Текст книги "Шмяк! (Бац!)"

Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– И что это было? – поинтересовалась Ангва.

– Я его убедил, – бодро ответил Моркоу.

Он полез в карман.

– Ну, раз уж мы здесь, давайте осветим помещение.

Ангва почуяла, как его рука энергично взмахнула несколько раз, как будто Моркоу красил стену. Запахло… пирогом со свининой?

– Сейчас будет светлее, – пообещал капитан.

– Капитан Моркоу, это не… – начала Салли.

– Всему свое время, младший констебль, – твердо перебил Моркоу. – Пока что мы просто осмотримся.

– Но я должна сказать…

– Позже, младший констебль, – Моркоу чуть повысил голос.

Вурмы кишели вокруг открытой двери, через которую вошли стражники, и на каменной кладке.

– Кстати… э… Салли. С тобой все будет в порядке, когда мы увидим труп?

«Да, конечно, – подумала Ангва, – заботься о ней. Мне приходится иметь дело с кровью каждый день. Походил бы ты в моей шкуре!»

– Старая кровь – не проблема, сэр, – сказала Салли. – Она тут тоже есть. Но…

– Они перенесли труп в отдельное помещение, – быстро перебил Моркоу. – Погребальные ритуалы довольно сложны.

«Ритуалы? – прорычал внутренний волк. – Да, детка, они хотят жить как дома».

Вурмы расползались, целенаправленно перемещаясь по стене.

Ангва присела, чтобы нос оказался ближе к полу. «Чую гномов. Много гномов. Троллей почуять трудно, особенно под землей. Кровь на дубине… как цветок. И гномий запах… но он тут повсюду. Я чую… погодите-ка, что-то знакомое…»

От пола пахло в основном илом и глиной. Выделялись следы Моркоу – и ее следы. Пахло гномами. Ангва по-прежнему различала запах их тревоги. Здесь они и нашли труп? Но один клочок пола чем-то отличался. Грязь была плотно утоптана, но по-прежнему пахла как глина с Песчаниковой улицы. Кто живет на Песчаниковой улице? Большинство городских троллей.

Улика.

Ангва улыбнулась в отступающих сумерках. Как всегда говорил мистер Ваймс, проблема с уликами в том, что их очень легко подделать. Можно принести в кармане чертову прорву улик.

Темнота рассеивалась, становилось все светлее. Ангва подняла голову.

На стене, в том месте, где ее коснулся Моркоу, сиял огромный яркий знак. Моркоу провел по ней куском мясного пирога, догадалась Ангва. Вурмы сползлись к еде…

Пламен вернулся, за ним следовал Мудрошлем.

Он успел сказать:

– Эту дверь можно открыть, но, к сожалению, мы…

И замолчал.

Вурмы ликовали. По своим зеленовато-белым стандартам, они сияли просто ослепительно. За спиной Моркоу светился круг, перечеркнутый двумя диагональными линиями. Оба гнома смотрели на него словно громом пораженные.

– Ну, давайте посмотрим, – сказал Моркоу, как будто ничего не замечая.

– Мы, к сожалению… вода… вода… дверь не вполне водонепроницаема… та, другая дверь… из-за тролля туннель залило… – забормотал Пламен, не сводя глаз с сияющего знака.

– Но вы же сказали, что мы, по крайней мере, можем войти? – вежливо уточнил Моркоу, указывая на запечатанную дверь.

– Э… да. Да. Конечно.

Мудрошлем заспешил к двери и извлек ключ. Колесо легко повернулось. Ангва с особой остротой заметила, как блестели и вздувались мускулы на обнаженных предплечьях Моркоу, когда тот отворил железную дверь.

О нет, нет, только не сейчас. Она рассчитывала как минимум еще на один день! Это все из-за вампирши, вот что. Из-за вампирши, которая стоит тут с невинным видом. Некоторые части тела буквально требовали,чтобы Ангва стала волком, здесь и сейчас, чтобы она защищалась…

За дверью оказался зал с колоннами, сырой и недостроенный. На потолке копошились вурмы, но пол был мокрый и хлюпал под ногами.

Ангва разглядела одну дверь в дальнем конце помещения – и другую на противоположной стене.

– Мы вывозим отвал на пустырь, – сказал Пламен. – Э… мы полагаем, что тролль прошел именно здесь. Непростительная халатность.

Он по-прежнему был встревожен.

– И тролля не заметили? – спросил Моркоу, поддевая башмаком грязь.

– Нет. Здесь работы закончены. Рабочие находились в другом месте, они спешили как могли… Мы полагаем, что граг зашел сюда в поисках уединения. Умереть от руки какой-то дряни!..

– Троллю повезло, правда? – резко спросила Ангва. – Он чисто случайно забрел сюда и сразу повстречал Бедролома.

Башмак Моркоу наткнулся на что-то металлическое. Капитан расшвырял грязь и спросил:

– Вы проложили рельсы? Должно быть, отсюда вывозят уйму земли, сэр.

– Лучше катить, чем тащить, – ответит Пламен. – А теперь я…

– Погодите-ка. Что это такое?

Моркоу сидел на корточках и указывал на что-то светлое.

– Кажется, обломок кости. На веревке.

– Здесь множество старых костей, сказал Пламен. – А теперь…

Череп с чавканьем вылез из грязи и ухмыльнулся стражникам в тусклом свете.

– Он не такой уж старый, сэр, – заметил Моркоу.

Ангве хватило одного вдоха.

– Овечий череп, – сказала она. – Примерно трехмесячной давности.

«Еще одна улика, – добавила она мысленно. – Как это приятно и удобно, что мы его нашли».

– Вероятно, череп уронил тролль, – сказал Моркоу.

– Тролль? – Пламен попятился.

Ангва не ожидала такой реакции. Пламен давно нервничал, но теперь под многочисленными слоями одежд бурлила настоящая паника.

– Вы ведь сказали, что тролль напал на грага, не так ли? – уточнил Моркоу.

– Но мы никогда… мы раньше не видели этот череп! Почему мы его не нашли? Неужели тролль вернулся?

– Все двери заперты, сэр, – терпеливо сказал Моркоу. – Ведь так?

– Значит, мы заперли тролля вместе с собой?!

Пламен почти кричал.

– О, вы бы его непременно заметили, сэр, – сказал Моркоу. – Тролля трудно не заметить.

– Я должен позвать стражу! – Пламен попятился к единственной открытой двери. – Он может быть где угодно!

– Тогда, возможно, вы направляетесь прямо ему навстречу, сэр, – заметила Ангва.

Пламен на мгновение замер, потом всхлипнул и бегом бросился в темноту. Мудрошлем последовал за ним.

– И что это было? – с недоброй улыбкой спросила Ангва. – Что ты сказал по-гномьи? «Ты знаешь, что во всемирном братстве гномов я – гном?»

– Э… «с абсолютной уверенностью я заявляю, что ты меня знаешь. Я соблюдаю ритуалы гномов. Кто/что я? Я говорю от лица братства», – осторожно произнесла Салли.

– Отлично, младший констебль! – воскликнул Моркоу. – Превосходный перевод!

– Однажды ты укусила ученого? – поинтересовалась Ангва.

– У меня Черная ленточка, сержант, – кротко ответила Салли. – И врожденная склонность к иностранным языкам. Пока мы одни, капитан, можно кое-что сказать?

– Разумеется, – ответил Моркоу, пытаясь повернуть колесо на запертой двери.

– По-моему, здесь много странного, сэр. Например, то, как Пламен отреагировал на этот череп. И с чего он взял, что тролль спустя столько времени по-прежнему здесь?

– Тролль, попавший в гномью шахту, способен причинить массу вреда, прежде чем его остановят, – сказал Моркоу.

– Пламен не ожидал обнаружить череп, сэр, – настаивала Салли. – Я слышала, как у него заколотилось сердце. Он испугался. И… еще кое-что, сэр. Поблизости много городских гномов. Десятки. Я слышу. И шесть грагов. Их сердца бьются очень медленно. Есть и другие гномы. Какие-то странные. Их меньше. Может быть, десятеро.

– Очень полезные сведения, младший констебль, большое спасибо.

– Да, я прямо не знаю, как мы до сих пор без тебя обходились, – сказала Ангва и быстро перешла в другую часть сырой комнаты, чтобы никто не видел ее лица.

Она нуждалась в свежем воздухе, а здесь царила липкая, всепроникающая, застоявшаяся вонь. Сознание так и вопило. Лига воздержания? «Больше ни капли»? Казалось бы, кто хоть на минуту способен в это поверить? Но люди ловятся на удочку, потому что вампиры чертовски обаятельные. Ну разумеется. Такова вампирья натура. Единственный способ сделать так, чтобы гость остался на ночь в старом замке! Каждый дурак знает, что леопард не меняет своих полосок. Но нет, носи дурацкую черную ленточку и пой «Губы, покрытые пятнами крови, моих не коснутся вовеки…» и окружающие купятся. Кто такие вервольфы? Просто чудовища. Плевать, что для тебя жизнь ежедневная борьба с внутренним волком. Плевать, что ты усилием воли заставляешь себя проходить мимо фонарных столбов, плевать, что при каждой мелкой ссоре ты подавляешь желание покончить с оппонентом раз и навсегда одним укусом. Потому что любому известно: существо, представляющее собой помесь волка и человека, – это почти собака. От вервольфа ожидаютпримерного поведения. Внутренний голос вопил, что она неправа, что виноваты ПЛС и присутствие вампира, но теперь, когда запахи вокруг стали такими сильными, что буквально обрели осязаемость, Ангва не желала прислушиваться ни к каким голосам. Ей хотелось нюхатьмир, она буквально жила носом. В конце концов, именно поэтому она и оказалась в Страже. Благодаря своему носу.

Новый запах, новый запах…

Резкий серо-синий запах лишайника, коричневые и лиловые тона гнилых отбросов, оттенки дерева и кожи… Даже в волчьем обличье она никогда еще не смаковала воздух с таким профессионализмом. Мощно пахло сыростью и гномами, но в воздухе реяли легкие нотки, похожие на звуки флейты-пикколо в реквиеме, и сливались в единое целое…

– Тролль, – прохрипела Ангва. – Тролль! Тролль с черепами на поясе и с дредами из лишайника. На «Сползе» или на чем-то похожем. Тролль! – Ангва почти лаяла, стоя у задней двери. – Откройте дверь! Сюда!

Она почти не нуждалась в глазах. Там, на железном листе, кто-то углем нарисовал кружок, пересеченный двумя диагональными линиями.

Моркоу мгновенно оказался рядом. По крайней мере, у него хватило такта удержаться от вопроса: «Ты уверена?» Он покрутил большое колесо. Дверь была заперта.

– Сомневаюсь, что за ней вода, – сказал он.

– Ох, боги, – проговорила Ангва. – Ты же понимаешь, они это придумали, чтобы не пустить нас!

Моркоу повернулся – к ним бегом направлялся целый отряд гномов. Они спешили к двери, как будто не замечая присутствия стражников.

– Не позволяй им войти первыми! – сквозь стиснутые зубы прорычала Ангва. – След… очень слабый!

Моркоу одной рукой вытащил меч, другой значок.

– Городская Стража! – загремел он. – Пожалуйста, опустите оружие. Всем спасибо!

Гномы замедлили ход. Задние неизбежно навалились кучей на передних.

– Это – место преступления! – объявил Моркоу. – А я – все еще нюхач! Мистер Пламен, вы здесь? За дверью стоят стражники?

Пламен протолкался сквозь толпу.

– Нет, думаю, что нет, – ответил он. – Тролль там?

Моркоу взглянул на Салли, и та пожала плечами. Вампиры не развили в себе способности прослушивать тролльи сердца. А зачем?..

– Возможно, но лично я сомневаюсь, – сказал Моркоу. – Пожалуйста, отоприте дверь. Вдруг мы сумеем взять след.

– Капитан Моркоу, вы знаете, что безопасность шахты стоит на первом месте, – сказал Пламен. – Разумеется, вы вправе преследовать преступника. Но сначала мы откроем дверь и удостоверимся, что за ней нет никакой опасности. Вы должны уступить.

– Пускай смотрят, – прошипела Ангва. – Запах там все равно будет сильным. Я справлюсь.

Моркоу кивнул и ответил шепотом:

– Молодчина!

Ангва почувствовала, как незримый хвост начал вилять. Ей хотелось лизнуть Моркоу в лицо. Собачья часть души давала себя знать. Ты хорошая собачка. Нужно быть хорошей собачкой…

Моркоу потянул ее в сторону, когда два гнома решительно зашагали к двери.

– Тролль давно ушел, – пробормотала Ангва, когда в затылок первым двум встали еще двое. – След оставлен самое малое двенадцать часов назад…

– Что они делают? – спросил Моркоу, как будто ни к кому не обращаясь. Первых двух гномов, как и Пламена, также защищала кожаная броня с ног до головы, но поверх вдобавок была надета кольчуга. Шлемы полностью закрывали лицо и голову, оставляя лишь прорезь для глаз. На спине у каждого был большой черный мешок, а в руках копье.

– О нет, – начал Моркоу, – только не здесь…

По команде дверь отворилась. Зазияла темнота.

Из наконечников копий вырвались длинные желтые языки пламени. Черные гномы медленно двинулись вперед. Густой вонючий дым наполнил воздух.

Ангва упала в обморок.

Темнота.

Сэм Ваймс поднимался в горку, измученный до крайнего предела.

Было тепло – теплее, чем он ожидал. От пота щипало глаза. Под ногами плескалась вода, и башмаки скользили. Впереди, на холме, рыдал ребенок.

Ваймс кричал. Он слышал собственное хриплое дыхание, чувствовал, как шевелятся губы, но не мог разобрать слова, которые повторял снова и снова. Темнота напоминала холодные чернила. Щупальца мрака цеплялись за тело и разум, заставляли замедлить шаг, тянули назад…

А потом ему навстречу ударил огонь.

Ваймс моргнул и понял, что сидит, глядя в камин. Пламя мирно потрескивало.

Послышалось шуршание платья: Сибилла вошла в комнату, села и снова взялась за штопку.

Ваймс тупо наблюдал за женой. Она штопала носки. Дом кишмя кишел прислугой, а Сибилла штопала ему носки. У них было столько денег, что он мог покупать новую пару каждый день. Но Сибилла вбила себе в голову, что такова обязанность жены. Поэтому она штопала носки. И Сэму, как ни странно, было приятно. Жаль, что Сибилле не особенно давалось рукоделие, и в итоге он получал носки с огромными бугрящимися пятками. Но он все равно их носил и не жаловался.

– Оружие, которое стреляет огнем, – медленно произнес он.

– Да, сэр, – подтвердил Моркоу.

– У гномов есть оружие, которое стреляет огнем.

– Глубинные гномы пользуются им, чтобы взрывать карманы с рудничным газом, – объяснил Моркоу. – Я даже не ожидал увидеть эту штуку здесь!

– Если какой-нибудь сукин сын нацелит ее на меня, значит, это оружие! – сказал Ваймс. – Они что, ожидали найти под Анк-Морпорком газ?

– Сэр, если лето жаркое, горит даже река.

– Ладно, ладно, ты прав, – неохотно ответил Ваймс. – И предупреди всех. Если стражник увидит кого-нибудь на поверхности с этой дрянью, сначала он выстрелит, а потом… а потом уже не будет необходимости задавать вопросы. Ох, боги, вот чего нам только не хватало. Ты больше ничего не хочешь рассказать, капитан?

– Ну, нам все-таки показали тело Бедролома, – сказал Моркоу. – Что я могу сказать? Его можно опознать благодаря драхту на запястье. У Бедролома светлая кожа. И страшная рана на затылке. Мне сказали,что это Бедролом. Я не могу это доказать. Но я знаю, что он умер не там, где, по словам гномов, произошло нападение. И не тогда.

– С чего ты взял? – спросил Ваймс.

– Кровь, сэр, – ответила Салли. – Там было бы много крови. Я видела рану. Бедролом умер раньше, чем его ударили дубиной по голове. И погиб он не в том туннеле.

Ваймс несколько раз медленно вдохнул. Плохих вестей было столько, что он предпочитал осмыслять их по одной.

– Мне тревожно, капитан, – сказал он. – И знаешь, почему? Боюсь, очень скоро меня попросят подтвердить, что в шахте есть улики, указывающие на тролля. И это, друг мой, будет равносильно объявлению войны.

– Вы сами попросили нас заняться расследованием, сэр, – сказал Моркоу.

– Да, но я ожидал, что вы вернетесь с другим результатом! Улики – сплошная липа. Ведь глину с Песчаниковой улицы принеслив шахту, не так ли?

– Вполне может быть. Тролли не заботятся о чистоте ног, но вряд ли возможно всю дорогу шлепать по грязи.

– И тролли не забывают свои дубины, – прорычал Ваймс. – Значит, все подстроено? А теперь оказывается, что там действительно побывал тролль! Ангва уверена?

– Абсолютно, сэр, – сказал Моркоу. – До сих пор у нас не было причин не доверять ее носу. Простите, сэр, ей пришлось выйти на свежий воздух. Она перенапряглась и вдобавок наглоталась дыма.

– Представляю себе, – сказал Ваймс.

«Черт возьми, – подумал он. – Я уже собирался сказать Ветинари, что это похоже на нелепую подделку, устроенную кем-то из своих, чтобы свалить убийство на троллей. И вдруг мы обнаруживаем, что там действительно был тролль. Вот и полагайся на улики».

Салли вежливо кашлянула.

– Пламен был потрясен и испуган, когда капитан нашел череп, сэр, – сказала она. – Он не притворялся, я уверена. Он чуть не упал в обморок от ужаса. И Мудрошлем тоже.

– Спасибо, младший констебль, – мрачно сказал Ваймс. – Наверное, я примерно так же буду себя чувствовать, когда выйду на улицу с рупором и крикну: «Эй, парни, добро пожаловать в Кумскую долину. Давайте устроим ее здесь и сейчас!»

– Сомневаюсь, что вы прямо так и выразитесь, сэр, – заметил Моркоу.

– Да-да, спасибо, что намекнул, – я, возможно, попытаюсь высказаться деликатнее.

– И это будет как минимум шестнадцатая битва, носящая название Кумской, – продолжал Моркоу, – или семнадцатая, если считать битву в ущелье Вилинуса, которая была скорее стычкой. Лишь три битвы произошли на изначальном месте, которое обессмерчено на картине Плута. Говорят, оно изображено очень точно. Разумеется, на работу у него ушли годы.

– Потрясающая картина, – отозвалась Сибилла, не отрываясь от штопки. – Она принадлежала моей семье, прежде чем мы пожертвовали ее в музей.

– Прогресс – удивительная штука, капитан, – сказал Ваймс, вложив в эти слова как можно больше сарказма, чтобы Моркоу уж точно его распознал. – Когда в городе стрясется очередная Кумская битва, наш друг Отто сделает цветную иконографию за долю секунды. Просто прелесть. Анк-Морпорк уже давным-давно не сжигали дотла.

Нужно было немедля действовать. Раньше он бы так и поступил. Но, возможно, стоило употребить несколько бесценных секунд на то, чтобы понять, что делать, прежде чем броситься бегом.

Ваймс пытался думать. «Не рисуй себе клубок змей. Рассматривай каждую змею в отдельности. Попробуй разобраться. Что нужно сделать сначала?»

Все.

Ладно, попробуем другой подход.

– Что значат эти знаки в шахтах? – спросил Ваймс. – Мудрошлем начертил один такой при мне. На стене он тоже был. И ты его нарисовал.

– «Подступающая Тьма», – сказал Моркоу. – Да. Он тут повсюду нацарапан.

– И что он значит?

– Страх, сэр, – немедленно ответил Моркоу. – Предупреждение о приближающихся ужасах.

– Ну, если кто-нибудь из этих мелких гаденышей появится на поверхности с огненным оружием, то ужасы ему обеспечены. Но зачем рисовать знаки на стенах?..

Моркоу кивнул.

– Это гномья шахта, сэр. Своего рода…

«…средоточие эмоций под гнетом», – подумал Ваймс, хотя ни один гном так бы не выразился. Люди сошли бы с ума, если бы им пришлось жить вот так сгрудившись кучей, без возможности уединиться и побыть в тишине, видя одни и те же лица каждый день, из года в год. А поскольку вокруг полно острых предметов, с потолков рано или поздно закапала бы кровь – это было бы лишь вопросом времени.

Гномы не сходят с ума. Они задумчивы, серьезны и сосредоточены на работе. Но они царапают в шахтах знаки. Это нечто вроде неофициального голосования посредством граффити. Гномы высказывают свое мнение об увиденном. В условиях шахты любая проблема быстро становится общей, стресс передается от гнома к гному со скоростью молнии. Знаки это подтверждают. Они служат отдушиной, способом выразить то, что ты чувствуешь, никого при том не оскорбив (в отличие от острых предметов).

«Подступающая Тьма». Мы с ужасом ждем того, что воспоследует. По сути, перевод гласил: покайтесь, грешники!

– Есть сотни рун, обозначающих темноту, – продолжал Моркоу. – Некоторые входят в обычный гномий лексикон, например «Долгая Тьма». Таких очень много. Но другие…

– Мистические? – подсказал Ваймс.

– Невероятно мистические, сэр. Им посвящены сотни книг. Как гномы относятся к книгам, словам и рунам… Вы себе просто не представляете, сэр. Мы… они думают, что некогда весь мир был написан, сэр. Слова обладают огромной силой. Уничтожить книгу – хуже, чем убить глубинного гнома.

– Да, я в курсе, – сказал Дежурный по Доске Ваймс.

– Некоторые глубинные гномы полагают, что знаки Тьмы – настоящие.

– Да уж, если ты видишь письмена на стене… – начал Ваймс.

– Настоящие, в смысле живые, – сказал Моркоу. – Как будто они существуют где-то в темноте, в нижнем мире, и… проявляются в написанном виде. Есть «Стерегущая Тьма» – это темнота, которая наполняет новый туннель. Есть «Смыкающаяся Тьма»… про нее я не знаю, но есть и «Открывающаяся Тьма». Есть «Дышащая Тьма» – редкий знак. «Призывающая Тьма», очень опасная штука. «Говорящая Тьма», «Хватающая Тьма», «Тайная Тьма»… я их видел, это нормальные знаки. Но «Подступающая Тьма» – очень плохой знак. Я слышал, как о нем говорили старые гномы. Якобы он заставляет лампы гаснуть, и это еще не самое худшее. Когда гномы начинают чертить знак «Подступающая Тьма», значит, дела очень скверные.

– Очень интересно, но…

– Гномы страшно нервничают, сэр. Напряжены до предела. Ангва это чует… но и я тоже чую, сэр. Я вырос в шахте. Если что-то не так, все это ощущают. В такие дни, сэр, мой отец обычно прекращал подземные работы. Иначе может быть слишком много несчастных случаев. Говоря напрямик, сэр, гномы просто вне себя от тревоги. Повсюду знаки Подступающей Тьмы. Может быть, их оставили рудокопы, которых глубинные наняли, когда поселились здесь. Гномы чувствуют, что что-то неладно, но единственное, что они могут сделать, – это начертить знак.

– Ну, у них погиб верховный граг…

– Я чувствую атмосферу в шахте, сэр. Как и всякий гном. Там пахнет страхом, трепетом, чудовищным недоумением. В Глубинах есть вещи похуже Подступающей Тьмы.

Ваймс на мгновение представил мстительную темноту, которая поднимается из пещер, как волна. Быстрее любого человека…

…Как глупо. Нельзя увидеть темноту.

Подожди, подожди… иногда можно. В прежние времена, когда он постоянно дежурил по ночам, Ваймс знал все оттенки темноты. Иногда тьма бывала такой густой, что буквально приходилось сквозь нее продираться. Бывали ночи, когда лошади артачились, собаки скулили, а на бойнях скот вырывался из загонов. Совершенно необъяснимые ночи, ясные и серебристые, пусть даже на небе не было луны. Тогда-то Ваймс и приучился не зажигать фонарик. Свет лишь мешает видеть, он ослепляет. В темноту надо смотреть, пока она не моргнет первой. Ее нужно переглядеть.

– Капитан, я что-то слегка запутался, – сказал Ваймс. – Я-то не вырос в шахте. Все эти знаки появляются, потому что гномы думают,что скоро случится нечто плохое, и хотят уберечься, или потому что шахта заслуживает,чтобы случилось нечто плохое, или потому, что гномы хотят,чтобы случилось нечто плохое?

– Может быть и то, и другое, и третье одновременно, – вздрогнув, ответил Моркоу. – Когда в шахте дела плохи, атмосфера здорово накаляется.

– Ох, боги.

– Бывает жутко, сэр. Уж поверьте. Но никто никогда не станет чертить самый страшный знак и желать,чтобы случилось что-нибудь плохое. Одного рисунка, во всяком случае, недостаточно. Надо изо всех сил хотеть,чтобы это случилось.

– И каков же самый страшный знак?

– Вы, право, не хотите знать, сэр.

– А вот и хочу, – сказал Ваймс.

– Нет. Поверьте, вы не хотите знать. Честное слово, сэр.

Ваймс уже собирался прикрикнуть, но на мгновение остановился и задумался.

– Пожалуй… да, я, наверное, не хочу, – согласился он. – Все это – сплошная истерия и мистика. Страшные сказки. Гномы в них верят. А я нет. Ну… и как же ты заставил вурмов расположиться в форме знака?

– Запросто, сэр. Всего лишь потер стену куском мяса. Вурмы поползли к еде. Я хотел слегка встряхнуть Пламена, чтоб он занервничал. Как вы меня учили, сэр. Я решил показать ему, что мне известно про знаки. В конце концов, я гном.

– Капитан, возможно, сейчас не время открывать тебе глаза, но…

– Да, я знаю, что люди смеются, сэр. Гном в шесть футов ростом! Но быть человеком всего лишь значит быть рожденным людьми. Это несложно. Но чтобы быть гномом, необязательно родиться в гномьей семье, хотя и желательно. Быть гномом – значит совершать определенные вещи. Некоторые ритуалы. И я их совершаю. Поэтому я и человек и гном. Глубинным довольно трудно с этим примириться…

– Снова мистика, да? – устало спросил Ваймс.

– Да, сэр. – Моркоу кашлянул.

Ваймс хорошо знал этот кашель. Он значил, что у капитана были наготове дурные вести и Моркоу сомневался, найдется ли для них место в переполненной и без того голове Ваймса.

– Валяй, капитан.

– Э… ваш малыш вернулся, – сказал Моркоу, разжимая кулак. Там сидел бесенок Груша.

– Я бежал всю дорогу, Введи-Свое-Имя! – похвалился он.

– Мы заметили, как он скакал вдоль канавы, – сказал Моркоу. – Его было не так уж трудно увидеть, потому что он светился бледно-зеленым.

Ваймс вытащил коробочку из кармана и поставил на пол. Бесенок запрыгнул внутрь.

– Вот и славно, – заявил он. – И не напоминайте мне про крыс и кошек!

– Они за тобой гонялись? Но ты же – магическое существо!

– Но они-то этого не знают! – ответил бесенок. – Так, что я хотел… ах да. Ты просил меня выяснить насчет ночных перевозок. За последние три месяца груз помойных фургонов увеличился в среднем на сорок тонн за ночь.

– Сорок тонн? Хватит, чтобы завалить большую комнату! Почему мы об этом не знали?

– А вот и знали, Введи-Свое-Имя! – сказал бесенок. – Но фургоны выезжали из всехворот. Какой стражник обратит внимание на одну-две лишних телеги?

– Да, но каждый вечер привратники писали рапорты! Почему мы ничего не заметили?

Последовала неловкая пауза. Бесенок кашлянул.

– Э… никто не читает рапорты, Введи-Свое-Имя. Мы называем такие документы – «для галочки».

– И что, ни в чьи обязанности не входит их читать? – поинтересовался Ваймс.

Вновь воцарилась оглушительная тишина.

– Я думала, что в твои, дорогой, – сказала Сибилла, не сводя глаз с носка.

– Но у меня полно дел! – возразил Ваймс.

– Да, дорогой. В том-то и проблема.

– Но я не могу тратить все свое время на возню с бумажками!

– Тогда найди кого-нибудь, кто этим займется, дорогой.

– Я вправе это сделать? – уточнил Ваймс.

– Да, сэр, – ответил Моркоу. – Вы главный.

Ваймс взглянул на бесенка. Тот с надеждой улыбнулся.

– Ты бы мог просмотреть бумаги на подносах…

– …и на полу… – пробормотала Сибилла.

– …и выбрать все важное?

– Рад помочь, Введи-Свое-Имя! Один вопрос, Введи-Свое-Имя. А чтоважно?

– Например, подтверждения тому, что дерьмочисты теперь вывозят из города намного больше мусора. По-моему, это чертовски важно. Тебе так не кажется?

– Не знаю, Введи-Свое-Имя, – ответил бесенок. – Лично я так не думаю. И если бы я привлек твое внимание к этому факту месяц назад, ты велел бы мне засунуть голову утке в зад.

– Ты прав, – Ваймс кивнул. – Скорее всего, велел бы. Капитан Моркоу?

– Сэр! – Моркоу сел по стойке смирно.

– Какова ситуация на улицах?

– Тролльи шайки весь день бродят по городу. Гномьи тоже. Множество гномов слоняется по Сатор-сквер, сэр, а тролли собираются на площади Ущербных Лун.

– Множество – это примерно сколько? – поинтересовался Ваймс.

– Говорят, тысячи. Разумеется, пьяные.

– То есть, настроены подраться.

– Да, сэр. Достаточно пьяные, чтобы натворить глупостей, но недостаточно, чтобы упасть.

– Интересное наблюдение, капитан, – задумчиво произнес Ваймс.

– Да, сэр. Ходит слух, что они намерены начать в десять. Насколько я понимаю, сейчас идут приготовления.

– Тогда, прежде чем стемнеет, между ними окажется отряд Стражи, – сказал Ваймс. – Оповести все посты.

– Сделано, сэр, – ответил Моркоу.

– И пусть начнут строить баррикады.

– Уже, сэр.

– И собери добровольцев.

– Примерно час назад, сэр.

Ваймс помедлил.

– Я должен быть там, капитан.

– У нас достаточно людей, сэр, – сказал Моркоу.

– Но недостаточно командиров. Если Ветинари завтра спустит с меня шкуру из-за того, что в центре города случился мятеж, я не хочу говорить ему, что провел тихий вечер дома.

Он повернулся к жене.

– Прости, Сибилла.

Леди Сибилла вздохнула.

– Пожалуй, я скажу пару слов Хэвлоку по поводу твоего рабочего графика, – сказала она. – Сам знаешь, сверхурочные тебе не на пользу.

– Такая работа, милая. Извини.

– Хорошо, что я попросила кухарку налить супа во фляжку.

– Уже?

– Разумеется. Я тебя знаю, Сэм. А в сумке несколько сандвичей. Капитан Моркоу, проследите, чтобы он съел яблоко и банан. Доктор Лоун говорит, что Сэм должен есть побольше фруктов и овощей!

Ваймс ледяным взглядом уставился на Моркоу и Салли, намекая, что первый, кто улыбнется или когда-нибудь, хоть когда-нибудь,сболтнет лишнее, столкнется с серьезными неприятностями.

– И, кстати говоря, кетчуп – это не овощи, продолжала Сибилла. – Даже засохшие остатки на дне бутылки. Так. Ну и чего вы все ждете?

– Есть одна вещь, о которой я не хотел упоминать в присутствии ее светлости, – сказал Моркоу, пока они спешно шагали в Ярд. – Э… Гораций Досихпор умер, сэр.

– Кто такой Досихпор?

– Младший констебль Гораций Досихпор, сэр. Получил удар по голове вчера вечером, когда мы дежурили на митинге. Когда случилось… э… волнение. Его отправили в Бесплатную больницу.

– Ох, боги, – сказал Ваймс. – А как будто прошла уже неделя. Он ведь прослужил в Страже всего пару месяцев!

– В больнице сказали, у него отключился мозг, сэр. Не сомневаюсь, они сделали все что могли.

«А мы? – подумал Ваймс. – Но ведь свалка была жуткая, и булыжник прилетел как будто из ниоткуда. Он мог бы попасть в меня или в Моркоу. Но попал в этого парнишку. Что я скажу его родителям? Убит при исполнении служебного долга? А кто сказал, что его долг – мешать одной кучке идиотов поубивать другую? Ситуация вышла из-под контроля. Нас слишком мало. А теперь стало еще меньше».

– Я поговорю с его родителями зав… – начал Ваймс, и тут, наконец, его осенило. – Э… кажется, у него брат служит в Страже?

– Да, сэр, – ответил Моркоу. – Младший констебль Гектор Досихпор, сэр. Они вместе завербовались. Он сейчас на Читлинг-стрит.

– Тогда разыщи сержанта и скажи, чтобы тот не выпускал Гектора сегодня на улицу, слышишь? Пусть познакомится со всеми прелестями бумажной работы. По возможности, сидя в погребе. В крепком шлеме.

– Понятно, сэр, – сказал Моркоу.

– Как там Ангва?

– Думаю, все будет в порядке, как только она отлежится, сэр. В шахте ей пришлось нелегко.

– Мне очень, очень жаль… – начала Салли.

– Вы не виноваты, младший констебль… Салли, – сказал Ваймс. – Это моя вина. Я знаю, что вампиры и вервольфы не ладят, но я нуждался в вас обеих. Поэтому я и принял такое решение. Предлагаю тебе взять отгул на вечер. Да, это приказ. Для первого дня ты неплохо потрудилась. Ступай. Поосторожней там… и вообще.

Они проводили девушку взглядом, прежде чем отправиться дальше.

– Она отлично работает, сэр, – сказал Моркоу. – Быстро учится.

– Да, очень. Видимо, она и впрямь будет нам полезна, – задумчиво произнес Ваймс. – Тебе ничего не кажется странным, капитан? Салли появилась именно тогда, когда мы в ней нуждались.

– Она уже прожила в Анк-Морпорке пару месяцев, – заметил Моркоу. – И Лига за нее ручается.

– Пара месяцев… примерно столько же здесь провел и Бедролом. Если тебе нужно что-нибудь выяснить, вступить в Стражу – не худший вариант. Мы официально имеем право всюду совать нос.

– Сэр, не думаете же вы…

– Нет, я не сомневаюсь, что у нее Черная ленточка, но вряд ли вампир потащится сюда из Убервальда лишь затем, чтобы играть на виолончели. И все-таки, как ты и сказал, Салли неплохо справляется… – Ваймс некоторое время смотрел в никуда, а затем задумчиво произнес: – Если не ошибаюсь, кто-то из наших добровольцев служит в клик-фирме?