Текст книги "Благие знамения (Добрые предзнаменования)"

Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт

Соавторы: Нил Гейман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Всю неделю она проводила замеры теодолитом и маятником, и геодезическая карта окрестностей Тадфилда покрылась теперь сетью точек и стрелок.

Анафема пристально разглядывала их. Затем, вооружась фломастером, начала соединять, изредка сверяясь с блокнотом.

В доме работало радио, но она не обращала на него внимания. Поэтому львиная доля новостей прошла мимо ее ушей, пока наконец пара ключевых слов, просочившихся в сознание Анафемы, не заставила ее прислушаться к передаче.

Какой-то человек, называемый пресс-атташе, казалось, был близок к истерике.

– …опасности для служащих и населения, – закончил он.

– А вы можете уточнить, какое именно количество ядерного топлива исчезло? – спросил ведущий.

После небольшой заминки пресс-атташе заявил:

– Мы бы не сказали, что топливо исчезло. Оно не исчезло. Оно временно переместилось.

– Вы хотите сказать, что оно все еще на территории станции?

– Мы не видим, как оно могло быть перенесено за ее пределы, – сказал представитель.

– Вы, конечно, рассматривали версию, что это теракт?

Снова пауза. Потом пресс-атташе сказал спокойным тоном человека, у которого накоплено достаточно средств, чтобы немедленно уволиться и заняться разведением домашней птицы:

– Да, вероятно, нам придется ее рассмотреть. Остается лишь найти террористов, способных вытащить работающий ядерный реактор из его оболочки, чтобы этого никто заметил. Его вес около тысячи тонн, а высота – сорок футов. Значит, мы должны искать довольно сильных террористов. Возможно, вы предпочли бы сами связаться с ними, сэр, и провести интервью все в той же надменной и обвинительной манере.

– Но вы же сказали, что ваша АЭС по-прежнему производит электричество, – еле выдавил из себя ведущий новостей.

– Так оно и есть.

– Как же она работает, если там нет реакторов?

Безумная усмешка пресс-атташе была видна даже по радио. Столь же хорошо был виден его карандаш, застывший над разделом «Продажа ферм» в журнале «Мир птицеводства».

– Мы не знаем, – сказал пресс-атташе. – Мы надеялись, что вы, хреновы умники с Би-би-си, найдете объяснение.

Анафема взглянула на карту.

Нарисованная ею фигура напоминала галактику или резьбу на кельтских монолитах экстра-класса.

Лей-линии смещались. Они закручивались в спираль.

А центр ее – с учетом допустимой погрешности, но вполне однозначно – лежал в Нижнем Тадфилде.

Почти в то же самое время, когда Анафема вглядывалась в спирали, за несколько тысяч миль от нее туристический лайнер «Морбус» сел на мель, имея под килем триста саженей воды.

Перед капитаном Винсентом встала очередная проблема. Он понимал, что должен связаться с владельцами, но понятия не имел, кто сегодня – или даже в этот час (спасибо всеобщей компьютеризации) – является хозяином корабля.

Компьютеры доставляли уйму хлопот. Они обрабатывали всю корабельную документацию и за микросекунды переводили лайнер в самый выгодный с точки зрения налогообложения порт приписки. Навигационные карты также хранились в компьютере, который постоянно корректировал их согласно данным со спутников. Капитан Винсент терпеливо объяснял владельцам, кем бы они ни были, что несколько сотен квадратных метров стальной обшивки и соответствующее количество заклепок стали бы более выгодным капиталовложением, но ему сообщили, что подобные рекомендации не согласуются с текущими прогнозами по соотношению затрат / прибылей.

Капитан Винсент сильно подозревал, что, несмотря на всю электронику, этот корабль принесет владельцам больше денег не на плаву, а на дне морском, куда, скорее всего, скоро и отправится после самой тщательно рассчитанной аварии за всю историю мореплавания.

Из этого следовало, что и сам капитан будет куда ценнее мертвым, чем живым.

Он сидел за своим столом, спокойно листая «Международный свод сигналов», шестьсот страниц которого содержали краткие, но содержательные сообщения о любых мыслимых происшествиях во время плавания по всем широтам, с минимальной возможностью путаницы, а главное – минимальной ценой.

Он хотел передать следующее: «Подошел курсом ЮЮЗ к точке 33° с. ш., 47°72′ з. д. Первый помощник (взятый в команду, как вы, возможно, помните, против моей воли в Новой Гвинее, – вероятно, бывший охотник за головами) знаками показал, что дела плохи. Очевидно, за прошедшую ночь поднялся довольно обширный участок морского дна. На нем находится большое число зданий, многие из которых имеют пирамидальную форму. Мы сели на мель во дворе одного из них. Перед нами – несколько изваяний весьма отталкивающего вида. Дружелюбные старики в длинных одеждах и водолазных шлемах взошли на борт корабля и радостно общаются с пассажирами, которые считают, что мы специально организовали эту встречу. Прошу ваших указаний».

Его палец медленно двигался по странице и наконец остановился. Добрый старый «Международный свод сигналов». Его разработали восемьдесят лет назад, но в те дни люди всерьез задумывались над тем, что можно встретить в открытом море.

Он взял ручку и записал: «XXXV QVVX».

Что означало: «Обнаружена Атлантида, Затерянный континент. Первосвященник только что выиграл состязание по метанию колец».

– А вот и нет!

– А вот и да!

– Ну нет же!

– А вот и да!

– А вот и нет… ну ладно, а как же тогда с вулканами? – Уэнслидэйл с триумфальным видом откинулся назад.

– А что вулканы?

– А то, что лава поднимается из глубины земли, и там ужасно жарко, – сказал Уэнслидэйл. – Я по телевизору видел. Ведущий был Дэвид Аттенборо, [90]90
  Дэвид Аттенборо(р. 1926) – натуралист, автор документальных фильмов о природе ( Примечание редактора).


[Закрыть]так что все правда.

Пеппер и Брайан посмотрели на Адама. Они словно следили за партией в теннис.

Теорию Полой Земли в карьере принимали не слишком приветливо. Ростки соблазнительных идей, с энтузиазмом выращиваемые такими выдающимися мыслителями, как Сайрус Рид Тид, [91]91
  Сайрус Рид Тид(1839–1908) – американский врач, алхимик, религиозный деятель, мессия по имени Кореш, основатель религии «корешанство» ( Примечание редактора).


[Закрыть]Бульвер-Литтон [92]92
  Эдвард Бульвер-Литтон(1803–1873) – английский прозаик, поэт, политический деятель (см. также прим. к [« Ночь сулила быть темной и бурной…»]). Здесь имеется в виду его роман о полой Земле «Грядущая раса» (1871) ( Примечание редактора).


[Закрыть]и Адольф Гитлер, угрожающе согнулись под иссушающим ветром очкастой логики Уэнслидэйла.

– А я не говорил, что земля совершенно пустая, – возразил Адам. – Откуда вы взяли, что нутро у нее совсем пустое? Там, внутри, милю за милей – все эти твои лавы, нефти, уголь и всякие тибетские туннели. А под ними-то как раз и пустота. Вот что люди думают. И еще на Северном полюсе есть дыра, чтобы впускать воздух. [93]93
  Гипотеза американца Джона Клива Симмса (1779–1829), который популяризировал в XIX веке теорию полой Земли ( Примечание редактора).


[Закрыть]

– Что-то я не видел ее в атласе, – хмыкнул Уэнслидэйл.

– Правительство не разрешает ее показывать на карте, а то все станут туда ездить и заглядывать, – сказал Адам. – А все потому, что подземные люди не хотят, чтобы наземные за ними подглядывали.

– А что это за туннели? – спросила Пеппер. – Какие-то тибетские.

– А, ну да. Я что, еще не рассказывал?

Троица покрутила головами.

– Это обалдеть что такое. Про Тибет слышали?

Они неуверенно кивнули. В их памяти всплывали расплывчатые образы: мохнатые яки, Эверест, пацаны в оранжевом, старички на горных вершинах, начинающие кунгфуисты в древних храмах и, разумеется, снег.

– Короче, вы же помните, что, когда Атлантида тонула, оттуда дернули все древние учителя?

Они вновь кивнули.

– Так вот, некоторые пришли в Тибет, и они теперь правят миром. Их называют Тайными Мастерами. Из-за того, наверное, что они учителя. И они создали тайный подземный город под названием Шамбала, а туннели из него тянутся во все концы земли, чтобы Мастера знали обо всем на свете и могли всем управлять. Некоторые думают, что на самом деле они живут под пустыней Гоби, – с важностью произнес Адам, – но большинство специалистов считают, что только в Тибете. Во всяком случае, оттуда удобнее рыть туннели.

Эти инстинктивно посмотрели под ноги, на грязные меловые отложения.

– И как же они обо всем узнают? – спросила Пеппер.

– Им просто нужно слушать хорошенько, – предположил Адам. – Сидят в туннелях и слушают. Вы ведь знаете, какие бывают учителя – шепот слышат через весь класс.

– Моя бабушка обычно приставляет к стене стакан, – сказал Брайан. – Она говорит – какая мерзость, что творится в соседней квартире.

– Так что, их туннели повсюду? – спросила Пеппер, все еще глядя в землю.

– Во всех концах мира, – твердо сказал Адам.

– Так их, наверное, ужасно долго строили, – неуверенно сказала Пеппер. – Помните, как мы пытались прокопать туннель в поле? Весь день возились, а все равно получилась такая ямка, что мы еле там поместились.

– Да, но они-то строили миллионы лет. За миллионы лет и не такое выкопаешь.

– Насколько мне известно, тибетцев завоевали китайцы, и далай-ламе пришлось уйти в Индию, – заметил Уэнслидэйл, хотя и не слишком уверенно. Он ежевечерне черпал новую информацию из отцовских газет, но проза будней таяла под мощным жаром объяснений Адама.

– Бьюсь об заклад, они и сейчас сидят внизу, – сказал Адам, словно не услышав. – Они проникают в самые отдаленные уголки. Сидят под землей и слушают.

Компания обменялась взглядами.

– А если мы будем копать побыстрее… – начал Брайан. Пеппер, соображавшая быстрее, застонала.

– И вот зачем ты это сказал? – поинтересовался Адам. – Устроишь им сюрприз, когда вы тут разорались. Я-то думал, мы тайно прокопаемся вниз, а ты их взял и предупредил!

– А по-моему, не могли они прокопать все эти туннели, – упрямо сказал Уэнслидэйл. – Какой в них смысл? Тибет же за сотни миль отсюда.

– Ну да, ну да. Ты у нас, конечно, больше об этом знаешь, чем мадам Блаватская! – фыркнул Адам.

– И вообще, был бы я тибетцем, – рассудительно продолжил Уэнслидэйл, – то прокопался бы вниз до пустоты, а потом развернулся и копал прямо вверх к тому месту, где хочу оказаться.

Эти должным образом поразмышляли над его словами.

– Да, это проще, чем туннели, – заявила Пеппер.

– Ну… да, наверное, так они и копают, – сказал Адам. – Идея-то совсем простая, они сразу до нее додумались.

Брайан мечтательно смотрел в небо, проверяя пальцем содержимое своего уха.

– Смешно даже, – сказал он. – Таскаешься всю свою жизнь в школу, зубришь всякую ерунду, и никто ведь не расскажет тебе о Бермудском треугольнике, НЛО и всех этих Древних Мастерах, которые под землей бегают. И вообще, почему мы должны зубрить всякое занудство, когда в мире столько потрясного!

Одобрительный гул.

Они поиграли в Чарльза Форта, а потом – в «Атланты против тибетцев», но тибетцы заявили, что древние мистические лазеры – это нечестно.

Было время – хотя и недолгое, – когда охотников за ведьмами уважали повсеместно.

Например, в середине семнадцатого века Мэтью Хопкинс, [94]94
  Мэтью Хопкинс(ок. 1620–1647) – историческая личность, славный ведьмолов. Умер в своей постели, вопреки распространенной легенде ( Примечание редактора).


[Закрыть]генерал Армии ведьмоловов, ловил ведьм по всей восточной Англии, взимая с каждого городка или деревни по девять пенсов за штуку.

В том-то и была загвоздка. В Армии ведьмоловов не действовала система почасовой оплаты труда. Любой охотник за ведьмами, целую неделю проверявший местных старушенций, а затем доложивший мэру: «Все в порядке, сэр, ни одной остроконечной шляпы», получал полную долю благодарностей, миску супа и выразительное пожелание счастливого пути.

Поэтому для получения хоть какой-то выгоды Хопкинсу пришлось найти приличное количество ведьм. Что сделало его, мягко выражаясь, непопулярным в муниципалитетах и сельских советах, и его самого повесили как ведьмака в одной восточно-английской деревушке, жители которой рассудили, что могут сократить накладные расходы, устранив посредника.

Многие полагали, что Хопкинс был последним генералом Армии ведьмоловов.

Это, строго говоря, правда, хотя на деле все несколько сложнее. Армия продолжает существовать, только не афиширует свою деятельность.

Но теперь у ведьмоловов нет настоящего генерала.

А также ни одного полковника, ни одного майора, ни одного капитана, нет даже лейтенанта (последний умер в 1933 году, сверзившись с огромного дерева в Катереме, когда пытался получше разглядеть сатанинскую оргию развращенных сектантов, хотя на самом деле то был ежегодный прием с танцами Ассоциации рыночных торговцев Катерема и Уайтлифа).

Здравствует и поныне, однако, один сержант Армии ведьмоловов.

А также есть и рядовой ведьмолов. Зовут его Ньютон Пульцифер.

Его привлекло в эти ряды рекламное объявление в «Газетт», помещенное между объявлениями о продаже холодильника и не вполне чистокровных далматинцев:

ВСТУПАЙТЕ В РЯДЫ ПРОФЕССИОНАЛОВ. ЧАСТИЧНАЯ ЗАНЯТОСТЬ. ТРЕБУЕТСЯ АССИСТЕНТ ДЛЯ БОРЬБЫ С ТЕМНЫМИ СИЛАМИ. ПРЕДОСТАВЛЯЮТСЯ УНИФОРМА И НАЧАЛЬНОЕ ОБУЧЕНИЕ. ПРОДВИЖЕНИЕ ПО СЛУЖБЕ ГАРАНТИРОВАНО. БУДЬ МУЖЧИНОЙ!

Во время обеденного перерыва он позвонил по указанному телефону. Ответил женский голос.

– Добрый день, – неуверенно начал он. – Я прочел ваше объявление.

– Которое, милый?

– Э-э, ну то, что в газете.

– Отлично, милый. Итак, мадам Трейси приокрывает завесу ежедневно, кроме четверга. Коллективные визиты приветствуются. Когда вы предпочли бы приобщиться к Мистериям, милый?

Ньютон помедлил.

– В объявлении сказано: «Вступайте в ряды профессионалов». И ни слова о мадам Трейси.

– Тогда, значит, вам нужен мистер Шедвелл. Секундочку, я посмотрю, здесь ли он.

Позже, познакомившись поближе с мадам Трейси, Ньют узнал, что если бы он упомянул другое (журнальное) объявление, то мадам предложила бы ему строгое воспитание и интимный массаж в любой вечер, кроме четверга. Где-то в телефонной книге затерялось и еще одно объявление. Когда, значительно позже, Ньют спросил, что же рекламируется там, мадам Трейси сказала: «Четверги».

Наконец послышались шарканье по каменному полу, глухой кашель, и в телефонной трубке зашуршал голос с тембром старого дождевика:

– Але?

– Я прочел ваше объявление. «Вступайте в ряды профессионалов». Мне хотелось бы узнать об этом немного побольше.

– Воистину. Многие хотели бы узнать об этом побольше, многие… – Последовала впечатляющая пауза, а затем голос захрипел в полную силу: – А многие НЕ ХОТЕЛИ БЫ.

– А, – пискнул Ньютон.

– Как твое имя, парень?

– Ньютон. Ньютон Пульцифер.

– ЛЮЦИФЕР? Что слышу я? Ужель ты Порожденье Тьмы, адский искуситель и соблазнитель, развратный выползыш из котлов Аидовых, сладострастный раб стигийских владык?

– Нет, моя фамилия Пульцифер, – пояснил Ньютон. – Первая буква «п». Насчет прочего не знаю, но мы родом из Суррея.

Его собеседник был как будто разочарован.

– А-а. Воистину. Ну, ладно. Значит, Пульцифер. Пульцифер. Знакомая что-то фамилия?

– Даже не знаю, – сказал Ньютон. – Мой дядя держит магазин игрушек в западном Лондоне, – добавил он на всякий случай.

– Да неужто? – прохрипел Шедвелл.

Произношение мистера Шедвелла невозможно было привязать к определенному региону. Он, точно национальная велогонка, соединил в себе всю Британию. То он выражался как безумный валлийский сержант, то как шотландский пресвитер, только что уличивший кого-то в греховном воскресном труде, а где-то между ними прорывался голос угрюмого пастуха из Йоркшира или язвительного скопидома из Сомерсета. Неважно, откуда пришел тот или иной акцент; в устах мистера Шедвелла лучше он звучать не стал.

– У тебя пока все зубы на месте?

– Ну да. Не считая пломб.

– И как со здоровьем?

– Да вроде все в порядке, – пробормотал Ньют. – Я ведь потому и хочу в армию. Брайан Поттер из бухгалтерии после военной службы может запросто делать сотню отжиманий. И он маршировал на параде перед королевой-матерью.

– А сколько у тебя сосков?

– Не понял?

– Сосков, парень, сосков на груди, – раздраженно повторил голос. – Сколько сосков тебе досталось?

– Гм. Два?

– Хорошо. А ножницы у тебя есть?

– Что?

– Ножницы! Нож-ни-цы! Ты что, глухой?

– Нет. Да. В смысле у меня есть ножницы. И я не глухой.

Какао почти совсем затвердело. Внутренняя поверхность кружки обросла зеленой опушкой.

Азирафаэль также покрылся тонким слоем пыли.

Рядом с ним на столе образовался ворох заметок. В «Превосходных и Недвусмысленных Пророчествах» появилось множество закладок, оторванных из «Дейли телеграф».

Азирафаэль поерзал на стуле и ущипнул себя за нос.

Он был почти у цели.

Ему удалось понять систему изложения.

Он никогда не встречал Агнессу. Очевидно, она была слишком умна для этого. Как правило, Небеса или Ад брали на заметку всех пророков и, чтобы предотвратить неуместную точность описаний, глушили каналы ментальных связей. Впрочем, это требовалось редко: обычно провидцы сами генерировали «белый шум», пытаясь укрыться от образов, что отражались в их сознании. К примеру, бедолаге Иоанну Богослову помогали грибы. Матушка Шиптон подкреплялась элем. Нострадамус использовал замысловатые восточные снадобья. Святой Малахий задействовал перегонный куб.

Дружище Малахий. Он был славным малым, любил посидеть да порассуждать о том, какие еще явятся на свет папы римские. Тот еще ханурик, разумеется. Мог бы стать настоящим мыслителем, если бы не самогон.

Печальный конец. Порой остается только надеяться, что непостижимый замысел был должным образом продуман.

Про что-то такое Азирафаэль думал. Что-то хотел сделать. Ах да. Позвонить своему агенту, чтобы тот со всем разобрался.

Он встал, хорошенько потянулся и взял телефон.

Потом он подумал: а почему бы и нет? Стоит попытаться…

Вернувшись к столу, он покопался в ворохе заметок. Агнесса действительно была умна. И хитра. Понятные и однозначные предсказания никого не интересовали.

Вооружившись газетой, он позвонил в справочную.

– Алло? Добрый день. Будьте любезны. Да. Мне нужен один телефонный номер в Тадфилде. Или в Нижнем Тадфилде… хм. А возможно, в Нортоне, я не знаю точно, какой там код. Да. Янг. Фамилия Янг. К сожалению, я забыл инициалы. О. Тогда не могли бы вы перечислить мне все номера? Спасибо.

Карандаш на столе подскочил и сам начал лихорадочно выводить какие-то каракули.

На третьем имени сломался грифель.

– Ах! – воскликнул Азирафаэль и продолжил автоматически, потому что мозги его взорвались: – Наверное, он-то мне и нужен. Спасибо. Вы крайне любезны. Всего вам наилучшего.

Испытывая почти благоговейные чувства, он повесил трубку, сделал несколько глубоких вздохов и набрал новый номер. Последние три цифры дались ему с некоторым трудом, поскольку его рука подрагивала.

Длинные гудки, затем мужской голос. Говорил, похоже, человек средних лет, не то чтобы враждебно, скорее полусонно.

– Тадфилд шесть – шестьдесят шесть.

Рука Азирафаэля задрожала.

– Алло? – вопрошала трубка. – Алло.

Азирафаэль взял себя в руки.

– Простите, – сказал он. – Проверка номера.

И повесил трубку.

Ньют не был глухим. И у него имелись ножницы.

А также внушительная пачка газет.

Если бы он знал, что армейская жизнь заключается главным образом в приложении первых ко второй, то наверняка призадумался бы, стоит ли вступать в ее ряды.

Шедвелл, сержант Армии ведьмоловов, составил для него список, приколотый к стене в крошечной захламленной квартире Шедвелла, расположенной над магазинчиком «Раджит. Свежая пресса и видеопрокат». Список состоял из двух пунктов:

1) Ведьмы.

2) Необъяснимые феноменоны. Фенонменоны. Финномены. В общем, ты сам понял.

И Ньют выискивал все, что было угодно Шедвеллу. Он вздохнул и, взяв очередную газету, просмотрел первую страницу, перевернул ее, проигнорировал вторую (там никогда нет ничего интересного) и смущенно вспыхнул, взглянув на третью, где ему предстояло обязательно пересчитать все соски. Шедвелл на этом настаивал. «Им нельзя доверять, этим хитрым бестиям, – говорил он. – Они прямо-таки выставляют себя напоказ, точно измываются над нами».

На странице девять перед камерой позировала сердитая парочка в черных свитерах с высокими завернутыми воротниками. Они уверяли, что возглавляют крупнейший ведьмовской шабаш в Саффрон-Уолдене и способны восстановить сексуальную потенцию при помощи маленьких и очень фаллических кукол. Газета предлагала десяток таких фигурок читателям, готовым прислать письмо на тему «Как я опозорился». Ньют вырезал эту заметку и сунул в альбом для вырезок.

В дверь тихо постучали.

Ньют отворил, и дверной проем заполнила огромная кипа газет.

– В сторону, в сторону, рядовой Пульцифер, – рявкнула она и прошаркала в комнату. Газеты рассыпались и позволили наконец увидеть сержанта армии ведьмоловов Шедвелла, который после приступа мучительного кашля раскурил погасшую папиросу.

– Нужно будет за ним приглядеть. Он явно один из них, – прохрипел сержант.

– Кто, сэр?

– Вольно, рядовой. Кто, говоришь? Да тот смуглый типчик. Так называемый мистер Раджит. Его племя явно знается с магией. Желтый божок так и щурит рубиновый глаз. Да и у женщин явный перебор с руками. [95]95
  Имеется в виду индийская богиня смерти Кали ( Примечание редактора).


[Закрыть]Ведьмы как есть.

– Сержант, так ведь зато он бесплатно дает нам газеты, – сказал Ньют. – И не такие уж старые.

– И вуду. Пари держу, он вудит на всю голову. Петухов приносит в жертву Барону Субботе. Ну, знаешь, о ком я – высокий такой, черномазый мерзавец в цилиндре. Возвращает людей из мертвых, воистину, и заставляет их пахать в день субботний. Вуду. – Шедвелл задумчиво хмыкнул.

Ньют попытался представить домовладельца в роли шамана. Безусловно, мистер Раджит работал по субботам. Собственно говоря, чтобы содержать молчаливую толстушку-жену и пухлых резвых ребятишек, он работал круглыми сутками (не говоря уж – круглый год), удовлетворяя потребности всей округи в газировке, белом хлебе, табаке, сладостях, газетах, журналах и порнографии того рода, какую держат на верхней полке (при одной мысли о ней у Ньюта слезы наворачивались на глаза). Худшее, что мистер Раджит мог сделать с петухом, так это продать его по истечении срока годности.

– Но ведь мистер Раджит приехал из Бангладеш или из Индии, в общем, откуда-то из тех краев, – заметил Ньют. – Мне казалось, вудуисты приезжают из Вест-Индии.

– Э-э, – неопределенно протянул сержант-ведьмолов Шедвелл и снова затянулся своей папиросой. Вернее, так показалось Ньюту. Он никогда толком не видел ни одной из папирос своего начальника – те всегда прятались в ладони и не оставляли окурков. – Э-э.

– А что, разве не так?

– Скрытая мудрость, парень. Сокровенные военные тайны Армии ведьмоловов. Когда ты полностью войдешь в курс дела, тебе откроются тайные истины. Да, кое-какие вуды, может, и вправду из Вест-Индии, правда твоя. Да, в этом ты прав. Но самые из них страшные, самые зловредные – так вот, они-то как раз и происходят из, гм…

– Бангладеш?

– Эфрика! Точно, парень, в яблочко. С языка срываешь. Бангладеш. Точно.

Докуренная папироса Шедвелла бесследно исчезла, и он умудрился так мастерски скрутить следующую, что ни папиросной бумаги, ни табака заметить было невозможно.

– Итак. Рядовой-ведьмолов, обнаружил ты что-нибудь?

– Ну, вот здесь есть кое-что. – Ньютон протянул ему вырезки.

Шедвелл покосился на них.

– А-а, эти пустобрехи, – сказал он. – Барахло, да и только. И они еще называют себя ведьмами? Да проверял я их в прошлом году. Снизошел до них, вооружившись арсеналом праведности и растопкой, взломал их жилище, а они чистенькие, без сучка без задоринки. Пытались раскрутить дельце по продаже пчелиного клея, заказы по почте. Ерунда. Они ведьмовского кота не узнают, даже если он из заднего кармана у них вылезет. Барахло. Нет, не те пошли времена, паренек.

Он сел и налил себе чашку сладкого чая из грязного термоса.

– Я ведь еще не рассказывал, кто меня завербовал в армию? – спросил он.

Ньют воспринял вопрос как предложение присесть. Он покачал головой. Шедвелл прикурил самокрутку от старенькой зажигалки «Ронсон» и признательно откашлялся.

– Он был моим сокамерником. Охотник за ведьмами, капитан-ведьмолов Ффолкс. Десять лет за поджог. Устроил пожар на одном шабаше в Уимблдоне. Мог бы расправиться со всей их братией, да только выбрал неудачное время. Славный малый. Рассказал мне о битве – о великой войне между Небесами и Адом… Это он мне поведал Сокровенные Тайны Армии. Рассказал о ведьмовских котах. О сосках. И обо всем прочем… Штука в чем? Он знал, что помирает, и хотел кому-то передать великую традицию. Вот и ты теперь… – Он тряхнул головой. – До чего мы докатились, парень. Несколько веков тому мы были силой. Стояли на страже между миром и темной бездной. Красной нитью проходили сквозь историю. Огненной нитью.

– Я думал, церковь… – начал Ньют.

– Фуй! – воскликнул Шедвелл. Ньют встречал это словечко в книжках, но впервые его услышал. – Церковь? Да какая от нее польза? И она ничем не лучше. Что то, что это. Разве будет она искоренять Лукавого и дела его? Ну искоренит – а дальше ей чем заниматься? Коли хочешь заловить тигра, то не бери с собой зевак да попутчиков, им ведь охота – что зоопарк, лишь бы поглазеть на хищника да бросить ему кусок мяса. Нет, парень. Теперь мы подхватили знамя. Мы стоим против тьмы.

На миг все затихло.

Ньют всегда стремился увидеть в человеке лучшее, но вскоре после вступления в ряды Армии ведьмоловов ему пришло в голову, что его сержант и единственный собрат по оружию уравновешен не лучше перевернутой пирамиды. «Вскоре» в данном случае означало – «секунд через пять». Штаб армии размещался в зловонной, насквозь прокуренной комнате со стенами цвета никотина (который их и покрывал) и пепельным полом (буквально – пепельным). Виднелся еще, правда, квадратный коврик. Ньют старался обходить его стороной, поскольку коврик пытался засосать его подошвы.

К одной из стен была прикноплена пожелтевшая карта Британских островов, пестревшая множеством воткнутых в нее самодельных флажков – главным образом в пределах кольца, ограниченного стоимостью льготных обратных билетов в Лондон.

Но за несколько недель Ньют успел прикипеть ко всему этому, потому что изначальный трепет обернулся трепетной жалостью, а та – чем-то вроде трепетной привязанности. Шедвелл не дорос и до пяти футов, а его верхняя одежда, что бы он ни носил, всегда запечатлевалась в краткосрочной памяти как древний макинтош. У старины Шедвелла, возможно, сохранились все зубы, но только потому, что никто больше в них не нуждался; положи он хоть один зубик под подушку, и Зубная фея в ужасе сломала бы свою волшебную палочку.

Он жил, похоже, только на сладком чае со сгущенным молоком, самокрутках и какой-то приглушенной внутренней энергии. Шедвелл боролся за Общее Дело, которому отдавал всю изобретательность своей души и льготы пенсионного удостоверения. Общее благое дело стало его верой. И она подпитывала Шедвелла, как турбина.

Ньютону Пульциферу не довелось пока встретить главное дело своей жизни. И, кажется, веру тоже. Это его огорчало, поскольку он очень хотел во что-нибудь верить, признавая, что вера – тот спасательный круг, который помогает большинству людей держаться на плаву в своенравных водах океана Жизни. Ему хотелось верить во Всевышнего, хотя, прежде чем связывать себя какими-то обязательствами, он предпочел бы для начала поболтать с Ним полчасика и прояснить пару вопросов. Он посещал всевозможные церкви, надеясь пережить озарение, да так и не пережил. А потом он серьезно вознамерился встать на стезю атеизма, но даже для этого не сумел обрести твердой как скала и самодовольной веры. Все политические партии казались ему в равной мере жуликоватыми. Он отверг экологию, когда выписанный им журнал предложил своим читателям план «сада на самообеспечении», где привязанный к колышку экологический козел щипал травку в трех футах от экологического улья. Проведя много времени за городом у бабушки, Ньют знал кое-что о привычках коз и пчел и пришел к заключению, что экологический журнал выпускает шайка с интеллектом грудных младенцев. Кроме прочего, они слишком часто употребляли слово «общественность». А Ньют давно подозревал, что люди, регулярно щеголяющие словом «общественность», придают ему очень специфический смысл: и сам Ньют, и все, кого он знал, в это понятие явно не входили.

Тогда он попытался обрести веру во Вселенную; это выглядело довольно весомо, пока по наивности своей он не взялся за новые книги, в заглавиях которых встречались слова «хаос», «эра» и «квант». Он обнаружил, что даже люди, которые, так сказать, трудились над Вселенной, на самом деле не верили в нее и даже гордились незнанием того, что она собой представляет и может ли существовать хотя бы теоретически.

Такая неопределенность для прямолинейного ума Ньюта была невыносимой.

Ньют не верил в игры бойскаутов, а когда он стал постарше, то и в старших скаутов.

Он был готов поверить, однако, что в мире, возможно, не найдется ничего более занудного, чем работа в бухгалтерии «Индастриал холдингз».

Если же оценивать мужскую привлекательность Ньютона Пульцифера, то сказать можно только одно: если бы он зашел в телефонную будку и переоделся, то при выходе мог бы сойти за Кларка Кента. [96]96
  То есть за Супермена в «гражданской» одежде ( Примечание редактора).


[Закрыть]

Он понял, что Шедвелл ему, в общем-то, нравится. И не только ему, к вящему раздражению сержанта-ведьмолова. Раджиту он нравился, поскольку рано или поздно платил за квартиру, не доставлял никаких хлопот, а его яростный расизм был вполне безадресным: Шедвелл просто ненавидел всех и вся в этом мире, невзирая на положение в обществе, цвет кожи или вероисповедание, и не собирался делать исключений для кого бы то ни было.

Сержант Шедвелл нравился и мадам Трейси. Ньют был поражен, обнаружив, что арендатором соседней квартиры была по-матерински заботливая дама средних лет, чьи благопристойные визитеры рассчитывали не только на сеанс умеренной строгости, но и на чашечку чая и приятную беседу. Иногда, приговорив субботним вечером полпинты «Гиннесса», Шедвелл выходил в коридор между их комнатами, крича оскорбления типа «Блудница вавилонская!» – но сама мадам Трейси по секрету сказала Ньюту, что ей это даже льстит, хотя она сроду не бывала в Вавилоне и вообще в ту сторону дальше Малаги не заезжала. Зато получается бесплатная реклама.

Также она сказала, что совершенно не возражает против того, чтобы Шедвелл барабанил в стену и сквернословил во время спиритических сеансов. Колени порой подводили ее, и она не могла ловко раскрутить спиритический столик, так что приглушенные удары приходились вполне кстати.

По воскресеньям она оставляла у Шедвеллова порога скромный обед, заботливо накрытый тарелкой, чтобы не остыл.

Шедвелла невозможно не любить, заявляла она. Однако пользы ей от этого не было никакой, с тем же успехом он могла стряхивать хлебные крошки в черную дыру.

Ньют вспомнил о других вырезках. Он подтолкнул их к сержанту по заляпанному столу.

– Ну что там еще? – подозрительно спросил Шедвелл.

– Феноменальные явления, – сказал Ньют. – Вы же сами говорили. Правда, боюсь, что в наши дни происходят такие чудеса, что никаким ведьмам и не снились.

– Может, кто-то подстрелил зайца серебряной пулей, а на следующий день в деревне охромела старая карга? – с надеждой спросил Шедвелл.

– К сожалению, нет.

– А может, где-то пали замертво коровы, сраженные взглядом мегеры?

– Нет.

– Да что ж тогда? – сказал Шедвелл. Он прошаркал по полу к покрытому липкими пятнами темному буфету и добыл из него сгущенку.

– Странные дела творятся, – сказал Ньют.

Он рыскал по газетам несколько недель. Прежде Шедвелл просто складывал их в кучу, так что некоторые хранились годами. Ньют на память не жаловался (может быть, потому, что за двадцать шесть лет с ним не случалось почти ничего, что стоило бы запомнить) и в результате стал настоящим знатоком в исключительно эзотерических областях.