Текст книги "Последний герой. Сказание о Плоском мире"

Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– А есть проблема? – осведомился лорд Витинари,

– Как правило, милорд, вы навещаете меня, только когда таковая возникает.

– Ну, ладно, – сдался лорд Витинари. – Мне нужно доставить нескольких человек к Пупу. Причем по возможности быстро.

– Ага, понятно, – кивнул Леонард. – И вправду местность между нами и Пупом довольно-таки пересеченная. Кстати, как вам кажется, улыбка удалась? С улыбками у меня вечно проблемы.

– Я сказал…

– Вы хотите, чтобы они добрались туда живыми?

– Что? О… Да, конечно. И очень быстро.

Леонард продолжил работу над портретом. Лорд Витинари молча ждал, зная, что великого художника лучше не отвлекать.

– И вы хотите, чтобы они вернулись обратно? – спросил тот некоторое время спустя. – Знаете, а может, стоит добавить зубы? Зубы у меня получаются отлично.

– Их возвращение будет приятной дополнительной наградой.

– И это путешествие жизненно необходимо?

– Если оно закончится неудачей, настанет конец света.

– Ага, весьма жизненно и очень даже необходимо. – Леонард отложил кисть, отошел на пару шагов и критически воззрился на полотно. – Мне потребуются несколько парусников и большая баржа, – сказал он, поразмыслив. – Кроме того, я составлю список необходимых материалов.

– Это будет путешествие по морю?

– Для начала, милорд.

– Может, тебе дать некоторое время на раздумья? – предложил лорд Витинари.

– О, время всегда пригодится, ведь нужно продумать столько деталей… Но основная идея уже сформировалась.

Витинари поднял взгляд на потолок мастерской, на бесчисленные бумажные модели и устройства с крыльями как у летучих мышей. Самые фантастические летательные аппараты плавно покачивались в легком ветерке.

– А твоя идея случаем не связана с использованием какого-нибудь летательного аппарата? – подозрительно осведомился он.

– Гм… А почему вы спрашиваете?

– Потому что, Леонард, пункт назначения находится на значительной высоте, а все твои летательные аппараты отличаются неудержимым стремлением вниз.

– Согласен, милорд. Но я считаю: иногда чем глубже падаешь, тем выше возносишься.

– А. Философия…

– Практическая философия, милорд.

– И тем не менее, Леонард, не могу не поразиться скорости твоей мысли. Ты нашел решение практически мгновенно, едва я успел сообщить о возникшей проблеме…

Леонард Щеботанский прополоскал кисточку в банке.

– Милорд, я всегда говорил: правильно сформулированная проблема уже содержит часть решения. Но надо признать, я не раз размышлял о вопросах сходного свойства. Как вы знаете, я даже экспериментировал с различными устройствами… которые, уважая ваше мнение на сей счет, впоследствии разбирал. О да, в нашем мире живет множество злонамеренных людей, которые могли случайно наткнуться на них и извратить сам смысл моих изобретений. Вы были очень добры и предоставили мне помещение с неограниченным обзором неба, и я не мог не обратить внимания на некоторые закономерности. Кстати… Мне потребуется несколько дюжин болотных дракончиков. Вернее, никак не меньше сотни.

– Ты намереваешься создать корабль, который будет поднят в небо драконами? – с очевидным облегчением спросил лорд Витинари. – Кажется, я припоминаю одну старую легенду о корабле, который был поднят в небо лебедями и долетел аж до…

– Боюсь, лебеди в данном случае не помогут. Но в широком смысле ваша догадка, милорд, верна. Браво! Две сотни драконов, чтобы уж наверняка.

– По крайней мере с драконами проблем не возникнет. Они превратились в сущих вредителей.

– И помощь, скажем, шестидесяти учеников и подмастерьев из Гильдии Искусных Умельцев. Нет, пусть будет сотня. Им придется работать сутки напролет.

– Подмастерьев? Но я могу велеть, чтобы самые искусные мастера…

Леонард вскинул руку.

– Только не мастера, милорд, – твердо сказал он. – Мне нет нужды в людях, которым ведомы пределы возможного.

Орда нашла Коэна сидящим на древнем могильнике неподалеку от лагеря.

За время своих многочисленных путешествий по Диску члены Орды не раз натыкались на подобные холмы, но эта местность буквально изобиловала могильниками. Там и сям из снега торчали высокие камни с надписями на неизвестном языке. Захоронения были очень старыми, однако никому из Орды и в голову не приходило вскрыть курганы и разведать, что за сокровища таятся в их глубинах. Частично это объяснялось тем, что в лексиконе сереброордынцев существовало специальное слово, обозначающее человека с лопатой, а именно – «раб». Но в основном это объяснялось тем, что, несмотря на варварскую профессию, у этих людей имелся строгий моральный кодекс, пусть даже намного отличающийся от принятого. И в кодексе этом присутствовало специальное слово, обозначающее разоряющего могильники человека, а именно – «покойник».

Орда, каждый член которой был ветераном, пережившим тысячи и тысячи самоубийственных сражений и атак, осторожно приблизилась к сидевшему в снегу Коэну. Варварский меч был глубоко воткнут в сугроб, а на лице Коэна застыло отрешенное, вызывающее беспокойство выражение.

– Старина, ты как насчет поужинать? – осведомился Калеб.

– Морж, – сказал Малыш Вилли. – Опять.

– Я иффе не жакончил, – неразборчиво прошепелявил Коэн.

– Что не закончил, старина?

– Фшпоминать, – ответил Коэн.

– Кого вспоминать?

– Героя, который ждешь похоронен.

– А кто здесь похоронен?

– Понятия не имею.

– Хоть к какому народу он принадлежал?

– Мне-то откуда жнать! – огрызнулся Коэн,

– Он что, совершил много достославных деяний?

– Может, да, а может, и нет.

– Тогда почему…

– Кто-то же должен помнить жашранца!

– Но ты ведь ничего о нем не знаешь!

– Это не мешает мне его помнить!

Члены Орды переглянулись. Приключение обещало быть трудным. Но вместе с тем оно обещало быть последним.

– Слушай, может, ты поговоришь с этим молодчиком, которого мы умыкнули? – наконец сказал Калеб. – Он начинает действовать мне на нервы. По-моему, он не понимает, с кем связался.

– Он прошто должен напитать шагу, – решительно прошепелявил Коэн.

Тут он как будто что-то вспомнил и принялся шарить по карманам. Поскольку предметов одежды на Коэне было очень немного, процесс поисков надолго не затянулся.

– Понимаешь, этот бард не совсем того сорта, который нужен для сочинения героических саг, – тем временем продолжал Калеб. – Я ж сразу сказал, как только мы его сцапали: он нам не подходит! Такие барды годятся только на то, чтоб песенки девицам петь. О цветочках там, о весне – босс, это не наша тема!

– Ага, нашел! – радостно возвестил Коэн и вытащил из напоясной сумочки вставные челюсти, вырезанные из алмазных зубов тролля. Вставив челюсти в рот, он пару раз пробно щелкнул ими. – Так-то лучше. Что-что ты сказал?

– Он не героический бард, босс.

Коэн пожал плечами.

– Что ж, надеюсь, он быстро учится. И все равно он куда лучше бардов Агатовой империи. Все ихние поэмы не больше семнадцати слогов. А этот по крайней мере из Анк-Морпорка. Он должен был хотя бы слышать о сагах.

– А я говорил, надо через Китовую бухту идти, – встрял Маздам. – Ледяные пустыни, морозные ночи… самое то атмосферка для саг.

– В особенности, если ты любишь китовый жир, – кивнул Коэн и выдернул меч из сугроба. – Ладно, я переговорю с пареньком. Он у меня мигом забудет про всякие там цветочки.

– …Похоже, все вращается вокруг Диска, а не наоборот, – объявил Леонард. – Во всяком случае именно так поступают луна и солнце. А еще… Надеюсь, все присутствующие помнят «Марию Песто»?

– Тот корабль, который, по слухам, свалился с Диска? – уточнил аркканцлер Чудакулли.

– Именно. Во время чудовищного шторма его скинуло с Края неподалеку от залива Мэйнт, но через несколько дней рыбаки увидели судно, переваливающее через Край рядом с Тиньлинем, где оно и налетело на рифы. На корабле обнаружили лишь одного живого члена экипажа, чьи предсмертные слова… были достаточно необычными.

– Я помню, помню, – перебил Чудакулли. – Он сказал: «О боги, сколько много слонов!»

– По моему мнению, – продолжал Леопард, – при достаточной тяге с боковой составляющей аппарат, посланный за Край, будет затянут под Диск и вновь поднимется па противоположной стороне. Причем поднимется достаточно высоко, чтобы мягко спланировать в любую точку мира.

Волшебники уставились на классную доску. Затем, как один, воззрились на Думминга Тупса, который что-то лихорадочно строчил в своем блокноте.

– Думминг, что он такое несет?

Тупс долго разглядывал свои записи. Потом не менее долго смотрел на Леонарда. Затем перевел взгляд на Чудакулли.

– Э… да. Возможно. Э… Если набрать достаточную скорость и свалиться за Край, то Диск притянет тебя и ты продолжишь падение, но уже вокруг мира.

– Ты пытаешься сказать, что, упав с Края света, мы – и, говоря «мы», спешу добавить, я совсем не имею в виду себя – окажемся на небесах? – уточнил декан.

– Гм… да. В конце концов, солнце проделывает подобный трюк каждый день и…

Декан пришел в восторг.

– Поразительно! – воскликнул он. – Таким образом… можно переправить целую армию вглубь вражеской территории! Ни одна крепость не устоит перед нами! Можно поливать и поливать огнем…

Краем глаза он перехватил взгляд Леонарда.

– …Всяких нехороших людей, – нескладно закончил декан.

– Этого не будет, – сурово произнес Леонард. – Никогда!

– А может этот… аппарат, который ты планируешь создать, приземлиться прямо на Кори Челести? – уточнил Витинари.

– О, определенно. Там хватает снежных равнин, весьма удобных для посадки, – ответил Леонард. – Но даже если таковая равнина нам не подвернется, уверен, я сумею что-нибудь придумать. К счастью, как вы неоднократно подмечали, все находящиеся в воздухе предметы неизбежно стремятся вниз.

Чудакулли собирался было отпустить язвительное замечание, но прикусил язык. Он знал репутацию Леонарда. Еще до завтрака этот человек придумывал семь изобретений, включая два новых метода использования поджаренного хлебца. Именно Леонард Щеботанский изобрел шарикоподшипник – устройство крайне простое и вседоступное. И именно в этом крылась суть гениальности Леонарда – он изобретал вещи, до которых мог додуматься каждый, а люди, которые изобретают вещи, до которых может додуматься каждый, встречаются крайне редко.

Этот человек был настолько рассеянно-умным, что мог писать картины, которые не только провожали вас взглядом, но следовали за вами до самого дома и мыли за вас посуду.

Некоторые люди глупы, а потому абсолютно уверены в себе. Но Леонард был уверен в себе совсем по другой причине – просто ему ни разу не представилось доказательств обратного. Он со спокойной душой шагнул бы с крыши высоченного дома, намереваясь решить проблему приземления в момент возникновения оной.

И знаете, скорее всего, он бы эту проблему решил.

– И что требуется от нас? – спросил Чудакулли.

– Ну… Мой аппарат не может работать на магии. Насколько я понимаю, в районе Пупа на волшебство не стоит полагаться. Но, возможно, вы сумеете обеспечить меня ветром?

– Ты обратился к нужным людям, – сказал лорд Витинари и, прежде чем продолжить, выдержал долгую паузу. Слишком долгую, на взгляд присутствующих в зале волшебников. – Перед тобой собрались лучшие профессионалы в управлении погодой.

– В момент запуска небольшой ураган пришелся бы весьма кстати… – кивнул Леонард.

– Авторитетно и не опасаясь никаких возражений заявляю тебе: наши волшебники обеспечат тебя ветрами в неограниченном количестве, – ответил патриции. – Не так ли, аркканцлер?

– Я просто вынужден согласиться, милорд.

– Ну что ж, если мы можем надеяться на крепкий попутный ветер…

– Минуточку, минуточку, – перебил декан, который всегда очень остро реагировал на упоминание ветров. – Что мы знаем об этом человеке? Он делает… всякие приборы, рисует картины… Уверен, все это замечательно, но все мы знаем, каковы из себя художники. Болтуны и ненадежные люди, все до единого. А Чертов Тупица Джонсон? Помните, что этот тип понастроил[4]4
  Архитектор и вольнонаемный конструктор Бергольд Статли «Чертов Тупица» Джонсон прославился многими своими изобретениями, отмеченными в анналах Анк-Морпорка (в основном как «Причина смерти»). Согласно всеобщему признанию, он был истинным гением – ну, по крайней мере, в самом широком понимании этого слова. Ни одному человеку в мире, кроме него, не удалось создать взрывчатую смесь из обычного песка и воды. Как говаривал сам Бергольд Статли, настоящий изобретатель должен быть способным на все. Чертов Тупица Джонсон был настоящим изобретателем.


[Закрыть]? Уверен, господин Щеботанский – превосходный художник, но лично мне требуются дополнительные доказательства его поразительной гениальности, прежде чем доверить судьбу Диска его… аппарату. Изобретать умеет каждый, но гений должен быть исключительным!

– Я никогда и не считал себя гением, – откликнулся Леонард, склонив голову и что-то рисуя на бумаге.

– А вот если б я был гением, то наверняка знал бы об этом и… – начал было декан, но вдруг замолчал.

Рассеянно, как будто его рукой водила некая иная сила, Леонард начертил на бумаге идеальную окружность…

Лорд Витинари предложил учредить систему комиссий. В Незримый Университет прибыли послы практически всех иностранных государств, главы Гильдий стояли в очередь – всем хотелось участвовать в процессе принятия решений, не задействуя при этом мыслительный процесс.

Сначала патриций решил, что семи комиссий будет вполне достаточно. Но когда (буквально спустя десять минут) отпочковался первый подкомитет, лорд Витинари пригласил в отдельную комнатку нескольких избранных, запер дверь и быстренько создал Комиссию По Всему и Вся.

– Как мне сказали, летающему кораблю требуется команда, – сообщил он. – Она может состоять из трех человек. Леонард – это первая и обязательная кандидатура, поскольку, говоря откровенно, он будет продолжать работу над своим детищем даже после взлета. Но кто еще полетит?

– Лететь должен наемный убийца, – заявил лорд Низз, глава Гильдии Убийц.

– Нет, – возразил лорд Витинари. – Если бы Коэна и его людей было так легко убить, они давно были бы мертвы.

– Может, тут поможет женский такт? – предложила госпожа Лада, глава Гильдии Белошвеек. – Я понимаю, наши герои весьма преклонного возраста, но мои девушки…

– Госпожа Лада, я думаю, проблема состоит в следующем. Члены Орды весьма благосклонно относятся к женской компании, но вряд ли они прислушаются к словам женщины. Да, капитан Моркоу?

Капитан Моркоу Железобетонссон из Городской Стражи встал по стойке «смирно», излучая энтузиазм и легкий аромат мыла.

– Я готов принять участие, сэр, – отрапортовал он.

– Я почему-то даже не сомневался.

– По-моему, не стоит вмешивать в это дело Стражу, – поморщился господин Кривс. – Господин Коэн просто хочет возвратить собственность законному владельцу.

– Честно признаюсь, подобное толкование событий не приходило мне в голову, – вежливо улыбнулся лорд Витинари. – Тем не менее я уверен в наших городских стражниках. Они способны найти повод арестовать кого угодно. Правда, командор Ваймс?

– Думаю, заговор с целью нарушения общественного спокойствия тут вполне подходит, – сказал главнокомандующий Стражей, раскуривая сигару.

– А капитан Моркоу обладает исключительным даром убеждения.

– И исключительно большим мечом, – проворчал господин Кривс.

– Убеждение может принимать самые разные обличия, – парировал лорд Витинари. – И я согласен с аркканцлером Чудакулли: послать капитана Моркоу – прекрасная идея.

– Что? Разве я что-то сказал? – удивился Чудакулли.

– Записать в команду капитана Моркоу – не правда ли замечательная идея, аркканцлер?

– Что? О да. Конечно. Отличный парень. Смышленый. И меч опять-таки…

– Вот-вот, полностью поддерживаю, – кивнул лорд Витинари, умеющий управляться со всякого рода комиссиями. – Однако, господа, нам следует поторопиться. Флотилия выступает завтра. Нам нужен третий член команды…

Раздался стук в дверь. Витинари подал знак университетскому привратнику открыть.

В комнату ввалился волшебник, более известный как Ринсвинд, и остановился перед столом. Лицо его было белым как мел.

– Я не хочу добровольно участвовать в экспедиции, – заявил он.

– Прошу прощения? – поднял брови лорд Витинари.

– Я не хочу добровольно участвовать в экспедиции, сэр.

– Но тебя об этом никто и не просит.

Ринсвинд устало покачал пальцем.

– Но попросят, сэр, обязательно попросят. Кто-нибудь скажет: «Эй, а ведь этот парень любит приключения, знаком с Ордой, Коэну, судя по всему, он даже нравится, а кроме того, жестокую и необычную географию этот Ринсвинд знает вдоль и поперек. Отличная кандидатура!» – Он вздохнул. – А потом я попытаюсь сбежать, ну, спрячусь в каком-нибудь ящике, но этот ящик все равно окажется на борту летающего корабля.

– Правда?

– Очень вероятно, сэр. Или произойдет целая вереница событий, которые приведут к такому же результату. Верьте мне, сэр. Я знаю, как протекает моя жизнь. Поэтому я подумал: чего уж тянуть, лучше сразу прийти сюда и прямо заявить о том, что я не хочу добровольно участвовать в этой экспедиции.

– Мне кажется, твои рассуждения несколько нелогичны, – сказал патриций.

– Отнюдь, сэр. Все очень просто. Я буду добровольцем, но не хочу этого. Хотя… разве мое мнение когда-нибудь кого-нибудь волновало?

– А знаете, в его словах есть здравый смысл, – встрял Чудакулли. – У него исключительный дар, он выпутывается из любых…

– Вот видите? – Ринсвинд измученно улыбнулся лорду Витинари. – Я и моя жизнь слишком давно вместе. Я заранее знаю, как все обернется.

Рядом с Пупом всегда ошивались разбойники. Тут было чем поживиться – в затерянных долинах, в запретных храмах. И плохо подготовленных искателей приключений хоть отбавляй. Слишком многие люди, составляя список возможных опасностей, которые могут встретиться во время поисков потерянных сокровищ и древних знаний, забывают самый первый пункт: «человек, который прибыл на место чуть раньше тебя».

Одна такая разбойничья банда наматывала круги по своему любимому участку, когда вдруг заметила хорошо снаряженного боевого коня, привязанного к скукожившемуся от мороза деревцу. Потом на глаза разбойникам попался костерок, горевший в небольшой защищенной от ветра нише, на котором побулькивал котелок. И наконец банда увидела женщину. Довольно привлекательную. По крайней мере, лет тридцать назад она была очень даже ничего, но сейчас она больше походила на учительницу начальных классов, о которой мечтает всякий ученик (чуткое отношение и понимание таких маленьких жизненных неприятностей, как залитый мочой башмак, гарантируется).

Накинув на плечи одеяло, она мирно вязала. Рядом из сугроба торчал самый огромный меч из всех, что когда-либо доводилось видеть разбойникам.

Разумные разбойники сразу занялись бы подсчетом несоответствий.

Эти, однако, относились к другому виду, для которого и была придумана эволюция.

Женщина подняла голову, приветливо кивнула и продолжила вязать.

– Так-так, – сказал вожак. – Что мы здесь имеем? Ты…

– Будь добр, подержи вот это, – перебила женщина, вставая. – На больших пальцах, молодой человек. Глазом не успеешь моргнуть, как я смотаю шерсть в клубок. Как вовремя вы появились.

Она протянула ему моток пряжи.

Чувствуя на спине насмешливые взгляды товарищей, разбойник неуверенно принял пряжу, однако тут же расставил руки и постарался придать лицу как можно более злобное «она-даже-не-подозревает» выражение.

– Отлично, – сказала пожилая женщина и сделала шаг назад.

А потом нанесла разбойнику чудовищный по своей силе и подлости, но невероятный по своей эффективности (хоть и совсем неженственный) удар ногой прямо в пах. Пока разбойник падал, женщина наклонилась, подхватила с огня котелок, швырнула его в лицо ближайшего головореза и, пока падал тот, уселась обратно на снег, снова принявшись за свое вязание.

Двое оставшихся разбойников даже шевельнуться не успели. Но затем один из них, словно бы опомнившись, прыгнул к торчащему из сугроба мечу. Разбойник аж покачнулся от тяжести, но клинок был длинным и в некотором роде придавал уверенности.

– Ох! – закряхтел головорез, с трудом вскидывая меч. – Старуха, как ты вообще его таскаешь?

– Это не мой меч, – пожала плечами женщина. – Он принадлежал вон тому мужчине.

Разбойник отважился глянуть в сторону. Из-за большого валуна торчали ноги в бронированных сандалиях. Очень большие ноги.

«Но у меня меч, – подумал разбойник. – Хотя у него меч тоже был».

Вздохнув, пожилая женщина вытащила из клубка шерсти две вязальные спицы, ярко сверкнувшие в свете костра. Одеяло соскользнуло с ее плеч и упало на снег.

– Ну, господа? – сказала она.

Коэн выдернул кляп изо рта менестреля. Юноша с ужасом воззрился на престарелого героя.

– Как тебя зовут, сынок?

– Вы похитили меня! Я просто шел по улице…

– Сколько? – спросил Коэн.

– Что?!

– Сколько хочешь за сагу?

– От тебя воняет!

– Это все моржатина, – спокойным голосом объяснил Коэн. – Запах как от чеснока. В общем… мне нужна сага. А тебе наверняка пригодится мешочек рубинов, к примеру вот таких, как эти.

Он высыпал содержимое кожаного мешочка себе на ладонь. Камни были такими большими, что снег озарился алым светом. Глаза музыканта полезли на лоб.

– У тебя есть… Как это там называется, а, Маздам?

– Искусство, – подсказал Маздам.

– У тебя есть искусство, а у меня – рубины. Мы дадим тебе рубины, а ты нам – искусство, – предложил Коэн. – И нет проблем, верно?

– Проблем? – Рубины действовали на менестреля гипнотически.

– Проблем, которые могут возникнуть, если ты вдруг скажешь, что не умеешь слагать саги, – произнес Коэн прежним ласковым голосом.

– Но… Послушайте, прошу прощения, но… Саги – это ведь самые примитивные поэмы и…

Ветер, который ни на секунду не стихал рядом с Пупом, засвистел еще более жалобно и вместе с тем угрожающе.

– Тебе одному долгохонько придется добираться до цивилизации, – намекнул Маздам.

– Особенно без ног, – добавил Малыш Вилли.

– Умоляю!..

– Постойте, парни, мы же не хотим обойтись так жестоко с этим милым юношей, – вмешался Коэн. – Он – смышленый мальчуган, его ждет блестящее будущее. – И, глубоко затянувшись самокруткой, добавил: – Вернее, ждало. Впрочем, нет, – он снова задумался. – Мне нужна героическая сага, парень. Которая станет самой знаменитой из всех сложенных саг.

– Сага о ком?

– О нас.

– О нас? Но вы все стари…

Менестрель резко замолчал. Самую большую опасность, с которой он сталкивался в своей прошлой жизни, представляла брошенная во время банкета кость, но сейчас речь шла О жизни и смерти, и менестрель это понимал. Очень хорошо понимал. Говорят, возраст иссушает тело и душу. Но, похоже, стоящее перед менестрелем тело от возраста только закалилось и даже приобрело некоторую винтажность.

– Я понятия не имею, как слагать саги, – слабым голосом пискнул юноша.

– Мы тебе поможем, – пообещал Маздам.

– Мы их много знаем, – сказал Малыш Вилли.

– Почти во всех участвовали, – добавил Коэн.

В голове менестреля яркой чередой замелькали мысли примерно следующего содержания: «Эти люди просто рубины сумасшедшие. Они непременно рубины убьют меня. Рубины. Они притащили меня сюда рубины… рубины…И хотят дать мне большой мешок рубины… рубинов».

– Что ж, полагаю, мне удастся расширить свой репертуар… – промямлил он, однако выражение, появившееся на лицах ордынцев, заставило его несколько изменить лексикон. – Хорошо, договорились, – сказал он. Впрочем, ослепительное сияние камней не загасило крошечную искорку честности. – Только, понимаете ли, я не самый великий в мире менестрель.

– Но ты им станешь, когда сочинишь эту сагу, – пообещал Коэн, развязывая его.

– Ну… надеюсь, она вам понравится…

Коэн усмехнулся.

– Она не нам должна понравиться. Как раз мы ее не услышим.

– Что? Ты же сам сказал: я должен сложить сагу…

– Ага. Но это будет сага о том, как мы пали смертью храбрых.

На следующий день из Анк-Морпорка отплыла небольшая флотилия. События со стремительной быстротой сменяли друг друга. Дело было даже не в том, что перспектива конца света заставила людей сплотиться – то была общая, универсальная угроза, которая с трудом поддавалась людскому осмыслению. Но патриций вел себя достаточно резко, а вот это уже была определенная и в огромной степени личная опасность, которую без труда можно было увязать с собственной судьбой.

Между кораблями тяжело раскачивалась закрытая брезентом баржа; из-под брезента топорщились какие-то подозрительные углы. Поднявшись перед самым отплытием на борт, лорд Витинари мрачно осмотрел груды всевозможных материалов.

– Все это обходится в приличную сумму, – сказал он Леонарду, который уже успел установить на палубе мольберт. – Надеюсь, нам будет чем оправдаться.

– Продолжение существования нашего вида – это достаточное оправдание? – откликнулся Леонард, заканчивая какой-то сложный чертеж и передавая его подмастерью.

– Очевидно, да.

– Мы узнаем много нового, – продолжил Леопард, – и тем самым внесем неоценимый вклад в процветание нашего города. Моряк с «Марии Песто» сообщил, что предметы плавали в воздухе так, словно бы почти не имели веса. Поэтому я изобрел вот это.

Наклонившись, он поднял предмет, который, по мнению лорда Витинари, напоминал самую обычную кухонную принадлежность.

– Это сковорода, которая прилипает к чему угодно, – с гордостью заявил Леонард. – Данная идея возникла у меня и процессе наблюдения за ворсянкой обыкновенной, которая…

– И ты считаешь это полезным изобретением? – спросил лорд Витинари.

– Разумеется! Мы ведь должны будем чем-то питаться и не можем позволить, чтобы горячий жир плавал повсюду. А еще я изобрел ручку, которая пишет вверх ногами.

– Правда? А может, будет проще перевернуть лист бумаги?

Сани развернутым строем двигались по заснеженному полю.

– Клятая холодина, – пробормотал Калеб.

– Что, старость подкрадывается, а? – спросил Малыш Вилли. – Всегда говорил: ты стар настолько, насколько себя чувствуешь.

– Чиво?

– ОН СКАЗАЛ, ТЫ СТАР НАСТОЛЬКО, НАСКОЛЬКО СЕБЯ ЧУВСТВУЕШЬ, ХЭМИШ!

– Чиво? Чиво чувствуешь-то?

– Не думаю, что это старость, – покачал головой Малыш Вилли. – Старость – это что-то другое. А сейчас… просто я стал точнее рассчитывать расстояние до ближайшего туалета.

– А хуже всего, – сказал Маздам, – когда к тебе начинает наведываться молодежь и развлекать тебя веселыми песенками.

– Кстати, почему они всегда поют веселые песенки? – спросил Калеб.

– Ну, им есть из-за чего веселиться. Они ведь не мы.

Мелкие острые кристаллы снега, снесенные ветром с вершин гор, со свистом пролетали перед глазами. Из уважения к своей профессии члены Орды носили только крошечные кожаные набедренные повязки и маленькие кусочки меха и доспехов. Из уважения к преклонным годам (и без комментариев в своем узком кругу) они дополняли эти немногочисленные предметы одежды длинными шерстяными трико и различными, странного вида эластичными штуковинами. К времени ордынцы практиковали тот же подход, что и ко всему остальному, – атакуешь и пытаешься убить.

Выступавший во главе отряда Коэн давал менестрелю советы.

– Прежде всего, ты должен описать, что ты сам чувствуешь о саге, – говорил он. – Пение заставляет кровь резвее струиться по твоим жилам, и ты не в силах больше сдерживаться… Тем самым ты говоришь, какой великой будет сага… Понял?

– Да, да… Кажется, понятно, – кивнул менестрель, лихорадочно записывая. – А потом я должен описать вас…

– Нет, потом ты должен рассказать, какой была погода.

– Например, «стоял ясный денек»?

– Нет, нет и нет! Ты должен изъясняться так, как положено в саге. То есть переворачивать фразы наоборот.

– Гм-м… «Ясен был день», так что ли?

– Вот именно! Отлично! Я знал, что ты умный паренек!

– Вернее, «знал я, что умный ты паренек»! – выпалил менестрель, не успев вовремя прикусить язык.

На одно волнительное, смертоносное мгновение в воздухе повисла неопределенность, но потом Коэн улыбнулся и хлопнул менестреля по спине. По силе это можно было сравнить с ударом лопатой.

– Вот это стиль! Так, что еще?.. Ах да! В сагах никто никогда не говорит, все только изрекают.

– Изрекают?

– Типа «И изрек Вульф Разбойник Морской…» А еще… еще… Еще все люди – кто-то. Вот я Коэн-Варвар. Верно? Но можно назвать меня Коэном Дерзновенным или Коэном-Поразителем. Или еще как-нибудь в том же духе.

– Э-э… Кстати, а зачем вы все это затеяли? – вдруг спросил менестрель. – Ну, я ведь должен буду написать об этом. Вы правда собираетесь вернуть огонь богам?

– Да. С процентами.

– Но… почему?

– Потому что мы проводили в последний путь многих наших друзей, – сказал Калеб.

– Вот-вот, – поддержал Малыш Вилли. – Но мы ни разу не видели, чтобы большие женщины на летающих конях уносили их в Пантеон Героев. Когда умер Старик Винсент, а он был одним из нас, почему не появился Ледяной мост, по которому можно было бы попасть на Пир Богов, а? А перед самой кончиной его держали в роскошных покоях, укладывали на мягкую постельку, приставили специального жевальщика еды. Мы не желаем себе такого же!

– Ха! Молочные кашки! – сплюнул Маздам.

– Чиво? – спросил проснувшийся Хэмиш.

– ОН СПРОСИЛ, ПОЧЕМУ МЫ РЕШИЛИ ВЕРНУТЬ ОГОНЬ БОГАМ, ХЭМИШ!

– Ась? Но кто-то ведь должен это сделать! – прошамкал Хэмиш.

– Потому что мир огромен и мы еще не все повидали, – сказал Малыш Вилли.

– Потому что эти гады бессмертны, – сказал Калеб.

– Потому что в холодные ночи у меня спину ломит, – сказал Маздам. Менестрель посмотрел на Коэна, который разглядывал что-то у себя под ногами.

– Потому что… – сказал Коэн. – Потому что… они позволили нам состариться.

И в этот весьма драматичный миг они угодили в засаду. Сугробы взорвались тучами снега. Огромные фигуры бросились на Орду. Мечи очутились в иссохших, покрытых пятнами руках с быстротой, которая приходит лишь с опытом. Вверх взмыли дубины…

– Всем стоять! – выкрикнул Коэн командным голосом.

Воины замерли. Клинки застыли буквально в дюйме от шей и туловищ. Коэн поднял глаза на изрытое трещинами, угловатое лицо гигантского тролля, дубина которого угрожающе зависла прямо над его головой.

– Слушай, а по-моему, я тебя знаю… – задумчиво сказал он.

Волшебники работали посменно. Перед флотилией море было спокойным, как мельничный пруд, зато сзади дул постоянный свежий ветер. Волшебники умели управляться с ветрами, потому что погода для них была вопросом не волшебства, но лепидоптерологии. То есть, как говаривал аркканцлер Чудакулли, главное – вычислить, где сейчас порхают эти чертовы бабочки.

В общем и целом, шанс налететь на плавучее бревно был равен одному на миллион, но именно это и случилось. Удар был достаточно слабым, однако Думминг Тупс, осторожно кативший по палубе омнископ, мигом оказался на спине в окружении множества сверкающих осколков.

С выражением искренней тревоги на лице аркканцлер поспешил к нему.

– Сильно повредился? Господин Тупс, он обошелся нам в сто тысяч долларов! Нет, вы только посмотрите! На мелкие кусочки!

– Я почти не пострадал, аркканцлер, спасибо…

– Сотни часов работы пропали даром! И мы не сможем наблюдать за полетом. Эй, господин Тупс, ты меня слушаешь?..

Думминг его не слушал. Он вертел в руках два осколка, внимательно их разглядывая.

– Аркканцлер, кажется, мне случайно удалось совершить, ха-ха, удивительное научное открытие!

– Каким это образом?

– Кто-нибудь раньше разбивал омнископ?

– О нет, молодой человек. Другие люди аккуратно обращаются с дорогостоящим оборудованием.