Текст книги "Вор времени"
Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– ДА. Я НЕМНОГО ОПОЗДАЛ. И МНЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ.
Дух, который недавно был известен всем под именем Шобланг, посмотрел на кучку праха, которая представляла собой его мирское пристанище в течение последних шестисот лет.
– Мне тоже, – ответил он. Чуть выждав, он ткнул Смерть под ребра. – Ну?
– ЧТО НУ?
– Мне тоже жаль, что я немного опоздал. Та-да!
– ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ?
– Ну, в смысле… я пытался все исправить и не успел.
Смерть кивнул.
– ЭТО Я ПОНЯЛ. НЕПОНЯТНО, ЧТО ТАКОЕ «ТА-ДА».
– Таким образом я обозначал шутку, – сказал Шобланг.
– АГА. КАЖЕТСЯ, Я ТЕПЕРЬ ПОНИМАЮ, ЗАЧЕМ НУЖЕН ЭТОТ ЗВУК. НА САМОМ ДЕЛЕ, ГОСПОДИН ШОБЛАНГ, ОПОЗДАВ, ТЫ ПОСПЕШИЛ. ТА-ДА.
– Пардон?
– УМЕР СЛИШКОМ РАНО, ПРЕЖДЕ СРОКА.
– Вот и мне так показалось!
– ЕСТЬ КАКИЕ-НИБУДЬ МЫСЛИ, ПОЧЕМУ? ЭТО ВЕДЬ ВЕСЬМА НЕОБЫЧНЫЙ ФАКТ.
– Знаю только, что маховики словно взбесились, а я, видимо, слишком быстро снял нагрузку, когда один из них пошел вразнос, – ответил Шобланг. – Эй, ты только глянь на этого мальчишку. Смотри, как он заставляет этих шельмецов танцевать! Жаль, он не был моим учеником! Да что я несу? Он сам многому мог бы меня научить!
Смерть огляделся.
– КОГО ТЫ ИМЕЕШЬ В ВИДУ?
– Того мальчишку на помосте, видишь?
– БОЮСЬ, Я НИКОГО ТАМ НЕ ВИЖУ.
– Что? Да вон же он торчит! Отчетливо виден, как нос на ли… Ну, только не на твоем лице, конечно…
– Я ВИЖУ, КАК ДВИГАЮТСЯ ЦВЕТНЫЕ ВТУЛКИ…
– А кто, по-твоему, их двигает? Ты же Смерть, верно? Я думал, ты всех видишь!
Смерть уставился на танцующие катушки.
– ВСЕХ… КОГО НУЖНО, – сказал он, не спуская глаз с помоста.
– Гм, – откликнулся Шобланг.
– ДА. ИТАК, НА ЧЕМ МЫ ОСТАНОВИЛИСЬ?
– Слушай, если я, как тебе кажется, поспешил, так, быть может, ты…
– ВСЕ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ, ОСТАЕТСЯ СЛУЧИВШИМСЯ.
– Это что еще за философия?
– ЕДИНСТВЕННАЯ, КОТОРАЯ РАБОТАЕТ. – Смерть достал жизнеизмеритель и внимательно посмотрел на него. – ВИЖУ, ИЗ-ЗА ЭТОЙ ПРОБЛЕМЫ ТВОЕ ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ МОЖЕТ ПРОИЗОЙТИ ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ СЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ ЛЕТ. У ТЕБЯ ЕСТЬ ГДЕ ОСТАНОВИТЬСЯ?
– Остановиться? Я – покойник!Это тебе не ключи от дома потерять! – рявкнул Шобланг, уже начинавший терять отчетливые очертания.
– А КАК-НИБУДЬ МОЖНО ПРИБЛИЗИТЬ СРОК ТВОЕГО ПЕРЕРОЖДЕНИЯ?
Шобланг исчез.
В этот вневременной момент Смерть повернулся, чтобы еще раз посмотреть на зал маховиков…
Тик
Меловой цилиндр, тихонько поскрипывая, снова начал вращаться.
Потом по очереди пришли в движение дубовые Ингибиторы, принимая на себя возрастающую нагрузку. На сей раз отчаянного визга подшипников не было слышно. Цилиндры вращались медленно, как престарелые балерины, взад и вперед, постепенно компенсируя напряжение, по мере того как миллионы людей во внешнем мире искажали время в соответствии со своими прихотями. Ингибиторы поскрипывали, будто чайный клипер, огибавший мыс Гнева при слабом бризе.
Затем застонали большие каменные колонны, забиравшие себе время, с которым не могли справиться их меньшие собратья. Помимо скрипа возник глухой гул, но он тоже был тихим и управляемым…
Лю-Цзе осторожно опустил руку и выпрямился.
– Изящный, чистый переход, – констатировал он. – Все отлично поработали.
Он повернулся к изумленным запыхавшимся монахам и поманил к себе самого старшего из них. Достал из-за уха помятую самокрутку.
– Итак, Рамбут Рукопут, что, по твоему мнению, это было?
– Э… Ну… Случился выброс, который сорвал…
– Нет, после этого, – перебил его Лю-Цзе, чиркнув спичкой по подошве своей сандалии. – Лично мне кажется, непроизошло буквально следующее – вы не метались по залу, будто свора куриц с отрубленными головами, а послушник не поднимался на помост и не восстанавливал равновесие, причем уверенно, четко и гладко. Этого не могло произойти, потому что не могло произойти никогда. Яправ?
Монахи, работавшие в зале Ингибиторов, не относились к самым великим мыслителям монастыря. Они занимались тем, что чистили, смазывали, разбирали и ремонтировали, выполняя указания стоявшего на помосте человека. Рамбут Рукопут наморщил лоб.
Лю-Цзе вздохнул.
– А произошло, как мне кажется, вот что, – продолжил он, пытаясь помочь монаху. – Вы все, парни, оказались на высоте и напугали меня и этого молодого человека до смерти демонстрацией своего невиданного мастерства. Настоятель будет счастлив до пузырей. Можете быть уверены: на обед получите добавку момо к своей тугпе, если понимаете, что я имею в виду.
Рукопут поднял услышанное по мысленному флагштоку, и к небесам вознеслась молитва. Он улыбнулся.
– Однако, – сказал Лю-Цзе, подойдя ближе и понизив голос, – вероятно, я очень скоро появлюсь здесь снова – зал нуждается в хорошей уборке, – и если через неделю увижу, что вы продолжаете бездельничать и отсиживать свои задницы… у нас случится серьезный разговор.
Улыбка мигом исчезла.
– Да, метельщик.
– Вы должны проверить все маховики и позаботиться о подшипниках.
– Да, метельщик.
– Кстати, и подметите господина Шобланга.
– Да, метельщик.
– Ну, хорошо тут позабавиться. А нам с молодым Лобсангом пора. Вы много сделали для его образования.
Он взял безвольного Лобсанга за руку и повел по залу мимо длинных рядов вращающихся, гудящих Ингибиторов. Под высоким потолком все еще висел синеватый дым.
– Воистину начертано: «Можно сбить с ног даже перышком», – пробормотал он, когда они шагали к выходу по наклонному тоннелю. – Ты заметил инверсию, прежде чем она произошла. А я зашвырнул бы всех нас на неделю вперед. По меньшей мере.
– Извини, метельщик.
– Извини? Тебе не за что извиняться. Я никак не могу взять в толк, сынок, кто же ты такой. Ты слишком быстро соображаешь. Ты вел себя здесь как утка в воде. Тебе не нужно изучать предметы, на простое знакомство с которыми у всех прочих уходят долгие годы. Старина Шобланг, да перевоплотится он там, где красиво и тепло, – даже он не умел распределить нагрузку до секунды. Именно до секунды. По всему треклятому миру! – Он поежился. – Слушай совет. Никому не рассказывай об этом. Люди могут повести себя странно.
– Да, метельщик.
– И вот еще что, – сказал Лю-Цзе, выходя из пещеры в залитый солнцем сад. – Что это с тобой приключилось прямо перед тем, как Ингибиторы вышли из-под контроля? Ты что-то почувствовал?
– Не знаю точно. Мне просто показалось, что… на мгновение все стало неправильным.
– А раньше такое происходило?
– Не-ет. Но было немного похоже на то, что случилось в зале Мандалы.
– Ладно, об этом тоже никому не говори. Нынешние большие шишки даже понятия не имеют, как работают маховики. Всем сегодня плевать на Ингибиторы. То, что работает исправно, никто никогда не замечает. В старые времена ты даже монахом не мог стать, если не проработал в зале Ингибиторов ажно шесть месяцев смазчиком, уборщиком и грузчиком. И всем оттого было только лучше! А чему учат сегодня? Послушанию да космической гармонии! В старые времена ты всему обучался на своей шкуре. Быстро узнавал, что если не отпрыгнуть в сторону, услышав крик «Сброс!», то получишь пару лет в самое болезненное место. И нет более совершенной гармонии, нежели вид плавно вращающихся маховиков!
Тропа поднималась к главному храмовому комплексу. Со всех окрестностей в зал Мандалы все еще стекались людские ручейки.
– Ты точно уверен, что сможешь смотреть на нее? – спросил Лю-Цзе.
– Да, метельщик.
– Ну и ладушки. Тебе лучше знать.
Все балконы над залом были забиты монахами, однако Лю-Цзе пробился вперед, вежливо, но твердо используя свою метлу. Старшие монахи толпились у самого края.
Его заметил Ринпо.
– А, метельщик, – сказал он. – Никак не мог оторваться от любимой уборки?
– Маховики вышли из-под контроля и пошли вразнос, – пробормотал Лю-Цзе.
– Понятно, но тебя вызвал сам настоятель, – с укоризной произнес главный прислужник.
– Некогда, давным-давно, – промолвил Лю-Цзе, – мы, все до единого, со всех ног бежали к Ингибиторам, едва заслышав удары гонга.
– Да, но…
– БРРбрррбр, – изрек настоятель. Лобсанг поднял взгляд и увидел его сидящим на плечах у главного прислужника. На голове у настоятеля красовался вышитый чепчик, чтобы случайно не простудиться. – Йю-Цзе всегда пьедпочитай пьяктический подход. ПРРбрр. – Он пустил немного молочных слюней прямо в ухо прислужника. – Впьочем, я йад, что пьоблема устьянена, Йю-Цзе.
Метельщик поклонился, а настоятель принялся лупить главного прислужника по голове деревянным медведем.
– Истоия повтояется, Йю-Цзе. Бам-бам-БББРРР…
– Стеклянные часы? – уточнил Лю-Цзе.
Старшие монахи от удивления даже рты пораскрывали.
– Но как ты догадался? – спросил главный прислужник. – Мы ведь еще не успели перезапустить Мандалу.
– Разве не написано: «Струящаяся вода может многое подсказать»? – пожал плечами Лю-Цзе. – Всего однажды, насколько мне известно, все маховики вдруг разом вышли из-под контроля. Все до единого.Как будто взбесились. Это сдвиг времени. Кто-то снова пытается создать стеклянные часы.
– Но это невозможно! – воскликнул главный прислужник. – Мы уничтожили их, не оставив и следа!
– Ха! Но написано ведь: «Я столько не зелен, сколько похож на капусту»! – рявкнул Лю-Цзе. – Подобное нельзя уничтожить без следа! Что-нибудь обязательно просочится. Слухи. Сны. Рисунки на стенах пещер, еще что-нибудь…
Лобсанг опустил взгляд на пол Мандалы. Монахи толпились вокруг высоких цилиндров в дальнем конце зала. Цилиндры чем-то напоминали Ингибиторы, но только самый маленький из них медленно вращался. Остальные, испещренные символами сверху донизу, оставались неподвижными.
«Хранилище образов», – почему-то подумал он. Именно здесь хранились узоры и образы Мандалы, чтобы их можно было воспроизвести. Сегодняшние узоры – на маленьком цилиндре, образы долгого использования – на больших.
Внизу пульсировала Мандала, пятна разных цветов и обрывки узоров скользили по ее поверхности.
Один из стоявших в дальнем конце зала монахов что-то крикнул, и маленький цилиндр остановился.
Непрерывно перекатывавшиеся разноцветные песчинки замерли.
– Вот так это выглядело двадцать минут назад, – сказал Ринпо. – Видишь сине-белую точку? Потом она стала разрастаться…
– Знакомая картина, – мрачно произнес Лю-Цзе. – Я был здесь, когда это случилось в прошлый раз! Ваше просветлейшество, вели воспроизвести последовательность с прежними Стеклянными Часами! У нас очень мало времени!
– Вряд ли стоит так… – начал было главный прислужник, но мигом замолчал, получив резиновым кирпичом по голове.
– Хотюпипихотюпипихотюпипиесьи Йю-Цзе пьяв, нам не стоит тейять вьемя, господа. Есьи же он ошибается, вйемени у нас хоть отбавьяй, и мы можем чуть-чуть им пожейтвовать. Пипихошюхошюхотю.
– Благодарю, настоятель, – кивнул метельщик. Он поднес ладони к губам. – Эй, вы! Второй шпендель, четвертый бинг, примерно в районе девятнадцатой гупы! И шевелитесь!
– Со всем уважением, ваше просветлейшество, не могу не выразить протест, – сказал главный прислужник. – Мы подготовились к такой чрезвычайной ситуации…
– Я знаю все о подготовке к действиям в чрезвычайных ситуациях, – перебил его Лю-Цзе. – Вечно чего-нибудь да упустишь.
– Вздор! Мы приложили все усилия…
– И как всегда, саму чрезвычайную ситуацию не учли. – Лю-Цзе повернулся к залу и озабоченным монахам. – Готовы? Отлично! Выводите на пол, немедленно! Или мне самому спуститься к вам? Учтите, я оченьне хочу туда к вам спускаться!
Люди отчаянно закопошились вокруг цилиндров, и на полу под балконом новый узор сменил старый. Линии и цвета были другими, но сине-белая точка занимала центр.
– Смотрите, – сказал Лю-Цзе. – Такая картина возникла меньше чем за десять дней до того, как часы начали бить.
Монахи промолчали.
Лю-Цзе невесело улыбнулся.
– А через десять дней…
– Время остановилось, – закончил Лобсанг.
– Можно и так выразиться, – согласился Лю-Цзе. Его лицо почему-то покраснело.
Один из монахов положил руку ему на плечо.
– Все в порядке, метельщик, – промолвил он успокаивающим тоном. – Мы знаем, что ты просто не мог оказаться там вовремя.
– Предполагается, что мы всегда должны оказываться там, где надо, вовремя, – возразил Лю-Цзе. – Проклятье, я стоял у самых дверей, Чарли. Слишком много зАмков, слишком мало времени…
За его спиной Мандала постепенно возвращалась к измерению настоящего.
– Ты ни в чем не виноват, – повторил монах.
Лю-Цзе сбросил с плеча его руку и повернулся к настоятелю, сидевшему на плечах главного прислужника.
– Ваше просветлейшество, я прошу разрешить мне расследовать происшествие и определить причину! – Он постучал себя по носу. – Я чувствую запах! Я ждал такой возможности все эти годы! На сей раз я тебя не подведу!
Воцарилась тишина. Настоятель выдул пузырь.
– Это случится опять в Убервальде, – промолвил Лю-Цзе с нотками мольбы в голосе. – Именно там любят играть с электричеством. Я знаю эту страну как свои пять пальцев! Дай мне пару толковых людей, и мы раздавим беду еще в зародыше!
– Бабабабаба… Это нужно обсудить, Йю-Цзе, но мы бйагодайны тебе за пйедьожение, – ответил настоятель. – Йинпо, всех бдумбдумбдумстайших пойевых монахов собьять в зайе Мойчания чейез пять бабабаминут! Сейчас маховики йаботают бдумбдумгаймонично?
Один из монахов оторвался от изучения свитка, который ему передали.
– Судя по всему, да, ваше просветлейшество.
– Мои поздйавйения упьявьяющему панейю ИКИК!
– Но Шобланг умер, – пробормотал Лю-Цзе.
Настоятель разом перестал выдувать пузыри.
– Печайные новости. Наскойко я знаю, он бый твоим дьугом.
– Этого не должно было случиться, – покачал головой метельщик. – Не должно было.
– Собейись, Лю-Цзе. Мы еще поговойим. Икик! – Ударом резиновой обезьяной по уху настоятель направил главного прислужника к выходу.
Остальные монахи тоже начали расходиться по своим делам. Лю-Цзе и Лобсанг остались на балконе, стали наблюдать за пульсирующей Мандалой.
Лю-Цзе откашлялся.
– Видишь маховики в конце зала? – спросил он. – Маленькие записывают узоры за день, из них отбираются самые интересные, и уже они сохраняются на больших.
– Я только что предвспомнил, что ты это скажешь.
– Ну и ну, ну и ну. Какой одаренный отрок. – Лю-Цзе перешел на шепот. – За нами кто-нибудь следит?
Лобсанг огляделся.
– Здесь еще остались люди.
Лю-Цзе снова заговорил громко:
– Ты что-нибудь слышал о Великом Крахе?
– Только слухи, метельщик.
– Да, слухов было предостаточно. «День, когда остановилось время» и прочая ерунда. – Лю-Цзе вздохнул. – Знаешь, почти все, чему тебя учили, ложь. Иначе и быть не могло. Есть такая правда, которую сразу и не осознаешь. Ее надо подавать порциями. Ты ведь хорошо ориентируешься в Анк-Морпорке? В Опере приходилось бывать?
– Только оттачивая мастерство карманника, о метельщик.
– А ты когда-нибудь обращал внимание на крошечный театр на другой стороне улицы? Кажется, он называется «Дискум».
– Ну конечно! Помню, как-то раз мы ходили туда. Купили самые дешевые билеты, сидели на земле и кидались орехами на сцену.
– А ты когда-нибудь думал о том несоответствии? Огромный оперный театр весь в бархате и золоте, с огромным оркестром и крошечный театрик под соломенной крышей, с деревянными декорациями, без кресел, с одним музыкантом, играющем на крамбоне?
– Никогда, – пожал плечами Лобсанг – Такова жизнь.
Лю-Цзе почти улыбнулся.
– Человеческий разум – очень гибкая штука, – сказал он. – Просто поразительно, насколько он способен растягиваться, вбирая в себя нужное ему объяснение. Мы неплохо там потрудились…
– Лю-Цзе?
Сбоку от них возник один из младших прислужников.
– Настоятель желает видеть тебя немедленно. – Он почтительно склонил голову.
– Хорошо, – ответил метельщик и толкнул Лобсанга в бок. – Мы едем в Анк-Морпорк, парень.
– Что? Но ты же просил, чтобы тебя послали в…
Лю-Цзе подмигнул ему.
– Ибо начертано: «Никогда не получишь то, что просишь», понятно? Знай, отрок: кроме плинга есть и другие способы заставить дангданга подавиться.
– Правда?
– Да. Очень много плинга. А теперь идем к настоятелю. Сейчас его будут кормить. Хвала богам, твердой пищей. По крайней мере, в кормилице больше нет необходимости. Он стеснялся, девушка стеснялась, ты не знал, куда девать глаза… Ему ведь, с точки зрения умственного развития, девятьсот стукнуло…
– Вероятно, он очень мудр.
– Достаточно мудр, вполне достаточно. Но как я не раз убеждался, возраст и мудрость не всегда находятся в прямой зависимости друг от друга, – промолвил Лю-Цзе, когда они подходили к покоям настоятеля. – Некоторые люди, получив власть, глупеют. Хотя, конечно, к нашему настоятелю это не относится.
* * *
Настоятель сидел на высоком стуле. Он только что облил питательной кашей главного прислужника, который улыбался так, как может улыбаться только человек, чья будущая работа напрямую зависит от того, насколько довольным он будет выглядеть, когда у него со лба стекает пюре из пастернака и крыжовника.
Лобсангу показалось, причем не впервые, что атаки настоятеля на этого человека вовсе не случайны. Главный прислужник был весьма неприятной личностью. При встрече с ним у любого нормального человека появлялось непреодолимое стремление вылить ему на голову что-нибудь липкое или треснуть его резиновым яком, а настоятель был уже в том возрасте, когда человек начинает прислушиваться к сидящему внутри ребенку.
– Ты за мной посылал, ваше просветлейшество, – поклонился Лю-Цзе.
Настоятель перевернул миску на грудь главного прислужника.
– Уахахахахада, Йю-цзе. Скойко тебе сейчас йет?
– Восемьсот, ваше просветлейшество. Но разве это возраст!
– Тем не менее ты пьовел очень много вьемени, путешествуя по мийу. Наскойко я понимаю, ты собийялся уйти на покой и заняться уходом за садом?
– Да, но…
– Но, – настоятель ангельски улыбнулся, – как стаый боевой конь, ты воскьицаешь «ха-ха!», засйышав звук тьюб, да?
– Не думаю, – ответил Лю-Цзе. – Лично я ничего смешного в трубах не вижу.
– Я имею в виду, что тебе не тейпится снова бьоситься в бой. Ты помогай обучать наших агентов в течение дойгих йет, не так йи? Этих вот господ?
Несколько плотных и мускулистых монахов сидели у стены. Они явно готовились к длительному путешествию – облачились в просторную черную одежду, повесили на спины свернутые циновки. Монахи робко поклонились Лю-Цзе, и взгляд их поверх черных полумасок был смущенным.
– Сделал все, что от меня зависело, – подтвердил Лю-Цзе. – Учили их другие люди, я лишь пытался возместить нанесенный ущерб. Лично я никогда не учил их быть ниндзями. – Он толкнул Лобсанга в бок. – Это, ученик, на агатском языке означает «внезапные ветры», – добавил он сценическим шепотом.
– Я намейеваюсь посьять их на задание немедьенно. УА! – Настоятель ударил ложкой по стулу. – это пьиказ, Йю-Цзе. Ты, конечно, йегенда, но сьишком давно ты ею стай. Почему бы тебе не начать вейить в будущее? ИК!
– Понятно, – печальным тоном произнес Лю-Цзе. – Да, когда-нибудь это должно было случиться, большое спасибо за уважение к возрасту, ваше просветлейшество.
– Бррмбрмм… Йю-Цзе, я давно тебя знаю! Ты не будешь пьибьижаться к Убейвайду бьиже чем на сто мий, договойийись?
– Не договорились, ваше просветлейшество.
– Это пьиказ!
– Понимаю.
– Ты и йяньше не выпойняй баабабамои пйиказы. В Омнии, как мне сейчас помнится.
– Это было тактическое решение, принятое человеком на месте, ваше просветлейшество. Скорее это было интерпретациейтвоего приказа, – сказал Лю-Цзе.
– Это когда ты отпьявийся туда, куда тебе четко и ясно запйетийи ходить, и сдейай то, что дейать было абсойютно запьещено?
– Да, ваше просветлейшество. Иногда, чтобы пилить, нужно нажимать на другой конец пилы. Когда я сделал то, что не должен был делать, там, где не должен был находиться, я добился того, что должно было быть достигнуто в том месте, где это должно было произойти.
Настоятель долго и пристально смотрел на Лю-Цзе, как могут смотреть только маленькие дети.
– Йю-Цзе, ты не поедешь в нммнбубув Убейвайд и даже не пьибьизишься к гьяницам этой стьяны, понятно? – спросил он.
– Понятно, ваше просветлейшество. Ты, как всегда, прав. Но по своему старческому слабоумию, прошу разрешения пойти путем не насилия, а мудрости. Я хотел бы помочь этому юноше найти… Путь.
Сидевшие вдоль стены монахи засмеялись.
– Путь Прачки? – уточнил Ринпо.
– Госпожа Космопилит – портниха, – спокойно парировал Лю-Цзе.
– Мудрость, которую можно оценить по таким изречениям, как «Не ковыряй, будет только хуже»? – уточнил Ринпо, подмигнув монахам.
– Ковыряние и правда только усугубляет дело. Любое дело, – сказал Лю-Цзе; его невозмутимость напоминала большое озеро спокойствия. – Возможно, данный путь кажется тебе недостойным, но, каким бы мелким и ненадежным он ни был, это мойПуть. – Он повернулся к настоятелю. – Так ведь издревле повелось, ваше просветлейшество. Помнишь? Учитель и ученик странствуют по миру, и во время этого странствия ученик наблюдает за своим учителем и обучается на практических примерах, после чего обретает свой Путь, и конце которого…
– …обьетает самого себя бдум, – закончил настоятель.
– Но сначала он обретает учителя, – сказал Лю-Ц зе.
– Ему очень повезйо, что таким учителем бдум-бдумбудешь ты.
– Достопочтенный господин, – промолвил Лю-Цзе, – незнание, кто именно станет твоим учителем, предопределено самой природой Пути. Я могу лишь указать ему дорогу.
– В стойону некоего бойшого гойода бдум, – заметил настоятель.
– Да, – согласился Лю-Цзе. – И Анк-Морпорк находится достаточно далеко от Убервальда. Ты не посылаешь меня в Убервальд, потому что я слишком стар. Однако, со всем уважением, я прошу тебя побаловать старика.
– Когда ты так ставишь вопьос, у меня не остается выбойя, – ответил настоятель.
– Но, ваше просветлейшество… – неуверенно произнес Ринпо.
Настоятель ударил ложкой по подносу.
– У Йю-Цзе отличная йепутация! – закричал он. – И я безоговойочно вейю в то, что он поступит пьявийно! Жай тойко, что блмбумбумне вейю в то, что он поступит так, как я бумбумбумхочу! Я запьетий ему появьяться в Убейвайде! Тепей ты хочешь, чтобы я запьетий ему не появьяться в Убейвайде? ИК!Я все сказал! Соизвойте удайиться, господа, у меня возникйи неотьожные дейа.
Лю-Цзе поклонился и схватил Лобсанга за руку.
– Уходим! – прошептал он. – Нужно поскорее скрыться, пока никто ничего не понял!
На выходе им встретился младший прислужник, несущий в руках ночной горшок с изображениями маленьких забавных крольчат.
– Перевоплощаться не так просто, как кажется, – на бегу сказал Лю-Цзе. – Теперь нам нужно отбыть, прежде чем кому-нибудь в голову полезут всякие дурные мысли. Захвати сумку и циновку.
– Но кто осмелится отменить приказ самого настоятеля? – изумился Лобсанг, следом за Лю-Цзе сворачивая за угол.
– Ха! Через десять минут он уснет, а когда проснется, ему дадут новую игрушку и он так увлечется забиванием квадратных зеленых колышков в круглые синие отверстия, что забудет обо всем, что говорил, – ответил Лю-Цзе. – Политика, отрок. Всякие идиоты сразу начнут утверждать: мол, именно они точно знают, что имел в виду настоятель. Поспеши. Встретимся через минуту в саду Пяти Неожиданностей.
* * *
Когда Лобсанг пришел в сад, Лю-Цзе аккуратно укладывал одну из гор-бонсай в бамбуковую клетку. Завязав последний узел, он забросил клетку за спину.
– А ей ничего не будет? – спросил Лобсанг.
– Это же гора, что ей может быть? – Лю-Цзе поднял с земли свою метлу. – Перед тем как идти, заглянем к одному моему старому приятелю. Может, возьмем у него что-нибудь полезное.
– Метельщик, что происходит? – спросил Лобсанг, едва поспевая за Лю-Цзе.
– Примерно следующее, юноша. Я, настоятель и тот малый, к которому мы направляемся, давно знаем друг друга. Но сейчас ситуация стала несколько иной. Настоятель не может просто сказать: «Лю-Цзе, ты – старый мошенник, и именно ты заставил всех думать об Убервальде, однако я вижу, ты что-то пронюхал, поэтому ступай туда, куда ведет тебя твой нос».
– Но я считал его верховным правителем!
– Вот именно! А знаешь, как трудно заставить что-то происходить, когда ты верховный правитель? Слишком много людей путается под ногами. Парни, которых ты видел, немного побегают по Убервальду с воплями «Йа» и «Хаи!», а мы, мой мальчик, направимся в Анк-Морпорк. И настоятелю об этом известно. Почтинаверняка.
– А откуда ты знаешь, что новые часы собирают н Анк-Морпорке? – спросил Лобсанг, шагая за Лю-Цзе по поросшей мхом тропинке, которая вела сквозь густые заросли рододендрона к монастырской стене.
– Просто знаю. Можешь мне поверить, юноша, если кто-нибудь когда-нибудь вытащит пробку из сливного отверстия вселенной, то цепочка от пробки протянется прямиком в Анк-Морпорку и на конце ее наверняка окажется какой-нибудь придурок, который в свое оправдание лишь руками разведет: «Я просто хотел посмотреть, что будет!» Все дороги ведут в Анк-Морпорк.
– Я думал, все дороги ведут изАнк-Морпорка.
– Только не та, по которой пойдем мы. Ага, вот мы и на месте.
Лю-Цзе постучал в дверь грубо построенной, но большой хижины, прислонившейся прямо к монастырской стене. В тот же самый момент внутри прогремел взрыв и кто-то – нет, поправил себя Лобсанг – половина кого-то вылетела из незастекленного окна и со всей мощи брякнулась на тропинку. Лишь когда это нечто подкатилось к его ногам, Лобсанг понял, что перед ним такое. Деревянный манекен в монашеской рясе.
– Ку вовсю развлекается, как вижу, – заметил Лю-Цзе.
Он далее не пошевелился, хотя манекен пролетел совсем рядом с его ухом.
Дверь распахнулась, и из хижины выглянул взволнованный тучный монах.
– Вы это видели? Нет, вы видели?! – воскликнул он. – Всего от одной ложки! – Он кивнул им. – А, привет, Лю-Цзе. Я тебя ждал. Кое-что уже подготовил.
– Что именно? – спросил Лобсанг.
– А это что за паренек? – в ответ поинтересовался Ку, приглашая их в хижину.
– Сего неискушенного отрока зовут Лобсанг. – Лю-Цзе окинул взглядом хижину. На каменном полу виднелся дымящийся круг, в разные стороны от которого протянулись черные подпалины из песка. – Новые игрушки, да, Ку?
– Разрывная мандала, – с довольным видом произнес Ку, сделав шаг вперед. – Чертишь где нужно простенький узорчик, присыпаешь его особым песком, и первый враг, на него наступивший… Бах! Мгновенная карма! Не трогай это!
Лю-Цзе поспешно вырвал из любопытных рук Лобсанга жертвенную миску, которую тот только что взял со стола.
– Всегда помни Правило Номер Один, – сказал он, метнув ее в дальний угол хижины.
От вращения скрытые лезвия мгновенно раскрылись, и миска воткнулась в балку.
– Такой без труда можно снести человеку голову! – воскликнул Лобсанг.
И тут все услышали тихое тиканье.
– …Три, четыре, пять… – сосчитал Ку. – Ложись!
Лю-Цзе повалил Лобсанга на пол буквально за мгновение до взрыва миски. Металлические осколки со смертоносным свистом разлетелись по комнате.
– С тех пор как ты видел ее в последний раз, я внес в конструкцию некоторые изменения, – с гордостью сообщил Ку, поднимаясь на ноги. – Теперь это прибор широкого назначения. Из нее даже можно рис есть. Ах да, а это ты видел?
Он взял в руки молитвенный барабан. Лю-Цзе и Лобсанг машинально отступили назад.
Ку покрутил барабан, и грузы на шнурках застучали по туго натянутой коже.
– Шнурок можно быстро выдернуть и использовать как гарроту, – сообщил Ку. – А сам барабан снимается, вот так, и являет нам… весьма полезный кинжал.
– Кроме того, его, разумеется, можно использовать и для молитвы тоже? – уточнил Лобсанг.
– Верно подмечено, – кивнул Ку. – Смышленый мальчуган. Молитва еще никогда никому не вредила. Кстати, я работал над весьма многообещающей молитвой, звуковые волны которой оказывают определенное воздействие на нервную систему че…
– Ку, вряд ли нам понадобятся все эти штуковины, – перебил Лю-Цзе.
Ку вздохнул.
– Давай хоть твою метлу в тайное оружие превратим. Я показывал тебе чертежи…
– Это и есть тайное оружие, – перебил его Лю-Цзе. – Это метла.
– А как насчет яков, новой, выведенной нами породы? Если натянуть поводья, их рога мгновенно…
– Нам нужны маховики, Ку.
Лицо монаха сразу приобрело виноватое выражение.
– Маховики? Какие маховики?
Лю-Цзе пересек комнату и надавил ладонью на стену, часть которой скользнула в сторону.
– Вот эти маховики, Ку. И не дури мне голову. У нас нет на это времени.
Лобсанг увидел два устройства, очень похожие на маленькие Ингибиторы, каждый из которых находился внутри металлической, установленной на доске рамы. К каждой доске были прикреплены ремни.
– Настоятель ведь ничего о них не знает, я прав? – спросил Лю-Цзе, взяв в руки одно устройство. – Иначе бы мигом прикрыл твою деятельность.
– И я думал, никто не знает! – воскликнул Ку. – Но откуда тебе-то…
Лю-Цзе усмехнулся.
– На метельщика никто не обращает внимания, – сказал он.
– Но это опытные образцы! – Ку явно начинал паниковать. – Я обязательно рассказал бы о них настоятелю, просто хотел их доработать, чтобы было что демонстрировать! Представь, какая беда могла бы случиться, попади они не в те руки!
– Вот мы и позаботимся о том, чтобы этого не произошло, – пообещал Лю-Цзе, осматривая ремни. – Как они приводятся в действие?
– Грузы и храповики оказались слишком ненадежными, – пожал плечами Ку. – Пришлось вернуться к часовому механизму.
Лю-Цзе напрягся и посмотрел на монаха испепеляющим взглядом.
– К часовому механизму?
– Только в качестве движущей силы! Движущей силы! – запротестовал Ку. – У меня не было выбора!
– Слишком поздно. Придется довольствоваться этим, – нахмурился Лю-Цзе, передавая вторую доску Лобсангу. – Бери, отрок. Если завернуть в мешковину, сойдет за рюкзак.
– Что это?
Ку вздохнул.
– Переносные Ингибиторы. И пожалуйста, постарайтесь не сломать.
– Но зачем они нам?
– Надеюсь, ты этого никогда не узнаешь, – ответил Лю-Цзе. – Спасибо, Ку.
– Уверены? А может, лучше возьмете временные бомбы? – с надеждой в голосе предложил Ку. – Если бросить такую на пол, время замедлится…
– Спасибо, но нет.
– Другие монахи были полностью экипированы, – сказал Ку.
– Ну а мы путешествуем налегке, – твердым тоном заявил Лю-Цзе. – Ку, мы покинем тебя через заднюю дверь, ладно?
Задняя дверь выходила на узкую тропинку, которая вела к калитке в стене. Расчлененные манекены и обугленные камни свидетельствовали о том, что Ку и его помощники часто пользовались этой тропинкой. А потом они вышли на другую тропу, которая вилась по берегу одного из многочисленных ледяных горных ручьев.
– Ку желает только хорошего, – промолвил, ускоряя шаг, Лю-Цзе. – Но если делать так, как он говорит, то будешь лязгать, когда ходишь, и взрываться, когда садишься.
Лобсанг едва поспевал за ним.
– Слушай, метельщик, до Анк-Морпорка ведь несколько недельпути!
– А мы прорежемсятуда, – ответил Лю-Цзе и остановился, чтобы посмотреть на Лобсанга. – Как думаешь, у тебя получится?
– Я делал это сотни раз… – пожал плечами Лобсанг.
