Текст книги "Последний континент"
Автор книги: Терри Дэвид Джон Пратчетт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Шезлонг с клацаньем сложился. Потом чихнул.
– А-а, библиотекарь, ты снова с нами, – продолжал Чудакулли, приветствуя распростертого на песке орангутана. – Эй, Тупс, помоги ему. И еще несколько слов ко всем. Прошу прощения, госпожа Герпес, у нас тут затеялось небольшое собрание преподавательского состава…
Волшебники сгрудились в кучку.
– Это был кетчуп! – быстро затараторил декан. – Честное слово! Так уж получилось, я сначала лег, а потом решил перекусить, а сами знаете, какие от кетчупа пятна!
– Честно говоря, декан, нам до твоих простыней нет никакого дела, – обрезал Чудакулли.
– Абсолютно никакого, – весело поддакнул главный философ.
– Это дело не к нам, – успокоил профессор современного руносложения, похлопывая декана по плечу.
– Мы должны вернуться, – сказал Чудакулли. – Не можем же мы провести тут ночь с госпожой Герпес. Это было бы очень неприлично. Мы и она, наедине…
– Не понимаю, с чего поднимать такой шум из-за какого-то кетчупа? Фасоль-то я всю собрал…
– Наедине? – удивился профессор современного руносложения. – Нас ведь семеро, не считая библиотекаря.
– Разумеется, но ВМЕСТЕ ВЗЯТЫЕмы с ней наедине, – обрубил Чудакулли. – Могут пойти РАЗГОВОРЫ.
– Разговоры о чем? – встрял заведующий кафедрой беспредметных изысканий, как всегда немного отстающий от беседы.
– Ну, сам знаешь… – Профессор современного руносложения поджал губы. – Семеро мужчин, одна женщина… Я как подумаю, что начнут говорить люди…
– Ты предлагаешь выписать сюда еще шестерых женщин? Лично я категорически против! – твердо сказал завкафедрой.
– А может, надо лишь чуточку подождать – и дыра опять откроется? – спросил главный философ.
– Вряд ли, – Чудакулли покачал головой. – Думминг утверждает, что, пройдя через нее, мы тем самым нарушили чаростатическое равновесие. Эй, декан, а ты что думаешь?
– Это был всего лишь кетчуп, – откликнулся декан. – С любым может случиться.
– Я о нашем вынужденном пребывании на этом острове, – сказал Чудакулли. – Что будем делать? Мы должны действовать как команда, чтобы разрешить эту проблему.
– А что мы скажем госпоже Герпес? – прошептал главный философ. – Она-то думает, мы так ШУТИМ.
– Главный философ, мы взрослые, умудренные опытом волшебники, – возразил Чудакулли. – Шутят СТУДЕНТЫ.
– О да, по сравнению с нами они мальчишки, – пробормотал Думминг Тупс.
– Правильно. Мы шутки не шутим.
– Угу. Мы уж как дернем, так все вокруг вздрогнет, а по пустякам мы не размениваемся, – уточнил профессор современного руносложения.
– Ума не приложу, к чему поднимать такой шум из-за крохотного, едва заметного пятнышка от кетчупа! – горевал декан.
– Ни у кого нет в запасе подходящего заклинания? – воззвал Чудакулли.
– По-твоему, отправляясь в четыре утра на пляж, мы должны были запастись заклинаниями? – отозвался профессор современного руносложения.
– В таком случае будем полагаться на собственные силы, – подытожил Чудакулли. – Рано или поздно обязательно покажется корабль. Кроме того, господа, за нашими спинами многие годы Университета. Представители примитивных народностей без труда выжили бы в этом райском уголке. Но мы в отличие от наших неотесанных предков вооружены знаниями!
– А еще с нами госпожа Герпес, – вставил заведующий кафедрой беспредметных изысканий.
– С неотесанными предками она бы ни за что не осталась, – согласился главный философ.
– Ты что-нибудь понимаешь в лодках, декан? Если память мне не изменяет, ты, когда был значительно моложе и стройнее, выиграл первое место в соревнованиях по гребле, – заметил Чудакулли. – Кстати, заметь, в своем вопросе я очень ловко обошел тему простыней.
– Что ж, построить лодку не так уж и сложно, – пожал плечами декан, выныривая из моря грустных размышлений. – Даже представители примитивных народностей в состоянии построить лодку, а мы ведь ЦИВИЛИЗОВАННЫЕлюди.
– В таком случае назначаю тебя главой Комитета по постройке лодки, – сказал Чудакулли. – Возьми себе в помощь главного философа. А остальные пусть займутся поисками пресной воды. И пищи. Сбейте пару кокосов. В общем, действуйте.
– А ты что будешь делать, аркканцлер? – ядовито осведомился главный философ.
– Я возглавлю Комитет по добыче белка, – парировал Чудакулли и многозначительно взмахнул удочкой.
– То есть опять будешь удить рыбу? И какой от этого толк?
– А такой, главный философ. Будет чем поужинать.
– Ни у кого сигаретки не найдется? – воззвал декан. – Ужасно хочется курить.
Волшебники, ссорясь и продолжая обвинять в случившемся друг друга, разошлись в разные стороны.
А под покровом деревьев, среди палой листвы вдруг зашевелились корни. Множество очень маленьких растений принялись со страшной скоростью расти…
– Это последний континент, – сообщил Скрябби. – Его… сляпали в последнюю очередь и… немного не так, как остальные континенты.
– А по-моему, он выглядит довольно-таки старым, – хмыкнул Ринсвинд. – Даже древним. И холмы эти тоже выглядят вполне по-древнему. Как самые настоящие холмы.
– Они были созданы тридцатитысячелетними.
– Да ты посмотри на них! Им же миллионы лет, не меньше!
– Точняк. Их создали тридцатитысячелетними миллионы лет назад. Время здесь, – кенгуру пожал плечами, – течет иначе. Его… склеили по-другому – врубаешься?
– Кому рассказать, не поверят, – покачал головой Ринсвинд. – Я, нормальный, здоровый человек, сижу здесь и слушаю россказни кенгуру. Это так, к слову.
– Между прочим, мне очень трудно подыскивать такие слова, чтобы ты все понял, – упрекнул его кенгуру.
– Отлично, продолжай поиски, рано или поздно найдешь. Хочешь бутердброд с вареньем? Это кружовник.
– Не хочу. Я, друг, придерживаюсь строгой травяной диеты. Послушай…
– Не так-то часто попадаются кружовниковое варенье. Или кружовничье – как правильно? Малиновое, клубничное – сколько угодно. Даже черносмуродиновое. На сто банок лишь одна – кружовник. О, извини, продолжай.
– Ты правда хочешь слушать дальше? Или смеешься надо мной?
– А ты видишь на моем лице улыбку?
– Ну ладно… Ты когда-нибудь замечал, что на больших пространствах время течет медленнее?
Бутерброд замер на полпути ко рту Ринсвинда.
– Замечал. Но ведь это только так КАЖЕТСЯ.
– Думаешь? Когда создавался этот континент, времени и пространства оставалось совсем немного. Вот и пришлось их перемешать, чтобы все работало. Тут время происходит с пространством, а пространство происходит со временем…
– Отличное варенье, но, знаешь, вот ем и думаю: наверняка ведь рано или поздно попадется кусок сливы, – с набитым ртом проговорил Ринсвинд. – Или, к примеру, ревеня. Ты не поверишь, но так делают сплошь и рядом. Запихивают в банку ягоды и фрукты подешевле. Я как-то в Анк-Морпорке познакомился с одним типом, который варенье варит, так он рассказывал, чего туда только не суют – и объедки, и красители, а я спросил, ну а как же малиновые косточки, а он и говорит: так они ж из дерева. Из дерева! Мол, для этого у них специальный станок, чтобы косточки разных размеров точить. Представляешь?
– Друг, может, ты прекратишь нести эту чушь о варенье и придешь в себя?
Ринсвинд опустил бутерброд.
– О боги, надеюсь, что не приду, – вымолвил он. – Сам подумай: я сижу в пещере, расположенной на континенте, где никогда не бывает дождей и где кишмя кишат всякие кусачие твари, и разговариваю – только не обижайся – с каким-то травоядным, которое пахнет будто любимый коврик легко возбудимых щенков, а недавно я обрел способность находить в самых неожиданных местах бутерброды с вареньем и всякие пирожки, и на стене древней пещеры мне показали весьма странный рисунок, а еще меня предупредили, что тут абсолютные нелады со временем и пространством, – и после всего этого вышеупомянутый травоядный кенгуру хочет, чтобы я ПРИШЕЛ В СЕБЯ?Когда задумываешься надо всем этим, невольно задаешься вопросом: а я-то тут при чем?
– Вишь ли, друг, на самом деле это место так и не было ДОСОЗДАНО.Его не повертели, не покрутили… не подогнали… – Кенгуру посмотрел на Ринсвинда таким взглядом, словно читал его мысли. – Это как в составной картинке: последний кусочек подходит, он нужной формы, но, чтобы он встал на место, его нужно правильно повернуть. Так понятнее? А теперь представь, что этот кусочек – чертовски большой континент, который нужно вертеть в девяти измерениях сразу. И тут…
– На сцену выхожу я?
– Точняк! Весь в белом!
– Гм-м… Я, конечно, понимаю, тебе мой вопрос может показаться дурацким. – Ринсвинд поковырялся в зубе, пытаясь вытащить косточку кружовника. – Но почему именно я?
– Сам виноват. Явился сюда – и вдруг все пошло не так. Причем с самого начала.
Ринсвинд оглянулся на стену пещеры. Земля опять затряслась.
– А ты не можешь, ну, удалить меня?
– В прошлом что-то изменилось. Изменилось очень серьезно.
Кенгуру посмотрел на измазанное вареньем непонимающее лицо Ринсвинда и предпринял новую попытку.
– Твое появление внесло фальшивую ноту.
– Куда?
Животное неопределенно помахало лапой.
– Проклятье, да во все это! – воскликнул кенгуру. – Тебе нужны определения? Хочешь, называй это чертовским многомерным шарниром локализованного фазового пространства. Или просто песней.
Ринсвинд пожал плечами.
– Не буду спорить, я приложил руку к тому, чтобы отправить на тот свет нескольких пауков, – сказал он. – Но у меня не было выбора: либо я, либо они. Сам подумай, когда тебе прямо в лицо внезапно сигает такая тварь…
– Ты изменил историю.
– Не преувеличивай. Парой пауков больше, парой меньше – это ничего особенно не меняет. Представляешь, некоторые из этих гадов используют свою паутину как резинку: ты только слышишь «чпок», а в следующую секунду…
– Я говорю не о той истории, которая начинается сейчас, я говорю о прошлом, о той истории, что уже случилась.
– Я изменил события, которые произошли давным-давно?
– Точняк.
– Одним своим появлением я изменил то, что давным-давно случилось?
– Во-во. Вишь ли, время, вопреки твоим привычным представлениям, течет вовсе не по прямой…
– А я никогда так и не считал. Сам совершил виток-другой, поэтому я…
Кенгуру широко повел лапой, словно охватывая жестом весь мир.
– Дело не только в том, что события в будущем способны влиять на события в прошлом, – сказал он. – То, что не произошло, но могло произойти, тоже способно… влиять на то, что уже произошло. Более того, есть такие события, которые произошли, но которых не должно было происходить. Как правило, такие события удаляют, но даже они оставляют после себя… назовем их тенями во времени, которые влияют на то, что происходит сейчас. Скажу тебе по секрету, друг, – кенгуру многозначительно повел ушами, – сейчас все держится просто-напросто на соплях. Никто так и не удосужился навести порядок. Всякий раз поражаюсь, когда вслед за сегодня все-таки наступает завтра. Правда-правда.
– Вот и я поражаюсь, – кивнул Ринсвинд. – О, если бы ты знал, как я поражаюсь!
– Значит, будь спок, да?
– Пожалуй, оставлю немного варенья на потом, – пробормотал Ринсвинд. – И все-таки… почему я?
Кенгуру почесал нос.
– Ну, как говорится: если не ты, то кто?
– И что от меня требуется?
– Повернуть мир.
– Но чем я его буду поворачивать? Специальным ключом?
– Может, и ключом. Смотря как все сложится.
Ринсвинд снова оглянулся на образцы наскальной живописи. Несколько недель назад их здесь не было, а потом внезапно оказалось, что они были тут всегда.
Множество фигурок. Фигурки с длинными палками в руках. Фигурки в длинных балахонах. Художник отлично справился с задачей, изобразив нечто странное, неведомое. Дабы устранить последнюю тень сомнения, достаточно было взглянуть на штуковины, красующиеся у фигурок на головах.
– Во-во. Мы называем их Остроголовыми,– сказал кенгуру.
– Похоже, рыба у него ловится, – буркнул главный философ. – Значит, явится весь из себя гордый и будет пилить нас, почему лодка еще не готова.
Декан как раз заканчивал выцарапывать на скале чертеж.
– По идее, построить лодку легче легкого, – откликнулся он. – Лодки строят даже люди, что протыкают себе носы всякими косточками. Мы же конечный продукт тысячелетий просвещения. Неужели нам не по силам будет построить какую-то жалкую лодку?
– Совершенно согласен с тобой, декан.
– Надо всего лишь прочесать остров и найти книжку, озаглавленную, к примеру, «Как сделать лодку. Практическое пособие для начинающих».
– Очень правильная мысль. А дальше плыви себе не хочу. Ха-ха.
Главный философ поднял глаза и судорожно сглотнул. В тенечке неподалеку, на бревне, восседала, обмахиваясь большим листом, госпожа Герпес.
Это зрелище что-то всколыхнуло в главном философе. Он не знал, что именно, но некоторые детали – например, сопровождающий движения домоправительницы волнующий скрип – заставляли его сердце тоже скрипеть и биться быстрее.
– Главный философ, с тобой все в порядке? У тебя такой вид, точно ты перегрелся.
– Нет, нет, мне просто чуть-чуть… тепловато, декан.
Главный философ ослабил воротничок и перевел взгляд на декана. Тот смотрел куда-то мимо него.
– Ага, эти уже тут как тут, – скривился декан.
По пляжу вереницей тащились волшебники. Одно из преимуществ волшебного балахона заключается в возможности использования его в качестве фартука, и сейчас фасад заведующего кафедрой беспредметных изысканий выдавался больше обычного.
– Нашли еду? – поинтересовался главный философ.
– Э-э… Вроде да.
– Фрукты и орехи, надо полагать, – проворчал декан.
– Гм-м… Да и опять-таки нет, – отозвался профессор современного руносложения. – Гм-м… Весьма забавно…
Заведующий кафедрой беспредметных изысканий вывалил добычу на песок. Это оказались кокосовые орехи, всякие другие орехи, а также разнообразные узловато-волосатые фрукты.
– Довольно примитивная еда, – заметил декан. – И к тому же, вероятно, ядовитая.
– Ну, казначей ел так, что за ушами трещало. Будто последний день живет, – сообщил профессор современного руносложения.
Казначей сыто рыгнул.
– Это еще ничего не значит. Посмотрим на него завтра, – пожал плечами декан. – Да что с вами такое? Вы все время переглядываетесь.
– Мы… мы и сами кое-что попробовали, декан, – признался профессор современного руносложения.
– А-а, вижу, наши собиратели вернулись! – оглушительно поприветствовал Чудакулли. Широко шагая, он помахивал леской, на которой висели три рыбины. – Ничего похожего на картошку вам не попадалось?
– Думаю, вы нам не поверите, – уныло пробормотал профессор современного руносложения. – Решите, что мы над вами смеемся.
– О чем это ты? – не понял декан. – Как по мне, то, что вы собрали, выглядит совсем не смешно.
Заведующий кафедрой беспредметных изысканий испустил тяжкий вздох.
– Попробуй какой-нибудь кокос, – сказал он.
– Они что, взрываются?
– Нет-нет, ничего такого.
Декан выудил из груды добычи орех, смерил его подозрительным взглядом и стукнул кокосом по камню. Скорлупа раскололась на две абсолютно равные половинки.
Но никакого молока. Коричневого цвета скорлупа была набита мягкими белыми волокнами.
Чудакулли принюхался к странному содержимому.
– Я не верю, – сказал он. – Это противоестественно.
– А что такого? – возразил декан. – Кокос, полный кокоса. Что тут странного?
Аркканцлер отколупнул от кокоса кусочек и вручил декану. На ощупь скорлупа оказалась мягкой и слегка крошилась.
Декан попробовал кокос.
– Шоколад? – ошеломленно произнес он.
Чудакулли кивнул.
– Судя по вкусу, молочный. С начинкой из кокосового крема.
– Такофа не пыфает, – произнес с набитым ртом декан.
– Тогда выплюнь.
– Пожалуй, не помешает еще НЕМНОГОпопробовать, – глотая, отозвался декан. – Дух исследования, понимаешь ли.
Главный философ выбрал из кучи узловатый орех синего цвета и размером с кулак и осторожно стукнул им по камню. Орех раскололся, но половинки скорлупы удерживались вместе клейким содержимым.
Запахло чем-то очень знакомым. Осторожная проверка на вкус подтвердила догадку. Волшебники остолбенело созерцали нутро ореха.
– Там даже синие прожилки имеются, – первым нарушил молчание главный философ.
– Знаем, его мы тоже пробовали, – слабым голосом отозвался заведующий кафедрой беспредметных изысканий. – И что с того? Бывает же хлебное дерево…
– Я слышал о таком, – отозвался Чудакулли. – И вполне могу поверить, что существует кокос в естественной оболочке из шоколада. Ведь что такое шоколад? Это вид картофеля…
– …Скорее представитель семейства бобовых, – вставил Думминг Тупс.
– Не важно. Но никто не убедит меня, что может существовать орех с начинкой из ланкрского синежильного сыра! – Чудакулли потыкал пальцем в орех.
– И все же, аркканцлер, в природе иной раз случаются забавные совпадения, – заметил заведующий кафедрой беспредметных изысканий. – Да что далеко ходить, помню, я сам еще в детстве выкопал в огороде морковь, так она была точь-в-точь как человечек с…
– Э… – внезапно подал голос декан.
Это был всего лишь краткий звук, один слог, но окрашенный такой зловещностью, что все головы мгновенно повернулись к декану.
Он снимал желтоватую кожуру с плода, похожего на маленький стручок. По окончании процесса в руках у него осталась…
– Ну да, отличная шутка, снимаю шляпу перед вашим чувством юмора, – произнес Чудакулли. – Но вы, разумеется, не ждете, что я поверю, будто эторастет на…
– Я ничего не делал! Смотри, тут мякоть и прочее, – декан возбужденно взмахнул стручком.
Чудакулли взял другой стручок, поднес к уху и потряс, после чего тихо сказал:
– Будьте так добры, покажите, где вы это нашли.
Куст рос на опушке. Сквозь густые крошечные листочки пробивались десятки побегов. Каждый венчался цветком с уже пожухшими и опадающими лепестками. Можно было собирать урожай.
Когда декан склонился и сорвал стручок, с куста снялось облако разноцветных насекомых и, жужжа, поплыло прочь. После очистки оказалось, что содержимое стручка представляет собой влажноватый белый цилиндр. Декан несколько секунд изучал объект, потом сунул один конец в рот, извлек из кармашка в шляпе спичечный коробок и чиркнул спичкой.
– А неплохой табак, – похвалил он. Когда он вынул сигарету изо рта и выдул кольцо, рука у него слегка дрожала. – И фильтр пробковый.
– Гм-м… Как табак, так и пробка являются продуктами растительного происхождения, – с дрожью в голосе произнес заведующий кафедрой беспредметных изысканий.
– Завкафедрой? – отозвался Чудакулли.
– Да, аркканцлер?
– Заткнись, а?
– Хорошо, аркканцлер.
Думминг Тупс вскрыл пробковый фильтр. Внутри обнаружилось колечко того, что вполне могло сойти за…
– Семена, – уверенно подтвердил он. – Но этого не может быть, потому что…
Декан, окутанный клубами синего дыма, разглядывал виноградную лозу.
– А кто-нибудь заметил, что вот эти плоды имеют ярко выраженную прямоугольную форму? – произнес он.
– Давай, декан, попробуй, – велел Чудакулли. Декан счистил коричневую скорлупу.
– Ну да, – сказал он. – Как и следовало ожидать. Бисквиты. К сыру весьма кстати.
– Э-э… – сказал Думминг и ткнул пальцем перед собой.
Прямо за кустом валялась пара башмаков.
Ринсвинд пощупал стену пещеры. Земля опять содрогнулась.
– Чего она трясется-то?
– Некоторые называют это землетрясением, другие утверждают, что причиной всему высыхание почвы, по мнению третьих – это под землей проползает гигантский змей, – ответил Скрябби.
– Ну и кто прав?
– Вопрос поставлен неверно.
«ВЫГЛЯДЯТони определенно как волшебники, – подумал Ринсвинд. – Эта конусообразность знакома любому, кто хоть раз побывал в Незримом Университете. И в руках у них посохи. Пусть даже в распоряжении у древних художников были только грубые краски, набалдашники получились вполне реалистично».
Но тридцать тысяч лет назад НУ еще НЕ СУЩЕСТВОВАЛО…
Затем в дальнем конце пещеры Ринсвинд заметил некий рисунок, на который прежде не обращал внимания. Рисунок был почти скрыт под охряными отпечатками ладоней, словно таким образом люди хотели удержать его, помешать ему – ну, право, что за глупая мысль – сойти с камня.
Ринсвинд смахнул с рисунка пыль.
– О нет, только не это,– выдохнул он.
На рисунке был изображен продолговатый сундук. Художник не был знаком с законами перспективы, однако тысячи маленьких ножек узнавались сразу.
– Это же мой Сундук!
– Вечно одна и та же история, точняк? – раздался из-за спины голос Скрябби. – Сам прибываешь куда надо, а твой багаж оказывается неизвестно где.
– К примеру, в десятках тысяч лет тому назад?
– Тем самым он превращается в ценный антиквариат.
– Но в нем вся моя одежда!
– Будь спок, она снова войдет в моду.
– Ты не понимаешь! Этот ящик ВОЛШЕБНЫЙ!Он должен следовать за мной повсюду. Куда я, туда и он.
– Вот он туда и отправился. Но перепутал КОГДА.
—Как это? О.
– Я ведь талдычу тебе, время и пространство полностью перепутались. Вот погодь, начнется твое путешествие. Ты повидаешь места, которые одновременно существуют в нескольких временах, а в иных местах такой штуки, как время, и вовсе нет. Зато есть времена, в которых почти нет места. Ты еще побегаешь, разбирая их по порядку.
– Это как карты по порядку раскладывать? – уточнил Ринсвинд.
Мысленно он взял на заметку слова насчет «твоего путешествия».
– Точняк.
– Но это же невозможно!
– Вот и я так сказал. Но ты БУДЕШЬэто делать. А теперь соберись. – Скрябби набрал в грудь воздуха и важно изрек: – Будь спок, ты справишься, ведь ты с этим уже справился.
Ринсвинд схватился за голову.
– Я ГОВОРИЛ,время и пространство здесь перемешались.
– Так я уже спас континент?
– Точняк.
– Слава богам. Что ж, было не так уж и трудно. Мне за это много не надо – так, пустяки, может, медаль, всеобщая признательность жителей, пожалуй что, скромная пенсия и билет домой… – Он посмотрел на кенгуру. – Хотя ничего такого я не дождусь, верно?
– Во-во, потому что…
– …Я уже не сделал этого ЕЩЕ!
– Точняк! Ловишь на лету! Но ты должен пойти и сделать то, что, как нам известно, ты сделаешь, потому что ты это уже сделал. Ведь если бы ты этого не сделал, меня бы тут не было, и я бы не смог заставить тебя сделать то, что ты сделаешь. Так что не кобенься и сделай все как надо.
– И меня ждут ужасные опасности?
Кенгуру сделал неопределенный жест лапой.
– Ну, ужасноватые.
– И мне придется пройти множество миль по иссушенной и растрескавшейся земле?
– Вроде того. Тута, вишь ли, другой почвы нет.
Ринсвинда немного отпустило.
– И я обрету по дороге верных друзей, которые благодаря своим необыкновенным способностям и силе не раз спасут меня?
– Я бы на твоем месте не слишком на это рассчитывал.
– А как насчет волшебного меча?
– Ты и волшебный меч?
– Гм, пожалуй, ты прав. Все честно. Забудь про волшебный меч. Но что-то ведь у меня должно быть. Плащ-невидимка, целительный эликсир…
– Все эти вещи, друг, предназначаются для тех, кто умеет ими пользоваться. Тебе же придется полагаться на свою врожденную смекалку.
– То есть как? У меня не будет НИЧЕГО!Что это за миссия такая? Дай мне хоть какую-нибудь подсказку!
– Возможно, тебе доведется выпить пива.
С этими словами кенгуру слегка отклонился, словно ожидая бурных протестов.
– А. Ну да. Это я умею. А в каком направлении мне двигаться?
– О, это ты сам поймешь.
– А когда я приду туда, куда я сейчас направляюсь, что я там должен буду сделать?
– Но ведь это… ты поймешь сам, точняк?
– А как я узнаю, что сделал все как надо?
– Мокрость вернется.
– Мокрость?
– Пойдет дождь.
– Но мне казалось, здесь никогда не шло дождей.
– Вот видишь? Я знал, что на самом деле ты очень даже смышленый.
Солнце клонилось к закату. Камни у края пещеры отливали красным. Ринсвинд некоторое время смотрел на них и вдруг принял решение. Смелое решение.
– Я не из тех, кто увиливает, когда на чашу весов поставлена судьба целого континента, – заявил он. – Я пущусь в путь на рассвете, дабы исполнить тот долг, который я уже исполнил, клянусь Хоки, или не быть мне Ринсвандом!
– Ринсвиндом, – уточнил кенгуру.
– Вот именно!
– Отлично сказано, друг. В таком случае на твоем месте я бы немножко поспал. Завтрашний день выдастся нелегким.
– Я не из тех, кого не докличешься в трудную минуту! – не унимался Ринсвинд. Сунув руку в дупло валяющегося поблизости бревна и порывшись там, он вытащил тарелку с яйцами и чипсами. – Увидимся на рассвете, друг!
Несколько минут спустя Ринсвинд растянулся на песке, подложив под голову бревно вместо подушки, и стал смотреть на багровое темнеющее небо. Одна за другой показались несколько звезд.
Что-то его слегка беспокоило… А, ну да. Кенгуру лежал по другую сторону водоема.
Ринсвинд поднял голову.
– Ты что-то говорил насчет «него», который сотворил все это…
– Точняк.
– Знаешь… а я ведь встречался с Создателем. Приземистый такой тип. Специализируется на снежинках.
– Да? И когда же ТЫс НИМвстречался?
– Вообще-то, как раз тогда, когда он создавал мир. – От упоминания факта, что во время той незабываемой встречи он уронил в море бутерброд, Ринсвинд решил воздержаться. Как правило, люди не приходят в восторг, узнав, что на самом деле эволюционировали из чьего-то обеда. – Я много где побывал, – туманно добавил он.
– Что ты мне креветок-то на уши вешаешь?
– Кого? О нет. Креветок? Только не я. Терпеть не могу всяких ракообразных. Или там моллюсков. Не мое это. М-м… А что ты все-таки имел в виду?
– Он это место не создавал, – проигнорировал вопрос Скрябби. – Это случилось уже потом.
– А так бывает?
– Почему нет?
– Как-то неправильно. Мир уже закончен, и тут появляется кто-то, у кого руки чешутся, и – раз! Поверх всего, как блин, шлепается новый континент.
– Такое случается сплошь и рядом, друг, – ответил Скрябби. – Чертовски часто. И кстати, что в этом плохого? Если один создатель оставляет за собой гигантские пустые океаны, почему бы кому-нибудь другому их не заполнить, а? Незамыленный глаз, свежие идеи, новый подход – от этого миру только польза.
Ринсвинд уставился на звезды. Перед его внутренним взором возникла картина: некий человек бродит от мира к миру и тайком, пока никто не видит, рассовывает повсюду континенты.
– Да уж, – отозвался Ринсвинд. – Мне самому, к примеру, ни за что бы не пришло в голову сотворить всех змей смертельно ядовитыми, а пауков еще ядовитее. И всем тварям по карману! Шикарная мысль.
В пещере стало совсем темно, и Скрябби был почти не виден.
– А он таких континентов много понаделал?
– Будь спок.
– И зачем?
– Чтобы по крайней мере один уцелел. Он и кенгуру повсюду сует. Своего рода подпись.
– А у этого Создателя есть имя?
– Не-ка. Это просто человек, он ходит с мешком на плече, а в мешке – целая вселенная.
– А мешок кожаный?
– Кажется, да, – подтвердил кенгуру.
– И вся вселенная помещается в обыкновенном заплечном мешке?
– Точняк.
Ринсвинд закинул руки за голову.
– Хорошо, что я не религиозен, – заметил он. – Все это так сложно.
Прошло минут пять. Ринсвинд захрапел. Через полчаса он слегка повернул голову. Кенгуру исчез.
Он мигом вскочил, с почти сверхринсвиндовой скоростью вскарабкался по груде обрушившихся камней, вылез на поверхность и устремился в темное горнило ночи.
Взяв направление на одну из звезд, выбранную случайным образом, Ринсвинд мчался вперед, не обращая ни малейшего внимания на ветки кустарника, что хлестали его по голым ногам.
Когда долг зовет, его, Ринсвинда, не придется долго искать. Его придется искать ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬдолго.
В пещере, поверхность озаренного луной водоема шла рябью. Концентрические волны мягко набегали на песок.
На стене просматривалось изображение кенгуру – творение какого-то предка. В своей работе древний художник использовал белый, красный и желтый цвета. Посредством нехитрых красок он пытался добиться того эффекта, который не всегда достигается даже при наличии восьми измерений и очень большого ускорителя частиц, – художник хотел показать не только СЕГОДНЯШНЕГОкенгуру, но и кенгуру в прошлом и кенгуру в будущем. Одним словом, он задался целью изобразить не наружность, но суть кенгуру.
Снова растворяясь в камне, кенгуру ухмылялся.
К числу сложных составляющих разумного двуногого существа, известного прочему миру под именем госпожи Герпес, принадлежала следующая: такого понятия, как неформальный перекус, для госпожи Герпес просто не существовало. Даже сделав бутерброд только для себя, она украшала его веточкой петрушки. Перед тем как выпить чашечку кофе, госпожа Герпес расстилала на коленях салфетку. Если же в дополнение на стол можно было поставить вазу с цветами, а под тарелку подложить аппетитно оформленную досточку, тем лучше.
И невозможно было представить, чтобы госпожа Герпес вкушала пищу прямо со своих коленей. Впрочем, столь же немыслимой представлялась сама идея о наличии у госпожи Герпес коленей, хотя главному философу приходилось периодически обмахиваться шляпой. Так что берег прочесали в поисках плавника, из которого впоследствии изготовили грубый стол. В качестве сидений использовали подходящего размера валуны.
Главный философ шляпой смахнул с камня несуществующую пылинку.
– Ну вот, госпожа Герпес, все и готово…
Домоправительница нахмурилась.
– Но прислюге не положено усаживаться за сьтол вмесьте с господами…
– Прошу вас, не стесняйтесь, – любезно предложил Чудакулли.
– Благодарю, но мне неловько. Кажьдый дольжен знать свое место, – ответила госпожа Герпес. – Надеюсь, йа свое знаю. Иначе как мне потом сьмотреть вам в глаза?
Лицо Чудакулли на мгновение лишилось всякого выражения, а затем он вполголоса предложил:
– Собрание преподавательского состава, господа?
Отбежав по пляжу чуть в сторону, волшебники опять сбились в плотную кучку.
– И что нам делать?
– Полагаю, весьма похвальное поведение с ее стороны. В конце концов, ее мир, так сказать, Под Лестницей.
– Это, разумеется, так, но здесь, на острове, я что-то не вижу лестниц.
– Может, построить пару-тройку?
– И мы прогоним бедняжку? Чтобы она сидела где-то одна-одинешенька?
– Чтобы сделать этот стол, мы угрохали массувремени!
– Кстати, аркканцлер, вы ничего странного в древесине не заметили?
– Как по мне, так самая обычная древесина, Тупс. Ветки, стволы, черта в ступе.
– Это и странно, поскольку…
– Все очень просто, Чудакулли. Полагаю, мы, благородные господа, знаем, как обращаться с женщиной…
– С дамой.
– Позволю себе заметить, твой сарказм был излишен, декан, – нахмурился Чудакулли. – Что ж, как говорят в Клатче, если пророк Урн не идет к горе, то гора идет к пророку Урну.
Аркканцлер сделал паузу. Он знал своих волшебников.
– Насколько мне известно, так говорят в Омнии… – начал было Думминг.
Чудакулли отмахнулся.
– Это все детали, главное – суть.
Именно поэтому госпожа Герпес обедала в полном одиночестве за столом, а волшебники разложили костерок поодаль, и время от времени кто-нибудь подносил домоправительнице наиболее изысканные из даров природы.
Уже было ясно, что на этом острове недоедание им не грозит. Скорее следовало ожидать приступов диспепсии и подагры.
