Текст книги "Черный единорог"

Автор книги: Терри Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 20. БИТВА

Крик Ивицы настиг Бена Холидея, склонившегося над лесным ручейком, когда Бен наконец вернул себе прежний облик и осторожно, еще не веря самому себе, сжимал в ладонях сверкающее серебром чудо – медальон королей Заземелья. Крик вылетел из гущи деревьев тонким, высоким воплем страха и гнева, пронесся по ущельям, как свист ветра, и завис в неподвижном горном воздухе.

Бен резко поднял голову и обернулся. Ошибки быть не могло. Это крик Ивицы.

Бен вскочил мгновенно, уверенно сомкнул пальцы на медальоне и стал пристально вглядываться в лесные тени, словно то, что угрожало сильфиде, поджидало Бена в лесу. Его захлестнула волна страха и ужаса. Что с Ивицей? Бен пошел вперед, остановился, в отчаянии обернулся и понял, что он не может определить, откуда шел крик. Казалось, он доносился отовсюду. Проклятие! Микс тоже наверняка слышал этот крик – Микс и его крылатый демон. Может, колдун уже…

Бен так крепко сжал медальон, что тот врезался в мякоть ладони. Ивица! Перед мысленным взором Бена возник образ сильфиды, хрупкой, прекрасной девушки, за жизнь которой он в ответе. Бен снова вспомнил, как Мать-Земля обязала его заботиться об Ивице, и свое обещание. Буря нахлынувших чувств измотала Бена и чуть не довела его до безумия. Признания, которые он скрывал от самого себя, раздирали душу.

Признания сводились к одному. Он любит Ивицу. Бен ощутил теплый прилив: это было удивление и безумное облегчение. Все это время Бен отрицал свои чувства, он был не в состоянии принять их. После гибели Энни, его жены, он не желал испытать их еще раз. Любовь предполагает ответственность и приносит раны и утраты. Ничего этого Бен не хотел. Но чувства не исчезали – так обычно и бывает, – потому что он их с самого начала не осознавал. Они заявили Бену о своем существовании в первую ночь, проведенную на Восточных Пустошах после побега от Страбона и Ночной Мглы, во сне, когда Бен обсуждал с Дирком с Лесной опушки, почему необходимо разыскать Ивицу.

«Почему ты так бежишь? Почему ты так спешишь? Почему ты ищешь Ивицу?» – спрашивал Дирк. «Потому что я люблю ее», – отвечал Бен.

И это было правдой, но до той минуты Бен не позволял себе помыслить об этом, рассуждать на эту тему, думать о том, что это значит.

Сейчас он проделал все это за считанные секунды. Мысли, рассуждения, раздумья – все промелькнуло в мозгу Бена в мгновение ока. Будто Бен так долго принимал решение, что все успело спрессоваться в один миг. Но этого мига было достаточно. Бен не колебался. Время колебаний кончилось, казалось, тысячу лет назад. Бен выпустил из рук медальон с выпуклым серебряным изображением, и тот упал ему на грудь, солнце послало яркие блики в пестрый лес. Бен призвал Паладина.

Вспышка света озарила край прогалины, разогнав мрак и тени. Бен с признательностью поднял голову, глаза сияли от волнения – король Заземелья уже начал жить своей прежней жизнью.

Из лучей света появился Паладин. Белый конь храпел и бил копытами. Серебряные доспехи сверкали, сбруя, постромки скрипели. Оружие висело наготове. Призрак прошлого вернулся к жизни.

Бен ощущал, как медальон начинает жечь его грудь то льдом, то пламенем, чувствовал, как он словно раздваивается, отделяясь от собственного тела.

«Ивица!» – прозвучал в мозгу собственный крик. Это была последняя мысль Бена. Медальон вспыхнул серебряным светом, луч прорезал прогалину и достиг ждущего Паладина. Луч подхватил Бена и соединил его со странствующим рыцарем. Доспехи зазвенели, застежки застегнулись, зажимы захлопнулись. Бена сковал железный панцирь, стерев память о том, кем был Бен. Он полностью слился с Паладином, вошел в его плоть, поток мыслей и образов, охватывающих тысячи чужих краев и времен, тысячи чужих жизней, – все это теперь принадлежало воину, чьи боевые качества были непревзойденными, воину, который был непобедим. Бен Холидей исчез. Он стал Паладином. Увидев оборванного человека, который стоял как вкопанный у маленького ручья, бородатый и нечесаный, помятый и потрепанный, рыцарь узнал в этом человеке короля Заземелья и тут же забыл о нем.

Пришпорив белого коня, рыцарь ринулся вперед через кусты и кочки в глубь леса и был таков.

***

Микс почти сразу же появился на крик Ивицы. Он выехал из тени осыпающихся стен Мирвука верхом на крылатом демоне, темная мантия развевалась, заслоняя солнечное небо. Демон с шипением взгромоздился на холм и тяжело уселся на его дальнем конце среди сосен. Из ноздрей брызгали искры. От спины шел пар.

Микс медленно соскользнул с чешуйчатой шеи демона, тяжелый взгляд вперился в черного единорога, который неистово храпел и бил копытами метрах в пятнадцати от колдуна. В здоровой руке Микс крепко держал волшебные книги.

Стараясь защитить все еще дрожавшую Ивицу, на его пути встал Абернети.

– Отойди от нас, колдун! – приказал писец.

Микс не обратил внимания на Абернети. Колдун смотрел на единорога. Микс прошел несколько шагов вперед, бегло взглянул на Ивицу и пса, снова посмотрел на единорога и остановился. Казалось, колдун чего-то ждал. Единорог дрожал и вставал на дыбы, будто его уже поймали, но не убегал.

– Ивица, что происходит? – потребовал ответа Абернети.

Сильфида едва могла стоять на ногах. Она покачала головой, словно во сне, и сказала почти неслышно:

– Я видела. Видела. Образы, все… Но их было… так много, я не могу…

В ее словах не было смысла, казалось, она все еще не может оправиться от потрясения. Абернети помог ей добраться до покрытого травой и цветами клочка земли и нежно усадил ее. Потом он снова повернулся к Миксу.

– Она не может тебе навредить, волшебник! – выкрикнул Абернети, на мгновение притянув к себе тяжелый взгляд. – Отпусти ее! Тебе нужен единорог, получай его, хотя не представляю, зачем он тебе понадобился. Известно, что он всегда приносил несчастье всем, кто с ним сталкивался! – Микс, не говоря ни слова, продолжал смотреть на писца. – Волшебник, через несколько минут сюда придут наши друзья! – заявил Абернети. – Лучше поторапливайся!

Микс холодно улыбнулся.

– Подойди ко мне на минутку, писец, – мягко проговорил он. – Мы это обсудим.

Абернети быстро оглянулся на Ивицу, глубоко вздохнул и пошел через поляну. Он так боялся, что едва передвигал ноги. Меньше всего ему хотелось идти к этому колдуну и его любимому демону, но Абернети пересилил себя. Он храбро выпрямился и решил довести дело до конца. Выбора не было. Абернети должен был помочь девушке, и, казалось, он нашел единственную возможность. День был теплый и спокойный, чудесный день для чего угодно, только не для того, что предстояло сделать Абернети. Он двигался как можно медленнее и молился, чтобы друзья прибыли раньше, чем он станет очередной жертвой колдуна.

В десяти шагах от Микса Абернети остановился. На грубом лице колдуна была маска хитрости и лживой доброты.

– Пожалуйста, ближе, – прошептал Микс. И тут Абернети понял, что он обречен. Он не сможет убежать. Вероятно, ему удастся на несколько минут оттянуть развязку, и это все. Но для Ивицы важны даже несколько минут.

Абернети прошел пять шагов и снова остановился.

– Что мы будем обсуждать? – спросил он. Холодная улыбка исчезла.

– Возможность, что твои друзья через несколько минут прибудут к тебе на помощь.

Микс сделал короткий жест рукой, держащей книги, из-за деревьев показались маленькие скрюченные фигурки и стали окружать поляну. Фигурки были повсюду, образуя кольцо. Безобразные поросячьи рыльца с острыми зубами и длинными языками нетерпеливо фыркали и визжали, нарушая тишину. Абернети почувствовал, как шерсть у него встает дыбом. Десятки маленьких чудищ выволокли из-за деревьев советника Тьюса, Сапожка, Сельдерея и кыш-гномов. Все были закованы в цепи, во рту у каждого торчал кляп. Микс повернулся. Улыбка появилась снова.

– Кажется, от твоих друзей будет мало толку. Но хорошо, что ты подождал, пока они к нам присоединятся.

Абернети чувствовал, как улетучивается последняя слабая надежда на спасение.

– Беги, Ивица! – крикнул он. И затем с диким рычанием бросился на Микса. У Абернети была тайная, но очень ясная мысль застать колдуна врасплох и выхватить у него драгоценные волшебные книги. И писцу это почти удалось. Микс был так занят приемом парада маленькой армии своих любимцев, что ему даже не приходило в голову, что пес может решиться на борьбу. Прежде чем колдун сообразил, что к чему, Абернети уже повалил Микса на землю. Но колдовство работало с быстротой мысли, и Микс сразу же призвал его на помощь. Волшебные книги исторгли зеленый огонь, и Абернети отбросило завесой пламени. Мягкошерстный терьер полетел вверх тормашками и растянулся на земле, шерсть медленно дымилась. Огненная завеса, защищавшая Микса и волшебные книги, вспыхнула и пропала.

Колдун снова устремил взгляд через поляну, туда, где, сгорбившись, сидела Ивица и ждал единорог.

– Наконец-то, – прошептал Микс, и голос его напомнил протяжное шипение.

Он подал быстрый знак ожидающим бесенятам, и кольцо стало смыкаться.

На поляну опустилась тишина, как будто природа приложила палец к губам и сказала миру: «Тс-с!» Время замедлилось. Микс нетерпеливо ждал, когда сомкнется круг бесенят. Крылатый демон тихо похрапывал, из ноздрей валил густой пар. Ивица сидела с опущенной головой, все еще потрясенная, длинные волосы ниспадали, закрывая лицо, точно вуаль. Черный единорог потихоньку подошел к Ивице, будто тень выдвинулась из темноты и печально затерялась в свете дня. Единорог опустил голову и нежно потерся о руку Ивицы. Рог, источник белой магии, потух.

Потом из-за горных вершин примчался внезапный порыв ветра и засвистел между деревьями. Голова единорога резко приподнялась, уши навострились, и рог вспыхнул ярче солнца. Единорог распознал звуки, которые не слышал никто; звуки, знакомые единорогу с седых веков.

С северного края леса, будто вырванные чьей-то могучей рукой, летели деревья, травы и кустарники. В открывшийся коридор ворвался и заревел ветер, яркими белыми вспышками засверкал свет. Микс и его крылатый демон инстинктивно отпрянули, бесенята с визгом упали на землю.

Раскаты грома сменились топотом копыт, и из сумрака выехал готовый к битве Паладин.

Не веря своим глазам, Микс взвыл от ярости. Объятых ужасом бесенят уже разнесло во все стороны, как сухие листья, дрожащие на конце метлы. Бесенята не хотели иметь дело с Паладином. Микс повернулся, крепко прижимая к груди волшебные книги. Он прокричал что-то бессвязное спящему сзади чудищу, и демон с шипением ринулся вперед.

Паладин слегка повернулся, белый конь, почти не замедляя шага, двинулся навстречу демону.

Из пасти демона вырвалось пламя и окутало приближающегося коня и всадника. Но Паладин прорвал огненную стену и поскакал дальше, боевое копье попало в точку. Демон еще раз выдохнул пламя, и огонь снова обрушился на странствующего рыцаря. Ивица подняла голову и увидела, как конь и рыцарь в серебряных доспехах исчезают в пламени. Сильфида вдруг поняла – если Паладин здесь, значит, Бен совсем рядом!

На поляне искры взвивались ввысь от трав и обжигали окружающие деревья. Все мгновенно пожухло от опаляющего жара. Но вот Паладин снова вышел из пламени, от коня и доспехов шел дым и сыпалась зола. Конь почти подмял под себя демона, всадник занес копье. Демон слишком поздно почувствовал опасность, развернул крылья и попытался взлететь. Но копье Паладина раскололо чешую, пробило панцирь и пронзило мощную грудь твари. Чудище взвыло и отпрянуло назад, боевое копье застряло внутри. Демон попробовал встать, слабо взмахнул крылами и не смог подняться в воздух. Сердце демона не выдержало, и он упал на землю. Рухнул на выжженную траву, содрогнулся и замер.

Паладин прекратил нападение и отъехал подальше от умирающего чудовища. Потом он снова повернул назад, обнажил огромный широкий меч и направил белого скакуна к Миксу, чтобы завершить поединок.

Но Микс уже подготовился.

Суровое старческое лицо с резкими чертами напряглось от сосредоточенности, тонкие губы колдуна растянулись так, что стали видны зубы. Он призывал на помощь все волшебство, которым владел.

На середине пути между приближающимся рыцарем и поджидающим его колдуном вспыхнул зловещий зеленый свет. Микс что-то выкрикнул и застыл. Мотнул головой, и зеленый свет взметнулся языками пламени.

Из огня показалась шеренга вооруженных скелетов на ободранных клячах, полузмеях-полукозах. Ивица считала. Три, четыре, пять – всего их было шесть. В костлявых руках скелеты держали широкие мечи и булавы. Голые черепа улыбались застывшими улыбками. И лошади, и седоки были черны как ночь.

Они разом повернулись и стремительно поскакали на Паладина. Он бросился им навстречу.

Ивица смотрела, как разворачивается битва, сидя возле черного единорога. Сознание вернулось к сильфиде, мысли были ясными. Она видела, как Паладин и уродливые всадники сошлись, раздался лязг металла, взвилась пыль, и один из уродцев грудой костей полетел вниз. Бойцы развернулись и бросились друг на друга, шум столкновения был ужасен. У Ивицы перехватило дыхание, ее мысли сосредоточились не на Паладине, а на Бене. Где он? Почему его не видно? Почему король Заземелья не рядом со своим рыцарем?

Еще один уродец рухнул на землю кучкой костей, затрещавших, как сухие ветки, под копытами коня Паладина. Паладин отъехал прочь, повернулся и помчался на третьего всадника, огромный широкий меч засверкал серебряным светом, описывая смертельную дугу. Оставшиеся всадники съехались, ударили по рыцарю, раздался скрежет, от доспехов полетели искры, всадники теснили Паладина назад.

Ивица поднялась на колени. Паладин был в опасности. Над костями трех поверженных уродцев вспыхнул зеленый огонь, из дыма восстали шесть новых скелетов и присоединились к своим дружкам. У Ивицы захолонуло сердце. Скелеты удвоили мощь. Теперь их было слишком много на одного Паладина.

Ивица вскочила на ноги, решимость придавала ей силы. Тьюс, кобольды и гномы были по-прежнему скованы и беспомощны. Абернети все еще лежал без чувств. Микс всех их вывел из строя. Никто не может помочь Паладину, кроме нее, Ивицы.

Никто не может помочь Бену, кроме нее.

Она знала, что делать. Черный единорог спокойно стоял рядом. Сильфида повернулась к животному, и их взгляды встретились. В зеленых глазах единорога светилось не вызывающее сомнений понимание. Ивица читала в этих изумрудинках, что ей делать, они подтверждали то, что она чувствовала сердцем.

Ивица сделала глубокий вдох, протянула руки и снова обняла единорога.

Волшебство захватило ее сразу, быстро и мощно. Изящное тело единорога вздрогнуло от облегчения, и начались видения. Они наперебой врывались в мозг сильфиды. Ивица пришла в ужас от их напора, ей хотелось кричать, но она не дала волю крику. В этот раз ее не так неудержимо тянуло к единорогу, со стремлением можно было справиться. Ей удалось овладеть собой. Тогда образы остановились, выстроились в четкой последовательности и стали возникать вновь. Тоска и боль, сопровождавшие видения, ослабели; образы стали менее яркими, но более различимыми.

Ивица начала понимать увиденное. Ее пальцы ласкали шелковистую изящную шею единорога, и в них проникало волшебство.

Раздался голос:

«Феи! Освободите меня!»

Голос принадлежал единорогу и в то же время шел из пустоты. Единорог был отчасти реальностью, отчасти иллюзией. Образы в мозгу Ивицы появлялись и исчезали, она смотрела, как они проходят. Черный единорог жаждал свободы. Он пришел, надеясь ее обрести. Он верил, что его освободят… Кто?.. Бен! Король сможет освободить единорога, потому что король обладает волшебной силой Паладина, а лишь Паладин способен противостоять опутавшим единорога чарам, чарам, которыми владеет Микс. Но единорог не нашел короля и, одинокий, отправился на поиски. Вместо короля пришла Ивица, она несла с собой золотую уздечку, которую выткали волшебники, чтобы поймать единорога, когда он давным-давно впервые вырвался на волю. Единорог боялся Ивицы и уздечки, не знал намерений сильфиды и бежал от нее, пока не понял, что она желает добра и может ему помочь, привести его к государю и освободить. Ивица узнает короля даже в чужом обличье, даже если король сам себя не узнает…

Образы замелькали быстрее, и Ивица снова с трудом замедлила их, чтобы понять их смысл. Дыхание сильфиды участилось, будто она пробежала огромное расстояние, на лице заблестели капли пота.

В ее мозгу снова раздался голос: «У короля отобрали силу, и, значит, у меня тоже! Меня нельзя освободить!»

Голос звучал почти исступленно. Образы что-то настойчиво шептали. Сны, приведшие Ивицу на поиски черного единорога, – смесь правды и лжи. Часть послана колдуном, а часть феями… «Феями! Сны присланы феями?..» Чтобы открыть правду и собрать нужную силу, все должны сойтись вместе; Паладин встретится с колдуном, и победит сильнейший, тот, кто несет добро, и тогда волшебные книги можно будет наконец раз и навсегда…

Что-то помешало: другие образы, другие мысли, которые черный единорог хранил бесчисленные столетия. Ивица замерла, руки обвили гладкую шею сказочного существа. Она почувствовала, как в ней снова рождается крик, на этот раз неудержимый – крик безумия! Она разглядела в видениях нечто новое. Черный единорог был не одним существом, а многими! «О Бен!» – беззвучно крикнула Ивица. Существа в видениях боролись и не могли освободиться, стремились к тому, чего она не могла понять. Чувства раздирали и сотрясали Ивицу. Плененные души, запертые в неволе тела; волшебство, использованное во зло, – «Бен!»

Потом внезапно возник образ пропавших волшебных книг, запертых в темном тайнике, в тайнике, где пахло злом. Вот из одной книги вырвался огонь, он горел с такой силой, словно в нем рождалась новая жизнь, и из того огня – из этой книги – выпрыгнул черный единорог, вновь свободный, вырвавшийся из тьмы к свету, чтобы искать…

Голос раздался в последний раз:

«…Уничтожьте книги!»

Это был вопль отчаяния. Почти стон. Этот вопль остановил поток образов, этот вопль о помощи затмил все. Он кричал о невыносимой боли.

И наконец, поднимаясь громче звуков битвы, раздался крик Ивицы. Сильфида отпустила черного единорога, покачнулась и упала навзничь, чуть не потеряв сознание от яркости увиденного. Ивица встала на колени и наклонила голову, к горлу подступала тошнота, тело пронзал холод. Ивица думала, что умирает, и в то же время поняла, что это не так. Она ощущала, как рядом дрожит черный единорог.

Слова последнего крика застыли на губах Ивицы:

«Уничтожьте книги!»

Ивица приподнялась и прокричала эти слова через всю поляну, через все поле боя.

***

Слова были как крошечные клочки бумаги, подхваченные ветром. Паладин не слышал их, поглощенный яростной битвой. Микс не слышал их, так как полностью сосредоточился на призванных спасти его заклятиях. Советник Тьюс, Сапожок, Сельдерей, Щелчок и Пьянчужка, брошенные бесенятами, лежали скованные, с кляпами во рту на дальнем конце поляны.

Слышал только Абернети.

Пес еще не до конца пришел в себя, и ему казалось, что слова приходят откуда-то из темноты его собственных мыслей. Он полуосознанно моргнул, услышав эхо слов, затем звуки страшного боя, и заставил себя раскрыть глаза.

Посреди поляны в вихре движений и звуков кружились и налетали друг на друга Паладин и черные всадники. Ивица и черный единорог, маленькие фигурки, стоящие на краю поляны, казались пленниками. Остальных друзей Абернети не видел.

Пес дышал с трудом, облизывал нос и чувствовал, как тупая, тянущая боль ломит избитое тело. Абернети вспомнил, где он и что с ним произошло.

Он медленно повернулся, чтобы получше оглядеться. Почти рядом с ним стоял Микс. Захваченный битвой между Паладином и уродливыми всадниками, колдун прошел вперед несколько шагов, которые отделяли его от пса.

Слова снова тихо отдались в мозгу Абернети:

«Уничтожьте книги!»

Пес попытался встать, но тело не слушалось. Он снова откинулся на спину. Нахлынули другие мысли. Уничтожить книги? Уничтожить его единственную надежду снова стать человеком? Как ему могло такое прийти в голову?

Упал еще один уродец, и послышался хруст костей. Паладина окружили со всех сторон, доспехи почернели от гари, погнулись от ударов мечей и секир. Он проигрывал битву.

Абернети знал, что значит, если Паладин потерпит поражение, и перестал думать о себе. Пес снова попробовал подняться, и ему это почти удалось. Морду исказила гримаса боли.

Микс еще раз шагнул вперед, и вдруг его нога оказалась в нескольких сантиметрах от головы Абернети. На колдуне были мягкие туфли; икры были обнажены.

Гримаса боли у Абернети сменилась оскалом. Ему представилась последняя возможность.

Пес быстро поднял голову, схватил колдуна за лодыжку и укусил что было мочи. Микс вскрикнул от боли и удивления, раскинул руки, и волшебные книги взмыли в воздух.

После этого все случилось вмиг. По поляне мимо Паладина и всадников-скелетов, мимо облаков пыли и вспышек зеленого огня пронеслась полоса серебристого свечения. Черный единорог мчался быстрее молнии. Микс как безумный дергал ногой, стараясь вырвать ее из пасти Абернети, и в то же время тянулся за улетевшими книгами. Ивица вскрикнула, и Абернети еще сильнее впился зубами в лодыжку колдуна. Черный единорог настиг книги. Его рог, источник волшебной силы, раскалился добела, пронзил кувыркающиеся книги, переплеты раскололись на мелкие кусочки, будто стекло, страницы разметались по ветру.

Они плавно летели вниз; те, что с изображением единорогов, смешались с другими, выжженными посередине внутренним огнем. Микс закричал и наконец вырвал ногу из челюстей Абернети. Из протянутых рук полетел в единорога зеленый огонь, животное поднялось выше, и огонь прошел стороной. Единорог изогнулся в воздухе, и из крутого рога в колдуна брызнуло белое пламя. Микс отлетел назад. В единорога вновь полетел зеленый огонь, в Микса – белое пламя. Единорог и колдун продолжали с каждой новой вспышкой все яростней обмениваться ударами.

В середине поляны быстро закружился Паладин, широкий меч описал круг, разрубая оставшихся уродцев и разбрасывая их кости. Но теперь это было не важно: всадники-скелеты уже сами распадались на части. Поддерживающее их колдовство пропало, и остались пустые формы.

Теперь Паладин устремился к единорогу и колдуну. Но не успел. Пламя пожрало Микса, он не смог одолеть такую волшебную силу. Колдун вскрикнул в последний раз и обратился в дым. В то же мгновение черный единорог ворвался в бушующий вал огня. Охваченный пламенем, он встал на дыбы, взвился в воздух и словно испарился.

Паладин тоже пропал. Его вдруг озарила вспышка белого света, на какую-то долю секунды свет смыл с рыцаря пепел и пыль, разгладил царапины на серебряных доспехах, и они засияли как новые, а затем и странствующий рыцарь, и свет просто поблекли и растворились в воздухе.

Абернети и Ивица безмолвно смотрели друг на друга с разных концов выгоревшей, пустой лесной поляны.

***

И тут все произошло.

Все это видели – Ивица и Абернети, припавшие к земле на выжженном склоне холма и все еще потрясенные яростью только что завершившейся битвы; советник, кобольды и гномы, тщетно пытавшиеся сесть в оковах, которыми наградили их бесенята; и даже Бен Холидей, едва дыша притащившийся к краю поляны, а до этого пробежавший весь путь от места своего превращения, не зная, что влечет его вперед, зная только, что он должен идти. Все видели, и у всех от удивления захватило дух.

Началось это так: повеял ветерок и нарушил покой гор сначала легким шепотком, а потом шквалом звуков, подобных реву океана. Ветер шел от земли, на которой теперь лежали страницы порванных волшебных книг, играл с пылью и пеплом, гасил несколько тоненьких язычков зеленого пламени, еще мигавших в траве. Ветер поднимался вверх в виде воронки, затягивая разметанные листы в белый вихрь. Обожженные страницы внезапно сделались как новые: потрепанные края разгладились, пожелтевшая поверхность вновь стала первозданно-белой. Листы заполнились рисунками единорогов, перемешались и соединились, неотличимые друг от друга. Стена из страниц раскинулась по небу, неистово шелестя и щелкая под напором хлещущего ветра.

Потом страницы начали меняться. Рисунки замерцали и свернулись, единороги внезапно ожили. Больше не привязанные к бумаге, они забегали по краю воронки. Их было сотни – белые единороги, все в движении, сгустки силы и скорости. Страницы и переплеты волшебных книг исчезли, остались лишь красавцы животные. Они летали по воздуху с криками восторга, заглушая рев ветра.

Они как будто кричали: «Свобода! Свобода!»

Затем воронка продырявилась, и единороги рассеялись, заполнив небо над горной долиной изящными, грациозными телами, словно вспыхнул прекрасный фейерверк. Единороги вытянулись в ряд на фоне неба, вдохновленные волшебством своего превращения, и взмыли ввысь. Радостные крики какое-то время висели в воздухе, а потом замерли в тишине.

В горах снова воцарился покой.