Текст книги "Путь из верхнего зала"

Автор книги: Терри Бэллантин Биссон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Биссон Терри
Путь из верхнего зала

ТЕРРИ БИССОН

ПУТЬ ИЗ ВЕРХНЕГО ЗАЛА

Перевела с английского Светлана СИЛАКОВА

Вы почувствуете легкий озноб, – сказал служитель. – Не волнуйтесь. Просто отдайтесь происходящему. Хорошо?

– Хорошо, – ответил я. Все эти инструкции я слышал не впервые.

– Вы почувствуете легкое замешательство. Не волнуйтесь. Какой-то частью своего разума вы будете сознавать, что все это – игра, а другой его частью где находитесь в виртуальности. Просто отдайтесь происходящему, хорошо?

– Хорошо, – сказал я. – Собственно, я все это уже слышал. В прошлом году я был на "Амазонских приключениях".

– Ах вот как? И все равно мне положено вас проинструктировать, – произнес служитель. – На чем мы остановились? О да, не спешите. – Служитель был в белом халате и ботинках, которые громко скрипели. На поясе у него висел маленький серебряный молоточек. – Если вы тут же начнете пристально все рассматривать, вообще ничего не возникнет. Потерпите, и все появится. Хорошо?

– Хорошо, – сказал я. – А как?..

– Ее имени вам пока не сообщат, – разъяснил он. – В демо-версию оно не включено. Но купив путевку, вы узнаете его автоматически. Готовы? Прилягте. Сделайте глубокий вдох. Не задумываясь о том, готов я или нет, ящик скользнул в бокс, и я на миг запаниковал. Как, помнится, и в прошлом году. От паники начинаешь хватать ртом воздух. Потом – едкий запах витазина. И опаньки. Точно пробуждаешься ото сна. Я оказался в озаренной солнечными лучами комнате с мохнатым ковром и высокими стеклянными дверями. Она стояла у этих дверей, за которыми виднелось нечто, похожее на оживленную улицу – собственно, пока вы не начинали рассматривать ее пристально, это была самая настоящая оживленная улица.

Я ни к чему пристально не присматривался. Я человек осторожный. Она была одета в нижнюю рубашку из бордового жатого шелка с корсажем в стиле ампир; передние планки на вертикальной шнуровке, зауженная спинка утянута перекрещенными тесемками. Она была без чулок, босиком, но ее ступней я никак не мог разглядеть. Со свойственной мне осторожностью я решил к ним не присматриваться.

Мне понравилось, как обтягивает ее бока корсаж. Спустя какое-то время я оглядел комнату. Плетеная мебель, несколько горшков с растениями, низкая дверь. Пригнувшись, чтобы не ушибиться о притолоку, я переступил порог и оказался на кухне с кафельным полом и синими шкафами. Она стояла у раковины, укрепленной под небольшим окном, в котором виднелся зеленый, блестящий от росы дворик. Она была одета в боди из зеленого панбархата с длинным рукавом, низким декольте а-ля-кокет, выемками у бедер и закрытой спиной. Мне понравилось, как бархат обтягивает ее спину. Я встал рядом с ней у окна и стал глядеть, как малиновки то садятся на траву, то взлетают. Каждый раз это была одна и та же малиновка.

Зазвонил белый телефон, висевший на стене. Она сняла трубку и передала ее мне; как только я поднес трубку к уху и услышал длинный гудок, мой взгляд уперся в облака, которые на поверку оказались протечками на потолке зала Ожидания.

Я сел в ящике.

– Это оно и было? – спросил я.

– Демо-версия, – поправил служитель и, скрипя ботинками, подошел к моему выдвинутому ящику. – Телефон выводит вас из системы. А двери позволяют подниматься с уровня на уровень.

– Мне понравилось, – сказал я. – С завтрашнего дня я в отпуске. Где купить путевку?

– Погодите немного, – произнес служитель, помогая мне выбраться из ящика. – В ТДВ пускают только по приглашениям. Попробуйте поговорить с Сиснерос из отдела работы с клиентами.

– ТДВ?

– Это мы его так прозвали.

– В прошлом году я был на "Амазонских приключениях", – сказал я доктору Сиснерос. – В этом году у меня есть свободная неделя, начиная с завтрашнего дня, и я зашел за путевкой на "Арктические приключения". И тут увидел в буклете демо-версию "Тайного дворца Виктории".

– "Виктория", в сущности, пока еще не открыта, – пояснила она. Собственно, некоторые сектора именно сейчас проходят бета-тестирование. Можно посетить лишь залы Среднего и Верхне-среднего уровней. Но для пятидневного тура их хватит с лихвой.

– Сколько же у вас залов?

– Уйма, – она улыбнулась. Ее зубы выглядели новехонькими. На столе у нее была маленькая табличка: "Б.Сиснерос, д-р философских наук". – В чисто техническом плане ТДВ – иерархическая пирамидальная цепь, поэтому Средний и Верхне-средний уровни включают в себя все залы, кроме одного. Все, кроме Верхнего зала. Я покраснел. Я краснею из-за любой ерунды.

– Но за пять дней вы все равно не заберетесь так высоко, – она вновь продемонстрировала мне свои новые зубы. – И поскольку бета-тестирование еще не завершено, мы можем сделать вам специальное предложение. Путевка будет стоить не дороже "Амазонских" или "Арктических приключений". Пятидневная рабочая неделя с девяти до пяти – за 899 долларов. Могу вас заверить, что в будущем году, когда "Дворец Виктории" откроется официально, цена значительно вырастет.

– Меня все устраивает, – сказал я и встал. – Оплата?

– В бухгалтерии. Но, пожалуйста, присядьте еще ненадолго, – она раскрыла перед собой папку. – Вначале я должна задать вам анкетный вопрос. Почему вы хотите провести отпуск во "Дворце Виктории"?

Я пожал плечами, силясь не краснеть:

– Это нечто оригинальное. Меня такие вещи интригуют. Можно сказать, что я в некотором роде фанатик ВР.

– Неопосредованного опыта, – поправила она, поджав губы. – И, скажите уж лучше, энтузиаст.

– Хорошо, "Эн-О". Разница невелика, – каждая фирма изобретает собственный термин. – Мне это нравится под любым названием. Моя мамуля говорит, что...

Подняв руку, как регулировщик, доктор Сиснерос остановила поток моих фраз.

– Такой ответ мне не подходит, – заявила она. – Дайте-ка объясню. В связи с его содержанием "Дворец Виктории", в отличие от всяких "Амазонок" и "Арктик", не может быть отнесен к категории симуляционных приключений. Согласно закону мы можем эксплуатировать его лишь в качестве терапевтической игры-симуляции. Вы женаты?

– В некотором роде, – сказал я. С той же легкостью я мог бы ответить: "Не так чтобы очень".

– Это хорошо, – она что-то черкнула на листочке. – Самые подходящие для "Дворца Виктории" клиенты – практически единственные, кого мы можем туда допустить – это женатые мужчины, желающие усовершенствовать интимную сторону своей супружеской жизни через непредвзятый анализ своих наиболее затаенных сексуальных фантазий.

– Вы меня насквозь видите, – сказал я. – Я и есть женатый мужчина, желающий совершенствовать интимную сторону жизни.

– Годится, – проговорила доктор Сиснерос. Сделав еще одну пометку в папке, она с улыбкой пододвинула ее мне. – Распишитесь вот здесь и завтра утром, ровно в девять, можете начинать. Бухгалтерия дальше по коридору, слева.

В тот вечер мамуля спросила:

– Чем ты сегодня занимался? Если вообще хоть чем-нибудь занимался, конечно.

– Был в "Пути, ведущем вглубь", – ответил я. – Купил путевку. Завтра у меня начинается отпуск.

– Ты уже два года нигде не работаешь.

– Работу я бросил, а отпуск – нет, – возразил я.

– Ты разве уже не путешествовал по этому "Пути вглубь"?

– В прошлом году я был на "Амазонских приключениях". В этом году я попробую... э-э-э... "Арктические".

Мамуля окинула меня скептическим взглядом. Она всегда на меня так смотрит.

– Нас ждут полыньи и охота на тюленей, – сообщил я.

– Кто эта Полинья? Наконец-то новенькая!

– Это места, которые никогда не затягиваются льдом.

– Делай, как знаешь, – вздохнула мамуля. – Можно подумать, тебе требуется мое разрешение. Можно подумать, оно тебе хоть раз в жизни требовалось. Тебе опять письмо от Пегги-Сью.

– Мамуля, ее зовут Барбара-Энн.

– Невелика разница. Я за него расписалась и положила там, вместе с остальными. Тебе случайно не кажется, что его следует хотя бы распечатать? У тебя их уже во-от такой штабель на той штуке, которую ты зовешь туалетостоликом.

– А что у нас на ужин? – спросил я, чтобы переменить тему.

На следующее утро я стоял первым в очереди к дверям "Пути, ведущего вглубь". Ровно в девять меня впустили в зал Ожидания. Я сел на табуретку перед своим ящиком и переоделся в халат и вьетнамки.

– Для чего этот серебряный молоточек? – спросил я, когда появился служитель Скрипучие-Ботинки.

– Иногда ящики туго открываются, – пояснил он. – Или туго закрываются. Ложитесь.

Прошлым летом вы были на "Амазонских", верно?

Я кивнул.

– Так я и думал. На лица у меня память просто зверская, – он начал лепить мне на лоб какие-то маленькие штуковины. – Высоко поднялись по реке? Анды было видно?

– Да, на самом горизонте. Девушки-индианки носили узкие лифчики из коры.

– В ТДВ узеньких лифчиков немерено. За пять дней успеете прилично подняться. Только не торопитесь осматриваться в комнатах: понимаете, чтобы войти в дверь, вам достаточно ее увидеть. Наслаждайтесь не спеша. Зажмурьтесь.

Я зажмурился.

– Спасибо за совет.

– Я составлял программу, – пояснил он. – Сделайте глубокий вдох.

Ящик скользнул в бокс. Едко запахло витазином, и я точно пробудился от сна. Я находился в сумрачной библиотеке. Стены были обшиты дубовыми панелями. Она стояла у окна с узкими стеклами в тюдорианском стиле, за которым виднелось что-то вроде сада. Она была одета в короткую комбинацию из изумрудно-зеленого шелка с апельсиновой искрой, обшитую по боковым швам трепещущими кружевными рюшами. Сильно декольтированный корсаж, украшенный матерчатыми пуговицами. Широко расставленные, обшитые кружевами бретели. На миг мне померещилось, что я не знаю ее имени, но тут оно само сорвалось с моего языка:

– Шемиз*.

Так, разжав кулак, обнаруживаешь на ладони вещицу, о которой просто-напросто забыл. Я подошел к окну и встал рядом с Шемиз. Сад на поверку оказался участком земли, разгороженным низкими живыми изгородями и расчерченным дорожками, которые были посыпаны гравием. Все это начинало мелко дрожать от слишком пристального взгляда. Отвернувшись от окна, я увидел дверь. Она была в дальней стене, между двумя книжными шкафами. Пригнув голову, я переступил порог и оказался в спальне, оклеенной обычными бумажными обоями. Окно с белыми переплетами. Вязаные половики на некрашеном сосновом полу.

– Шемиз, – позвал я. Она стояла в простенке между окон, одетая в боди из кремово-белого стрейч-атласа, с чашечками на проволочном каркасе, обшитыми белыми кружевами, и треугольным вырезом. Верхушки деревьев под окном трепетали, точно от ветра. Очевидно, я поднимался все выше. На атласной спинке ее боди был низкий треугольный вырез, повторявший своими контурами передний. Мне понравилось, как врезаются в ее тело бретельки. Едва повернув голову, я увидел дверь. Она была на ступеньку ниже комнаты, и пришлось пригнуться. Я оказался в длинном темном зале с узкими окнами, закрытыми плотными шторами. Шемиз сидела на вычурно изогнутой козетке, одетая в сорочку в стиле "куколка" из небесно-голубого тюля, отделанную кружевными оборками. Под сорочкой были видны лифчик из кружев-гофре и такие же трусики. Одной рукой я отдернул штору. Далеко внизу я узрел кроны деревьев, а под ними – булыжные мостовые, мокрые от дождя. Я сел рядом с ней. Она по-прежнему была обращена ко мне затылком, но я чувствовал, что она улыбается. Действительно, почему бы ей не улыбаться? Она существовала лишь в те минуты, когда я был рядом с ней. Она была обута в легкие туфельки, отделанные кружевом, как и ее трусики. Я не помешан на женских ступнях, но в этих туфельках ее ножки выглядели очень привлекательно. Я смаковал наслаждение, пока кружева ее трусиков не отпечатали свой узор в моем сердце. И вдруг мне послышалось, будто какой-то слабый голосок взывает о помощи.

Оглянувшись, я увидел в стене низкую, полукруглую дыру, ненамного больше мышиной норы. Мне пришлось ползти по-пластунски, и все равно я еле протиснулся в нее, выставив вперед плечо.

Я оказался в коридоре без единого окна с бетонным полом. Стены были голы. Пол – холодный и какой-то кривой. Стоять было трудно. У стены штабелем лежали свеженапиленные доски. На этом штабеле сидела девушка в красной кепке. Кепке типа бейсболки.

Девушка встала. Она была одета в футболку с надписью:

МЕРЛИН СИСТЕМС НАШ СОФТ РАБОТАЕТ, КАК ЛОШАДЬ Я понял, что, кажется, ничего не понимаю.

– Шемиз?

– Нет, не Шемиз, – ответила она.

– Не Шемиз, – произнес я. – Что вы тут делаете? Это мои...

– Тут ничего вашего нет, – процедила она. – Вы сейчас не в ТДВ. Вы в параллельке. В цикле программиста.

– А как же сюда попали вы?

– Программист – это я.

– Девушка-программист?

– Естественно. Девушка и программист, – под футболкой у нее были мешковатые белые хлопчатобумажные трусики. – Ну, что вы думаете?

– Думать от меня не требуется, – я почувствовал, что начинаю злиться. Это Неопосредованный опыт. А вы не относитесь к числу моих фантазий.

– Погодите с выводами. Я дева, заточенная в темнице. А вы настоящий мужчина. Вы ведь пришли на мой зов, верно? Мне нужно, чтобы вы помогли мне попасть в Верхний зал. В Верхний зал! С какой небрежностью произнесла она эти три слова.

– Говорят, он еще не открыт.

– Открыт-открыт – для тех, кто знает дорогу, – возразила она. – Есть короткий путь через мышиные норы.

– Мышиные норы?

– Чересчур много вопросов задаете. Я вам покажу. Только делайте именно то, что я скажу. Самостоятельно вам осматриваться нельзя.

– Это почему же? – я вновь почувствовал, что начинаю злиться. И огляделся по сторонам, просто чтобы настоять на своем. И увидел дверь.

– Потому, – пробурчала девушка у меня за спиной.

Но я уже переступал порог, пригнув голову. И оказался на старомодной кухне с белыми деревянными шкафчиками. Шемиз стояла у стола, помешивая в горшке огромными ножницами. Она была одета в облегающий, очень открытый лифчик без бретелек, с чашечками на проволочном каркасе и легкой подкладке, сшитый из стрейч-атласа и кружев. Также на ней оказались трусики с выемками на бедрах, широкой резинкой и ажурной кружевной вставкой спереди. И лифчик, и трусики были белые.

– Шемиз! – воскликнул я. Интересно, озадачило ли ее мое исчезновение. Разумеется, не озадачило. Позади нее кто-то либо выходил, либо входил в дверь кладовой.

Это был я.

Я был одет в халат с эмблемой "Пути, ведущего вглубь".

Это действительно был я.

Мой взгляд уперся в пятнистый потолок зала Ожидания.

– Что случилось? – спросил я. Мое сердце бешено стучало. Слышался отчаянный скрип ботинок. Где-то взревела сирена. Других выдвинутых ящиков, кроме моего, не было.

– Система грохнулась, – сказал служитель. – Вас вызывают в отдел работы с клиентами. Срочно.

– Судя по нашим инфокартам, вы побывали там, где никак не могли оказаться, – заявила доктор Сиснерос. Она все время переводила взгляд с папки, лежащей на столе, на экран монитора. – В районах, куда вы не имели ни малейшей возможности попасть, – глянув на меня, она сверкнула своими новыми зубами. Или вы что-то от меня скрываете? В сложных ситуациях я всегда предпочитаю косить под идиота.

– Что, например?

– Вы случайно не видели во дворце еще кое-кого? Помимо вас и вашего визуального "Эн-О"-конструкта?

– Еще одну девушку? – я решил поддаться первому движению души. Она обычно предпочитает врать. – Нет, не видел.

– Возможно, это была просто системная ошибка, – рассудила доктор Сиснерос. – До завтра разберемся.

– Ну, как все прошло? – спросила мамуля.– Прошло?

– Ну да, твоя Полинья, ваше арктическое злоключение?

– А-а, это... Отлично, – соврал я. Мамуле я всегда вру – чисто из принципа. Правда – слишком уж замысловатая штука. – Научился управлять каяком. Завтра на весь день уходим в открытое море.

– Кстати, об открытом море, – сказала мамуля. – Сегодня я распечатала те письма и кое-что для себя открыла. Люсиль пишет, чтобы ты забрал свои вещи. Клянется, что он больше не будет тебя бить.

– Барбара-Энн, мамуля, – поправил я. – И я желал бы, чтобы ты не распечатывала мои письма.

– Загадай желание, вдруг оно исполнится, – промурлыкала мамуля. – Я их сложила назад в том же порядке. Тебе не кажется, что надо ответить хотя бы на одно из них?

– Мне нужно отдохнуть, – сказал я. – Завтра мы идем на тюленье лежбище. Будем охотиться на льду.

– С ружьями?

– С дубинками. Ты же знаешь, как я ненавижу ружья.

– Это еще хуже.

– Мамуля, они ведь ненастоящие.

– Дубинки или тюлени?

– И те, и другие. Там все ненастоящее. Это Неопосредованный опыт.

– Что, и мои восемьсот девяносто девять долларов ненастоящие?

На следующее утро я вошел в зал Ожидания. Переодевшись, я сел на скамью и стал ждать служителя, разглядывая других клиентов. Большинство было одето в костюмы в стиле "сафари" или в пуховики. К 8:58 служители рассовали всех по ящикам. Скрипучие-Ботинки объявился лишь в 9:14.

– Из-за чего задержка? – спросил я.

– В системе глюки, – сообщил он. – Но мы их скоро выловим, – и он начал лепить мне на лоб какие-то маленькие штуковины. – Зажмурьтесь.

Глюки? Я зажмурился. Услышал скрежет ящика; ощутил едкий запах витазина и точно пробудился от сна. Шемиз сидела на обтянутой парчой кушетке под распахнутым окном, одетая в коротенькую майку из сливово-красного стрейч-бархата с эластичной горловиной и кружевной отделкой. Также на ней были трусики-бикини того же цвета с завязками на бедрах.

– Шемиз, – произнес я. Я попытался сосредоточиться, но в голове неотвязно крутилась мысль о том, что вчера я сумел оказаться выше. Через комнату протрусила собака. За окном виднелся обычный французский парк с дугами мощеных дорожек. В голубом небе не было ни одного облачка.

Шемиз смотрела куда-то в сторону. Я сел рядом с ней, но неподвижность тяготила меня. Я уже собирался встать, когда мне послышался слабый голосок, взывающий о помощи. Опустив глаза, я увидел на плинтусе трещину. Сквозь нее не пролезла бы даже моя рука, но я смог протиснуться по-пластунски, выставив плечо вперед.

И вновь очутился в бетонном коридоре с досками у стены. Девушка в красной кепке заорала на меня:

– Из-за тебя я чуть не погибла!

– Глюки? – спросил я.

– Как ты меня назвал?

– Не Шемиз? – произнес я наудачу. Она сидела на поленнице, одетая в свою МЕРЛИН СИСТЕМС футболку и белые хлопчатобумажные трусики с большими выемками на бедрах.

– Ты назвал меня как-то иначе.

– Глюки.

– Глюкки. А неплохое имя, – глаза у нее были серые. – Но учти – больше не зевать. Нам придется ползти по мышиным норам, не через двери, а то опять встретишься сам с собой.

– Значит, я вправду увидел себя?

– И система грохнулась. А я по твоей вине чуть не погибла.

– Если система грохнется, ты умрешь?

– Думаю, да. К счастью, я себя сохранила. Потеряла только капельку памяти. Еще одну каплю памяти.

– Ах вот оно что! – сказал я.

– Ладно, поскакали. Я могу провести тебя в Верхний зал, – заявила она.

Я попытался напустить на себя невозмутимый вид.

– Я думал, это я должен тебя туда провести.

– Невелика разница. Я знаю дорогу через мышиные норы. Смотри на меня или на кепку. Пошли. Клайд скоро выпустит кота.

– Кота? Я видел собаку.

– О, черт! Выходим немедленно, – и она зашвырнула свою красную кепку куда-то мне за спину. В месте падения кепки бетонный пол расколола широкая трещина. Я лег и кое-как протиснулся через нее по-пластунски, выставив плечо вперед.

И оказался в светлой комнате с окном во всю стену. Шкафы и диван были уставлены горшками с цветами – присесть негде. Глюкки стояла у окна, одетая в лифчик светло-персикового цвета с узкими бретельками регулируемой длины и глубоким декольте и трусики-бикини того же цвета, полностью закрытые сзади. Разумеется, она была в красной кепке.

Я встал рядом с ней у окна. Ожидал увидеть верхушки деревьев, но за окном были лишь облака – и те далеко-далеко внизу. Я в жизни так высоко не забирался.

– Этот кот-собака, которого ты видел, – отладчик системы, – сказала она. Вынюхивает мышиные норы. Если найдет меня – каюк.

Мне понравилось, как застежка лифчика врезается в ее спину.

– Ничего, если я буду называть тебя Глюкки?

– Я уже сказала, что это неплохое имя, – ответила она. – Тем более, что своего я не помню.

– Не помнишь своего имени?!

– Когда система грохнулась, я потеряла энную часть памяти, – сказала она, почти всхлипнув. – Это еще не считая того раза, когда Клайд меня убил.

– Кто этот Клайд? И кто ты сама такая, кстати?

– Ты слишком любишь задавать вопросы, – отрезала она. – Я Глюкки. И точка. Дева, заточенная в темнице. Твоя фантазия. Так что пошли. Трепаться можно и на ходу. Она швырнула красную кепку в стену. Я обнаружил кепку в углу, где под отставшими обоями оказалась трещина шириной с кончик моего мизинца. Пришлось поднатужиться, но я пролез бочком. И оказался в спальне с эркером. Глюкки...

– Ничего, если я буду называть тебя Глюкки?

– Я же сказала. – Глюкки стояла у окна, одетая в жемчужно-белый узкий лифчик из жаккардового атласа, отделанный по чашечкам рюшками, и трусики-бикини, задняя часть которых представляла собой эластичную ленточку, акцентированную крохотным бантиком. Разумеется, она была в красной кепке.

– Здесь, в ТДВ, Клайд меня найдет. Рано или поздно. Тем более, что сейчас они заподозрили глюки. У меня одно спасение – Верхний зал. Через его порты я могу перекачаться в другие системы.

– Какие другие системы?

– В "Арктику", в "Амазонку", во все приключения, которые они добавят потом. Наверху переплетаются между собой все фрэнчайзы. Это будет что-то вроде жизни. Жизнь после Клайда.

– Кто же этот?..

– Черт!

Зазвонил телефон. Глюкки взяла трубку и передала ее мне. Трубка была фарфоровая с медным ободком, как шикарный унитаз. Я не успел произнести даже: "Алло!", а мой взгляд уже уперся в протечки на потолке зала Ожидания.

– Вас приглашают в отдел работы с клиентами, – процедил служитель. Я впервые обратил внимание на имя, вышитое на кармане его белого халата. КЛАЙД.

– По-прежнему складывается впечатление, что вы оказываетесь в комнатах, куда никак не могли попасть, – сказала доктор Сиснерос. – Прыгаете по кодовым цепям, которые никак не связаны между собой. Движетесь по несанкционированным магистралям. – Судя по маленькой горке костей на краю ее гроссбуха, доктор Сиснерос недавно обедала прямо за рабочим столом. – Вы абсолютно уверены, что не заметили ничего необычного? Надо подбросить ей хоть толику. Я рассказал ей о собаке.

– А-а. Это кот Клайда. Отладчик системы. Он конфигурировал его в виде собаки. Думает, это смешно.

Иногда самое умное, что ты можешь сделать – выставить себя круглым идиотом.

– Какие, собственно, глюки вы ищете? – спросил я.

Доктор Сиснерос развернула свой монитор экраном ко мне. Нажала на клавишу – и появилась неподвижная картинка. Я ничуть не удивился, увидев Глюкки в майке с надписью МЕРЛИН СИСТЕМС и, разумеется, в красной кепке. Мешковатые джинсы дополняли ее наряд. На носу красовались очки.

– В начале года обнаружилось, что одна наша программистка вносит нелегальные изменения в фирменный софт, что, как вам известно, является преступлением. Мы были вынуждены позвонить в БАТФ. Но до суда ее освободили под залог. Воспользовавшись этим, она нелегально вошла в систему.

– В качестве клиента? – спросил я.

– В качестве злонамеренного взломщика. Вероятно, она даже замышляла саботаж. Возможно, она имела при себе ресет-редактор. Возможно, она оставила в системе циклы или подпрограммы, призванные ее дестабилизировать или вообще сделать опасной для людей. Неисполнимые операции, несанкционированные магистрали.

– Что-то не пойму, причем тут я, – пробубнил я. Мамуля всегда твердила, что врать я умею бесподобно. Кому-кому, а мамуле можно верить.

– Вам угрожает опасность, – пояснила доктор Сиснерос. – Одна из этих несанкционированных магистралей может завести вас в Верхний зал. А в Верхнем зале на данный момент выход не работает. Туда можно только войти. Вероятно, вы заметили, что "Дворец Виктории" – система с односторонним движением, из нижних залов в верхние. Типа Вселенной. Идешь, идешь, идешь, пока не наткнешься на место, где возможен выход.

– Звонит телефон, – догадался я.

– Да, – подтвердила доктор Сиснерос. – Это Клайд придумал. Прелестная деталь, верно? Но мы еще не установили в Верхнем зале выход или, как вы выражаетесь, телефон.

– А двери там разве нет?

– Дверь-вход есть. Двери-выхода нет. Куда она должна была бы выводить, по-вашему? Верхний зал находится на вершине кодовой цепи. Клиент окажется в ловушке. Возможно, навечно.

– И чего же вы хотите от меня?

– Будьте начеку. Программисты – весьма самовлюбленные люди. Они любят оставлять где попало свои инициалы. Улики. Если увидите что-то странное – ее портрет, какую-нибудь безделушку – попытайтесь запомнить комнату. Это поможет нам локализовать повреждения.

– Что-нибудь типа красной кепки.

– Правильно.

– Или ее самой.

Доктор Сиснерос покачала головой:

– Это будет лишь копия. Она мертва. Она покончила самоубийством, прежде чем мы успели вновь взять ее под стражу.

– Ронда оставила на твоем автоответчике еще одно послание, – сообщила мамуля, когда я вернулся домой.

– Барбара-Энн, – поправил я.

– Невелика разница. Сказала, что привезет твои вещи сюда и свалит прямо на газоне. Сказала, что Джерри-Льюису...

– Джерри-Ли, мамуля.

– Без разницы. Этому ее новому парню нужна твоя прежняя комната. По-видимому, они тоже не спят вместе.

– Мамуля! – возмутился я.

– Сказала, если ты не приедешь за вещами, она их выбросит.

– Я бы предпочел, чтобы ты не слушала послания с моего автоответчика, сказал я. – Зачем нам тогда второй?

– Тут я бессильна. Твой автоответчик срабатывает на мой голос.

– Только потому, что ты под меня подделываешься.

– Мне и подделываться не надо, – процедила мамуля. – Как прошел твой день? Сколько эскимо добыли на охоте?

– Очень остроумно, – сказал я. – Нет, мы добыли уйму тюленей. Мы забиваем старых тюленей, которые уже принесли потомство и заедают век молодым.

Я красноречиво уставился на нее, но встретил скептический взгляд.

На следующее утро я вошел в зал Ожидания первым. – Ну как, разобрались вы с Бонни? – спросил служитель.

– С Бонни?

– Не дергайтесь, – он начал лепить мне на лоб маленькие штуковины. Ложитесь. – И я точно пробудился от сна. Я находился в библиотеке с арочным окном-витражом, за котором виднелись далекие холмы. Шемиз, сняв с полки книгу, листала страницы. Она была одета в комбинацию из тончайшего черного муслина, отделанную аппликациями из бархата, с узкими бретельками, глубоко декольтированными чашечками и закрытой спинкой, выкроенной из цельного куска трикотажных кружев. Я отлично видел, что все страницы в книге были чистыми.

– Шемиз, – произнес я. Мне хотелось извиниться за то, что я не уделяю ей внимания. Мне нравилось, как впиваются в ее тело чашечки, когда она наклоняется, но я должен был найти Глюкки. Я должен был предупредить ее об охоте, устроенной Клайдом и доктором Сиснерос.

Я стал осматривать плинтусы в поисках мышиных нор, пока не обнаружил кривую планку, а за ней – трещину. В эту дырку едва можно было просунуть руку, но мне удалось проползти по-пластунски, выставив вперед плечо.

Я вновь оказался в бетонном коридоре.

Глюкки стояла у штабеля досок, одетая в свою футболку МЕРЛИН СИСТЕМС и белые хлопчатобумажные трусики-бикини в французском стиле, отороченные кружевными рюшками. Разумеется, она была в красной кепке. И в очках!

– Что это за фигня с очками? – спросила она меня и попыталась их снять, но очки не поддавались.

– Они знают о тебе, – пояснил я. – Показали мне твою фотографию. В очках.

– Еще бы им не знать! Уж Клайд да не знает, черт его задери.

– Я хочу сказать: они знают, что ты здесь. Правда, думают, что ты умерла.

– Ну, я вправду умерла, но здесь надолго не задержусь. Конечно, в том случае, если мы попадем в Верхний зал. Стащив с головы свою красную кепку, она зашвырнула ее в дальний конец коридора.

Кепка упала у трещины в бетоне, где стена смыкалась с полом. Через эту щель не пробралась бы и мышь, но я все-таки протиснулся: сначала просунул кончики пальцев, потом одно плечо, затем другое. Я оказался в оранжерее с огромными эркерами, за которыми виднелись высоко стоящие, озаренные солнцем облака, похожие на разрушенные замки. Глюкки...

– Ничего, если я буду звать тебя Глюкки?

– Черт подери, я же сказала: пожалуйста, – Глюкки стояла у окна, одетая в белый муслиновый лифчик с чашечками, отделанными вышивкой "ришелье", и трусики из той же материи с кружевными вставками спереди и с боков. Разумеется, она была в красной кепке. И в очках.

– Я очень хочу помочь, – сказал я. – Но этот Верхний зал, похоже, опасное местечко.

– Опасное? Кто сказал?

– Служба работы с клиентами.

– Сиснерос? Вот дрянь!

– Я так не считаю. Она говорит, что если я войду в Верхний зал, то уже не выйду. Как из "Тараканьего Мотеля". Там нет телефона.

– Х-м-м-м, – Глюкки пристально уставилась на меня. Ее серые глаза глядели встревоженно. – Я об этом не подумала. Пойдем повыше, чтобы можно было поговорить. Она швырнула красную кепку, и та опустилась около крохотной клинообразной дырки, через которую я еле прополз по-пластунски, выставив вперед плечо. И оказался в темной комнате с плотными шторами, без мебели, если не считать персидского ковра на полу. Глюкки...

– Ничего, если я буду называть тебя Глюкки?

– Перестань, а? Почему от "Эн-О" люди так тупеют?

– Ума не приложу, – проговорил я.

Глюкки сидела на полу, одетая в белый лифчик из синтетического атласа, окаймленный расшитой тесьмой, и крохотные трусики-бикини из той же материи.

– На самом деле меня зовут не Глюкки, – произнесла она. – То ли Элеонор, то ли Кэтрин – я забыла. Когда тебя убивают, такие вещи как-то улетучиваются из памяти.

– Они сказали, это было самоубийство.

– Ага. Самоубийство при помощи молотка! – Мне понравился ее смех. Мне понравилось, как врезались в ее тело тесемки бикини. Они были миниатюрными копиями витых шнуров, которые можно встретить в театре. – Меня арестовали – в этом Бонни не соврала. Я составляла нелегальные подпрограммы, мышиные норы, для передвижения по ТДВ. Это тоже правда. Только об одном она умолчала – мы с Клайдом были соучастниками. Ну да откуда ей знать, этой мерзавке? Я прогрызла мышиные норы, закопала их в основной кодовой цепи, чтобы мы с Клайдом потом могли ходить во дворец сами. Клайд был дизайнером дворца, но мышиные норы поручил мне. Вот только я не знала, что он уже завел шашни с Сиснерос.

– Что такое "шашни"?

Глюкки пояснила свое определение вульгарным жестом. Я отвел глаза.

– Сиснерос владеет 55 процентами акций. Что, понятно, сделало ее неотразимой в глазах бедного Клайда. Чуть ли не год они играли в Бонни и Клайда у меня за спиной, пока я работала, не разгибая спины. Короче, когда ТДВ принимали в "Пути вглубь", какой-то проверяльщик заметил мышиные норы – я их не особенно старалась спрятать – и сказал Сиснерос, а та сделала выговор Клайду, но он прикинулся шокированным и возмущенным. Он меня подставил. Как только меня выпустили под залог, я пришла за своим барахлом...