Текст книги "Жизнь как медитация"

Автор книги: Тео Ом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Тео Ом
Жизнь как медитация

(~)

Настоящая книга является финальной книгой серии книг «Теотеория», состоящей в целом из трех книг, первой из которой является «Трансгрессивное наслаждение, или Философия после смерти философии», а второй «Теория потенциальности как теория всего». Указанные книги является частью серии книг, объединенных философией гипотетизма в целом и теомизма в частности, так как теомизм это часть гипотетизма.

Основой теомизма, как указано на сайте теомизма и в наших книгах, является теория потенциальности. Соответственно, понять теомизм это значит понять теорию потенциальности. Этой философской теории потенциального устройства мира посвящена главная книга проекта: «Теория потенциальности как теория всего». Однако прежде чем браться за эту книгу желательно сперва прочитать книгу «Трансгрессивное наслаждение, или Философия после смерти философии», а перед чтением этой книги желательно сперва прочитать пять книг из серии книг «Теомизм», а также ознакомиться со списком рекомендуемой литературы (theomism.ru/base) и прочитать книги (еще минимум пять книг, написанных такими авторами как Вернер Гейзенберг, Эрвин Шредингер и т. д.), указанные в этом списке, а также изучить указанные на той же странице философские концепции.

Можно предположить, что все это – читать, читать, читать, читать и изучать – выглядит как форменное издевательство. Извините, но теория потенциальности, основополагающая теория нашей философии, ядро нашей философии – это теория философская, которая, как нетрудно догадаться, является результатом чтения книг и изучения философии, и не только т. н. континентальной философии, но и философии аналитической и постаналитической, а также, конечно, философии науки. Трудно понять нашу философию, не понимая, к примеру, «языковые каркасы» Карнапа, «онтологические обязательства» Куайна, концепцию словарей Рорти, а также поиски срединного пути между догматизмом и релятивизмом Хилари Патнэма. Если вы хотите, чтобы все было «просто и понятно», читайте тогда, к примеру, Экхарта Толле, о котором, кстати, будет сказано отдельно, так как нам на почту пришло уже порядка десятка писем с просьбой рассказать о нашем отношении к этому, как сказано в указанных письмах, философу. Впрочем, сейчас и расскажем.

Итак, Экхарт Толле, автор своей самой популярной книги The Power of Now («Сила момента сейчас»), как мы полагаем, философом не является, т. к. у него нет никакой философии и философской теории, а есть скорее набор психолитературных клише, которые в общем и целом можно свести к следующему рекламному слогану: «Настоящее – всё, остальное – ничто! Не думай, а просто живи!» То есть почти как у производителя кроссовок фирмы Найк: Just do it. Посыл у них примерно один и тот же: не думай, а просто делай, живи сейчас, просто живи. Однако даже элементарный здравый смысл нам говорит о том, что не думать не получается – мы всё равно так или иначе о чем-то думаем, да и Экхарт Толле, если почитать его книги, тоже думает, иначе он бы не написал свои книжки. Кроме того, «Сила момента сейчас», точнее «момент сейчас», точнее просто «сейчас» – это оксюморон, ведь только сказал «сейчас» – и это «сейчас» уже в прошлом. Настоящее не фиксируется в настоящем, оно постоянно уплывает в прошлое. Мы смотрит на звезды – и видим прошлое, ведь свету от звезд нужно преодолеть расстояние до нас, а это занимает определенное время. Впрочем, это касается не только звезд, но и в целом нашего зрительного (и не только зрительного) восприятия, если, конечно, полагать, что свет движется с определенной скоростью, а не «мгновенно». Конечно, и здесь не все так однозначно (вспомните хотя бы т. н. квантовую запутанность), но в общем и целом, если мы полагаем, что мы живем во времени, то понятие «сейчас» не имеет никакого аутентичного смысла, так как это «сейчас» уже в прошлом. Таким образом, можно предположить, что строить философию на этом понятии просто бессмысленно. С другой стороны, если мы полагаем, что настоящее постоянно утекает в прошлое, то теоретически можно создать философию, в основе которой будет гипотеза о том, что мы живем в прошлом; тогда наша философская книга, где мы изложим все наши чудные идеи об этой гипотезе, будет, к примеру, называться The Power of Past («Сила прошлого»). В этой книге будет сказано о том, что человек живет в прошлом и живет прошлым, причем на всех возможных уровнях: на уровне физики, психологии, личных воспоминаний, коллективной травмы и в целом культуры, которая есть «наша социальная память». Не зря ведь считается, что самое лучшее, что происходит с нами в жизни, происходит в детстве, то есть в прошлом. Там и первичность восприятия (например: «первый раз в жизни попробовал крупную сладкую черную вишню, когда мне было пять лет, и так был безмерно счастлив, что никогда уже это счастье не повторялось и не повторится…»), и незамутненный «взрослыми схемами» взгляд на мир, и т. п. Словом, «онтология детства»: «превратился в дерьмо, а как обратно – не знаю». Все это, конечно, очень хорошо, но наша философия все же не о прошлом, так как согласно теории потенциальности мы живем вообще не во времени, а скорее в вечности: в вечной потенциальности и потенциальной вечности. Именно этой вечности в том числе и посвящена наша книга. Жизнь как медитация – это жизнь в вечности. Время в этой вечности присутствует как возможность, потенция.

Важное уточнение: настоящая книга не является книгой «личностного роста», эзотерической или мистической книгой, инструкцией «как стать абсолютно счастливой, полюбить себя и свою кошку», «руководством по преумножению и сбережению инвестиционных вложений для школьников младших классов», книгой для домохозяек или еще чем-то таким «коммерчески успешным».

Настоящая книга – это просто логический итог нашей философии в целом и теории потенциальности в частности. Эта книга как, впрочем, и все остальные наши книги написаны для тех читателей, которым интересны философия и литература, искусство и математика, физика и философия. Никакого отношения к «успешности и счастью» наши книги, к счастью, не имеют. Таким образом, если читатель планирует найти здесь «секрет душевного здоровья», то это не по адресу. Однако это не значит, что этого секрета здесь нет, равно как, впрочем, не значит и обратного. Можно предположить, что этот секрет возможен, и вполне возможно, что он здесь потенциально есть, ведь и это возможно, не так ли. Возможно всё, на все воля Возможного, как говорится.

Письма с пожеланиями, предложениями или просто интересными мыслями и/или идеями, которыми вы хотели бы с нами поделиться по поводу настоящей книги или по любому иному поводу, прямо или косвенно связанному с настоящей книгой, направляйте на [email protected].

От жизни к медитации

В «Рассказе неизвестного человека» А. П. Чехова есть такая интересная фраза «Жизнь дается один раз, и хочется прожить ее бодро, осмысленно, красиво». Обратите внимание на эти наречия: бодро, осмысленно, красиво. Бодро – это бодрость, то есть «не как во сне», не вяло и сонно, а именно бодро, энергично, живо, по-настоящему, бодро. Осмысленно – это осмысленность или осознанность, антитезой чего является, к примеру, бессознательность или неосознанность. Красиво – это красота, которую теоретически можно довести до такой степени «красивости», что она превратится в свою противоположность, в уродство и убожество. Впрочем, то же самое можно проделать с бодростью и осознанностью, в результате чего и они превратятся в свои полные противоположности. Можно сказать, что в этом ряду наречий не хватает умеренности, но ведь и умеренность можно довести до такой степени «умеренности», что и она превратится в свою противоположность. Но это все наречия, концовка, а давайте теперь взглянем на начало предложения: жизнь дается один раз. Можно предположить, что любой человек именно так в конечном счете и думает, даже если внутри себя полагает, что жизнь в целом вечна. Жизнь, может быть и вечна, но ведь каждая индивидуальная жизнь индивидуальна и неповторима, и если даже предположить, что после смерти будет другая жизнь, так это именно что будет другая жизнь, а та, которая есть сейчас, это жизнь, которая, можно сказать, дается один раз, ведь она, как предполагается, индивидуальна и неповторима. Именно эту неповторимую индивидуальную жизнь и хочется прожить бодро, осмысленно, красиво. Впрочем, такие понятия как «бодро, осмысленно, красиво» это понятия, как можно предположить, сугубо субъективные, ведь то, что одному кажется бодрым, осмысленным, красивым, другому может показаться вялым, бессмысленным, убогим, равно как, впрочем, и наоборот, но и в том и в другом случае, как предполагается, можно ошибаться, а раз так, то об этом можно лишь предполагать, то есть невозможно сказать, что один человек живет красиво, а другой убого – об этом можно лишь предположить. Но предположение, как мы помним по нашим предыдущим книжкам, это синтетическое, амбвивалентно цельное суждение, то есть такое интересное суждение, которое имплицитно содержит внутри себя свое же собственное гипотетическое отрицание, ведь можно предположить, что предполагая что-то одно, мы в то же самое время неявным образом предполагаем и обратное этому, то есть предполагаем все сразу, ведь предполагать, как предполагается, можно все что угодно, так как ошибаться, как предполагается, можно во всем. Получается, что если мы, скажем, предполагаем, что какой-то человек живет красиво, мы в то же самое время неявным образом предполагаем и обратное этому, то есть предполагаем, что этот же человек живет убого, то есть предполагаем все сразу, то есть в конечном счете получается, что мы предполагаем, что мы предполагаем. Учитывая, что любое суждение – предположение, то получается, что любое суждение – это предположение о предположении, или предположение о том, что мы предполагаем, что мы предполагаем. Если точнее: предположение о том, что предположительные мы предположительно предполагаем о том, что предположительные мы предположительно предполагаем. Предположительно, не так ли?

Если вспомнить про формулу гносеологической нейтральности (hypothetism.xyz/st2, hypothetism.xyz/st9), то чеховскую фразу, если к ней применить эту формулу, следует читать следующим образом: ~x, x = «Жизнь дается один раз, и хочется прожить ее бодро, осмысленно, красиво»[1]1
  Эта фраза должна быть зачеркнутой. Если не зачеркнута, то зачеркните ее мысленно.


[Закрыть]. Понимать это следует следующим образом: 1) два разнонаправленных предположения, заключенных в этой одной предположительной же фразе, в силу ее гипотетической амбивалентной цельности обнуляют друг друга, в результате чего остается только сама формула нейтральности (~x, х {~}, где {~} – это своего рода математическое «пустое множество» (пространство выбора)), которая – формула нейтральность то есть – обнажается в конечном счете до условного «предположим, что предположим»; 2) если же мы вспомним теорию потенциальности, то окажется, что чеховская фраза, впрочем как и окружающая ее вселенная или даже мультиверс, одновременно, но при этом в разных модальностях существует и не существует, то есть ее негация (почему она зачеркнута) отсылает нас к ее предполагаемому актуальному (фактическому) не существованию, тогда как то, что скрыто за этой негацией (сама фраза per se) отсылает нас к ее предполагаемому потенциальному (всегда только потенциальному) существованию.

В итоге, мы приходим к двум условным мировоззренческим планам, маркирующим ту зыбкую грань, что отделяет гносеологию от онтологии: первый план – условно гносеологический («предположим, что предположим»), второй план – условно онтологический («существуем и не существуем», что расшифровывается как: согласно теории потенциальности происходит не то, что происходит, а скорее то, что может произойти, но никогда не произойдет – всегда только может произойти: в потенциальности, в гипотетически вечной потенциальности).

Можно предположить, что оба этих мировоззренческих плана (репрезентации) формируют нечто вроде «мантрической реальности», то есть реальности, сотканной из своего рода беззвучной, незаметной обывателю мантры. На первом плане эта мантра есть мантра нейтральности: предположим, что предположим. На второй плане эта мантра есть мантра потенциальности (вечной потенциальности): происходит то, что может произойти, но никогда не произойдет, всегда только может произойти. На этой мантре, кстати, построена медитативная повесть «Теомистика», входящая в серию книг «Теомизм». В итоге, мы получаем ситуацию, при которой, если человеческое сознание осознанно перевести в состояние гносеологической нейтральности, то есть осознать гносеологическую нейтральность человеческого мышления, то это предполагаемое сознание обнаруживает себя внутри мантрической реальности, состоящей как минимум из двух уровней: 1) условно гносеологический (предположим, что предположим); 2) условно онтологический (происходит то, что может произойти, но никогда не произойдет, всегда только может произойти). И все это очень похоже на медитацию, тотальную медитацию.

Медитация и теомедитация

Обычно, когда говорят о медитации, представляют себе сидящего в позе лотоса лысого буддистского монаха с гладко выбритой мошонкой и закрытыми глазами. Причем дело происходит не абы где, а, как правило, в буддистском же монастыре, расположенном на склоне Нефритовой Горы у подножия Водопада Истины, где протекает Условная Река Абсолютной Любви, по которой плывет условный же Чапаев и сладко спит, и снится ему буддистский монастырь на склоне Нефритовой Горы, в которой сидит медитирующий лысый буддистский монах с закрытыми глазами. Словом, медитация – это всегда нечто, что выбивается из обыденной рутины жизни, поэтому медитацию желательно проводить в буддистском монастыре подальше от мирской суеты. Кажется, что буддизм и медитация – это одно и то же: говорим буддизм – подразумеваем медитация, говорим медитация – подразумеваем буддизм. Что делает Будда? Правильно: Будда медитирует.

Конечно, буддизм не сводится исключительно только к медитации, но можно также сказать и то, что именно в буддизме медитация как техника успокоения ума играет свою ключевую роль. Если из буддизма убрать медитацию, то что останется? Даже Будды не будет, ведь он («просто так приходящий») только тем и занимается, что медитирует.

В дзен-буддизме медитация – это практически все, ведь основная практика дзен – это т. н. дзадзен, т. е. сидячая медитация, основная суть которой, как предполагается, состоит в том, чтобы очистить ум, то есть достичь такого ментального состояния, когда ум не мыслит, состояние внутренней тишины и покоя. Сразу можно сказать, что это состояние недостижимо, ибо покой нам только снится, то есть единственное состояние покоя, доступное человеку, это состояние сна, но и здесь не все так однозначно, ведь и сны бывают разные, например, страшные и кошмарные, заставляющие ворочаться в постели и просыпаться в поту.

Можно предположить, что единственное необратимое состояние покоя, доступное человеку, это состояние биологической смерти. Умер значит уснул и не проснулся. Таким образом, если дзен ведет человека к успокоению ума, то конечной точкой такого успокоения является смерть, ибо только в смерти ум спокоен и свободен от самого себя полностью и окончательно. Жизнь же это постоянное беспокойство. Это беспокойство при жизни невозможно преодолеть – можно лишь осознать это и смириться.

Итак, подведем небольшой итог: медитация – это техника успокоения ума, которая традиционно (особенно, если речь идет о т. н. буддистской медитации) противопоставляется рутине жизни, т. к. предполагается, что успокоить ум можно лишь выйдя за пределы этой рутины, обыденности. Мы предполагаем, что это только один из возможных видов медитации, который условно можно назвать техникой медитации. Другим видом медитации, который мы предлагаем нашим читателям, является теомедитация, то есть медитация, в основе которой лежит наша философия, теомизм. Теомедитацию также можно назвать медитативной осознанностью, т. к. мы предполагаем, что человеческое сознание 24 часа в сути находится в состоянии неосознанной медитации. Впрочем, давайте разложим все по полочкам.

Первое. В предыдущей главе мы вывели, что если человеческое сознание перевести в режим гносеологической нейтральности, то оно обнаруживает себя в т. н. мантрической реальности, состоящей из двух уровней: условно гносеологический (предположим, что предположим) и условно онтологический (происходит то, что может произойти, но никогда не произойдет, всегда только может произойти). Важное уточнение: эти уровни не есть некая ментальная надстройка наш нашим привычным восприятием жизни, а скорее то, что за этим «привычным восприятием» скрывается. Другими словами, гносеологическая нейтральность, если она явно не осознается, есть состояние неосознанной нейтральности, или, что почти то же самое, состояние неосознанной медитации.

Второе. Мы говорим о медитации применительно к «мантрической реальности», потому что медитация в нашем понимании это не столько успокоение ума, сколько монотонное повторение одного и того же. Впрочем, когда буддистский монах сидит в позе лотоса и медитирует, он именно этим и занимается: монотонно воспроизводит свое собственное сидение в позе лотоса. Мы не знаем, что происходит в этот момент в его голове (может, он кошек считает? ведь и это возможно, не так ли) – мы можем видеть лишь то, что он всё сидит себе и сидит в позе лотоса, то есть монотонно повторяет свое собственное сидение. Именно эта монотонность и повторение, как мы полагаем, и является ключевым элементом медитации как таковой. Однако повторять и повторяться можно как осознанно, так и неосознанно. Таким образом, наша ключевая гипотеза применительно к медитации (гипотеза теомедитации) состоит в том, что человеческое сознание, когда оно осознанно не приведено в состояние гносеологической нейтральности, неосознанно повторяет один и тот же набор мантр: на уровне гносеологии это мантра «предположим, что предположим», а на уровне онтологии это мантра «происходит то, что может произойти, но никогда не произойдет, всегда только может произойти». Когда же человеческое сознание переведено в режим осознанной гносеологической нейтральности, то есть когда человек осознает себя гносеологически нейтральным субъектом (hypothetism.xyz/st6), тогда эти мантры повторяются уже вполне осознанно. Именно повторение этих мантр – как осознанное, так и неосознанное – и формирует своего рода режим тотальной медитации, в результате чего вся человеческая жизнь осознается как одна тотальная медитация, что на уровне обыденности, к примеру, выражается в ритуальном повторении одних и тех же действий, слов, мыслей. Ведь если приглядеться к нашей обыденной жизни, то можно заметить, что она сплошь соткана из повторов и ритуалов. Это постоянное повторение и повторение одного и то же. Каждый день – это новый день, как сказал Энди Уорхол. Каждый новый день – это каждый день, продолжим его мысль.

Третье. Буддизм в нашем понимании – это всего лишь одна из масок идеологии наивного реализма, так что медитация, о который мы говорим, к буддизму, то есть к наивному реализму отношения не имеет. Наоборот: медитация, о которой мы говорим, имеет прямое отношение к нейтральному реализму, так как в основе нашей медитации лежит принцип гносеологической нейтральности. Другими словами, чтобы осознать свою жизнь как тотальную медитацию, необходимо перевести свое сознание в режим гносеологической нейтральности, то есть осознать себя анонимным гносеологически нейтральным субъектом, то есть тем субъектом, который находится по ту сторону «я»: субъектом всегда только предполагающим.

Четвертое. В рамках гипотетизма нами разработана техника осознания себя гносеологически нейтральным субъектом, об этой технике мы поговорим чуть позже. Самое главное, что следует понять, это то, что путь к медитации как жизни и жизни как медитации лежит через это осознание.

Пятое. Самое интересное в медитативном восприятии реальности открывается на втором, то есть онтологическом уровне восприятия реальности, связанном с такими ключевыми понятиями теомизма как чувство потенциальности и онтологическое бессмертие. Это мы тоже отдельно обсудим. Однако сперва нам следует разобрать тему буддизма и нейтрального реализма, так как наша медитация (и жизнь как медитация) – это медитация в мировоззренческом контексте нейтрального реализма, скрытого под вуалью наивного реализма.