Текст книги "Предзимье (СИ)"

Автор книги: Таусита Полуденная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Вы попираете традиции, – жёстко сказала королева.

– Прошу покорнейше простить меня, ваше величество. Видите ли, мир меняется. И, если эльфы не будут меняться вместе с ним, наступит день, когда для них не окажется места.

– Вы забываетесь!

– Простите, ваше величество. Я всего лишь опрометчиво позволил себе высказать своё мнение. Я могу идти?

– Идите.

Советник поклонился и сделал несколько шагов к двери, но на полпути обернулся.

– Ваше величество, позвольте мне извиниться за своё вчерашнее поведение. Похоже, я и в самом деле был… не в себе.

– Всё в порядке, – отозвалась Финэриэль. – Такое случается, если слишком долго дышать свежим воздухом.

Синэрион сделал вид, что не заметил насмешки, снова поклонился и вышел.

========== Глава IV ==========

Какой бы неслыханной, дерзкой и неприличной ни была мысль о том, чтобы пригласить Дива на ужин, Финэриэль всё больше и больше хотелось воплотить её в жизнь. Чтобы успокоить совесть, она объясняла себе, что непринуждённый разговор с князем оборотней один на один, без свидетелей, в расслабленной обстановке позволит узнать о нём намного больше, причём той информации, которую он сам предпочёл бы утаить. Постепенно мысль из разряда «хорошо было бы» перетекла в разряд «что надо сделать, чтобы». И первым вставал вопрос о том, как отправить Диву приглашение таким образом, чтобы о нём никто, кроме него, не узнал.

Мобильная связь и интернет отпадали сразу – эльфийская разведка была плоха, но всемирную паутину отслеживала исправно. Отправлять к Корвусу гонца было так же бессмысленно. Оставались магические послания. Финэриэль сомневалась, что они достигнут адресата, а если достигнут, сможет ли князь их прочесть, учитывая то, что на него самого магия не действует, но выбора у неё не было. Она тщательно продумала текст и долго проводила настройку – дело затрудняло то, что телепатического выхода на князя у неё не было, равно как и никакой вещи, принадлежавшей ему. Однако не зря о её искусстве творить заклинания ходили легенды. Ей удалось не только скрыть письмо от всех, кроме адресата, но даже снабдить его маячком, который должен был передать сигнал о том, что письмо прочитано. После нескольких часов кропотливой работы приглашение наконец было отправлено.

Финэриэль назначила дату через три дня после отправки, на десять вечера. С одной стороны, ей не терпелось увидеть князя, а с другой, белокаменная глухим тёмным, серым предзимьем была малопривлекательным местом для жизни. Только желание встретиться с Дивом держало в этом холодном и сыром городе. Устранить Боэна тоже не мешало бы, но Финэриэль пока не видела для этого способов. Главным затруднением являлось то, что полукровка владел магией, и владел очень и очень неплохо. Это был неслыханный факт – среди Серых и Высших считалось, что гибриды за счёт своего низкого происхождения годятся только в качестве подопытных для магических опытов, и их никогда не обучали. Однако последний хозяин полукровки, в силу почтенного возраста почти не нуждавшийся в любовных утехах, приобрёл его как красивую вещь, которая при необходимости могла исполнять мелкие поручения, вроде помочь одеться, постелить постель или вынести ночной горшок. Надзора за рабом практически не было, и он ухитрился самостоятельно перечитать все книги по магическому искусству, которые только нашлись в библиотеке дряхлого волшебника.

На самом деле, в том, что он их прочёл, не было никакой беды. Невозможно научиться подчинять Силу и применять полученные знания на практике без опытного наставника. Самоучка мог без особых проблем принять Силу, и она убила бы его мгновенно. Но каким-то непостижимым образом раб смог выучиться самостоятельно, причём настолько хорошо, что успешно боролся с самыми сильными магами Серых.

Ладно, пока чёрт с ним. Дам задание Амавелону, пусть уничтожит его как хочет. Если не выйдет, умрёт сам.

Сигнал о том, что письмо прочитано, пришёл вечером в тот же день. На протяжении трёх дней Финэриэль пыталась сдерживать несвойственное ей волнение, но перед часом икс выдержка её покинула. Не слишком ли откровенно будет чёрное платье? Не лучше ли голубое или светло-зелёное, чтобы подчеркнуть цвет глаз? Не слишком ли навязчивые духи? Какое лучше надеть колье – аквамариновое или топазовое? Не чрезмерно ли тяжёлый ужин? Не следует ли подать креветки вместо говядины? Не чересчур ли крепкое вино?

В половине десятого полностью готовая Финэриэль чуть не расплакалась перед зеркалом. Ужасно, неестественно официально! Повторение приёма в главной резиденции, только без членов Совета. Она-то хотела придать ужину более неформальный, закрытый характер… Платье слишком роскошное, украшения чересчур вычурные, макияж не в меру броский…

Только выработанная годами выдержка позволила ей успокоиться. Ровно в десять вечера она сидела за накрытым столом.

Через час она задула свечи и, оказавшись в полной темноте, метнула в стену огненный шар. Шар растёкся пятном лавы и догорал, освещая оранжевым пламенем комнату.

Князь не пришёл.

Это было унижение почище того, которое она испытала на приёме.

Грязная тварь! Его позвала владычица Серых, сама королева, а он не соизволил выкроить время, чтобы прийти! Кем он себя возомнил?!

К утру апартаменты напоминали пожарище. Финэриэль лежала в ванне, наполненной ледяной водой, допивала вторую бутылку вина и смотрела в сожжённую до арматуры стену.

========== Глава V ==========

У Финэриэль не было никакого желания заниматься проблемами общины Серых в России, и она благополучно спихнула всё на Синэриона. По-хорошему, о крамольном разговоре ей следовало написать сестре своей по Силе, правительнице Высших. Синэрион мигом попал бы в отставку, и на замену ему прислали бы какого-нибудь молодого горячего дипломата. Однако старый эльф за счёт того, что занимался делами общины уже без малого тридцать лет, прекрасно знал кланы, составляющие общину, их глав и отлично ориентировался в обстановке. Самое главное, он не испытывал желания избавиться от Дива, и не следовало исключать, что ему удастся договориться с князем-оборотнем. Новый советник первым делом наломал бы дров, натравив солдат на Братство, и уж тем более не стал бы пытаться наладить с Чёрным Крылом отношения. Так что… пусть Синэрион пока остаётся. К тому же, он знает, что Финэриэль может добиться его отставки в любую минуту.

Поэтому две недели королева отдыхала и подбирала украшения в каталоге Боэна. В скором времени она собиралась покинуть неприютную Россию и отправиться на маленький островок Нукупуле в Индийском океане – понежиться на солнце, вдоволь накупаться в тёплой воде и отдохнуть от всех.

Шёл последний её вечер в Москве. Она провела его с пользой, расшифровывая древнейший магический трактат, который среди эльфов назывался «Инголмо кармэ», или «Мудрое искусство». Он переходил из поколения в поколение и представлял один из главных артефактов королевского рода; считалось, что тот, кто сумеет прочесть его, станет величайшим магом, который когда-либо существовал в этом мире. Самые славные эльфийские мудрецы бились над ним много веков, но ни один не смог предоставить мало-мальски приемлемое толкование.

Финэриэль, однако, казалось, что после далеко не первого года работы (она увлеклась загадкой книги, когда ещё была принцессой) начала вырисовываться стройная, практически безупречная система. Сегодня она была горда собой, вкусно поужинала и приняла ванну с цветочной водой, не спеша потягивая белое вино.

Вдоволь понежившись в тёплой воде, Финэриэль, не одеваясь, прошла в гостиную. Тёплый ветерок, созданный щелчком пальцев, обвевал её тело, подсушивая кожу. Она остановилась у панорамного окна.

Сырая ночь опустилась на вечно бессонный город. Огни плыли и дрожали в тумане. Завтра она покинет эту промозглую слякотную позднюю осень.

Из-за тумана воздух за окном казался ватным. В стекле отражалась прекрасная юная дева. Изящная точёная фигура с тонкой талией и упругой налитой грудью, так и зовущей к прикосновениям, длинные тонкие руки, гладкое золото волос…

Корвус не знает, сколь много он потерял. Впрочем, для него, пожалуй, это был бы чересчур роскошный подарок. С него станется обычной подзаборной шлюхи.

Финэриэль мстительно улыбалась, любуясь своим отражением. Она найдёт куда более достойный вариант, чем этот дурак Амавелон и уж тем более – оборотень. Фи, как ей только могло прийти в голову постараться сблизиться с ним…

В полной тишине, окутывающей квартиру, словно толстое одеяло, перелистнули страницу. Финэриэль вздрогнула всем телом и резко обернулась.

На журнальном столике белел раскрытый на середине трактат. Рядом в кресле в странной позе сидел человек и, подперев ладонью подбородок, изучал книгу. Странная поза гостя была вызвана тем, что он сидел не в самом кресле, а на подлокотнике.

Изумление Финэриэль невозможно было передать словами. Двадцать пять слоёв магической защиты. На первых этажах высотки – многочисленная охрана, отслеживающая любое враждебное проникновение. Как ему удалось сюда попасть?! И кто это, чёрт возьми?!

Гость оторвался от трактата и посмотрел наконец на неё.

Финэриэль не верила своим глазам. Князь Див Ворон Мирославич собственной персоной. На этот раз, похоже, без охраны.

– Добрый вечер, – любезно поздоровался он и добавил обычным слегка насмешливым тоном, бросив взгляд в окно: – Хотя добрым его можно назвать с натяжкой.

Финэриэль призвала на помощь всю свою выдержку.

– Что вы здесь делаете? – спросила она, надеясь, что от её голоса веет арктическим холодом.

– Боюсь, что за множеством важных государственных дел великая Владычица забыла о такой мелкой сошке, как я. Вы пригласили меня на ужин, – мягко напомнил Див.

– Боюсь, что за множеством важных дел Великий Князь несколько потерялся во времени. Ужин был назначен две недели назад.

– Две недели назад я не смог, – терпеливо объяснил Ворон.

– Вы, похоже, полагаете, что я стану дожидаться, когда вы сможете?

– Но дождались же. Кстати, насчёт ужина можете не хлопотать, я не голоден.

– Невероятно любезно с вашей стороны.

Див насмешливо поклонился и прежним мягким, но не избавленным от насмешки тоном спросил:

– Вам не холодно?

Только в этот момент Финэриэль сообразила, что стоит перед князем совершенно обнажённая. Она возмущённо вскрикнула, взмахнула рукой, и наглеца накрыл поток кипящей лавы.

Человека или эльфа испепелило бы за секунды. Когда лава бесследно ушла в пол, Див стряхнул с камзола последние тлеющие искры.

– Следует быть осторожнее, – сказал он. – Если вам не жалко меня, пожалейте хотя бы свой драгоценный фолиант.

В этом он был прав. Ценнейшая магическая книга не пострадала только потому, что Корвус успел заслонить её рукой.

Раздражённая Финэриэль прикрылась мгновенно наколдованным легчайшим пеньюаром (толку от этого было немного, нежная ткань мало что скрывала) и скомандовала:

– Убирайтесь вон!

– Вы непоследовательны, – заметил Див, небрежно покачивая ногой. – На приёме вы пожирали меня таким взглядом, что было ясно – если бы не ваша многочисленная свита (кстати, зачем вы её позвали?), мы бы провели время куда… интереснее. Затем вы, естественно, осчастливили меня приглашением, а теперь выставляете за дверь. Там холодно, между прочим.

– Вы чересчур самоуверенны и наглы!

– Сударыня, вы же прекрасно знаете, что я не сказал ни единого лживого слова.

– Как вы смеете!

Див возвёл глаза к потолку и встал.

– Это становится скучным. Кого вы пытаетесь обмануть? Себя – бесполезно, меня – тем более.

– Если вы сию минуту не уберётесь, я вызову охрану.

– И с вашего согласия здесь будет устроено кровавое побоище. Что ж, не смею вам более досаждать. Кстати, что это за книга?

Финэриэль с грохотом захлопнула фолиант.

– Простому смертному, – сквозь зубы процедила она, – не дозволено смотреть на неё.

– Хм… То есть мне можно? – уточнил Див.

– Если вы сейчас же не уберётесь, – прошипела Финэриэль, – я не стану вызывать охрану и устраивать здесь «кровавое побоище». Я сама вас убью.

– На здоровье, но не советую. Я с женщинами не дерусь, зато в Братстве может найтись кое-кто менее щепетильный… Сударыня, не стоит так волноваться из-за пустяков, – добавил князь, видя, что Финэриэль вот-вот лопнет от злости. – Я уйду, раз вы так настаиваете.

Князь поднялся, слегка склонил голову и уже направился к выходу, когда Финэриэль неожиданно для самой себя сказала:

– Хорошо, чёрт с вами, оставайтесь.

Див с готовностью уселся на подлокотник. Финэриэль убрала книгу, прибегнув к заклинанию, и поставила на стол бутылку вина и два бокала. Вино разливала она сама, не доверив это дело князю – не подсыпал бы чего-нибудь оборотень в её бокал.

– Зачем вы пришли? – спросила Финэриэль, садясь в кресло напротив и закидывая ногу на ногу. – Чтобы очаровать меня своим остроумием?

– Что-то я не припомню, чтобы мне удалось сказать что-либо остроумное, – ответил Див, разглядывая вино на просвет. – Вам не кажется, что это я должен был бы спросить: «Зачем вы меня пригласили?».

Финэриэль отпила из бокала и немного помолчала.

Всё-таки он необыкновенно красив. Тонкое лицо, тёмные большие глаза, в которых отражаются огоньки свечей… как в её сне. Длинные ресницы. И даже шрам на левой щеке его не портит.

Она поспешно опустила голову и отхлебнула вина, чтобы скрыть смущение.

Див поставил бокал и посмотрел на неё. Чёрт возьми, она же не ответила… так засмотрелась, что забыла обо всём на свете, словно была не Великой Владычицей всех Серых эльфов, а юной принцессой.

– Мне не понравилась аудиенция, – сказала она.

– Мне тоже, – кивнул Див. – Ненавижу подобные мероприятия.

– Поэтому вы опоздали?

Див усмехнулся.

– Ваше величество будет слишком плохого мнения о нас, если решит, что мы каждый день ходим в подобном виде. По пути нам пришлось ввязаться в одну драку (про вторую князь умолчал), из-за которой мы заставили почтенное собрание томиться в ожидании.

– Великому князю не пристало обнажать меч. У него для этого есть солдаты.

– Если он – эльф, несомненно, – флегматично отозвался Див и перебрался с подлокотника в кресло.

«Как будто ты не эльф», – подумала Финэриэль.

Чего она ожидала, когда отправляла князю приглашение? Див прав, хотя бы с собой следует быть честной. Ведь она не хотела возвращаться к вопросу о противостоянии Серых и Братства, как выяснилось, весьма условному. А чего же ей хотелось?

Просто увидеть его снова. Без посторонних взглядов, от которых приходится надевать маску холодности и равнодушия. Хотелось, чтобы он увидел её настоящую.

И сейчас она от души жалела, что у неё нет прямоты и бесцеремонности Таланны. Та на её месте осушила бы бокал залпом и без лишних слов повела князя в спальню. И там ясно дала бы понять, зачем его позвала.

Визит с самого начала шёл кувырком. Как, по мнению Финэриэль, он должен был бы выглядеть? Она в изящном платье и самых дорогих украшениях величественно сидит за столом. Князя направляют к ней. Он заходит, отвешивает низкий поклон и говорит, что невероятно счастлив лицезреть несравненную красоту могущественной Владычицы эльфов и этот день запомнит как самый счастливый день своей жизни. Дальнейшая беседа состоит из похвал её уму и восхищения её красотой. После ужина стороны расходятся.

Даа, она, похоже, где-то ошиблась. В самом начале. А именно в том, что князь способен на низкий поклон и светскую в понимании эльфов беседу. Откуда у неё взялась странная мысль, что во время приёма Див играл на публику? Она так решила только потому, что поведение князя полностью расходилось с эльфийским этикетом?

– Я хотела увидеть вас без маски, – сказала Финэриэль. – И без жадных до сплетен глаз и ушей.

– Интересная задача.

– Вы, кстати, произвели фурор. Мужская часть собрания, за исключением главного советника, жаждет вашей крови, а моя лучшая подруга желает вас оскопить.

Див усмехнулся.

– Боюсь показаться грубым невежей, но у меня как-то не возникает охоты потакать желаниям ни мужской части собрания, ни вашей лучшей подруги.

– Зато главный советник, похоже, в вас влюбился.

– Сомнительный комплимент…

– Вы бы слышали, какие дифирамбы он вам пел! Я работаю с ним без малого тридцать лет, и все эти годы он не удостоил меня ни единого комплимента. Как вам удалось так быстро его очаровать? Не подскажете секрет?

Див откинулся на спинку кресла, вытянул ноги и спросил:

– А зачем вам очаровывать Синэриона? Если вы с ним работаете почти тридцать лет, значит, отсутствие ярко выраженной симпатии с его стороны вам не мешает.

– О, князь, плохо же вы знаете женщин! – улыбнулась Финэриэль, так же откидываясь на спинку кресла и почти без умысла открывая взорам собеседника прелестную грудь, которая соблазнительно просвечивала через тонкую ткань пеньюара. – Мне обидно, когда они оказываются столь невосприимчивы к моим чарам.

– Ваши чары столь сильны, что способны сделать из любого мужчины влюблённого идиота.

Финэриэль ощутила бы жестокую радость от этих слов, если бы не тон, каким они были сказаны. А Див, словно этого было мало, добавил с той же холодно-скучающей насмешкой:

– Вы хотите окружить себя идиотами? Тогда я бы посоветовал предоставить Синэриону относиться к вам так, как ему хочется. Умный главный советник, умеренно рвущийся к власти, не помешает.

– Он слишком долго прожил на свете. – Финэриэль выпила вина и заговорила более холодно, подстраиваясь под тон князя: – Некоторые его воззрения можно с полным на то основанием назвать крамольными.

– Ах, да. Гораздо удобнее, когда люди мыслят по заданному образцу. Только вот беда: как правило, они оказываются идиотами, и даже не влюблёнными.

– Я подозреваю, – ехидно сказала Финэриэль, – что он навестил вас в эти две недели, и вы пришли к обоюдному согласию… по многим вопросам. Вы так пылко его защищаете.

– Разве? – Див сделал вид, что удивился. – Вы так уверены, что расслышали в моём тоне пылкость?

– Вы станете отрицать, что взяли его под свою опеку?

– И не подумаю. Обстоятельства слишком ясно говорят против этого.

Он поднялся.

– Не смею больше обременять вас своим присутствием.

Князь слегка склонил голову и исчез. Финэриэль выругалась, выпила бокал до дна и только сейчас обнаружила, что бокал князя полон доверху. Ещё больше поводов для раздумий доставила ей надёжно закрытая дверь квартиры. Точнее, целых три двери – парадная, для прислуги и потайная.

Но пока занимала её не тайна исчезновения князя. Весь визит совершенно не укладывался в её голове. Одно было ясно – Корвус вёл себя невероятно нагло. Заявиться к самой Владычице Серых, наговорить дерзостей и уйти, когда ему заблагорассудилось! Его повесить за это мало!

И в то же время… тонкие руки, в шрамах, с длинными пальцами, белеющие на фоне вышитых серебром чёрных обшлагов камзола. Непринуждённая поза, грациозные движения… величественный постав головы. Спокойный холодный взгляд тёмных глаз, в которых изредка вспыхивают золотистые искры…

Финэриэль не знала, что её мучит больше – наглость князя, оставшаяся безнаказанной, его непреодолимая притягательность или лёд в обращении и взгляде, который ей так и не удалось растопить.

…Див вернулся в Ставку и сразу отправился к Шиве. Несмотря на поздний час, младший князь был ещё на месте. При виде Ворона лицо Шивы, и без того невесёлое, омрачилось ещё больше.

– Опять внеплановые учения? – с тоской спросил он.

Див уселся на край стола.

– А это по твоему желанию. Зимнее солнцестояние на носу, сам думай, как твоя дружина будет выглядеть. По моему мнению, не очень.

Шива выругался сквозь зубы, вытащил телефон и начал набирать сообщение помощнику. Див благодушно наблюдал за ним. Дождавшись, когда сообщение было отправлено, он сказал:

– Вообще я по другому вопросу.

Шива удержался от вторичного ругательства и посмотрел на Дива взглядом, ясно показывающим, что он не ждёт от князя ничего хорошего.

– Ты что-нибудь про «Инголмо кармэ» слышал?

– Кое-что слышал, – опасливо ответил Шива, ожидая подвоха.

– Что именно?

– Один из главных артефактов правящей династии Винья. Книга о магическом искусстве. Написана шифром, который ещё никому не удалось разгадать. Предание гласит, что тот, кто сумеет её прочесть, станет величайшим магом обоих Пределов, – отбарабанил Шива, словно по учебнику, и добавил: – Что, в магию потянуло?

Див задумчиво рассматривал паркет.

– Ты эту книгу видел? – спросил он.

– Ага, конечно. Серые эльфы, особенно их правящая династия, так и жаждут её показать магам-некромантам.

– Я видел.

Шива уставился на князя, пытаясь понять, не разыгрывает ли тот его. Див оставался совершенно серьёзен, но это ничего не доказывало – он всегда носил то выражение лица, какое хотел, независимо от обстоятельств.

– Никак посватался к Финэриэль? – наконец поинтересовался Шива. – И, похоже, настолько удачно, что она показала тебе одну из главных святынь рода Винья?

– Не совсем. Скажем так, книга случайно попалась мне на глаза.

«Где же ты был, что она тебе случайно на глаза попалась?» – подумал Шива, но спрашивать не стал.

– Похоже, что ты её прочёл, – насмешливо сказал он. – Серые уже выстроились на поклон к новому главному магу?

Див серьёзно взглянул на него.

– Ты не мог бы мне объяснить, – спросил он, – каким образом главной святыней правящей династии Винья стал трактат гарпий(1) о выкармливании личинок?

С минуту они молча смотрели друг на друга.

– Что ты сказал? – спросил Шива.

Див повторил.

– Ты шутишь?

– В данном случае мне можно не напрягать своё чувство юмора, – усмехнулся Див.

– Трактат гарпий?!

– Да. Правда, древний, не спорю, сейчас этот тип письма сохранился только в старых книгах. Знаешь, клинопись напоминает.

Шива всё ещё не верил своим ушам.

– Признайся, что ты шутишь.

– Какие уж тут шутки! Книга была раскрыта на главе, в которой подробно описывалась взаимосвязь разнообразных видов пищи и расстройств пищеварения.

Див подождал, пока Шива отсмеётся.

– С иллюстрациями, – добавил он, чем и вызвал новый приступ хохота.

– Див, ты знаешь, сколько магов за ней охотится? – спросил Шива, утирая слёзы.

– Нет, но, полагаю, немало.

– Мой наставник мне все уши прожужжал про неё. Ты… гм… просветил обладателей этого… труда?

Див очаровательно улыбнулся:

– Конечно, нет. Зачем разочаровывать волшебников, кудесников и чародеев? И потом, может быть, какой-то почтенный маг после расшифровки действительно получит магический трактат. Хотя полезнее было бы больше интересоваться жителями Запределья неэльфийского происхождения.

Комментарий к Глава V

(1) Гарпии – насекомоподобный народ Запределья, чьё общественное устройство напоминает устройство муравьиного сообщества.

========== Глава VI ==========

Дива нельзя было упрекнуть в излишней откровенности. Но и несправедливо было бы обвинять его в том, что он прилагает все усилия, чтобы сохранить ореол таинственности вокруг своей персоны. Немалая заслуга поддержания загадочности образа Великого Князя принадлежала странной логике Ворона, нежеланию вдаваться в объяснения и полной непредсказуемости. Поэтому Бересклет, который знал Дива почти так же долго, как Серебряный, и гораздо дольше свиты, ничуть не удивился, когда поздно вечером друг явился в его спальню (без стука, Див в своём, да и не только в своём, доме считал излишним стучаться) и спросил, усаживаясь на подоконник:

– Зачем тебе отношения с женщинами?

– Монах решил нарушить обет целомудрия? – спросил Бересклет, приподнимаясь на постели (он уже успел задремать). – Давно пора, всё Братство теряется в догадках, как тебе удаётся столь долго сохранять девственность. («Увеличить смены вдвое и урезать выходные, – сделал в уме пометку Див. – У них ещё время на ерунду остаётся»). Возможно, для тебя, как и для Серебряного, воспитанного на легендах о Белокрыле и Велеокой, то, что я сейчас скажу, станет откровением, но подобные сказочки хороши лишь в детском возрасте и в случае молодых людей, которые всю жизнь проводят в Крае Вечной ночи и не видят того, что за его пределами. Одна-единственная любовь до гроба – я понял, что это бред и чепуха, ещё когда был перволётком. Забавно, что и у людей встречаются подобные байки. Любви, Ревен, не существует.

Див небрежно повернулся к Бересклету боком, прислонился спиной к стене и прикрыл глаза. Можно было слушать, не задавая вопросов – Бересклет не имел обыкновения говорить не по теме, зато обожал многословие.

– В заслугу людям можно поставить то, – разглагольствовал Бересклет, – что они сумели преодолеть слезливую сентиментальность и заглянули в глубь процесса. Любовь – это всего лишь буйство гормонов, сплошная физиология, которая без романтического шлейфа выглядит убого и непривлекательно. Поэтому бросай искать свою единственную принцессу – её не существует. Любая красивая страстная женщина даст тебе то же, что и воображаемый образец любви и верности. Я принял эту истину, и я очень рад, что я смог это сделать, иначе я бы остался евнухом на всю жизнь. Надеюсь, я сумею тебя убедить и мозгов у тебя будет побольше, чем у бедняги Серебряного, который до сих пор верит в то, что где-то ждёт его красавица с небесными глазами, готовая только ему отдать своё сердце и своё тело. Я не могу сдержать смех, когда представляю, как они встречаются лет через пятьдесят. Два старика в одной постели, первая брачная ночь, и жених, и невеста девственны. Обхо…

– Оставь Леда в покое, – негромко сказал Див.

Бересклет прекрасно знал этот низкий угрожающий тон и сразу понял, что перегнул палку. Насмешек над братом князь не терпел.

– Все женщины, Див, одинаковы. Всем им нужен мужик с толстым членом, который удовлетворит их в постели. Не имеет значения, красив он, как Белокрыл, или уродлив, как Ладимир, богат или беден. Женщины не могут дать ничего, кроме своего тела. Поэтому хранить верность одной, более того, воображаемой – самый настоящий кретинизм. Разнообразие, Див! Разнообразие!

– Какое может быть разнообразие, если все женщины, по твоим словам, одинаковы?

– Не придирайся. Ты меня прекрасно понял.

Див тихонько вздохнул. С логикой у Бересклета всегда были проблемы.

– И самое главное – не нужно тратить много усилий, чтобы получить женщину. Если отказала одна, найдётся другая, которая ничуть не хуже первой. А если у тебя есть деньги, это мигом решает все проблемы…

Бересклет четверть часа вещал о доступности человеческих женщин, прежде чем заметил, что говорит сам с собой.

…За окном лениво извивался, стелясь по земле и путаясь в кусте шиповника, туман. Стоял поздний вечер, но они не зажигали свечи – и тот, и другой прекрасно видели в темноте. В доме никого не было, кроме них двоих. Даже Брацлав задержался на конюшне.

Лед очень любил такие поздние посиделки. Любил тем паче, что случались они редко – в доме Дива почти всегда толклась свита, и отдохнуть от многолюдства (а четверо воинов для Серебряного уже было много) получалось только в своей спальне.

Див снял чайник с горелки, разлил душистый травяной чай по чашкам, поставил на стол горшок ароматного густого, как масло, липового мёда и блюдо со свежим пшеничным хлебом, нарезанным толстыми ломтями. Они прихлёбывали обжигающий чай, мазали мёд на хлеб, медленно жевали. Див сумел всё-таки выкроить для брата время. Обычно его трапезы происходили следующим образом: Ворон влетал на кухню не разуваясь, под гневные жесты Брацлава залпом выпивал стакан воды, хватал из хлебницы ржаную горбушку и уносился прочь. Он называл это «обедать», но Лед был убеждён, что подобное варварское отношение к еде должно называться иначе.

Оставшийся хлеб Див убрал в льняной мешочек и положил в хлебницу. Вторую чашку чая у братьев принято было пить без еды. Именно за ней наступало время для душевных разговоров или душевного молчания. Говорить о службе негласно запрещалось. Братство оставалось там, за двойными оконными рамами, за лениво извивающимся драконом-туманом. Здесь было уютное тепло, окутывающее, словно ватное одеяло, размеренное тиканье часов, язычок желтоватого пламени восковой свечи в горелке, запах трав, липового мёда и воска… и тишина. Глухая тишина предзимья. Весной и летом сад наполнялся птичьим щебетом и суетой, но сейчас короткими днями его навещали лишь большие синицы, лазоревки, ополовнички и воробьи. Зимние гости, вроде снегирей и дроздов-рябинников, должны были появиться позже.

После захода солнца сад безмолствовал.

– Ты помнишь ночные разговоры в училище? – спросил Див.

Конечно, Лед помнил! Днём были бесконечные занятия и муштра, и время для подобных бесед можно было найти лишь ночью. После десяти вечера полагалось спать, но наставники обычно делали вид, что не слышат шушуканья за дверями комнат.

О чём они только не говорили… Лед мечтал стать Небесным Стражником и бредил небом. Он рассказывал брату о полётах на летней утренней заре, когда солнце согревает крылья первыми лучами, а от остывшей за ночь земли поднимается холодный пар. О россыпях звёзд, заполняющих всё вокруг, когда ты летишь вверх, запрокинув лицо, и над твоей головой тончайшей искристой дымкой разворачивается Млечный Путь. О том, как хмурым осенним днём облака остаются на крыльях холодным инеем, а под тобой расстилается бесконечное золото лесов в тёмных пятнах ельников и сосновых боров, перечёркнутое мутно-коричневыми ниточками-реками.

Див внимательно слушал, и Леду казалось, что он сейчас не здесь, а там, в холодной бесконечно просторной выси, и в такие моменты жалел, что его брат от рождения крыльев лишён.

О многом они говорили в то время. Для Леда тихие чаепития в потёмках являлись продолжением тех ночных бесед. Наверное, так казалось и Диву, поэтому он предпочитал обходиться без света, зажигая лишь свечу в горелке для чайника.

– Ты помнишь наши разговоры о девушках?

У Леда запылали щёки, и он порадовался отсутствию света. Не хватало ещё, чтобы брат заметил.

– Див, я бы предпочёл забыть такую чепуху.

– Разве это была чепуха? Мечты о Прекрасной Даме, лишённые пошлости.

В мягкой, словно кошачья лапа, тишине, которую дополнял размеренный стук часов, зазвучал низкий певучий голос.

Отдых напрасен. Дорога крута.

Вечер прекрасен. Стучу в ворота.

Дольнему стуку чужда и строга,

Ты рассыпаешь кругом жемчуга.

Терем высок, и заря замерла.

Красная тайна у входа легла.

Кто поджигал на заре терема,

Что воздвигала Царевна Сама?

Каждый конёк на узорной резьбе

Красное пламя бросает к тебе.

Купол стремится в лазурную высь.

Синие окна румянцем зажглись.

Все колокольные звоны гудят.

Залит весной беззакатный наряд.

Ты ли меня на закатах ждала?

Терем зажгла? Ворота отперла?*

Тишина вновь вступила в свои права. Лед спросил:

– Твои?

– Нет, конечно. Куда мне…

– Я не знал, что это может так звучать, – помолчав, сказал Серебряный.