Текст книги "Предзимье (СИ)"

Автор книги: Таусита Полуденная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Магистры магии тоже нередко выходили в свет с птицами, но это были внушительные представители крылатого племени вроде ушастых сов, ястребов-тетеревятников и кречетов. Особенно ценились белые кречеты. Любой маг посчитал бы ниже своего достоинства явиться с маленьким невзрачным чеглоком.

Князь своим видом настолько поразил королеву, что она не сразу взглянула на его лицо. Стоило ей это сделать, как она мигом позабыла и грязную одежду, и запах крови и лошадиного пота, и полное отсутствие хороших манер.

Корвус был прекрасен, как утренняя заря. Финэриэль на секунду показалось, что от него исходит такой же прозрачный неуловимый свет. Подобная красота не встречалась даже среди эльфов; она была сопоставима с нежным дыханием тёплого летнего вечера, ледяной пронзительностью осеннего неба, туманной задумчивостью августовского рассвета.

Да, прав был Синэрион. Без эльфов здесь не могло обойтись. Возможно, даже Высших.

Финэриэль с огромным трудом отвела глаза от лица Корвуса, посмотрела на сросток кристаллов дымчатого кварца, который занимал середину стола и являлся одним из символов Серых эльфов, и постаралась сосредоточиться на неприглядной одежде князя.

На остальных гость произвёл противоречивое впечатление.

Амавелон презрительно разглядывал его руки. Руки Корвуса безупречны были только формой. Никакого намёка на прекрасный маникюр и холёную кожу, шрамы и порезы разной величины и давности, ногти обрезаны под мясо, и только благодаря этому под ними не было грязи. Рядом с ухоженными руками Амавелона и Рендила разница была особенно заметна.

И легко объяснялась. Начальнику охраны не подобало самому браться за меч, для этого у него были подчинённые. Если же такое происходило, то обязательно надевались толстые перчатки. Князь ничего зазорного в участии в стычках не видел и к мечу прибегал охотно, по ему одному известной причине обходясь без перчаток. Впрочем, и его телохранитель стоял с голыми руками в точно таких же шрамах, как у Корвуса.

Оружия, кроме ножа на поясе, не было ни у него, ни у князя.

Рендил, когда Корвус сел рядом, слегка наморщил нос, презрительно поджал губы и отвернулся. Всё время, пока проходил приём, он старательно делал вид, что не замечает соседа, и то и дело бросал на него взгляды исподтишка.

Таланна при виде князя оцепенела, как и Финэриэль, но только на секунду. Она быстро пришла в себя, и, похоже, её не смутила ни грязная форма Корвуса, ни запах, – она слегка переменила позу и обольстительно улыбалась гостю, пока втуне.

Сехиатель не сводила глаз с князя дольше прочих, и ей еле удалось заставить себя опустить голову и заняться чётками.

Молчание грозило затянуться, Корвус не стремился начинать разговор. Он бросил короткий взгляд на эльфов, потом опустил глаза и то ли рассматривал что-то на столешнице, одному ему видимое, то ли намеревался вздремнуть. Телохранитель шмыгал носом, что, безусловно, оживляло тишину, но не так, как хотелось бы. В конце концов, он хлюпнул особенно смачно и потянулся к рукаву камзола, но Корвус, не глядя на него, подозвал его жестом и отдал свой платок. Телохранитель вернулся на место, зажимая нос платком; когда он на секунду отнял его, белоснежная ткань пропиталась кровью на треть.

Когда стало ясно, что ни приветствия, ни извинений за опоздание от Корвуса не дождаться, Синэрион заговорил:

– Великая Владычица Серых приветствует вас, князь Корвус.

В ответ – ни слова, ни взгляда, ни движения.

Синэрион выдержал небольшую паузу и продолжил:

– Князь, безусловно, не знаком с нашими обычаями. Простому воину не подобает лицезреть величие Правительницы. Мы просим вас отослать его.

Корвус едва заметно усмехнулся и исподлобья взглянул на посла.

– Вы, безусловно, не знакомы с нашими обычаями, – сказал он. – Во-первых, не подобает при обращении к гостю использовать кличку, которая, к тому же, в ходу только среди эльфов. Во-вторых, я приношу свои извинения. Мой спутник выйдет тотчас же после вашего начальника охраны.

Звук его непривычно низкого голоса отдался в самой глубине сердца Финэриэль, дрожью пробежав по телу. Она никогда не слышала ничего более чарующего. Её руки вцепились в подлокотники кресла, и ей пришлось на миг опустить глаза. Что с ней происходит? Он ведь просто заговорил, причём даже не с ней, и его слова, кажется, тесно граничили с наглостью – их смысл ускользнул от неё, затенённый звуком этого необыкновенного голоса.

Если так и дальше пойдёт, она окажется совершенно не способна анализировать ситуацию.

Финэриэль уняла дрожь, прикрыла глаза и представила горное озеро. Вода в нём была настолько чистой, что казалась воздухом, и такой же холодной, как и сияющие снежной белизной горные вершины. Его берега поросли яркой низенькой травкой, кустиками лаванды и карминно-красной астильбы…

Естественно, Амавелон остался на месте, как и княжеский спутник. Пришлось пойти и на это нарушение этикета, хотя, по мнению королевы, два оборотня в одном кабинете – это было уже чересчур.

Правда, не получалось воспринимать их как зверолюдей. Финэриэль доводилось видеть оборотней, служивших в эльфийских дружинах, и они все были отвратительны – слишком волосаты, чересчур коренасты и очень мускулисты. Эти же двое, если бы не цвет волос и шрамы, оба могли бы сойти за эльфов, причём князь – за Высшего Первородного. Но даже его спутник был красив – с большими глазами цвета гречишного мёда и чрезвычайно гармоничными чертами лица. Стрижен он был, в отличие от Корвуса, сравнительно коротко, и цвет волос был не свойствен ни эльфам, ни людям – тёмно-золотой с чёрными размытыми пятнами.

Синэрион слишком мешкает с ответом. В разговоре с ней он называл князя только Корвусом, а ведь это и впрямь была латинская кличка, данная Серыми магами оборотню-выскочке за иссиня-чёрный цвет волос, а также за то, что он приносил эльфам несчастье, где бы ни появлялся. Представителю Высших известно его имя? Вряд ли он оставил то, которое носил в лицее. Неужели разведка настолько плоха, что даже этого не смогла выяснить?

Князь наблюдал за Синэрионом с лёгким любопытством. Чеглок ещё сильнее втянул голову в плечи, распушился и совсем перестал походить на птицу.

– Вы, безусловно, правы, князь, – наконец ответил Синэрион. – Мне известны два ваших имени: Дмитрий Вранович и Ворон Див Мирославович. Какое для вас было бы предпочтительнее? Смею предположить, второе?

– Меня начинает восхищать ваша сообразительность.

Синэрион выдержал характер: его лицо даже не дрогнуло.

– Див Мирославович….

– Мирославич, – ласково поправил Корвус. – Я всё-таки князь, пусть и выбранный.

– Див Мирославич, – повторил Синэрион с некоторым, как показалось Финэриэль, облегчением – отчество князя в обычной русской транскрипции было труднопроизносимое, – вы, разумеется, понимаете, что только острая необходимость обязала нас занять ваше драгоценное время. Как ни прискорбно, но случаи столкновения между вашими сторонниками и нашими поданными настолько участились, что проблема требует скорейшего вмешательства. Мы ни в коем случае не утверждаем, что пострадавшие – образцы добродетели и обладатели всевозможных нравственных достоинств, тем не менее нужда обязывает нас указать…

Телохранитель князя убрал платок в карман и непринуждённо зевнул. Чеглок вытянулся вверх, мгновенно приобретая нормальный птичий вид, потянул сначала одну лапу, потом другую, пощёлкал клювом, уселся поудобнее и снова превратился в шарик. Див задумчиво рассматривал порез на правой руке.

Синэрион вещал не менее десяти минут и успел утомить не только оборотней, которые не стеснялись выказывать чувства, вызываемые нескончаемо длинной речью, но и эльфов, которых этикет обязывал изображать неусыпное внимание, и они еле сдерживались, чтобы не последовать примеру Дивова телохранителя. Однако Финэриэль была немного благодарна советнику: ей удалось избавиться от странных чувств, внезапно охвативших её, и заставить себя воспринимать Дива как обыкновенного оборотня, тварь, которой было не дозволено даже смотреть на правительницу. Правда, очень красивого. Обладающего голосом, за один звук которого можно продать душу. Очень…

Королева сделала глубокий вдох и решила, что пора заниматься делом.

Наблюдения не дали почти ничего нового. Всё попытки Таланны привлечь его внимание Див игнорировал, причём самым обидным образом – не через силу, а просто потому, что обольстительница его не интересовала. Собственно, он ни на кого из эльфов не смотрел, кроме Синэриона, и то изредка. В самом начале визита Финэриэль досталось несколько его взглядов, но она была так ошеломлена, что не сумела их проанализировать. Подспудно мысль о том, что она смогла заставить каменное сердце бесстрастного князя забиться быстрее, казалась весьма привлекательной, но, судя по тому, что происходило сейчас, неверной. Див уяснял для себя роль, которую королева играет в этом представлении, и её взаимоотношения с советником. Сделав выводы, на Владычицу он смотреть перестал. Нет, это было не намеренное игнорирование, странно льстящее самолюбию Финэриэль, она, как и Таланна, и Сехиатель, действительно была ему неинтересна.

Финэриэль почувствовала досаду и постаралась пробить брешь в стене, которую этот непонятный, но необъяснимо притягательный мужчина возвёл вокруг себя.

Соблюдая царственную позу, она прикрыла глаза, якобы внимательно слушая Синэриона, а сама сквозь длинные ресницы устремила взгляд на дымчатый кварц, снимая блокировку с его энергетических каналов. Кристалл был очень мощный – этот чёртов полукровка качеством камней никогда не обманывал, – и мгновенно открылся ей. Подключив внутреннее зрение, она не отрывала взгляд от самоцвета. В коричневой изменчивой глубине начал всё чётче вырисовываться образ князя. Она видела его прекрасное задумчивое лицо, видела, как он бросил взгляд в окно и прислонился к спинке кресла. Соколок на его плече блеснул сквозь распушённые перья тёмными глазами. Да, она видела князя, но совершенно его не слышала. Даже не могла определить его ауру. Это была не стена – необъятная пропасть, наполненная тьмой и безмолвием. Несмотря на все усилия, несмотря на сильные непрерывные импульсы кристалла, которыми она атаковала, отчаявшись, эту бездну – бездна не отступила ни на сантиметр и даже не шевельнулась.

Финэриэль полностью закрыла глаза и обрубила связь с кристаллом. Только сейчас она почувствовала, чего ей стола эта попытка. На лбу выступил пот, сердце колотилось, в ушах стояло глухое биение крови. Промешкай она ещё немного – и дело закончилось бы обмороком. А ведь князь сидел напротив неё.

Пытаться сканировать его удалённо было совершенным безумием, в чём Синэрион и убедился вскоре. Аура князя поглощала энергию, не подавая никаких ответных сигналов.

На секунду Финэриэль усомнилась в своём искусстве. Она уняла сердце, незаметно восстановила дыхание и возобновила попытку, только на этот раз – со слугой Дива.

Этот сканированию поддавался плохо, но хотя бы поддавался. Аура его цветом удивительно походила на дымчатый кварц. Последнее усилие – и она смогла установить контакт.

Мир вокруг преобразился, краски посерели, зато рассеялся сумрак в углах кабинета. Со всех сторон атаковало неожиданное многоголосие звуков – шелест одежды от того, что кто-то едва уловимо переменил позу, судорожные вдохи, вызванные попытками сдержать зевоту от затянувшейся речи Синэриона… и чьи-то смутные глухие голоса за стенами. «Их всего двое… зачем было ставить в укрытие весь отряд?» – «Амавелон, тупая скотина… выслуживается, а нам приходится здесь торчать без толку…» – «Сейчас бы пива…» – «Девочку, а не пива! Здесь темно, как в заднице…» – «Лучше мальчика или игрушку погорячее…». Занимательную беседу дополняло металлическое позвякивание, шевеление и шорохи.

Многозвучие прорезало отчётливое телепатическое послание, которое выглядело письмом на неведомом языке. Финэриэль оборвала контакт… и увидела, что молодой человек возле двери насмешливо смотрит на неё в упор.

А вот об этом Синэрион ни слова не сказал. Магии не поддаются, но замечательно её чувствуют.

Всё-таки ей удалось на миг проникнуть в сознание телохранителя. Её поразила отчётливость звуков. Отряд был размещён Амавелоном в потайной комнате, отделявшейся от кабинета звукоизолирующей стеной, усиленной дополнительно с помощью магии – для того, чтобы недоброжелатель не догадывался о присутствии охраны и для того, чтобы уберечь нежные уши эльфийской знати от малообразованных высказываний солдат. Телохранителю это, однако, нимало не помешало.

И это странное изменение зрения… У людей оно несравненно хуже эльфийского, но здесь вдобавок изменились цвета и отчётливость очертаний предметов сравнялась в освещённых и неосвещённых местах.

Похоже, эти оборотни сохраняют звериные свойства, даже оставаясь в человеческом облике.

Однако этот вывод дорогого ей стоил. Гул крови в ушах стоял несмолкаемый, сердце билось в невыносимо быстром темпе, глаза ничего не видели, кроме черноты.

Финэриэль взяла бокал с вином и сделала небольшой глоток. Постепенно голова прояснилась, и чернота перед глазами рассеялась. Синэрион закончил свою речь.

– Как вы понимаете, – сказал он напоследок, – проблема требует скорейшего решения.

– Что вы намерены предложить?

Синэрион внимательно посмотрел на князя. Когда он был в Ставке, дело дальше представления не зашло. Неужели этот сумасброд передумал?

Финэриэль испытала лёгкое разочарование. Деньги. Всё-таки деньги. Исключительной красоты князь оказался обычным торгашом, как и любой из человеческой расы. Что ж, тем проще будет выкинуть его из головы.

– Сколько вы хотите за то, чтобы навсегда оставить Серый народ в покое? – спросил Синэрион как будто с небольшим оживлением – он ступил на хорошо знакомую почву. – Мы готовы заплатить любую сумму.

Див насмешливо смотрел на Синэриона (чёртова тварь, перед ним сидела сама Владычица, которую видел мало кто из эльфов, а он даже не удосужился взглянуть на неё!), слегка склонив голову набок.

– Денег я не беру, – сказал он.

– Мы можем договориться… – Синэрион помолчал, подбирая слова, не подобрал и повторил с вопросительной интонацией: – Мы можем договориться?

Див склонил голову в другую сторону.

– Золото? Серебро? Драгоценные камни? – вопрошал посол.

– Нефть и газ, – фыркнул Див. – Благодарю покорно.

Телохранитель оглушительно чихнул и утёрся рукавом камзола, запачкав кровью серебряное шитьё. Див посмотрел на него. Телохранитель виновато пожал плечами, полез в карман за платком и почти так же оглушительно высморкался.

– Могу предложить живой товар, – сказал Синэрион, еле сдержав гримасу отвращения.

Амавелон и Рендил её сдержать вовсе не смогли.

– Неинтересно, – ответил Див.

– Хорошо, – царственно склонил голову Синэрион. – Что вы хотите за решение проблемы?

Див усмехнулся.

– Я не вижу никакой проблемы.

– Простите? – ошеломлённо переспросил советник.

– Я не вижу никакой проблемы во взаимоотношениях Братства и Серых эльфов.

Финэриэль перестала что-либо понимать. Синэрион – тоже. А князь между тем не собирался пояснять свои слова.

Чеглок деловито встряхнулся и принялся чиститься. Див слегка щёлкнул его по лапе. Соколок склонился с извиняющимся видом, тут же вспорхнул, сел на спинку кресла и продолжил приводить себя в порядок.

– Вы отрицаете факт нападений ваших воинов на магов? – холодно спросил Синэрион.

– Нападений? Бог с вами! Они кроткие, как ягнята.

«Ягнёнок» у дверей с интересом посмотрел на Дива.

– Правда? – холодно спросил Синэрион. – У меня другие сведения.

Рендил с поклоном передал ему стопку документов. Синэрион бегло их просмотрел и, остановившись на одном, продолжил:

– Не далее как пять дней назад четверо наших подданных были зверски избиты шестерыми вашими людьми. Один умер на месте, остальные в тяжёлом состоянии.

– Во-первых, не шестерыми, а двумя. Двумя патрульными. Остальные четверо подъехали, когда драка была в разгаре, убедились, что товарищи одерживают верх, и не стали вмешиваться. Во-вторых, вы почему-то застеснялись и не стали упоминать, что стычка произошла не на ровном месте. Когда четверо в тёмном безлюдном переулке насилуют девушку, любой мужчина (если он, конечно, мужчина) не сможет остаться безучастным. Вы ожидаете, что пара крепких здоровых ребят, превосходно обученных драться как врукопашную, так и на мечах, спокойно проедут мимо?

– Две недели назад, – сухо продолжил Синэрион, – два молодых мага были пойманы, связаны, облиты бензином и подожжены. Их едва успели спасти.

– Начнём с того, что магов было не двое, а пятеро. Им было скучно, вероятно, и с помощью заклинаний они подожгли бродячую собаку. Что же вы хотели, особенно если учесть, что патрульными были волки?

– По вашему мнению, жизнь эльфа равноценна жизни грязной дворняжки?

– Странные вы задаёте вопросы оборотню. Разумеется.

– Собака погибла? – неожиданно едва слышно спросила Сехиатель.

Див впервые посмотрел на неё.

– Нет, пламя вовремя потушили. Сильно обгорела, сейчас проходит лечение в клинике при одном из моих приютов.

– Позавчера, – продолжил Синэрион, – в парке «Ходынское поле» произошла большая драка, которую устроили ваши головорезы. Что, снова девушку защищали или собаку спасали?

– Каюсь, – шутливо склонил голову Ворон, – на этот раз мои действительно напали первыми. После того, как их назвали… а, впрочем, в присутствии дам я, пожалуй, не буду повторять, как их назвали. Могу сказать вам на ухо. Вообще, на будущее предупредите своих… молодых магов – пусть или драться учатся как следует, или держать язык за зубами. Сложно предположить, что компания молодцов останется безучастной, если её обвинят в несоблюдении личной гигиены и пристрастии к лицам мужского пола… Похоже, наш разговор затянулся, – резко сменил тему князь и встал. – Если придумаете более интересную тему для беседы, обращайтесь. Возможно, один из моих помощников захочет с вами пообщаться.

Он слегка склонил голову, взял на руку соколка и преспокойно ушёл. Телохранитель последовал за ним. Почтенное собрание осталось в весьма раздражённом настроении.

========== Глава III ==========

Финэриэль хотела вернуться как можно скорее в свою резиденцию – у неё голова шла кругом от цирка, в который превратил приём оборотень-князь, – но это ей не удалось. Таланна на правах ближайшей подруги явилась, когда королева переодевалась. Она фыркала, как разъярённая кошка, глаза её метали молнии, и вся она едва ли не дымилась. Кометой опустившись в кресло, она плеснула в бокал вина и единым духом осушила его наполовину.

– Чёртов ублюдок! Вшивая тварь! Проклятый импотент! Готова поспорить, что в Шархате яйца ему отбили напрочь…

Таланна выпила бокал до дна и налила ещё. Её можно было понять – все её заигрывания, потягивания и улыбки почти лишили Амавелона и Рендила способности здраво мыслить, но не оказали на князя никакого действия. Как и королеву, он не игнорировал её намеренно, она просто была ему неинтересна. Естественно, Таланна была в ярости. Корвусу крупно повезло, что его не было в этот момент рядом, – если в Шархате его мужское достоинство пощадили, Таланна мигом бы исправила это упущение.

Осыпав князя всеми известными ей ругательствами (их список был весьма обширен), фурия умчалась со словами: «Он ещё у меня попляшет!».

Через несколько минут, когда Финэриэль перед выходом рассматривала себя в зеркало, дабы убедиться, что выглядит безупречно, пришёл Синэрион. Вместо того, чтобы склониться в уважительном поклоне, он сказал со сверхъестественным оживлением:

– Ну, что скажете? Каков бес, а!

Финэриэль в немом изумлении наблюдала, как советник с ходу принялся мерить комнату шагами. Она никогда не видела Синэриона в таком возбуждённом состоянии, более того, не могла предположить, что он способен в него впасть. Не говоря уж о том, что ещё минуту назад Финэриэль была уверена, что Синэрион пребывает примерно в таком же настроении, как и Таланна, хотя и по другой причине.

– Наглец, воин, оратор! И вместе с тем – настоящий князь, этого не отнять. Вы только вспомните, ваше величество, какая осанка, какая благородная грация в каждом движении! Неудивительно, что солдаты идут за ним в огонь и в воду. А взгляд! Честное слово, после скользко-подобострастных морд надушенных холуйчиков это – словно глоток свежего воздуха. Готов поклясться, я даже обрадуюсь, если он подомнёт под себя эльфов. Давно пора взбаламутить это болото…

Финэриэль призвала на помощь отточенное годами умение никогда не терять лицо и холодно сказала:

– Советник, поезжайте домой. Вы не в себе.

Синэрион резко остановился, а она величественно повернулась к нему спиной и вышла.

…Наконец-то можно расслабиться и как следует всё обдумать. Финэриэль вытянулась в ванне, наполненной цветочной водой, и отпила немного вина из бокала.

Ведь он её унизил – не оказал даже минимального почтения к её сану. Она для него вовсе не существовала. А ей не удалось переломить себя и заговорить с ним…

Это только пустые чувства, и их следует отбросить. Что остаётся в сухом остатке?

А в сухом остатке был вопрос: зачем он пришёл?

Взаимовыгодного диалога не получилось и не могло получиться, князь не был на него настроен. По сути, он даже не обозначил свою позицию: я готов оставить вас в покое, платите мне, либо же я буду воевать с вами, и ваши подачки мне не нужны. Его устраивает нынешнее положение вещей, которое… строго говоря, если он не врал, выглядит так, словно маги задирают его воинов, а не наоборот. Даже хуже – маги ведут себя неподобающим образом, и их приходится урезонивать. В первых двух случаях, которые как пример привёл Синэрион, это очевидно – если, опять же, верить словам князя, а у неё не возникло ощущения, что он врал. Да ему и незачем было.

Нет, лучше поговорить с ним наедине. Это крамольная мысль, однако… однако можно понять и его. Эльфы воспринимали его как надоедливую блоху, он привык к презрению и вёл себя… не столь уж дерзко, если рассудить. Он видел перед собой сборище напыщенных высокомерных жаб – чего ещё можно было ожидать?

Древние традиции требуют уважения, только в случае с Корвусом лучше было бы от них отказаться.

Он не обращал на неё внимания? А чего же она хотела, если сидела, как безмолвный истукан? Только глупец станет разговаривать со статуей.

И всё же… принимать у себя оборотня – верх неприличия! Её высокородные предки вернутся из царства Света ради того, чтобы наставить непутёвую дочь на путь истинный. Нет, это совершенно неприлично.

Но так притягательно!

…В его глазах плясали огоньки свечей. Он потянулся к ней и коснулся губами её губ, а его рука скользнула по её телу. Она подалась ему навстречу, впилась жадными губами в его рот и обняла за шею. Танцевали огоньки догорающих свечей, и запах плавящегося воска примешивался к аромату цветочной воды. Их языки извивались в объятиях друг друга, словно влюблённые змеи. Его рука медленно поглаживала внутреннею сторону её бедра. Она в нетерпении закусила губы и прижала к себе его руку.

Слишком медленно, слишком осторожно… Она прижалась к нему, вдыхая запах его волос… и проснулась.

Финэриэль резко поднялась и с шумом выбралась из остывшей ванны, обрушивая потоки воды на пол. Что же с ней творится? Ни один мужчина не оказывал на неё такого влияния. А ведь она даже словом не обмолвилась с князем!

Финэриэль с помощью заклинания высушила волосы, надела легчайший пеньюар и прошла в кабинет. Ложиться спать было опасно. Она включила ноутбук и набрала в поисковике «группа крылья».

Да, здесь он ещё совсем мальчик. Очень худ и очень бледен – бледность особенно бросалась в глаза на фоне иссиня-чёрных, коротко стриженых волос. Щёки запали, скулы заострились. Или после тяжёлой болезни, или всё ещё болел. Впрочем, из Шархата другими не выходят… Сказать по правде, он первый, которому удалось оттуда выйти.

Истомин же был мускулист и даже смазлив – сероглазый блондин с длинными волосами. Похоже, подбирали их по контрасту. Рядом с ним Див казался ещё более измождённым, чем был на самом деле.

Она задумчиво листала фотографии. Нетрудно было заметить, что на ранних фото впереди был Истомин, как правило, обнажён – или щеголял безупречным прессом, или голым торсом. На некоторых снимках – в гордом одиночестве – демонстрировал внушительную эрекцию… Да, он же бывший стриптизёр и порноактёр, ничего удивительного. Див если что-то обнажал, то только руки, да и то нечасто – сложно снять болезненную худобу так, чтобы она казалась красивой, – и всегда оказывался на втором плане.

Тем интереснее было смотреть, как со временем изменилось положение вещей. Теперь Владислав превратился в красивого мужчину, коротко постригся, чрезмерным обнажением не страдал и одевался довольно строго. Див же в чёрной футболке и чёрных джинсах, заправленных в высокие ботинки, с длинными чёрными волосами при свете софитов напоминал демона. И на совместных фото (было их немного) они стояли рядом.

Финэриэль нашла запись одного из их концертов и выпала из жизни на полтора часа.

Они необыкновенно хорошо смотрелись на сцене и превосходно двигались. И, что важнее, – прекрасно пели. Корвус, как выяснилось, обладал немыслимым диапазоном. У Истомина был хороший голос, но, конечно, сравнения с голосом Дива выдержать не мог, тем не менее их дуэт выглядел очень гармонично – во многом потому, что Див в совместных выступлениях никогда не лез вперёд и не старался «перепеть» товарища, хотя при желании легко заткнул бы его за пояс.

Даже удивительно.

Тянуло посмотреть ещё один концерт… но Финэриэль взяла себя в руки. Завтра – то есть уже сегодня, ночь давно перевалила за полночь, – много дел. И среди них надо урвать возможность поговорить с Синэрионом. Похоже, Рендил всё это время давал неверную информацию. Если это действительно так, то именно он выставил и её, и посла Высших перед князем идиотами и, разумеется, спускать это было нельзя.

…Синэрион пришёл вечером, холодный и сдержанный, как обычно. Что вчера на него нашло?

– Приветствую ваше величество.

Королева царственно склонила голову.

– Я подозреваю, Синэрион, что Рендил поставлял нам неверные сведения.

– Неполные и приукрашенные. Ваше величество, я не спешил бы его обвинять – возможно, он сам оказался неверно информирован.

– Для человека, занимающего должность начальника полиции, это непростительная халатность.

– Согласен, но заменить его некем. Нам приходится выбирать лучшего из худших. В любом случае, ваше величество, вы никогда не добьётесь той степени информированности, которой обладает Корвус.

– Вы в этом так уверены? – холодно спросила уязвлённая королева.

– К сожалению, ваше величество. Наша беда в том, что, прежде чем дойти до нас, сведения проходят через множество десятых рук. Корвус же во всё вникает сам. У него всего два помощника, у младших князей – лишь один заместитель. В этом – преимущество столь небольшой организации, как у него. Я не удивлюсь, если он знает поимённо всех своих воинов.

– Пятьсот человек?

– Почему бы и нет?

– Вы наделяете его сверхъестественными способностями.

– Не я, ваше величество. Природа.

– Как вы считаете, зачем он пришёл?

Синэрион слегка развёл руками.

– Не представляю, ваше величество. Ломал над этим голову всю ночь, но не придумал ни одной удовлетворительной версии.

Если бы эльфы могли краснеть, Финэриэль покраснела бы, вспомнив, какие сны её одолевали ночью. Сейчас же она лишь слегка смутилась, успешно скрыв смущение от советника.

– Возможно, причина проста. Что, если он просто хотел нас унизить?

– Перед кем, ваше величество? Разве только перед самими собой. Ваше величество, вспомните его странную логику. Боюсь, мы не сможем понять, что взбрело ему в голову.

– Но проблема не решена.

– Вероятно, ваше величество, проблема не в нём. Предлагаю начать с себя: ужесточить правила для магиков и запретить насилие над людьми и животными. Особенно над животными, мы совершенно упустили из виду, что Див со своими подданными – оборотни.

– А как же опыты?

– Придётся заменить животных низшими эльфами, духами и демонами.

– Хорошо. Отдайте необходимые распоряжения.

Советник поклонился.

– Синэрион, есть ещё одна проблема.

– Слушаю, ваше величество.

– Этот проклятый полукровка.

– Ваше величество имеет в виду Боэна?

Королева кивнула.

– Я весь внимание.

– Его необходимо убрать. Он переступает всякие границы.

Синэрион помолчал и осторожно спросил:

– Он оскорбил ваше величество?

– Меня оскорбляет само его существование! Вы считаете, что такое приемлемо?

Синэрион ещё помолчал, раздумывая, и сказал:

– Ваше величество, видимо, подразумевает плату, которую он взимает за свои услуги. Смею заметить, ваше величество, что у него исключительная интуиция. Такие камни, которые поставляет он, не в силах найти ни один из других торговцев-камневедов. Допускаю, что цены его несколько… высоки, тем не менее они оправданы.

– Оправданы?! – вне себя воскликнула Финэриэль, но тут же взяла себя в руки и продолжила ледяным тоном: – Оправданы? Само его существование не оправдано. Он давно должен быть сдохнуть в помоях и навозе, а теперь занимает место главного королевского поставщика камней и артефактов.

– Ваше величество оскорбляет, что на этой должности оказался полукровка, – догадался Синэрион.

– А вас, похоже, нет?

– Ваше величество, смею заметить, что нам некем его заменить. Если Рендилу худо-бедно можно подобрать замену, то найти эльфа с таким же чутьём, как у Боэна, невозможно. Даже лучшие торговцы-камневеды вынуждены использовать множество приборов и заклинаний, чтобы определить потенциал образцов, и, к сожалению, они нередко ошибаются. Боэн не допустил ни одной промашки. К тому же, он аккуратен в поставках и никогда не затягивает сроки. На фоне обострившихся отношений с Кровавыми нам крайне невыгодно его терять.

– Я не собираюсь терпеть ублюдка на подобной должности.

– Ваше величество, возможно, если бы он не был полукровкой, ему не достался бы дар чувствовать камни. В конце концов, его отец был Высшим.

– Зато его мать – дроу! – не удержавшись, воскликнула королева и тут же понизила голос. – Эта грязная кровь портит любую.

– От матери он унаследовал лишь цвет волос, ваше величество.

– Я вас не узнаю, Синэрион, – насмешливо сказала королева. – Вы зовёте Корвуса Дивом и даже кусок материи, предназначение которого – служить грязной подстилкой, называете по имени. Я всё больше сомневаюсь, что вы соответствуете занимаемой должности.

Синэрион не дрогнул и не опустил глаз.

– Ваше величество, – сказал он, – по моему скромному мнению, не следует называть Великого Князя кличкой. Что касается Боэна – он заслужил право обладать именем. Грязный ублюдок заставил Высших и Серых эльфов считаться с собой. Имени это стоит.