Текст книги "«Помещичья правда». Дворянство Левобережной Украины и крестьянский вопрос в конце XVIII—первой половине XIХ века"

Автор книги: Татьяна(2) Литвинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

до сих пор общеупотребительно; и хотя с 1782 года, с присвоением крепостного права, введено в ревизских сказках ненавистное название крестьянин, но весьма редко произносится; и только малое число неблагомыслящих владельцев обращают во зло означающую оное личную зависимость подданных555555
  Интересно, что со временем отношение к «ненавистному названию крестьянин» кардинально изменится. Если еще в начале XIX века понятия «мужики», «люди», «поселяне» считались обычными наименованиями сельских тружеников, то позже во всяком случае одно из них – «мужики» – частью дворянства уже будет восприниматься с раздражением. Д. В. Маркович вспоминал, как где-то в 1858–1859 годах их дом посетил родной брат его отца, Афанасий Васильевич Маркович, с женой Марией Александровной (Марко Вовчок) и сыном Богдасем. Услышав то, как будущий автор воспоминаний в разговоре с Богдасем сказал: «Вон мужики едут, они украли лес и везут домой», Афанасий Васильевич довольно бурно отреагировал: «Мужики?! Кто тебя учил? Какие мужики? Такого слова нет, забудь его! Словом „мужик“ люди ругаются. Не мужик, а крестьянин, селянин, земледелец, гречкосей. Помни и никогда не говори „мужики“ – это ругательство, а ругаться грех». С тех пор автор слово «мужик» употреблял исключительно как ругательство (см.: Маркович Д. Заметки и воспоминания об Афанасии Васильевиче Марковиче // КС. 1893. Апрель. С. 53–54).


[Закрыть].

Если же учесть терминологические замечания современных российских историков об отсутствии в то время конфликта между понятиями «подданный» и «гражданин»556556
  Недавние исследования российских историков показали, что при введении в 1702 году вместо «холоп» понятия «раб» для самоназвания автора официального обращения к монарху, понятие это не имело какого-либо пренебрежительного значения, фактически было синонимом выражений «подданный», «слуга царя» и автоматически воспроизводимым штампом. Петр I тоже был не слишком обеспокоен содержательной нагрузкой нового делопроизводственного слова. Именно в контексте начала обсуждения крестьянского вопроса во времена Екатерины II понятие «раб» получило вполне конкретное содержание. Поэтому впоследствии указом 1786 года выражение «верноподданный раб» заменялось на «верноподданный» (см.: Каменский А. Б. Подданство, лояльность, патриотизм. С. 22–28; Марасинова Е. Н. Идеологическое воздействие политики самодержавия на сознание элиты российского дворянства второй половины XVIII века. С. 37–39).


[Закрыть], такие предложения Капниста можно воспринимать как стремление включить крестьянство в иерархию «гражданского общества», как это последнее понималось в эпоху Просвещения.

И все же «неблагомыслящих владельцев» становилось все больше, и в многочисленных бумагах левобережного дворянства термины «крестьяне», «крепостные» впоследствии практически вытеснили все другие понятия, что косвенно свидетельствует об усвоении новой социальной идентичности дворянина-помещика, который мог включиться в обсуждение именно «крестьянского», а не «посполитского» или «мужицкого» вопроса, как это было в 1760‐е годы. Правда, и тогда уже начало проявляться своеобразное «раздвоение», что довольно хорошо видно из материалов Екатерининской комиссии, в частности на примере Я. П. Козельского-депутата557557
  Двух из трех родных братьев Я. П. Козельских в литературе часто путают – философа и депутата шляхетства. Тексты и, соответственно, взгляды одного приписывают другому или объединяют того и другого в одно лицо, хотя эта проблема уже была решена учеными (Папаригопуло С. В. О двух Я. П. Козельских // ВИ. 1954. № 8. С. 109–112). Вместе с тем, несмотря на причастность Козельского-философа к работе Законодательной комиссии, его деятельность не принимается во внимание в данной книге, поскольку не имеет прямого отношения к ее проблемам.


[Закрыть]. Хотя его взгляды неоднократно анализировались в разные времена исследователями, мимо их внимания прошел, во-первых, терминологический плюрализм, а во-вторых, то, что депутат, формально представляя Новороссийский край, свои предложения касательно крестьянства, скорее всего, формулировал на основе собственного малороссийского опыта. Причем, как ни странно, понятия, применяемые для обозначения крестьянства, имели ярко выраженный «региональный» уровень и «общий».

Говоря о крае, в котором находились его имения (повторюсь – «в самых местах украинских», т. е. южномалороссийских), и о его «народе», который «из малого какого-либо себе неудовольствия склонен к ежечасному с места на место переходу», Козельский, употреблял понятия «мужики», «подданные». Одновременно депутат выделял «внутренних крестьян»558558
  Пропозиції депутата від шляхетства Дніпровського пікінерського полку Якова Козельського про законодавчу регламентацію відносин між поміщиками та селянами // Джерела з історії Південної України. Т. 6: Степова Україна у Законодавчій комісії 1767 року. Запоріжжя, 2008. С. 232.


[Закрыть]. Как известно, он выступал против сохранения любой региональной специфики в империи в целом, поэтому, «помогая главному правительству»559559
  Там же. С. 233.


[Закрыть], сознательно или подсознательно, специально не подчеркивая этого, вносил свои предложения, фактически «списанные» с малороссийских реалий560560
  Там же. С. 232–236.


[Закрыть]: право собственности для крестьян на движимое имущество (в Гетманщине это не ставилось под сомнение и гораздо позже); отмежевание крестьянам земельных наделов561561
  М. Т. Белявский считал, что Я. П. Козельский – депутат первым в Екатерининской комиссии поставил вопрос о земле (см.: Белявский М. Т. Крестьянский вопрос в России накануне восстания Е. И. Пугачева. С. 213). Подобное мнение высказала и Исабель де Мадариага: «Козельский был единственным оратором, затронувшим вопрос об индивидуальном крестьянском землевладении» (см.: Мадариага И. де. Россия в эпоху Екатерины Великой. С. 289). Если и так, то все же надо отметить, что в текстах этого депутата речь шла только о необходимости выделения крестьянам земельных участков и о наследственном пользовании ими.


[Закрыть] (это также делалось при создании слобод, не говоря уже о «займанщине», которая еще с XVII века была одной из форм приобретения земельной собственности в ходе колонизации Левобережья, во всяком случае его южной части562562
  Например, И. В. Лучицкий писал: «…право заимки определялось фактическим пользованием занятою раньше всех других землею». Показывая роль «заимки», историк приводил такие данные: «В 25 селах одного переяславского староства люстраторы, присланные королем, насчитали в первый же свой приезд (1615—[16]16) более тысячи козачьих дворов и всего 280 „послушных“. А чем далее к югу, тем отношение это становилось более резким. А в с[еле] Ирклееве, напр[имер], на 400 козачьих дворов люстраторы насчитали лишь 60 крестьянских „послушных“ (т. е. владельческих. – Т. Л.)» (Лучицкий И. В. Займанщина и формы заимочного владения в Малороссии // Юридический журнал. 1890. Кн. 3. С. 392, 406). В «Правах, по которым судится малороссийский народ» 1743 года, в четвертом разделе («О вольностях и свободах малороссийских»), артикул 3, пункт 3 («О займах грунтов и угодий»), без уточнения сказано: «Кто бы себе какие грунта и угодия нажил, а оные прежде никакова владельца не имели, или бы кто на пустую землю пришол и тую землю распахивал, либо лес росчищал или занял, також кому бы таковая земля чрез договор и уступку либо по жребию или другим каким-нибудь правильным образом во владение досталася, и оною землею либо лесом владел бы и владеет безспорно, таковыя недвижимыя имения имеют быть того, кто владеет, собственныя, как бы купленныя» (см.: Права, за якими судиться малоросійський народ. С. 60). М. М. Ковалевский считал, что такая форма собственности, как «заимка», существовала «в Малороссии и на Украине еще во времена Рюриковичей» и продолжала существовать в XVIII веке. Он также заметил, что займанщина, или «аппроприация», была в Малороссии довольно распространенным способом приобретения недвижимой собственности и в конце XVIII века. Российское правительство постоянно признавало особый характер земельной собственности в этом крае (см.: Ковалевский М. Труд как источник права собственности на землю в Малороссии и на Украине. С. 12, 23, 24, 32).


[Закрыть]); наследственное пользование землями (традиция, которая не подлежала сомнению у левобережных помещиков даже в середине XIX века563563
  Свободная мобилизация земель в Гетманщине предусматривала не только наследственное пользование, но и владение посполитыми земельными угодьями. Подтверждается это и статьями «Прав, по которым судится малороссийский народ». Даже в первой половине XIX века право на некогда приобретенные грунты признавалось за крепостными крестьянами их владельцами. Вскоре после Крестьянской реформы Павел Бодянский, который был хорошо знаком и с историей, и с современной ему ситуацией, в «Материалах для статистики Полтавской губернии» по этому поводу писал: «Еще прежде их (т. е. посполитых. – Т. Л.) закрепления многие из них за свои услуги получали от владельцев своих земли в собственность или приобретали их покупкою и сохраняли эту собственность не только во время прикрепления их, но даже, в некоторых местностях, до настоящего времени. Так, при введении уставных грамот многие помещики Полтавской губернии признавали собственниками земли тех из своих крестьян, за которыми эта собственность фактически считалась еще при существовании крепостного права» (см.: Бодянский П. Памятная книжка Полтавской губернии за 1865 год. Полтава, 1865. С. 150).


[Закрыть]); двухдневная работа на помещика (именно такой размер «обычного послушенства» зафиксирован в универсале Мазепы от 28 ноября 1701 года564564
  Универсал Ивана Мазепы о запрете веркиевскому сотнику требовать от жителей села Смоляж более двух дней в неделю работы на государя // Универсалы гетмана Ивана Мазепы 1687–1709. Киев; Львов, 2002. С. 379–380. Этот универсал в украинской историографии оценивался по-разному. Значительная часть историков квалифицировала его как акт, которым возобновлялось крепостное право в Гетманщине, ликвидированное де-факто войной под предводительством Б. Хмельницкого. А. Оглоблин, напротив, считал, что этот универсал был призван защищать «посполитых от господских злоупотреблений» (см.: Оглоблин О. Гетьман Iван Мазепа та його доба. Нью-Йорк; Київ; Львiв; Париж; Торонто, 2001. С. 125). Содержание универсала, а также отсутствие других подобных документов, думаю, говорят скорее об эксклюзивности требований веркиевского сотника, который должен остерегаться «немилости» гетмана «под строгим наказанием». Вместе с тем указанная Мазепой норма могла и позже восприниматься как «право издавна утвержденное» и быть основанием именно для такой отработочной ренты. Вплоть до указа Павла I 1797 года «о трехдневной барщине» она сохраняла силу, воспринимаясь в первую очередь не как юридическая норма, а как обычай. Да и после этого царского указа единых норм барщины на Левобережье не было. А. И. Гуржий уделил много внимания эволюции форм эксплуатации крестьян в первой половине XVIII века. Но приведенные им многочисленные примеры практически не показали изменений в нормах «панщины» по сравнению с установленной в мазепинском универсале (Гуржий А. И. Эволюция феодальных отношений на Левобережной Украине. С. 57–69). И. Ф. Павловский, один из лучших знатоков источников по истории края, утверждал, что и в первой половине XIX века «в Малороссии зачастую была в обычае и двухдневная барщина» (Павловский И. Ф. К истории полтавского дворянства. 1802–1902 гг.: В 2 т. Полтава, 1906–1907. Т. 2. С. 16).


[Закрыть]).

Итак, включившись в обсуждение проблемы «внутренних крестьян» в общегосударственном масштабе, Козельский вышел за пределы «мужицкого вопроса»565565
  Это можно сказать и о другом активном депутате от дворянства Южной Украины – А. Рашковиче (см.: Пропозиція депутата від дворянства Бахмутського гусарського полку секунд-майора Аврама Рашковича щодо селян, які переселилися до Російської імперії з інших земель // Джерела з історії Південної України. Т. 6. С. 237–239).


[Закрыть]. Депутаты же от шляхты малороссийских полков пока оставались в рамках последнего. И если и выражали «мнения» по поводу «крестьянского вопроса», то преимущественно для того, чтобы, как нежинский шляхетский представитель Гавриил Божич, подчеркнуть в ответ слободскому казацкому депутату Андрею Алейникову, что Гетманщина не Слобожанщина, что надо понимать ее специфику. А относительно крестьян – «у малороссийских помещиков русские крепостные люди своим жребием довольны»566566
  Цит. по: Белявский М. Т. Крестьянский вопрос в России накануне восстания Е. И. Пугачева. С. 198. Обмен «мнениями» между А. Алейниковым и Г. Божичем, которого поддержали все депутаты Гетманщины, неоднократно был предметом рассмотрения в историографии (см.: Когут З. Російський централізм; Путро А. И. Левобережная Украина в составе Российского государства; Фавіцька М. М. Селянське питання на Лівобережній Україні в матеріалах Законодавчої комісії 1767–1774 рр. С. 86–88, – и др.).


[Закрыть]. Единственное, что из предложений Козельского могло бы волновать шляхтичей-малороссов, – это проблема ограничения крестьянских, точнее мужицких, переходов. Но и ее они в Законодательной комиссии не поднимали, в отличие от, скажем, слободско-украинских депутатов.

Объяснения З. Когута по этому поводу не вполне удовлетворяют: «Отказ украинской делегации, контролируемой украинскими землевладельцами, рассматривать вопрос о дальнейших ограничениях переходов крестьян или введении российского типа крепостного права в Гетманщине свидетельствовал об их опасениях, что любое вмешательство России в дела Гетманщины, даже выгодное для правящей шляхты, может привести к отмене украинской автономии»567567
  Когут З. Російський централізм. С. 158.


[Закрыть]. Не удовлетворяют не только потому, что историк как-то неосторожно обошелся и с «украинскими землевладельцами» (ими в то время, кроме шляхты и старшины, были и казаки, и города, представители которых единодушно поддерживали шляхетских депутатов даже там, где этого можно было бы и не делать), и с «правящей шляхтой» (как с формальной точки зрения, так и в реальности власть все еще принадлежала военному «сословию», и, напомню, петиция 1764 года подавалась Екатерине II от имени старшины и шляхты). Вообще, думаю, дело здесь не в «крестьянском вопросе» как таковом. Тем более если учитывать специфическое его понимание и наличие более актуальных социально-экономических проблем у малороссийского общества в целом и у его верхушки в частности, что демонстрируют и составленные Когутом, уже упомянутые таблицы.

Возможно, в отношении некоторых опасений ученый и прав, тем более что определенный опыт у малороссов уже был. Вряд ли, правда, вопрос о мужицких переходах привел к ликвидации должности гетмана и учреждению Малороссийской коллегии. Поэтому все же остается непонятным: почему еще несколько лет назад, во время Глуховского собрания, элита не боялась об этом говорить, а в Законодательной комиссии испугалась?568568
  Как иронично заметил В. О. Ключевский, оценивая атмосферу Большого собрания, депутаты, руководствуясь инструкцией Комиссии, которая требовала выражать мысли смело, «широко пользовались этим правом, не боясь не только власти, но и глупости» (см.: Ключевский В. О. Курс русской истории // Ключевский В. О. Сочинения: В 9 т. Т. 5. С. 87).


[Закрыть] Неужели депутаты четко осознавали, что участие в обсуждении в Большом собрании именно вопроса о прикреплении крестьян могло вызвать резкие реакции императрицы? Скорее, их можно было бы ожидать в ответ на коллективную петицию, обращенную к Екатерине II. Ведь «Прошение малороссийских депутатов во время составления Уложения (1768)»569569
  Прошение малороссийских депутатов во время составления Уложения (1768) // Пам’ятки суспільної думки України. С. 164–165.


[Закрыть] по своему содержанию и тональности было не менее категоричным в отстаивании традиционных прав и привилегий, чем «Прошение» 1764 года. К тому же этот своеобразный наказ Екатерине II, который, кстати, не производит впечатления страха со стороны делегации от Гетманщины, подавался с подписями большинства депутатов, независимо от сословного представительства, а не только от «украинских землевладельцев», «правящей шляхты»570570
  Попутно замечу, что данное обращение к императрице стало результатом неготовности депутатов Гетманщины, так же как и депутатов Лифляндии, Эстляндии и Смоленщины, согласиться с правительственной реакцией на стремление этих провинций к децентрализации. Это можно объяснить как устойчивыми убеждениями в самобытности и обособленности своей родины, так и пониманием того, что в Комиссию они, депутаты, «созваны не только для того, чтоб выслушивать их нужды и недостатки, но и для того, чтоб принять участие в составлении проекта нового уложения», как писал В. И. Сергеевич. Историк Комиссии также отмечал это как характерную черту именно малороссийских «наказов» и «речей» (см.: Сергеевич В. Откуда неудачи Екатерининской законодательной комиссии? // Вестник Европы. 1878. Январь. С. 192). Значительное внимание в «наказах» и со стороны депутатов с Левобережья в Большом собрании к общественным, а не узкогрупповым проблемам исследователи объясняли тем, что «культурный уровень населения <…> в малороссийских губерниях» в это время «был вообще значительно выше» (см.: Бочкарев В. Культурные запросы русского общества начала царствования Екатерины II по материалам Законодательной комиссии 1767 года // Русская старина [далее – РС]. 1915. Апрель. С. 55; Май. С. 322). Поэтому, несмотря на социальные противоречия между шляхтой, казачеством, мещанством, на некоторые различия идейных позиций, депутация от Гетманщины смогла выработать собственную «программу» – в виде «прошения малороссийских депутатов», которое по поручению двадцати «депутатов полков и городов» Екатерине II вручили Г. А. Полетика, Н. Н. Мотонис, В. А. Дунин-Борковский, В. Т. Золотницкий и П. И. Рымша (ИР НБУВ. Ф. VIII. № 1745–1746. Л. 1 – 1 об.). Как и «Прошение» 1764 года, этот документ несет на себе отпечаток сильного влияния Полетики. Сравнение «Прошения» с полетикинскими бумагами периода Законодательной комиссии, особенно с «Возражением», позволяет утверждать, что Григорий Андреевич снова был одним из авторов, а возможно, и единственным оформителем коллективного мнения. Перечисляя «общие нужды», депутаты в первую очередь просили о «сохранении и целости всех прежних прав, привилегий, преимуществ, вольностей, свобод и обыкновений всех обще и каждого особливо чина, а именно: шляхетства, духовенства, мещан, козаков и всего малороссийского народа». Таким образом, Малороссия снова проявила себя не только как совокупность отдельных состояний и групп, но и как особая, автономная часть Российской империи. Эта петиция, а также коллективная поддержка своих депутатов во время дебатов в Комиссии, думаю, опровергают утверждения некоторых историков об отсутствии в малороссийском обществе XVIII века стремления не только к «национальной», но «даже к провинциальной самобытности» (см., например: Авсеенко В. Малороссия в 1767 г. Эпизод из истории XVIII ст. По неизданным источникам. Киев, 1864. С. 55; Латкин В. Л. Законодательные комиссии в России. СПб., 1887. Т. 1. С. 266). Правда, в историографии существовали и другие оценки. В частности, Г. В. Плеханов отмечал оппозиционные настроения малороссийского дворянства в отношении центрального правительства в период Законодательной комиссии (см.: Плеханов Г. В. История русской общественной мысли. М., 1919. Т. 3. С. 192).


[Закрыть]. Думаю, вряд ли сейчас можно дать однозначное объяснение взглядам и поступкам депутации от Левобережья. И все же, чтобы попробовать хотя бы сколько-нибудь с этим разобраться, возвращусь к позициям одного из ее лидеров, вдохновителя и составителя «Прошения» 1768 года.

Как уже говорилось, Г. А. Полетика и в современной украинской историографии, несмотря на возвеличивание его автономистских устремлений, фигурирует в первую очередь как идеолог шляхетства и, соответственно, борец за его сословные интересы, среди которых социально-экономические играют не последнюю роль. Сейчас не время опровергать или ставить под сомнение устоявшиеся представления. Оставлю это на будущее. А вот на «крепостнических» позициях стоит остановиться.

Известно, что в разных записках публично-делового характера Г. А. Полетика неоднократно выступал за сохранение прав и вольностей шляхты, казачества, мещанства, духовенства571571
  Среди архивных материалов Г. А. Полетики находится немало обращений с просьбами о «юридической» и организационной помощи, а также благодарностей не только от претендентов на шляхетство, но и от руководителей городов, от запорожского казачества, духовенства, которые видели в нем неравнодушного человека, защитника их прав.


[Закрыть]. Очевидно, отсутствие в этом перечне «чинов» крестьянства (поспольства) стало одним из оснований отнести его к числу крепостников. Тем более что в текстах Григория Андреевича можно найти цитаты, которые это проиллюстрируют. Например, в речи «О поправлении состояния» Малороссии на Глуховском съезде, возмущаясь тем, что «мужики наши приобрели самоволия <…> свободно из места на место бродят <…> безвозбранно вписываются в казаки <…> бежат в Польшу, выходят на великороссийские земли, а от сего у нас умаляется земледелие, неисправно плотятся общенародные подати и прочие безчисленные происходят непорядки», он прямо предлагал «просить о запрещении им свободного перехода»572572
  Промова Г. А. Полетики на загальних зборах старшини і чинів у Глухові 1763 р. // Пам’ятки суспільної думки України. С. 100.


[Закрыть]. Подобное прозвучало и в таком документе, как «Прошение малороссийскаго шляхетства и старшины» к Екатерине II в 1764 году, в пункте под названием «О непереходе с места на место и о невписывании в казаки малороссийских мужиков»573573
  Прошение малороссийского шляхетства и старшины вместе с гетманом, о возстановлении разных старинных прав Малороссии, поданное Екатерине II в 1764 году. С. 317–345.


[Закрыть].

Несколько позже, понимая, что «как Российские, так еще больше Малороссийские, помещики бóльшую нужду имеют в мужиках и их работах, нежели [в] землях», Г. А. Полетика все же выступил против предложения Малороссийской коллегии574574
  Наставление выборному от Малороссийской Коллегии в Комиссию о сочинении Новаго Уложения, г[осподину] коллежскому советнику и члену той Коллегии, Дмитрию Наталину // ЧОИДР. 1858. Кн. 3. Смесь. С. 5–70. Г. А. Максимович, сравнивая данный документ с «Запиской о усмотренных в Малой России недостатках, о исправлении которых в Малороссийской Коллегии трактовать должно» П. А. Румянцева, пришел к выводу о непосредственном влиянии генерал-губернатора на создание «Наставления», более того – о его участии в этом (см.: Максимович Г. А. Выборы и наказы в Малороссии в Законодательную Комиссию 1767 г. С. 299). В то же время Румянцев в своей деятельности неукоснительно руководствовался «секретным наставлением» Екатерины II, составленным ее статс-секретарем А. В. Олсуфьевым, для которого одним из важных источников информации о Левобережной Украине была известная «Записка» Г. Н. Теплова, после утверждения императрицей секретно хранившаяся в Сенате. Подобные инструкции, как утверждает Т. А. Круглова, вручались в первую очередь руководителям окраинных губерний – Архангелогородской, Новгородской, Смоленской, Малороссийской, Новороссийской, Астраханской – и отражали политику централизации и унификации империи (см.: Круглова Т. А. Экономическая структура городских хозяйств Левобережной Украины в XVIII в. (По материалам Генерального описания 1765–1769 гг.). М., 1989. С. 47, 54). Целый ряд положений «секретной инструкции», и прежде всего о поступлении в государственную казну доходов из Левобережной Украины, о беспорядках в разных учреждениях, о переходах посполитых с места на место, о «ленности» населения «к земледелию и другим полезным трудам», через «Записку» П. А. Румянцева попали в «наказ» Малороссийской коллегии. Поэтому, выступая против его положений как против ненужных, лишних, не соответствующих ни традиции, ни духу народа, Г. А. Полетика, по сути, стал в оппозицию к центральному правительству.


[Закрыть] «закрепить» людей. В «Возражении» на «Наставление Малороссийской коллегии господину ж депутату Дмитрию Наталину» он писал: «Легко можно разставить нумеры, но опасно только то, чтоб одни нумеры да остались, а людей не будет. Представляемыя же от Коллегии средства, чтоб уходящих сыскивать всеми мерами, наказывать, посылать на поселение и на каторгу, сколь насильственные суть, столь и бесполезныя; ибо сие народа, близ границ живущего, не удержит. Поймают одного, а десять уйдет»575575
  Возражение депутата Григория Полетики на Наставление Малороссийской коллегии господину ж депутату Дмитрию Наталину // Пам’ятки суспільної думки України. С. 129.


[Закрыть].

Надо учесть, что это говорилось уже после принятия российским правительством той программы освоения юга империи, которая известна как «Высочайше конфирмованный план о раздаче в Новороссийской губернии казенных земель к их заселению» или так называемый «Мельгуновский штат», «План 1764 года»576576
  Конечно, широкомасштабная колонизация Южной Украины начнется с 1776–1777 годов (см.: Бойко А. В. Запровадження общинного устрою на Півдні України останньої чверті XVIII століття // Південна Україна XVIII–XIX століття: Записки науково-дослідної лабораторії Південної України ЗДУ. Запоріжжя, 1996. Вип. 1. С. 79). Но Г. А. Полетика, следивший за правительственной деятельностью, особенно если это в той или иной степени затрагивало интересы его родины (в представлениях малороссов того времени она не ограничивалась территорией Гетманщины, а включала и Запорожье), не мог не знать о «Плане 1764 года».


[Закрыть]. Этим документом как будто открывались колонизационные шлюзы, что приближало Гетманщину к региону официальной колонизации и непосредственно затрагивало интересы помещиков. И все же в такой ситуации Г. А. Полетика понимал, что «лучше <…> оградить государство благоденствием, а не стражею, то народ и без того в пределах своих останется».

Почему Полетика так резко изменил свою публичную позицию относительно мужицких переходов, сказать трудно. Из прямых высказываний по этому поводу можно вспомнить его возражения на четвертый пункт «Наставления» Малороссийской коллегии, где Григорий Андреевич указывал на негативный опыт подушной переписи 1764 года и особенно Генерального описания Малороссии, начавшегося в 1765 году. Уже вследствие первой из этих переписей – нефискальной, организованной К. Разумовским, – «невероятно в какой страх и уныние пришел… Малороссийский народ и чрезвычайно начал бежать в Польшу и в Татарскую землю и селиться на тамошних землях». Румянцевская же опись предусматривала, как считалось в народе, «…не только переписать души, дворы и хаты, но обмерять земли, лесы и всякия угодия, описать скот, в прудах рыбу и прочее», что только усилило страх и «умножило побеги»577577
  Возражение депутата Григория Полетики на Наставление Малороссийской коллегии господину ж депутату Дмитрию Наталину. С. 115.


[Закрыть].

Возможно, на взглядах Г. А. Полетики также сказалось то содержательное и идейное направление, которое получил крестьянский вопрос в начале его публичного обсуждения, что обычно связывают с первым конкурсом, объявленным ВЭО в ответ на вопросы от неизвестного автора. Хотя тот и скрылся за инициалами «ИЕ», историки единодушно признают в нем саму императрицу, которая таким образом и задала тон рассмотрению важной проблемы. Современные российские специалисты считают, что в 60‐е годы XVIII века в России даже предложения об освобождении крестьян не выглядели крамолой. Так же на этот предмет смотрела и императрица, не скрывавшая своих либеральных взглядов578578
  Худушина И. Ф. Царь. Бог. Россия. С. 49.


[Закрыть]. В 1765 году Екатерину II интересовало: «В чем состоит или состоять должно, для твердого распространения земледельства, имение и наследие хлебопашца?», а в 1766‐м – «Может ли крестьянин иметь в собственности землю или движимое имение?»579579
  Орешкин В. В. Вольное экономическое общество в России, 1765–1917: Историко-экономический очерк. М., 1963. С. 50.


[Закрыть]. Григорий Андреевич мог не знать содержания вопросов, хотя они уже стали поводом для дискуссии и вызвали довольно резкую реакцию его хорошего знакомого, поэта и драматурга А. П. Сумарокова, о чем писал еще В. И. Семевский580580
  Семевский В. И. Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой половине XIX века. Т. 1. С. 48.


[Закрыть]. Но вряд ли петербургскому малороссу была неизвестна формулировка конкурсной задачи ВЭО 1766 года: «Что полезнее для общества, чтоб крестьянин имел в собственности землю или токмо движимое имение, и сколь далеко его права на то или другое имение простираться должны?», которую взялись решать как российские, так и зарубежные интеллектуалы.

Инспектор над классами Морского кадетского шляхетского корпуса, автор его образовательно-воспитательной программы581581
  Эта программа, по требованию директора корпуса, И. Л. Голенищева-Кутузова, представленная Г. А. Полетикой при вступлении в должность инспектора, сохранилась в Российском государственном архиве Военно-морского флота (Ф. 432. Оп. 1. Д. 10. Л. 10–12). Как отмечал историк этого учебного заведения Ф. Ф. Веселаго, программа, хотя «впоследствии несколько изменялась сообразно большему или меньшему требованию офицеров для флота <…> в главных чертах оставалась та же самая» (см.: Веселаго Ф. Ф. Очерк истории Морского кадетского корпуса. СПб., 1852. С. 138, 160).


[Закрыть], руководитель типографии этого заведения, под чьим «смотрением» в ней издавалась разнообразная продукция582582
  См.: Руднев Д. В. Григорий Андреевич Полетика и книжная культура XVIII века // Литературная культура России XVIII века. СПб., 2008. Вып. 2. С. 53–64; Он же. Г. А. Полетика – редактор: к истории переиздания «Книги Марсовой» (1766) // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 9. 2013. Вып. 3. С. 73–81; Он же. Г. А. Полетика и издательская деятельность Морского кадетского корпуса в 1760–1770‐е гг. // Вторые Лупповские чтения: Доклады и сообщения. Санкт-Петербург, 12 мая 2005 г. М., 2006. С. 2–72; Он же. Переводческая и книгоиздательская деятельность Г. А. Полетики // Науковi записки: Збiрник праць молодих вчених та аспiрантiв. Київ, 2009. Кн. 1. Т. 19. С. 341–350.


[Закрыть], известный в то время знаток древней церковной и светской истории, советами которого пользовались Г. Ф. Миллер, М. М. Щербатов, А. Л. Шлёцер, собиратель рукописей, старопечатных книг583583
  См.: Литвинова Т. Ф. Малоросс в российском культурно-историографическом пространстве. С. 32.


[Закрыть] – Г. А. Полетика находился в центре интеллектуальной жизни Петербурга. И хотя он не был членом ВЭО, а все же не мог не читать его изданий, поскольку знакомился со всей печатной продукцией, появлявшейся в столице и за ее пределами, не только для пополнения собственной библиотеки, но и для отправки друзьям, приятелям – заказчикам из Малороссии. Итак, первые книги «Трудов ВЭО»584584
  «Труды Вольного Экономического Общества» – одно из периодических изданий этой организации, название которого несколько раз менялось. Так, в 1779 году издание было переименовано в «Продолжение Трудов…», каковым оставалось по 1794 год, а с 1795-го – в «Новое продолжение Трудов…». В 1810 году было восстановлено первоначальное название. (См.: Ходнев А. И. Краткий обзор столетней деятельности Императорского Вольного Экономического Общества с 1765 по 1865 год. СПб., 1865. С. 13.) Как уже отмечалось, в тексте и в библиографических ссылках я использую общепринятое в научной литературе название «Труды» и «Труды ВЭО» независимо от времени их издания.


[Закрыть] не могли пройти мимо внимания Полетики. Правда, его подход к работе в Законодательной комиссии к тому времени уже выкристаллизовался. Однако и до этого ему могли быть известны позиции как участников конкурса585585
  Хотя сам конкурсный отбор проводился в условиях секретности, но нельзя исключать утечку информации. Среди членов жюри были и знакомые Г. А. Полетики, например Г. Н. Теплов. К тому же уже в апреле 1766 года был определен победитель конкурса, француз Беарде-де-Л’Абей, и ВЭО начало обсуждать возможность публикации его произведения, за которую высказались, несмотря на смелость предложений автора, члены Общества, приближенные к императрице (см.: Мадариага И. де. Россия в эпоху Екатерины Великой. С. 227). Можно предположить также, что Полетика был знаком с идеями и переводческой деятельностью А. Я. Поленова. Хотя конкурсная работа последнего – «О крепостном состоянии крестьян в России» – стала известна исследователям только после дебютной публикации в 1865 году, в период обсуждения ВЭО первой задачи и работы Большого собрания Законодательной комиссии Поленов был штатным переводчиком Академии наук, т. е. состоял в должности, которую ранее занимал Полетика. К тому же Поленов как переводчик был непосредственно связан с «Собранием, старающимся о переводе иностранных книг» (см.: Бак И. С. А. Я. Поленов. С. 182–202; Плавинская Н. Ю. Как переводили Монтескье в России // Европейское Просвещение и цивилизация России. М., 2004. С. 281). Одним из руководителей этого Общества и своеобразным куратором поленовских переводов был В. Г. Орлов, с которым Полетика также поддерживал длительные отношения, что подтверждается их перепиской.


[Закрыть], так и неконкурсантов, высказывавшихся по крестьянскому вопросу.

Основания для такого предположения дает участие Г. Ф. Миллера (с которым Григорий Андреевич был довольно близок) в ознакомлении Екатерины II с идеями лифляндского пастора, немца Иоганна Георга Эйзена. Как утверждал английский русист Роджер Бартлетт, Эйзен, который с 1750 года и до самой смерти выступал и боролся на практике за наделение крестьян земельной собственностью и за их освобождение, благодаря официальному историографу получил на личной аудиенции в 1763 году возможность представить свои предложения императрице, а в 1764–1766 годах воплощать их в жизнь в имении графа Г. Г. Орлова в Ропше586586
  В отличие от Р. Бартлетта, некоторые историки считают, что Эйзен в 1765–1766 годах экспериментировал в имении Алексея Орлова, где занимался переводом крестьян на наследственную аренду (см.: Лооне Л. А. Крестьянский вопрос в общественной мысли Прибалтики в конце XVIII – начале XIX в. // Материалы по истории сельского хозяйства и крестьянства СССР. Сборник 5. С. 214). Исабель де Мадариага утверждает, что Ропша принадлежала Алексею и Григорию Орловым, которые и обратили впервые внимание Екатерины II на лютеранского пастора (см.: Мадариага И. де. Россия в эпоху Екатерины Великой. С. 223).


[Закрыть].

В 1764 году в петербургском немецкоязычном журнале Sammlung russischer Geschichte, издаваемом Г. Ф. Миллером, появилась – по мнению Л. А. Лооне, с ведома Екатерины II587587
  Лооне Л. А. Крестьянский вопрос в общественной мысли Прибалтики. С. 214.


[Закрыть] – анонимная статья Эйзена о крепостном праве в Лифляндии588588
  Бартлетт Р. Поселение иностранцев в России при Екатерине II и проекты освобождения крестьян // Европейское Просвещение и цивилизация России. С. 258–259; Лооне Л. А. Крестьянский вопрос в общественной мысли Прибалтики. С. 214–216.


[Закрыть], статья, которую считают первой в России открытой критикой крепостного права589589
  Бартлетт Р. Поселение иностранцев в России при Екатерине II и проекты освобождения крестьян. С. 258; Годжи Д. Колонизация и цивилизация: русская модель глазами Дидро // Европейское Просвещение и цивилизация России. С. 227.


[Закрыть]. Трудно представить, чтобы Г. А. Полетика, хорошо владевший немецким языком и плотно общавшийся с Миллером, не познакомился с проектами лютеранского пастора, а возможно, и с ним самим. Мог следить Григорий Андреевич и за «мнениями при дворе», и за крестьянскими делами в других регионах империи, например в Лифляндии590590
  В своей статье 1764 года Эйзен выдвигал требование освобождения крестьян в Лифляндии и наделения их землей. Причем пастор советовал не откладывать на будущее, а прибегнуть к этому немедленно, без предварительного просвещения народа (см.: Лооне Л. А. Крестьянский вопрос в общественной мысли Прибалтики. С. 216). Он был противником идеи «приготовления к свободе», которую исповедовали, например, Дидро и победитель первого конкурса ВЭО Беарде-де-Л’Абей, предлагавший отложить ликвидацию крепостного права, поскольку сделать это преждевременно – все равно что спустить медведя с цепи среди людей, предварительно его не приручив (см.: Годжи Д. Колонизация и цивилизация. С. 227). Эйзен же, наоборот, убеждал, что исправить крестьян, находящихся в крепостном состоянии, невозможно. Этот сюжет «про лошадь и телегу» в дальнейших дискуссиях об эмансипации будет занимать одно из важных мест.


[Закрыть]. Да и влияние «Наказа» Екатерины II Большому собранию, текста, в котором императрица коснулась «деликатной проблемы крепостного права и неволи»591591
  Мадариага И. де. Россия в эпоху Екатерины Великой. С. 258. Известная английская исследовательница называет «Наказ», эту инструкцию Екатерины II депутатскому собранию, «одним из самых выдающихся политических трактатов, составленных и обнародованных кем-либо из государей Нового времени». Разбирая не только содержание документа, но и мощную историографическую традицию вокруг него, она также отметила то влияние, которое он имел и на современников, и на их потомков, поскольку издание «Наказа» рекламировалось, продавалось в книжных лавках и широко распространялось (см. 10‐й раздел – «Большой приказ» – указанной книги Исабель де Мадариаги. С. 249–268). Историографический миф о секретности «Наказа» был развенчан О. А. Омельченко, который показал, что впервые документ увидел свет в день открытия Законодательной комиссии – 30 июля 1767 года. До 1796 года он издавался семь раз общим тиражом 5 тысяч экземпляров и приобрел широкую популярность не только в России, поскольку был переведен на основные европейские языки (см.: Омельченко О. А. «Законная монархия» Екатерины II. М., 1993. С. 82, 83).


[Закрыть], также нельзя исключать, хотя, по мнению Н. И. Павленко, в этом документе позиция императрицы по крепостному праву озвучена довольно глухо и невыразительно и именно крестьянский вопрос разработан намного слабее других592592
  Павленко Н. И. Екатерина Великая. М., 1999. С. 117.


[Закрыть].

Следует также отметить, что «Возражение» Полетики, скорее всего, было написано в 1768 году, когда широкая образованная публика уже могла читать произведения победителей конкурса ВЭО, в частности Беарде-де-Л’Абея, Вельнера, Мека, Граслена. По мнению Исабель де Мадариаги, сам факт издания на русском языке работы Беарде-де-Л’Абея в период заседаний Уложенной комиссии позволяет увидеть в этом очерке санкционированное верховной властью обвинение против антигуманной системы крепостного права как таковой593593
  Мадариага И. де. Россия в эпоху Екатерины Великой. С. 227.


[Закрыть]. И проницательный депутат лубенского шляхетства мог это учесть, возражая Малороссийской коллегии.

И все же, какие именно из соображений конкурсантов были Полетике этически, эстетически и идейно близки, достоверно не известно. Возможно, что под влиянием новых столичных веяний у него возник интерес к крестьянской проблеме в ракурсе, обозначенном деятельностью ВЭО594594
  В историографии крестьянского вопроса довольно подробно разбиралась ситуация вокруг первой задачи ВЭО 1766 года. Исследователи анализировали как опубликованные, так и неопубликованные тексты российских и зарубежных победителей конкурса, объясняя, почему одни тексты были обнародованы, а другие нет; разбирались в позициях конкурсантов; представляли круг поднятых проблем и предлагаемые способы их решения (см., например: Семевский В. И. Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой половине XIX века. Т. 1. Гл. V, VI; Бак И. С. А. Я. Поленов. С. 182–202; Болебрух А. Г. Крестьянский вопрос в передовой общественной мысли России; Белявский М. Т. Крестьянский вопрос в России накануне восстания Е. И. Пугачева; Бердышев А. П. Сто пятьдесят лет служения отечеству (из истории Вольного экономического общества). М., 1992. Ч. 1; Орешкин В. В. Вольное экономическое общество в России). Современные русисты также не обходят вниманием эти сюжеты и, основываясь на источниках, введенных в оборот ранее, вносят серьезные уточнения в существующую картину (см., например: Сомов В. А. Два ответа Вольтера на петербургский конкурс о крестьянской собственности // Европейское Просвещение и цивилизация России. С. 150–165, а также другие работы этого автора, тексты Роджера Бартлетта, французского историка Жоржа Дюлака).


[Закрыть], и более рельефно проявились противоречия между идеалами и социально-экономической практикой, что и подтолкнуло его занять в Законодательной комиссии именно такую позицию595595
  Противоречивость подходов к крестьянскому вопросу в Большом собрании Законодательной комиссии, по моему мнению, довольно тонко описал А. В. Флоровский, который считал, что «созыв представителей от населения дал случай высказать, с одной стороны, страшно печальное требование: „рабов!“ (курсив автора цитаты. – Т. Л.), с другой – гуманное признание в крепостных человека; с одной стороны, намечалась возможность из крепостного человека сделать раба, с другой – из раба, лишенного обычных человеческих прав, – человека. Ни то ни другое положение не было, впрочем, проведено до конца» (см.: Флоровский А. В. Из истории Екатерининской Законодательной комиссии 1767 г. Вопрос о крепостном праве. Одесса, 1910. С. 225).


[Закрыть]. И все же это только предположения.

Однако тексты свидетельствуют, что Григорий Андреевич не рассматривал крестьян как товар. Он был противником крепостного рабства и свое отрицательное отношение к продаже людей неоднократно высказывал в письмах к жене. Но, осознавая себя малороссийским помещиком, ответственным за землю, которой владеет и которая в то же время является одним из богатств общества, он считал необходимым найти формы, способы законодательного урегулирования отношений между землевладельцами и земледельцами. Работа крестьянская – это труд осевшего человека, поэтому в данном вопросе интерес культурного помещика вступал в противоречие с духом, ментальностью казацкой вольницы тех социальных групп, которые имели свою правду и не мыслили в масштабах общей пользы.

Г. А. Полетика чувствовал себя ответственным и за людей, мужиков, сидевших на его земле, которые доверились ему и были вверены его попечению. В полетикинских бумагах нередко встречаются документы, демонстрирующие попытки помочь подданным, отстоять их интересы, особенно в экстремальных ситуациях. Например, после пожара, от которого пострадало его село, Григорий Андреевич в письме к жене от 25 июня 1784 года писал: «Весьма мне печально было уведомление ваше в сгорении Чеховки <…> Вы весьма хорошо сделали, что дали им леса на избы из повалы и уволили от пригонки. Человеколюбие требует в таких случаях с потерею своего людям помогать». И далее хозяин давал помещичье-родительские распоряжения жене и управляющему, дабы уладить дело и предотвратить в дальнейшем подобные несчастья:

1) Чтобы наставить всех, и сгоревших, и несгоревших, мужиков вывозить для сгоревших изб толокою, но без потчивания горелки, а так, как бы за пригон596596
  В данном случае Г. А. Полетика предлагал толоку (некие добровольные общественные работы по призыву) не вознаграждать традиционным угощением водкой, а зачесть как выполнение барщины.


[Закрыть]; 2) велеть им дворы непременно строить не по-прежнему, но отступая друг от друга гораздо далее и не менее как 15, а по крайней мере 30 сажен. Избы чтобы были все на улицу выстроены, другое строение внутри, а овины позади огородов, в самом конце. Наилучший по таковому строению образец и чертеж есть в указной Петра Великого книге, который может сыскать Ситников, и потому велите им строиться, и отнюдь, пожалуйте, не дайте им своей (т. е. их собственной. – Примеч. ред.) воли, чтоб по своему обычаю и тесноте строились597597
  Частная переписка Григория Андреевича Полетики // КС. 1893. Октябрь. С. 115. Хотя Полетика и советовал обратиться к «указной Петра Великого книге», его рекомендации по новой застройке Чеховки очень напоминают соответствующие места инструкции П. А. Румянцева 1751 года управляющему, где с целью усиления противопожарной безопасности также запрещалось плотное расположение домов, предписывалось предоставлять лес погорельцам, которые на полгода освобождались от повинностей (см.: Учреждение П. А. Румянцова. С. 12). Очевидно, что Полетика мог руководствоваться здравым смыслом, тогдашней местной традицией и практикой. Но нельзя сбрасывать со счетов и возможность его знакомства с «Учреждением» генерал-губернатора.


[Закрыть].

Во время Русско-турецкой войны Полетика, пользуясь хорошим знакомством с П. А. Румянцевым, обратился к нему за помощью в защите своих мужиков от произвола военных. Согласно ордеру фельдмаршала в имения Григория Андреевича в 1771 году была отправлена специальная команда, и он из Глухова письмом благодарил за «милостиво пожалованную в деревню мою залогу»598598
  ЧИМ. Ал. 501/2/46. Л. 107.


[Закрыть]. В то же время Полетика считал необходимым преподать «Наставление Ряжского пехотного полку подпрапорщику Огроновичу», руководителю этой команды599599
  Там же. Ал. 502/49/15. Л. 36.


[Закрыть]. В соответствии с «Наставлением» предполагалось защищать крестьян600600
  Интересно, что в данном случае, т. е. давая наставление человеку, не знакомому с особенностями социальных отношений в Гетманщине, Полетика употреблял и понятие «крестьяне».


[Закрыть] от подразделений, проходивших или проезжавших в места боевых действий, от незаконного отъема фуража, провианта и следить, чтобы брали только определенное указами, «без излишества, за наличные деньги по торговой цене». Огронович также должен был следить, чтобы у полетикинских крестьян не забирали больше, чем у крестьян других помещиков, доносить обо всех фактах вымогательства или «обид» его людям и т. п.

Пока что трудно сказать, свидетельствуют ли эти примеры о формировании «антагонистически-патрональной системы» (Л. В. Милов) в Гетманщине или являются результатом «человеколюбия» отдельно взятой особы. Но нет сомнений, что землевладельцы Левобережья, озабоченные проблемой рабочих рук, уже во второй половине XVIII века, наряду со стремлением получить ренту в любой форме, должны были поддерживать каждое крестьянское хозяйство, прибегать к различным мерам по борьбе с бедностью, к которым Милов относил, например, «прогрессивный» принцип определения повинностей, помещичьи займы крестьянам натурой (зерном, скотом, птицей), организацию хлебных магазинов, помощь погорельцам, запрет разделения крестьянских семей, дворов, контроль за крестьянскими хозяйствами, регулирование брачных отношений и т. п. Конечно, историк соглашался с предшественниками, оценивая эти приемы как «режим грубой и суровой эксплуатации крестьянина» в эпоху крепостничества, но одновременно призывал избегать упрощенного восприятия их как произвола, не допускать односторонности в понимании особенностей социального взаимодействия, которые были одним из компенсаторных механизмов выживания всего общества в целом в условиях традиционного хозяйствования в зоне рискованного земледелия Восточной Европы601601
  Милов Л. В. Великорусский пахарь. С. 421–434.


[Закрыть].

И. Я. Каганов на основе анализа полетикинской переписки сделал вывод о «поразительных контрастах» во взглядах этого «просвещенного крепостника». Исследователя удивляло, что «депутат Комиссии, обещавший стремиться к тому, чтобы не было „воздыхающего во отечестве“, считал возможным оторвать детей своих крепостных от родителей и называл „отговорками“ протесты разлучаемых!»602602
  Каганов И. Я. Г. А. Полетика и его книжные интересы // Роль и значение литературы XVIII века в истории русской культуры. М.; Л., 1966. С. 143.


[Закрыть]

В качестве примера историк приводил ставшую довольно расхожей цитату из письма Г. А. Полетики жене, где звучала просьба отобрать способных мальчиков для обучения различным специальностям в Петербурге603603
  Частная переписка Григория Андреевича Полетики // КС. 1893. Март. С. 504–505.


[Закрыть]. Кстати, здесь можно было бы привести и другую цитату: посоветовавшись с управляющим, Григорий Андреевич просит «из Николаевских и из Коровинских мужичьих детей, сирот и великосемейных, набрать и отдать в учение нашим мастеровым, ибо мне хочется, чтоб в каждом селе были тоже мастеровые, что и в Юдинове, почему и следует из каждого села взять столько хлопцев, сколько мастеровых»604604
  Частная переписка Григория Андреевича Полетики. Июнь. С. 506.


[Закрыть].

Отношение Полетики к своим подданным можно определить как патернализм. И с этой точки зрения «контрасты» представляются не такими уж впечатляющими, поскольку батюшка-помещик только тогда хорош, когда заботится о благе всего хозяйства в целом, благо подданных рассматривается сквозь призму «что такое хорошо, что такое плохо». «Хорошо» – это типичное поверхностно-просветительское. Логика его такова: образование, обучение несет свет, дать образование меньшему ближнему своему – это благо для него и моральный поступок для того, кто дает. Это в конечном счете обоюдовыгодно605605
  Еще во время продолжения образования в гимназии при Академии наук в Петербурге Г. А. Полетика за свой счет учил в этом же заведении немецкому языку и арифметике своего «служителя, малороссиянина Ивана Нагнибеду». Тот был устроен согласно решению академической Канцелярии в нижний немецкий и русско-арифметический классы «для обучения читать и писать по-немецки и по-латински, да началом немецкого языка, также и арифметики», а по окончании этих классов и «в прочие классы переведен будет» (см.: Материалы для истории императорской Академии Наук. СПб., 1895. Т. 8. С. 444, 451). Впоследствии и своему старшему сыну, Василию, Григорий Андреевич ставил в обязанность обучать письму и арифметике слугу, мальчика Гавриила Богатыря (см.: Частная переписка Григория Андреевича Полетики // КС. 1893. Июнь. С. 491).


[Закрыть]. Однако, кажется, дело здесь не только в образовании, но и в произволе по отношению к родителям этих детей. Между тем специфика патрональных отношений, связанная в значительной степени с традицией «осаждения слобод», предусматривала и право помещика на поселенцев, которое определялось фактом заботы о них, а не юридическими актами. Поскольку помещик вкладывал средства в хозяйство своих людей, он, таким образом, получал право вмешиваться не только в его организацию, но и в их личную жизнь.

При этом просветители а-ля Полетика могли не учитывать того факта, что образование для людей, стоящих на нижних ступеньках социальной лестницы, в условиях структурированности общества, является путем не только к свету, но и к осознанию своего «рабства», путем к напряжению и конфликтам. Правда, у Григория Андреевича были все основания в какой-то степени надеяться на благотворность такого пути для мужиков и казаков, поскольку в Гетманщине в то время формально не было крепостного права. Дилемма, которая возникла и формировалась в XVIII веке, – путь к прогрессу лежит через совершенствование человека или через совершенствование макроструктур – остается открытой и по сей день. История России конца XVIII – первой половины XIX века, до ликвидации крепостного права включительно, знает много примеров трагической судьбы людей – выходцев из крепостных, которые из‐за капризов фортуны получали образование, учились с помощью помещиков или отдельных меценатов искусствам, наукам, что в конечном счете становилось основой для глубокого внутреннего психологического или социального конфликта. Такая судьба постигла и многих выдающихся деятелей культуры и науки.

В то же время, как законник, Г. А. Полетика стремился соблюдать и новые предписания, которые, согласно ревизии 1764 года и введенному «рублевому окладу», должны были осваиваться населением Гетманщины. В частности, с этого времени к традиционным формам ответственности дворянина за своих людей прилагалась и ответственность за уплату государственных налогов приписанными в его селах мужиками, хотя запись в ревизию за помещиком не имела той же юридической силы, что и «крепость». Конечно, это не могло быть усвоено мгновенно. К тому же всегда находились помещики, которые с удовольствием принимали беглых. Вот и начинались судебные разбирательства, длительная переписка, споры. В 1782 году Григорий Андреевич подал в нижний земский суд Погарского уезда очередное «доношение», которое в подробностях раскрывает суть проблемы. Оказывается, не всегда выполнялись судебные предписания, бесполезными были уговоры заседателей суда, лица, принимавшие людей без внимания к «месту прописки», не спешили или вовсе отказывались их возвращать606606
  ЧИМ. Ал. 502/95/8. Л. 1 – 1 об.


[Закрыть]. Кстати, А. М. Лазаревский на многих примерах показал, что в Малороссии порядка с крестьянскими переходами не было607607
  Лазаревский А. М. Малороссийские посполитые крестьяне (1648–1783 гг.): Историко-юридический очерк по археографическим источникам. К., 1908. С. 83–85.


[Закрыть]. Вот и возникает вопрос: разве панам удалось бы самостоятельно, без указа 1783 года справиться с проблемой? Да и так ли уж неправ в этом случае был А. П. Шликевич?

В определенной степени характер отношений Полетики с подданными, мужиками, раскрывается на основании текста его завещания (от 20 ноября 1784 года), в десятом пункте которого он писал: «Что ж касается до людей наших, бывших вольных, а ныне к нам в ревизию добровольно записавшихся, то об оных прошу и советую жене моей, чтоб она, кто из них пожелает отойти, дала им отпускныя с тем, чтоб они записывались в ревизию, где пожелают, а из нашей выключены были, ибо таковое им от меня обещание дано и грешно будет не додержать им слова»608608
  «Завещание Григория Андреевича Полетики, 1784 г., 20 ноября» (см. в публикации: Частная переписка Григория Андреевича Полетики // КС. 1895. Июль – август. С. 91).


[Закрыть].

Законник, юрист в обществе, которому пока были нужны не столько юристы, сколько «стряпчие»609609
  А. С. Лаппо-Данилевский, исследуя ход создания во второй половине XVIII века «Описания внутреннего правления Российской империи» (прототип «Полного собрания законов») и касаясь проблемы правосознания российского общества, показал, насколько малоуспешными к середине 1770‐х годов были меры правительства по организации юридического образования при неимении необходимости его получать (в 1765 году на юридическом факультете Московского университета учился только один студент). Поэтому и в Законодательной комиссии 1767–1774 годов «многие еще обнаруживали отсутствие самых элементарных знаний по части русского законодательства и очень мало были знакомы с общими началами права» (Лаппо-Данилевский А. С. Собрание и свод законов Российской империи, составленные в царствование императрицы Екатерины II. СПб., 1897. С. 4–17).


[Закрыть], Г. А. Полетика не мог не соблюдать в точности не только новые предписания верховной власти, изменившие характер социальных отношений на Левобережье, но и свои договоренности с крестьянами, базировавшиеся на традиции. И все же, думаю, подход этого неординарного человека к новым общественным реалиям, постепенно оформлявшимся в крае под влиянием ревизии 1782 года и царского указа 3 мая 1783 года, не был исключительным. Подобные «договорные» отношения, вероятно, возникали и между другими помещиками и их мужиками.

Указ 3 мая 1783 года, несмотря на то что в нем о крепостном праве прямо не говорилось, в отечественной исторической науке по вполне понятным причинам оценивался резко отрицательно. Не вдаваясь в историографические подробности, отмечу лишь, что в современной русистике существуют различные, в том числе и более сдержанные, оценки как данного документа, так и социальной политики Екатерины II вообще, довольно подробно, о чем уже говорилось, обобщенные А. Б. Каменским. К тому же в недавних исследованиях ставится под сомнение целый ряд стереотипов, в частности об «узаконенном произволе помещика»610610
  Виленская Э. Г. П. Данилевский и его романы из жизни беглых // Данилевский Г. П. Беглые в Новороссии. Воля (беглые воротились). М., 1956. С. 12.


[Закрыть]