Текст книги "Проклята луной (СИ)"

Автор книги: Татьяна Зингер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Часть 1. Телешоу.

1.

Сегодня у Машки сбылась мечта всей жизни. Она выходила замуж за принца! Конечно, никакой он не принц, а сынок богатых родителей, но свадьбу отгрохал знатную. В коттедже, на сто гостей, с заказными музыкантами и выездной регистрацией. Машка пищала от восторга. Столы ломились от блюд, запеченный молочный поросенок созерцал гульбище жалобным взором. Пухленькая Машка в белоснежном платье кружилась в объятиях новоиспеченного мужа, высоченного и тощего c болезненно белым лицом. Что она нашла в этом Егоре?

Ева приютилась в уголке и, попивая шампанское, наблюдала за окружающими. В левой половине зала гости жениха: расфуфыренные, обвешанные драгоценностями. Все они приехали на дорогих автомобилях и подарили крупные суммы денег. Мамаша жениха, сушеная дамочка лет пятидесяти, хмуро разглядывает тарелку с салатом. Видать, простушка-Машка ей по духу не пришлась. Отец в серебристом пиджаке посматривает на наручные часы – он явно куда-то спешит. На свадьбу пришел так, для галочки, оценить, куда вложил бешеные деньги. А справа сторона невесты. Гостей мало. Институтские друзья, девчонки в платьях с распродаж и мальчишки в плохо сидящих костюмах. Налегающие на закуску и алкоголь троюродные тетки с дядьями. Дальние родственники подарили сервиз с комплектом постельного белья и теперь окупали дары, сметая со столов всю еду. Ева тоже была со стороны невесты, как-никак родная сестра, но ощутимо выделялась из общей массы. Она могла себе позволить и расшитое бисером платье в пол, и профессиональный макияж, и красивый букет цветов, и подарок молодоженам. Передала конверт втихаря, чтобы не толкать длинную речь перед гостями.

– От меня и мамы с папой, – шепнула на ушко, и Машка грустно улыбнулась. – Потрать на себя, договорились?

Ох, не нравилась Еве эта затея с женитьбой. А жених – особенно. Глаза у него дурные, черно-черные. Сдался он Машке! Отличница, красавица, медалистка, а влюбилась в очевидного негодяя. Хотя, наверное, для Евы он «очевидный», а для сестры – вполне обычный парень. Ева вообще не от мира сего, ей позволительно.

Когда развлекательная программа кончилась, Ева улизнула, пожелав напоследок вечной любви и кучу детишек.

«Наплачешься ты, Машка», – подумала Ева, но смолчала. Незачем рушить счастье сестры в первый же день семейный жизни. Но она нутром чуяла, что добром этот брак не кончится. А поганое чутье никогда не подводило.

Такси ожидало на выезде из коттеджного поселка. Полная луна налитым боком освещала вычищенные дорожки. Россыпь звезд лукаво подмигивала. Ева дошла до ворот, и сторожевая собака залаяла на неё из будки. А затем заскулила жалобно и боязливо. Странно, животные её обожали. Кошки ластились к ногам, псы преданно заглядывали в глаза. То ли сильная энергетика, то ли природный дар, но на неё никто никогда не лаял.

В сердце почему-то кольнуло. Что-то изменилось. И Ева это почувствовала.

2.

Сброшенное платье змеиной кожей струилось по полу. Ева сидела на кухне, закинув ногу на ногу, и тупо пялилась в окно. На душе было неспокойно. Не помогла ни рюмка коньяка, ни выкуренная сигарета. Курила Ева редко, всё пыталась от дурной привычки избавиться. Да и Олег запрещал.

– Курящая женщина что пепельница, – упрекал он.

Олег был жутко занятым бизнесменом тридцати девяти лет. В масштабах их городка – царь и бог. Он держал семь супермаркетов и построил бы ещё несколько, да уже строить негде. Иногда Ева наивно спрашивала, почему он не переедет в город побольше, а Олег усмехался:

– Лучше быть большой птицей в болоте, чем никем, но в озере.

Познакомились они в салоне, где Ева работала массажистом. Говорят, неплохим: выжимала людей без остатка, излечивала застаревшие болячки. Клиенты рыдали навзрыд на сеансах, а после уходили, повторяя:

– Это чудо. Вы небось колдунья.

К Еве на массаж захаживала супруга Олега, потянувшая спину, а тот изредка забирал её. Там и пересеклись взглядами. В итоге с супругой Олег благополучно развелся и перевез молоденькую массажистку к себе. У них завязались крепкие семейно-партнерские отношения. Это такие, где вроде живут и спят вместе, но никто никому ничегошеньки не должен.

Олег изменял ей со всем, что двигается, но не отпускал. А Еву союз устраивал. С Олегом у нее появились дорогие игрушки, косметика от ведущих брендов, возможность посещать рестораны и светские вечера. Они даже в отпуск скатались, да ни куда-нибудь в затрапезный Египет, а на Кипр, в пятизвездочный отель. После четырех лет впроголодь новая жизнь показалась сказкой. Первым делом Ева приодела даже не себя, а младшую сестренку. Все-таки она Машке заменяет родителей, а значит, должна обеспечить. Ну а потом уже и сама оторвалась: бутики, суши-бары, клубы.

Виделись они с Олегом нечасто. Он то в офисе, то в командировках. Олега Ева не любила и иллюзий не питала. Старость они вместе не встретят, детей не нарожают. Появится девчонка поинтереснее – он убежит. Ну и ладно. Из салона она не увольнялась, деньги откладывала на карту. Когда сказка кончится – будет не так обидно.

Загремели ключи. В коридоре началась возня. Олега всегда было много: куда ни зашел – так всё пространство занял. Неудивительно, в нем сто килограмм веса, и энергия бьет через край. Ева спешно затушила сигарету, замахала рукой, разгоняя вонючий дым.

– Куришь? – сурово спросил Олег, появляясь на пороге кухни.

– Чуточку. Как-то тревожно.

Слабая попытка оправдаться, но Олега она устроила.

– За сестру? – вздохнул он.

– Не только. Луна сегодня какая-то странная, не находишь?

Олег окинул строгим взглядом окно. Так начальник смотрит на провинившегося подчиненного. Затем расслабил туго затянутый галстук и расстегнул пуговицы на рубашке.

– Луна как луна, – засомневался он.

– Наверное.

Ева повела плечами, смахивая наваждение. Не нравилась ей эта луна. Яркая, рыжая, наливающаяся кровавой дымкой. В такие луны хочется убежать, запереться в комнате и спрятаться под одеяло. Взвыть волчицей. Такие луны не сулят покоя.

– Ложись в кровать, Евангелина, – отцовским тоном приказал Олег. – Я помоюсь и приду к тебе.

Ева отрешенно кивнула. Интересно, как там Машка? Счастлива ли она?

3.

Юле двадцать два года , и она хороша собой . Мама платье сшила из шерсти , ни у кого такого нет . В косе заплетена лента . И работа у неё интересная : как - никак инженер , да не абы какой , а конструктор . На ней лежит ответственность за весь завод , потому что если она неправильно начертит деталь – неправильно и выпустят . Конечно , её чертеж сначала нормоконтролер проверит на ошибки , суровая Вера Павловна . От взора той не укроется ни одна мелочь ! Но всё равно – оплошать нельзя . А то Вера Павловна журить начнет , охать и ахать . Стыдно - то как , когда она кого - то правит !

А на улице апрель , значит , скоро можно переобуться в туфельки , из - за которых мама сначала отстояла в шестичасовой очереди на запись , а после и в живой потопталась . Последнюю пару отхватила . Красивые , слов нет !

Юля с улыбкой смотрит в потолок . Всё у неё ладится , всё спорится . И Ваня за ней ухаживает , а Ваня мало того , что красивый , так ещё и мастер участка . Его в начальство пророчат , вот такой он молодец в свои двадцать пять лет . А знаки внимания оказывает ни кому - нибудь , а ей , Юле . Она вся краснеет , когда он её под ручку берет на свиданиях .

Она задерживается на работе допоздна . Надо чертеж закончить к пятнице кровь из носу , поэтому приходится засиживаться за столом . Зато не одна , а с другими девчонками . Те щебечут , болтают о чем - то , и Юля с ними болтает , и платьем хвастается , и новенькими туфлями . И мечтает о субботнем свидании с Ваней . К фонтанам , наверное , сходят или в парк . Как же всё замечательно !

Разбредаются ближе к девяти . На развилке девчонки расходятся . Лена с Ирой идут к автобусной остановке , а Юле чуть - чуть пробежать – и дома . Через парк , правда , идти приходится , но она привыкшая . Силуэты деревьев причудливые , изгибаются по - всякому . Она идет и насвистывает под нос песенку .

А на небе – луна . Как масляный блин , налитая жаром . Освещает дорожку точно фонарь , отчего совсем даже не темно . Юля глядит на луну и вдруг тревожится без причины . Ежится , по спине пробегают мурашки . Она предчувствует беду , а чутье её не врет . Ускоряет шаг и слышит за спиной отчетливые шаги . Дыхание сбивается . И ноги начинают путаться в колючей юбке . Юля спешит , а шаги всё ближе . Она ощущает чье - то дыхание за спиной . Оборачивается . Лицо знакомое – не о чем беспокоиться .

Сильные руки стискивают горло , и разум затуманивается .

4.

Ева стерла со лба пот. Отдышалась. И, стараясь не разбудить сопящего Олега, отправилась попить. Она пила так жадно, что по губам потекло. Стерла капли рукой. Луна таращилась прямо на неё, будто изучала.

Эти сны случались частенько. Реалистичные, продуманные, полные деталей и мелочей. Всегда о разных временах и женщинах, о непохожих судьбах, о старухах и молоденьких, но суть одна – в конце ту, чьими глазами смотрела Ева, настигало нечто. То ли человек, то ли зверь, но от него исходила невероятная опасность.

Она перечитала тонну научных трактатов и интернет-источников, но так и не нашла объяснения своим кошмарам. Кто-то писал, что это нервное, другие – бурная фантазия, третьи – скрытые желания. Машка же была уверена:

– Это тебе чьи-то жизни снятся. Ты же ведьма!

Сестренка давно считала её особенной. Да какая она ведьма, честное слово? Ну, животные её любят, ну, беду иногда заранее предчувствует. Ладно, ещё малость удачливая, но в гранях разумного. Миллионов в лотереях не выигрывала. Ну и всё, сквозь стены она не видит, взмахом руки не врачует, будущее не предвидит. Просто Машка мечтательница, и точка. Хотя после подобных ночей Ева начинала сомневаться. Появлялся неприятный червячок в голове.

«Как там Машка?» – в сотый раз подумала Ева. Что ж так дурно-то на сердце!

– Спать иди! – гаркнул из спальни Олег.

Ева, вздохнув, пошлепала босыми пятками к нему. Греться. Он прав. Что теперь, до скончания веков опекать сестру? Та давно выросла; пора устраивать собственную жизнь.

5.

– Евонька! Евочка! – вопила в трубку Машка. – Ты послушай меня! Нет, только представь! Это невероятно!

– Что случилось? – Ева только-только проснулась и плохо соображала, кто она и где находится. На настенных часах обе стрелки уткнулись в цифру десять. Дикая рань, раньше двенадцати Ева не вставала. Клиентов специально записывала после полудня, чтобы успеть мозг проветрить. Хозяйка салона, Вероника, давала своему лучшему специалисту эту маленькую поблажку.

– Тебя взяли, прикинь! – Машка глотала буквы от восторга.

– Куда? – терпеливо переспросила Ева.

– В телевизор!

– В какой?

– В самый настоящий!

– И как я туда попаду? – спросила Ева с ехидцей. – Залезу?

– Ну ты что, совсем, что ли?! Я отправила заявку от твоего лица и статью о тебе приложила, которую в нашем Вестнике печатали. Ну и рассказала, что ты сны всякие видишь, ну и про другое всякое. – Запыхавшаяся Машка отдышалась. – А они звонят мне сегодня и говорят: «Ева Александровна, ожидаем вас в Москве такого-то июля». Там и гостиница оплачивается, и переезд. Всё за их счет!

– Где?

Ева окончательно запуталась. Голова заболела от потока информации. Она поднялась, потянулась и двинула в ванную – приходить в себя.

– В Москве! – рявкнула сестрица и наконец-то додумалась объясниться: – В общем, на телеканале моем любимом висело объявление. Они магов разыскивают всяких, ну и прочих волшебников. Кастинг какой-то у них на отбор в реалити-шоу. Пишут: если вы обладает сверхъестественными способностями, то идите к нам. Я и написала от твоего лица, но контакты мои дала. Ну, не подумала как-то. А они мне сейчас как позвонят, как скажут!

Машку переполняли эмоции. А Ева глупо моргала. Только участия в конкурсе магов ей не хватало для полного счастья. Вот сестренка учудила! Ещё и статью приплела, опубликованную полгода назад. В местной газетенке писали о новой звезде на небосклоне, небывалом массажисте, гении своего дела, целителе и прочую слащавую несуразицу. И уверяли, будто силы Еве даны свыше. Статейку наверняка заказал Олег, пусть и не признался в этом. Клиентов, конечно, прибавилось, Вероника расщедрилась на удвоенный процент.

Ева попыталась убедить сестричку, что никакой кастинг ей даром не сдался. Что там одни шарлатаны и актеры, а естественностью в подобных передачах даже не пахнет. Но Машка набычилась. Она, видите ли, старалась, письмо выдумывала, а ей – «нет, спасибо».

– Ты попробуй, а не понравится – уйдешь. Зато какая слава, а? – жалостливым голосочком уверяла она.

– Мне и без славы хорошо, – спорила Ева, чистя зубы.

– Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Ради меня! Ну что тебе стоит?!

– Времени, – пробубнила Ева с щеткой во рту. – И вообще это идиотская затея.

– Евочка!

Машка чуть не плакала. И внезапно Ева решила: почему бы и нет? Развеется, на Москву посмотрит, мордаху свою в телевизоре засветит. Что она как старуха последняя? Только сидит и переживает обо всём вокруг. Сны дурные, луна полная – ерунда это всё.

– Ладно уж, согласна, – простонала Ева излишне трагично, а Машка взвизгнула от восторга.

Олегу идея не понравилась. Он долго молчал, выслушав по телефону рассказ Евы, и никак не реагировал. Ей оставалось только догадываться, о чем он думает, сидя в своем кабинете. Наверняка качается на стуле; всегда так поступает, когда волнуется.

– Бред какой-то, – отрезал Олег. – Что за детская прихоть? Всё там куплено, все съемки по сценарию. Оно тебе надо, позориться перед всей страной? – и продолжил со вздохом: – Впрочем, я тебе не батька, откажу или нет – ты разве послушаешься?

– Не-а.

– Тогда езжай. Чем бы дитя ни тешилось…

На том и сговорились. Через день на электронную почту Машки пришло письмо от организаторов с правилами проведения кастинга и бумажками, которые необходимо заполнить для поездки и проживания. Ева ознакомилась, заполнила, отправила обратно. Она погрузилась в атмосферу серьезных переговоров, требований и условий. Вроде всего-то отборочный этап, а сколько «нельзя». Не разглашать подробностей, не называть адресов, не отписываться о ходе и результатах отбора в социальных сетях, не фотографировать, не снимать видео. Гонорара или других бонусов не обещали. Только приказывали.

И все-таки Ева настроилась на позитивный лад. Ещё и Машка звонила ежедневно, щебеча, что всегда мечтала о знаменитой сестре. Олег, напротив, ходил мрачный, но не спорил и тему отъезда не развивал. Умел он держать язык за зубами, за что Ева его и ценила.

«А может, он по-настоящему огорчен?» – пришла в голову неожиданная мысль. Ревнует или не хочет расставаться? Да ну! Это же Олег, и отношения у них легкие, свободные, не обремененные особыми чувствами. Удобно – тем и живут.

В понедельник Машка укатила с мужем на Кубу, и Ева осталась совсем одна. За оставшиеся дни она отпросилась у Вероники, собрала сумку, наказала Олегу поливать фиалку (он, разумеется, забудет, ну да ладно). В общем, уезжала с чистой совестью.

Место была плацкартным, зато в новеньком поезде. Тут и розетки, и отглаженное постельное белье, и одеяло пахнет чистотой, а не лежалостью. Ехать ночь, а затем добираться своим ходом до гостиницы, приводить себя в порядок и идти на отборочный этап.

Луна билась в окна, освещала узенький проход меж полками. Слева плутоватого вида мужички резались в карты, справа хныкал ребенок. Соседка сверху храпела так, что у Евы закладывало в ушах. Она откинулась на подушку, прикрылась простыней и задремала чутким, болезненным сном.

6.

В их деревеньке относительно спокойно . Немцы тут уж две недели как отираются , но не буйствуют , баб и детей не трогают . Требовали мужиков выдать , да мужиков и так нет : или на фронт уехали , или в партизаны подались . Один староста , сухой и старый , и остался на всю деревеньку . А уж он с немцами лебезит , с главным их носится как верная собачонка . Его ни за что не расстреляют .

Глаше мать строго - настрого наказала : в общение с нелюдями не вступать , ходить осторожно да глаз не поднимать . Будут просить о чем – выполняй . Но молча . А Глаша и так заговорить не сумеет , языка - то их грубого , лающего не понимает . Они иногда обходят дома , переговариваются о чем - то и смеются . И страшно так становится , будто и не смех это вовсе , а выстрелы .

– Веди себя правильно . Иначе как брат сгинешь … – добавляла мать с горечью .

Брата забрали в первый год войны . С тех пор – ни весточки . Жив он или мертв , здоров или ранен – неизвестно . Но матушка не сомневается : пропал навечно . Глаше иногда кошмары снятся жуткие , как братишка её в окровавленных лохмотьях по полю ползет и пощады просит , а поле то засыпано телами . И мухи кружат громадные , с каштан размером . Пахнет гнилью и сладостью . Дурной , тяжелый запах . А брат всё ползет , стонет , да не слышит его никто . Встает по утрам Глаша и молится иконке , припрятанной за печью . Давно её туда убрали . Раньше чтоб свои не отобрали , теперь – немцы .

А мучители эти красивые , вот аж обидно . Как люди эти , белобрысенькие , голубоглазые , могут кого - то истреблять ? Как с рисунков писаные . Особо один хорош , Йенс его зовут . У Глаши сердце чаще биться начинает , когда она его видит . А ведь мучитель , ведь злодей . Но сердцу - то не прикажешь …

Их , деревенские , немцы ведут себя тихо , даже прилично . Не измываются и не стреляют почем зря . Староста , что ль , попросил селян не трогать ? Хоть за это низкий поклон ему .

Тем вечером на душе тревожно . Мать квохчет о чем - то своем , а Глаша от любого шороха дрожит . Ей так охота сбежать , затеряться в лесах с партизанами . Но она мать не бросит , поэтому терпит .

В дверь стучатся . Громогласно так , небось сапогами . Глаша спохватывается , роняет железную миску , которую полотенцем вытирала , на пол . Та , дребезжа , откатывается к порогу . Поздно уж стучаться , вон , луна на небе светит да звезды переливаются точно льдинки .

– Чего надоть ? – кричит мать , не спеша открывать .

– Дело есть , – отвечает голос старосты . – Идемте , эквакуируют вас . Нет , экавуируют . Тьфу ты ! Короче спасение пришло наше . Не зли Йенса , отворяй ворота .

Тут его перебивает лающий непонятный голос , и староста начинает что - то объяснять ему на таком же лающем , изломанном . Староста языки изучал , он у них мудрёный . Потому его немцы и любят .

Мать подбирает полы юбки и дергает за щеколду . Пухлощекий Йенс сладенько улыбается Глаше , и та опускает взор . Молоденький он , солдатик этот , двадцать - то ему исполнилось ?

На улице в стайку сбились другие жители , всего их две дюжины . Лизаветины близняшки хнычут и дергают бледнолицую матушку за подол . Та цыкает на малышей , но они не унимаются . Насмотревшись на них , начинает хлюпать носом внучка Зойкина , и бабка стукает её по попе . Не больно , так , чтоб утихла . Люди перешептываются , с благоговением глядят на трех немцев , стоящих чуть поодаль с автоматами наперевес .

Их отводят на самую окраину деревни и тычут пальцем на сарай . Староста поясняет :

– Тута ждите , скоро грузовики приедут и всех вас увезут .

– Ох , спасибо тебе , Никифорыч , – раздается многоголосьем .

– Не меня благодарите , а друзей наших иностранных , – фыркает староста , но почему - то отводит взгляд .

Жители забираются в сарай , Глаша идет последней , всё оглядывается . Трясет её , точно в горячке . Кутается в платок да без толку . Тут староста голосит :

– Глашка , постой ! С тобою Йенс побалакать хочет .

Глашу колотит . Ей матушка запрещает с немцами разговаривать , да и спасение близко . Все будут ждать грузовиков , а она что ? Нет , не пойдет она к Йенсу , пусть тот и красив , и голубоглаз .

– Да не сопротивляйся ты , дура , – сквозь зубы говорит староста . – Иди давай .

Матушка окликает её и перекрещивает . Глаша подходит к немецкому солдату . Тот её под локоток берет , вроде как даже аккуратно . И уводит в ближайший дом . Там постукивает по лавочке в сенях . Глаша покорно присаживается на краешек . Йенс садится рядом , прямой как палку съевши . Рассказывает что - то , а до Глаши только карканье доносится . Она и так дрожит , а уж когда он ладонь на коленку кладет – тело ходуном ходит .

– Пожалуйста , – просит она , но Йенс уже не улыбается и не говорит , а жадно поедет её глазами . Он хватает Глашу за талию и тащит в комнатенку , а там на кровать кидает да срывает юбку . Она руками молотит , убежать пытается , а немец с усмешкой ремень из брюк достает да запястья им скручивает .

Глаша на помощь зовет . Неужели никто её не слышит ?! Неужели забрали всех грузовики ?! Увезли в лучшие края , и теперь ни горя , ни бед жители их деревни знать не будут . А Глаша тут умрет ?.. За что , ну за что же ?!

Немец на ней и так , и этак елозит . Пухлые щеки дует , пыхтит мерзопакостно . Дыхание у него липкое , а ногти острые . По бедрам царапает , за грудь хватает . Глаша и Богу молится , и немца умоляет , и ревет , а он стонет и двигается . Взад - вперед . Наконец заканчивает . Брюки натягивает , сладко потягивается , костями хрустнув . Но Глашу не развязывает . Так она и лежит , в порванной одежде , заплаканная , израненная . Больно ей и гадко , так , что дышать трудно . И дым в ноздри забивается , как поджигают что .

Немец уходит . Дверь входная хлопает . Приложив неимоверные усилия , она поднимается . Ноги дрожат , стянутые руки немеют . Меж ног больно и мокро . Глядит Глаша в окно . А за ним – светло и ало как на закате . Это полыхает сарай на окраине деревни . Освещает его кровавая луна , да блестят звезды .

А в животе у неё растекается что - то теплое , даже обжигающее . От пупка скользит к кончикам пальцев , и те покалывает . Глаша явственно запахи чувствует : жареной плоти и чьего - то страха . Чувствует и не понимает , что с ней творится .

7.

Ева долго умывала лицо холодной водой. Поезд качало, а она держалась за раковину и смотрела на свое отражение. Да, сны ей снились часто, но не постоянно же! И все эти отвратительные подробности, и даже между ног ныло, да и бедра жгло. Ни синяков, ни царапин на них, конечно же, не было.

Поезд прибыл в Москву ранним утром, когда солнце только поднималось над многоэтажками. Стайка заспанных людей с чемоданами и сумками выпорхнула наружу. Ева открыла навигатор в мобильном телефоне и, сверяясь с ним, пошла в сторону метро. Нырнула в переход, сливаясь с толпой.

Сколько же тут народа! В восемь часов всё забито, на лицах дикое недовольство. Не протиснешься. Неразбериха у касс. Нужно покупать какие-то карты: «тройка», «единый», «90 минут». Она спросила у хмурой девушки в окошке, что лучше взять. Та в ответ нахамила и посоветовала или определяться, или не мешать другим. Ева выбрала единый билет, оплатила шесть поездок. Долго прижимала его к турникету, пока стоящая сзади женщина не обучила, куда именно прикладывать. В забитом вагоне Еву вдавило в какого-то мужчину и, стиснув крепче сумочку, чтоб не утянули, она поехала к гостинице.

На нужной остановке её вынесло потоком. Вместе с потоком она доплыла до эскалатора, который медленно вез наверх. Стены были украшены вывесками. Реклама океанариума, ресторана, ювелирного. Сколько же всего! В кармане телефон голосил:

– Поверните налево.

– Куда налево? – шипела на него Ева. – Здесь только прямо.

Но навигатор не унимался.

Она доехала до гостиницы, выжатая как лимон. Номер организаторы выбили приличный. Пластиковые окна вымыты, кровать широкая, туалет чистенький, душ не капает. Ева отмывала с себя дорожную пыль и проговаривала речь для кастинга. Вот угораздило её согласиться на Машкину авантюру. Впрочем, Машка умела заставить старшую сестру идти у себя на поводу. Дергала за ниточки, строила умильные мордочки. После смерти родителей Ева считала себя обязанной перед сестрой, поэтому выполняла любой её каприз.

До встречи с организаторами оставалось три часа. Ева вышла заранее, боясь заблудиться в путанных московских улочках. Она не ошиблась: долго бродила туда-сюда, доверившись навигатору, и удивлялась, как похожи вывески, пока паренек в желтой футболке с эмблемой магазина техники не предложил ей помощь.

– А то вы уже в третий раз тут проходите, – хихикнул он. – Девчонки-продавщицы ставки делают, пойдете ли в четвертый.

Ева показала адрес. Паренек ткнул на арку, за которой следовало повернуть налево. Затем направо. До упора вперед и на остановку. После Ева толкалась в душном автобусе. И вновь куда-то шла. Поэтому когда перед ней предстало высокое полностью застекленное здание, она облегченно выдохнула. Навигатор известил:

– Вы прибыли в пункт назначения.

– Да ты что? – хмыкнула Ева и выключила программу. Толку от неё – пшик.

На ресепшен её отловила миловидная брюнетка в брючном костюме. Внешность модельная, ноги длинные, шея лебединая. Не девочка – картинка.

– Вы к кому? – сходу спросила она ангельским голосочком.

– К… – Имя человека, с которым Ева обсуждала приезд, напрочь вылетело из головы. – На кастинг.

– Я вижу нечто? – вдруг выдала брюнетка.

– Что вы видите? – насторожилась Ева.

– Шоу так называется! Назовитесь. Вы по приглашению? Вам назначено на сегодня или на завтра? Какой менеджер с вами контактировал? Елизавета? Ирина? Вы уже опаздываете. Поторопитесь!

От шквала вопросов Ева стушевалась. Она представилась, а на остальное скромно пожала плечами. Администратор (а брюнетка оказалась именно им) сверила паспортные данные со списком в планшете, выписала разовый пропуск и объяснила, куда идти. Пропуск этот с надписью «Кастинг «ЯВН» Ева гордо повесила на шею. Охранник, пропуская Еву через турникет, попросил продемонстрировать содержимое сумочки.

– Странно, – буркнул он напоследок. – У этих магов недоделанных то ножи, то куриные тушки в авоськах. А у вас ничего такого. Всё цивильно.

– Так я маг доделанный, – парировала Ева и, цокая каблуками, двинула к лифту.

Тот останавливался на каждом этаже. Люди то заходили, то выходили; то запрыгивали в закрывающиеся двери, то просили подождать минутку, то остервенено давили на кнопку этажа. Одни были одеты в классику, другие – в футболки и джинсы, третьи – в нечто непонятное: буйство красок и фасонов. Кто с зализанной прической, а кто и с синими волосами. Они трындели по телефонам, ругались, болтали друг с дружкой. Постоянное движение. Ева ещё ничего не сделала, а уже смертельно устала. На нужный, двадцатый, этаж она приехала в полном изнеможении.

В коридоре её отловила девушка в огромных очках с кислотно-зеленой оправой. И повела в так называемую «приемную».

– Сейчас вам анкеточку вручат, вы заполните все графы по порядочку, а мы вас вызовем. Ладушки?

Интересно, у них в норме вещей говорить с претендентами как с умалишенными? И заглядывать в глаза так подобострастно? Ева кивнула. Девушка напоследок пожелала удачи.

Внутри громадного кабинета, напоминающего зал для совещаний, за круглым столом сидело человек пятьдесят. Работники телестудии странные? Нет! Они были нормальные. Обитатели этого помещения странные. Одна девчонка, выкрашенная в черный, с черными тенями и черными губами, созерцала в «магический» шар какой-то туман. Мужик, обвязанный не то в простынь, не то в греческое одеяние, перебирал четки. Тетка в очках с огромными выпуклыми линзами разговаривала с чучелом ворона. Кто-то завывал потусторонним голосом, одна с виду приличная старушка молилась на распятье. Конечно, были среди присутствующих и нормальные люди. В рубашках или платьях, с осмысленными взорами. Но таких чрезвычайно мало. Да и они сидели с лицами, выражающими отрешение от суетного мира людей.

Только Ева выбрала местечко в уголке, как в зал ввалилась та самая девушка в очках с пачкой бумаги. Оказалось, это анкеты, на заполнение которых дается полчаса. Претендентам выдали ручки, кто-то сразу застрочил. Ева вчиталась в вопросы.

На первом листе обычный опросник, ничего сверхъестественного. Кем работаете, есть ли родственники, судимы ли. На втором поинтереснее: что за способности, как применяете, зло вы или добро, пользуетесь ли магией крови, назовите свою главную особенность. Ева задумалась. Ну и какая у неё особенность? Судя по контингенту, особенность имелась – Ева была самой нормальной. Разве что ещё тот мужчина в черной водолазке, который искоса поглядывал на окружающих и улыбался уголками губ. Его колдуны всея Руси тоже забавляли. На секунду их взгляды с Евой пересеклись, и мужчина лукаво подмигнул, а затем округлил глаза и скорчил физиономию, дескать, бойся меня, я страшный колдун. Она прыснула