Текст книги "Шантаж от Версаче"

Автор книги: Татьяна Гармаш-Роффе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 7

К Андрею Зубкову они поехали вдвоем с Реми. Реми, конечно, по-русски не понимал, но полезен мог быть. Препираясь и посмеиваясь друг над другом, оба прекрасно знали достоинства каждого – ведь не зря, поработав на пару, задружились! – и знали также, что друг друга в чем-то дополняют. У каждого была интуиция, но – у каждого своя. Интуиция ведь вещь составная: тут перемешаны догадливость, способность к предчувствиям, телепатия, чувство фальши, понимание психологии, знание жизни и прочее, прочее. Понятно, что у каждого в этой области свои сильные стороны, свои одаренности и способности – ведь всегда так, у каждого свои таланты: один силен в рисунке, другой в живописи, хотя оба называются словом «художник»; прибавьте теперь личный опыт, культурный и интеллектуальный багаж обладателя интуиции – и вы получите совершенно разные интуиции. По той же схеме – разные логики, разные системы анализа – разные инструменты работы, одним словом. Потому и результаты хороши были в сопоставлении и дополнении.

Андрей их ждал, казалось, у дверей – едва Кис прикоснулся к кнопочке звонка, как дверь распахнулась. Круглоголовый молодой человек, темные волосы стрижены коротко, две девичьих ямочки на загорелых щеках, карие близорукие глаза; подтянутый, в хорошей физической форме – бассейн небось, бег, борьба, что-нибудь в духе дзюдо, – прикинул Кис. Одет по-сибаритски в роскошный шелковый халат шоколадного цвета – золотая марочка какая-то на груди… Кис в них не разбирался, а Реми легко опознал медузу Версаче.

Квартира была сибаритской, как ее хозяин, – портьеры из тяжелого шоколадного шелка, такого же цвета диван и два глубоких кресла; стены обиты светло-бежевым штофом, овальная стеклянная столешница низкого столика крепилась золотыми клепками к ножкам из слоновой кости, гармонировавшим с маленькими сливочными подушками на диване; бронзовые старинные подсвечники отливали тусклым золотом в мягких шоколадных сумерках, царивших, несмотря на яркий солнечный день, в этой квартире; кремовая лестница уходила, изгибаясь винтом, на второй этаж… Ясно было, что при оформлении интерьера своей квартиры Зубков не считался ни с какими другими соображениями, кроме своей личной прихоти и вкуса, и она необычайно соответствовала своему хозяину.

Сыщики, следуя гостеприимному жесту Зубкова, сели на диван и растворились в недрах шоколадного, кремового и золотого. Здесь не хотелось суетиться, здесь не хотелось думать о проблемах – здесь хотелось отдыхать, слушать хорошую музыку, говорить о поэзии, о живописи… Да, к вопросу о живописи: на стене висел натюрморт голландской школы. Кис даже не осмелился предположить, что это подлинник, только подпихнул локтем Реми и вопросительно кивнул в сторону полотна, на котором тихо сияли золотые кубки в окружении пузатых тыкв и баклажанов и мертвая цветистая птичья шея печально свешивалась с края дощатого стола. Тона картины прекрасно вписывались в интерьер. Реми приблизился.

– Чудесная работа, – сказал он по-английски.

– Согласен с вами, – откликнулся Андрей на превосходном английском, стоившем английского Киса и Реми, вместе взятых. – Это оригинал, – добавил он.

– Такая картина должна потянуть не меньше, чем вся эта квартира, – предположил Кис.

– Ну, мне она обошлась только в стоимость ремонта, – охотно откликнулся Андрей. – Что будем пить?

Он разлил виски по стаканам, принес в хрустальной чаше лед, серебряными щипчиками звонко опустил каждому по два кубика и устроился в кресле напротив.

– Чем могу быть полезен? – любезно и непринужденно поинтересовался он на все том же превосходном английском.

– Я хотел расспросить о вашем жильце… Но, с вашего позволения, сначала хотел бы узнать немного о вас, – произнес Кис, удивленно вслушиваясь в собственную речь, в которой зазвучали светские и почтительные интонации.

– Обо мне? Мне тридцать три года, разведен, имеется дочка… она живет с матерью. Коммерсант.

– В какой области?

– В области коммерции.

– Уточните, пожалуйста.

– Фирма «Орхидея».

– И чем занимается орхидея, кроме того, что цветет и пахнет?

– Коммерцией.

– Послушайте… – Кис начал злиться. – Вы, конечно, не обязаны мне отвечать, я не милиция, но играть со мной в игры все же не стоит!

– Помилуйте, какие игры? Кто же может вам ответить на вопрос, чем занимается коммерческая фирма? Да всем! Мы продаем все! И покупаем – все! Вчера лес, сегодня лекарства, завтра произведения искусства, послезавтра – куриные ножки!

– Это куриные ножки приносят такой доход? – Кис сделал жест, опоясывающий квартирное пространство.

– А вы как думали? – удивился Андрей. – Вы, наверное, никогда не занимались торговлей? А то бы знали, что на дешевом товаре делаются дорогие деньги – конечно, если товар массового потребления… Вас смущают мои доходы? Вы, может, из налоговой инспекции? Я ведь не спросил ваши документы!

– Пожалуйте. – Кис выложил на стеклянный столик свое удостоверение. – Меня ваши доходы не колышут. Меня смущает ощущение, что вы мне говорите неправду. Нехорошее начало для разговора.

Андрей надел очки в тонкой золотой оправе и, рассмотрев удостоверение Киса, сказал примирительно:

– Послушайте, Алексей… Я директор по маркетингу коммерческой фирмы. Вот вам моя визитка, – вложил он в руки Киса переливающийся кусочек картона, на котором изящной вязью было написано «Орхидея», причем «О» представляло собой символическое изображение цветка. «Коммерческая фирма» – было добавлено внизу мелким шрифтом. – И мы действительно фирма многопрофильная, – продолжал Андрей, – вкладываем деньги в товары, в проекты, в шоу-бизнес, в «от кутюр»… А в подробностях о деятельности нашей фирмы я рассказывать не буду. По многим причинам. Вы и не поймете, и секреты у нас есть, как у любой другой фирмы… Я ведь вас не спрашиваю, зачем вам мой жилец понадобился, понимаю: у вас свои секреты! Человек убит, и кто-то хочет знать, кем убит да зачем убит, правильно? Милиция тоже хочет знать, тоже меня расспрашивали… Так что давайте поговорим о нем.

Ох и не нравился Кису этот Андрей! Вежлив, доброжелателен, казалось бы, придраться не к чему – а не нравился люто! Не хотелось ему уступать и менять тему, хотя по существу этот Андрей был прав… Не говоря уж о том, что на вопросы частного сыщика он вообще не обязан отвечать и имеет право выставить их за дверь в любую минуту… А он вполне любезно просит вернуться к теме, на которую и согласился поговорить с детективом, когда тот позвонил Андрею с просьбой о встрече… Так что, хочешь не хочешь (не хочешь, не хочешь!) – а придется ему последовать вежливому предложению Андрея и сменить предмет разговора…

Выручил Реми.

– У вас превосходный английский, – полувопросительно адресовал он комплимент хозяину.

– Учил в школе, потом в институте, но главное – это практика! У нас партнеры – да и немало клиентов – иностранцы, говорим и ведем дела на английском…

– А вы где учились? Какое у вас образование, я имею в виду? – встрял снова Кис, боясь, что услышит в ответ «высшее» и тогда уже не сдержится, психанет.

– Журналистское, – услышал он, к своему облегчению.

– Ну и как, пригодился журналистский диплом в коммерции? – все же, не удержавшись, съехидничал Кис.

Андрей посмотрел на него своими карими близорукими глазами и мягко произнес:

– Вы знаете, Алексей, ведь в торговле главное – это уметь наладить контакт с людьми. Чтобы циферки складывать – для этого у нас есть специалисты: бухгалтеры, консультанты, финансовый директор, наконец, – это его епархия. А в контактах с людьми – может, вы уже обратили внимание на то, что я до сих пор вас не выгнал и даже не повысил тона? – я силен. И журналистское образование пригодилось. Вы знаете, что на Западе эта профессия входит в блок специальностей, относящихся к паблик релейшнз? Так что не беспокойтесь за мой диплом, не зря я учился.

Кису показалось, что он сейчас просто задушит этого наглеца. Выручил опять Реми.

– Человек, снимавший у вас квартиру, работал с вами? – спокойно сменил тему француз.

– Нет, совсем нет. У него было свое рекламное агентство.

– Вы с ним давно знакомы? – снова Реми. Алексей переводил дух, утихомиривая волну гнева.

– С тех пор, как он снял мою квартиру… Два года.

– Почему Тимур снимал квартиру, а не купил себе что-нибудь площадью с квадратный километр? – снова включился Кис.

– Трудно сказать. Я ему такого вопроса не задавал… У него есть дача в Подмосковье. Он там проводит все выходные. А в городе… Может, ему просто не нужна своя квартира, не хотел вкладывать деньги? Или из соображений безопасности? Вы же знаете, нынче народ все больше за город стремится, за высокие заборы с надежной охраной.

– Адрес дачи есть?

– Я там никогда не был, и адрес мне как-то ни к чему… А вот телефон есть, Тимур оставил для связи. Сейчас поищу. – Он направился к небольшому дубовому секретеру и вернулся с коричневой с золотым обрезом (в тон к квартире, что ли?) записной книжкой в руках. – Вот, записывайте…

– Там кто-нибудь живет? – спросил Кис, переписывая номер.

– Да, там молодая пара. Работники. Парнишка вроде бы сторож, а девушка – домработница.

– Фамилия Тимура, кстати, какая?

– Алимбеков. Вы не знали? – с легкой поддевкой спросил Андрей.

– Проверял просто, – буркнул Кис, – может, она у него разная для разных людей! Этот Алимбеков не был женат?

– Разведен. У него семья осталась в Узбекистане.

– Узбек, значит?

– Наполовину. Московского разлива.

– Родители живы?

– Я не настолько осведомлен о его личной жизни… Мать, кажется, умерла. А отец…

– Мать русская?

– Да, отец узбек… У него теперь другая семья в Узбекистане.

– Стало быть, отец Тимура подался на родную землю, а сын, полукровка, остался в Москве?

– Тимур как-то обронил, что он у себя на родине изгой, что семья отца его осуждает за развод… К тому же у него с мусульманской религией нелады… Не помню точно отчего.

– А семье помогал, не знаете?

– Боюсь что-нибудь сказать. Ездил он туда – это точно. Привозил мне фрукты, дыни в подарок. Наверное, помогал, у них семейные традиции сильны. Они женщин презирают, но материально обеспечивают – иначе не мужчина, не джигит. Да и дети там у него.

– О прошлом его что-нибудь знаете? Чем занимался до рекламного агентства? С какого поля ягода?

– Не в курсе. Да и что вам это даст? Сейчас в делах все пришлые – кто из армии, кто из партийных чинов, кто из профессуры, кто из рабочих, творческой интеллигенции и даже крестьян, – все смешалось. Кого из нас учили делать деньги? Кого из нас учили азам бизнеса, маркетинга, рекламы, банковского дела? Никого! Мы все – талантливые самоучки.

– Больше всего мне понравилось в вашем рассуждении слово «талантливые».

– Неталантливые в хрущобах живут.

– А может, просто честные?

Андрей удивленно посмотрел на Киса и перевел взгляд на Реми. На лице Реми не выразилось ровным счетом ничего – ситуации, в которых Реми позволял своему лицу выражать эмоции, были крайне редки в его жизни; но пребывал он в полнейшем недоумении – он бы лично никогда не стал подначивать, как Кис, своего собеседника, согласившегося дать ему нужную информацию, и тем более почти прямо обвинять его в чем бы то ни было. Да чего там, он бы подобный тон не позволил себе даже с другом! У русских странная манера вести беседы…

– Честные? – нисколько не обидевшись, переспросил Андрей и покачал головой, словно Кис сморозил глупость. – Вот если бы, господин детектив, вы мне показали человека, причем неимущего, которому предложили, скажем, миллион долларов, уточнив, что деньги эти краденые, и этот человек от миллиона отказался, я бы назвал его честным. Такие люди, возможно, существуют, но их, должно быть, крайне мало на этом свете. А остальные… Вы знаете, Алексей, пространство вокруг нас просто наполнено деньгами. Миллионами, миллиардами дензнаков. Они летают вокруг вас. Они перетекают ежедневно по жилам банковских счетов, они перекочевывают из кармана в карман, из рук в руки… Суметь сделать так, чтобы этот поток омывал и ваш карман, ваш счет, ваши руки, – это и есть талант. И большая, трудная работа. А не суметь завернуть этот поток в свою сторону – отсутствие таланта. И лень. Вот и все. Зачем называть это честностью?

– Ну да, а то, что в этом потоке, омывающем карманы таких, как вы, крутятся…

Алексей хотел сказать: «невыплаченные пенсии и зарплаты людей, которым жрать нечего!» – но не договорил. То ли почуял невысказанное удивление Реми, то ли сам ощутил их бессмысленность и неуместность, но продолжать не стал. Какого черта он полез к этому Андрею с нравоучениями? В самом деле, как мальчишка…

– Впрочем, не будем вдаваться в дебаты, – примирительно сказал он, – лучше расскажите, что можете, о вашем квартиросъемщике.

– Я, право, не знаю…

– У него были, по-вашему, враги?

– Как у всякого обычного человека – наверняка, и как у дельца – тем более. Но он со мной не откровенничал, друзьями мы не были – пару-тройку раз выпили с ним, и вся дружба.

– Что-нибудь о его рекламном агентстве знаете? Чем они занимаются?

– Рекламой! – удивился вопросу Андрей.

Кис подавил подступающее раздражение:

– Я догадался, хоть это и было трудно, что рекламное агентство делает рекламу. Я хотел бы узнать – для кого, как, какую?

– Слушайте, я сейчас попробую найти его визитку, и то, что в ней написано, равно тому, что я знаю. Подождите, – бросил он, выходя из гостиной.

Похоже, Кис все-таки достал этого Андрея и выдержка, которой тот хвастался, начала изменять ему. Кис злорадно хмыкнул.

Андрей вернулся с кусочком картона и протянул его Алексею.

– Я туда съезжу, – сообщил Кис, разглядывая визитку.

– Вот-вот, это будет лучше всего, – поддакнул Андрей.

«Сейчас придушу», – подумал Кис.

Андрей встал, давая понять, что вечер вопросов и ответов считает закрытым.

– Вы с Александрой давно знакомы? – проигнорировал жест хозяина Кис.

Андрей, помявшись, неохотно сел обратно и, сделав заметное усилие, снова придал своему лицу любезное выражение.

– Со студенческих лет, по журфаку.

– Вы женаты?

– Нет. Это имеет значение?

– Какие у вас отношения с Александрой? – не ответил на вопрос Андрея Кис.

Андрей посмотрел на Киса с нескрываемым раздражением. Достал его детектив, достал! Кис нежно улыбнулся ему в ответ и ласково повторил свой вопрос:

– Так какие у вас отношения с Александрой?

Поколебавшись мгновение – видимо, решал, нахамить Кису или ответить спокойно, – Андрей решился в пользу последнего и произнес сухо:

– Нежно-дружеские. Она талантлива (угу, – мысленно согласился Кис), умна (угу!), независима (угу!), красива, наконец (угу, угу, угу!), редкая женщина.

«Молодец, садись, «пять», – подумал Кис. – С минусом: про «стерву» забыл».

– Вы тут так убедительно рассказали о роли журналистского образования в паблик релейшнз, что навели меня на вопрос: Александра сотрудничает с вами? Она ведь тоже журналистка!

– Из этого не следует, что все журналисты непременно должны укреплять связи с общественностью различных предприятий!

– Как понимать ваш ответ?

– Александра со мной не сотрудничала.

– Допустим… Кто жил раньше в той квартире?

– Я. С родителями.

– Они живы?

– Да, к счастью. Живут за городом.

– «За высокими заборами с надежной охраной»?

– Что-то в этом роде.

– В вашей квартире есть третья комната…

– Я ее оставил за собой, – подхватил Андрей. – Я держу там свои вещи, и она всегда заперта.

– У Тимура был ключ от нее?

– Нет.

– А от квартиры у вас остались ключи?

– Нет. Я отдал их Тимуру и никогда не приходил туда без его ведома.

– Даже если вам нужно было что-то взять в квартире?

– Мне нечего там брать. Все, что нужно, я уже давно забрал. А в закрытой комнате хранится никому не нужная мебель и хлам, который я почему-то пожалел выбросить.

– Александра бывала у вас на той квартире?

– Конечно, в студенческие годы.

– Она была знакома с вашим жильцом, Тимуром этим?

– Сомневаюсь. Лично я их не знакомил.

– Вы ей сказали, что жилец уехал в командировку?

– Было дело. Она мне позвонила…

– Когда? – быстро спросил Кис, словно пытаясь уловить несовпадения в словах Андрея и девушек.

– Во вторник.

– Она вам объяснила, почему интересуется вашим жильцом?

– Ксюша, ее младшая сестра, хочет снять квартиру… И Саша спрашивала у меня, не освободилась ли моя. Ну, я объяснил.

– Вы сказали ей, что ваш жилец уехал в командировку?

– Да, она спрашивала, когда он думает съезжать да нельзя ли осмотреть квартиру… Ну, я и сказал, что вернется из командировки – спрошу.

– Что она вам на это ответила?

– Почему вас интересует Саша? Вы ведь пришли спрашивать о моем жильце?

В намерения Киса вовсе не входило посвящать этого шоколадного Андрея в историю сестер, и потому он только переспросил:

– Что она вам ответила?

Андрей пожал плечами:

– Спросила, когда вернется. Я ответил – в эту пятницу.

– Когда вы видели последний раз вашего жильца?

– В четверг на прошлой неделе. В пятницу он должен был уехать в Узбекистан.

– За границу Тимур летал?

– Бывало.

– Не знаете, летал ли он в прошлом году в Швейцарию?

– Не могу сказать.

– Ладно, – сказал Кис, вставая. – Спасибо.

Андрей с большим облегчением проводил их до дверей.

На свежем воздухе, пронизанном октябрьским неярким солнцем, Кис вздохнул полной грудью – ему казалось, что еще чуть-чуть, и он бы задохнулся в шоколадных сумерках. Переговорив с Ваней по телефону и велев ему подтягиваться к дому на Бережковской набережной, Кис завел машину и произнес, глядя на Реми:

– Врет?

– Недоговаривает.

– Где?

Реми подумал, пристегивая ремень.

– С работой – раз. Но не знаю, интересует ли нас это.

– А два?

– Я не уверен.

– Все-таки?

– С жильцом.

– Совпадает. Знает больше, чем хочет это показать?

– Осторожничает. Деловой человек – зачем ему лишние хлопоты и опасные связи? Но что касается девушек – все сходится.

– Тем лучше для них, – буркнул Кис.

И, попыхтев, добавил:

– Ксюша твоя… Наверно, и вправду никогда этого типа не видела… Он узбек наполовину. Если бы она это знала, то вряд ли рискнула бы настаивать, что никаких примет у него нет…

– А это какой из себя – узбек? – поинтересовался Реми.

– Монголоидный тип. Что, как ты понимаешь, является весьма конкретной приметой…

И, заметив краем глаза, как расплылось в довольной улыбке лицо Реми, воззвал с излишней суровостью: «Поехали!»

Глава 8

Ксюша была в полном смятении, не зная, какое заключение вынести: все к лучшему – или все плохо? С одной стороны, не будь этой истории, она бы не только не сумела завести отношений с Реми, но не смогла бы вообще с ним познакомиться! Но с другой стороны, ее раскрыли. Разоблачили! Она, изо всех сил пытавшаяся быть «загадочной», – теперь как на ладони… Опять наивная, опять бесхитростная юная девица с удивленными круглыми глазами – без загадки, без тайны, которая так привлекает мужские сердца… И Реми теперь знает, что все это было наворочено только для него. И небось задается! Вот, мол, я какой бесценный экземпляр – ради меня девушка пошла на такое!.. А, как учит наставница-Александра, это мужчина должен быть в роли догоняющего и охотника, а вовсе не наоборот. Как только за мужчиной начинает охотиться женщина, он, мужчина то есть, становится нахальным и самоуверенным и теряет интерес к женщине, позволяя ей в лучшем случае себя обхаживать… В общем, «чем меньше мужчину мы любим, тем больше нравимся ему».

И что же теперь будет, когда она так бездарно расписалась в своем желании покорить Реми? Вчера он был очень нежен с ней… Как будто хотел ее успокоить, как маленького ребенка, который нашалил и теперь боится, что его будут ругать. И добрые родители спешат малыша утешить, что, мол, ничего страшного, все в порядке… И что же, ей теперь радоваться, что Реми относится к ней как к маленькой девочке? Она – женщина, а не дитя! Ей совершенно не нужен папочка, ей нужен мужчина! Любящий ее как женщину, а не как кисочку-деточку! У-ти-ти, идет коза рогатая за малыми ребятами… Агу-агу!.. Что они все пристали: наивная да наивная! Она, между прочим, вовсе не наивная и совсем не дурочка и понимает множество вещей, которые другие, может, даже не замечают. Вот, к примеру, детектив этот, Алексей: как на Сашку смотрел! Интересно, заметила ли сестра?

…Возможность выяснить этот вопрос представилась вскорости. Саша позвонила, и Ксюша, оторвавшись от размышлений, поплелась на кухню ставить чайник: Сашка сообщила, что сейчас приедет.

Она ворвалась, как ураган, сопровождаемый облаком духов. На шее развевался бледно-голубой шарфик, к темно-синей куртке очень шли ботиночки такого же цвета, зонтик был синий с голубыми полосками – даже, казалось, запах духов был синим! Да, Сашка это умеет…

– Что нового?

– Ничего. – Ксения пожала плечами. – А что должно быть нового? Все новое произошло уже вчера.

– Детективы наши не звонили?

– Они разве обещали позвонить?

– Я просила держать меня в курсе.

– В курсе чего?

Александра ответила уклончиво:

– Ну… Они же к Андрюше собирались! Хотелось бы понять, что там удалось выяснить… Ты мне вот что лучше скажи: тогда, в аэропорту, ты действительно видела мужчину с таким перстнем?

– Ты что, мне не веришь?!

– Верю, верю. Только вот… Он какой из себя был?

– Да я его не разглядела… Так этот перстень меня заинтересовал, что я на мужчину только мельком и взглянула. А что?

– Почему ты решила, что это иностранец?

– Потому что он встал, когда объявили регистрацию на швейцарский рейс!

– А лицом… Он похож на иностранца?

– Как это?

– Ну, не знаешь как, что ли! – начала сердиться Александра. – У них у всех такой стандарт на мордах написан!

– Стандарт?

– Ну, такой холеный-ухоженный, уверенно-самодовольный…

Ксюше показалось, что камень летит в огород Реми. Она помолчала, не зная, пропустить ли эту ремарку мимо ушей или возразить?.. Но на последнее она не решилась и ответила вопросом на вопрос:

– А зачем тебе?

– Просто я не понимаю, как может получиться такое совпадение! Был ли это другой человек с похожим перстнем или это был именно Тимур?

– Кто такой Тимур?

– Тот, которого убили.

– А откуда ты знаешь, как его звали?

– Я?.. – Александра немного замялась. – Кис сказал.

– Да? Я не слышала, – заметила Ксюша.

– Понимаешь, судя по имени, – Александра проигнорировала замечание Ксюши, – он должен иметь примесь азиатской крови… Ты ничего такого не приметила?

– Это точно, он загорелый был… Нет, пожалуй, смуглый… – Она прикрыла глаза, стараясь вызвать в памяти мельком увиденное лицо. – И общий контур лица, скулы… Да, ты права, наверное, это был он!

Александра помолчала.

– Странно все же… – заметила она вполголоса и спросила, на этот раз погромче и повеселее: – Так где мой чай?

Разливая чай, Ксюша хитро посмотрела на сестру:

– Саш, ты обратила внимание?

– На что?

– Этот Алексей, ты ему понравилась!

– Ну и что?

Вот так. Сашка как будто и не интересуется мужчинами. А сама Ксюшу ругает, что у нее до сих пор никого нет.

– Саш, а почему ты всегда одна? Ты вот мне твердишь, что нехорошо это, а сама – одна. Или ты от меня скрываешь кого-то?

Александра только фыркнула в ответ. Ксюша настойчиво повторила вопрос, поимев в ответ повторное фырканье, к которому добавилось несколько недоуменное поднятие бровей – мол, что за вопросы идиотские? Ксения, однако, и не думала отставать от сестры.

– Са-аш, скажи честно, у тебя есть кто-нибудь?

– Нет.

– А детектив тебе понравился?

– Который?

– Алексей.

– Обезьяна. Лохматая кривоногая обезьяна с желтыми тигриными глазами. Впрочем, я его не рассмотрела.

– А у него один глаз зеленоватый!

– Не зеленоватый, а в коричневую крапинку.

– Ты же его не рассмотрела!

– Ну… Глаза заметила. Уж больно дурацкие.

– А почему ты замуж не выходишь?

– За кого?

– За кого-нибудь.

– За «нибудь» я не хочу.

– Ждешь принца?

– Зачем мне принц? Что это вообще за выражение – принц? Это какой из себя?

– Ну… красивый, умный, добрый… И чтобы был… ну, может, не так уж богатый, но чтобы деньги умел зарабатывать. Иначе у него будут комплексы неполноценности.

– А так будут комплексы сверхполноценности. Все одно.

– Ты чего, Саш, в мужененавистницы записалась?

– Ты не находишь, Ксения, что ты говоришь глупости? – строго спросила Александра, пытаясь положить конец неприятному для нее разговору.

– Почему? Нельзя уж и спросить? Ты вот все обо мне знаешь, а я о тебе – ничего.

– На то я и старшая сестра.

– Что с того? Разве это мешает поделиться секретами?

– У меня нет секретов. А если бы и были… то что ты можешь мне посоветовать? Ты же сама наивная дурочка, тебя надо за ручку вести по жизни!

– Ну знаешь, – обиделась Ксюша, – в конце концов, не такая уж я дурочка!

– Я имела в виду, – мягко поправилась Саша, – что ты еще маленькая. А так ты, конечно, умница.

– Ты меня всегда упрекаешь в наивности! Это что, порок? Это глупость? Я должна стыдиться, да?

– Нет, боже упаси, нет! Наивность – это от доброты. Добрый человек полагает, что, относясь по-доброму к людям и миру, он пользуется их взаимностью. То есть что люди и мир будут относиться по-доброму к нему. Что есть ошибка… И наивность. Иногда это бывает от глупости. А иногда от недостатка опыта, как у тебя. Но это пройдет. Ты умная девочка, а жизнь научит…

– Чему научит жизнь? Что пройдет вместе с опытом? Доброе отношение к людям? А я, может, не хочу, чтобы оно проходило! Я, может, считаю, что это самое главное в жизни!

– Речь не об этом, Ксюшенька. Может быть, с годами тебе и удастся сохранить доброе отношение к миру, но ты перестанешь ждать от него взаимности… Впрочем, любить людей без взаимности крайне трудно. Почти невозможно. И ты с опытом это поймешь.

– «Опыт, опыт»! Ну нет его у меня, и что с того? Отсутствие опыта, между прочим, придает свежесть взгляду на вещи! И вообще – иногда стоит просто поделиться, выговориться…

– Мне не о чем выговариваться. – Голос Александры немедленно сделался сух.

Ксюша помолчала и сказала осторожно:

– Не хочешь – дело твое, только я ведь чувствую, что с тобой что-то не то. Ты последнее время… год, нет, больше! – ты какая-то замкнутая стала. И злая. Как будто тебя обидели. Сильно обидели. Раньше ты шутила, острила, и твои остроты хоть и кусачие были, а все же это юмор был! Теперь ты не шутишь, ты отзываешься о людях плохо – всерьез. И в твоих словах желчь, горечь. Как будто тебя постигло большое разочарование.

– Тоже мне психолог! Что за ерунду ты рассказываешь? Никаких у меня разочарований не было, просто…

Запнулась. Замолчала.

Ксюша спросила вкрадчиво:

– Просто – что?

– Просто жизнь – это такая штука, что отбивает охоту жить!

«Вот это да, – подумала Ксюша, – вот это уже серьезно!»

– Это случайно не тот депутат, – спросила она вслух, – с которым у тебя был роман два года назад, отбил у тебя охоту к жизни?

– Еще чего! – высокомерно пожала плечами Александра. – Это ничтожество?

– Ну, не такое уж ничтожество. Красивый мужик был, умный…

– Дерьмо. Взяточник, лгун и подлец.

– Тебя любил, между прочим.

– Мной пользовался, статьи у меня вымогал в своих интересах.

– Тогда кто?

– Что – кто?

– Кто у тебя отбил охоту…

– Ксения, давай прекратим этот разговор! Что ты заладила: кто да кто? Никто! Дед Пихто! Люди – ничтожные существа, и все. «О люди, жалкий род, достойный слез и смеха…» Чего тебе еще надо в качестве объяснения? Чем больше живешь, тем больше это понимаешь.

– Ты людей презираешь?

– Другого они не заслуживают.

– Но ты же сама раньше говорила, Саша, что любовь к людям – это и есть настоящее мужество! Я, между прочим, у тебя научилась…

– Говорила – сто лет назад! Я так думала – и так говорила. А теперь я думаю иначе.

– Почему?

– Отвяжись от меня! Все, закончили, меняй пластинку! Лучше скажи мне, ты со своим французом сегодня встречаешься?

– Да, в пять.

– Передавай привет.

– А… – Ксюше очень хотелось спросить, что думает Александра о Реми, но боялась очередной резкости со стороны сестры. И все же отважилась: – А как он тебе?

– Нормально. Примерно то, что тебе нужно.

– Так туфли выбирают!

– Мужей тоже.

– Для меня главное…

– Знаю, знаю – любовь. Большая, красивая, возвышенная, светлая… Что там еще? На всю жизнь, до гроба.

– Почему ты над всеми издеваешься, Саша? Ты не веришь в любовь, совсем, ни капельки?

– Ну что ты, верю, конечно. И в инопланетян верю, и в загробную жизнь.

– Ты пошлая.

– Я умная. И старая. И знаю, что почем.

– «Что почем»! Вся жизнь и отношения между людьми – рынок?

– Ага, один такой большой базар. Спрос и предложение. Рыночные отношения. Каждый выбирает, что может, в соответствии со своим карманом.

– Не поняла!

– Проще пареной репы: всем хочется молодых, красивых, умных, добрых и богатых. Ну, не все вместе, конечно, такое вообще не существует, а хотя бы что-нибудь из набора. Но и они в дефиците, да и стоят дорого… Дорого! Причем платежным средством являются не только деньги – еще физическая красота, возраст и очень важное примечание: положение в обществе. Согласись, торговец с рынка, набитый деньгами, проиграет перед известным и не менее богатым актером, даже если этот актер – старый урод! В общем, наличные, которыми расплачиваются на этом базаре, состоят в основном из денег, физических данных и престижа – славы, положения в обществе и проч. Но цены высоки, а платежеспособны – единицы. И потому, пересчитав наличные, каждый идет на компромисс: это, конечно, не совсем то, что мне нужно, но ведь на лучшее мой кошелек не потянет… Так что обойдемся и этим. Ей за сорок, ей, может, нравятся двадцатилетние мальчики, но где же ей, с сеточкой мелких морщин на шее, завоевать малолетку? Разве только если есть кое-что в ее закромах, кроме дряхлеющего тела, что можно выложить к ногам юнца, – известность, например. И сопутствующие ей деньги. У какой-нибудь звезды есть чем прикормить голодного щенка, а у моей соседки – нет. Поэтому у моей толстой соседки, которой не больше лет, чем, скажем, какой-нибудь певице, муж – нищий алкоголик. Опять же, почему она его терпит, а не разводится к чертовой матери? Потому что ей неохота быть одной. А ее шансы сменить пьянчужку на что-нибудь приличное равны нулю: она не богата, у нее трое детей, невзрачное неухоженное лицо и заплывающие с каждым годом бока… Даже мужчина ее лет ей не по карману!.. Возможно, какому-нибудь мужичку под шестьдесят она бы и показалась достойной кандидатурой, но в данный исторический момент наши стареющие дельцы, утомленные советской властью, перестройкой и боями за жирный кусок на раздаче государства, отдыхают на молодых грудях стройных манекенщиц. И опять же вовсе не потому, что у всех у них поголовно проснулась страсть к юным женским телам – у многих уже даже в памяти стерлось, как выглядел их рабочий инструмент, когда функционировал, – но у них высокая покупательная способность на базаре, и они покупают на нем самый дорогостоящий товар: вопрос престижа! Ведь всем давно известно, что бляди стоят дороже, чем жены!.. Да поможет им виагра!