Текст книги "13 способов ненавидеть"

Автор книги: Татьяна Гармаш-Роффе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

15 октября

До их свадьбы оставался всего один день, и Александра больше не собиралась внимать его доводам о занятости: он срочно должен купить новый костюм! И если не сегодня, то когда, Алеша?!

Для себя она не желала белого платья – смешно, право, цвет невинности! – а Алексея видела в костюме светло-серого цвета, в кремовой рубашке с темно-серым, графитовым галстуком. Пришлось ему сдаться.

Время изощренной пытки было назначено на полдень, и с утра Кис успел слетать на Петровку, к Виктору.

"Маньяк по маньякам" покачал головой, глядя на медальон:

– Нет, Алексей Андреевич, не видел такого. Я бы запомнил.

– Значит, медальоны остались без внимания оперов.

– М-да... Выходит, вы были правы!

– Можешь отдать на дактилоскопию?

– Вы думаете, что на нем еще можно найти отпечатки Бенедикта? Они захватанные-перезахватанные...

– Нет, не думаю. Но хочу быть уверен, что ничего не упустил. Как ни мало шансов, но надо проверить: вдруг в картотеке какой отпечаток окажется?

Виктор согласно кивнул. От его юной самоуверенности и следа не осталось – два медальона с фотографиями Бена, найденные "ветераном" сыска Алексеем Кисановым, ее сдули, как ветер пух с одуванчика.

– Я нашел еще два десятка дел, в которых существовал намек на супружескую неверность, как вы просили, – почтительно произнес он.

– Отбери среди них те, где есть дети! – попросил Кис. – Может, это случайность, но в двух вчерашних имелись дети... Не исключено, что важная деталь. Кроме того, если верить словам Бенедикта о том, что все убийства совершены разными способами (а я склонен им верить!), то смерть от ножа и удушения уже можно исключить: я их уже нашел!

Виктор пообещал, и Алексей с относительно легкой душой отправился с Сашей по магазинам.

...Надо сказать, что до сих пор она никогда, ни разу не сделала попытки повлиять на его стиль одеваться. И только сейчас, мученически обходя прилавки, стойки и примерочные, он вдруг подумал... Да, точно: Александра принимала его таким, как он есть!

Она всегда была элегантна до ломоты в зубах. А он – он простоват, пожалуй. Ненавидел галстуки, любил старые джинсы и старые тапки... Когда случалось им выходить вместе, он, конечно, вел себя вполне соответственно: влезал в костюм-галстук – не мальчишка, чай, чтобы фрондировать, ломая дресс-код заведения, в который они отправлялись. Но он с самого начала их отношений знал, что ей не соответствует. Не тот класс.

Однако Александра никогда ни словом, ни взглядом не давала ему почувствовать, что его стесняется. Видимо, не стеснялась. И вот в чем сегодняшнее открытие: она не пыталась его "исправить"! Просто принимала таким, как он есть...

На Алексея эта несложная мысль произвела неожиданно сильное впечатление. Оказывается, ее, эту мысль, нужно было однажды подумать, чтобы понять, как ему повезло...

...Тем не менее сегодня Александра была жестока и неумолима. Она затаскала его по бутикам до тех пор, пока в зеркале не отразился...

Неотразимый мужчина. Кто скажет обратное, гадом будет! Светло-серый с легким серебристым отливом костюм благородно оттенял седину в его висках. Светлая кремовая рубашка и темный галстук придавали строгую торжественность, и вообще, надо признаться, что этот чертов костюм, стоивший астрономическую сумму, сидел на нем так, как еще ни одна вещица не сидела!

Он заплатил, не переча, даже не пробурчав свою обычную сентенцию на предмет того, что не шмотки красят человека.

– А твое платье? Надо же купить? – вдруг озаботился Алексей.

– Я уже купила.

– И меня не спросила?

– А ты разбираешься? – с издевкой отпарировала она.

– Ну... Не то чтобы... Но надо же, чтобы мы как-то... В смысле... Чтобы сочеталось...

– Алеша, – усмехнулась Александра, – я тебя не узнаю! Ты говоришь о сочетании?! Ты?!

– Ну, я не знаю... – сконфузился Алексей. – Ты, конечно, лучше меня понимаешь...

– Если хочешь, поехали ко мне. Я тебе покажу платье.

Честное слово, он бы поехал! Ему самому было странно, что проснулся в нем вдруг интерес к одежде, к сочетанию цветов и стилей, – наверное, их свадьба была для него столь важна, что он...

Ну понятно. Ему хотелось, чтобы все, все было красиво, радостно, великолепно! Тем более на фоне тех зловещих событий, которые вознамерились отравить им жизнь... И о которых, по счастью, не знала Александра.

Он отказался, хоть и хотел, действительно хотел увидеть выбранное ею платье! Но он ждал звонка от Вити, в надежде получить от него дальнейшие наводки. Чтобы снова ехать к семьям, снова задавать вопросы, рыться в вещах погибших женщин и их украшениях...

– Не сейчас, Саша. У меня срочные дела. Может, завтра получится?

...А она, когда они станут жить вместе, – она начнет его расспрашивать, что за дела, да на сколько времени, да когда придет домой?

Нет, он верил Александре. Даже не столько ее несомненному уму – вкусу! Припирать мужа к стенке – это безвкусно. А у его Сашеньки вкус отменный.

Расставшись с любимой женщиной и будущей женой, Кис припустился на Арбат, в одну из ювелирных лавок, где обитал старый приятель, ювелир с почти пятидесятилетним стажем. Еще в те времена, когда Алексей служил в рядах доблестной милиции, Никитич (так его звали все) не раз помогал в розыске или опознании разного рода вещиц, в оценке или установлении их происхождения.

Начав когда-то как ювелирных дел мастер – сначала на ювелирной фабрике, потом полулегально на дому, – он через несколько лет оставил трудоемкую и опасную работу с золотом, за которую мог попасть под статью. Стал заниматься скупкой-продажей ювелирных изделий, разного рода красивых безделок, предназначенных для украшения интерьера. Он знал толк в старинных, просто старых и совсем новых вещицах, и его помощь уголовному розыску была бесценна и бескорыстна. Ну почти: в обмен сыскари брали под крыло Никитича, когда на его горизонте сгущались тучи ОБХСС. И не только из шкурного интереса к незаменимому эксперту – его просто любили.

Никитич обрадовался Алексею – давно не виделись, а сколько всего связывает в жизни и судьбе!.. Провел в свой кабинет – теперь он был хозяином магазина, легальным и полноправным. Надел массивные очки, рассмотрел медальон, который детектив выложил перед ним.

– Дешевка. Подделка под старинные русские ремесла, скань и зернь. Видишь тонкие витые проволочки, которые обрамляют медальон? Вот это скань и есть. Или филигрань, еще так называется... А вот эти крошечные шарики, напаянные на скань, – это зернь. Настоящая техника изготовления таких вещей – ручная. Вручную вытягиваются проволочки, серебряные или золотые, – очень трудоемкое дело, скажу я тебе, в старину их протаскивали через просверленный алмаз или сапфир... Вручную же изготавливаются и напаиваются шарики. А это не филигрань, не зернь и не пайка – это примитивное литьё. Халтура. К тому же не серебро, а мельхиор. Ему на помойке место, Леха. Позорище.

– Никитич, надо узнать, где это "позорище" можно купить. Кто изготавливает?

– Чего у тебя с ним? Ему цена-то три копейки!

– Да тут не в цене дело... Маньяк у меня. Двенадцать жертв.

– Вот оно как... Оставь его мне, можешь? Я про это барахло с ходу не скажу, но разузнаю для тебя, Леха. Только не обещаю, что к завтрашнему, у меня народ солидный, с такими вот, – он презрительно кивнул на медальон, – с артельщиками не якшаются... Но я постараюсь поскорее, займусь неотлагательно, я ж тебя знаю, у тебя всегда горит, всегда пожар...

– Спасибо, Никитич...

– Да ладно те... К старости я сентиментальный стал, так что ты не гони волну, а то слезу нагонишь!

Сколько Алексей его помнил, Никитич всегда говорил о своей старости и сентиментальности. Его все помнили пожилым человеком, который едва заметно прибавлял в возрасте, почти не старея, словно молодости у него никогда и не было и пожилым он стал сразу после детства, когда до старости еще было далеко...

Никитич щедро улыбнулся, хлопнул Алексея по спине (старость не старость, а хлопнул основательно!) и подтолкнул к выходу.

– Усё. Не мешай работать, Леха. У тебя телефон прежний? Ну, позвоню.

Алексей послушно ушел. Впрямь ли Никитич убоялся расчувствоваться, он не знал, но сам так-таки расчувствовался. Они не виделись несколько лет, надобности не возникало, и сейчас он сообразил, что Никитичу уже под восемьдесят... И ведь Кис мог и не застать его в живых... Колючки времени сдирают плоть нашей жизни.

Ему вдруг по-детски захотелось, чтобы Никитич жил вечно и чтобы можно было прийти к нему еще через десять и двадцать лет, и снова найти его почти не изменившимся, и снова ощутить надежность его дружбы и незыблемость профессионализма.

...Мысль его свернула на Александру – может, оттого, что она носила в себе еще будущую жизнь, над которой колючки времени пока не властны, и это радовало...

Он еще некоторое время думал об Александре, о завтрашней свадьбе, о том, что нужно будет обязательно, непременно отключить полностью голову от Бенедикта, чтобы не попал он незваным гостем, прокравшись через его мысли, на праздник...

Первые находки сильно приободрили Алексея, хотя в таком редкостном везении ощущался какой-то подвох. В самом деле, вот так сразу, два раза подряд, он наткнулся на подсказку... Словно Бенедикт сам приготовил ее для детектива!

С другой стороны, если подумать, то ничего особенного: просто так карта легла, что в июле оказалось всего одно нераскрытое преступление, соответствующее параметрам детектива. Маньяк не мог этого предвидеть никоим образом. Так что никакой мистики тут нет. А в июньских делах помог отсев и везение. Вот и все!

...У Виктора в решете заданного поиска осталось уже четырнадцать нераскрытых убийств, отвечавших двум параметрам: намек на наличие любовника и упоминание о детях.

Кроме того, Виктор, как просил его детектив, исключил те случаи, где женщины были убиты ножом или задушены, коль скоро эти два способа убийства уже Кисом найдены.

Надо сказать, что наличие детей могло и не запротоколироваться, так как редко представляло интерес для оперативной разработки. Отчего дел, строго говоря, могло оказаться и больше. Но Алексей зарезервировал дополнительный поиск на потом, если выловленные Витей случаи не дадут результата. Ведь четырнадцать – и без того очень много! Когда уже прошло четырнадцать дней из тридцати...

Было бы хорошо подключить кого-нибудь к обходам семей... Высвистать Виктора? Не стоит и мечтать: он не мог тратить служебное время на внеслужбное расследование.

Подключить Ваньку? Или, может, Игоря?

Но Игорь непроверенный, неопытный, только дров наломает. Ведь к мужьям погибших женщин подход нужен – не каждый согласится откровенничать.

Ванька же, куда более опытный, натасканный детективом, да не раз, не годился для этого дела практически по той же причине: молодому неженатому парню не станут открываться мужчины, прожившие в браке, да в непростом (коль скоро там просматривалась супружеская неверность), несколько лет...

Стало быть, придется самому. И как можно резвей.

Он был благодарен Саше за то, что все хлопоты по организации празднования их свадьбы она взяла на себя. Это высвобождало ему еще день. Точнее, остаток сегодняшнего.

И Кис помчался по адресам, которые ему дал Виктор.

... Разумеется, Дед Мороз существует только в сказках, и мешок подарков ему никто вываливать не собирался. Михаил, еще один муж неверной жены, попросту отказался открыть дверь. Выслушав краткий монолог детектива в щель, придержанную цепочкой, он заявил, что бередить прошлое не собирается. И баста.

Это было майское дело. Точнее, одно из майских. Его жену Светлану убили в подъезде, нанеся удар по голове тяжелым предметом. Алексей, рискуя проблемами с ГАИ, помчался на другой конец Москвы: по Витиным данным, в мае имелись три убийства, в которых наличествовали заданные детективом характеристики.

Супружеская неверность – это, разумеется, не прямые слова из протокола. Она вытекала из показаний то членов семьи, то соседей, то сослуживцев или ближайших подруг... Но именно это интересовало детектива: пусть наш маньяк и не становился реальным любовником своих жертв, но их образ жизни и мышления позволял ему подобраться к ним слишком близко. Откуда вытекало, что женщины-жертвы рассматривали возможность любовника. А уж дошло ли дело до кровати, Алексею без разницы. Эти женщины позволяли незнакомому мужчине быстро с ними познакомиться и в достаточной степени к ним приблизиться – вот что главное!

По очередному адресу дверь ему открыла пожилая женщина. Придирчиво рассмотрев удостоверение детектива, она впустила его в квартиру.

– Я по делу об убийстве Марии Семеновны Шустовой... – начал детектив.

– Бесполезно, – заявила женщина. – Милиция искала, не нашла.

– Прошу прощения, вы ей кем приходились?

– Свекровью!

– Я могу поговорить с ее супругом?

– Какой он вам супруг? Вдовец он!

– Ну хорошо, вдовец, – покладисто согласился детектив. – Его нет дома?

– Нет!

– Может, вы мне позволите осмотреть вещи Марии?

– И с какой это стати? Может, вы вообще вор и удостоверение ваше поддельное?

– Проверьте, наберите номер, указанный... – он вытащил портмоне, а из него визитку, – вот здесь. Мой автоответчик вам расскажет обо мне.

– Ну хорошо... А что вам надо-то?

Алексей понял, что если он попросит посмотреть украшения покойной, то бдительная свекровь просто захлопнет у него перед носом дверь и примется звонить в милицию, заподозрив в нем вора. Посему он решил зайти издалека.

– Мария Семеновна умерла от яда...

– Меньше надо было шашни крутить!

– То есть?

– А вот то! Карьеру вздумала передком делать! И с начальником спала, и с главными менеджерами спала! Немудрено, что кто-то из них ее отравил! Да вы войдите уже, чего стоять, в ногах правды нет...

Кажется, перспектива нелицеприятно высказаться по поводу покойной невестки очень согревала сердце ее экс-свекрови.

– В деле сказано, что есть серьезные основания считать, что Мария во время празднования на работе дня рождения одного из сотрудников выпила шампанское, предназначенное не ей...

– Как же! Не ей!

– У вас есть основания считать иначе?

– Да я и милиции так сказала! Кому же б...ь такая понравится?

По наблюдениям Алексея, такая "б...ь" как раз многим мужикам и нравится, но он воздержался от прений.

– Однако же, по мнению оперативников, бокал предназначался директору. Мария Семеновна, нарушив иерархию, поставила бокал себе первой...

– Я вас умоляю. Какая иерархия? Она ими всеми крутила как хотела! Да мне на них начихать, вот что важно – так это что она моим сыном крутила как хотела!!!

Кис понял, что диалог со свекровью лишен всяческой перспективы, и снова попросил посмотреть вещи погибшей.

Зло распахнув дверь в комнату – стенка жалобно отозвалась, получив удар от дверной ручки, – свекровь привалилась к притолоке и, сплетя руки на буйной груди, скомандовала:

– Ее вещи я упаковала в сумки. Они в шкафу стоят.

Алексей достал несколько объемистых пластиковых сумок. Одежда. Она его не интересовала.

– У нее имелись украшения?

– Да уж не сомневайтесь. Такого лопоухого дурака, как мой сын, еще поискать надо! Я б уже все давно продала, да он запретил...

– Где они?

Свекровь метнулась к шкафу, приставила табуретку и достала с самого верха фланелевый мешочек. Алексей смутно вспомнил, что в таких его мама держала когда-то фасоль.

– Вы только отойдите на шаг. А то еще сопрете что-нибудь. Я сама вам покажу.

Она растянула шнур, вывалила содержимое на стол и аккуратно разровняла кучу, состоящую в основном из золотых изделий с драгоценными камнями. Алексей ощупал взглядом каждую вещицу.

– Ну что, насмотрелись?

Он кивнул и полез во внутренний карман пиджака, выудил медальон:

– А такая вещица вам не попадалась в украшениях невестки? Или, может, вы этого человека когда-нибудь видели в ее окружении?

Нет, она не видела. Ни человека, ни медальона. Кис вытянул пустышку?

В мае оставалось еще одно дело, где женщина, как и жена нелюбезного Михаила, была убита ударом по голове во дворе своего дома. Алексей, не теряя времени, направился по указанному Виктором адресу. Однако дверь встретила его глухим молчанием. Время было уже вечернее, видимо, человек с работы поехал куда-то...

У Киса были его телефоны, выписанные из милицейского дела, в том числе и мобильный. В трубку отозвался совершенно пьяный голос.

Алексей мужественно попытался договориться с Семеном на послезавтра (поскольку завтра должна была состояться их с Александрой свадьба), четырежды повторил свое имя и в туманных надеждах на то, что до пьяного мозга его слова дошли, разъединился.

Подумав, он решил вернуться к Михаилу. Увидев детектива, тот немедленно захлопнул дверь.

– Погодите, – попросил Алексей. – Пожалуйста, всего пять минут. Нет, три! Выслушайте меня.

Через некоторое время дверь приоткрылась, придержанная цепочкой. Два хмурых маленьких глаза уставились на детектива.

– Дело в том, что у меня имеются все основания считать, что вашу жену убил маньяк. На его счету уже двенадцать жертв. Если вы мне не поможете, будет тринадцатая...

– А мне-то что? Нинку убил, и правильно сделал. Пусть других шлюх убивает, меньше дряни на земле будет!

С этими словами он захлопнул дверь.

Алексей не имел представления, что еще сказать этому человеку. Однако он чувствовал, что Михаил стоит за дверью, не уходит, ждет чего-то... Чего?

– Почему вы сказали про шлюх? – спросил он, хотя прекрасно знал ответ.

– По кочану.

– Дело в том... – он вдруг придумал – ложь во спасение! – ...дело в том, что на его счету есть совсем молоденькие девушки, практически дети...

– Малолетние шлюхи, значит!

– Михаил, вы ведь не знаете этих девочек... Почему так говорите?

– Все бабы – шлюхи! – отрезал тот.

Кис услышал, как удаляются его шаги. Он стоял в растерянности под дверью, не зная, как поступить. Уйти ни с чем?

И вдруг до него долетел детский голос: "Папа, кто там?" – "Спи, спи, это какой-то человек ошибся адресом..."

Алексей с новой силой вдавил палец в звонок.

– Я те сейчас шею сверну, будешь мне тут звонить! Ребенка разбудил! Вали отсюда! – раздалось за дверью.

– У вас дочка, да? Я слышал голос... Скажите, она тоже шлюха!

Дверь распахнулась, и Михаил подался вперед, занося руку для удара.

Кис увернулся и мгновенно заломил его руку за спину. Михаил был вынужден пригнуться. Наклонившись к его уху, очень тихо Алексей прошептал:

– А если он в следующий раз убьет твою дочь? Раз уж все бабы, включая детей, шлюхи?

– Пусти, сука, больно...

– А ты ответь сначала. Ты тогда тоже скажешь: поделом ей?

Михаил молчал, и Кис безжалостно завел его руку повыше.

– Ну?!

– Хорош руку выкручивать. Говори, чего тебе надо...

– Вот это речь не мальчика, но мужа. Я заходить в квартиру не буду, незачем девочку пугать. Пойди посмотри украшения жены. Только внимательно. Если найдешь в них серебряный медальон, вот такой, с крышечкой, – показал Алексей, – то принеси мне его.

– Ладно. Стой здесь.

Потирая вывернутую руку, он скрылся в квартире. Прошло минут десять, как Алексей услышал шаги. Михаил приоткрыл дверь, бросил что-то в детектива и снова скрылся.

Это был медальон. Только без фотографии.

– Там фото было? – крикнул он через дверь.

– Вали отсюда, – донеслось до него. – Без фоты обойдешься...

Ясно, что фотографию Михаил выдрал, движимый ненавистью к неверной супруге...

Как бы то ни было, июльское дело, июньское и майское можно теперь закрыть! И пьяный Семен ему не понадобится послезавтра, так как "убийство тяжелым предметом" уже вошло в список двенадцати способов.

Пока еще совсем маленький, этот список выглядел следующим образом:

1. Июль – убита ножом во дворе.

2. Июнь – задушена в собственной квартире.

3. Май – убита ударом тяжелого предмета по голове в своем подъезде.

Теперь ему предстояло искать апрельское дело.

16 октября

Накануне вечером, вернувшись домой, он нашел в своем почтовом ящике деньги: вторая партия, еще десять тысяч, обещанных Бенедиктом через две недели. Словно маньяк хотел подчеркнуть, что держит свое слово. Или напоминает, что две недели уже прошли? Алексею были крайне неприятны эти деньги, этот очередной «воздушный поцелуй»: маньяк не давал о себе забыть!

Но сегодня забыть о нем следовало во что бы то ни стало! Алексею казалось, что сами мысли о нем несут зло, и он не имел права дать им проникнуть сюда, коснуться этой счастливой атмосферы праздника, испачкать ее!

Кроме того, Александра ничего о нем не знала – и правильно, это ни к чему, – но теперь он был просто обязан соответствовать ей. Ее радостной улыбке... Которая тоже была плодом немалых усилий: она заставила себя забыть о краже, о потерянной квартире, она тоже не хотела омрачать их праздник такими мыслями... И ей это удалось: ее улыбка была по-настоящему лучезарной.

Щелкали фотоаппараты – помимо своих, семьи и друзей, сюда примчалась, конечно, Сашкина журналистская братия. Они оба были достаточно известными людьми, чтобы оказаться лакомым кусочкам для хроникеров, предвкушавших заметочку с фотографийкой.

Алексей было рассердился на незваных гостей, но Саша защитила собратьев по профессии: "Алеш, им тоже кушать надо! Не ерепенься, от нас не убудет!"

Он согласился, ерепениться не стал, и они отщелкали длинную фотосессию у ЗАГСа, у входа в ресторан, в самом ресторане, за столами...

Александра была необыкновенно хороша сегодня. Впрочем, она всегда хороша, но все же сегодня как-то особенно. Ее платье удивительного цвета, для которого не существует подходящего названия, – как если бы к светло-серому, как его костюм, добавили каплю розового, – она была грациозна, изысканна, элегантна и непринужденна... Она была великолепна. И вместе они смотрелись – Кис специально глянул в зеркало – просто... Ну просто... Классно они смотрелись, вот как!

Отраженные в зеркалах и восхищенных взглядах близких людей, Алексей с Александрой ощущали себя на самом деле женихом и невестой, хотя до сих пор им казалось, что регистрация их брака есть не более чем простая формальность, ерунда, не стоящая большого внимания...

Но отчего-то событие приняло неожиданно торжественный размах, и они оба поддались этой торжественности. Сыпались тосты, шутки, приколы – всем было весело за ужином в симпатичном ресторане, который облюбовала Александра. Всем было уютно и радостно, все были готовы любить друг друга и весь мир в придачу навеки.

– Я объявляю новость, – звонко проговорила Александра, поднимая тост, – которую до сих пор не знает никто! Даже мой муж!

Мой муж. Как это прозвучало! Алексей и не подозревал, как много в этом слове... Он даже порозовел при этих словах – от удовольствия.

– И новость вот какая: у нас с Алешей будут двойняшки! Мальчик и девочка.

Радостный вопль друзей и родственников, аплодисменты, щедрые пожелания, тосты, объятия и поцелуи...

В разгар веселья Алекс Мурашов сделал ему знак: мол, пойдем перекурим. С ними вышел и Михаил Левиков. Бывшие клиенты, они оба остались в орбите детектива, связанные большой взаимной симпатией.

– Алексей, мы тут вместе с Михаилом подумали, – начал Алекс, – мы хотим вам помочь с квартирой... Часть суммы в подарок на свадьбу, а на остальную беспроцентный кредит лет на пять или сколько скажешь.

– Ребят, вы...

В горле встал ком, ни тпру ни ну.

– Кис, ты не выпендривайся только, – сурово произнес Алекс.

– Алексей, вы только не поймите превратно... – застенчиво произнес Михаил.

– Мужики... Спасибо... Давайте только не сегодня, ладно?

Маньяк сегодня не допущен на праздник, – как им это объяснить?

Но мужики что-то поняли, перекур закончили, бросив лаконично напоследок, что вернутся к вопросу в ближайшие дни.

Друзья – это не те, с кем тусуешься каждый день...

Вечер удался – то есть свадьба удалась – на славу. Они разошлись поздно, к четырем ночи. Алексей с Александрой с трудом загрузили букеты и подарки в такси и поехали домой – сегодня "домой" было к ней, к Саше, учитывая глубоко ремонтное состояние квартиры Алексея.

Они жутко устали. Хлопоты, эмоции... Александра сбросила туфли у порога и упала в кресло.

– Спать хочу, умираю... – проговорила она, прикрыв глаза.

– Ну вот, а как же первая брачная ночь? – съехидничал Алексей.

– Учитывая ударное количество внебрачных ночей, оставшихся в нашем холостом прошлом, первая брачная может и подождать...

Алексей вдруг вспомнил, что их первая "внебрачная ночь" случилась тут, на этом вот полу и на этом ковре, и у него защемило сердце при мысли, что Сашина квартира уже продана... Если он сумеет справиться с Бенедиктом и вернуть деньги, он заплатит любую неустойку и расторгнет сделку по продаже!

– Алеша... – Александра смотрела на него, полуприкрыв глаза, – а скажи мне... Для тебя слово "муж" меняет что-нибудь?

– Конечно. Намного проще теперь представляться, – пошутил он, хотя прекрасно понял, о чем она.

Наверное, шутка была неудачной. Александра замолчала, и он, ощутив неловкость, сел на пол у кресла, поймал ее руки, прижал к лицу.

– Жена моя... – прошептал он, целуя ее ладони. – Женушка. Любимая.

Она сползла с кресла на пол, к нему, и ткнула пальчиком ему в грудь:

– Ты – муж. Мой муж.

– Твой, – согласился Алексей. – А ты моя жена.

Она его обняла и рассмеялась в плечо.

– Вот никогда не думала, что такая малость, такая глупость, всего лишь одно маленькое словечко может произвести столь большое потрясение в душе!

Алексей прижал ее к себе. Он тоже так никогда не думал...

Александра затихла в его руках. Плечо грела ее щека, а на шее стало горячо и влажно от ее дыхания. Ему показалось, что она начала засыпать, как вдруг она встрепенулась:

– Цветы! Их надо поставить в воду!

– Завтра, Сашенька. Ты еле живая.

– Нет. До завтра они умрут... Им нужна вода. Пойдем, поможешь мне.

Они отправились на кухню, куда Алексей притащил все букеты, и они принялись расставлять. Ваз не хватало, и они ставили цветы в кувшины и в пустые банки.

В цветах сидели открытки, и Саша по мере определения букетов в емкости вынимала их и читала Алексею вслух.

Восторженно-искренняя от Сашиных родителей.

Смешная, с маленьким подколом, от Ксюши с Реми: «Наконец-то старшая сестричка последовала благоразумному примеру младшей!»

Заковыристая от Сереги: «Ты всегда был оригиналом, Кис, но на этот раз ты превзошел самого себя: ты женился!!!»

Серьезная от Веры, психолога: «Милые мои, это только начало. Семья – не форма существования, а искусство. Желаю вам успешно его постигать!»

И еще много других открыток, в той или иной степени оригинальных, смешных или серьезных. В двух конвертах, от Алекса и от Левикова, оказались банковские карточки на его имя.

От Алекса была короткая приписка: "Кис, не выпендривайся! Это от души. Счастья вам с Александрой!"

От Михаила Левикова было пространное письмо: "Алексей, всем, что случилось в моей жизни хорошего, я обязан Вам. Мне сильно не везло, – в чем Вы, естественно, не виноваты, – но с тех пор, как Вы, Реми и Ваши милые дамы вытащили меня из подземелья замка Барбен, моя жизнь удивительно повернулась. Было бы преувеличением сказать, что я счастлив, но я не несчастлив, а это уже немало. И я до идиотизма богат благодаря Вам.

Главное же, пожалуй, в том, что я стал иным. Стал как-то иначе смотреть на мир – и на самого себя, что важнее. И этим обязан Вам всем... Простите, я не умею подбирать нужные слова.

Позвольте мне просто преподнести Вам этот скромный подарок в такой торжественный день. Искренне рад за Вас с Александрой!"

Алексей снова ощутил в горле ком. Он был одновременно растерян, тронут и обескуражен. Он не умел принимать подобные щедроты. Надо будет как-то поделикатней отказаться, никого не обидев...

– Алеша!

Александра, пристраивая очередной букет из белых роз в воду, вытащила из гущи душистых головок маленький белый конверт. В нем находился прямоугольный кусочек картона, на котором серебряными буквами было выведено несколько слов.

– А это от кого? Тут нет подписи...

– А что там? – беспечно спросил Алексей. "Заслонка", которую он так круто поставил в своем сознании, все еще действовала, и, наверное, именно поэтому он заметно вздрогнул, когда услышал:

– Тут написано: «Поздравляю! Теперь вы, Александра, ЗАМУЖНЯЯ ЖЕНЩИНА!»

Все рухнуло в одно мгновенье, все его защиты. Стараясь не выдать себя, он проговорил с дела-ным безразличием:

– Не знаю, Сашенька. Гостей было так много... Наверное, кто-то из твоих подруг, из тех, для кого статус замужней имеет решающее значение...

В самом деле, не мог же он ответить: "Это, любимая, написал тебе маньяк, который убил двенадцать ЗАМУЖНИХ женщин... И теперь намекает на то, что ты вошла в категорию, которой он интересуется"???

Александра пожала плечами, не выказав, к счастью, особого интереса к странной открытке, и отправилась умываться.

Они вскоре улеглись, и Саша мгновенно уснула у него под рукой. Он обнимал ее всю ночь, думая о том, что у них скоро будет целых два малыша, и о Бенедикте, убивавшем замужних женщин...