Текст книги "Расколотый мир"

Автор книги: Татьяна Гармаш-Роффе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Да и к сестре ли он поехал? Сомнительно, все тут сомнительно!

И еще более сомнительно оттого, что Митька намылился втихаря смыться из квартиры. Чемодан приготовил. Но за ним-то он вернется, тут ведь все его пожитки, так что будет у него еще разговор с Николаем Петровичем. Серьезный разговор, мужской. Мало ли что инвалид, он в зубы еще может крепко заехать!

Однако ж негоже, что чемодан Митькин стоит раскрытый на диване… Николай Петрович выкатил в коридор и запер дверь на второй замок, от которого у жильца ключей не имелось. Замок поворачивался туго, его сто лет как никто не трогал. Он на двери торчал еще с тех времен, когда жинка была жива. Она все воров боялась, запиралась. А он, Колян, никого не боится. Да и то, кому он нужен? У него и взять нечего, вся его ценность – коляска инвалидная… Вот разве только четыреста долларов, которые жилец ему заплатил, – но в наше-то время лихое разве это деньги?

Ему удалось наконец повернуть круглую ребристую головку замка, и, успокоенный тем, что квартирант не захватит его врасплох, он вернулся к чемодану. Сложил вещички обратно, прикрыл его крышкой, не запирая: листки он пока на место не убрал, ему еще почитать их охота! Васян после смены к нему придет, будет им о чем потолковать, ох будет!

Он просидел еще с час, разбираясь в текстах. И к концу чтения странная идея у него возникла… До того странная, что он решил немедленно ее проверить!

Колян не силен был в выводах, это правда, но, когда дело нечисто, он чувствовал сразу и даже раньше, за версту еще! А тут дело было нечисто, мать японская, совсем нечисто!

И он решил, что будет правильно разузнать о нем побольше, о деле этом нечистом…

Имелся у Николая Петровича для редких случаев свой персональный шофер, Гоша. Когда-то в одном таксомоторном парке работали. И теперь, когда возникала у Коляна надобность передвигаться по Москве, то он звал на помощь товарища. Ему-то он сейчас и позвонил.

Гоша совесть имел, много с Коляна не брал. Отчасти по давней шоферской дружбе, отчасти оттого, что нравилось ему просвещать инвалида, рассказывая, что нынче творится в их шоферском деле. О ценах, о взятках, о беспределе, о новых дорогах и пробках. Он тогда чувствовал себя прямо профессором, читающим лекцию студенту. А что, Коляну не обидно, он любил слушать Гошу.

Дело сложилось, и Гоша обещал подъехать минут через сорок.

Собираясь на выход, Николай Петрович решил прихватить с собой мобильный. Дочкин подарок, ему уже два года как, но он никогда им не пользовался. Зачем? Он все время дома, только разве в магазин за продуктами спускается, благо рядом. Да к врачу иногда. А так-то ему мобильный без надобности – на подставке пылится в углу стола…

Николай Петрович взял сотовый в руки, откинул крышку. Засветился экран. Дочка объясняла, как телефоном пользоваться, да он призабыл… Подумав, набрал свой домашний номер – и надо ж, телефон его заголосил! Оказывается, проще простого: жми в циферки, потом на кнопку с зеленой трубкой – делов-то!

Он спрятал мобильный в карман, выписал номер сотового Васяна из ветхой записной книжки – новая ему не требовалась, у него новых друзей нет, да и старых-то нет, кроме Васяна… – на бумажку и отправил ее вслед своему мобильнику в карман.

Затем задумался, глядя на листки. По-хорошему, их надо бы в чемодан обратно положить. Но очень уж сильным было искушение показать их Васяну, которого он заинтриговал, предложив подъехать после работы в интересное место. Поточнее он обещался по телефону сказать, для чего свой мобильный и прихватил, но все же указал примерно район «интересного места»: ВДНХ. Его теперь как-то по-новому называли, но Николай Петрович не утруждал свою память новыми названиями, его и старые устраивали.

После недолгих колебаний он сложил листки вчетверо и отправил их в карман, вслед сотовому и запиской с номером Васяна. После чего запер чемодан Мити и поставил его на место, за диван.

Гоша ждал у подъезда.

– Куда поедем, Петрович?

– К Киностудии имени Горького. Возле ВДНХ, знаешь?

– Обижаешь, Петрович. Я Москву знаю лучше, чем тело своей жены!

– Ну, добро. – Николай Петрович устроился поудобнее. – Давай тогда лекцию, Гоша…

День второй.

Подмосковье

Благополучно сдав собаку Лане, Роман наконец тронулся в путь. Теперь его задачей было покинуть Москву, не столкнувшись с постами или машинами ГИББД. Конечно, никто не подозревает, что он едет в «Вольво», но Роман знал по опыту, что гаишники могут остановить просто так, в надежде выискать какое-нибудь нарушение и получить взятку. А там увидят невзначай детей… Не дай бог!

Он почти не сомневался, что в милицию, несмотря на его грозное послание, сообщили. Может, не сама Александра – она могла послушаться его sms, – но уж ее муж точно связался с ментами: он сам бывший мент! Так что сообщение о похищении двойняшек, равно как и их фотографии, могли иметься у дорожной милиции. И потому ее следовало всеми силами избегать.

Ехать ему нужно было на восток, но сам Роман хорошо знал северные окраины столицы – Медведково – Бибирево, – поскольку снимал квартиру в этих местах. Карты картами, однако он больше доверял знакомой местности, потому на север и отправился, выбирая маленькие дороги и объездные пути.

Наконец Москва осталась позади. А вскоре и дети проснулись. Роман нашел укромное местечко и занялся ими. Покормил, намазал щечки Лизе – Кирюше не стал, он не очень страдал от диатеза. После еды они справили нужду в штанишки, и Роман порадовался, что догадался прихватить упаковку памперсов в магазине, где подкупил детское питание и воду. Та упаковка, что он приготовил заранее, кончилась за одну ночь – он не рассчитал.

Он долго соображал, как переодеть детей. В машине неудобно, но выходить и особенно выносить детей он боялся. Но ничего, в результате он управился: пересадил их по очереди на переднее пассажирское, раздел. Обтер детские ягодицы мягкой бумагой, которую смочил водой из бутылки. Он не брезговал – брезговать он давно разучился, еще во время жизни в коммуналке, когда приходилось мыть в их с мамой очередь общий туалет, и когда вытирал за мамой рвоту, и позже, когда мама уже не вставала, и он выносил ее судно…

В конечном итоге Рома вполне успешно поменял штанишки малышам, и они успокоились. Вскоре они снова заснули, что его очень порадовало. Хлопот меньше, и вообще… Он не хотел, чтобы они мучились.

К шести вечера, когда стемнело, он достиг места назначения. Но здесь возникло новое обстоятельство, которое он не учел: улица города, хоть и не магистральная, была в это время еще оживленной. А ожидание ломало ему все планы!

Но делать нечего, пришлось ждать. Покормил в очередной раз детей, напоил из бутылочек, которые заправил свежей водой… Сами бутылочки с сосками лежали в карманах коляски, он знал об этом, так что покупать их не пришлось…

К восьми количество прохожих резко поубавилось. И тогда Роман притормозил перед массивным зданием, быстро открыл дверцу и высадил Лизу на ступеньку у двери. Позвонил в звонок и тут же отъехал.

Встав на небольшом расстоянии, погасил фары и принялся ждать. Но ничего не происходило. Из двери никто не вышел. Лиза заплакала, сначала тихо, потом все громче и громче.

У него забилось сердце. Он запаниковал. Как же так!

Роман уж было рванулся из машины, чтобы позвонить еще раз, как вдруг вынырнул из-за угла какой-то прохожий и притормозил перед ребенком, который заходился от плача на ступеньках. Постояв в явном недоумении, покрутившись во все стороны, прохожий с силой нажал кнопку звонка и не отпускал палец до тех пор, пока дверь не открылась. На пороге появилась женщина. Прохожий с ней некоторое время объяснялся, затем женщина взяла Лизу и унесла ее в дом.

Все. Дело сделано. Можно теперь заняться Кирюшей. Еще часа три, и операция будет закончена. Останется только выловить свой чемодан из квартиры алкаша и исчезнуть. Навсегда!

Роман тронулся в морозную ночь. Кирюша задремал на заднем сиденье. Очень хорошо. Еще только тройка часов, только тройка часов, – и все будет позади…

День второй, после полудня.

В окрестностях сквера

Приехав на место и расплатившись с Гошей, Колян покатил в глубь жилого массива. Огляделся. Но ничего похожего на сквер, он не увидел. Достал Митины листочки и еще раз придирчиво изучил: нет, он не ошибся: сказано, что живет супружеская чета недалеко от Киностудии имени Горького. А на фотографии был сквер, в котором супружники гуляли с детьми. Он должен быть недалеко от дома – кто же потащит грудных детей на другой конец Москвы ради сквера?

Он присмотрелся повнимательней. Фотография была недавняя, потому что дети были примерно такими, какими их Николай Петрович видел у себя дома. Деревья уже облетели, и сквозь их ветви просматривалась улица за сквером, а на ней видна аптека. Точнее, вывеска: «АПТЕКА».

Колян подрулил к какой-то бабульке.

– Доброго здоровья, мамаша!

– Доброго! – откликнулась старушка.

– Тут аптека где-то недалеко есть… Там еще сквер рядом.

– А, есть тут такая! Это вам туда вон, видите высокий дом? Вот к нему, а там налево.

– Благодарствуйте, мамаша.

Николай Петрович всегда разговаривал со старыми людьми уважительно. А что, им приятно, и ему приятно. Старость надо уважать. Он так с детства обучен, не то что нынешнее поколение… Безродные растут, нет у них почтения к старым людям! А ведь сами старыми станут, наступит день, – никто от него не спрячется, от этого дня, разве только кто раньше помрет… И будут смотреть на новое поколение, которое им зубы скалит без уважения, и вспомнят тогда, как сами скалились, и тогда поймут, да только поздно будет!

Николай Петрович знал одну сказочку – хорошая сказочка, мудрая! Там, значит, один странник в дом постучался. Его пустили, за стол пригласили. И видит странник, что дед в углу сидит, к столу не позванный, и что ему в деревянную миску каши наложили. Он спросил: отчего, мол, дед в углу и из деревянной посуды кушает? А в ответ ему: мол, дед посуду побьет, стол попачкает… И тут видит странник, как мальчонка хозяйский что-то строгает. Ну, он из вежливости пацаненка спрашивает: чего это ты строгаешь такое? А пацаненок ему и поясняет: мисочку строгаю для родителей, когда старыми станут…

Эх, философская сказочка! Да разве ж они философией загружаются, молодые? Пивом они загружаются, вот и все. Нет, боже упаси, Николай Петрович вовсе не против принятия алкоголя – уж кому-кому, а не ему за трезвый образ жизни бороться! Но все же надо понятия иметь. Хоть с алкоголем, хоть без. А у молодых чтой-то худо с понятиями…

Вот Митяй вроде и неплохой парень, а не уважил Николая Петровича, по душам с ним ни разу не побеседовал. И дело какое-то нехорошее совершил. В этом Колян практически не сомневался. А поговорил бы с инвалидом – глядь, может мысли его дурные и развеялись бы! Мудрость – она на то и мудрость, чтобы ее передавать детям… Только дети за ней не торопятся, нет. Себя мудрей всех почитают, а сами только и умеют дров наломать да в кусты!

…Собственно, он для того сюда и прибыл, чтобы узнать, каких дров наломал Митяй, напомнил себе Николай Петрович. А в том, что парень их наломал, дровишек, он не сомневался.

Сквер открылся ему в полном соответствии с указаниями бабульки: как только он свернул налево за высоким домом. Хороший такой сквер, большой. Колян резво покатил по дорожкам – спасибо, Митяйка, моторчик работал, что твои часы швейцарские.

Вон и аптека. Ошибки не было: тут, тут фотку снимали! Ту самую, что лежала у него в кармане!

Николай Петрович завидел какую-то мамашу с коляской, медленно покатил рядом. Разговор завел о погоде – а там, слово за слово, про ребеночка. Шутку пошутил: мол, я вот тоже как маленький, в коляске…

Тут мамаша и говорит:

– Вас-то хоть никто не украдет!..

Все внутри замерло в душе Николая Петровича, если не сказать – запело. Прав он оказался, прав! Ну, еще словечко, и будет ему что Васяну рассказать!

– Это в каком же смысле? Неужто ребеночка вашего крали?

– Бог миловал, – женщина перекрестилась, – нет! А вот у одной семьи тут, неподалеку, украли! Представляете, сразу двоих, близняшек!!!

Песнопения в душе Коляна превратились в мощный хор. Ну, Васян, ну погоди!

Осторожненько, мелкими вопросиками, как мелкими шажками, подобрался он и к главному:

– Соседи ваши?

– Нет, я их не знаю… Вон там живут, говорят! – И женщина махнула рукой, указывая направление.

Инвалид покатил к домам, на которые показала женщина, где «погулял» еще часика полтора. Когда ему становилось холодно, он выключал моторчик и принимался крутить колеса руками – сразу согревался.

Он вступал в разговор со всеми мамашами, со всеми старушками и даже с консьержками, когда удавалось их приметить у подъезда: некоторые выходили подышать свежим воздухом.

И узнал Колян все, что хотел узнать. Квартал буквально жужжал: вчера тут украли двух близнецов!!! У страха глаза велики – и за день слухи обросли подробностями, по большей части вымышленными. Некоторые даже утверждали, что похитил детей огромный негр.

Но Николай Петрович знал, кто их похитил! И это знание наполняло его гордостью. Он сам сообразил, он сам все разузнал! Ох, держись теперь, Васян!..

Он позвонил приятелю и назначил ему встречу дома, на кухоньке, как всегда. В «интересном месте» ему помощь не понадобилась – сам справился!

День второй, поздний вечер.

Подмосковье

Роману предстояло проехать еще сотню с лишним километров. Если он не попадет в пробку – что маловероятно тут, на провинциальных дорогах, – то за три часа точно управится. Даже с ограничениями движения. Даже с остановкой.

А остановку сделать придется. Заправиться бензином и покормить Кирюшу. У мальчика аппетит побольше, чем у его сестрички, – зато и засыпал Кирюша после еды быстрее, Роман уже изучил характеры детей.

Но пока все шло по плану. Никто его не остановил. Да и то: они же ищут, дураки, «РАВ-4», а он на «Вольво» рулит. Лицо его за отблесками стекол никто и не разглядит толком – а теперь, в темноте, тем более! Да и портретик его в милиции составить крайне затруднительно. Его ведь как Александра видела: сверху капюшон, снизу шарф, темный парик, крем-пудра на лице, придающая коже смуглый оттенок, да линзы на глазах. Так что портретик выйдет неточным – пусть ищут, флаг им в руки! Тем более что, едва отъехав от дома Николая Петровича, Роман сменил куртку, стянул с головы парик, стер слой пудры с лица, и за рулем «Вольво» сидел белокожий блондин, а вовсе не смуглый брюнет, каким, без сомнения, описала его Александра.

А уж теперь, когда в машине остался один Кирюша, Роман и вовсе ничем не рискует: ищут ведь двух детей, двойняшек, а у него всего лишь один в салоне…

Вот только…

А вдруг они не настолько испугались его угрозы? Посты ГИББД и всякие там фотороботы – херня, тут он спокоен. Но если они решили все-таки рискнуть и передали фотографии детей по телику…

Тогда все насмарку!!!

Роман глянул на часы: около девяти. Как раз сейчас новости начнутся. И он двинулся по улицам городка в надежде разыскать какой-нибудь бар с телевизором…

Ему повезло. Во всех смыслах повезло! Бар поставил бы перед ним проблему: как быть с Кирюшей? Одного оставить в машине – вдруг плакать начнет! С собой в кафе тащить – тоже нехорошо, особенно если по телику вдруг начнут фотографии детей показывать…

Вышло все лучше и проще: ему попался магазин электронной техники, штук восемь экранов прямо на витрине, и все новости передают!

Он их просмотрел, не выходя из машины, и опасения свои развеял. Все тихо, никакой паники, никаких упоминаний о детях. Ура!

Некоторое время он размышлял: не повторить ли ему для пущей верности свой финт с sms с чужого мобильного? С какой-нибудь новой угрозой типа «…не то пришлю отрезанное ухо»?

Представив себе этот текст, он поежился и невольно оглянулся на спящего Кирюшу.

До сих пор он ни разу не усомнился в правильности своей затеи, ни разу; но, представив такие слова, он почувствовал себя отчего-то паршивым щенком. Паршивым, плешивым, безродным.

Ему стало жалко сразу и Кирюшу, и себя… Даже слезы навернулись на глаза.

Но Роман быстро взял себя в руки. Посылать отсюда sms все равно никак нельзя: детектив быстро установит со своими друзьями-ментами, откуда она пришла. Случайный человек, который одолжил бы ему свой сотовый, ничего о Роме, конечно, не расскажет ни нового, ни интересного: парик под рукой, стоит только снова напялить. И можно даже не мазать лицо крем-пудрой, в такой темноте все равно толком никто ничего не разглядит… Но… но! Они легко установят, что sms пришла от абонента, проживающего в Подмосковье. А вот этого Роме совсем не надо! Это ему совсем ни к чему, чтобы они догадались о его пути… Кисанов умный сыщик. Так и Рома не глупее! Он такой ошибки не сделает. Раз в новостях не показали, значит, его угрозу восприняли всерьез. Превосходно! Нет смысла добавлять новую угрозу и тем выдавать себя. Фигушки! Лучшее – враг хорошего!

Они испугались. Они его не найдут. Он выиграл, выиграл!!! Обвел сыщика вокруг пальца!!!

Вот так-то, Алексей Андреевич…

Роман благополучно заправился бензином, накормил Кирюшу. Подумал о Лизе: она теперь в надежных руках. Накормлена, переодета. Все в порядке. Он не сволочь какая-нибудь – он грамотно ее пристроил.

Он не сволочь! Это с ним обошлись, как сволочи!

Проехав километров двадцать после заправки – Кирюша снова уснул, сытый, – Рома вдруг понял, что страшно голоден. Страшно!

Собираясь в путь, он подумал о детях, но не подумал о себе… За многие годы, в которые ему никто не готовил обедов и ужинов, Рома настолько привык к нерегулярному питанию, что чувство голода у него почти атрофировалось. И, собираясь в дальнюю дорогу, он как-то призабыл, что это самое чувство может дать о себе знать.

А оно вдруг взяло и дало. Да так больно дало – под дых прямо! Внутри все скрутилось от голода.

Рома некоторое время решал дилемму: поесть в кафе или купить что-то в магазине? Но в конечном итоге он проголосовал за магазин. Разумеется, он бы предпочел горячее: с утра маковой росинки во рту не было! Но оставлять Кирюшу в машине стремно. А тащить малыша в кафе – еще стремнее.

Поэтому он решил вернуться на заправку, где находился магазинчик: купить хлеба, колбаски и воды. Или лучше холодный чай. Если в этом провинциальном магазине он найдется, конечно…

В маленьком магазинчике на заправке нашлось все, что он хотел. Рома даже удивился: он практически никогда не выезжал из Москвы, а в те разы, когда мотался по нужным адресам для осуществления своего плана, меньше всего он озадачивался дорожными магазинами и их ассортиментом.

Роман выбрал нарезку колбасы, нарезку сыра, упаковку с хлебом и холодный чай. При виде еды голод стал еще сильнее. Ему не терпелось поскорее оплатить покупки и вернуться в машину, где он мог поесть спокойно.

Магазинчик был практически пустым, только какой-то парень – постарше Ромы, лет двадцати семи, высокий, ладный фигурой и лицом – расплачивался перед ним за целый вагон продуктов. По ним Рома понял, что парень собирается звать к себе гостей. На мгновение его ужалила зависть: спокойный, беспечный, он пригласит к себе друзей, и придут к нему девушки и такие же, как он сам, ладные ребята, и будут они есть, пить и танцевать… И, наверное, с девушками целоваться…

Ну, ничего. Скоро и он, Рома, станет жить, как все. Ходить на вечеринки, пить пиво в парке, ставя ноги в грязных кроссовках на сиденья скамеек, и целоваться с девушками.

Скоро, очень скоро! У него будет куча денег, и он купит себе наконец квартиру, которую так и не успел купить для мамы. Он поедет за границу в отпуск, к морю, в пятизвездочный отель. И девушку найдет. С нежным лицом, как у мамы… Он ее с собой в отель возьмет, и они будут бегать по волнам, как показывают по телевизору, и брызгаться, и смеяться… И целоваться, конечно.

Он вспомнил поцелуй Ланы. Да, вот так они будут целоваться, чтобы внутри все обжигало от льда и огня!

И еще он будет покупать ей красивые вещи. И никогда не будет ее ревновать.

Два звука выдернули его из грез. Два очень разных звука, но одновременно.

Первым был голос продавщицы: «Молодой человек, вы спите, что ль?» Оказывается, парень уже расплатился и шел к выходу, а Рома все стоял в забытьи у прилавка.

Вторым был звук мотора, который он узнал бы из миллиона…

Не-е-е-ет!!!

Он все бросил, отпихнул парня в дверях и выскочил на улицу. Его «Вольво» прытко выруливал со стоянки.

Вместе с Кирюшкой, который спал на заднем сиденье!!!

Рома закричал, замахал руками, еще не понимая, отчего его машина уехала, словно какая-то ошибка случилась и еще можно ее исправить…

Парень, тот, который расплачивался перед ним в кассе, среагировал на его крик.

– Что случилось?

– У меня угнали машину! И ребенка! Там мой ребенок!!!

– Поехали, – сказал парень. – Садись ко мне, поехали! Догоним, он недалеко ушел!

Он указал на «Ауди». Тоже хорошая тачка и тоже подержанная, как его «Вольво». Роме в этом увиделся знак, скорее добрый.

Они рванули вслед грабителю.

– Денис, – бросил парень, сосредоточенно глядя на дорогу. – А тебя как?

– Роман…

– Ты что же, машину не закрыл, Роман?

– Закрыл.

– Сигнализации нет?

– Есть… Но я не включил, я ж на пять минут, в магазин только…

– Эх ты, паря, у нас тут и за две минуты могут авто и раздеть, и угнать… Ты не местный?

– Нет.

– То-то и оно. В наших местах угонов много… Хотя они и с сигнализацией управляются, будьте-нате! Пристегнись-ка, Роман!

Он послушно натянул ремень. В чужой машине – как в чужом доме: хозяев надо слушаться.

«Вольво» маячил впереди, Денис прибавил газу. Но вор запеленговал погоню и тоже прибавил газу. Роман знал, что его «Вольво» может развить высокую скорость, но и «Ауди» тоже. Вот только если водитель не подкачает…

– Догоним, не бзди, – Денис словно уловил его мысли. – Кто там у тебя, ребенок в смысле, – сын, дочка?

– Сын… – прошептал Роман.

Денис умолк, всматриваясь в темную дорогу и красные огни, маячившие в полукилометре от них.

За пятнадцать минут погони им не удалось сократить расстояние между машинами.

Они уже покинули городишко, и теперь темную дорогу обступил лес. «Вольво» они не потеряли, но и не смогли к нему приблизиться. Гонка казалась бесконечной.

– У меня мотор от последней модели, сам ставил, – произнес Роман.

– То-то, я смотрю, прыткий. Ничего, не уйдет!

– Когда догоним, что делать будем?

– Там посмотрим, – ответил Денис. – Дай догнать сначала. Ты в армии служил? – спросил он вдруг.

– Нет.

– А чего так?

– Начальник отмазал… Я своей конторе, – Роман решил не уточнять, какой именно, – большие бабки приношу… Ну, он и отмазал.

– Худо это. Мужик должен армию пройти. Я вот в десантных отслужил.

Рома не ответил. Может, и худо, он не знал. Денису он сказал правду, начальник сам так решил. Роме его инициатива была на руку: оставить мать на два года одну – все равно что убить. Ее никто бы не заставлял есть, и она бы умерла от голода.

Они молчали еще минут пять. Расстояние между машинами то сокращалось, то увеличивалось.

– ГИБДД тут у вас не промышляет?

– Случаются рейды, но редко… Впереди железнодорожный переезд, – сообщил Денис. – Не дай бог…

Он не договорил, чему Рома порадовался. Он был немножко суеверен и предпочитал не облекать в слова свои опасения, боялся, что из-за слов они реализуются…

Как-то он, еще подростком, сказал об отце: «Лучше бы он сдох!» Мама тронула его руку: «Никогда не говори так. Никогда. Слова умеют воплощаться в жизнь. Они могут даже убивать…»

Рома не видел никаких причин, почему бы не убить этого человека, принесшего им столько горя, тем более словами! За них ведь даже в милицию не посадят! Единственно, он не понимал, как могут слова воплотиться в жизнь и даже убить.

«Я не знаю как. Могут», – ответила мама.

И Роман вдруг вспомнил одну сцену. Маминых слов он не слышал, она всегда говорила тихо, – уже задним числом догадался, что она заговорила о разводе. Зато папа всегда говорил очень громко. Точнее, он не говорил, он орал: «Ты ни на что не способна! Ты годишься только полы мыть! И пить! Без меня ты просто сдохнешь!»

И вот мама мыла полы, и пила, и медленно умирала…

С тех пор он стал бояться их, слов.

…Он как в воду глядел. На железнодорожном переезде их от «Вольво» отрезало товарняком. Шлагбаум опустился перед ними, Денис резко затормозил, и Роман в отчаянии стукнул по приборному щитку, видя, как удаляются, бледнея, габаритные огни его машины… Видимо, тот странный, никем не изученный закон вновь сработал. Хотя Денис и не договорил фразу до конца, не облек свои опасения в слова, но они, слова, уже сложились в его голове. И наверняка поэтому сработали!

– Не дрыгайся, блин, – сказал Денис. – Он увидит, что оторвался, и снизит скорость. Ведь идем по риску, дорога морозная, тьмища вокруг. Он ща порадуется нежданной прухе и сбросит. Или я не я, а моя тетя!

– Ты местность хорошо знаешь? – глянул на уверенный профиль парня Роман.

– А то! Но и он тоже, падла, явно из наших, местных…

Товарняк появился из-за кромки леса и неторопливо прогрохотал перед ними всей своей нескончаемой длиной.

Наконец грохот затих и шлагбаум пополз вверх.

Денис нажал на газ. Роман мельком подумал о том, что «дорога морозная и тьмища вокруг» и «идут они по риску» немалому, но выбора у него не было. Если бы речь шла только о его «Вольво»… Но в машине остался ребенок, и Роман вовсе не так собирался им распорядиться, вовсе не так!

Они пролетели тройку километров с бешеной скоростью, но так и не увидели во тьме две заветные красные точки. Впереди показалась V-образная развилка.

– Берем левее, – сообщил Денис. – Если бы он ушел по прямой, мы бы уже его увидели.

Роман согласился с доводом. Это было логично.

Дорога, которую они выбрали, оказалась извилистой. Пришлось сбросить скорость и им. Из-за множественных поворотов она не просматривалась, и увидеть огни «Вольво» никак не удавалось. Или пусть не «Вольво», но хотя бы какую-нибудь тачку! Навстречу им проехали за это время две машины – в этот поздний час поздней осени дороги были совершенно пустынны, – а впереди не оказалось ни одной…

Роман страшно нервничал, но молчал. Только когда минут десять спустя выехали на более прямой отрезок, они увидели габаритные огни. Денис ломанул так, что Ромка едва не прошиб головой крышу. В считаные минуты они нагнали автомобиль…

Это был не «Вольво».

– Денис, – произнес Роман тихо, – он нас обманул. Он на развилке поехал по прямой! Он просто встал на обочине и выключил огни! Вот и все. А мы повелись, как лохи.

Денис смерил его взглядом. Скорее уважительным.

– Ты прав, паря. Ну, мы его щас уроем, гниду! Тут дорожка одна есть, не все о ней знают даже среди местных. Мы по ней наперерез ему выйдем! Держись, паря!

«Ауди» занесло на повороте, но Денис легко справился, выровнял машину и, включив мощные фары, погнал по «бетонке» – по одной из тех дорог, которых, хоть их и немало в Подмосковье, не найдешь на карте…

День второй, вечер.

В квартире Николая Петровича

– …И тогда я увидел у него в чемодане эти листки, – вдохновенно излагал Колян свои приключения. – Прочитал и, прикинь, что узнал…

Он выдержал паузу для пущего эффекта.

– Ну?

Голос Васяна, даже если он и придал ему некоторое скептическое безразличие, выдавал его нетерпение и досаду. Досаду на то, что не он надыбал чужие увлекательные секреты и сейчас ему приходится довольствоваться ролью слушателя.

– А то, что мамаша этих детей никакая не мать-одиночка! Серьезная женщина такая, журналистка. Известная причем! И муж у нее тоже не какой-нибудь, а детектив частный! И глянь сюда, – Колян ткнул пальцем с нешибко чистым ногтем в листок бумаги, – тоже не последний человек! Ну, скажи мне, стали бы такие люди брать к себе ситтером какого-то мальчонку?

– Ситтером! Бебиситтером, темный ты, Колян!

– Ладно тебе! Какая разница?!

– А почему бы им мальчонку не нанять?

– Ну, где это ты видел мальчонок, чтоб с чужими детьми сидели?!

– Удивляюсь я тебе. И телик у тебя вроде есть, да вот не знаю, ты по нему только футбол, что ли, смотришь? А там, между прочим, передачи разные бывают, в которых рассказывают про то, про се. И что вот молодежь у нас принялась подрабатывать разными услугами.

– Васян, ты бы пальцами-то не крутил, а? Я ж не просто так, я ж на место поехал! И все узнал! У этих вот, журналистки с детективом, – у них гувернантка к детям ходит! И Митька им без надобности!

Васян не нашелся что ответить, сраженный доводами приятеля. И потому с достоинством промолчал.

– Я сразу понял, что дело нечисто! Одежонку детскую Митяй заранее купил! А сам сказал, что неожиданно, мол, у подруги отец заболел! А какое же «неожиданно», если одежонку он заранее приобрел? Значит, в планы входило, понимаешь?

– Понимаю. Не глупее тебя, – поджал губы Васян.

Но Колян не заметил кисловатой морды приятеля, ревниво отнесшегося к его сыскным успехам, и горячо продолжал:

– Так я сразу сообразил, что неспроста это! И поехал к этой киностудии! А там, ля-ля-тополя, дом ихний нашел, с бабульками да мамашками поговорил… И знаешь, чего я разузнал?

Васян молчал, но и Колян упрямо выдерживал интригующую паузу. Наконец Васян сдался.

– Ну, чего? – спросил он небрежно (это чтоб Колян не задавался слишком), хотя сам сгорал от нетерпения услышать продолжение.

– А вот чего! Украл Митька этих детей, вот чего!!!

– Укра-а-ал?! – Спесь моментально слетела с Васяна, настолько он поразился.

– Украл, – с суровым достоинством подтвердил Колян.

– Откуда ты знаешь?!

– Да там весь район жужжит! Что у этих, журналистки с детективом, двойню украли!! А дети – те самые! По фотке видно же!

– Во дела… А зачем ему детей красть? На фиг они ему?

– Темный ты, Васян, – с удовольствием вернул мяч Колян. – Ради выкупа, зачем еще!

Он выдержал паузу и добавил:

– В милицию надо сообщать. Дело-то серьезное…

Васян надолго впал в молчание, и инвалид наслаждался произведенным эффектом. Нечасто ему удавалось поразить приятеля!

Вместе с ногами Николаю Петровичу отрезало почти весь мир. Конечно, были у него телевизор и радио, и все новости он мог узнавать, как любой другой человек, но дело же не в новостях! Общение его резко сузилось вместе с возможностью свободного перемещения в пространстве – возможностью поговорить с живыми людьми. На кой ему новости, спрашивается, если их не с кем обсудить?

Васян, Василий Федорович, был единственным человеком, с которым он мог обсуждать все на свете. Больше того, он словно приносил дыхание мира. Дыхание людей, их мысли и помыслы, их эмоции – все то, что прикованный к креслу Колян мог сам улавливать в гомеопатических дозах в свои редкие выходы в магазин…

Редкие, потому что часто он выходить не мог. Колеса руками крутить – полбеды, тем более что за годы инвалидности он натренировал мышцы, а теперь, когда негодник Митька ему моторчиком кресло оборудовал, так и вовсе лепота… Но только даже с моторчиком по ступенькам не поездишь! А они повсюду, ступеньки, – и в подъезде, и в магазине, и в метро. О пандусах для инвалидов никто не позаботился. Слова говорят десятки лет, а пандусов как не было, так и нет. Где-то есть, построили, но не там, где Николай Петрович живет… И что же ему, людей просить его на руках нести через ступеньки, что ли?