Текст книги "Все в шоколаде"

Автор книги: Татьяна Полякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Татьяна Полякова
Все в шоколаде

Телефонный звонок разбудил меня в три часа ночи. Я с трудом подняла голову, включила настольную лампу, взглянула на часы и чертыхнулась. Затем перевернулась на спину и с тяжким вздохом закрыла глаза, надеясь, что кому-то надоест названивать и он отправится к чертям собачьим. Тщетно. Звонивший твердо вознамерился поднять меня среди ночи. Я села в постели, потрясла головой, силясь прийти в себя, и с большой неохотой сняла трубку.

– Привет, – услышала и едва не застонала от отчаяния, потому что, конечно, узнала голос, а заодно поняла: произошло нечто неприятное, и это еще мягко сказано. Звонил Волков, а у него приятных новостей для меня не бывает.

– Привет, – ответила я и опять тряхнула головой, пытаясь привести мысли в порядок. Этому сильно препятствовала головная боль, обычная вещь, если накануне выпить лишнего. Домой я отправилась после двенадцати, выходит, спала часа два, не больше, и теперь вряд ли смогу досмотреть свой сон. Впрочем, он того и не заслуживал.

– Тебе стоит приехать, – без энтузиазма продолжил Волков.

– Что у тебя?

– Пока ничего, но геморрой я уже предчувствую.

– А поконкретней?

– Пожалуйста. Убийство. Девка двадцати двух лет. Шлюха из дорогих. Адрес: Вторая Советская, дом 36, квартира 215.

– Но ведь не из-за этого ты поднял меня в три ночи? – возмутилась я.

– Конечно, нет. Твой покой – для меня святое. И если я говорю о геморрое, значит, он не замедлит появиться.

– Вот черт, – пробормотала я. – Сейчас приеду. – Повесила трубку и, слегка постанывая, прошла в ванную.

Для начала я сунула голову под холодную воду, потом включила душ и, жалобно повизгивая, немного постояла под ледяными струями. Растерлась полотенцем, прошла в кухню, достала из холодильника сок и залпом выпила пол-литра, не ощущая вкуса. Не скажу, что пришла в норму, но жить стало легче. Рука потянулась к пачке сигарет, однако я вовремя одумалась и отшвырнула пачку подальше, не то все мои труды пойдут насмарку. Окинула кухню критическим взглядом и поморщилась: придется нанимать домработницу, пока квартира окончательно не заросла грязью.

С этой мыслью я вернулась в гостиную, где спала, так и не добравшись до спальни, взглянула на свой костюм и лишь покачала головой, потому что не удосужилась повесить его в шкаф – он валялся на полу в весьма плачевном виде.

– Пить надо меньше, – наставительно изрекла я, надеясь, что прислушаюсь к мудрому совету, перевела взгляд на часы и заторопилась: натянула джинсы, свитер, нашла в шкафу кроссовки, которые не мешало бы вымыть, прежде чем убирать в шкаф, и, прихватив куртку, спустилась в гараж. Здесь меня ждал сюрприз: вмятина на правом крыле. В общем-то, «Мицубиси» и до того момента выглядел паршиво, так как хозяйка ему досталась хуже некуда. Но вчера этой вмятины я не заметила и сейчас, хмуро ее разглядывая, пыталась понять, откуда она взялась, то есть где и как я умудрилась ее заработать.

– Чудеса, – буркнула я.

Ночью, когда я покинула бар, вмятины вроде бы не было. Или была? Отправляясь домой, я подошла к машине со стороны водителя и это крыло не видела. Выходит, какой-то сукин сын помял мне машину, пока я прохлаждалась в кабаке. Ну и поделом мне, надо оставлять машину на стоянке, а не бросать в темном переулке.

Я выехала из гаража, закрыла ворота и по привычке огляделась. Дом насчитывал восемь квартир, лишь в одном окне горел свет. В первой квартире жил отставной генерал, и по ночам ему не спалось. Он возник в окне, напряженно вглядываясь в темноту. Открыв стекло, я помахала ему рукой. Всегда приятно сознавать, что кто-то и среди ночи на боевом посту. Он мне ответил, но от окна не отошел, провожая взглядом мою машину. Наверняка запомнил, в котором часу я отъехала от дома, а вот спроси, зачем ему все это, вряд ли сможет ответить.

Однако через минуту я и думать забыла о соседе. Вторая Советская находилась на другом конце города. Ночью, когда движение практически отсутствует, а стражи порядка дремлют, я преодолела это расстояние за двадцать минут. Правда, свернула не на том светофоре и выехала на Первую Советскую, чертыхнулась и, немного поплутав среди совершенно одинаковых домов, наконец смогла найти нужный адрес.

Дом был двенадцатиэтажный, длинный, серый и явно требовал ремонта, хоть и был построен недавно. Возле четвертого подъезда стояли две милицейские машины и ядовито-желтые «Жигули» последней модели. Виктор Павлович Волков слыл человеком положительным и даже консервативным, но мог иногда удивить неожиданной тягой к яркой цветовой гамме.

Я притормозила рядом с «Жигулями» и увидела самого Волкова. Он стоял возле подъезда в тени козырька и курил. Заметив меня, пошел навстречу. Я выбралась из машины и кивнула. Свет фонаря освещал пространство перед подъездом. Волков взглянул на меня, скривился и не придумал ничего лучшего, как заявить:

– Паршиво выглядишь.

– Спасибо.

– Нет, серьезно. Может, стоит завязать с выпивкой?

– Кому бы говорить, – фыркнула я.

– Когда пьет мужчина, это нормально, а вот когда женщина…

– Отвали, а? Когда я работаю, то о выпивке забываю.

– Надо посоветовать Деду завалить тебя работой.

– Не думай, что моя жизнь вечный праздник.

– В ближайшее время праздник точно не ожидается.

– Ну, так что тут за геморрой? – проявила я интерес.

– Сама увидишь…

– Может, ты наконец скажешь, на кой черт вытащил меня из постели?

– Все самое интересное на потом, – хмыкнул Волков. – Для начала взгляни, что там.

– А надо? – усомнилась я.

– Надо, – серьезно кивнул он.

Мы вошли в подъезд и поднялись на второй этаж. На лестничную клетку выходили двери четырех квартир. Одна была приоткрыта, рядом стояли двое мужчин и три женщины среднего возраста с испуганными лицами, должно быть, соседи. При виде нас они посторонились, мы вошли в прихожую, и Волков сказал:

– В комнате…

Я сделала еще несколько шагов. Квартира однокомнатная, правда комната большая, метров двадцать пять. Использовали ее одновременно как гостиную и как спальню. Тяжелые шторы на окнах задернуты, у противоположной стены низкая тахта, застеленная ковром с парчовыми подушками, антикварная мебель, за китайской ширмой кровать с деревянными спинками: приобретенная в недорогом магазине, она выглядела здесь как нечто инородное. Возле кровати стояли двое мужчин в штатском и что-то лениво обсуждали. Еще двое, на первый взгляд бесцельно, двигались по комнате, молодой человек в очках, насвистывая, снимал отпечатки пальцев с двух бокалов чешского стекла, стоявших на низком столике. На полу у его ног валялась бутылка коньяка. Парень оглянулся, увидел меня и кивнул:

– Привет.

– Здравствуйте, – громко сказала я. Теперь все присутствующие обратили на меня внимание и недружно ответили:

– Здравствуй.

– Представлять друг другу вас не надо, – сказал Волков. – Дело у нас, скажем прямо… В общем, Ольга Сергеевна будет помогать нам по мере сил.

На лицах мужчин появились ухмылки, от которых они тут же поспешили избавиться и кивнули как ни в чем не бывало, только очкарик продолжал свою работу, радостно улыбаясь мне. Я покопалась в своей памяти и вспомнила, что парня зовут Вячеслав, отчество не помню, да оно и ни к чему. Нас познакомил Волков этой зимой на торжественном вечере, посвященном какой-то очередной годовщине. Я поздравляла собравшихся от имени фонда «Честь и достоинство», который основал Дед (он был просто помешан на всяческих фондах, они росли как грибы после дождя, и во всех этих фондах я кем-нибудь числилась, неизменно выступая на различных торжествах в роли свадебного генерала). Двоих из присутствующих мужчин (не считая Волкова) я знала неплохо, еще одного если и видела раньше, то сейчас припомнить не могла. На меня же они взирали так, точно знали всю мою подноготную, как оно скорее всего и было.

– Не желаете взглянуть? – кивнул один из них на кровать. Я подошла ближе. Мужчины посторонились, а я на мгновение зажмурилась. Конечно, труп – это труп и ничего приятного увидеть я не ожидала, но этот прямо-таки вызвал у меня шок. Я потерла переносицу и заставила себя открыть глаза. Мужчины молча ждали. Я кашлянула, словно извиняясь, и перевела взгляд на убитую. Сейчас трудно было определить, сколько ей лет. Выглядела она ужасно: глаза вылезли из орбит, из открытого рта торчали скомканные доллары, вокруг шеи девушки был обмотан чулок, голова ее была приподнята и странно вывернута, конец чулка закреплен на спинке кровати. Скорее всего ей сломали шею. Но этого убийце показалось мало, и он зачем-то разрезал ей живот, и не просто разрезал, а аккуратно разложил содержимое на кровати с двух сторон от трупа. Постель была густо перепачкана кровью, а на стене, прямо над головой убитой, привет от свихнувшегося ублюдка: крупные буквы тоже кровью – «Сука».

– Что скажешь? – спросил Волков, подойдя к кровати.

– Впечатляет. – Я поспешно отвернулась.

– Вот-вот. Соображения есть?

– Он псих.

– Само собой. Еще какие-нибудь ценные замечания?

– Замечаний нет, есть вопрос.

– С вопросом обожди. Значит, ничего стоящего тебе в голову не приходит?

Я оглядела комнату, пытаясь понять, чего от меня добивается Волков. В комнате царил образцовый порядок, если не считать окровавленной постели, надписи да еще бутылки коньяка на полу.

– Она не сопротивлялась? – вопросительно заметила я.

– Никаких следов борьбы. Одежда на убитой отсутствует, за исключением гипюровых трусиков.

– На честь девушки не посягали?

– На это ответит специалист, но я уверен: он ее не изнасиловал.

– Почему он, а не она? – спросил Славик, подходя ближе.

– Что-то я не слышала о маньяках-женщинах, – заметила я с усмешкой, – а это работа маньяка.

– Не скажи, – покачал головой Волков. – Надпись видишь?

– Ревность?

– Почему бы и нет?

– Тогда пошарь среди ее дружков. Кому-то не нравилось, как девушка проводит время, и он внес в это свои коррективы. Как ее зовут?

– Кудрина Алла Дмитриевна. Танцовщица в ночном клубе «Пирамида». Чем они там на самом деле занимаются, тебе лучше знать.

Я нахмурилась, начиная понимать, почему Волков поднял меня среди ночи. «Пирамида», как и многое в этом городе, принадлежала Деду, неофициально, конечно. Однако, хоть Дед и открещивался от доходного бизнеса и делал вид, что не имеет отношения ни к ночным клубам, ни к многочисленным саунам и массажным кабинетам (он дважды даже выступал с разгромными статьями в газетах о древнейшей профессии и сутенерах в погонах, статьи, кстати, писала я, и цифрам, приведенным в них, можно было верить), так вот, несмотря на все старания Деда откреститься от того, что он, то есть я, в статьях назвал «чумой нашего города», те, кому хотелось знать, знали, что он-то как раз и контролирует данную чуму. Зверское убийство, совершенное явным психом, газетчики вниманием, конечно, не обойдут… Одному богу известно, что они смогут накопать в припадке журналистского рвения. И все это за несколько дней до выборов.

Я непроизвольно поморщилась, а Волков кивнул:

– Вот тебе и геморрой…

Я согласно кивнула: что да, то да. Теперь скверное настроение Виктора Павловича стало мне понятно: с одной стороны, на него будут давить, требуя, чтобы психопат-убийца как можно скорее оказался за решеткой (обыватели впадают в транс при слове «маньяк»), с другой – работать придется с оглядкой, чтоб ненароком не накопать лишнего.

– Сочувствую, – сказала я. Он усмехнулся. – Если не возражаешь, я вас покину, – помедлив, заявила я, присутствующие кивнули, а Волков пошел проводить меня. – Можешь рассчитывать на наше содействие, – заверила я, поспешив утешить его.

– Ага, – хмыкнул он, посмотрел на меня внимательно, точно что-то прикидывая, и вздохнул: – Это не все.

– Что, есть еще труп?

– Хуже. Для меня, по крайней мере.

– Что же может быть еще хуже? – в притворном удивлении подняла я брови.

– Вот это. – Он протянул мне визитную карточку. Золотыми буквами на сером фоне значилось: Кондратьев Игорь Николаевич. Следующие три строчки были мне ни к чему, я сама заказывала в типографии визитки для Деда.

Я взглянула на оборотную сторону. По правилам хорошего тона она должна быть девственно-чистой, если, конечно, владелец не пожелал оставить кому-то несколько слов. Владелец не пожелал, но до девственной чистоты оказалось далеко: карточка была заляпана кровью.

– Она была у девицы? – хмуро спросила я. Происходящее нравилось мне все меньше и меньше – какой, к черту, геморрой, дело много хуже.

– Карточка валялась под креслом.

– А кровь?

– Кресло стоит в трех шагах от постели, если ты соизволила обратить на это внимание. А там все залито кровищей.

Мы вышли из подъезда и замерли под козырьком.

– Кто видел карточку? – задала я вопрос, который меня, по понятным причинам, очень беспокоил.

– Я.

– Хорошо.

– Серьезно? – фыркнул Волков. – Может, объяснишь, что ты нашла хорошего во всем этом?

– Не заводись, – миролюбиво попросила я. – Мне это нравится так же, как и тебе.

Мы подошли к моей машине, он взглянул на нее и покачал головой:

– Когда ездить научишься?

– Просто мне не везет.

– Завязывай пить, Ольга. Добром это не кончится.

– Заткнулся бы ты, – от души пожелала я, садясь в машину и намереваясь проститься с Волковым, но он открыл дверь и устроился рядом со мной.

Я ждала, что он скажет, ненавязчиво разглядывая его. Волков выглядел так, как и полагалось выглядеть человеку его звания. Лет сорока пяти, выше среднего роста, с наметившимся брюшком и тем особым выражением лица, которое сразу намекало на его профессию. Он начал седеть, виски отливали серебром, стригся он коротко, жесткие волосы торчали на затылке, образуя венчик, темные брови, нос короткий и прямой, глаза небольшие и в общем-то невыразительные. Однако Волков умел смотреть так, что под его взглядом становилось как-то неуютно. Не нравился мне только его рот, узкие губы были слишком малы для этого лица, и улыбаться Волков не умел, вместо улыбки на лице появлялась кривая ухмылка, которая шарма ему не добавляла. Становилось ясно: человек этот далеко не прост и характером обладает скорее всего скверным.

Впрочем, ничего такого я за Волковым не знала, уживались мы вполне сносно, даже испытывали друг к другу симпатию. Он производил впечатление честного человека и умело этим пользовался. С Дедом их что-то связывало, но и тот и другой об этом помалкивали, причем оба извлекали из давнего знакомства максимум пользы. У Волкова имелся дом за городом, записанный на жену, и «БМВ», который он не смог бы купить на свою зарплату. Сын его, едва закончив школу, организовал собственное дело, где заправлял, конечно, Волков, хотя и не имел права, исходя из буквы закона. Однако официально директором фирмы был сын, который к тому же носил фамилию матери, так что перед законом Волков был чист. Само собой, его готовность помочь только на пользу Деду. В общем, налицо обоюдовыгодный союз, поэтому меня ничуть не удивило беспокойство в голосе Волкова, когда он опять заговорил.

– Что скажешь?

Я пожала плечами:

– Что тут скажешь? Дед раздает свои визитки по два десятка за день. И то, что она оказалась у этой девицы…

– Вот именно, – хмыкнул он. – Не знаю как тебе…

– Надеюсь, ты не думаешь, что это Дед развлекался, распарывая ей живот.

– Совершенно неважно, что думаю я. Но если о визитке каким-то образом узнают…

– Позаботься о том, чтобы не узнали.

– Спасибо за подсказку, сам бы я ни за что не допетрил. – Он отвернулся, помолчал немного и заговорил вновь: – А если это как-то связано с выборами?

Я не торопилась отвечать, хотя, признаться, не очень-то верила, что кто-то совершил жуткое убийство с единственной целью насолить Деду.

– Давай не будем забегать вперед. Твое дело – следить за тем, чтобы ситуация не вышла из-под контроля.

– А если Дед знаком с девкой?

– Ну и что? С ее профессией она могла знать многих. Возможно, визитку ей действительно дал он.

– И она оказалась под креслом, да еще вся в кровище, вместо того чтобы лежать в ее сумке, в ящике стола, коробке или в вазе, наконец, то есть в том месте, где обычно у людей лежат визитки. С ее стороны было довольно оригинальным запихнуть визитку под кресло. Всем известно, что Дед таскает визитки в кармане… Например, он бросил пиджак на спинку кресла…

– А потом зарезал девушку? – усмехнулась я. – Дед, конечно, не ангел, но как-то трудно представить его в роли мясника…

Волков поморщился:

– Я вовсе не это хотел сказать… Что, если он был у нее? Кто-то воспользовался его приходом и убил девчонку, а визитку оставил нарочно.

– Если она выпала из кармана Деда, то как это мог предвидеть убийца?

– Не говори глупости. Он мог его выследить и…

– Тогда визитка вовсе не выпала из кармана пиджака, ее подбросили нарочно, а если ее подбросили нарочно, то вовсе не факт, что Дед знаком с убитой.

Волков дернул тонкими губами и со злостью посмотрел на меня.

– Я разговаривал с соседями, они несколько раз видели мужчину среднего роста, лет пятидесяти, блондина, с загорелым лицом, всегда в темных очках, голову он держал опущенной вниз, точно опасался, что его узнают.

– Портреты Деда расклеены по всему городу. Да и вообще, человек он известный. Я-то была уверена, что его каждая собака знает…

– Боюсь, так оно и есть. Граждане его узнали, но помалкивают об этом из опасений оказаться в скверном положении.

– Не преувеличивай.

– Я тебя знакомлю с точкой зрения обывателей. Допустим, они его не узнали, то есть это они нам так заявили, но завтра по городу поползут слухи… А я должен найти убийцу.

– Хочешь задать Деду несколько вопросов?

– Нет уж, спасибо. Сама задавай.

– Подумаю над этим, – кивнула я.

– Эта чертова политика… – пробубнил Волков, кивнул мне и вышел из машины.

Я тронулась с места, продолжая размышлять над его словами. Если честно, я здорово нервничала. Конечно, я не могла вообразить Деда в роли маньяка. Человек он решительный, и с моралью у него большие проблемы, но кромсать кого-то ножом… чепуха…

– Чепуха, – вслух повторила я и усмехнулась, а потом и хихикнула, злясь на себя за это.

«Почему бы и нет? – продолжал веселиться кто-то внутри меня. – Он сукин сын, вообразивший себя всемогущим. А вдруг он свихнулся?»

– Это ты свихнулась, – возвысила я голос. – С какой стати ему убивать эту женщину да еще запихивать ей в рот доллары и писать на стене кровью «Сука».

«А почему бы и нет? – вновь подумала я. – Нет, в самом деле. Допустим, он увлекся девчонкой, а она ему изменяла, предположим, он застал ее с любовником…» Никаких следов борьбы, если не считать опрокинутой бутылки коньяка. Такое впечатление, что девица сама разделась и легла в постель, ожидая, что ее осчастливят. Вместо этого ей кто-то накинул чулок на шею, а потом вспорол живот.

Предположим, он не заставал ее с любовником, а просто узнал о его существовании. Девчонка не подозревала об опасности, и он этим воспользовался. Тебе ли не знать, как он мстителен. Правда, обычно он мстит чужими руками… А если соблазн был чересчур велик? Хватит гадать, сейчас речь не об этом. Визитка, вот твоя головная боль, и показания соседей. Слухи – это несущественно, главное, чтобы не нашелся придурок, который опознает в госте убитой Деда. Если бы не выборы… Вдруг Волков прав и кто-то решил подложить Деду свинью, использовав его связь с девчонкой?

– Вот это плохо, очень плохо, – произнесла я и закончила: – Потому что на этом он или они не успокоятся.

Я свернула к дому. Теперь даже генеральское окно не светилось. Я въехала в гараж и еще какое-то время сидела в машине, бессмысленно пялясь в лобовое стекло. Потом с неохотой покинула гараж, поднялась на три ступеньки и вошла в коридор. Квартира у меня в трех уровнях: гараж и просторный холл внизу, на втором этаже кухня, гостиная и столовая, на третьем две спальни. Я даже не могла припомнить, когда поднималась на третий этаж в последний раз. Гостиную я использовала как спальню, кухню как гостиную, столовая вовсе была мне без надобности, как, впрочем, и вся эта квартира. Но Дед рассудил иначе, а я с ним не спорила, точно зная, как это бесперспективно. Квартира досталась ему за гроши, и он не придумал ничего лучше, как подарить ее мне. Само собой, я изобразила восторг по этому поводу, потому что подарок свидетельствовал о том, что Дед любит меня по-прежнему и все у нас с ним ладненько да складненько.

Я прошла на кухню, включая везде по дороге свет, потому что не терпела темноты. В темноте меня посещали призраки. Обычное дело для людей с нечистой совестью, как утверждает Марк, а Марк в таких вещах смыслит. Во всяком случае, я ему доверяла в этом вопросе, потому что сам он всегда спит со светом.

Я включила чайник и немного постояла у окна, опершись на подоконник. Небо серело, но кухонное окно выходило в сквер, и там, в тени деревьев, было еще темно. Я заварила кофе, подумала и достала из холодильника бутылку мартини. Мартини я пью, как пьют водку. Налила полстакана, выпила и закусила куском хлеба. Посидела немного с закрытыми глазами, прикидывая, стоит ли ложиться. Покидать кухню было лень, я расслабленно устроилась в кресле и вроде бы задремала, потом резко подняла голову, взглянула на часы. Пожалуй, придется отправиться в постель. И тут зазвонил телефон. Я стояла и смотрела на аппарат, прикидывая, чего мне следует ждать от жизни. В эту ночь я нарасхват. Не торопясь, я сняла трубку.

– Да.

– Привет, – услышала я хриплый голос, не мужской и не женский. – Как себя чувствуешь? Должно быть, на душе паршиво?

– С какой стати?

– Ведь ты знаешь: это он вспорол брюхо девчонке.

– Какое брюхо? – хмыкнула я, взглянув на определитель номера. Звонок был из автомата. Я схватила сотовый и торопливо набрала нужный номер, боясь, что хриплый прекратит разговор и я ничего не успею.

– Дуру из себя не строй, – весело заявили на том конце провода. – Ты ведь уже видела ее? И знаешь: девку пришил твой любовник.

– Но… – начала я, однако в аппарате раздались короткие гудки. Звонивший бросил трубку. Зато ответил Сережа.

– Чего у тебя? – спросил он хмуро и зевнул.

– Телефонный звонок. Из автомата.

– Чего хотели?

– Весьма информированный гражданин, знает даже то, что ему знать не положено.

– Понял, – ответил Сергей совершенно другим голосом. – Подключу твой номер. Еще что-нибудь?

– Пока ничего в голову не приходит, – вздохнула я и простилась с ним. Швырнула сотовый в кресло и задумалась. Номер моего домашнего телефона есть в справочнике, так что узнать его не проблема, а вот откуда звонивший узнал об убийстве? Оперативно, ничего не скажешь… – Так, – громко сказала я, по привычке начиная размышлять вслух. – Очень может быть, что Волков прав и кто-то решил подложить Деду перед выборами свинью. А если… что, если? Валяй, договаривай, вот сейчас ты подумала, что Дед в самом деле убил ее? Стоп, он не назвал его имени или прозвища, он сказал: «твой любовник». Значит, звонивший осведомлен о наших отношениях… Необязательно. Дед никогда не скрывал, что неравнодушен к женщинам, так что логика вполне прослеживается: я на него работаю, значит, я с ним сплю. А если он имел в виду кого-то другого? Кого еще можно назвать моим любовником? Вот черт, ни одной кандидатуры. Впрочем, неизвестно, что обо мне болтают за спиной.

Допустим, он имел в виду Деда… Откуда звонивший узнал об убийстве? Точнее, от кого? Я сняла трубку и набрала номер сотового Волкова.

– Слушаю, – без энтузиазма откликнулся он. Я сообщила о звонке, сподвигнув его на длительное размышление. – Мы все еще на квартире, – сказал он наконец, – при мне никто никуда не отлучался… Хотя могли позвонить еще до моего приезда. Вот что, давай встретимся ближе к обеду и все обсудим. К тому времени у меня будут результаты вскрытия.

– Хорошо, – согласилась я, – жду твоего звонка.

Я прошлась немного по гостиной, затем не раздеваясь легла в постель и постаралась вздремнуть. Звонок неизвестного (хотя, может, неизвестной?) произвел на меня впечатление, что в общем-то странно. Периодически появлялись психи, которые звонили среди ночи с угрозами, а за несколько дней до выборов этому и вовсе не приходилось удивляться. То, что на Деда выльют ушат грязи, не вопрос, мы и сами подготовили две солидные бочки для наших конкурентов. Тогда с какой стати я так нервничаю?

– А нервничаешь ты, уважаемая, по той простой причине, что труп имеет место быть и он вовсе не бред очередного психопата. И ты в самом деле боишься, что Дед имеет к этому отношение, – скороговоркой выпалила я и даже зажмурилась.

Часов до десяти я провалялась в постели, изводя себя разными мыслями. Толку от этого не было, зато беспокойства прибавилось. Я вышла на кухню выпить кофе, когда вновь зазвонил телефон. Голос Риты, секретаря Деда, я узнала сразу.

– Детка, – торопливо сказала она, поздоровавшись, – он хочет тебя видеть. Сможешь подъехать через полчаса?

– Конечно.

– Поторопись. Дед злой как черт, – перешла она на шепот. – Лучше не опаздывай.

– Постараюсь, – заверила я ее и пошла переодеваться.

Дед терпеть не мог баб в джинсах, о чем и заявлял неоднократно. В офисе дамы не рисковали появляться в брюках. Правда, в жару все дружно облачались в шорты, против них хозяин не возражал. Однако сейчас жары не наблюдалось, поэтому я выбрала темно-синий костюм и белую блузку, тщательно уложила волосы, поморщилась, потому что увиденное в зеркале не очень радовало, и направилась к машине.

Через десять минут я покинула гараж, махнула рукой отставному генералу, который как раз появился на балконе, и выехала на проспект, то и дело поглядывая на часы. Дважды не обратив внимания на красный сигнал светофора, я смогла подъехать к офису вовремя. Охрана внизу выглядела чрезвычайно деятельной, народ сновал из кабинета в кабинет, на лицах читалась решимость совершить трудовой подвиг, словом, работа шла полным ходом, а я поздравила себя с тем, что благодаря расположению хозяина избавлена от необходимости торчать здесь с утра до вечера. Впрочем, может, это Дед избавил себя от необходимости лицезреть мою физиономию каждый день. Поди разберись.

Я поднялась на второй этаж, кивая в ответ на приветствия, и вошла в приемную. Рита подняла голову от бумаг и приложила палец к губам, призывая к молчанию. Из кабинета Деда доносился мощный рык, который не могли заглушить даже двойные двери. Ритка беззастенчиво подслушивала, совершенно меня не стесняясь. Я плюхнулась в кресло и шепотом спросила:

– Кто у него?

– Черник, – тоже шепотом ответила Рита, продолжая подслушивать. Минут через десять рык стих, а еще через пять минут распахнулась дверь кабинета и показался Черник Артур Петрович, пухлый молодой человек лет тридцати, в светлом костюме, очках в золотой оправе. Его темные волосы прилипли к потному лбу, лицо было багровым, губы подергивались, казалось, он вот-вот разрыдается.

Черник торопливо прикрыл дверь, достал из кармана платок, вытер лицо, покачал головой и сказал, ни к кому не обращаясь:

– Сумасшедший дом…

– По какому случаю лютует? – проявила я любопытство.

– Вас зачем вызвали? – игнорируя мой вопрос, спросил Черник.

– Без понятия.

– Что-то не так, – кусая губы, пробормотал он. – Я думал, может, вы знаете?

– Не больше вашего.

Я поднялась с намерением идти к Деду, но Черник остановил меня:

– Там Нефедов.

Нефедов был ближайшим другом Деда. Их разговор мог затянуться надолго.

– Может, я выпью кофе в баре? – спросила я Риту.

– Лучше здесь жди, – зашептала она. – Кофе я тебе заварю.

Черник между тем схватил графин, налил воды в стакан, выпил и, должно быть, почувствовав облегчение, посмотрел на меня и опять спросил:

– Вы правда не в курсе?

– Может, буду в курсе после встречи с ним.

– Понятно. – Он привычно пожевал губами. – Точно черт в него вселился. Вчера все было отлично, а сегодня прицепился к смете, хотя утверждали ее две недели назад. А я опять виноват… уходить надо, искать другое место… нет возможности работать.

Мы с Ритой переглянулись. Она презрительно хмыкнула, тем самым выражая свое отношение к его словам. Черник работал на Деда лет пять и трижды в неделю собирался уходить, однако в серьезность его намерений никто не верил. Таких денег, как здесь, ему нигде не заработать, да и сама возможность ухода лично у меня вызывала сомнения, так как Черник ведал финансами Деда и прекрасно понимал… В общем, понять было нетрудно.

Глядя на его потную физиономию с затравленным взглядом, я вдруг подумала, что он, возможно, и в самом деле мечтает уйти, хлопнуть дверью, желая потешить свое самолюбие. Если честно, Дед относился к нему по-свински, потому что не уважал бесхарактерных людей, а Черник твердостью характера похвастаться не мог, хотя, по общему мнению, специалистом был от бога. С утра до ночи он сидел в офисе, готовый по первому же требованию предстать перед хозяином, и регулярно получал нагоняй. В тридцать лет у него не было ни семьи, ни друзей. Выпив лишнего, он часто жаловался, что понятия не имеет, куда потратить деньги, которых с каждым годом у него становилось все больше и больше. Впрочем, у меня тоже ни семьи, ни друзей, и деньги тратить я тоже не умею… Так что мы с Черником, можно сказать, родственные души.

– Что-то у нас не так, – с легким всхлипом заявил он, уставившись на меня. Я в ответ пожала плечами. Он поставил стакан, суетливо огляделся и сказал: – Ну, я пошел. – После чего покинул приемную.

– Ему и правда здорово досталось, – заметила Рита.

– С утра было много звонков? – поинтересовалась я.

– Как всегда, – пожала она плечами.

– А с какой стати он решил вызвать меня, не сказал?

– Конечно, нет. С кем-то разговаривал по сотовому, с кем, мне неведомо, на то и сотовый.

– Откуда знаешь, что разговаривал?

– Я как раз кофе подавала, тут звонок.

– Звонившего по имени не назвал?

– Нет. Я бы запомнила. Через пять минут велел позвонить тебе.

– Понятно, – кивнула я, думая о том, что это наверняка как-то связано с ночным происшествием.

Дверь кабинета распахнулась, и появился Нефедов, представительный мужик лет шестидесяти, давний друг Деда, тоже из бывших военных. Политикой он не интересовался и страсть Деда к этому виду деятельности, по слухам, не приветствовал, но активно помогал и потому числился в первых помощниках. Меня он тоже не жаловал, кивнул в ответ на мое приветствие, не раскрывая рта, и вышел из приемной, даже не взглянув на Риту. Судя по выражению его лица, жизнью он вполне доволен. Рита нажала кнопку и сказала:

– Игорь Николаевич, Оля в приемной. Заходи, – кивнула она на дверь кабинета, затем приподнялась и торопливо перекрестила меня.

Я вошла в кабинет, Дед стоял у окна, сунув руки в карманы брюк и раскачиваясь с пятки на носок. Услышав, как закрылась дверь, повернулся, подошел ко мне и обнял за плечи, заглядывая мне в глаза. Я растянула губы в улыбке, демонстрируя большую радость от свидания с ним.