Текст книги "Все точки над i"

Автор книги: Татьяна Полякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Не мешал чему?

– Медитировать, – с серьезным видом ответила я. Он посмотрел с печалью, но комментировать мои слова не стал, записал адрес, правда, не удержался и буркнул:

– Проверить это нетрудно.

– Ради бога, от всей деревни осталось три дома и те нежилые.

– Не страшно вам там было?

– Я не боязлива.

– В этом не сомневаюсь. А может, все-таки есть причина, по которой вас вдруг потянуло к одиночеству?

– Причин сколько угодно.

– Интересно.

– Вам вряд ли. Депрессия у меня после потери мужа, в общем, жизнь не радует.

– Очень даже интересно, – хмыкнул он. – Как раз о потере мужа я и хотел с вами поговорить. Его ведь застрелили?

– Застрелили, – кивнула я.

– Кто, вы знаете?

– Нет. Ваши, кстати, тоже не знают. По крайней мере, никто арестован не был, следствие идет ни шатко ни валко, если вообще кто-то еще занимается этим делом.

– У вас не возникло желания самой что-то узнать?

– Странный вопрос. Если вам ничего не удалось, у меня вообще нет никаких шансов.

– Не скажите, – вновь усмехнулся он. – С вашими возможностями… очень может быть, что и узнали бы.

– Что за возможности вы имеете в виду? – удивилась я.

– Ну-ну, Юлия Витальевна, не скромничайте. Нам хорошо известно, кто у вас в друзьях числится.

– Да? Значит, вам известно больше, чем мне.

– Опять же я не уверен, что вы были искренни со следователем. Что-то ведь могли и утаить. Вполне извинительно, между прочим. Может, и за свою жизнь боялись? Дело-то странное. Что за деньги были на месте убийства вашего мужа, к примеру? Откуда они взялись? Вы утверждали, что не знаете. Но, может, догадывались?

– Если бы я о деньгах знала, то постаралась бы их убрать с глаз долой до вашего приезда и сейчас жила бы припеваючи.

Он засмеялся, приглядываясь ко мне, я тоже хихикнула, чтобы сделать ему приятное, но его симпатии не завоевала.

– Любящая женщина в подобной обстановке вряд ли будет думать о деньгах, или мужа вы не любили?

– Скажите, пожалуйста, какое это имеет отношение к теме нашей беседы?

– Прямое, Юлия Витальевна, – посуровел он. – Смотрите, что получается. Муж ваш убит, убийство по всем признакам заказное, действовал профессионал. А через некоторое время вы появляетесь в компании Дениса Миронова, у которого в городе дурная слава.

– Это точно, редкий подлец и к женщинам скверно относится.

Он опять засмеялся.

– Говорят, что под крышей охранной фирмы, – перешел на шепот следователь, – работает киллерская контора. – Он мне подмигнул, весьма собой довольный.

Я изобразила, как могла, потрясение:

– Серьезно? Говорят или правда?

– Правда, Юлия Витальевна, правда.

– Что же тогда вы мерзавца не арестуете?

Он обиженно нахмурился:

– Придет время, арестуем.

– Значит, одни разговоры, – сокрушенно вздохнула я.

– Решительному человеку доказательства ни к чему, если он, к примеру, не в милицию идти собирается, а свой суд вершить.

– Значит, в Миронова стрелял Зорро?

– Кто? – не понял он.

– Мститель. Защитник угнетенных. Что ж, возможно, не перевелись еще на свете чудаки.

– Почему же чудаки?

– Потому что вслед за этим последует либо тюрьма, либо кое-что похуже. Вендетта противозаконна, насколько мне известно, но для людей Миронова дело чести найти стрелявшего, кем бы они не были: профессиональными охранниками или убийцами.

– Тут вы правы, – кивнул он. – Уверен, они его ищут. Может, потому вас и потянуло в уединенное место?

– Не пойму, куда вы клоните, но на всякий случай обращаю ваше внимание на то, что уединенное место я покинула, хотя вы стрелка пока еще не нашли. Я в том смысле, что, если у ребят из охранного агентства имеются какие-то подозрения на мой счет, верхом глупости с моей стороны было бы появляться в городе.

– Признаться, я сегодня, услышав вас по телефону, тоже очень удивился.

– Чему? – сделав вид, что не понимаю, спросила я.

– Тому, что вы взяли да и вернулись.

– Не пойму, на что вы намекаете, – нахмурилась я.

– Бросьте. Все вы прекрасно понимаете. Из ресторана вы уехали с Мироновым. Через час после этого его доставили в больницу с огнестрельным ранением. Для вас, наверное, явился полной неожиданностью тот факт, что он остался жив. И вы поспешили исчезнуть.

Я усмехнулась, глядя на него:

– Вы, видимо, мало осведомлены о привычках Миронова. Без охраны он нигде не появляется. Так что отправиться с ним из ресторана и стрелять по дороге мог только камикадзе.

Это замечание произвело впечатление на следователя, он замолчал, рисуя авторучкой круги на листе бумаги.

– Для меня загадка, почему вы сидите передо мной в таком цветущем виде, – вдруг заявил он. – Либо вы каким-то образом смогли договориться, либо… работы у нас в скором времени прибавится.

– Намекаете, что очередным трупом буду я? И с какой стати? Вы всерьез решили, что в Миронова стреляла я? Чушь. Он высадил меня…

– Не сомневаюсь, что вы дословно повторите его показания, – перебил меня следователь. – Поначалу охранники вовсе отказывались говорить, а потом только и делали, что вас выгораживали. И они, и сам недостреленный.

– Может, в отличие от вас, они люди здравомыслящие?

– Очень интересно, Юлия Витальевна, что такое у вас есть на Миронова, если он не решился вас тронуть? – медленно произнес он, глядя мне в глаза.

– Это простое любопытство или…

– Или. Очень бы хотелось, чтобы это «что-то» оказалось у нас, возможно, тогда мы избавили бы город от этого мерзавца.

– С удовольствием помогла бы родной милиции, да нечем, – развела я руками.

– Не спешите с ответом, – серьезно сказал он. – Подумайте.

– Если бы я могла его посадить… – мечтательно протянула я.

– Тогда что? Не стали бы стрелять?

– Это ваши фантазии…

– Подумайте, Юлия Витальевна, хорошо подумайте.

После этого он перешел на сугубо деловой тон, задал надлежащие вопросы, а я на них надлежаще ответила, подписала протокол и, простившись, отбыла. Напоследок он извинился за беспокойство и намекнул, что просто так от меня не отстанут и встретиться нам еще не раз придется. Это как раз беспокоило меньше всего. На меня у них ничего нет, иначе разговаривал бы он по-другому. Но мысли о Дене настроения мне отнюдь не улучшили, и я поехала домой, утешая себя тем, что придет вечер, и мы увидимся с Машкой.

Она позвонила где-то через час:

– Салют. Купила в аптеке «Мирену». – Я вслушивалась в ее голос, боясь обнаружить в нем недавнюю тоску, но он звучал весело. – Однако дороговато.

– Зато надежно.

– Верю на слово.

– Верь. Испробовала на себе.

– Запиши меня к своему врачу.

– Без проблем.

– Ты помнишь, что мы идем в ресторан?

– Конечно.

От нечего делать к этому мероприятию я начала готовиться заранее. Долго выбирала платье, потом сидела перед зеркалом и разглядывала свою физиономию. Она мне не нравилась, а если честно, откровенно пугала, потому что у меня было лицо человека, которого я не знала. Тут я плавно перешла к размышлениям, а что я за человек, и неудержимо скатилась в слезливое самокопание. Хотя жалко мне себя не было, противно – да, а жалко – почти никогда.

Я поспешила отвлечься от этих мыслей, тут и Машка позвонила, они приехали на такси и ждали возле моего подъезда. Мы отправились в ресторан «Эгоист», он открылся всего месяц назад. Машка была оживленна, держала Тони за руку и торопливо пересказывала какой-то фильм, виденный ею вчера по телевизору. Я кивала с большим энтузиазмом, будто это как раз то, что больше всего волнует меня в настоящий момент. Время от времени я ловила на себе взгляд Антона, настороженный и даже испуганный, хотя это, конечно, глупость, чего ему бояться? В отличие от Машки он был неразговорчив, предпочитал улыбаться, практически не участвуя в нашей болтовне. То, как он смотрел на Машку, как ухаживал за ней, окончательно убедило меня в том, что ее беспокойство не более чем глупые бабьи страхи.

Стоило Машке уйти в туалет, как за столом возникла неловкая пауза. У меня из головы все никак не шел наш недавний разговор с Машкой про «Мирену» и просьба подруги записать ее к врачу. Тони вертел в руках салфетку, сосредоточив на ней все свое внимание, я чрезвычайно увлеклась рыбным ассорти.

– Как дела у Олега? – вдруг спросил он и досадливо поморщился, должно быть злясь на себя за этот вопрос. – Мы довольно давно не виделись, – будто извиняясь, добавил он.

– По-моему, все прекрасно, – ответила я. – Вчера он заезжал сообщить, что между нами все кончено.

Антон уставился на меня с таким видом, словно пытался решить: шучу я или говорю серьезно.

– Вы поссорились? – уточнил он.

– Нет.

– Тогда я не понимаю…

– Не обращайте внимания. – Мне вдруг стало жаль Антона, не его вина, что друг у него редкая сволочь. – Наши отношения простыми не назовешь. Но я успела к ним привыкнуть, уверена, он – тоже.

– Где вы были все это время? Маша так волновалась…

– Я уже извинилась перед ней. Хотелось побыть одной.

– У вас правда все в порядке? – с запинкой произнес он.

– Да, конечно, – кивнула я. – Может, и с Олегом еще помиримся.

На счастье, вернулась Машка, и разговор прервался. Она наклонилась ко мне и шепнула:

– Посмотри, кто здесь.

– Что за секреты? – улыбнулся Тони.

– Никаких секретов. Просто один наш знакомый.

Я повернула голову и за угловым столиком увидела Долгих в компании полного мужчины лет пятидесяти и платиновой блондинки в декольте, ей было хорошо за сорок, но она явно предпочитала об этом не вспоминать, по крайней мере, вела себя как капризная девица. Толстяку это вроде бы нравилось, он хватал ее за руки и шумно целовал их. Долгих взирал на разыгравшуюся сцену с улыбкой, которая казалась слегка утомленной. «Может, ему просто надоело растягивать рот до ушей», – подумала я. И тут наши глаза встретились. Его взгляд вновь поразил меня. Умный, ироничный и бесконечно усталый. Если бы я не знала, кто передо мной… то что? Одно несомненно: мой давний заклятый враг по иронии судьбы имел внешность стопроцентного положительного героя, даже самый проницательный человек не распознал бы в нем злодея.

Долгих едва заметно улыбнулся и кивнул мне, а я поспешила отвернуться, успев заметить, что блондинка и толстяк с интересом посмотрели на меня.

– Это ведь Вадим Георгиевич? – вроде сомневаясь, спросил Тони.

– Он самый, – кивнула Машка.

– Может, стоит подойти поздороваться?

– Не стоит, – покачала она головой.

– Да?

– Пусть люди отдыхают.

Я поспешила избавиться от мыслей о человеке, что сидел за моей спиной, но в тот вечер нам все-таки пришлось сказать друг другу несколько слов.

Я возвращалась из дамской комнаты и столкнулась с ним у входа в зал.

– Добрый вечер, – сказала я и нашла в себе силы улыбнуться. Пройти мимо, не поздоровавшись, казалось мне невежливым, хотя какая, к черту, вежливость. Он прекрасно знал, что за чувства я испытываю к нему, догадывался уж точно, если давал себе труд вообще думать об этом. Я была уверена, что он, кивнув в ответ, пройдет мимо, но он вместо этого задержался и произнес без насмешки:

– Прекрасно выглядите.

– Спасибо.

– Вы редкая женщина, Юля, страдания вас как будто украшают.

– Вас это огорчает? – съязвила я, хоть это и было неразумно.

– Нет, что вы. Радует.

– Здорово. А я вот повода радоваться, признаться, не вижу.

– Неужели? – поднял он брови.

Я насторожилась, ожидая, что он еще скажет, и досадуя на себя за только что произнесенные слова.

– Вам не приходило в голову, что вы в рубашке родились?

Надо полагать, это намек на мое скверное поведение и его не знающую границ доброту, благодаря которой я до сих пор жива.

– Наверное, так и есть, – поспешно согласилась я.

– Не советую испытывать судьбу до бесконечности, – отрезал он. Это уже походило на угрозу.

Пока я соображала, что ответить, он улыбнулся и, кивнув мне, пошел дальше.

– Чтоб тебя, – пробормотала я под нос и поспешила к своему столику.

– Что он тебе сказал? – забеспокоилась Машка.

– С его точки зрения, я прекрасно выгляжу.

– Вот сволочь.

Тони с недоумением переводил взгляд с жены на меня.

– В чем дело? – спросил он.

– Так, проехали, – нахмурилась Машка.

– Нет, серьезно, чем он вам не угодил? По-моему, Вадим Георгиевич…

– Он просто душка, – перебила его Машка. – Кто бы спорил?

Тони замолчал, нахмурившись и сообразив, что объяснений не дождется. А я за него порадовалась, он жил в мире, где не надо ежедневно бороться за свою жизнь, где такие, как его друг Рахманов и этот Долгих, были вполне приличными людьми и даже вызывали симпатию. Интересно, что было бы, узнай Антон правду? Тони странный парень, так что остается лишь гадать. Вполне вероятно, что он на старинный манер отказался бы пожать руку мерзавцу. Пусть пребывает в иллюзиях, крепко спит по ночам и считает своего друга отличным парнем.

Мы пытались вернуться к ничего не значащей болтовне, но беседа не клеилась. Я взглянула на часы, пора отправляться к Виссариону, негоже пренебрегать своими обязанностями.

– Что ж, по домам? – сказала я.

Машка, взглянув на меня, кивнула. Тони расплатился, и мы пошли к выходу.

– Мы отвезем вас, – ожидая такси, предложил Тони.

– Не стоит. Пройдусь немного.

– Ты домой? – спросила Машка.

– Переоденусь и в «Бабочку».

Тони взглянул на меня в замешательстве и после недолгой душевной борьбы задал вопрос:

– Вы опять там работаете?

– Да. Безделье дурно сказывается на моем характере.

– Юля, – игнорируя сердитый взгляд Машки, неуверенно начал он. – Почему бы вам не найти более подходящую работу?

– А эта чем плоха? – удивилась я.

– Я ничего такого не имею в виду… Просто такая девушка, как вы…

– Да-да, у меня масса талантов, одна беда – я ленива. Так что эта работа как раз по мне. Только и дел, что развлекать шлюх игрой на рояле.

– Я ведь серьезно говорю, – обиделся Тони. – Хотите, я вам помогу с трудоустройством?

– Виссарион мне никогда не простит ухода, – хихикнула я. – Мы ж не просто так, у нас миссия – нести в массы доброе, вечное.

– Иди, – засмеялась Машка. – А ты отстань от нее! – прикрикнула она на мужа. – Лучше поищи себе приличную работу, а то горбишься на заводе за копейки.

Я дождалась, когда они, устроившись в такси, отъедут, помахала Машке рукой на прощание и побрела домой.

Утром явился Ник. Мысль о том, чтобы искать иголку в стоге сена, у него, как видно, энтузиазма не вызывала, и он начал изводить меня придирками. Чтобы его задобрить, я приготовила кофе, но это не помогло.

Мы отправились в заведение, которое в нашем списке стояло первым. Это было крошечное кафе на окраине, куда, если верить донесению наблюдателей, Павел заезжал пообедать. Шесть столов и барная стойка. Девушки-официантки выглядели усталыми, несмотря на начало рабочего дня, и взирали на клиентов как на личных врагов. Улыбки, которые периодически появлялись на их лицах, были до того фальшивыми, что против воли хотелось сказать им гадость.

– Ну, какие будут идеи? – спросил Ник, устраиваясь за свободным столом и презрительно оглядываясь. Я тоже огляделась. С моей точки зрения, только олух мог попытаться здесь что-то спрятать. Стены голые, батареи забраны решетками. Стол и стулья как тайник не годились, их могли переворачивать, когда мыли полы, хотя, судя по всему, о чистоте здесь особо не пеклись.

– Зал не годится, – констатировала я, чтобы Ник не усомнился в моем желании что-то найти. – В конце концов, это только первая попытка.

– Утешила, – фыркнул он.

– Не злись.

– Что ты, милая. Для меня такое счастье таскаться с тобой по дешевым кафешкам, тем более что занять себя совершенно нечем.

– Давай я поболтаюсь по дешевым кафешкам в одиночестве, чтобы у тебя не портилось настроение.

– Лучше подумай, где твой муженек мог спрятать ключ, приди ему такое в голову именно в этом месте.

Я пожала плечами.

– Знаешь, он, как и ты, не любил дешевые кафе. – Заметив, что Ник принял это замечание без восторга, я поспешно сказала: – Если не зал, то, скорее всего, туалет. Пойду взгляну.

Кабинка туалета была до того тесной, что в ней невозможно было повернуться. Я добросовестно все осмотрела. Взобралась на унитаз, сняла решетку вентиляционного люка и, сунув туда руку, малость пошарила. «А что, если я действительно нашла бы здесь ключ?» – подумала внезапно. Слишком фантастично. Но ведь куда-то Павел дел эти бумаги?

Сливной бачок и унитаз были мною тщательно осмотрены, и с чувством выполненного долга я вернулась в зал. Ник с видом мученика пил кофе, игнорируя испуганные взгляды девиц. Странное дело, Ник производил на разных людей практически одно и то же впечатление: поначалу человек настораживался, а потом у него возникало желание бежать подальше со всех ног. Убежать девицы не могли и молча тосковали.

– Ну, что? – буркнул Ник. Я развела руками.

Если уж изображать бурную деятельность, то по всем правилам. Я подозвала одну из девушек и сунула ей фотографию Пашки. На снимке мы с ним вдвоем стояли на ступеньках ЗАГСа, я с огромным букетом в руках… Фото я сложила пополам, чтобы моя донельзя сияющая физиономия не отвлекала девушку.

– Не помните, этот парень к вам заглядывал?

Официантка посмотрела внимательно и кивнула, к моему великому удивлению. Судя по тому, что Ник подавился кофе, он был удивлен еще больше.

– Как же, помню его.

– Давно это было? – откашлявшись, спросил он и зря это сделал, девушка сразу же насторожилась:

– Давно. В начале лета, наверное.

– И ты его запомнила? – усомнился Ник.

– Конечно. Такой красавчик. А в чем дело? – додумалась спросить она.

Ник достал из кармана джинсов липовое удостоверение и сунул ей под нос. Только идиот мог поверить, что он служит в милиции, но девица сразу приняла ответственный вид, хотя ее беспокойство лишь усилилось.

– Что он натворил? – спросила она.

– Уклоняется от алиментов, – хмуро сообщил Ник.

– Да вы что? А мне сказал, что не женат. Я все ждала, может, позвонит.

– Он многодетный аферист-многоженец, – развил тему Ник. – Так что тебе крупно повезло…

– Чего мне повезло? – не поняла она.

– Просто повезло, поверь на слово, – вздохнул Ник. – Часто он здесь появлялся?

– Нет. Один раз всего и был. Сидел с другом.

Мы переглянулись. Если верить наблюдателям, в кафе Павел обедал в одиночестве.

– А ты ничего не путаешь? – ласково спросил Ник.

– Чего мне путать? Павел у окна сидел, вот здесь, а друг у самой двери.

– А чего так-то, поссорились, что ли? – вздохнул Ник, сообразив, что разговор с официанткой предстоит занятный.

– Нет, вроде не ссорились. Павел пришел, сделал заказ, ну, мы с ним немного поболтали. Я ушла на кухню, возвращаюсь, вижу, еще один стол занят, не помню, кажется, парень с девкой пришли или две девки…

– Девок пропусти, про друга давай.

– Ну, может, он и не друг ему, но знакомый точно, – задумалась девица, Ник еще раз тяжко вздохнул, а она поспешно сказала: – Вот за этим столом тот мужик сидел. И они с ним разговаривали.

– О чем? – спросил Ник.

– Не помню.

– Что, вообще ничего не помнишь?

– Ничего особенного они не говорили. Так, обычный разговор. А когда Павел стал со мной заигрывать, тот засмеялся и говорит: «Вы с ним поосторожней, девушка, он у нас известный сердцеед», – вот я и подумала, что они друзья, ну, что знакомы раньше были.

– Значит, как этот мужик вошел, ты не видела? – вновь задал вопрос Ник.

– Так он это, не с улицы вошел, а через черный ход, со двора. Мне Любка-повариха потом сказала. Она видела, как этот тип мимо прошмыгнул, и решила, что он ко мне, еще выговаривать стала.

– Интересно, и часто к вам клиенты через черный ход заглядывают?

– Если только знакомые, вот Любка и решила, что он ко мне.

– Дальше что было?

– Ничего. Павел расплатился и уехал, а этот остался. Минут через двадцать тоже ушел. Я думала, может, Павел вечером заедет к концу смены, но он больше не появлялся.

– А мужик этот еще не заходил?

– Нет вроде. В мою смену точно нет. А так не знаю.

– Как он выглядел?

– Мужик? Ну, лет сорок, полный такой, волосы длинные, я уж и не помню, мужик как мужик. Да, у него наколка на руке была, якорь.

– Морячок, значит, – усмехнулся Ник. – Ты вот что, красавица. Если вдруг его еще увидишь, позвони по этому телефончику. – Ник протянул ей карточку, на которой был лишь номер телефона и его имя-отчество, Никита Сергеевич. Девушка пожала плечами, но карточку взяла.

– А, вот еще что, – всплеснула она руками. – Павел на стуле какие-то бумаги оставил в папочке. Я хотела их забрать, думала вернуть при встрече, но этот меня опередил. Я, говорит, сейчас ему позвоню, и папку взял.

– Что было в папке, не знаешь?

– Конечно, нет. Я ж в нее не заглядывала. Тонкая такая, папка для бумаг, белая.

– Бумаг в ней много было?

– Да вроде нет. Если б кошелек был, я бы возражала, чтоб неприятностей потом не возникло, а тут папка… да и знакомы они, вот я и подумала: пусть берет.

Ник бросил на стол деньги, поднялся, и мы направились к выходу. Он едва сдерживал раздражение, а оказавшись на улице, дал ему волю.

– Деятели, мать их… ничего доверить нельзя. Вот уж правду говорят: хочешь сделать хорошо, сделай сам. С каким дерьмом работать приходится!

– Думаешь, эта встреча была не случайной?

Ник, притормозив, взглянул на меня и презрительно фыркнул:

– Не смеши. Твой муженек явился сюда и специально сел у окна, чтоб мои олухи его видели. И спокойно поговорил с этим типом. Тот из осторожности пришел через черный ход. После беседы Пашка твой ушел, оставив ему документы. А идиоты, что за ним следили, даже не удосужились заглянуть в кафе и поговорить с официантками. Башку оторву придуркам, – зло буркнул он и с интересом покосился на меня. – Солнышко, а ты, часом, папу не дуришь? Может, муженек тебе чего шепнул про морячка?

– Отстань, – разозлилась я. – Зачем мне весь этот спектакль?

– Вот и я думаю, зачем?

Конечно, Ник прав, выглядело все это подозрительно. Отправляясь сюда, я и не надеялась что-то узнать, и вдруг выясняется, что Павел здесь с кем-то встречался.

– И где теперь искать этого морячка? – вслух подумал Ник.

– Может, они не один раз встречались, – сказала я, чтобы его утешить.

– Может… Ладно, морячок значит морячок. Найдем, куда ему деться. Подумай на досуге, кому твой Пашка мог довериться?

– Из тех, кого я знаю, никому.

– И парня с такой наколкой ты, конечно, не видела?

– Не пойму, чего ты злишься? – возмутилась я. – Нам, в общем-то, повезло, хоть какой-то след. Хотя я не уверена, что в папке было то, что мы ищем.

– Почему? – заинтересовался Ник.

– Ты бы отдал такие документы?

– Если морячок понятия не имел, что это…

– Но ведь он мог заглянуть в папку.

– И что бы понял?

Я опять пожала плечами.

– Зависит от того, что в этих бумагах. Ты их видел, я – нет.

– Я их тоже не видел, – съязвил Ник. – Если это тебя утешит. Но сомневаюсь, что там чистосердечное признание Долгих во всех смертных грехах. Он трахает этот город уже много лет, но вряд ли решил рассказать об этом.

– Час от часу не легче, – возмутилась я. – Что ж там такое?

– Что-то очень важное, детка, – засмеялся Ник. – За это Долгих готов был выложить миллион «зеленых».

– Отлично, будем искать неизвестно что. Банковский ключ мне нравился гораздо больше.

– Мне тоже. Но, на худой конец, и Морячок сгодится.

Мы уже некоторое время стояли возле машины Ника, он сунул руки в карман джинсов и задумался, я топталась рядом. Казалось, он всецело поглощен своими размышлениями, потому я очень удивилась, когда он вдруг с усмешкой сказал:

– Твой сладкоречивый проехал.

– Где? – вертя головой, спросила я.

– Опоздала, успел свернуть. Таращился на тебя с большим неудовольствием, должно быть, моя компания его раздражает. Помнится, он велел мне держаться от тебя подальше.

– Тогда, может, его неудовольствие тебе стоит принять на свой счет?

– Да черт с ним. Он ведь дал тебе отставку, выходит, ты девушка свободная. Садись, проверим еще пару адресов.

Мы посетили еще две кафешки, куда заглядывал Павел. Осматривала их в основном я, идея о спрятанном где-то ключе от банковской ячейки, похоже, больше Ника не занимала, его мыслями овладел Морячок. Несколько раз он принимался рассуждать вслух:

– Допустим, это его старый приятель. Документы Француз отдал ему на хранение, так?

– Зачем еще?

– Морячок должен знать, что твой Пашка уже на кладбище. Как, по-твоему, он поступит?

– Если он нормальный человек, отнесет папку в прокуратуру.

– Это если дурак. Нормальному человеку такие заморочки ни к чему. Значит, два варианта: либо он попытается извлечь из бумаг выгоду, либо просто забудет о них. Какой тебе больше нравится?

– Ты же сам сказал, мы понятия не имеем, что в документах. Если Морячок смог понять, что ему попало в руки, то, вполне возможно, он решит заработать. Хотя, зная, что произошло с Павлом, это было бы весьма неосмотрительно. Скорее всего, они так у него и лежат.

– Ага, – кивнул Ник. – Услышал бы бог мои молитвы. Хотя старец слабоват на оба уха и вечно все путает.

Наши дальнейшие поиски в тот день результатов больше не дали, но, несмотря на это, Ник остался доволен. Конечно, я тоже размышляла о встрече в кафе и о том, кем мог быть Морячок. Чем больше я о нем думала, тем больше склонялась к мысли, что он к вожделенным бумагам отношения не имеет. Хотя появление папки, конечно, впечатлило. Но везти через весь город важные документы, зная, что за тобой следят, весьма неразумно, а Павел был осторожен. Тут я невольно усмехнулась. По крайней мере, всех документов там точно не было. Возможно, это некая страховка на тот случай, если дело не выгорит и с самим Павлом что-то случится. Тогда он должен был снабдить Морячка инструкциями, как тому следует поступить. Времени прошло достаточно, эти документы уже где-нибудь да всплыли бы, если Морячок собирался инструкции выполнять. Черт, где искать этого типа? И вдруг явилась непрошеная мысль: если мы найдем его, как я поступлю, неужто в самом деле позволю Нику забрать документы? Сейчас я не хотела думать об этом, хотя уже знала: сделаю все возможное, чтобы этого не произошло. Выходит, Ник напрасно ухлопал на меня свои деньги, вместо благодарности я готова его предать. А ведь он действительно помог мне, спас мою жизнь.

Последующие три дня мы продолжали поиски, по ночам я развлекала девиц, а с утра вновь появлялся Ник. Пока вдруг в очередном кафе нам опять не повезло: официантка узнала Павла на фотографии.

– Он здесь часто бывал, – сказала она. – Заезжал обедать.

Мы находились неподалеку от дома, где Павел жил со своей подругой до тех пор, пока не перебрался ко мне.

– Он тут с кем-нибудь встречался? – полез Ник с вопросами.

– Может, и встречался, я за ним не следила.

Через десять минут Ник, размахивая липовым удостоверением, собрал всех сотрудников кафе в кабинете хозяина и устроил допрос. Хозяин, кстати, догадывался, что милицией здесь не пахнет, но предпочел играть по правилам, навязанным Ником. Надо сказать, мой друг бывает очень убедительным, обещая людям большие неприятности. Стоит хоть раз заглянуть в его блеклые глаза, чтобы с ходу поверить: неприятности будут, да еще какие. Часа полтора он вытряхивал из людей душу, пока одна из девушек не вспомнила мужика с татуировкой. По ее словам, последний раз заглядывал он в пивную не так давно. Ник вцепился в несчастную бульдожьей хваткой, отпустив остальных, и та, нервничая и давясь слезами, сказала, что видела мужика несколько раз на улице. То есть выходило, что обретался он где-то по соседству. Ника это необыкновенно вдохновило:

– Теперь мы его найдем.

Я не сомневалась, зная его тактику, что он прочешет дом за домом и выйдет на след. Район не весь город, а у Ника полно осведомителей: сутенеры, проститутки, дилеры, все, кто не в ладах с законом. Оказать ему услугу никто не откажется. Подозревают ли люди о том, как много о них знают окружающие?

Я давно убедилась: на улице нет секретов. Как бы осторожен и изворотлив ни был человек, где-то кому-то все равно попадется на глаза. И Ник очень хорошо умел этим пользоваться, так что я была уверена: Морячка он найдет, рано или поздно. И почувствовала беспокойство. Наверное, я чем-то выдала себя, Ник всегда был подозрителен и тут вдруг заявил:

– Отдыхай, моя радость.

– А как же поиски? – удивилась я.

– Без тебя справлюсь.

О том, чтобы продолжать поиски самостоятельно и попытаться предупредить Морячка, не могло быть и речи: Ник об этом сразу узнает. Злясь на него, на себя, я вернулась домой, вошла в квартиру и с удивлением обнаружила Рахманова. С недовольным видом он сидел в кресле, перещелкивал пультом каналы телевизора, пялясь на экран.

– Салют, – сказала я, прошла и села на диван.

Телевизор он выключил и отбросил пульт в сторону.

– Как проводишь время? – спросил, приглядываясь ко мне.

– Отлично.

– Вернулась к нему? Вечно тебя тянет на всякую мразь.

– Это точно, – согласилась я, он расценил мои слова по-своему, впрочем, правильно расценил и швырнул в меня многострадальным пультом. Я легко увернулась, чем еще больше разозлила его. – Хочешь кофе? – спросила я.

– Перебьюсь.

– Как знаешь. Я, пожалуй, выпью.

И удалилась на кухню, прикидывая, когда там появится Рахманов. Решила, минут через пять, но он уложился в три.

– Ты с ним часто видишься? – задал он очередной вопрос.

– Как только хочу испортить себе настроение. Так ты будешь кофе?

– Налей, – бросил он, плюхнулся на стул и принялся барабанить пальцами по столу. Это ужасно раздражало, но я упорно демонстрировала гостеприимство. Рахманов не вызывал у меня ничего, кроме брезгливого презрения, но он был отцом моего ребенка, и только от него зависело, увижусь ли я с сыном.

– Ты зачем приехал? – решила я облегчить ему жизнь, но благодарности за это отнюдь не заслужила.

– Хотел узнать, как твои дела… Разумеется, я не рассчитывал, что ты безутешна…

– С чего бы мне быть безутешной? – решила я с ним не церемониться.

– Вроде бы у тебя есть сын, по которому ты скучаешь?

– Я уже говорила: прекрати меня шантажировать. Видишь ли, человек ко всему привыкает. Сначала ты места себе не находишь, мучаешься, а потом ничего, живешь дальше.

– Вот, значит, как?

– Ага. Это я сейчас не о себе.

Он посмотрел с недоумением.

– Если уж ты меня бросил, имей терпение.

Желание запустить в меня чашкой отчетливо читалось на его физиономии.

– Дрянь, – сказал он.

– Если тебе так легче…

Он вскочил и заметался по кухне, я сосредоточилась на кофе, потому что его мелькание действовало на нервы.

– Интересно, ты вообще что-нибудь чувствуешь? – задал он риторический вопрос, давно успевший мне осточертеть. – Что ты молчишь? – взвился он.

– Я не думала, что ты ждешь ответа.

– Я жду ответа, дорогая. Жду. Мне бы очень хотелось понять…

– Что? – спросила я, потому что он замолчал.

– Ты любила хоть кого-нибудь в своей гребаной жизни? Сына, мужа, меня, наконец?

– Тебе сейчас очень важно это выяснить? – вопросом на вопрос ответила я, что явилось последней каплей, переполнившей чашу его терпения.

Рахманов заорал. Я тоже. Мы сыпали взаимными обвинениями, увлекаясь все больше и больше. Он ударил меня, я толкнула его в грудь, потом влепила пощечину. Он ударил еще раз, а я, разозлившись по-настоящему, вспомнила уроки Ника, и в результате Рахманов оказался на полу, лицом вниз. Думаю, из такой позиции мир не казался ему особенно приветливым. Я наклонилась к нему и шепнула на ухо: