Текст книги "Все точки над i"

Автор книги: Татьяна Полякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Я в тебя верила, – вздохнула я.

– И не зря. Ладно, к вечеру приеду, будь готова. Заключишь меня в объятия. Пока.

– Ник… – позвала я.

– Да?

– Хорошо, – сказала я. – Жду.

Поверить в то, что Ден не имеет ко мне претензий, как выразился Ник, я не могла. Тогда что он задумал? Ден или все-таки Ник? Оставалось лишь гадать, а еще ждать Ника. Он явился часов в пять. Несмотря на заверения в полной и безоговорочной победе, выглядел он не лучше, чем в прошлый визит. Выходит, победа далась ему нелегко. Дурака валять на этот раз он был не расположен.

– Переоденься, и поехали, – заявил он, бросив мне под ноги пакет с одеждой.

В пакете оказались джинсы, рубашка и кроссовки. Вещи были новые, с размерами Ник не ошибся. Впрочем, он любил хвалиться, что знает обо мне все: какое белье я предпочитаю и какие мысли кружат в моей голове. Иногда он в самом деле мог удивить. Я нервничала, не зная, чего мне ждать. Нику я не верила. Возможно, неподалеку от дома нас поджидают люди Дена, хотя свое убежище Ник не захочет засветить, так что, скорее всего, произойдет это в другом месте.

Я застегнула джинсы под нетерпеливым взглядом Ника, пытаясь отгадать его мысли. Может, оттого, что нервничала, и сказала:

– Все впору. Приятно, что ты так внимателен.

– Такой пустяк, дорогая.

Я давно оделась, пора было уходить, я беспомощно оглядывалась, тянула время.

– Нервничаешь? – усмехнулся Ник.

– Есть немного.

– Я заметил. Поехали.

– Минуту, вымою руки.

Я вошла в ванную, достала спрятанный там пистолет, сунула его за пояс джинсов. Ник ждал в холле. Когда я поравнялась с ним, он схватил меня за плечи, привлек к себе и поцеловал.

– Пушку ты прихватила зря, – сказал с усмешкой. – Можешь оставить ее, если тебе так спокойнее. Я не собираюсь тебя сдавать. Когда, черт возьми, ты научишься доверять мне?

– Когда рак на горе свистнет, – буркнула я. – Ты сам-то кому-нибудь веришь?

– Нет, конечно. Но твое недоверие почему-то обидно.

Машина Ника стояла во дворе, он устроился за рулем, распахнув передо мной дверцу. Ворота открылись, и мы выехали.

– Может, все-таки объяснишь, как тебе удалось с ним договориться? – спросила я.

– Не твое дело, – отрезал Ник, и стало ясно, что задавать вопросы бессмысленно. – Главное, что договорился. Правда, есть условие.

Я усмехнулась:

– Разумеется. Как же без этого.

– Завязывай скалиться, – лениво сказал Ник.

– Какое условие?

– Пустяковое. Он хочет тебя видеть.

– Кто? – не поняла я.

– Твой дружок Ден. Должно быть, соскучился. Я не против того, чтобы он полюбовался твоей рожей. Поэтому сейчас мы едем к нему в больницу.

– Ты спятил, – помедлив, сказала я.

– Нет. Он хочет на тебя взглянуть, только и всего.

– Я не поеду, – потянувшись к дверной ручке, сказала я. Ник, не поворачиваясь, ударил меня, и я поняла, что все это время он был в огромном напряжении и едва сдерживал нервозность.

– Значит, все-таки… – начала я, но он перебил:

– Ден дал слово. Не помню случая, чтобы он его нарушал. А потом… выбора-то все равно нет. – Ник повернулся ко мне и подмигнул. – Я сказал, что привезу тебя сегодня. А он обещал, что после этого ты отправишься домой. И никаких взаимных претензий.

– Только идиот мог поверить в такое, – покачала я головой.

– Завязывай хамить папе, я замучился тебя колотить, пользы от этого никакой. В утешение могу сказать: если он нарушит слово, я сам его пристрелю.

– Моя признательность не знает границ.

– Уверен, у тебя еще будет возможность выразить ее не раз и не два.

– Не могу разделить твоей уверенности, – ответила я, отворачиваясь к окну.

Я наблюдала за прохожими на улице, кусая губы. Попытаться выпрыгнуть из машины? Вряд ли Ник мне это позволит. Если он обещал привезти меня в больницу, значит, сделает это. Я подумала о пистолете. Я могу пристрелить этого сукиного сына. Хотя вряд ли. У него отличная реакция. То, что он не отобрал у меня оружие в доме, сбивало с толка. Неужели он верит слову Дена? Впрочем, он сам сказал: ничего другого не остается. Ясно, что это западня. Больницу я покину в компании головорезов Дена.

– Кончай психовать, – тихо сказал Ник. – Не то и я начну клацать зубами.

– Трудно вообразить подобное.

– Много ты знаешь.

Он свернул в переулок, здесь находилась больница. Сюда привезли Павла, после того, как Ден стрелял в него. Я невольно поежилась от накативших воспоминаний. Еще раз оказаться там, среди белых стен и давящего чувства безнадежности, было выше моих сил.

– Его перевели в палату, четвертый этаж. Пушку оставь. Охрана ее все равно отберет.

Я протянула ему пистолет. Ник сунул его под сиденье.

– Топай.

Я вышла и, не глядя на него, захлопнула дверь. Сунув руки в карманы, поднялась по лестнице. Внизу, возле раздевалки, толпились люди, пришедшие навестить близких. Я прошла к лифту. Пока он, поскрипывая, спускался вниз, я думала о том, что могу сбежать. Здесь полно дверей. Пока еще могу. Ник наверняка успел позвонить, и меня ждут. У меня есть полминуты. Или уже нет? Двери лифта разъехались в стороны, я вошла и нажала кнопку четвертого этажа. Цифры на табло сменяли одна другую. Лифт замер, двери открылись, и я вышла в холл.

Медсестра за стойкой раскладывала таблетки по ячейкам с фамилиями пациентов, подняв голову, равнодушно взглянула на меня.

– Миронов в какой палате? – спросила я. – Денис Миронов.

– Третья, – ответила девушка и проводила меня заинтересованным взглядом.

Я направилась по коридору, возле одной из палат на стуле сидел парень с выражением лица новобранца на посту № 1. Можно было не интересоваться табличкой на двери, и так ясно, чья это палата.

– Салют, – сказала я, подходя ближе.

Он поднес рацию к губам и буркнул:

– Она здесь.

Я покачала головой, едва сдерживая хихиканье. Но охраннику происходящее смешным не казалось, впрочем, и мне веселиться было не с чего.

Дверь распахнулась, и я увидела Макса. Он посмотрел на меня так, точно видел впервые, чуть посторонился, чтобы я могла войти.

– Думала, ты обрадуешься, – съязвила я. Пока Макс молча меня обыскивал, я оглядывалась. Мы находились в маленькой прихожей. Слева дверь в туалет и душевую, прямо – в палату. – Скажи слово, чтобы знать, что ты живой, – продолжила язвить я. Макс распахнул дверь напротив и легонько толкнул меня в спину.

Я вошла. Возле двери на стуле сидел еще один охранник, он одарил меня суровым взглядом. На кровати, неподалеку от окна, лежал Ден. Подголовник кровати был приподнят, и я хорошо видела его лицо. Так хорошо, что увидела даже то, на что раньше не обращала внимания. Раннюю седину на висках, малозаметную в светлых волосах, которые сейчас имели какой-то неживой, желтоватый оттенок. Обычно загорелое лицо было бледно до синевы. Губы сжаты, на тяжелом подбородке щетина. Открытый лоб перерезали две глубокие морщины, глаза были закрыты. Шея забинтована, от нее шли какие-то трубки, а мне вдруг стало не по себе от этого лица, я решила, что человек на кровати давно умер и передо мной разыгрывают дурацкий спектакль.

– Ну, вот, я здесь. Что дальше? – вздохнула я.

Макс прошел к окну и оттуда наблюдал за мной. И тут Ден открыл глаза. Посмотрел в упор, и под этим взглядом я невольно съежилась, а потом поняла: мне не выдержать его взгляд, не стоит и пытаться, и начала рассматривать свои кроссовки. Трудно сказать, что я испытывала. Точно не жалость к человеку, что лежал передо мной. Жалеть его трудно. Но и ненависти не было. Была досада и злость на Ника за то, что я стою здесь, не в силах поднять глаз. Я исподволь наблюдала за Деном. Он вдруг криво усмехнулся и протянул руку. Макс вложил в нее планшет, который лежал на тумбочке рядом, и подал Дену карандаш. Он медленно стал писать что-то, а я переминалась с ноги на ногу, с трудом сдерживая желание сказать что-нибудь насмешливое, чтобы вывести охрану из себя, а главное, нарушить это жуткое молчание.

Ден наконец-то закончил писать и протянул планшет мне. Я сделала два шага, чтобы увидеть написанное, и с трудом разобрала: «Ник идиот. Ты не стоишь этих денег».

– Возможно, – равнодушно пожала я плечами, силясь понять, что Ден имел в виду. Он махнул рукой и закрыл глаза.

Парень за моей спиной поднялся, взял меня за плечо и распахнул передо мной дверь.

– Аудиенция закончена? – усмехнулась я. Мне никто не ответил.

Я вышла в пустую прихожую, а потом в коридор. Парень на стуле возле двери не повернул головы в мою сторону. Сидел, как истукан, не моргая.

Я не торопясь пошла по коридору. Вряд ли они предпримут решительные действия в больнице, скорее, будут ждать на улице. Из головы не шло написанное Деном. Что он хотел донести до моего сознания? Впрочем, какая разница. Я поравнялась с постом медсестры, когда услышала:

– Эй… – и повернулась.

Меня догонял Макс. «Решил подстраховаться?»

– Ты обрел дар речи? – усмехнулась я, ожидая, когда он подойдет.

Поравнявшись со мной, Макс кивнул на диван, что стоял у стены. Это меня удивило. Я пожала плечами и села. Он устроился рядом, молчал, а я разглядывала его наколку на левой руке, прикрытую широким браслетом часов. Под пиджаком под мышкой оружие. Он сидел с бесстрастным лицом, но, странное дело, я чувствовала его волнение, а еще замешательство.

– Мы кого-то ждем? – не выдержав, спросила я.

– Нет, – покачал он головой. – Ты можешь идти.

– К черту, я полагаю?

– Без разницы. Ден предупредил, чтобы мы тебя и пальцем не смели тронуть.

– Трудно представить, что в нем заговорил добрый христианин, – подивилась я.

– Я бы на твоем месте не особенно веселился, – без злости заметил Макс.

– А я не спрашивала, что бы ты делал на моем месте. Все, что ты хочешь сказать, я знаю. В каком-то смысле твои чувства мне понятны, только мне на них плевать. Он убил моего мужа. А я хотела убить его. Жаль, что промахнулась.

Макс кивнул с очень серьезным лицом и без тени раздражения.

– Он убил твоего мужа, – повторил спокойно. – А ты хотела убить его. Не поверишь, но твои чувства мне тоже понятны. Потому я и хочу дать тебе совет. Сматывайся. Чем дальше, тем лучше.

– Занятно, – усмехнулась я.

– Он оставил тебе жизнь только по одной причине. И причина не имеет никакого отношения к этим деньгам. В данном случае деньги для него ничего не значат. И согласился он потому, что… просто убить тебя ему мало. Оттого я и говорю: сматывайся, пока есть возможность.

– О каких деньгах идет речь? – полюбопытствовала я, теряясь в догадках.

– Полмиллиона «зеленых».

Я лишилась дара речи:

– Сколько? Вот черт… что за идиот решился…

– Не знаю. Но Ник их привез. Уверен, Ден был рад возможности заключить соглашение. И я уже сказал почему. Он хочет, чтобы ты была жива. И я даже представить не берусь, что он придумает, чтобы поквитаться с тобой.

– Тебе-то что за дело? – спросила я, приглядываясь к Максу.

– Я ведь уже сказал, – пожал он плечами. – Мне понятны твои чувства.

– Занятный ты парень, – вздохнула я, поднимаясь.

– Ты уедешь? – спросил он с надеждой.

Я покачала головой:

– У меня здесь сын.

– Извини, но мне трудно поверить, будто для такой, как ты, это что-нибудь значит. – Он презрительно усмехнулся, а я кивнула. Спорить с ним желания не было. – Как знаешь, – пожал он плечами и тоже поднялся.

Я пошла к выходу, чувствуя на себе его взгляд. Мысль о том, что мои хозяева отвалили за мою жизнь такие деньги, не давала мне покоя. Если честно, я отказывалась верить в это. Но, похоже, Ден их все-таки получил. Какой смысл ему врать? Неужто Рахманов раскошелился? Невероятно! Допустим, полмиллиона сумма для него не такая умопомрачительная, как для меня, но… Женщин у него более чем достаточно, и я только одна из многих, начни он швыряться деньгами, очень быстро разорится. Так что его толкнуло на этот шаг? Может, я зря думаю о нем плохо и то, что я мать его ребенка, для него что-то да значит? Я усмехнулась и покачала головой. Невероятно.

Когда я вышла на улицу, машины Ника на стоянке не было. Я огляделась, но нигде ее не обнаружила. Выходит, он решил не дожидаться окончания встречи. Жаль, хотелось бы задать ему пару вопросов. Я покинула территорию больницы, прошлась до ближайшей троллейбусной остановки. Странно было вновь оказаться в этом городе, на этих улицах. Еще час назад я сильно сомневалась, что у меня будет возможность вот так прогуливаться… Я не испытывала благодарности к судьбе за этот внезапный подарок. Мои хозяева не имеют привычки разбрасываться деньгами, так что неизвестно, что от меня потребуют взамен.

Я устроилась на скамейке, наблюдая за людьми на остановке, не зная, что делать дальше. Очень хотелось увидеть сына и Машку. Посмотрела на телефон-автомат, немного денег у меня есть, а вот ключи от квартиры куда-то подевались, запасные хранились у Виссариона. К нему я и отправилась. Можно было поехать на такси, но я предпочла идти пешком, заново привыкая к улицам.

Разные мысли кружили в голове, я то и дело возвращалась к словам Макса и вновь видела перед собой бледное до синевы лицо Дена. «Он был рад заключить соглашение… И я даже представить не берусь, что он придумает, чтобы поквитаться с тобой». Это верно, фантазия у Дена богатая, и просто пристрелить меня для него и в самом деле недостаточно. Я досадливо поморщилась. Как ни странно, я понимала его чувства. Надо же, какие же мы все понимающие… Макс понимает меня, я – Дена, жаль, что мир от этого не становится лучше, скорее наоборот. Ден когда-то сказал: «Я убью всех, кто тебе дорог». Наверное, эта идея его и сейчас не оставила. Может, мне действительно надо бежать? А что это изменит, раз те, кого я люблю, останутся здесь?

В конце концов мои мысли начали кружить вокруг надоедливого вопроса: права ли я была, желая его смерти? Стоила ли жизнь этого человека моей собственной? Тогда мне казалось, я должна это сделать. А теперь?

– К черту, – пробормотала я. – Лучше думай, как жить дальше. Встречусь с Машкой, попытаюсь увидеться с сыном… Сейчас это главное, а там посмотрим.

На стеклянной двери кафе висела табличка «Закрыто». Я постучала и, прильнув к стеклу, пыталась разглядеть, есть ли кто внутри. Слегка припадая на одну ногу, появился Виссарион. Открыл дверь и, взглянув на меня, буркнул:

– Привет. – Никаких эмоций на его добродушной физиономии не отразилось. – Заходи.

Я вошла, прикрыла за собой дверь и спросила, кивнув на табличку:

– По какому случаю не работаем?

– А-а… – Он махнул рукой. – Из СЭС были, задолбали придирками, чертовы вымогатели.

– А что ты хочешь, такова жизнь, – усмехнулась я.

– Ты когда на работу выйдешь? – как ни в чем не бывало поинтересовался он, направляясь к стойке.

– Хоть сегодня, – пожала я плечами.

– Это хорошо.

Он не спешил с вопросами, я подозревала, он вообще не собирался их задавать. Был уверен, что, если захочу, расскажу все сама. За это я была ему очень благодарна.

– Чаю выпьешь?

– Давай.

Он поставил чайник, выставил на стойку чашки, и мы устроились напротив друг друга.

– Тут тобой интересовались. – Виссарион поскреб физиономию и посмотрел на меня настороженно.

– Очень досаждали?

– Да нет. Сердитые ребята, но не напугали.

– Тебя трудно напугать, – кивнула я.

– Таким, как эти, – трудно. Один в морду мне ментовским удостоверением тыкал. Рожа лощеная, а на руке часы за штуку баксов. Мент из него, как из меня герой-любовник.

– Чего он хотел?

– Спрашивал, где ты можешь быть.

– А ты что ответил?

– Правду. Что сам хотел бы это знать, раз плачу за тебя налоги и ты здесь вроде бы работаешь. – Я представила диалог между лощеным ментом и Виссарионом и невольно хихикнула. Виссарион тоже усмехнулся. – Я ему не понравился.

– Зато ты очень нравишься мне.

– Ты мне тоже. Как жизнь, а?

– Нормально.

– Ну, и слава богу. Девки небылицы плетут, вроде ты пришила какую-то сволочь.

– Небылицы и есть.

– Я так и подумал.

Виссарион налил чаю и, не торопясь, стал пить, держа чашку двумя руками.

– Хочу съездить к Машке, но если надо… – сказала я.

Он отмахнулся:

– Поезжай.

Я взяла у него ключи от своей квартиры, допила чай, кивнула и направилась к двери. От заведения Виссариона до моего дома несколько минут пешком. Я шла, глядя себе под ноги, и размышляла, стоит ли звонить Рахманову или дождаться, когда он сам объявится. Если он спятил настолько, что отвалил за меня кучу денег, может, позволит увидеться с ребенком? Перво-наперво я позвоню Машке, она наверняка беспокоится. Я ускорила шаги. Соседка у подъезда, кивнув мне, посмотрел так, точно увидела привидение. Я поднялась на свой этаж, открыла дверь и вошла в прихожую. Слева висел плакат с портретом Че Гевары, я сказала:

– Салют, команданте, – и поспешно отвела взгляд.

Акт мести, на который я, по неизвестной причине, возлагала большие надежды, с треском провалился, и теперь под взглядом Че я чувствовала себя нашалившей первоклашкой, пожала плечами, мол, ничего не поделаешь, и прошлась по квартире. Кажется, придется заново привыкать к жизни.

Квартира казалась чужой; если бы не портрет команданте, я бы вполне могла решить, что ошиблась дверью. Подошла к телефону, набрала Машкин номер и услышала ее тихое:

– Да.

– Салют.

– Это ты? – Машка вроде бы испугалась.

– Конечно, я. Извини, что долго не звонила. Пришлось ненадолго уехать.

– Ты… у тебя все в порядке? – как будто очень в этом сомневаясь, спросила Машка.

– Да, все как всегда. У тебя как дела? Как Тони?

– Хорошо. Только я… я не знала, что и думать. Тебя нет, твой телефон молчит… Где ты была?

– Давай я все расскажу при встрече, – кашлянув, предложила я.

Машка могла знать о том, что я стреляла в Дена, а могла и не знать. Если не знает, то лишние волнения ей ни к чему.

– Когда ты приедешь? Или мне приехать? Я возьму такси…

– Я приеду, – перебила я. – Сделаю несколько звонков и приеду.

– Хорошо.

Машка повесила трубку, я вздохнула и вновь попыталась решить: звонить Рахманову или нет? В конце концов набрала номер его мобильного. Он ответил после первого гудка.

– Олег, – сказала я и услышала:

– Твою мать… – после чего пошли короткие гудки.

– Разговора не получилось, – пожала я плечами. Полмиллиона немалые деньги, и Рахманов, как видно, не успел прийти в себя. Свидание с сыном откладывается на очень продолжительный срок.

Я бестолково бродила по комнате, глядя на окружающие предметы так, точно видела их впервые. Может, удастся встретиться с сыном без высочайшего позволения? Я не особо надеялась на это, но решила попробовать. Взяла ключи от машины и быстро покинула квартиру. Я поехала в пригород, где жил Рахманов. Дом за высоким забором возник из-за поворота. Я притормозила возле калитки, посидела немного, собираясь с силами, и, выйдя из автомобиля, нажала кнопку звонка и стала ждать.

– Слушаю. – Женский голос звучал сурово.

– Надежда Степановна, это Юля, – сказала я.

Щелчок – и калитка открылась. Я сочла это хорошим знаком и, приободрившись, пошла по дорожке, выложенной камнем. Кусты роз по сторонам, зеленая лужайка, где-то рядом журчала вода, наверное, работал фонтан. Я поднималась по ступенькам крыльца, когда входная дверь распахнулась и появилась Надежда Степановна, всем своим видом напоминавшая старого армейского служаку. Рахманов называл ее сержантом в юбке. Было время, когда я ее ненавидела, с тех пор мое отношение к ней изменилось. Она любила моего сына, оттого наша давняя вражда перестала иметь для меня значение.

– Ты чего приехала? – сердито спросила она, прикрыв дверь и привалившись к ней спиной, напоминая плакат с известным призывом времен Отечественной «Позади Москва». Я невольно усмехнулась, но ответила как можно мягче:

– Хотела увидеть Колю.

– Ты же знаешь, что без разрешения хозяина… – Она сдвинула брови и в упор взглянула на меня.

– Я знаю, но… хоть на одну минуту… Олега ведь нет дома.

– Даже не думай, – покачала она головой и добавила: – Ты же понимаешь, он меня уволит. Я не могу, и не проси.

– Да… извините, – кивнула я.

– С ним все в порядке, – поспешно заверила она. – Мальчику здесь хорошо.

– Конечно…

Она не уходила, и я продолжала стоять на месте, мы избегали смотреть друг на друга.

– Может быть, – нерешительно начала я, – вы пойдете гулять, и я… получится, что мы встретились случайно.

– Уходи, Юля.

– Вы боитесь, что я его выкраду? – усмехнулась я.

– Кто тебя знает.

Она потянула за ручку дверь, я поняла, что надо уходить. Кивнула и стала спускаться.

– Ты чего опять натворила? – вдруг спросила она.

Я оглянулась с некоторым удивлением:

– С чего вы взяли?

– Хозяин все это время сам не свой. Злой, нервный, каждый день спрашивал, не объявилась ли ты.

– Мы поссорились. Вы же знаете, у нас такое случается.

– Ага. Охранников целый дом, только сегодня их отсюда убрали. Иди, – махнула она рукой. – Не ровен час он придет, а я тут с тобой болтаю.

Она дождалась, когда я выйду из калитки, и скрылась в доме. Глупо было надеяться, что я смогу ее уговорить.

Я вернулась в машину и поехала к Машке. По дороге заскочила в магазин и купила себе мобильный. В моей жизни не появилось ничего нового, кроме этого мобильного. Болтаюсь по городу, гоню прочь ненужные мысли и не знаю, что делать дальше.

Захотелось поскорее увидеть Машку, побыть рядом, слушая ее и время от времени кивая. Надеюсь, у них с Тони все в порядке. Конечно, в порядке. Если бы удалось ее уговорить уехать отсюда… Жизнь без Машки меня пугала, но так было бы лучше.

Я въехала в дворик, заросший сиренью, и посмотрела на окна Машкиной квартиры. В кухонном окне мелькнуло ее лицо. Я помахала ей рукой, выходя из машины.

Машка стояла в дверях, дожидаясь, когда я поднимусь по лестнице. Розовый пушистый халатик делал ее похожей на куклу. Волосы давно отросли и теперь были собраны в смешной хвостик. Уголки губ опущены, глаза смотрят печально. Выглядела Машка плохо, она и вправду был похожа на когда-то любимую куклу, которую за ненадобностью отправили на чердак. Я почувствовала острую боль и поспешила улыбнуться.

– Салют. – И вошла в квартиру.

Машка поцеловала меня, быстро оглядев с ног до головы, точно хотела убедиться, что все части тела у меня на месте.

– Салют, – прошептала она и вздохнула.

– Неважно себя чувствуешь? – спросила я, стараясь казаться непринужденной.

– Как видишь. Борюсь с пороком, а это стоит нервов, – усмехнулась она.

– Кто побеждает?

– С переменным успехом, – пожала она плечами. – Но я не сдаюсь. Вот увидишь, ты будешь мной гордиться.

– Не сомневаюсь.

Машка наркоманка, когда-то я надеялась вытащить ее, но с годами надежды таяли.

На кухне она поставила на плиту чайник.

– Хочешь выпить? – спросила неуверенно.

– Можем пойти в кафе, – предложила я.

– Тони скоро вернется.

– Как у вас, все нормально? – Она кивнула. – Ник не появлялся?

– Нет. Не видела его больше месяца. Звонила ему, когда тебя искала, он послал меня к черту, сказал, понятия не имеет, где тебя носит.

– Извини, я поступила по-свински, надо было предупредить, что уезжаю.

Я продолжала гадать, что знает Машка, приглядываясь к ней.

– Больше никто не появлялся? – спросила на всякий случай.

– Какие-то типы дежурили возле подъезда. Тебе не опасно болтаться по городу?

– Нет. Кроме типов…

– Должно быть, они не принимали меня всерьез, – перебила Машка. – Были уверены, что ты мне не доверяешь.

– Я тебе доверяю, – серьезно сказала я. – Но то, что они так решили, существенно облегчило нам жизнь.

– Нам? – Она села рядом, глядя на меня спокойно и печально.

– Мне следовало подумать о тебе, но я… извини.

– У тебя появились секреты, – без обиды заметила Машка.

– Чепуха.

– Брось, я все знаю. Я ведь тебя искала, расспрашивала всех. Сашка Черный сказал, что ты стреляла в этого парня. – Сашка Черный ее дилер и о многих вещах, что происходят в городе, неплохо осведомлен.

– Машка, – позвала я.

– Что?

– Ничего. Прости меня.

– Мне не за что тебя прощать. Я всегда была обузой, если бы не я…

– Прекрати. Я хотела его убить и ни о чем другом думать была не в состоянии. Я даже не подумала, что моя выходка может стоить тебе неприятностей. Больших. Слава богу, все обошлось.

– Ты не хочешь это признать, но я-то уверена: без меня тебе было бы легче.

– Нет. Выбрось эти мысли из головы. Пожалуйста. – Я погладила Машкину руку, но она убрала ее.

– Знаешь, о чем я думаю? – вздохнула она. – Ему бы тоже было легче…

– Кому?

– Тони. Он меня не любит. Просто жалеет. Он никогда не сможет бросить меня, потому что хороший человек. Но меня не любит.

– С чего ты взяла? – нахмурилась я.

– Чувствую. Любая женщина чувствует такие вещи. Он добрый, нежный, заботливый, но он меня не любит.

– Ты вбила себе это в голову и теперь страдаешь. Я уверена…

– Успокойся. Ничего я себе в голову не вбивала. И он никогда не скажет правду.

– Тебе надо устроиться на работу, а не сидеть в четырех стенах, ожидая Тони. Где он, кстати?

– Задерживается… Он редко задерживается, – поспешно добавила Машка. – На работу меня не возьмут, я же чокнутая. Разве что посуду мыть. Да и не в этом дело. Просто я чувствую свою ненужность. Ни ему, ни тебе я не нужна.

– Глупости.

– Я думала, может быть… если бы у меня был ребенок… – Я боялась поднять на нее глаза, боялась, вдруг она поймет, что я хотела и не могла сказать ей. – Появился бы смысл… Я говорила с Тони.

– И что?

– С его точки зрения, ребенок – это прекрасно.

– Значит, ты решила…

– Ничего я не решила, – отмахнулась Машка. – Чего ты молчишь? – помедлив, продолжила она. – Ты ведь считаешь, с моей стороны было бы глупостью…

– Нет, я так не считаю. В любом случае решать вам.

– Я спрашиваю твоего совета.

– Я плохой советчик, – усмехнулась я.

– Ты просто боишься обидеть меня. Как и он. А если бы не боялась? Посоветовала бы мне «Мирену», которой пользуешься сама?

– По поводу «Мирены» могу сказать одно: если бы я знала о ней раньше, возможно, не оказалась бы в такой скверной ситуации.

– Ты имеешь в виду Рахманова? – спросила Машка.

– Конечно!

– Я вовсе не собираюсь торопиться с ребенком, – вздохнула она. – Надо все взвесить… Подождать год или даже два…

– Я ведь не зря тебе советовала «Мирену», – заговорила я, надеясь, что тяжелый для нас разговор, лишившись своего трагизма, перейдет в задушевную болтовню двух подружек. – Внутриматочная гормональная система гарантирует практически стопроцентную защиту от беременности. Поверь мне на слово – средство надежное. Я им стала пользоваться сразу после родов. Причем «Мирена» еще и лечебным эффектом обладает, что тоже очень важно. А если ты решишь завести ребенка – без проблем, беременность возможна уже в первый месяц после удаления системы.

Тут скрипнула входная дверь, Машка вскочила.

– Тони…

Она выбежала в прихожую и через минуту появилась на кухне вместе с мужем.

Тони взглянул на меня и смущенно улыбнулся:

– Здравствуйте.

– Салют, – ответила я.

– Будешь ужинать? – засуетилась Машка.

– Попозже. Вы чай пьете? – Он старался быть непринужденным, но то и дело с беспокойством поглядывал на меня, пытаясь делать это незаметно.

Машка налила чаю и встала за его спиной, положив руки ему на плечи. Когда она смотрела на него, лицо ее преображалось и вновь делалось красивым, я видела, как она любит его, но было заметно, что эта любовь не принесла ей счастья. Может, любовь такая штука, что, кроме страдания, вообще ничего не приносит?

Они были прекрасной парой, но вместо радости я испытывала щемящую тоску, глядя на них.

– Как ваши дела? – нерешительно спросил меня Антон.

– Отлично.

– Куда-то уезжали? Маша очень беспокоилась. – В этом замечании звучал упрек, он тут же попытался сгладить свои слова улыбкой. Улыбка у него необыкновенная, она озаряла все лицо, делая его по-настоящему красивым. Он перевел взгляд на Машку, потом поцеловал ее руку, и в его взгляде было столько нежности, что я невольно рассердилась на Машку: все ее обвинения не более чем глупые домыслы. Слава богу, он ее любит.

– Я пойду, – сказала я, поднимаясь из-за стола.

– Куда ты? – растерялась Машка.

– Обещала помочь Виссариону. Тебе от него привет.

– Я его видела два дня назад. Он очень переживал из-за тебя.

– Похоже, все из-за меня переживают, – развела я руками. – Извините.

– Мы вас проводим, – вскочил Тони, лицо его было каким-то растерянным, словно он не знал, как себя вести, и мучительно переживал это.

– Я на машине.

– Ах, ну да, я видел ее во дворе.

– Давайте закатимся завтра в ресторан, – спасла положение Машка. – Напьемся как следует, раз уж есть повод, все-таки давно не виделись.

– Хорошая идея, – кивнула я. – У меня новый мобильный, запиши номер.

Тони остался на кухне, Машка проводила меня до двери.

– По-моему, ты спятила, – шепнула я. – Он тебя любит.

Машка улыбнулась и поцеловала меня на прощание.

У Виссариона в это время наплыва клиентов обычно не наблюдалось. Кафе облюбовали проститутки, работавшие на улице по соседству, оттого название «Бабочка» всегда казалось мне иронично-двусмысленным. Для девиц еще слишком рано, значит, Виссарион пока обойдется без меня, правда, чем заняться, я не знала. Свернув во двор своего дома, я удивленно присвистнула, заметив возле подъезда машину Рахманова. Я не спеша припарковалась, стекла его спортивной тачки тонированы, так что непонятно, он ждет в ней или поднялся в квартиру, – ключи у него были, если он их в досаде не выбросил, конечно. Меня никто не окликнул, значит, Олег у меня дома. Я толкнула дверь и услышала, как он чертыхнулся, что-то уронив на кухне. Я прошла туда. Рахманов в бежевом костюме в тонкую полоску пинал ногой стул, вытирая платком окровавленную руку.

– Что ты делаешь? – полюбопытствовала я, привалившись к дверному косяку.

– Пытался открыть бутылку, штопор сломался, я порезал палец.

– Давай помогу. – Я приблизилась, но он толкнул меня в грудь.

– Обойдусь.

– Обходись, – пожала я плечами и отправилась в комнату.

С интервалом в минуту он тоже появился там, терпение никогда не было в числе его достоинств. Я сидела в кресле, откинув голову и прикрыв глаза, – меньше всего на свете сейчас мне хотелось выяснять отношения, но стало ясно: без этого не обойтись. Я готовилась к глухой обороне, поражаясь, что не испытываю никаких добрых чувств к своему любовнику, отвалившему кругленькую сумму за мою жизнь.

– Где ты была? – рявкнул он.

– Час назад, день или неделю? – уточнила я.

Он сел в кресло, его красивое лицо исказила презрительная гримаса, он похлопал рукой по карманам, достал сигареты, закурил, управляясь одной рукой, вторая, с замотанным носовым платком пальцем, лежала на подлокотнике кресла.

– Я даже не спрашиваю, о чем ты думала, затевая все это, – покачал он головой, – и о чем думаешь сейчас, появившись в городе. – Я оставила его слова без внимания, это ему не понравилось, он вновь рявкнул: – Какого хрена ты сидишь как ни в чем не бывало?

– А что, по-твоему, я должна делать? – вздохнула я. – Сойдемся на том, что я соскучилась.

– Врезать бы тебе как следует, – устало заметил он.