Текст книги "Список донжуанов"

Автор книги: Татьяна Полякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– На кой черт мне тебя убивать, юродивая? – разозлился Сергей.

– Ну, меня, может, за компанию, а жену…

– О господи… – Он очень натурально схватился за сердце. – Так вот откуда эти бредовые мысли… Симона, – позвал он, – она же совершенно сумасшедшая, все, что она тебе наговорила, – маниакальный бред, неужто ты в самом деле думаешь, что я хочу тебя убить?

– В общем-то, ты сам говорил об этом, – кашлянув, напомнила я.

– Ну, говорил… Мало ли чего не скажешь в сердцах, но поверить в такое… Сама подумай, зачем мне тебя убивать?

– А просто так, по подлости, – встряла Марья.

– Замолчи, дура! – прикрикнул на нее Сергей. – Она-то сумасшедшая, а ты? На самом деле я хочу, чтобы ты… чтобы мы… я хочу жить с тобой долго и счастливо, – наконец сформулировал он.

– Счастливо я не против, только без тебя.

– Я понимаю твою обиду, я действительно… Короче, я согласен, что вел себя не лучшим образом и…

– И дашь мне развод? – с надеждой спросила я.

– Забудь о разводе! – рявкнул он так, что и я, и даже отважная Марья с перепугу подпрыгнули. – Как у тебя совести хватает говорить об этом? – покачал он головой с таким отчаянием, что я усомнилась в собственном здравомыслии. Может, не он мне, может, это я ему ненароком изменила?

– Кто здесь говорит о совести? – пришла мне на помощь Марья. – Изменник и негодяй.

– Ты вообще молчи, чокнутая, – разозлился он.

– Я молчать не буду, я где хочешь правду скажу. Шельмец, врал, что любишь ее, на мне жениться отказывался, а я-то поверила…

– Симона, она сумасшедшая, – заволновался муж. – Мы просто когда-то жили в одном дворе, и она вообразила… Ты ведь не думаешь, что она и я… Ты только посмотри на нее, я что, по-твоему, ненормальный, чтобы запасть на такое сокровище?

Я посмотрела на Марью, которая с презрительным видом кивала в такт его словам, и вдруг подумала, что Марья мне нравится. Веснушки ей к лицу, и вообще она симпатичная, если присмотреться, конечно. Мне стало обидно за нее, и я заявила:

– Ты ее мизинца не достоин.

– Спелись, – присвистнул он с отчаянием.

– Почему это тебя удивляет? – хмыкнула Марья. – Хорошие люди должны объединяться перед лицом всемирной опасности, я имею в виду таких кровопийц, как ты.

– Я кровопийца? – ахнул Сергей. – Ну… ну, ладно. Считай, с работы ты уволена. И я позабочусь о том, чтобы тебя нигде на работу не взяли, уж можешь мне поверить.

– Не смей! – взвилась я, но муж перебил меня:

– Имей в виду, глупость заразна, свяжешься с этой сумасшедшей – оглянуться не успеешь, как сама свихнешься.

– На себя посмотри, – хмыкнула Марья. – Сукин сын, бабник…

Муж вдруг замахнулся на нее, а я до смерти перепугалась, что он ее, чего доброго, ударит, но Марья извлекла из-за спины доску, и порыв мужа тут же увял. Он резко повернулся и пошел к машине.

– Скатертью дорога! – крикнула вдогонку Марья.

Я подумала и позвала:

– Сережа, ты зачем приезжал?

Он оглянулся, сердито посмотрел и попытался вспомнить, но только махнул рукой и торопливо удалился.

– Супостат, – оставила за собой последнее слово Марья.

– Идем, – вздохнула я, и мы побрели в квартиру.

– Я теперь работы лишилась, – почесав нос кулаком, вспомнила она, а я почувствовала себя виноватой.

– Ты как во дворе оказалась? – задала я вопрос.

– Вперед тебя с остановки бежала. Не могла ж я тебя без присмотра оставить, мне сегодня крысы снились, так и шныряют, так и шныряют. Ясно, что не к добру. И ведь как в воду глядела, этот гад тут как тут.

– Слушай, может, мы все выдумываем и он совершенно не собирается…

– Ага. Разве можно верить такому типу? – Насчет веры она, конечно, права, и я приуныла.

Настроение было скверное. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, я засела за работу, предоставив Марье возможность хозяйничать в кухне. Выгнать ее после очередного героического поступка казалось мне свинством, но так как насчет своих вещей, которые требовалось перевезти, она помалкивала, то это позволяло надеяться, что она водворилась здесь все же не навсегда.

Часов в пять раздался телефонный звонок, Марья заглянула в комнату с трубкой в руке и сказала:

– Тебя. Какой-то мужчина. Голос приятный.

Голос и впрямь был приятный.

– Симона Вячеславовна, – пропели мне в ухо, и я невольно улыбнулась, потому что, в отличие от Марьи, сразу узнала голос: звонил Андрей Петрович Гридин. Я напомнила себе, что он женат, и ответила с некоторой суровостью:

– Слушаю вас.

– Простите, что беспокою… – Далее он минут пять распинался в том же духе, пока не перешел к главному. – Вчера я разговаривал с вашим мужем. Он был поражен, когда я сообщил о ночном нападении на вас. Уверен, он был искренен и очень обеспокоен вашей безопасностью.

– Передайте ему мою благодарность, – скривилась я.

– Он собирался к вам сегодня заехать…

– Да, мы виделись.

– И что?

– Ничего хорошего.

– Я надеялся, что недоразумение…

– Он вел себя как идиот, – невежливо перебила я. – Было бы здорово, если бы он дал мне развод, раз и навсегда оставив в покое, но он об этом и слышать не желает.

– А вы уверены, что хотите развода?

– По-вашему, я сама не знаю, чего хочу?

– Ну, женщинам свойственно…

– Только не мне.

Мы разговаривали минут пятнадцать, и Андрей Петрович пообещал еще раз поговорить с Сергеем и убедить его дать согласие на развод.

Желание продолжить трудовой подвиг у меня пропало, и я, тяжко вздохнув, позвала Марью.

– Что ты там о своих вещах говорила?

Она с благодарностью во взоре поведала, что ее вещи с прежнего места жительства следует срочно забрать, и лучше всего в ночное время, чтобы не нарваться на хозяев.

За вещами мы отправились через полчаса, но все равно поездка больше напоминала партизанскую вылазку, и это позволило мне думать, что за квартиру Марья заплатить запамятовала. Я-то надеялась, что мы отвезем ее вещи к родителям, но она сказала, что травмировать их не стоит, она на днях найдет квартиру, и так жалостливо взглянула на меня, что я не оказала должного сопротивления, в результате было решено, что вещи на время останутся у меня.

По дороге домой я с грустью думала, что каким-то образом умудрилась превратить свою жизнь в сущий кошмар: муж, с которым я все никак не могу развестись, работа на дому, а теперь еще наличие сумасшедшей девицы в квартире, и конца этому не видно. Однако вскоре выяснилось, что я сильно заблуждаюсь насчет моих несчастий, по-настоящему они еще и не начинались.

Нагруженные, как верблюды, мы с Марьей подошли к родной двери и в страхе переглянулись. Дверь была открыта, то есть она, конечно, не была распахнута настежь, однако и не заперта.

– Может… – начала Марья, медленно бледнея, но я перебила:

– Не болтай глупостей, я точно помню, что запирала ее.

Ожидая самого худшего (чего конкретно, объяснить не берусь), я толкнула дверь и вошла. Ничего не произошло. Передо мной холл, и в нем не было ничего необычного. Но радоваться я не спешила, бросила сумки у порога и почему-то на цыпочках прошла дальше. Зрелище, открывшееся моим очам, способно было потрясти и менее нервную особу. Кто-то основательно потрудился в моей квартире, чтобы придать ей вид жилища после набега кочевников. Все ящики выдвинуты, вещи разбросаны, правда, ничего не разбито. И на том спасибо.

– Что вытворяет, – ахнула Марья, схватила меня за плечо и добавила: – Крепись. Надо помолиться.

– Милицию надо вызывать! – рявкнула я и бросилась к телефону.

Дежурный посоветовал не волноваться, по возможности ничего не трогать и дожидаться сотрудников. Мы с Марьей устроились на кухне, которая менее всего пострадала от набега, и стали ждать. Через несколько минут в дверь позвонили, мы бросились открывать, надеясь, что прибыли следователи. Марья опередила меня, распахнула дверь и выпалила:

– Супостат.

И в самом деле, на пороге стоял муж. Увидев Марью, он скривился и с душевной мукой заметил:

– Опять ты.

– Конечно. Пришел полюбоваться на дело рук своих? Очень кстати, сейчас милиция приедет.

Решив, что отвечать ниже его достоинства, Сергей вошел, настороженно огляделся и присвистнул, обнаружив недавний погром.

– Это что такое?

– Он еще спрашивает! – взвилась Марья. – Совершенно совести нет. Бога ты не боишься. А он все видит и за все твои подлости воздаст. Будешь гореть в геенне огненной…

Муж отмахнулся от нее и вполне вежливо спросил:

– Симона, что случилось?

– У меня были гости в мое отсутствие. Что им тут понадобилось, понятия не имею.

– Вот сейчас менты приедут… – порадовала Марья.

Муж взглянул на нее, точно терялся в догадках, и спросил:

– Ты что же, хочешь сказать…

– Не думай, что мы на тебя управу найти не сможем! – рявкнула Марья.

Он, конечно, тоже рявкнул, и тут такое началось… В общем, орали они вдохновенно, увлекаясь все больше и больше, от взаимных упреков быстро перешили к угрозам, Марья в основном грозила божьим гневом и адскими муками, муж так далеко не заглядывал и предлагал оторвать ей голову прямо сейчас.

– Я тебя собственными руками придушу! – взревел наконец он и поперхнулся, потому что появилась родная милиция. Прибыли как раз вовремя, через минуту перепалка перешла бы в мордобой. Еще вчера я бы с уверенностью поставила на мужа, но сегодня была склонна думать, что шансы примерно равные.

– Та-ак, – протянул один из прибывших милиционеров, молодой человек бандитской наружности. Форма на нем не только не внушала доверия, а еще больше усиливала подозрения. Я бы скорее выпрыгнула в окно, чем такого в дом впустила, но он уже сам вошел, потому что ни Марья, ни муж не потрудились закрыть дверь.

На счастье, рядом с типом в погонах обретался паренек в штатском, с таким румяным девичьим лицом и невинным взглядом, что перед ним, вне всякого сомнения, все двери распахивались по первой просьбе. В настоящее время тот, что в погонах, сурово оглядывался. Особую суровость его взгляд приобретал, натыкаясь на моего мужа. Тот, что был похож на девушку, напротив, ласково улыбался. Взгляд его успокаивал, точно говоря: «Ну, ничего, ничего, все образуется», и ему, против воли, верилось. Я даже слегка устыдилась, что побеспокоила людей по такому пустячному поводу.

– Вызывали? – спросил он ласково.

Муж и Марья замерли на полуслове, не в силах ответить, дар красноречия, должно быть, внезапно их покинул.

– Вызывала, – сообщила я, решив, что раз квартира моя, то и отвечать надлежит мне.

– Скандалите, – укоризненно заметили погоны, недобро косясь на мужа.

– Скандалим, но дело даже не в этом. Вот, полюбуйтесь, – ткнула я пальцем в комнату.

– Что притих, супостат? – съязвила Марья. – Не все коту Масленица, теперь отвечать придется.

– Так это все он? – еще больше нахмурились погоны, хотя и без того имели чудовищно грозный вид.

– Конечно, он, – убежденно ответила Марья, а муж рассвирепел:

– Заткнись, пока я тебе башку не оторвал.

– Нельзя ли объяснить, что здесь вообще происходит? – шагнув ко мне, ласково осведомился тот, что в штатском.

– Вот это мой муж, – охотно начала объяснять я, – он мне изменял, и я решила с ним развестись. Развод он дать отказывается…

– И убить грозился, – встряла Марья. – Не просто ради красного словца, а договаривался с таким же христопродавцем по телефону. Я собственными ушами слышала, потому что у того христопродавца работаю.

– Уже нет, – напомнил муж.

– Это правда, он на меня настучал дружку, и тот, конечно, меня уволил.

– А вы кто? – вкрадчиво поинтересовался молодой человек.

– Это любовница моего мужа, – ответила я. Они оба одновременно моргнули, а я поспешила добавить: – Бывшая.

– Никогда этого не было, – разозлился Сергей. – Чокнутая эта жила со мной в одном дворе и постоянно цеплялась. Я ее к другу на работу пристроил, чтобы избавиться, но она и там козни строила, а теперь втерлась в доверие к моей жене и интригует.

– Я ничего не понимаю, – разозлились погоны. – Вызывали нас по какому делу?

– Неудивительно, что не понимаете, – пожала я плечами. – Они же все время перебивают и не дают слова сказать.

Все разом замолчали и уставились на меня, что позволило мне довольно доходчиво обрисовать ситуацию, как я ее видела.

– Так кто в квартире погром учинил? – сдвинув фуражку на затылок, спросили погоны по окончании моей речи.

– Вот это вам и предстоит выяснить, – вздохнула я, очень хорошо понимая, что это ему придется не по вкусу.

– Ага, – кивнул он. – Значит, так, пиши протокол, осмотри тут все и вообще… А этого отправляем.

– Куда? – насторожилась Марья.

– Оформим на пятнадцать суток.

– Вот это правильно, – закивала она, а муж презрительно сплюнул.

– Отправил один такой, смотри, как бы погон не лишиться.

После чего оба стали звонить. Куда звонили погоны, для меня осталось тайной, а муж, вне всякого сомнения, адвокату, потому что очень скоро в моей квартире появился Андрей Петрович Гридин и с места в карьер сурово поинтересовался:

– Что здесь происходит?

Вышло так, что отвечать пришлось мне, и я, конечно, ответила. Андрей Петрович объяснил погонам, что задерживать моего супруга нет никаких оснований.

– Разбирайтесь сами, – заявили те в ответ и уехали, забыв о протоколе, а главное, по какой надобности их вызывали.

Андрей Петрович со словами «успокойся, Сережа» увел мужа, а мы с Марьей остались в разгромленной квартире.

– Надо молиться, – убежденно сказала она, я же внесла встречное предложение:

– Давай наведем порядок. Мне в этой квартире жить, и тебе, судя по всему, тоже.

И мы приступили к уборке. Марья работала сноровисто и весело, громко пела молитвы, время от времени заглядывая в свою тетрадку, правда, чуть позднее выяснилось, что это не молитвы, а псалмы. Сдуру я спросила, в чем разница, и получила путаную лекцию примерно на час, из нее я вынесла твердое убеждение, что с богом у Марьи довольно сложные отношения, а ее сведения о нем носят весьма отрывочный характер.

Уборка подходила к концу, когда зазвонил телефон, я сняла трубку, и мужской голос вкрадчиво произнес:

– Симона Вячеславовна, вас беспокоит Яшин Олег Михайлович, адвокат, – добавил он, и я вспомнила, что это тот самый очкарик, в чьем кабинете судьба свела нас с Гридиным-сыном. – Не могли бы мы встретиться по интересующему вас делу?

Я хотела спросить, какое дело он имеет в виду, но вместо этого сказала:

– У меня в квартире погром устроили и…

– Вот-вот, об этом я и хотел поговорить. Если не возражаете, я сейчас приеду.

– Хорошо, – вяло согласилась я, теряясь в догадках.

Олег Михайлович появился в рекордно короткие сроки. Я еще не успела растолковать Марье, кто звонит и по какой нужде, а он уже возник на пороге. С момента нашей предыдущей встречи в нем произошли разительные перемены: никакого намека на сонную одурь. Олег Михайлович был энергичен до беспокойства, в очах пожар, грудь выпячивал и старался казаться выше ростом. Впрочем, коротышкой он не был.

– Я готов взяться за ваше дело, – сразу же сообщил он. – Вы правы, с мужем надо разводиться немедленно. Я завтра же соберу все необходимые бумаги. А что с квартирой? – удивился он. Во второй комнате навести порядок еще не успели, именно она и привлекла его внимание.

В третий раз за вечер поведала я свою историю. Олега Михайловича она неожиданно очень воодушевила.

– Милицию вызывали? – спросил он.

– Да, но…

– Отлично. – Он устроился в кресле, глядя на меня с отеческой улыбкой. – Симона Вячеславовна, вы оказались в очень сложном положении. Мой долг помочь вам и оградить… В общем, можете на меня рассчитывать. – Тут он вскочил, схватил мою руку и приложился к ней. – А еще я хотел сказать, что вы очень красивая женщина. Я в жизни не видел никого прекраснее, а ваш муж… он мерзавец, такой женщине невозможно изменить. Я бы лично никогда себе этого не позволил. Теперь главное: доверять никому нельзя. Против вас заговор, да-да, не удивляйтесь. Вчера я думал, что вы… фантазируете, а теперь… теперь я всерьез опасаюсь за вашу жизнь.

Послышался грохот, и Марья рухнула в кресло, выронив китайскую вазу.

– Убила бы тебя, – сказала я со вздохом, обращаясь сама не зная к кому. Однако сказанное адвокатом произвело-таки впечатление, я тоже села в кресло и попросила: – Объясните, в чем дело.

Олег Михайлович устроился на диване и с достоинством начал:

– Вчера мне довелось стать невольным свидетелем разговора между моим боссом и вашим супругом. Они не закрыли дверь, а я случайно…

– Подслушали, – подсказала я.

– Это не грех, если во спасение, – тут же встряла Марья.

– А кто говорит о грехе? – удивилась я. – Продолжайте.

– Так вот, оказавшись поблизости, я поначалу не прислушивался к разговору, потому что не имею такой привычки, – наставительно изрек он, – но тут вдруг моего уха коснулось ваше имя, имя у вас редкое, к тому же… если честно, встреча с вами произвела на меня впечатление. – Тут он неожиданно покраснел, а я нахмурилась, теряясь в догадках: то ли врать не умеет, оттого краска в лицо бросается, то ли… что он там говорил о впечатлении? Намекает на чувства? Нет уж, лучше пусть врет как сивый мерин. – Так вот, услышав ваше имя, я поневоле заинтересовался их разговором, а когда понял, о чем идет речь… Боюсь, он действительно решил вас убить.

– Что я говорила? – невероятно обрадовалась Марья.

– А нельзя ли несколько конкретней? – попросила я.

– Честно говоря, я был так взволнован, что точно припомнить его слова не в состоянии. Но суть в следующем. Ваш супруг заявил, что никогда и ни при каких обстоятельствах развод вам не даст, для него это дело принципа. А если вы продолжите упрямиться, как он выразился, то он вас убьет. Мой босс советовал ему не увлекаться и напомнил об уголовной ответственности, на что ваш муж рассмеялся и сказал: «Найму киллера, и никто никогда не докажет», – а Гридин в ответ: «Надеюсь, ты знаешь, что делаешь». И на этого человека я работаю… Я хотел уйти уже сегодня, моя совесть не позволяет мне ежедневно пожимать руку этому, с позволения сказать, адвокату. Я уже написал заявление, и тут… – Он вновь покраснел, заставив меня всерьез разволноваться. – Тут я подумал о вас. Они полны решимости выполнить задуманное. То есть полон решимости ваш муж. А вы совершенно беззащитны.

– Ничего подобного, я на страже, – сказала Марья и неизвестно кому погрозила кулаком.

– Я принял решение повременить с увольнением до разговора с вами.

Оба уставились на меня, а я подумала и с грустью заметила:

– Мой муж сошел с ума.

– Боюсь, это кое-что похуже. Не такой уж он сумасшедший, – быстро заговорил Олег Михайлович, – просто уверен в своей безнаказанности. Я навел кое-какие справки, ваш муж… он неоднократно имел трения с законом, и каждый раз избежать наказания помогал ему мой босс.

– Вот в какой вертеп мы попали, – со слезами на глазах сказала Марья. – Как нас угораздило забрести в эту контору?

– Вывеска красивая, – пожала я плечами, – вот и угораздило.

– На самом деле это был перст судьбы, – не согласился Олег Михайлович. – Теперь мы будем в курсе их планов, если я, конечно, останусь в конторе. А я останусь там, если вы сочтете это нужным.

Я подумала и согласилась, что это, без сомнения, удача – иметь своего человека в стане врагов, если уж мой муж окончательно спятил.

– Что ж, тогда предлагаю следующее: мы держим в секрете наш союз, я остаюсь в конторе и одновременно занимаюсь вашим разводом.

– Как разводом? – насторожилась Марья. – Но ведь он же ее сразу и убьет. К тому же они догадаются, что вы на нашей стороне.

– Ничего подобного, – замотал он головой, – в этом-то вся хитрость. Симона Вячеславовна официально обратилась в нашу контору, она наш клиент. Главное, чтобы дело поручили мне, добиться этого будет нетрудно. В крайнем случае вы можете настоять, чтобы ваши интересы представлял я. Я буду делать вид, что совершенно лоялен по отношению к хозяевам, регулярно докладывать обо всех ваших планах, то есть лишь о том, что мы захотим им сообщить.

– Здорово, – обрадовалась Марья. – Они будут думать, что ты шпионишь на них, а на самом деле ты шпионишь на нас.

Олег Михайлович слегка скривился:

– Ну, если вам угодно обозначить это таким образом…

Я подумала, что ничего не мешает Олегу Михайловичу шпионить в свое удовольствие, мне лишь бы развод получить, и с легкостью дала свое согласие.

– Что ж, завтра же приступаю к работе, – заверил он. – А нельзя ли мне чашку кофе?

Как гостеприимная хозяйка я не отказала, и мы переместились в кухню. Одной чашкой не ограничились, увлеклись беседой и вскоре перешли на «ты». Марья еще до этого перешла, а мы просто последовали ее примеру. Олег оказался довольно милым парнем и, когда не строил из себя умника, выглядел даже симпатичным. Я решила, что свой адвокат – это совсем неплохо, и приободрилась.

– Жаль, что у нас нет милицейских протоколов по поводу вторжений в квартиру, – сетовал он. – Это очень бы на суде пригодилось. Как правило, суд призывает супругов одуматься, сохранить семью. Возможность показать истинное лицо твоего мужа была бы нам на руку, но на нет и суда нет.

– Менты попались совершенные олухи, – горевала Марья. – Слушай, а какое истинное лицо в суде нужно, раз он изменщик коварный? Что ни день, то новая баба.

– Он же будет все отрицать.

– Так у нас альбом. О, черт, зачем ты его Сереге отдала?

– На память, – буркнула я.

– Постойте, – нахмурился Олег. – Какой альбом?

Марья охотно рассказала об альбоме, а я подтвердила сказанное кивком головы.

– Фотографии были в единственном экземпляре? А пленки сохранились?

– Не уверена.

– Так посмотри, – вскочила Марья, готовясь бежать сломя голову хоть на край света.

– Они остались в квартире Сергея.

– Так ты и пленки ему отдала? Что за помутнение на тебя нашло?

– Никакое не помутнение, – обиделась я, тоже очень расстроившись, потому что ясно стало: фотографии действительно на суде пригодились бы, раз там супруг в обнимку с десятком девиц и на каждой дата и время, так что не соврешь, что было сие до свадьбы. – Пленки я ему не отдавала, просто оформляла альбом, когда еще мы жили вместе. А забрать их с собой забыла, – слегка исказила я истину. На самом деле я думала, прижатый к стене вещественными доказательствами, Сергей тут же даст мне развод, и вдруг оказывается…

– И сейчас лежат? – спросила Марья.

– Не знаю. Возможно, он заглянул в секретер и нашел их. Но у меня есть свидетель. Таксист. Николай Васильевич иногда тоже фотографировал, когда мне это надоедало.

– Отлично, – кивнул Олег. – Его адрес у тебя есть?

– Номер машины.

– Сгодится. Об этом Николае Васильевиче помалкивай, он важный свидетель. Пусть это будет сюрпризом для твоего мужа.

– Ясно, – кивнула я. – Наш ответ Чемберлену…

– Супостат запросто может его того… – Тут Марья выразительно провела ребром ладони по горлу.

Я затосковала, но Олег предложил особо не фантазировать.

– Думаю, это слишком…

– Плохо ты знаешь нашего Иуду, – горестно заметила Марья. – Да ему человека убить…

– Надо о свидетеле помалкивать, и тогда о нем никто не узнает, – посоветовала я. Марья всесторонне обдумала совет и малость успокоилась.

Олег простился и покинул нас, а мы продолжили уборку. Марья пребывала в задумчивости, в другое время это бы порадовало меня: неплохо побыть в тишине, – но сейчас почему-то насторожило, так что когда она наконец высказалась, я даже с облегчением вздохнула.

– Сима, – позвала она, наплевав на тот факт, что я совершенно не желала, чтобы меня так называли, – я думаю, нам следует проверить: целы пленки или супостат прикарманил их.

– И как мы это проделаем?

– Очень просто. Дождемся, когда он уйдет на работу, и посмотрим.

– Не посмотрим. У меня нет ключей, я их оставила ему, когда уходила. Так что в квартиру мы не попадем без того, чтобы замки не взломать, а ни ты, ни я этого не умеем.

– Прости ты меня, ради Христа! – вдруг заголосила Марья, бухнувшись на колени, а я перепугалась – не ее вопля, к этому я успела привыкнуть, а некоего предчувствия, со страхом ожидая, что последует за этим.

– Бог простит, – пробормотала я скороговоркой и зачем-то перекрестила ее. Марья поднялась с колен и деловито сообщила:

– У меня ключи есть. Я их у Сереги сперла и на всякий случай сделала копии. Как в воду смотрела, пригодились.

Я вздохнула с облегчением, потому что боялась, что Марья умеет взламывать замки и ненароком ограбила чью-то квартиру.

– Батюшка мне грех отпустил, – порадовала она.

– Отлично. Греши по новой.

– Мы могли бы пойти за пленками прямо сейчас, – поразмышляв, изрекла Марья.

– К чему такая спешка? Завтра, когда он будет на работе…

– В таком деле каждая минута дорога. Позвони ему, назначь свидание, а мы тем временем…

– Завтра, – сурово возразила я, и Марье пришлось заткнуться.

Утром она едва дождалась девяти часов. В это время Сергей обычно отправляется на работу.

– Идем.

На улице шел дождь, настроения это мне не прибавило, да и спешить я повода не видела.

– Подожди, выпью кофе.

Должно быть, что-то вроде предчувствия посетило меня в то утро, потому что из дома выходить не хотелось, но Марья, встав у двери, ныла не переставая, и мы наконец вышли из подъезда. После того, как кто-то проткнул на моей машине все четыре колеса, бросать ее во дворе я поостереглась и ставила на платной стоянке в трех кварталах от дома. Отправляться туда под проливным дождем казалось мне делом довольно глупым, оттого я и вызвала такси.

Мы выехали на проспект, Марья все это время пялилась в заднее стекло, слегка нервируя водителя.

– «Хвоста» вроде нет, – сказала она. – Сегодня под окнами опять какой-то хмырь вертелся.

– Мы репетируем, – улыбнулась я водителю, заметив, что его беспокойство начало возрастать. – Остановите вот здесь, – в отместку попросила я, хотя до моего бывшего дома было еще далековато. Водитель с облегчением простился с нами. Марья недовольно спросила:

– Чего ты?

– Конспирацию надо соблюдать, – буркнула я, с опозданием сообразив, что, наказывая Марью, я автоматически доставляю неудобства себе. – Потопали.

Марья раскрыла зонт, и мы, поплотнее прижавшись друг к другу, зашагали по тротуару.

Мое бывшее жилище показалось из-за пелены дождя, когда мы переходили на противоположную сторону, игнорируя пешеходый переход метрах в шестидесяти дальше по улице. Впрочем, переход этот я и раньше неоднократно игнорировала, и вышло все как в известной присказке «как веревочка ни вейся…». Мы вступили на проезжую часть, я выглянула из-под зонта. Могу поклясться, что проклятущих «Жигулей» поблизости не было. До ближайшей машины сотня метров, так что подвоха от судьбы я совсем не ждала, а надо бы.

Словом, не успели мы достигнуть разделительной полосы, как откуда ни возьмись вылетели «Жигули» с явным намерением раздавить нас. Иначе совершенно непонятно, чего б водителю вести себя подобным образом. Заметив машину слишком поздно, мы замерли, а я так еще и зажмурилась, Марья заорала, меня качнуло в сторону, и машина промчалась мимо, чудом не задев нас. Заскрипели тормоза, а я еще не успела прийти в себя, как начался форменный кошмар: метрах в пятидесяти от нас «Жигули» вдруг резко развернулись и вновь начали набирать скорость.

– Бежим! – рявкнула я, хватая Марью за руку.

Мы достигли тротуара в два прыжка и влетели в подъезд, который, по счастью, был открыт. Я нервно вздохнула, еще не веря, что избавилась от опасности.

– Он что, сумасшедший? – пролепетала Марья белыми губами. – Глаза зальют…

– Он хотел нас убить, – с трудом сформулировала я мысль, которая уже некоторое время настойчиво требовала выхода.

– Точно, – тут же согласилась Марья. – С первого раза не удалось, так он даже развернулся. Ой, что делается…

– Надо вызвать милицию, – памятуя вчерашний разговор с Олегом, сказала я.

– Давай вызовем, – без особого энтузиазма согласилась Марья.

Отсутствие у нее оптимизма на этот счет было вполне понятно: «Жигули» исчезли, улица пустынна, из-за дождя ни одного прохожего. Может, кто-то из граждан в проезжающих мимо машинах и наблюдал эту сцену, но никто не остановился. Иными словами, свидетелей у нас нет, номер машины мы, конечно, не запомнили и с уверенностью, кроме того, что «Жигули» белого цвета, ничего утверждать не могли.

– Нам никто не поверит, – вздохнула я.

– Точно, – согласилась Марья.

– Но ведь он действительно собирался нас убить. Изувечить уж точно. Мы не можем просто так оставить это.

– Пойдем в церковь, – твердо сказала Марья. – Свечку Николе Чудотворцу поставим. Идем немедленно, и не возражай.

Я и не думала возражать, потому что так перепугалась, что готова была не одну свечу поставить, а целый десяток. Ближайшая церковь находилась в четырех кварталах отсюда, и пока мы шли туда, я вспомнила, зачем мы вообще покинули в то утро мою квартиру.

– А как же пленки? – спросила я.

– Сначала Никола, – нахмурилась Марья. – Пленки могут еще немного полежать, а без божьего заступничества нам сейчас никак нельзя. У меня просто мороз по коже, как вспомню.

Мороз по коже был и у меня, поэтому я пошла быстрее, торопясь к заступнику.

Марья настояла, чтобы мы дождались конца службы. К тому моменту и дождь прекратился, выглянуло солнышко, и на душе как-то потеплело.

– Надо позвонить Олегу, – заметила Марья. – Он человек грамотный, обязан знать, как следует поступать в подобных случаях.

– Олег посоветует заявить в милицию. Беда в том, что никто нам на слово верить не станет. Еще скажут, что я клевещу на мужа, потому что он мне изменял.

– Это уж точно. Вот когда будет труп, тогда спохватятся, да поздно.

– Какой труп? – забеспокоилась я. – То есть чей?

Марья с грустью вздохнула и отвела взгляд; можете представить, какое это произвело на меня впечатление. Мы вернулись к дому, где жил мой супруг, ныне супостат, и Марья достала ключи. Я уже собиралась ими воспользоваться, но, к счастью, вспомнила об осторожности и для начала решила позвонить.

– Звони ты, мой голос он сразу узнает, – шепнула я Марье, набрала номер и сунула ей телефон. Ответили почти сразу, а я дала отбой, чертыхнувшись в досаде.

– Какая-то баба, – пожала Марья плечами.

– Никакая не баба, это Лидия Григорьевна, она по хозяйству помогает.

– Принесла ее нелегкая…

– У нее рабочий день с восьми до пяти, – вздохнула я.

– А выходные есть?

– Раньше были в субботу и воскресенье. Обычно мы в эти дни где-нибудь отдыхали или в ресторане обедали, а теперь не знаю, может, по выходным муж на диване лежит, тогда она ему готовит. Лидия Григорьевна его любит, как будто он ей родственник.

– Это что же получается – днем мы пленки не возьмем, потому что там домработница, а вечером Серега. И с выходными неясно. Слушай, а почему бы тебе не заглянуть в собственную квартиру? И плевать тебе на эту тетку.

– Не хочу, – нахмурилась я, а чтобы Марья не приставала, добавила: – Этот гад потом заявит, что у него пропали ценности, и обвинит меня.

– С него станется, – согласно кивнула Марья. – Давай все-таки Олегу позвоним, не идут у меня из головы эти проклятые «Жигули».