Текст книги "Полигон"

Автор книги: Татьяна Вагнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Лешка

Действительно, за грядой ледяных торосов обнаружилась ложбинка, очень похожая на ту, где лежала девочка со сломанной шеей. Но здесь тела не было, только замерзшая темно-бордовая лужа крови и выдранный клок волос. Обрывков одежды рядом не видно – может, это не волосы, а звериная шерсть?

Опускаюсь на одно колено и разглядываю следы – видна накатанная лыжня от полозьев снегохода. Видимо, охрана патрулирует берег Острова и регулярно проезжает по этому маршруту. Рядом с лыжней – звериные следы. Понятия не имею, как выглядят следы белого медведя, я всю жизнь прожила в самом захудалом сегменте цивилизованного мира, меня даже в зоопарк никогда не возили.

Пришлось позвать Лешку. Он подошел к задаче со всей серьезностью: нацепил очки, долго ползал по снегу на карачках, а потом объявил нам итоги экспертизы:

– Не уверен, что перед нами следы полярного медведя. Думаю, это ксеноморф.

– Кто-кто?

– Ксеноморф. Искусственно выведенный гибрид или мутант. Мы находимся на Крайнем Севере, до того как ВЭС запретил использовать ядерную энергию, здесь часто проводили испытания ядерных бомб, и животные от радиации превратились в мутантов…

Нету больше моих сил – терпение истощилось!

– Леша, ты школу никогда не прогуливал?

– Нет, не прогуливал.

– А в школе тебя никогда не били?

– Было пару раз, – пожал плечами Лешка.

– Значит, мало били, сейчас добавлю! – Я пихнула умного мальчика так, что он шлепнулся в снег, и отвесила ему пару подзатыльников. – Столько времени потеряли на твою возню! Еще молотишь языком какую-то ерунду…

Дану пришлось растаскивать нас в разные стороны.

Пока я пыталась отдышаться и успокоиться, он поманил Иришку:

– Слушай, Красивая, а твой пистолет точно в палатке остался?

Иришка кивнула, видно, здорово перепугалась, когда услышала про «ксеноморфа».

– А палатку сможешь найти?

– Попробую…

Пришлось снова карабкаться наверх.

Я не боюсь высоты, я вообще мало чего боюсь.

Болтаться по пустующим зданиям, лазить по крышам, раскачиваться, ухватившись руками за проржавевшие пожарные лестницы, вышибать ногами трухлявые оконные рамы и перескакивать с балкона на балкон, так что штукатурка сыплется из-под ботинок, – привычный досуг для таких, как я. Поэтому северный Остров мне нравится. Его ледяные стены похожи на нарядные витрины из сверкающего стекла, неощутимый запах снега завораживает, даже бездонные расщелины в скалах манят и обещают открыть свои темные тайны. Я хочу взбираться по скалам все выше и выше и не оглядываться!

Но пока идет Игра, доверять нельзя никому, даже самому Острову.

Пока мы выбрались на заснеженное плато в горах, прошла целая вечность: Иришка хныкала, Лешка отстал и чуть не свалился в расщелину, пришлось обвязать его веревкой вокруг пояса и волочить за собой, как собачонку.

Зато палатку в распадке мы заметили сразу. Она алела среди развороченного раненым животным снега, как кровоточащая рана. Ветер усилился и трепал кусок ткани, прикрывавший вход, – палатка выглядела совершенно необитаемой. Иришка нырнула внутрь первой, а через минуту из платки донеслись жалобные всхлипы. Я заглянула внутрь и замерла у входа…

…Она выглядела очень красивой – вторая девушка из команды девятого сектора. Лежала в спальном мешке с закрытыми глазами, бледная и невозмутимая, как фарфоровая кукла. Я не решалась прикоснуться к ней, чтоб не разбудить. Но Иришка всхлипнула:

– Она уже вся холодная. Спала-спала и замерзла. Кошмар…

– Что, Красивая, холодно у вас в палатке было, когда вы встали? – Дан тоже влез в палатку, опустился на корточки около нас, оглядывая нехитрую обстановку.

– Не-не знаю.

– Но вы с парнями не замерзли?

– Нет, мы не замерзли. Мы Олечку утром будили-будили, а она не проснулась…

– Сколько вас всего было?

– Мы сидели вчетвером, потом Юля пришла, заплакала – мальчишки ее впустили погреться и печеньем угощали. Оля кричала, что напрасно они это делают, нам самим скоро будет нечего есть, и спальника у нас нет лишнего… – вздохнула Иришка.

– Ну и где ваши спальники? Здесь должно быть еще три спальных мешка.

Иришка изумленно огляделась:

– Не знаю… Нету…

– Ладно, ищи свой пистолет. Что вам еще досталось из оружия?

– Два пистолета было, электрошокер и нож, большой такой, с зазубринами…

Девушка покорно осмотрела небольшое помещение – оно было почти пустым, потом бросилась к единственному рюкзаку, вытряхнула его содержимое прямо на пол:

– Смотрите! Здесь же ничего не осталось! Моя тушь, крем, помада – все пропало!

По правилам на Полигон не разрешают брать личные вещи, кроме «предметов личной гигиены», но я даже предположить не могла, что краска для ресниц и помада относятся к этой категории.

– Кто-то унес все наши вещи! – запоздало сообразила Иришка.

Мы с Даном переглянулись – иногда хорошо понимать друг друга без слов.

– Что же делать?

– Ничего, Красивая! – утешил девушку Дан. – Сними себе спальник с подружки…

– Ой, я боюсь… – Иришка выскочила из палатки.

Тоскливое занятие – стаскивать спальный мешок с мертвой фарфоровой девушки.

– Вот тварь, все из палатки выгребла! – цедил сквозь зубы Дан.

– Думаешь, Юлька возвращалась сюда за вещами? – спросила я больше для очистки совести. Вряд ли Лысый или любой другой парень, даже ухоженные девицы из центральных секторов позарились бы на косметику Иришки.

– Она, не сомневайся. Убила девчонку, дождалась, когда остальные перепугаются и разбегутся, и пошустрила в вещах. Сука белобрысая! Не хотел бы я с такой остаться наедине, особенно ночью!

– А тебе нельзя вообще-то…

– В каком смысле нельзя?

– В прямом. Правила запрещают сексуальные отношения между игроками, как не достигшими брачного возраста.

Дан присвистнул:

– Получается, что передохнуть нам можно, а перепихнуться – нет? Здорово…

Я неуместно хихикнула и снова посмотрела на мертвую девушку – она выглядит абсолютно спокойной. Никаких ран или следов крови, с сомнением качаю головой:

– Как Юля смогла ее убить? Никакого оружия у нее нет.

– Нет, что-то точно есть, только не могу понять, что…

– Что, она удавила девушку голыми руками?

– Если бы удавила, на шее остались бы синяки от пальцев – здесь и здесь… – Он показал на совершенно чистую кожу девушки.

– А ты откуда знаешь?

– Неважно. Идем, снимем палатку – пригодится.

7

Небо потускнело и распухло от облаков, ветер бросался горстями колючего снега, когда мы выбрались наружу и принялись укладывать палатку.

Куски яркой материи норовили вырваться из рук и больно хлестали нас по лицу, погода грозила совсем испортиться. Рядом с палаткой постояльцы свалили всяческий мусор, резвый ветерок подхватывал и уносил обрывки бумажных полотенец, разноцветные обертки от галет и со звоном тащил по льду консервные банки. Лешка поддел пустую жестянку ногой и отпасовал в пространство, как футбольный мяч:

– Смотрите! Они тоже нашли старые консервы!

– Не может быть! Шлюпку никто до нас не трогал, там все было засыпано и никаких следов, – поморщилась я и добавила для убедительности: – Звериные следы мы сразу увидали.

Лешка задумался, чтобы не замерзнуть, забавно перетаптываясь с ноги на ногу, как медвежонок. Потом объяснил:

– Моряки ушли на Остров, они не вернулись за шлюпкой, могли еще какие-то запасы сделать, и другие ребята их нашли. – Я вспомнила обрывки своего сна – суровых бородатых людей, высадившихся на Остров, чтобы мне помочь. Кем они были?

– Иришка, откуда у вас появились консервы?

– Мальчишки ходили куда-то с Никитой и принесли. Я их отговаривала с ним ходить, он из другой команды. Но меня никто никогда не слушает! Сказали – правила не запрещают поедать находки и общаться с другими командами…

– Их долго не было?

– Не думаю. Пришли такие довольные, вроде нашли какую-то пещеру, даже собрались туда переносить вещи. Но мы с Олей уже легли, ничего таскать не захотели. Так и заночевали все в палатке. Вот. – Она шмыгнула носом.

На улице заметно похолодало, я поглубже натянула капюшон – ветер звенит в сребристых иглах транслирующих антенн и мешает думать. Значит, умирающий паренек не бредил, он говорил правду. Никита нашел заброшенную стоянку полярных мореплавателей и обнаружил там что-то очень важное. Что-то он узнал об этом Острове… Расспросить бы его самого.

Где он сейчас? Чем занимается?

Я закрыла глаза, вспомнила его растрепанные волосы, скулы, улыбку и мысленно попросила: «НИК! Никита, откликнись, дай мне знак, где тебя искать?» Как будто в ответ браслет на руке зашелся противным писком – начинается передача! Я прислонила холодный пластик прямо к уху, чтобы не пропустить ни единого слова:

– Первые сутки Игры, контрольное время – восемнадцать часов вечера…

Я ахнула – уже восемнадцать часов! Мы здесь почти целые сутки и пропустили передачу, пока закусывали в пещере. Да, неплохо придумано – если мы хотим знать «счет Игры» – скольких игроков нам еще предстоит пережить до финала, нужно держаться поближе к транслирующим антеннам. Мягкие, чарующие волны голоса Господина Ведущего продолжали плыть прямиком в мои уши:

– …общее число «выбывших» на контрольное время составляет семнадцать игроков. Полностью выбыли две команды – команды седьмого сектора и двенадцатого сектора…

– Что? – Я отдернула руку, будто браслет мог обжечь.

Нет! Команда Никиты выбыла полностью? Никого из них не осталось?

Не могу в это поверить, дрожащими пальцами поворачиваю регулятор громкости, но успеваю прослушать только самый хвостик информационного сообщения:

– Напоминаю! Строго воспрещается использовать куртки «выбывших» игроков, не соответствующие официальному цвету команды. Игроки, самовольно сменившие форменные куртки, будут расцениваться как «выбывшие»! До встречи через шесть часов. Помните о правилах, побеждайте честно!

Мокрые хлопья снега сыпались и сыпались с неба вниз, таяли на теплой коже и текли по щекам, как слезы. Дан продолжает суетиться с барахлом, торопит Лешку.

Мой давний знакомый слишком глуп – он все еще надеется убежать с Полигона.

Но мне бежать некуда.

Кто меня ждет и будет мне рад?

Я опустилась на свежий снег рядом с телом мертвой девушки и стряхнула снежинки с ее фарфорового личика. Сейчас я лягу рядом, засну и превращусь в такое же бледное и прекрасное тело, как эта девушка.

Снег престанет таять у меня на лице, налипнет на ресницы, сделает их длинными и пушистыми. Я буду очень красивой, меня покажут крупным планом на тысячах огромных экранов, и мир запомнит меня ледяной принцессой.

Девушки будут красить ресницы белой тушью и заплетать дурацкие косички, чтобы выглядеть, как я. Мои фотографии будут лежать в школьных учебниках у хороших мальчиков, а плохие будут рисовать граффити с моим лицом на стенках и делать такие же татуировки. Я буду единственной героиней!

Никто и никогда не вспомнит, кто победил в этой жестокой холодной Игре…

Раздался сухой треск, рядом взметнулся фонтанчик снега – я успела заметить, как пятно красного цвета метнулось в снежном мареве. Из-за стального основания антенны выскочил паренек в красной курточке, бросился прямиком ко мне, я тоже вскочила, сбила его с ног, вместе мы рухнули на землю. Он стонал, прижимая рукой плечо.

– Анна! Стой! – крикнул Дан.

Но меня уже было не остановить! Я дотянулась до консервной банки и бросила в сторону яркого пятна, ветер подхватил мой метательный снаряд и со звоном обрушил на лед, звук получился неожиданно громким. Наш невидимый противник тут же прошил снег автоматной очередью. Иришка завизжала, побросала рюкзаки и метнулась в сторону. Лешка стоял и хлопал глазами, пока Дан не дернул его за руку вниз.

Я успела дотянуться до меча – никогда нельзя оставлять оружие, пока идет Игра, – выхватила его из ножен и готова была броситься туда, к антенне, но Дан успел удержать меня за плечо: новая очередь рассыпалась прямо над нашими головами. Подходящего оружия, чтобы ответить стрелку, у меня НЕТ! Пришлось отползать за ближайший высокий сугроб. Нечаянно цепляюсь ботинком за тело мертвой девушки. Попыталась высвободить ногу: дернулась раз, другой – получилось!

Нога освободилась, а тело съехало по пологому склону, потом покатилось под горку, вслед ему грохотали автоматные очереди. Звук выстрелов эхом отдавался в распадке, с антенн посыпались сосульки, выше в скалах нарастал тревожный гул, наверное, где-то рядом сошла лавина, а погода продолжала испытывать нас снегопадом и порывистым ветром.

Погода ухудшалась, вертолет не появился в положенный час. Но и выстрелов больше не было – нас стремительно заметало снегом, но автоматчик или не решался приближаться к нам, или удалился искать убежище от непогоды.

Мы сбились в кучу, пригибаясь из-за сильного ветра, – нужно было подумать, где укрыться. Паренек сидел на снегу, пытаясь зажать рукой простреленное предплечье. Он был из той же команды, что и Иришка, звали его Вадим. Рукав его алой куртки пропитался кровью, которая застывала на морозе, и ткань топорщилась некрасивой коркой. Лешка, как умел, перетянул ему руку шарфом выше раны.

Вадим

Вадим хлюпал носом и постанывал, стрелка он толком не рассмотрел, зато обещал отыскать пещеру, которую ему показал Никита во время вчерашней вылазки. Это совсем рядом, уверял он! Мы побрели вперед, сгибаясь под порывами ветра, разговаривать было невозможно, хотя я готова была стоять на ветру прямо и недвижимо, как транслирующая антенна, лишь бы узнать правду про Ника!

Если нам не повезет отыскать пещеру, придется ковырять слежавшийся снег ледорубами и строить себе укрытие, чтобы отсидеться в нем до конца ненастья. При условии, что мы не перемерзнем раньше.

Ветер набирает силу – срывает с горных круч куски льда и тревожно звенит в высоченных транслирующих антеннах. Он свежий, злой и готовит нам судьбу мошек, которые, по несчастью, оказались рядом с мощным вентилятором.

Наверное, удаче надоело нас испытывать: пещеру мы нашли достаточно быстро. Лаз в нее оказался узким, нам пришлось нырять в него одному за другим, как в омут, и словно провалились в другой мир – здесь было тихо и почти темно.

Лешка включил фонарик, пошарил узким лучом вокруг: сверкающие искорки рассыпались по обледеневшим стенам и сосулькам, огромным, как колонны старинных зданий. Мы замерли среди ледяного безмолвия и стояли, запрокинув головы.

– Как красиво!

Только очень холодно.

Короткий узкий проход вывел нас в подземный зал, такой огромный, что согреться в нем будет непросто. Еще здесь очень страшно – каждый звук отдается звонким эхом. Ледяной сумрак пещеры готов приютить любого – от оголодавших диких зверей, которые прекрасно видят в темноте и не нуждаются в фонариках, до людей. Игроки – обезумевшие от страха, холода и безысходности, они готовы искромсать на куски любого, вцепиться в шеи голыми руками и убить всеми возможными и невозможными способами.

Надо поискать какой-нибудь закуток, способный дать нам хоть малюсенькую защиту. Движемся вдоль стены пещеры, по очереди освещая путь фонариками. Ледяные своды послушно отражали лучи света, они были похожи на отсветы фар в лужах воды и почему-то напомнили мне о привычном мире, в котором не существовало никакой Игры.

Глаза быстро привыкли к темноте, я шла последней, то и дело оглядывалась, касалась рукой ледяных наростов и надеялась найти здесь следы Никиты.

Вадим говорит, они расстались давно, задолго до того, как пошел снег. Ник пошел искать своих – они договорились встретиться в каком-то условленном месте. Потом он улепетывал от быка и бродил по снегу, пока не отыскал палатку и не попался на глаза стрелку. Получается, стрелок прятался где-то рядом и выжидал, кто подойдет к палатке. Если честно, мне все равно, кто охотится на нас под покровительством метели. На душе так скверно, что даже во рту горчит. Все мои надежды рухнули в белую снежную пропасть вместе с последней информационной передачей – какая разница, что случится дальше?

В самой дальней от входа части подземный зал расходился на несколько коридоров. Это было похоже на перекресток в заброшенном зимнем городе.

Вдруг лучик фонарика замер в одной точке. Иришка, которая семенила впереди, остановилась, оглянулась на нас, приложила палец к губам. Потом шепотом спросила:

– Слышите?

Мы прислушались. Лешка даже сдвинул с уха шапку и старательно вытянул шею:

– Где-то вода капает?

– Угу… Капель! Значит, там тепло!

Иришка чуть ли не бегом бросилась в самый темный из боковых коридоров.

– Подожди! Постой! Ты заблудишься…

Девушка остановилась, оглянулась – выглядит очень обиженной, сейчас опять слезы ручьем и крик до неба. Как они мне надоели!

Вздыхаю: одной мне было бы легче. Умирать легче одному. Такая это Игра – в ней можно победить, но нельзя выжить.

– Надо ставить метки, чтобы найти дорогу назад! – объяснил ей Лешка.

– Леша, подумай головой: чем ты будешь ставить метки на льду? – это уже я.

Не могу промолчать.

– Обыкновенно – складным ножиком царапать стрелку. Всегда так делают!

– Как ты потом их найдешь – здесь темно! – Откуда-то сверху в пещеру просачивался тусклый свет, даже залетали редкие снежинки. Но такого освещения ничтожно мало, чтобы разглядеть царапину на льду. Аккумулятор в фонарике рассчитан всего на несколько часов, его надо беречь!

– Ладно, давайте сюда шарф! Распустим и выйдем потом по нитке…

– Как дурочки из детской сказочки! – надулась Иришка.

– Что тут постыдного? – не ожидала, что мой давнишний приятель Дан вступится за Лешку. – В тюрьме всегда так делают: сначала забрасывают нитку с гаечкой из камеры в камеру, потом к ней привязывают сигареты, спички или еду, дергают, чтобы утащили в другую камеру, называется «грев»…

– Здорово! Только куда мы прицепим?

– Цепляй к арбалетной стреле…

Пока Иришка нехотя потрошила шарф, Дан отобрал у Лешки арбалет, сам привязал нитку к стреле и запустил ее в сторону ледяных колонн.

Стрела с характерным звуком ударилась о заиндевевшую стену, перевернулась и застряла в узкой выемке между двух ледяных столбов. Для проверки Дан дернул за нитку пару раз – она испуганно натянулась. Иришка помчалась на звук капель, на ходу распуская шарф, – мягкая пушистая нитка скользила в пальцах, бесшумно опускалась на ледяной пол и тянулась следом за нею, указывая путь.

Я отстала и брела в хвосте. Проход сужался, хрустящая ледяная корка под ногами стала влажной и скользкой – сосульки подтаивали, капли срывались вниз и звонко разбивались о землю. Чем дальше в глубину пещеры, тем теплее становилось, пришлось расстегнуть куртку. Впереди опять заплясал лучик фонарика..

Ледяной лабиринт внезапно оборвался. У самых наших ног плескалась вода. Она выглядела черной и маслянистой, а над нею поднимался тяжелый, вонючий пар. Мы вышли на берег подземного озера.

Иришка присела на корточки и обмакнула в воду ладонь:

– Ой, водичка тепленькая, сейчас умоемся…

Иришка рассматривает мелкие прозрачные пузырьки на ладонях. Бедолага, еще не знает, что у нее точно такие на щеках, прямо на красных пятнах. Реветь на морозе очень вредно для красоты!

Вадиму помогли вылезти из куртки, заскорузлый от крови кусок свитера отрезали ножом, а рубашку пришлось отмачивать теплой водой, чтобы отлепить от раны. Кровь уже не текла, но дырка сквозная – можно палец засунуть, наверное. В плечо Вадику всадили шприц с обезболивающим. Лешка ковырялся в аптечке, советовал, чем намазать вокруг этой дырки, усадил и подпер рюкзаками.

Нет, Никита ничего не говорил ему про озеро, бормотал Вадик на мои вопросы. Его рюкзак сгинул в палатке вместе с еще тремя. Зато уберег пистолет. Настоящее оружие – долго ли ему прослужит? Он совсем бледный, боюсь, долго не протянет. На лбу у него россыпью бисера проступил пот. Вадим поймал меня за руку холоднючими пальцами:

– Уходите отсюда, не сидите долго. Иди туда, где вас видно. Если вас объявят как «выбывших»… Охрана вас убьет. – Он прикрыл глаза и облизнул пересохшие губы. – Я видел… Видел, как одного мальчика тащили крюком… Он заорал, его застрелили…

У бедного Лешки глаза округлились от страха! Даже у меня волосы на затылке зашевелились, я отошла ближе к озеру.

Стояла и смотрела на воду – над нею клубился пар, и мысли мои были такими же, густыми и тяжелыми.

Что Никита нашел в этой пещере? Подземный загон для диких зверей? Нет, для зверей здесь слишком тихо.

Юлькину заначку? Она пришла к ребятам в палатку без рюкзака, хотя рюкзак у нее был. Какое оружие удалось раздобыть Юльке? Из автомата шпилила не она – чтобы попасть в бегущего человека, да в такую метель, надо уметь стрелять. А Юлька раньше автомата в руках не держала.

Может, Никита наткнулся на контрольный пункт охраны? Он хотел разобраться, что происходит на Игре…