Текст книги "Смерти подобные сны"

Автор книги: Татьяна Голубева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Голубева Татьяна
Смерти подобные сны

Татьяна Голубева

Смерти подобные сны

Пролог

С самого утра зарядил мелкий надоедливый дождик – из тех, что сеются как бы со всех сторон, а не падают с неба. Хорошо, что не снег, в середине марта такое вполне возможно, да и в апреле не исключено, Питер все-таки, не Сочи и не Кипр, думала Илона, неторопливо шагая по набережной канала Грибоедова с пачкой газет и писем в больших дорогих конвертах, хмуро поглядывала по сторонам из-под огромного дряхлого зонта. Зонт был черный, с толстой ручкой, тяжелый и неудобный. Но Илона сегодня даже не злилась на зонт, как это бывало до сих пор. Ее мысли в это унылое утро были, пожалуй, чернее доисторического неуклюжего изделия.

В пять утра, когда женщины-почтальоны коммерческой службы доставки собрались в сортировочном зале почтамта, начальство сообщило им ужасную новость. Прошедшей ночью два здоровенных мужика в масках и с обрезом пытались ограбить (к счастью, неудачно) офис небольшой, незаметной фирмы "Карина", что на Казанской. В сейфе фирмы всегда лежала немалая сумма наличных, причем не только в отечественных рубликах, но и во вполне конвертируемой валюте тоже. Однако вряд ли об этом могло знать большое количество посторонних лиц. В фирме работали люди проверенные, осторожные. Чем они там занимались, Илона, само собой, не знала, да и знать не хотела. Но вот кое-что другое ей очень даже хотелось бы выяснить. А именно – не приложил ли руку к неудачному налету на фирму некий хорошо знакомый ей человек... У нее были основания к таким подозрениям, были. Но если он и в самом деле в этом замешан – что делать ей самой? Что делать?.. У Илоны не было ни малейшего желания снова очутиться в тюрьме. Нет, только не это...

Она принялась тихонько напевать: "Рыдает шарманка, стирая улыбки, вздыхает шарманка с душой первой скрипки..." Илона чувствовала себя именно так: она была сейчас старой, заезженной шарманкой, и никто, никто в мире не понимал, какой тонкой и нежной душой она обладает, какие сокровища скрыты в ней – сокровища любви, нежности, преданности... ах, где же он, где же он, рыцарь на белом коне?

А ведь тогда, когда она познакомилась с Нерадовым, ей совсем было показалось, что это и есть он – тот самый, способный дать ей то, чего она так хотела...

Илона, шлепая по неглубоким лужам, унеслась мыслями в прошлое.

Часть первая

Глава первая

И как ее угораздило тогда, три с лишним года назад, связаться с Толяном? Впрочем, она не очень-то и помнила, как очутилась в его квартире и в его постели. Просто ее в очередной раз потянуло на приключения, она напилась в стельку в какой-то странной компании... И ничего в этом не было удивительного. Она всю жизнь, все свои двадцать пять лет до того момента просто плыла по течению жизни, не задумываясь, не сопротивляясь, не пытаясь грести поперек. Зато все последующее отпечаталось в ее памяти навсегда.

Она проснулась с трудом. Голова трещала, как и полагается ей трещать после такого насыщенного радостями вечерка, к горлу подкатывала тошнота, во рту – самая натуральная помойка, да еще и спина почему-то отчаянно болела. Илона с трудом разлепила веки, с трудом повернула голову. Что это за мужик рядом храпит? И где она, собственно говоря, находится?

Постанывая и покряхтывая, Илона отбросила грязноватое лоскутное одеяло и села, спустив ноги на пол. Где тут туалет, черт побери? И ванная. Воды, воды! Зов вопиющего в пустыне. Илона встала, натянула на себя какой-то гигантский бесформенный джемпер, подвернувшийся под руку (от джемпера слегка пахло свежестью... "Fraiche П", без труда определила Илона, безумно дорогой одеколон), и побрела к двери, которую рассмотрела между двумя черными доисторическими шкафами, упиравшимися резными вершинами в потолок. Да уж, подумала она, шкафчики что надо, в таких жить можно. Дверь, затаившаяся между этими монументальными произведениями мебельного искусства, была вполне им под стать. Мощные резные филенки могли без труда выдержать не только напор столетий, но, наверное, и ядерный удар. В смысле удар пары ядер из какой-нибудь пушки, родившейся в ту же эпоху, что и эта дверь.

Открылась чудо-дверь на удивление легко, не скрипнув и не пискнув, и Илона, перешагнув порог, очутилась в полутемном коридоре, сплошь заставленном и заваленном каким-то барахлом. Запах мышей и пыли пропитал все вокруг, и Илону от этой затхлой, прогоркшей атмосферы затошнило еще сильнее. Она вообще с детства страдала от дурных запахов, ощущая их с остротой, непонятной большинству людей. Но, преодолев все препятствия, она таки отыскала ванную и туалет. Она даже сумела договориться со старым газовым водогреем и раздобыла горячей воды. Приняв душ и вымыв волосы найденным на одной из многочисленных полочек шампунем, Илона почувствовала себя немного лучше. Теперь ей предстояло выяснить, куда это ее занесло. Но сначала она нашла кухню. В кухне тоже царили мрак и запустение. Грязные занавески на двух высоких узких окнах были задернуты, воняло газом, протухшей рыбой, прогоркшим салом... Над плитой жирными фестонами свисали "бороды Черномора" – черные от пыли и копоти клочья паутины. Передернув плечами, Илона взяла тяжелый закопченный чайник и налила в него воды из подтекающего крана. В старом холодильнике "Саратов" удалось отыскать только две мумифицировавшиеся сосиски, и ничего больше. В резном темно-коричневом шкафу нашлись полпачки самого дешевого индийского чая, початая банка растворимого кофе "Милагро" и замусоленная поллитровая банка с сахаром. Чашки и ложки тоже имелись. Причем старинные.

С чашкой горячего кофе в руке Илона вернулась в комнату и всмотрелась в спящего мужика. Тот лежал на животе, уткнувшись лицом в огромную подушку, и, конечно же, его накачанные спина и плечи ничего особо интересного Илоне сообщить не могли. Только и понятно было, что дядя не из хилых. Его светлые волосы были подстрижены коротко, почти под "ноль", на левом бицепсе виднелась полустертая татуировка, – что она изображала, разобрать было невозможно.

Вздохнув, Илона села на край кровати и стала рассматривать комнату.

Первое впечатление от увиденного не обрадовало. Все здесь было если не старинное, то по крайней мере очень старое – пышное, неудобное и обветшалое донельзя. Впрочем, и настоящего антиквариата Илона увидела в избытке (во всяком случае, она сочла это настоящим антиквариатом), хотя состояние дорогих вещиц оставляло желать лучшего.

Потом она оглядела себя и решила, что джемпер, конечно, хорош, но лучше бы отыскать собственную одежду. Ее черные брюки в обтяжку и золотая трикотажная блузка оказались почему-то в ногах постели, смятые в неопределенный ком, залепленные каким-то подозрительным пухом. Белье и вовсе пропало без следа. Илона попыталась стряхнуть пух с блестящей черной ткани брюк, но поняла, что так просто это сделать не удастся. Нужны щетка, вода... Потом она увидела свои золотые босоножки на высоченных шпильках; они валялись на полу возле окна, и одного каблука на них как не бывало. Ну, погуляли...

Мужик за ее спиной заворочался, рыкнул, фыркнул... По затхлой комнате пронеслась волна перегара вперемешку с изысканным ароматом "Miracle Homme". Этот одеколон фирмы "Ланком" Илона отлично знала, как знала и его цену. Ничего себе парниша, соображает, чем душиться, подумала Илона и обернулась. Черт, вспомнить бы, как его зовут, этого ценителя ароматов! Нет, безнадежно. Ни малейших проблесков памяти. Она увидела наконец его лицо интересный парень, ничего не скажешь... но черты слегка грубоваты. Лет ему... ну, наверное, тридцать пять или около того. Серые глаза незнакомца уставились на Илону, мужик откашлялся и прохрипел:

– И мне кофейку сооруди. Побольше и погорячей.

Она молча отправилась на кухню, уже не пытаясь вспомнить, как зовут этого типа. Черт, черт, черт побери, ругалась она мысленно, ну когда же я научусь сначала думать, а потом делать? Когда я научусь вовремя останавливаться и не напиваться до поросячьего визга? Как вот теперь выкручиваться?

Не спеша выпив полчашки кофе, мужик сказал:

– Надо же, а ты и с похмелья ничего себе красотка! Ну и как тебе в моем музее?

Илона уставилась в пол и промолчала. В музее? Ох, кажется, она поняла. Похоже, снова ее подвела любовь к красивой жизни. Наверняка мужик наплел, что у него не дом, а филиал Эрмитажа, а она и развесила уши и потащилась за ним в эту пыльную берлогу. На ознакомительную экскурсию. Вот влипла! Впрочем, ей не привыкать.

Мужик тем временем насмешливо наблюдал за ней, опершись локтем на подушку. Наконец он сказал:

– Похоже, ты ни хрена не помнишь. Угадал?

Илона сделала нейтральное лицо и пожала плечами. А что она могла ответить?

– Ладно, я не в обиде, – ухмыльнулся мужик. – Анатолий я. Толян Нерадов. Вспомнила?

С чего бы это ей вдруг вспомнить?

– Ну... – неопределенно протянула Илона.

– Неважно, – сказал Толян и выбрался из-под одеяла. Илона деликатно отвела глаза, но Нерадов, похоже, не способен был смутиться такой мелочью, как полное отсутствие одежды. Он вышел из комнаты, и через минуту до Илоны донеслось бодрое гудение водогрея и плеск воды. Толян что-то напевал под нос, фыркал, вообще вел себя чрезвычайно шумно, и голова Илоны разболелась с новой силой. Застонав, девушка упала на смятую постель и закрыла глаза. Все поплыло перед ней, закружилось, затанцевало... и она вдруг уснула.

А когда проснулась – нашла на подушке рядом с собой записку, наспех нацарапанную кривыми крупными буквами: "Не уходи, я скоро вернусь".

Вот так она стала подругой мсье Нерадова. Впрочем, "мсье Нерадовым" Толян называл себя лишь в те моменты, когда количество выпитого уже трудно было подсчитать. Да никто и не считал, собственно говоря. Пили, и все дела. И, конечно же, она ничего не знала о человеке, в доме которого так беззаботно поселилась. В доме, расположенном совсем недалеко от ее собственной берлоги.

Илона жила тогда в кошмарной коммуналке на Садовой, рядом с площадью Репина. Собственно, нельзя было сказать, что она там действительно жила. Она лишь появлялась там время от времени, расставшись с очередной своей неудавшейся любовью. А любовь у Илоны случалась исключительно неудачная. Никак ей было не найти своего принца, мужчину мечты, сказочного рыцаря. Хотя ей много раз казалось: вот он! Но проходило несколько месяцев, от силы год – и она понимала, что в очередной раз ошиблась. Первого "принца" она благополучно выгнала из квартиры, где жила одна-одинешенька после того, как ее родители погибли самым что ни на есть общепринятым способом: в автомобильной катастрофе (Илоне тогда было ровно двадцать). Бабушка умерла за полгода до того. Илоне было не просто грустно и тоскливо, она с ума сходила от одиночества, принадлежа к той породе людей, которые совершенно не в состоянии пребывать наедине с собой. Ей необходимо было постоянно ощущать рядом с собой кого-то, кому можно пожаловаться, о ком можно позаботиться, с кем можно поговорить. И, расставшись с первым "принцем", она тут же нашла второго. Но на этот раз дело обернулось намного хуже. Нежная страсть привела к законному браку и прописке счастливого супруга на площади жены. А потом, через полтора года, грянул развод – и как его следствие размен. В итоге Илона, так и не научившаяся как следует скандалить и защищать свои интересы, очутилась на двадцати квадратных метрах в окружении дурно пахнущих старух и крепко пьющих соседей помоложе.

Но она не слишком огорчилась. Она твердо верила: это ненадолго. Вот-вот, с минуты на минуту, за ближайшим поворотом отыщется настоящий рыцарь и спасет ее. У нее было множество знакомых в самых разнообразных кругах: художники, поэты, автогонщики, деловые люди, экономисты, искусствоведы, музыканты и так далее. Илона была хороша собой, молода, общительна, отлично воспитана, и, хотя не удосужилась после школы поступить хоть в какой-нибудь институт, умела рассуждать о многом. Она с самого раннего детства приохотилась к чтению, читала все подряд – от дамских романов до научно-популярных журналов, и, обладая недурной памятью, нахваталась верхушек в самых разных областях человеческих знаний и научилась производить впечатления дамы умной и эрудированной. И начался активный поиск спасителя... Но, к сожалению, Илона всегда спотыкалась на одном и том же: принимала воображаемое за действительное. Неуемное чтение романов развило в ней склонность к фантазиям, Илона видела вокруг себя вовсе не подлинных, живых людей, а романтических героев, и это, конечно же, осложняло ее отношения с реальностью.

Два с лишним года пролетели совершенно незаметно. "Принцы" один за другим исчезали из ее жизни и начисто вылетали из памяти, ничуть не повлияв на неистребимую романтичность Илоны. И вот – Толян. Что за чушь!

Но, как ни странно, Илоне было интересно с ним, хотя, безусловно, Нерадов не принадлежал к ее обычному кругу общения. И как он очутился в той живописно-музыкальной компании, где они познакомились, Илона так никогда и не узнала. Да и какая разница? У Толяна водились деньги, и немалые, и он готов был тратить их на свою подругу. Нерадов сказал Илоне, что работает в ФСБ, и она поверила, потому что так было интереснее. Особый агент! Классно! Время от времени Толян уезжал в командировки, но ненадолго – дня на два, на три. Илона даже немножко скучала без него. Зато когда он был дома – скучать не приходилось. Они развлекались каждый вечер. Ходили в дорогие рестораны, один другого чуднее и удивительнее, ездили на выходные в Хельсинки, как-то раз даже слетали в Париж... И очень часто вместо того, чтобы возвращаться в пыльную антикварную лавку Толяна, закатывались ночевать в гостиницу. Илона жила, как во сне, и снова плыла по течению, не задумываясь о завтрашнем дне, почти не вспоминая день вчерашний... хотя иной раз все-таки ее охватывала тоска по прошлому. Став подругой Нерадова, она растеряла прежних друзей, а новых не завела. Толян никого не приглашал к себе, не водил Илону к своим знакомым. Они были всегда только вдвоем...

А потом все внезапно изменилось. Нет, Толян относился к ней по-прежнему хорошо, насколько он вообще это умел. Перемена не коснулась их личных отношений. Просто Илона впервые посмотрела на жизнь под другим углом, и виной тому был Нерадов.

Илона отлично помнила, как это случилось в первый раз. Игра. Шутка. Приключение. Так Илона восприняла их первый совместный "подвиг".

Глава вторая

Поздно вечером они возвращались из очередного ресторана, называвшегося весьма оригинально – "Родное Политбюро". Там все было оформлено в духе сталинского барокко: огромные неуклюжие диваны и кресла с кожаной черной обивкой, золоченые капители жирных колонн, зеленый мрамор, начищенная до блеска бронза, пальмы в здоровенных дубовых кадках. На стенах висели картины в широких резных рамах: "Купание маленького Ильича" (на ней изображался младенец с пышными кустистыми бровями), "Мечта комсомолки" (огромный бутерброд с колбасой), "Свободная Чукотка" (голый чукча посреди бескрайней ледяной равнины)... и им подавали салат "Совхозный", и бифштекс "по-комсомольски", и даже коктейль "Рабинович в Кремле". А меню было вложено в Программу КПСС. Но Нерадов почему-то почти не пил, да и Илону останавливал, но ей все равно было весело и хорошо. Стоял конец мая, город купался в призрачном свете белой ночи, цвела сирень, насыщая воздух нежным ароматом, на улицах, несмотря на поздний час, гуляло множество людей...

– Пойдем к Неве, – предложила Илона. – Я сто лет не видела, как мосты разводят.

– Нет, – твердо ответил Толян. – Не сегодня. У меня другое предложение.

– Какое? – заинтересовалась Илона.

– Пошли-ка вон туда, – Толян показал на подворотню. – Там проходной двор, выберемся на набережную канала Грибоедова.

Она спокойно повернула за ним, не ожидая ничего дурного. Очутившись во дворе, Толян достал сигареты.

– Перекурим?

– Ага, – кивнула Илона.

Они остановились под высоким старым кленом, тихо шуршавшим молодыми листочками, и Толян принялся шарить по карманам в поисках зажигалки.

– Черт, кажется, потерял. У тебя нет?

Илона заглянула в сумочку, сунула руку в один карман, в другой зажигалки не было. Странно, мельком подумала она, куда же она подевалась, я ее за весь вечер ни разу не доставала, чужими пользовалась...

– Нет, не знаю, куда-то пропала, – пожала плечами девушка.

– Ладно, пойди, попроси... да вон у того, – Толян, отступив за толстый ствол клена, показал на только что выползшего из подворотни толстячка, явно находившегося в хорошем подпитии.

Илона шагнула навстречу толстячку, на ходу оценив "прикид" гуляки. Не дешевый.

– Извините, я зажигалку потеряла. У вас не найдется? – мягким тоном спросила она.

Толстячок, оказавшийся на полголовы ниже Илоны, уставился на девушку снизу вверх и восторженно охнул.

– Боже, как вы красивы, девочка! Зажигалка? А... должна быть, сейчас поищу.

Он принялся рыться по карманам расстегнутого пиджака, и на его толстеньких пальцах Илона заметила несколько огромных перстней с бриллиантами. В этот момент рядом с ними возник Толян.

– Гони-ка денежки, папаша, – тихо произнес он. – Выкладывай все, что есть. И гайки снимай. Колечки в смысле.

В мускулистой руке Толяна сверкнул нож, кончик которого нежно коснулся пухлой шеи неудачливого пьянчужки, и Илона, задохнувшись от ужаса, отступила назад. Но почему-то промолчала, не попыталась остановить своего "принца". Картина, возникшая перед ее глазами, на мгновение показалась ей до невозможности романтичной: эдакий питерский Робин Гуд, благородный разбойник, грабит разжиревшего на чужих трудах богатея...

Богатей тем временем как-то по-щенячьи взвизгнул, торопливо выгреб из карманов пиджака все, что в них было (бумажник, носовой платок, ключи, пачка сигарет "Мальборо", золотая зажигалка), и, неловко наклонившись, положил на асфальт перед собой, а потом, обливаясь потом, содрал с пальцев увесистые перстни и добавил их к прочему. Руки у толстячка не просто дрожали, они ходуном ходили, и каждое очередное действие ему удавалось совершить лишь со второй или даже третьей попытки. Илона наблюдала за всем отстраненно, как будто смотрела кино. Она совершенно не ощущала себя участницей событий. Толян взял бумажник, открыл его, проверил содержимое и сунул в свою спортивную сумку, висевшую на ремне через плечо. Потом аккуратно собрал золотые побрякушки, прихватив заодно и зажигалку, выпрямился и спокойно сказал:

– Стой на месте и считай до ста, понял? Не шевелись, пока не сосчитаешь!

И тут же схватил Илону за руку и помчался через двор к противоположному выходу. Илона, задыхаясь, бежала за ним, не чувствуя под собой ног. Ей вдруг показалось, что за ними гонится огромная толпа, готовая разорвать Толяна в клочья... Они выскочили на набережную канала и тут же нырнули в соседнюю подворотню, проскочили каким-то "трехсерийным" двором в узкий проулок, из проулка через сквозной подъезд – в следующий двор... Илона потеряла чувство направления, она запуталась в бесконечных дворах и подъездах... а потом они каким-то образом оказались в начале Вознесенского проспекта, и увесистая громада Исаакиевского собора внезапно возникла перед их глазами.

Толян остановился, внимательно посмотрел на Илону. Она молчала, стараясь отдышаться, боясь встретиться с ним взглядом. Мысли в ее голове прыгали, как бешеные зайцы, она была не в состоянии определить свое отношение к случившемуся. Благородный разбойник... уличный грабитель... особый агент федеральной безопасности... черт побери!

Она с трудом шевельнула пересохшими губами, кашлянула и наконец решилась поднять глаза. Толян спокойно стоял рядом, насмешливо улыбаясь.

– Ну что, – спросил он, – опомнилась? Между прочим, у этого жирного козла оказалось восемьсот баксов в кармане. На неделю нам с тобой хватит.

– Что? – хрипло выкрикнула Илона. – На неделю?

– Маловато при нашем с тобой размахе, согласен, – кивнул Толян. – Но в колечках у него – чистые бриллианты. Ядра – чистый изумруд, белки ёлку стерегут... помнишь?

– Какую елку? – ошарашенно спросила Илона. – При чем тут елка? Ты что, с ума сошел?

Толян расхохотался – свободно, от души, искренне и по-настоящему весело. И вдруг Илоне стало легко. Она тоже засмеялась – сначала робко, неуверенно, а потом, вторя Толяну, захохотала во все горло.

– Ну, ты даешь! – сквозь смех выговорила она. – Ты что... ты всегда так зарабатываешь на жизнь?

– Нет, только изредка, – неожиданно серьезно ответил Толян. – Для развлечения. Вообще-то у меня другие источники дохода.

– Какие? – спросила Илона.

– Тебя это не касается, детка, – ласково улыбнулся Толян и погладил ее по растрепавшимся каштановым волосам. – Много будешь знать – скоро состаришься. Знаешь что? Давай возьмем тачку и двинем в гостиницу. Я тут знаю одну неподалеку... пальчики оближешь! Давай-ка мы разом спустим все нечестно заработанное, а?

– Поехали, – кивнула Илона. – А поесть там дадут? Я ужасно проголодалась.

Она и в самом деле внезапно ощутила зверский голод, к тому же ей отчаянно хотелось выпить. Чего-нибудь покрепче.

– Там дадут все. Если заплатишь.

Толян спокойно вышел на середину мостовой и поднял руку. Илона осталась стоять на краю тротуара, так, чтобы водители сразу ее замечали. Она отлично знала, что одинокого мужика среди ночи никто не посадит в свою машину, даже таксист. Слишком опасно. Через несколько секунд рядом с Нерадовым затормозил старенький "форд", выкрашенный в необычный ярко-голубой цвет, напоминающий цвет железных кроватей далекого советского прошлого. Толян наклонился к водителю, обменялся с ним несколькими словами и махнул рукой Илоне.

– Поехали!

Ехать оказалось недалеко. Гостиница "пальчики оближешь" на самом деле имела немного странное, на взгляд Илоны, название "Марьяшкин домик" и притаилась за огромным зданием, выходящим главным фасадом на набережную Фонтанки. Над двумя этажами крошечной гостиницы нависали кроны старых ясеней, переживавших очередную весну своей долгой жизни. Двор был аккуратно вымощен желтой плиткой, которая даже в седом мерцании белой ночи создавала ощущение тепла и тишины летнего дня. Небрежно сунув водителю десять долларов, Толян вышел из машины и широким жестом показал на гостиницу.

– Вот он, приют беспутных влюбленных!

Кроватно-голубой "форд" уехал, а Толян и Илона подошли к роскошной резной двери, изукрашенной бронзовыми накладками, изображавшими рога изобилия и фавнов. Толян нажал кнопку звонка. Через секунду дверь приоткрылась и в черную щель кто-то тихо сказал:

– Мест нет.

– Момент! – спокойно произнес Толян и, прижав губы к щели, что-то едва слышно шепнул.

Звякнула цепочка, тяжелая дверь распахнулась. В небольшом холле вспыхнул мягкий свет, и изумленная Илона вытаращила глаза, оглядываясь по сторонам. В такие "приюты" за полгода их знакомства Толян ее еще не водил.

Белые крылья неширокой мраморной лестницы растворялись в темноте верхней площадки, ступени, укрытые темно-красной пушистой дорожкой, манили поскорее подняться по ним. Справа от входа красовался огромный золотой диван, перед которым стояли два низеньких столика на гнутых ножках – тоже сплошь золотые. Слева обитал охранник, но не в традиционной стеклянной будке, а в гигантском золотом кресле – с низким сиденьем, из-под которого выглядывали когтистые птичьи лапы, тоже золотые. На изысканной парче валялся короткий десантный автомат. Илона лишь скользнула по нему взглядом, решив, что он тут совсем ни к чему, – нарушает целостность картины.

Вслед за Нерадовым она поднялась на второй этаж. Их встретила представительная немолодая дама в черном гладком платье до пола, ничем не украшенном. Прическа дамы тоже была гладкой, ее короткие седые волосы прилипли к черепу, как коровой облизанные. Только крошечные золотые сережки в слегка оттопыренных ушах рождали живую ноту, да аромат духов "Трезор" рождал мгновенное ощущение предстоящего счастья.

Дама вежливо поклонилась Толяну и тихо сказала:

– Шестой номер вас устроит?

– Конечно, – кивнул Толян. – И нам бы перекусить чего-нибудь. К тому же у нас небольшой праздник.

– Через десять минут все будет подано, – еще раз склонила голову гладкая дама, протягивая Толяну золоченый ключик на золоченой цепочке. Дама направилась вниз по лестнице, а Илона с Толяном – направо по недлинному коридору, по обе стороны которого красовались резные золотые двери – три слева, две справа.

– Давненько я здесь не бывал, – пробормотал Толян, останавливаясь возле второй двери по правой стороне. – Ох, давненько! Уж и забыл, как здесь уютно и красиво!

Насчет уюта и красоты Илона была вполне согласна с Нерадовым. Она тоже любила позолоту, сверкающие ткани, мягкие толстые ковры, тяжелый затейливый фарфор с сочными яркими росписями, хрусталь, бронзу, – а здесь всего этого было в избытке. И множество мясистых роз в разнообразных вазах, их насыщенный, знойный запах пропитал все вокруг. Номер, в который вошли уличные грабители, состоял из довольно просторной гостиной и примыкавшей к ней спальни с необъятной кровати – и здесь тоже царили золото, сверкающий белый атлас, золотая парча... Илона задохнулась от восторга.

– Как тут хорошо! – воскликнула она, заглядывая в ванную комнату и находя там нечто вроде мраморного бассейна. – Вот это ванна! В ней плавать можно!

– Вот сейчас и поплаваем, – благодушно ответил Толян. – Только сначала чуток выпьем и перекусим.

Ровно через десять минут раздался деликатный стук в дверь. Толян небрежно крикнул:

– Входи, кто там явился!

Дверь бесшумно распахнулась, давешняя гладкая дама вкатила здоровенный трехэтажный сервировочный стол на больших бронзовых колесах. Остановив свою колесницу посреди гостиной, дама вопросительно посмотрела на Толяна.

– Мы сами, спасибо, – сказал он, и дама исчезла.

Толян подошел к монстру на колесах и сбросил укрывавшую его кружевную... нет, не салфетку, а настоящую простыню. Илона разинула рот и вытаращила глаза.

Шампанское "Дом Периньон", незнакомый Илоне, но явно очень дорогой коньяк, фрукты, грибы, устрицы... нет, не имело никакого смысла рассматривать и обозначать все это. Нужно было просто приниматься за дело.

И они принялись.

Глава третья

Но все хорошее рано или поздно кончается. Кончилась и удивительная ночь крещения Илоны. Они с Толяном вернулись в пыльную "антикварную лавку" его покойной бабушки, в грязную квартиру, провонявшую всякой дрянью... но жизнь Илоны уже не вернулась в прежнее русло.

Утром Толян как ни в чем не бывало ушел "на службу", но теперь Илона не знала, что и думать о его занятиях. Секретный агент, который для развлечения грабит прохожих? Чушь, ерунда. Просто вор? Не может быть, не похож он на простого вора. Впрочем, тут же подумала Илона, а что она знает о ворах, простых или непростых? Разве она знакома хоть с одним из них? Нет. Значит, такой вариант вполне возможен. Но... но зачем он это делает? Неужели он действительно добывает деньги только таким способом? Не может быть, он давным-давно попался бы, да и не добудешь больших сумм таким способом, не у каждого же прохожего в кармане по тысяче долларов завалялось... Или это просто поиск острых ощущений, отдушина в однообразной жизни? Это по крайней мере было ей понятно. Она не любила скуку и готова была бороться с ней любыми средствами.

Илона бродила по пыльной квартире, упорно размышляя об одном и том же. Потом ей на глаза попались джинсы Толяна, брошенные на пол под утро, когда они явились домой из приюта беспутных влюбленных. Она машинально подняла их, встряхнула, чтобы повесить на спинку стула, уже заваленного смятой одеждой, – и тут из кармана выпала ее собственная зажигалка, потерявшаяся вчера. Бросив джинсы, Илона подняла зажигалку и задумчиво уставилась на нее. Надо же... как интересно! Что же это получается?..

А получалось, вообще-то говоря, нечто несуразное. Получалось, что Толян свою зажигалку, скорее всего, не терял, да еще и ее собственную припрятал. Зачем? Неужели он целенаправленно втянул ее в грязную историю, неужели он все это спланировал заранее? Похоже на то... Он ведь почти не пил там, в веселом ресторане. И ей не разрешал. Чтобы действовать на трезвую голову, чтобы сбежать с места преступления...

Преступления? Ну да, а как еще это назвать? Они вдвоем совершили самое настоящее преступление, ограбили на улице человека, угрожая ему ножом... ну, ножом, конечно, угрожал Толян, однако остановила пухлого мужика она, Илона. И тем самым превратилась в соучастницу. А потом они вместе с удовольствием прогуляли награбленное.

Илона бросила зажигалку на диван и подошла к окну. Напротив высилась рыжевато-коричневая стена брандмауэра, жаркая от ярких солнечных лучей. Даже сквозь грязное, много лет не мытое стекло стена выглядела сияющей и почему-то праздничной. Но что может быть праздничного в обычном питерском брандмауэре? Скучная кирпичная плоскость, ободранная, покрытая трещинами, и ничего больше. Под стеной торчал жалкий, чуть живой кустик сирени, с высоты третьего этажа казавшийся похожим на тощий веник. Нарочно, стучало в голове Илоны, он это сделал нарочно, он хотел, чтобы я стала преступницей, он сознательно превратил меня в преступницу...

А потом она вспомнила "Марьяшкин домик". И "Дом Периньон". И устриц на золотом блюде. И пышные розы со знойным ароматом. И ванну-бассейн...

Она отвернулась от окна и впервые за полгода внимательно всмотрелась в "антикварную лавку". И поняла, что до сих пор жила как во сне. Она ведь даже не догадалась спросить Толяна, кем была его бабушка, кто его родители, где и чему он учился и учился ли вообще чему-нибудь... Впрочем, он был, конечно же, человеком начитанным, как и она сама, они любили вместе разгадывать кроссворды и смотреть разные телевикторины... но... Но при этом он был человеком, что называется, предельно контрастным. Дорогие гостиницы – и пыльная, грязная квартира. Костюмы и обувь лучших фирм – а рядом с ними в шкафу валяются замызганные футболки, рваные кроссовки китайского производства, куртки, которые постыдился бы надеть иной бомж... Он готов покупать Илоне самые дорогие платья и изысканные духи, он находит деньги на драгоценности – но ничего не имеет против того, что она бродит по квартире в несвежем халате и стоптанных шлепанцах.

Да, деньги у Толяна всегда имеются, но он тратит их глупо, бездумно, и продолжает жить вот в такой странной обстановке, ничего не меняя и не желая менять. Смотрит фильмы "про миллионеров", мечтает об огромном богатстве, но вроде бы не делает ничего, чтобы это самое богатство заработать. Имеет радиотелефон, но, придя домой, выключает его. Никаких дел! Вечер – время отдыха.