Текст книги "Мертвая жизнь (СИ)"

Автор книги: Татьяна Талова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– С памятью у нас всех плохо.

– Темнишь, Джек.

– Да пошел ты...

Беззлобные перебранки, равнодушные «посылы» и ничего не значащие ругательства – все это тоже было очень знакомо. Как будто не раз и не два Джек так говорил, как будто подобное общение было нормой.

«Код три-ноль», – подумал он, задрав голову и глядя на люк. И чуть было не произнес это вслух. Три-ноль – значит максимальный риск. Наверху может быть что угодно. Но знать про «три-ноль» его спутникам необязательно.

Он выбрался, вытащил Жака – тот, конечно, давно приноровился ползать вниз и вверх по лестнице, но делал это жутко медленно. Довольный Жаба огляделся и принялся деловито обходить-осматривать асфальт. Искал что-то, а что – Джек сам понятия не имел. Но все же – Жак старался. Жаба...

Айзек, поднявшись, не спешил отходить от люка.

– Паршивое место, – поделился зомби. – Помнится, скрывался я в этом гипермаркете.

– И что?

– Не помню дальше. Как отрезало, – Айзек осклабился и чуть наклонил голову. – Только вот помню – что-то нехорошее.

Жак тем временем, кажется, пытался залезть под машину. Их, машин, здесь осталось всего три штуки – две разбитые в хлам тачки неподалеку от люка и грузовик со снятыми колесами у ворот центра.

«Вот же козлы, а? Джек, ну ты глянь – колеса слямзили! Зачем?.. А такая классная машинка была бы...»

– Ничего не могу вспомнить.

– А ты б под ноги поглядел.

Судя по темным брызгам крови, место его, Джека, смерти. Пуля прошла навылет, а значит...

– Кровь – веером, – вправо. Значит, стоял я вот так... Значит, пуля...

Пуля пробила боковое стекло развалюхи рядом и осталась в машине – довольно быстро Джек нашел то, что от нее осталось.

– Как не в первый раз, – настороженно сказал Айзек. – Ну-ка... С оружием хорошо обращаешься, про охотников много знаешь, опять же...

– Видать, охотник меня и прикончил, – Джек потер лоб и попытался улыбнуться.

– Охотники умнее поступают. Джек... А встань-ка вот так, – Айзек заставил Джека встать спиной к нему. – И обернись, через плечо.

Джек сделал, как он просил, мысленно молясь о... о чем-нибудь! Чтобы на Айзека свалился холодильник! Или чтоб рядом обнаружился охотник с огнеметом! Хоть что-нибудь, ну, пожалуйста!

– Ты... – выдавил Айзек. – Вот так помню...

– Айзек, да ты что...

Айзек с размаху ударил его в челюсть.

– Нравится?!

Завопил Жаба, Джек упал на асфальт. Не растерялся и врезал ногой по Айзековой коленке, но какое дело трупу до боли? Айзек заржал и кинулся на него.

– Что, – говорил он, не забывая бить Джека по лицу, – понял теперь, каково? Боли-то нет, но башку я тебе разобью, сам попробуешь...

Джек дрался и с каждой секундой, с каждым мгновением вспоминал больше и больше. Движения стали четче, удары сильнее и точнее, да и Жаба колошматил Айзека, не переставая что-то кричать.

– Тварь, – прошипел Джек, когда удалось придавить грудь Айзека коленом и перехватить руки. – Хоть и мертвый, но охотник-то всегда такого, как ты, уложит.

Айзек вновь рассмеялся, на этот раз беззвучно – только кривились разбитые губы, обнажая осколки зубов. Жаба опустил руки и растерянно взглянул на Джека.

– Видишь, жабомордый, какого дружка ты себе нашел? Охо-о-отничка. Славного такого малого, который стрелял и жег наших каждый день, а мне как-то и вовсе голову снес! С тех пор и провалы... А знаешь ты, охотничек, каково это – когда мало того что умер, так еще и ни прошлую, ни нынешнюю жизнь толком вспомнить не можешь?

– Ты меня сожрать хотел!

Айзек только ухмыльнулся – а что, Джек, разве не понимаешь теперь, какой голод нами движет?

– Выходит, вы квиты, – буркнул Жаба. – Что, придурки, полегчало?

Джек молча поднялся.

– Теперь он – наш, – продолжил Жаба. – Ведь так, Джек?

– Так... А что, незаметно? Ты мне руку вывернул, – сустав с хрустом встал на место.

– Если б сыт не был, сожрал бы.

– Силенок мало.

– И все равно, – Айзек упрямо мотнул головой, поднимаясь, – охотник, а значит – верить нельзя. Может... Может, он сам и застрелился, чтоб к нам попасть.

– Идиот ты, что ли? – охнул Жаба.

Джек молча показал ему свой револьвер с полным барабаном.

– Другого оружия не было. Жак докажет.

– Доказываю. То есть, нож был, но им же не застрелишься.

Джек вновь потер лоб – уже разбитый. Теперь он хотя бы был уверен в своем прошлом.

***

Охотников никто не ждал. Вот совсем. Эни и Чарли ждали Джека, Айзека и Жабу, а охотников – никто.

Да и они никогда не спускались под землю. Мертвые легко заметили живых. Последним было слишком тяжело и непривычно, а еще – они производили шум. Для существа, не дышащего и способного подолгу не шевелиться, – практически оглушающий шум.

Поэтому заметили их быстро. Натаниэль не успел далеко отойти от места стоянки – быстро вернулся и скомандовал уходить. Зомби переполошились, но обошлось без криков. На поверхность они вылезали на свой страх и риск, значит – охотники здесь тоже явно не в своей тарелке. Обыкновенное разделение – даже, в общем-то, логичное и справедливое.

– Как можно быстрее, – просто сказал Натаниэль. – Но тихо. Всем ясно? Кто с оружием – последними, прикрывать.

– Я не пойду.

– Ну и дурак, – Натаниэля ничто не могло удивить, так что на Джека он даже не взглянул.

Уходили и вправду быстро и тихо. Эни ничего не сказала на прощанье, Айзек, кажется, засомневался, стоит ли идти со всеми, но все-таки ушел.

Только вот Жаба... Жаба, на которого всем было плевать. Джек, привалившись к стене и зажав в зубах фонарик, наблюдал, как калека-зомби, на максимальной своей скорости, ползет до поворота – в то время как все остальные давным-давно за ним скрылись.

Жаба обернулся – Джек помахал ему рукой и отключил фонарик, окунувшись в темноту. Стоит пройти немного, свернуть, а потом включить его снова. Так он не выдаст сбежавших, если охотники и впрямь очень близко.

Темнота нравилась Джеку. В ней очень уютно было ему, такому, существовать. Так что он брел вперед, почти счастливый и почти беззаботный. И даже сказал, невольно копируя интонации Жабы: «Охо-о-отнички», когда услышал шум. И пошел на звук.

– А я говорил – зря...

«Не то слово», – домыслил Джек, выглядывая. Подземный тупик – нет выхода из лабиринта. И в этом тупике – всего двое. С тусклыми фонариками и без огнеметов. Мягко говоря, неудобное это место – канализация. Только стрелять, резать, бить, а потом тащить наверх, где уже можно разделаться с ходячим трупом.

– Спокойно, – осторожно проговорил Джек, выступая из-за стены. – Я сыт, и я всего лишь хочу вам кое-что сказать...

Прежде чем один из охотников вскинул ружье, Джек выхватил револьвер.

– И пули вам могут серьезно навредить, а вот мне – не очень.

Двое – и у одного дрожат руки.

– Новенький, что ли? – спросил Джек. – Из этих оболтусов, которые считают, что тут мир спасают, убивают тварей и подонков, да?.. Не могу судить. Тут логика простая – либо ты их бьешь, либо они тебя жрут. По-другому – никак. Да только с нашей стороны – все то же самое...

Он еще не договорил, когда второй охотник коротко и точно ударил напарника по голове, подхватил тело и опустил на пол. А потом сказал:

– Джек...

«Ро-о-об, мать твою! Неси бинт!.. Как врачи посмывались из города, так я и стал попадаться зомбякам в два раза чаще!»

«И ведь находят где-то оружие, Роб, ты только посмотри – горит, а пушку не бросает...»

«Слушай, а, Робби? Слышишь? Это у нее внутри что-то разрывается и лопается, ага? Забавный звук...»

Стало плохо. И не от того, что Роб находился прямо здесь, рядом, напротив, десять шагов – и вот он. От собственных слов, вскрывающих память, поплохело.

– Роберт? – Джек усмехнулся. – Так что, этот – и вправду недавно в городе объявился?

– Ага, приперся, в первый же день чуть не сдох, чушь всякую мне гнал, о спасении, о миссиях и всяком... Стоп, – Роберт замотал головой. – Так ты как...

Джек широко улыбнулся, подошел к Роберту и крепко того обнял.

А потом приставил к его груди дуло револьвера.

– Это ведь ты меня убил, верно, Роб?

– Ты что... Я бы никогда... – он не пытался ни отойти, ни потянуться за пистолетом, настолько был ошарашен.

– Да брось, Робби, кто ж еще? Мы ведь с тобой напарники, товарищи, никого другого с собой не брали, к бандам не присоединялись... Они все подыхали быстро, а мы везучие, мы – жили, – Джек подмигнул. – Так в чем же дело?

– Джеки, – вздохнул Роберт. – Да ничего ты не вспомнил. Ты...

– Дже-е-ек!!!

– Что за хрень?

– Это Жаба.

Жаба, путающийся в своем дождевике, взволнованный, быстро и нелепо ползущий к Джеку.

– Джек! Там свет! Там охотники! Много!

– Сколько вас здесь? – рявкнул Джек.

– Еще четверо ушли в другую сторону, – Роберт все-таки сделал шаг назад. – Джек, послушай...

– Значит, возвращаются. А ты, Роб, мне еще все расскажешь!

Против четверых и выступать нечего, тем более, неизвестно, что за игрушки у них с собой. Выяснять не хотелось. Джек бросился из тупика, споткнулся об упрямо ползущего Жабу, приложился о пол головой, поднялся и побежал дальше. Потом застыл, мучительно скривился – не от боли, конечно, – выругался и вернулся. Присел рядом с Жаком и дернул подбородком. Жаба все понял очень быстро – уцепился руками за Джековы плечи и, что самое главное, даже не произнес ни слова.

И Джек побежал.

Побежал, отмечая, что бегать – очень легко, когда нет усталости. Только неудобно – с Жабой на спине. И еще Джек думал, прямо на бегу... думал, что могло толкнуть Роба на убийство. И не находил ни одной подходящей причины.

Они друзьями были, совершенно точно. Лучшими друзьями. Братьями почти что. Тогда, во время их знакомства, в городе и люди встречались чаще, и в настроениях преобладало веселье. Отчаянное веселье – ну, оно и верно, как никак, трупы не желают лежать в земле, вирус, конец света, все дела... Но люди орали, что прорвутся, и прорывались. Драки, стрельба, взрывы – и при этом обычная человеческая жизнь. В магазинах даже кто-то работал, дети учились. Врачи с семьями переселились в госпиталь – и там всегда был день открытых дверей. Люди боялись мертвецов, а друг друга – ни капли. Сразу, сами собою, поделились на защитников и подонков – и последние не продержались долго. Это радовало безумно. В этом было нечто восхитительно правильное... При этом – каждая ночь как последняя и каждый день как первый, у любого – оружие. Этакий город-бойня. Город-перевертыш, днем – цивилизация, ночью – фильм ужасов.

Позже, конечно, когда зомби стало слишком много, люди начали уходить... Но Роберт и Джек – остались. Роберт – потому что его отец стал ходячим мертвецом, а Джек...

– Дже-е-ек!

– Чего тебе, Жаба? – Джек резко остановился, совершенно не представляя, куда успел убежать.

– Вот так. Стой, – Жаба свалился на пол. – Ну ты и ре-е-езок... Хоть знал, куда бежишь?

– Понятия не имел.

– Так я и думал. Хорошо хоть я места знаю более-менее... Оторвались мы славно, это факт, наших искать надо. Они на восток сворачивали – и нам бы туда направиться...

– Подожди, Жаба... Почему ты с ними не ушел? Я ж видел...

– Да куда я, – дернул плечом Жак, – на своих обрубках... Они б меня ждать не стали, а ты и ходишь медленно, и...

Он не договорил.

– Никакие мы не друзья, – ровно сказал Джек. – Особенно сейчас, когда я встретил Роберта.

***

Они смогли найти остальных. Вернее – столкнулись с вездесущим Натаниэлем, который посмеялся и рассказал им, куда двигать дальше. Очень вовремя – по ощущениям, уже давно наступил день, а значит, просыпался и голод.

Вновь лежа у стены в позе эмбриона, Джек думал о причинах, заставивших Роба его убить, а еще... а еще жалел, сильно жалел, что они сожгли труп старика – его тело бы сейчас пригодилось. Джек вспоминал и скрежетал зубами в попытках вновь почувствовать тот вкус и чувство сытости.

Узкая ладонь легла на его лоб.

– Джек, – прошептала Эни. – Я только хотела сказать... Спасибо.

– Говорила уже.

– Не за то...

Джек сел и посмотрел на нее.

– За Жабу спасибо.

Он подумал, что слух его подводит.

– «Спаси-и-ибо»... – вяло передразнил Жаба.

Он сидел в полушаге от Джека и молчал, хотя все прекрасно слышал. И, казалось бы, самое время ему ляпнуть какую-нибудь чушь, но Жаба молчал.

– Ты ведь не знаешь, отчего он такой мерзкий, – слабо усмехнулась Эни. – А мы потерялись однажды. Совсем. Ни патрульных, ни... вообще никого. Люк один нашли, уже плюнули, что день и охотники, хотели вылезти – но тот не поддавался. Заварили или сверху что-то поставили, не знаю... Но двое суток, Джек, двое суток. Я на тот момент уже неделю ничего не ела, а хотела... Одну крысу смогла поймать – и все. Страшный, жуткий голод, Джек, понимаешь?

– Понимаю.

– И вот... И вот Жаба... Жак мне и предложил.

– Что?

– Пропитание.

Эни смотрела на Жака, Жак – на то место, где должны были быть его колени.

– Оттого он и злится, когда я не ем. Ему жалко... А я не могу. После того – тем более.

– Да мне не жалко, – буркнул Жак, не поднимая взгляда. – То есть... Жалко, но не слишком. У меня она одна была, решил – а чего б вторую не того... Для равновесия, хе-х, для балансу и гармонии, хе-х... смешно ж, ну...

– А я думал, – произнес Джек, – он сам их сожрал.

– Мне не жалко, – повторил Жаба, не замечая его слов. – Только ты бы... хоть помогла бы сегодня. Джек меня на спине тащил, хоть и терпеть не может, а ты... А, да плевать! – он хлопнул себя по бедру и нахмурился. – Слушайте, я вот тут тоже сочинил! Как Айзек, и в тему, вот...

                    С голодухи и непрухи

                    Себе ухи оторву,

                    Хрящ – нажористая штука,

                    Пожую, переживу!

                    Эх, мёртвая жисть,

                    Не лежалось – так вертись!

Джек и Эни молчали. Да и все остальные – тоже.

– Круто же, да? – Жаба выглядел совсем уж несчастным.

– Жак... Жак, если я скажу, что жалела об этом и ждала вашего возвращения, ты поверишь? – серьезно спросила Эни. – Жак... Если бы ты умер во второй раз, я стала бы мстить за твою смерть. Как за свою собственную. Веришь?

– Нет, – отрезал Жак. – Не верю. Дура ты, Эни.

– Спасибо, Джек, за то, что вытащил этого осла.

– Спасибо, Эни, – прошептал Джек, когда она уже ушла. – Спасибо, Эни... Жак! Жак-Персиваль, Жаба ты моя, дружище, я понял! Я понял, почему Роб в меня выстрелил!

– Ну и? Просветишь?

Жак смутился, Джек не сразу понял причину – в запале он назвал его другом. Но Джеку было уже плевать.

– Расскажу... Сейчас... Сейчас все должно сложиться.

Ведь не зря память подсовывала эти обрывки – самое важное. Эни стала связующим звеном между его смертью и этим жутким посмертием. Она сказала, что стала бы мстить... И та мысль, пришедшая при взгляде на мертвого старика, мысль о худшей, более жестокой мести – она тоже оказалась совсем не случайной.

– Просто я... – Джек закрыл глаза и признался: – Просто я убил его отца. Зомби.

– Чего-о-о? Джек, я, конечно, охотником не был, но и то знаю – таких понятий у вас и не существует. Ну... это же глупо – отец его бы и сожрал, если б голодному на глаза твой Роб попался.

– Но ведь и ходячие мертвецы, Жаба, не должны бы заботиться о своих, когда их можно съесть, – заметил Джек.

Жак не нашел, что ответить, когда поглядел на ноги.

Вот потому-то, что его отец стал зомби, Роберт и решил не оставлять город. Объяснял свою логику – не сберег отца, но может сберечь десятки других людей.

«Папаша бы одобрил, Джеки... Он у меня тот еще добряк был. И весе-е-елый, все его любили... Он бы одобрил».

Глупое убийство? Без керосина и спичек?.. Но Джек бы тоже мстил подобным образом – заставив прочувствовать на собственной шкуре ту жизнь, какой жил убитый... Жестокая справедливость.

И все же Джек не мог так просто этого оставить. Он не хотел, не хотел становиться ходячим мертвецом, да и отца Роба убивал не из прихоти, а ради того, чтоб сохранить свою жизнь... Наверняка. Здесь Джек все же не был уверен до конца – ведь последний фрагмент ускользал.

Само убийство. Как он это сделал? Ведь не мог, не мог забыть такое нужное, такое важное...

– Э, а чего опять невеселые? От охотничков ушли, а вы все смурные, чего так?

– О, опять Айзек петь начнет, – Жаба пододвинулся к Джеку и вновь уставился на свои ноги.

– Эй, ну-ка, подруга, выше нос! И ты не кисни... Микки, верно? Ах, ты ж, опять я все забыл... Сейчас-сейчас вспомню. Роб, да? Нет? Ну чего ж мне тебя постоянно Робом назвать хочется?..

Джек рухнул на пол.

Джек отвернулся к стене, подтянул колени к груди и прикусил губу по старой привычке.

И откусил кусок собственного мяса, и проглотил.

И закрыл глаза.

Не мог забыть.

С самого начала – помнил.

«– Но он же...

– Да труп он уже, Роб! Труп! Обливай!

– Проклятье!

– Роб!!!»

И еще:

«– А он смотрел... Как живой смотрел...

– Прости. Может, мне и не стоило так...

– Ты прав был. Все в порядке. Больше такого не повторится, слово даю... Ну, Джеки, слушай, что тут в голову пришло... Теперь-то его сразу можно будет узнать, ага?

– Не шути. Не получается, так и не надо. Это правильнее будет».

***

– А ты всегда знал, что правильно, да, Джеки? – хрипло спросил Роберт, когда зомби его разбудил.

Роб спал в одежде, лежа поверх одеяла. Дом – квартира в многоэтажке на отшибе. Лестница и площадки завалены хламом, на каждом этаже баррикады – чтоб услышать шум в случае чего. И уж точно никаких возможных путей, кроме как через дверь. Ключ – под битыми вазами и сломанными стульями на лестничной клетке. Джек помнил.

Роберт его ждал. И был уверен, что бывший напарник придет один.

– Всегда знал... Вот и сейчас наверняка уже что-то решил, ага? Решил для себя, все разобрал и расставил, четко и красиво...

Естественно. Зомби – необходимо истребить. Потому что это зомби. Не люди. Ходячие мертвецы нарушают естественный ход событий. Поэтому – и стрелять, и поджигать. Все правильно.

И это длилось очень долго.

Джек был тем самым чокнутым романтиком, идейным, у которого живыми ушли из города родственники, но осталось твердое убеждение в собственной правоте... У которого дел было – выживать да охотиться. Со смертью, можно сказать, ничего и не изменилось.

– А что ты мне пытался этим доказать? – пожал плечами Джек. – Что я неправ? Какой выход хотел предложить?

– Да я ж всегда с тобой соглашался, Джеки, ты чего? – Роберт сел на кровати, протирая глаза, и потянулся к тумбочке и стоявшему там чайнику. Отпил из носика и вздохнул. – Есть хочешь? У меня на кухне консервы, штабелями просто, загляденье... Видеть их уже не могу.

– Картошки бы, да? – не удержался Джек. – Жареной.

– Ага, – согласился Роберт. – С луком!.. Слушай, Джеки, а ведь что, правда, другая пища тебе уже не подходит? Только мясо и только человеческое?

– Крысу пробовал. Хватило, чтоб совсем не озвереть... Но да, Роб, только человечина. Но я сегодня уже сыт, так что не беспокойся.

Роберт долго молчал. Джек сам догадался ответить на невысказанный вопрос.

– Понятия не имею, кто это был. Роб... Ты не представляешь, какой это голод... Невозможный. Эни терпит, но и то потом срывается – и все просто на своем пути сносит, такая становится...

– Подружку себе, что ли, нашел? – хмыкнул Роб. – Ну, везучий...

– Да нет.

Нелепый выходил разговор.

Ведь Джек вернулся вовсе не обсудить свои новые знакомства.

– Да, Джеки, изменился ты... А ведь раньше – как бешеный, – всех убить, всю ночь без продыху по улицам, по домам... И этот, как ты говорил?.. Забавный звук, с которым они горят. Забавный, – Роберт нервно усмехнулся, вспоминая. – Я смотрю – а там девка, молодая совсем, красивая, и смотрит так, что душу выворачивает, не верится... А у тебя – зло. И логика – либо ты их бьешь, либо они тебя жрут... Да ты прав был, не спорю, просто... просто.

– Так, – Джек сделал несколько шагов в одну сторону, затем в другую. – Так, может, ты и не из-за отца меня убил? Может, просто потому, что я... я такой злобной скотиной был?

– Да не был ты скотиной, Джек! – мгновенно разозлился Роберт. – Никогда не был! Ты, наоборот, один как-то силы находил, чтоб продолжать дело, слышишь? С другими договорился, объяснил...

– С другими?

– Ага. Мы ж тебя искали. Передать вот хотели, – Роб открыл дверцу тумбочки.

Тут же вспомнилось, что Роберт держал там взрывчатку.

– Э-эй, вместе со мной подорваться захотел?!

– Джеки, – укоризненно взглянул Роберт и показал ему несколько свернутых листов. Какие-то карты, насколько мог понять Джек. – Мы ж хотели узнать, как ты. Так что не смей себя оскорблять. Не после... всего. Не при мне...

– Как я? – Джек судорожно сцепил пальцы. – Да ты о чем, Роб?! Ты просто ответь – зачем ты меня убил? Из-за отца? Я прав? Ну так все удалось, я прочувствовал, я понял, каково это! Только это жестоко, Робби, и от тебя я такого никак не ждал!

– Убил? Отца? Ты видел моего отца?

– Да! И он меня вспомнил! Вспомнил, как я ему башку снес! – Джек помолчал и мстительно добавил: – И имя твое он постоянно вспоминает.

– Ну так, – голос Роберт стал сиплым и еле слышным, – ты... Ты ему обо мне что-нибудь рассказал?

– Ни слова, – признался Джек, испытывая стыд, по боли сравнимый разве что с приступом голода.

– Свинья, – мрачно сказал Роберт. – И как ты мог подумать, что я тебя убил?.. Как есть свинья.

– Прости, – Джек не знал, что еще ответить.

И не мог понять, где ошибся... что упустил.

***

Позже Джек разбирал и расставлял, как выразился Роберт, все четко и красиво. Думать не мешал даже Жаба, пристающий с расспросами. Да и вообще ничего не мешало... Радовала царящая суматоха.

Джек – отомстил. Глупо это, считали многие, но все равно веселились... Ведь в доме Роберта нашлось много полезного. Например, карты. Реальные карты канализации, а не те схемы, которыми пользовались зомби – половина где-то стащена, половина дорисована на ходу... Стало ясно, почему охотники сунулись под землю – с планами уже легче.

– А теперь – труднее, – хихикнул Жаба. – Ну ты молодчина, Джек! А может... я вот думаю... А может, у нас свой город будет? Ну, предводитель, там, понятно кто – ты.

На картах, кроме всего прочего, был обозначен подземный бункер – небольшое убежище, которое пытались отыскать охотники. Поиск, разумеется, затруднялся – подземные жители мешали.

– А теперь – до-о-ом, – довольно протянул Жаба. – Свой дом. И хорошо же буде-е-ет!

Дверь здесь закрывалась на кодовый замок, Джек лично запер ее и объявил, что отныне не нужны никакие патрульные. Вот она – защита. Крепкая.

А потом они с Жабой сидели в бункере, в этом подземном доме, где нашлось место для каждого. Сидели прямо на полу, сохраняя мертвяцкую привычку, пока остальные разбирали матрасы, раскладывали их на койках, собираясь... Собираясь просто повспоминать, каково это – спать. Джек поймал себя на мысли о том, что ему очень не хватает сна. Что хочется просто лечь и вырубиться, смотреть цветное кино, а утром одеваться и полоскать рот, потому что зубной пасты нет...

– Жаба, – тихонько сказал Джек. – А ты мне ничего вернуть не хочешь? Ну, ту вещицу, которую ты нашел, ползая рядом с машиной. На месте моего убийства, помнишь?

Жак стушевался.

– Я ж не знал, – пробормотал он, выуживая из складок дождевика пистолет. – Я думал, ты псих какой, да и Айзек тогда ляпнул...

«Может... Может, он сам и застрелился, чтоб к нам попасть». В обойме не хватало одного патрона.

– Ты ведь не сам стрелял, правда, не сам?

– А если б сам, Жаба, что тогда? Ты б так и не вернул этот пистолет? Ведь он мог мне о чем-нибудь напомнить...

– Еще неизвестно, сколько бы времени ты вспоминал, – заметил Жаба. – А так... – он опять уставил на свои обрубки. – А так у меня был... ну, не друг, а приятель... Ну, скажи, ведь не сам?

– Не сам. Успокойся. И... друган, чего уж там, – он хлопнул Жабу по плечу и ухмыльнулся, пряча пистолет. – Не зря ж я тебя на собственном горбу тащил.

Жак улыбнулся и хихикнул. На этот раз – просто хихикнул, без своих шуток.

Еще нужно было поговорить с Айзеком, пока тот не начал веселить народ. Джек притащил от Роберта не только карты.

– А мне не нравится, – упрямо пробормотал Айзек, когда Джек отозвал его в уголок. – Этот бункер – чистая ловушка. Дверь заперта, а здесь вентиляция, как для людей! И матрасы! И даже ящики эти деревянные! А если взрыв? Пламя ж так разгуляется, ей-ей... А если ты код забудешь? Мы что, друг друга тут посжираем? Мне только код не говори, я-то точно забуду...

– Вот, – Джек передал ему потрепанный альбомчик. – Это тебе. Фотографии. От сына. Чтобы... чтобы вспомнить – и не забыть.

Айзек ничего не ответил – не смог ответить. Только упал там же, где стоял, и открыл первую страницу.

Джек сел у противоположной стены, рядом с дверью в бункер, и терпеливо ждал, пока Айзек дойдет до последней страницы.

Айзек трясся, но этого никто не замечал. Временно Жаба вдруг оказался в центре внимания. Может, потому что, впервые за долгое время, Эни рядом с ним развеселилась. И охотно смеялась над шутками, подпевала песенке:

                    Жарят нас из огнемётов —

                    «Упокоим мёртвых зло!»

                    Мы ж идём, раскрыв объятья

                    В долгожданное тепло!..

Только Джек смотрел на Айзека. Тот уставился на последнюю страницу, а потом поднял взгляд. «Ты убил его?» – спросил он одними губами. «Нет, – точно так же ответил Джек и помотал головой. – Я соврал». Айзек зажмурился на несколько мгновений, словно пытаясь выдавить слезы, а потом улыбнулся и кивнул Джеку, прижимая к груди альбом.

«Вот теперь все и вправду четко и красиво», – подумал Джек, откидываясь к стене. Но сейчас его «четко и красиво» не становилось его же «правильно». Пришлось выбирать. Джек посмотрел на веселую Эни рядом с Чарли, на довольного Жабу, на Айзека... И смог признаться себе, что они ему так же дороги, как и Роберт.

Только вот – логика все та же. Либо ты бьешь, либо тебя жрут.

Да еще – колодцы. Много колодцев за городом... И рано или поздно, но нужно будет покидать эту землю и идти к другой. К фермам и общинам, к новым городам, где люди уже усвоили правило «сжигать трупы». Нужно будет добывать пропитание там.

                     – Эх, мёртвая жисть,

                     Не лежалось – так вертись!

– Э-эх, мертвая жисть, – подпел Джек дрожащим голосом. – Не лежалось – так вертись...

Просто – всем же надо как-то жить. Это верно.

И всем надо как-то умирать. И это уже – гораздо сложнее.

Последнее, что Джек принес из дома Роберта, лежало за пазухой. Джек, расстегнув молнию на куртке, засунул туда руку, как никогда остро чувствуя неправильность происходящего... Не то что тогда. Тогда – было легче.

«– Джек, ты псих! Ты идиот! Нельзя же... так!

– Да замолчи, я решил! Разом – сотню или две, это гораздо действенней! И это – правильно!

– Да пошел ты со своей правильностью!

– Роб... Хорошо. Хорошо... Просто – труп столкни вниз, ага?

– Джек!..»

Виски, казалось, заболели, откликаясь на воспоминание.

Тогда он не знал, что вспомнить будет так трудно. Не знал... вообще ничего не знал. А если уж брать этот, последний, день – то Джек и вовсе считал мертвецов родней. Что делало его поступок жутким, отвратительным, не имеющим оправдания...

Джек нащупал во внутреннем кармане куртки зажигалку и поджег продолговатый сверток с динамитом, который держал подмышкой.

Только Роберт, пожалуй, остался правильным. Это грело – точно так же, как жаркий, оглушающий взрыв.

                       Эх, мёртвая жисть,

                       Ты закончилась, кажись...