Текст книги "Слово о гордости (СИ)"

Автор книги: Татьяна Талова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Если бы вы согласились умереть ради своего правителя, – в недвижной тишине мой голос звучал ясно и спокойно. – Если бы с готовностью встали под удар, предпочитая гибель унижению... Если бы вы не предали своего лорда, склонившись перед заносчивыми чужеземцами... Вот тогда я... мы все бы задумались, насколько велик ваш господин, и согласились бы... нет, не на мир и защиту, а на дружбу и крепкий союз. Но вы опозорились.

– А вы, госпожа, обрекли себя на смерть, – твердо и тихо произнес Инбер Тай, поднимаясь.

– Мне жаль вас и вашего лорда. Прощайте.

Он дал знак своим воинам, и те стали поспешно забираться на коней – некоторым из них наши механики уже успели подправить копыта, некоторым нет.

– По слову лорда Гулгара Сонрока мы даем вам время на раздумья. До лета. В первый его день я приду за ответом, если он не изменится – в следующий раз мы встретимся на поле боя.

– У тебя еще хватает воли ставить условия, – я покачала головой. – Не трать свое время, Инбер Тай, готовься к войне.

Они ушли, а на душе осталась тяжесть. Азарт бесконтактной схватки ушел, уступив место раздумьям. Люди молчали, улыбаясь. И я улыбнулась в ответ.

– Мы победим.

– Непременно! – Сахо вскинул вверх кулак. Помедлив, я подняла меч, направив его в небеса. Уходящие посланцы слышали радостный гул голосов свободных жителей Койне-Хенн.

– Отец будет доволен, – сказала я уже тише, когда люди разошлись, вернулись к своим делам, а на ступенях остались лишь Сахо, Герке и я.

– Ты взяла его меч, – осторожно произнес Сахо.

Словно испугавшись его слов, ула в рукоятке вспыхнула и померкла, а затем рассыпалась тысячей крупинок.

– Нужно заменить... Боем буду руководить тоже я. Такова воля Хранителя.

– Ты наш Хранитель, Триста! – горячо воскликнул Герке. – Мы пойдем в тронный зал и спросим Ардана... Он уже готов уступить тебе место!

– Молчи! – крикнула я. – Это лишь проверка. После... После нашей победы я стану Хранителем, это так.

Кажется, он остался доволен таким ответом. После нашей победы я уйду с гордо поднятой головой, глядя в честные глаза своих помощников.

– И не тревожьте моего отца, – добавила я. – С ним по-прежнему буду говорить только я.

Нам нужно победить... Койне-Хенн останется без Хранителя, но останется свободным. Я все еще не вижу достойного стать преемником Койне, но его найдут мои помощники... Не совсем то, что я планировала, но время против меня, да и так, пожалуй, будет легче – я устала думать обо всем. Теперь нужно только победить. Любой ценой... Вернее, той ценой, которую потребует Проклятый...

Я еще надеялась на наши силы, рассылая гонцов в свободные анклавы и разведчиков – в земли Сонрока, и все яснее понимала – повторится прошлая война, но на этот раз Гулгар собрал еще больше людей, за десять лет подчинил еще больше земель... Его кони уже не столь неповоротливы, как те, которых я запомнила десятилетней девочкой. Его големы сильнее прежних. Его механики набрались опыта и мастерства. Выход к нашим шахтам стережем мы, но у Гулгара и без того хватает улы. И появились сведения о том, что лорд Сонрок призвал под свои знамена нескольких магов...

Видения, с каждой ночью все страшнее, заставляли меня искать выход из сна и кричать, просыпаясь от голоса старой Айгны, которая вновь ночевала в моих покоях. Как в детстве, она говорила о Крысином Короле, гладила меня по волосам и никому не рассказывала о дурных снах, преследующих дочь Ардана. Сильная женщина, она хранила тайну и не собиралась нарушать уверенность жителей анклава в грядущей победе.

В покоях отца я сидела, разговаривая сама с собой, со скелетом и кошками. Убирала тронный зал и его комнаты, следила за приготовлением пищи и хозяйством, кормила льнущих ко мне, довольных котов, разбирала карты и описания деяний своих предков. Никому из них за все годы правления не грозила подобная армия... Я как прежде встречала шахтеров и навещала обработчиков улы, а так же заходила в оружейные и к лекарям.

Гонцы в другие анклавы и разведчики возвращались один за другим, принося дурные вести. Инбер Тай не повернул назад, он направился к остальным свободным Хранителям долины, и кто знает, может, после общения с Койне-Хенн он стал вести себя иначе? Тем не менее, больше нигде он не испытал того, что случилось с ним в нашем городе... Посланников Овна прогнали, громко отказавшись от предложения, но... Но Хранители понимали, что против войск Гулгара им не выстоять. Я предлагала объединиться, а они думали долго – и говорили... Говорили о защите и мире, забывая о гордости! Койне-Хенн разочаровался в своих братьях-городах! Мои люди злились, отчаянно глядя в сторону, где спрятались те, кого они считали родными себе по духу.

Лишь три из дюжины свободных анклавов не запятнали своей чести. Три самых слабых анклава... Их Хранители прислали мне ответ. Они не могли отправить своих воинов в чужие земли, когда под боком шагающие деревья и живущие в реке гидры, но обещали не забывать наших общих принципов и ждать Гулгара у себя, подготовив максимально возможное количество людей... Другой край долины! Слабые города, обещавшие сражаться, в отличие от своих более развитых братьев! В качестве поддержки они прислали в Койне-Хенн вино, которое мы часто у них покупали, и два обоза с продовольствием – зерном, которое у нас почти не выращивали. И это весной, когда старые запасы почти закончились, а новых еще ждать и ждать! Я восхищалась этими городами, хоть они и не дали нам воинов... Я написала им, поддавшись порыву, написала, что мы не пропустим армию Гулгара, как не пропустили ее десять лет назад, и после нашей победы заключим крепкий дружеский союз четырех истинно великих анклавов.

– Мы умрем, Айгна, – сказала я, проснувшись в очередной раз с криком на губах. – Мы умрем, но даже Гулгар не посмеет сказать о нас плохо. Койне-Хенн останется в их летописях самым громким словом... Словом о гордости, какой не видели люди этого мира.

Старая моя, верная нянька, она всхлипнула, пряча синие глаза, полные слез. У жителей Койне-Хенн глаза синие, как небо, или зеленые, как трава, всегда насыщенного цвета, полные жизни и готовности ко всему, а у моего отца глаза были оранжево-желтыми, как мед, как древесная смола, как вечернее солнце. И у деда... И у всех моих предков-Хранителей. Солнечные глаза и серо-русые гладкие волосы, болезненно бледная кожа, резко очерченные скулы, всегда холодные руки и прямые, постоянно нахмуренные брови... Айгна говорила, что я все больше похожа на Ардана, даже смеялась, что никто не увидит разницы, когда я займу его место на троне.

– А волосы-то совсем растрепались... – пробормотала она ни к чему и принялась распутывать длинные пряди.

– Никому не говори, Айгна.

– Не скажу...

– А только мне пришло время вспомнить, что сделала мать.

Айгна вздрогнула, неловко дернув мои волосы. Я не поморщилась даже, а она, помолчав, стала распутывать их дальше, только вздыхая время от времени.

Мы должны победить.

– Разве это смелость, гордая дочь Ардана? – с насмешкой спросил Проклятый, встретившись со мной во сне. – Разве это смелость – переложить ответственность на плечи мага?

– Ты не знаешь, что я сделала, прежде чем обратиться к тебе, – просто сказала я. – Скажи, ты согласен помочь нам, как десять лет назад?

Он не отвечал долго, не поднимая головы, не глядя на меня, а потом произнес только одно слово:

– Долг.

– Все, что ты потребуешь, – сказала я. – Кроме Койне-Хенн, его жителей и их свободы. Это не обман и не загадка. Я отдам тебе то, что ты пожелаешь – пожелаешь в один момент. Ты ошибешься с желанием, но это будет только твоя вина. А я исполню долг.

– А если я потребую... то, чем ты дорожишь больше всего на свете? Твоя мать не согласилась на это.

Как в сказках...

– Больше всего я дорожу своим городом, а о нем я уже все...

– Я говорю о твоей гордости, – перебил меня Проклятый.

Что ж, к этому я тоже была готова.

– Получишь – только вместе с моей жизнью.

– Ты не знаешь, на что соглашаешься, – его голос изменился. Теперь со мной говорило зло в человеческом обличии, голос казался шипящей, извивающейся змеей.

– Но ты ведь этого хотел! Чтобы у обманувших тебя Койне не осталось другого выбора! – ответила я. – Не удивлюсь, если ты подействовал на решение Гулгара вновь направиться в долину!

– Не думай обо мне столь плохо, – теперь хрипел и кашлял старик, с трудом выговаривая слова. И звонко смеялась юная девчонка:

– У нас будет время поговорить, если... – голос на миг стал мужским, низким, привыкшим угрожать, и вновь изменился, на скрипучий, вызывающий омерзение говор.

– Если тебя не пугает мой голос...

– Когда ты придешь? – сдерживая приступ тошноты, спросила я.

– Скоро, – высокий, ломающийся подростковый голос мне ответил. – Совсем скоро.

Увидев утром Герке, я прямо сказала, что повторила поступок матери. Он только поджал губы и отрывисто кивнул, а потом крепко меня обнял. То же самое сделал и Сахо, а кивки воинов, услышавших моих слова, впервые напомнили короткие поклоны. У меня кружилась голова от воздуха, ветра, собственного решения...

А Проклятый и вправду появился – этим же днем, ближе к вечеру. Мальчишка, которого я помнила, вырос, но по-прежнему сложно было ждать от него великих деяний. Он был все так же сер, точно мышь – волосы, глаза, кожа... А может, это подступающий сумрак окрасил его таким цветом. Магу открыли ворота, удивляясь – неужели битва так близка? Ведь Инбер Тай говорил о лете, а до него еще больше месяца! При всей своей глупости посланник Овна не был похож на лгуна...

– Неужели битва так близка? – я озвучила мысли своих людей.

– Нет, – покачал головой Проклятый. – Но она будет сложнее первой.

Каждое слово разным голосом – и ни одного из них я не слышала во сне.

– Хорошо, – кивнула я. – Должно быть, ты устал. Я прикажу подготовить для тебя несколько комнат и накрыть ужин. Сахо, Герке... Хоэл, Эрмас, Кернан и Муира, прошу вас отужинать со мной и моим гостем.

Два помощника, ближайших соратника, разведчик Хоэл, старший механик Эрмас, глава шахтеров Кернан и мудрейшая из лекарей Муира – достойный совет соберется этим вечером.

– Почту за честь познакомиться со столь уважаемыми жителями Койне-Хенн, – все было бы хорошо, только женский голос, причем, столь откровенно обольщающий, никак не вязался с произнесенными словами.

Я заметила, что маг на краткий миг прикрыл глаза, а губы его страдальчески скривились, словно он с отчаяньем корил что-то или кого-то в глубине себя.

В свете факелов Проклятый уже не казался родившимся в горных недрах призраком, а я отчего-то радовалась, что дом мой, хоть и не часто видит гостей, но всегда убран, каменные плиты не загажены мышами и кошками, а циновки, сплетенные из травы, распространяют приятный запах. Помощники не смотрели на мага со страхом или подозрением, что только подтверждало – они верят мне и моему решению.

– В прошлый раз я не представился, прошу простить мою невежливость, – начал Проклятый, когда я, на правах хозяйки, обошла присутствующих с кувшином сладкого белого вина. Вино из Лайне-Хенн, далекого, не сдавшегося города...

– Мое имя – Крадауг, – словно назло ему же самому голос стал шепелявым и невнятным. – Вряд ли я скажу вам что-то новое, – быстрый взгляд на Хоэла, разведчика. – Их машины, – теперь он обращался к Эрмасу, обращался довольно-таки противным тоном капризного мальчишки, – стали лучше, но не настолько, чтобы их страшиться. Их костоправам не набрать и половины вашего опыта, – тонко и звонко признается лекарке добросердечная девушка. – Их воинов вы видели и сами, – с Сахо говорил уже дряхлый старик. – Их количество не имеет никакого значения, но...

– У них есть маги, – сказал Хоэл, не в силах выносить этого жуткого многоголосья. – Мы знаем.

– Они не так сильны, как я, – продолжил Крадауг, растягивая слова и стараясь не заикаться. – Но их много, и теперь уже я могу повторить судьбу Койне-Хенн... Но выход есть, – поспешно произнес он хрипловатым басом, глядя на вспыхнувшего Герке. – Только... Мне нужно поговорить об этом с Хранителем лично.

Все смотрели на меня, застывшую с кувшином возле своего стула.

– Это справедливо, – произнесла Муира. – Тяжелые решения нужно принимать один на один с хозяином земли.

– Я совсем не против присутствия хранительницы слов Ардана, – улыбнулся Проклятый. – Более того, Триста, – я с трудом удержалась, чтобы не сжать кулаки, услышав чистый голос, из которого так и хлестала неприкрытая наглость. – Вы обязаны быть рядом с отцом, как будущая Хранительница и позвавшая меня наследница.

Не слишком заметный, надеюсь, вздох меня успокоил.

– Поешь, Крадауг. Мы собрались здесь в трудное время, но на столе еда и вино – не оскорбляй хозяина замка, поешь. А после ужина я отведу тебя к отцу.

Выполню обещание. У нас договор, так пусть в нем будет приказ молчать – пока Койне-Хенн не прогонит завоевателей...

Пока мы шли по коридорам, мимо портретов Койне, Крадауг заговорил со мной снова:

– Инбер Тай бродит по долине вместе со своим отрядом. Он еще не добрался до тех городов, чье вино мы пили сегодня, но ему хватит времени услышать отказ и вернуться в Койне-Хенн к первому дню лета.

– Я это знаю, а вот откуда знаешь ты?

Он не ответил, только улыбнулся печально. Он легко проникает в мои сны, отчего бы ему не знать все то, что знаю я?.. Но тогда он должен и...

– Да, Триста. Я знаю. Но там тише и спокойнее, – он произнес все это сипло, с трудом вдыхая, и сменил голос на приятный баритон. – И жители Койне-Хенн все равно должны будут увидеть Хранителя. Нельзя идти в бой, не зная правды.

– Нет! – воскликнула я и тут же прижала ко рту ладонь.

Он вновь замолк.

– Здравствуй, отец! – я распахнула двери в тронный зал. – Не гневайся, но я привела к тебе гостя...

– Мы уже встречались, Хранитель, – произнес Проклятый. – И должны встретиться снова.

Последние его слова были уже не слышны стражникам. Я повернула ключ и отдернула штору.

– Здравствуй, Хранитель Койне-Хенн, – задумчиво протянул маг, разглядывая скелет на троне.

Ужасно хотелось опуститься на пол – в тронном зале не было стульев, – но я не могла показывать усталость рядом с Проклятым. Рыжая кошка, зачастившая в покои отца, терлась у его ног. Он наклонился и взял ее на руки, рассеянно поглаживая густую шерсть. Коротко вздохнув, маг опустился на пол первым, скрестив ноги, и ослабил шнуровку на вороте верхней рубахи. Кошка не желала убираться, продолжая ластиться к Проклятому, трогая лапой край кожаной охотничьей безрукавки и его пояс. Я по-прежнему стояла. Кошке надоел несговорчивый колдун, и она принялась расхаживать у моих ног, оставляя на темном подоле длинные рыжие волоски.

– Кошка приглашает вас сесть, – голосом дамы, предлагающей все блага мира и свою постель в придачу, произнес маг. Вновь я заметила, что он не в восторге от своей собственной речи.

– Ты не контролируешь... их? – внезапно спросила я.

– Не могу, – легко признался Крадауг.

– Почему?

– Не твое дело, Триста, – прогромыхал он в ответ и внезапно добавил мягким женским голосом:

– Я помню тебя маленькой...

– Ты тоже был младше, – не сразу нашлась я. – Так... Ты говорил, есть выход.

Он достал из-за пазухи пару сложенных листов, развернул их и протянул мне. На них было изображено... чудовище. Вид с двух сторон. По форме оно походило на перевернутую каплю воды, но щерилось множеством мелких пастей с острыми зубами, а небрежные линии вокруг обозначали...

– Ветер. Воздух. Эта машина поднимается в небо.

– Ты предлагаешь бежать? – прошептала я в ужасе. – Оставить Койне-Хенн и улететь на этом монстре?

– Нет, – судя по лицу, мои слова его развеселили, только вот голос был голосом мужчины, не знающего веселья. – Я предлагаю построить это. С неба гораздо удобнее нападать – пушки Гулгара невозможно направить вверх, а летающих аппаратов у него вообще никогда не было.

– Но у нас их тоже не было, – потерянно пробормотала я. – Никогда не было! Мы пытались, но даже ула не способна поднять в воздух наши механизмы – самое большое, они неровно летели в шаге от земли и не слушались управления! Да и то... – я замялась, вспомнив неуклюжую железяку, с громыханием и скрежетом поднимающуюся над землей. – Мне даже казалось, их поднимала не столько ула, сколько винты...

– Но и меня у вас тоже не было, Триста, – резонно заметил маг, неуместно хихикнув писклявым девчоночьим голоском. Крадауг спрятал лист, поднялся и протянул мне руку. – Но нам необходим твой меч... Кристалл в его рукояти рассыпался, но мы подберем новый.

Его уверенность вселяла надежду. Я прогнала от себя его слова «Нельзя идти в бой, не зная правды» и постаралась улыбнуться.

– Завтра утром, – бодро сказал Крадауг. – Завтра утром мы пойдем за улой для твоего меча.

Я не спросила, зачем идти, если есть мешки с уже обработанной улой и горы еще неподготовленных камней, втайне надеясь его удивить. Но утром он удивил меня...

– Нет, нет, – твердо сказал он, едва взглянув на россыпи кристаллов. – Здесь нет ни единого подходящего камня!

Его голос был ворчлив, делая слова еще более неприятными. Я выбрала кристалл на глазах у него и пары мастеров и поднесла к мечу.

– Нет, – громче произнес он и требовательно протянул руку. – Прошу тебя, отдай камень и поверь магу – он не подходит.

Готовая взорваться от бешенства, я бросила камень в его ладонь, кивнула мастерам и первой вышла из оружейной.

– Мы пойдем к шахтам, – пропитым голосом любителя вина сказал Крадауг. – Улу нужно искать под землей.

– Ты будешь объяснять мне это? – прошипела я, вырывая из его руки камень. Убедившись, что никто не видит нас, он позволил это сделать. – Я никогда не ошибалась с выбором, – кристалл встал в гнездо и запылал, почти обжигая руки. – Камень подходит идеально!

– Нет, Триста, – меч вновь лишился жизненной силы. Крадауг убрал улу в поясную сумку. – Не подходит совсем. Мы спускаемся под землю.

Он задумал что-то совершенно иное и не позволил мне взять с собой ни помощника, ни стражника. Я, непривыкшая к неповиновению и приказам, терпела. Койне-Хенн, ты выстоишь, я обещаю...

В лагере нас встретили недавно вернувшиеся шахтеры. Крадауга не смутил ни вечер, ни предостережения. «Все в порядке», – сказала я, и мне поверили.

Неслышно закрутились колеса, лебедка начала спуск, мы молчали, чувствуя, как становится все труднее и труднее дышать. Факелы здесь заменяла та же ула, молодая, но мелкая, не подходящая для оружия. Сотня камешков на ветвистой железной подставке – каждый в своем гнезде, – давала достаточно света.

Крадауг планировал долгие поиски – я предупредила помощников, что вернусь через день или два, но искренне надеялась на скорое завершение похода. Меня не пугали ни подземелья, ни альвы, которых я никогда не видела, немного настораживал лишь сам Крадауг. Выбирая направление, нужный ход, он нередко начинал спорить сам с собой, тихо, но оттого еще более страшно. Находиться рядом с ним – то же самое, что быть в толпе. Не менялось выражение лица Крадауга, одинаково двигались губы, но речь менялась сама собой... Было жутко смотреть на него в такие моменты.

– Сколько их? – спросила я.

– Ходов? Тебе лучше знать.

– Из лагеря пятнадцатью подземными путями можно пробраться вглубь гор и четырьмя дорогами дойти до породы, на которой держится замок. Еще существуют ходы альвов, только неизвестно, куда они ведут... Но я спрашивала о твоих голосах.

– Сто, – резко ответил Крадауг. – Ровно сотня. Можешь начинать считать и запоминать.

– Следи за словами, ты говоришь с...

– Обманщицей и дочерью обманщицы, – дребезжащим старушечьим голосом отозвался маг. – А ты все еще говоришь с тем, кому должна.

– Выполни свою часть договора.

Как же это невыносимо – подчиняться! Все произошедшее до встречи с Крадаугом уже казалось мне надуманным, не столь значимым. Казалось, я не заперла клетку, а сама ее сотворила, и стоит только тронуть пальцем железные прутья, как она рассыплется песком! Казалось, я ошиблась, обратившись к магу, и смогла бы сама прогнать Сонрока, только перед этим – вышвырнуть прочь Проклятого! С огромным трудом я прогнала эти мысли. Обещаю, Койне-Хенн, ты выстоишь... Если для этого нужно всего лишь мое терпение, ты выстоишь!

Мы шли довольно долго, один раз Крадауг остановился, чтобы постоять, подняв голову к низким сводам, и сказать убаюкивающим, теплым, тихим голосом: «На поверхности уже ночь». Тонкую полоску вяленого мяса Крадауг кинул мне, почти не глядя, на ходу. Я подозревала, что мы уже давно двигаемся по дорогам альвов, но на мой вопрос Проклятый не ответил.

Вернее, ответил, но поздно, когда мы остановились в тупике. Я потрогала стену перед нами – холодную, как металл.

– Мы у самых стен Койне-Хенн! – догадалась я. – Этот тот самый камень!

– Немного дальше от стен, – кивнул Крадауг.

Свет улы делал доступным по меньшей мере с десяток узких лазов, в сторону одного из которых маг и повернулся.

– Ты, – сказал он журчащим, серебристым голоском, которому больше подошло бы пение. – Выходи, поговори с нами.

– Сотня голосов, – шипяще произнесло нечто, выбираясь из темной расселины. Сначала показалась тонкая нога с длинной ступней, затем жилистая рука с изящной узкой ладонью, потом голова, вторая рука, туловище и, наконец, последняя конечность.

– Сотня голосов... И глаза той, что видит вещие сны. Мое имя Фиох, я сторожу спящего зверя.

Я впервые видела альва. Было в Фиохе нечто такое, что не позволяло мне отвести взгляд. Присутствовала какая-то странная, больная красота – так могут завораживать горящие деревья или потерявшие контроль механизмы, теряющие детали с каждым своим движением. Шестеренки, миниатюрные винты, листья обшивки, гвозди столь маленькие, что человеческий глаз различит их только сквозь лупу... Фиох словно находился на невидимой, недоступной мне грани и таял, горел, разрушался каждый миг и успевал собраться за еще более короткое время, так, что я не могла заметить самого процесса. Он был одет в черную рубашку и черные же штаны, отчего легко терялся в темноте, щурил огромные глаза, которые ничего не увидят при дневном свете, и кривил губы, будто раздумывая, говорить или...

– Улыбнись открыто, альв, – усмехнулся Крадауг. – Ты ей нравишься.

– Людь, – прошептал Фиох и обнажил обычные зубы. Я ожидала как минимум клыков!

– Людь собирает улу и строит красивых холодных животных, но главный зверь продолжает спать, и мы стережем его покой.

Очень медленно до меня стало доходить, кого он называет зверем.

– Почему мы раньше никогда не говорили с вами?.. – прошептала я.

– Людь боится альвов, – Фиох задумчиво поскоблил ногтем гладкую кожу на остром подбородке и доверительно сообщил:

– И людь правильно делает. Потому что у альвов есть ножи, и сети, и ловкие руки...

Я всегда безошибочно распознавала угрозу, а потому быстро сунула руку в сумку на поясе Крадауга, вытащила улу – маг не успел меня остановить, – и вставила в рукоять меча, который несла с собой.

– Альвы тоже используют улу, все используют улу, – Фиох разглядывал клинок. – Но не у всех есть меч Хранителя.

– Я бы не позволил ему причинить нам вред, – произнес Крадауг.

– Хранители Койне-Хенн всегда могли за себя постоять, – спокойно ответила я. – Нам нужен... зверь.

– Вам нужны альвы... для начала, – хмыкнул Фиох. – Но зачем нам пропускать людь в свои владения?..

– В память о моей матери, – мягко сказал Крадауг.

– Я хотел это услышать, – вновь улыбнулся альв. – Твоя мать была очень сильной, великой, мы гордимся ею, как если бы она была нашей дочерью...

– Ей стоило родиться вашей дочерью, – прохрипел маг. – Она была бы достойной... жестокой подземной тварью...

Фиох рассмеялся тихим смехом абсолютно счастливого человека и махнул рукой.

– Идем, людь с сотней голосов... Идем. Я выберу путь, чтобы такие толстяки сумели пролезть...

Уходить в никуда было верхом безумия, но Крадауг осторожно последовал за альвом, и мне пришлось присоединиться. Очень скоро лаз стал круто уходить вниз, так, что двигаться приходилось, расставив локти и упираясь ногами в камень, чтобы не свалиться. Маг заткнул за пояс подставку с улой, и теперь свет разгонял тьму только до уровня моего пояса. Оставалось лишь стараться смотреть вниз, на голову Крадауга, и радоваться, что не додумалась сегодня надеть платье.

– Фиох не поведет людь в свой город, – бормотал альв снизу. – Но обойдет их город кругом и покажет... В память о великой матери, которой стоило бы родиться среди нас... Там ее не любила вся глупая людь, но она...

– Заткнись, Фиох! – бросил Крадауг.

– Зря ты стыдишься, – недовольно отозвался подземный житель. – Мы восхищаемся твоей матерью, а ты...

– Заткнись, Фиох!

Альв ответил смехом.

Я вспомнила рисунок летающей машины... То, что показалось мне пастями, было гнездами для улы... Мы договорились с Фиохом, он покинул нас ненадолго, и вскоре привел с собой дюжину собратьев, каждый из которых нес мешок с кристаллами. Каждый их камень взамен десятка наших – цена высокая, но нужно было пользоваться расположением альвов. Мы подбирали кристаллы, постепенно обходя то, что скрывалось под Койне-Хенн, и я не верила, не верила в происходящее. Выход был буквально у нас под носом всю жизнь, а мы считали это всего лишь... знаком!

– Как зверь появился здесь? – спросила я сопровождающего нас Фиоха. Остальные, с мешками, двигались чуть позади

– Фиох не помнит, хотя живет вторую сотню лет. Но говорят... Родители альвов рассказывают детям, что зверь прилетел давным-давно, когда еще деды наши, и прадеды, и прапрадеды не появились под землей. Людь еще не пришла сюда, а мы даже не думали покидать подгорье... Их было мало, зверей, но больше одного, это точно! Они остановились здесь, а потом... Земля тряслась и исходила жаром, много наших погибло, но еще больше – ваших. Появилась новая людь, глупая... пожалуй, даже глупее прежней. Людь боялась альвов и, как Фиох уже говорил, правильно делала...

– Мы не глупы, – пробормотала я. Крадауг усмехнулся, а Фиох только покачал головой, широко-широко улыбаясь.

– Людь глупа, – ласково сказал альв. – Но смела и горда, а иногда очень, очень жестока, как...

– Фиох!

Альв вновь засмеялся.

Время шло, камней становилось меньше. Восемь раз приходилось дожидаться альвов – некоторые гнезда были просто огромны, но у подземных жителей находилась ула и такой величины, они приносили ее и требовали за каждый подобный камень уже не десяток, а сотню наших кристаллов. Когда последний камень был подобран, я застыла, полумертвая от усталости, голодная и до сих пор не готовая поверить в происходящее.

– Чего ты ждешь? – спросил Фиох. – Вам пора убираться к себе, это был последний кристалл.

– Но... – я безвольно опустила руки, не в силах говорить.

– Видимо, это еще не все, – шепеляво пробормотал Крадауг.

Я почти не запомнила пути назад, потому что меня шатало и мутило, и потому что вел Фиох. Мы вернулись ночью, отсутствуя больше суток, и в лагере нас дожидались шахтеры. Там была еда, теплый костер и знакомые, привычные люди... Это счастье.

– Вы добыли нужный кристалл?

– Да, – вздохнула я, указывая на меч. – Самый лучший.

И упала спать прямо возле костра, закутавшись в чей-то плащ, не обращая внимания на ночной холод. Заботливые шахтеры перенесли меня в палатку и заменили плащ на несколько одеял, и снилось мне вновь что-то невыразимо приятное...

К утру сон обрел четкость. Мне в лицо бил ветер, где-то совсем рядом горело солнце, наш Койне-Хенн поднимался ввысь, а ужас в моей душе постепенно сменялся ликованием...

Знакомое «Иди на голос» выдернуло меня из сна. Рядом сидел Крадауг, потирающий слезящиеся спросонья глаза.

– Что еще нужно сделать, чтобы Койне-Хенн взлетел? – первым делом спросила я мага.

Он молчал долго, очень долго, а потом поднялся, гаркнул страшно «Не знаю!» и вышел из палатки. Должно быть, он счел это невежливым... Нельзя на глазах у шахтеров кричать вслед магу, а потому я сначала отдала приказания – оставить шахты до следующего утра, но спустить вниз порядка тысячи камней. На все вопросы ответила коротко:

– Это часть долга.

Шахтеры решили, что маг водит с альвами дружбу, и раз кристаллы это часть долга, то не страшно – на следующий день добудем еще.

Мы отправились домой снова вдвоем – Крадауг все же не решился возвращаться без наследницы.

– Прости мою грубость, – слова дались с трудом.

– Не в этом дело, – покачал головой маг. – Я действительно не знаю, что еще нужно предпринять.

Я больше не говорила с ним. Не могла. Вернулась, радостно улыбаясь и показывая меч, вновь чувствуя себя вымотанной, избитой... Свалившимися тайнами, собственным бессилием, словами о нашей глупости из уст альвов и презрением Крадауга...

– Мне нужно поговорить с отцом, – сказала я Герке.

Маг, которого сначала вроде бы остановила Муира, нагнал меня уже в замке. И произнес то, что я так не хотела слышать. И таким голосом, обладателя которого я бы с удовольствием ударила...

– Скажи им правду.

Я остановилась, стиснула зубы, сжала кулаки, зажмурила глаза... Но все равно не смогла сдержаться и крикнула со всей скопившейся злостью:

– Не могу! Хватит говорить о правде, Проклятый! – мой голос разнесся по коридорам. – Хватит... Просто хватит. Разве ты не видишь, что я не выдержу этого? Разве не понимаешь, что меня убьют? Да я сама проткну себе сердце кинжалом за всю произнесенную мной ложь!.. Но только когда Койне-Хенн будет в безопасности.

Крадауг смотрел на меня серьезно, пристально, но его взгляд не действовал – я произнесла свое слово и не собиралась его менять. Вместо этого я решила заставить его защищаться.

– Что ужасного сотворила твоя мать? – жестко спросила я. – Ведь страшные альвы восхищаются ею! Что она сделала?

– Как бы мне хотелось, – медленно проговорил маг низким напряженным голосом. – Как бы мне хотелось просто обнять тебя и сказать, что все получится, и не стоит так убиваться, не стоит искать себе оправдания, пользуясь моими тайнами... Как бы мне хотелось, чтобы хоть капля твоей гордости испарилась, позволяя... – он не договорил, махнул рукой и зашагал прочь.

– Позволяя что?

Мне ответил тонкий детский голосок:

– На твоей гордости стоит Койне-Хенн, но не только она существует в этом мире.

Я пронеслась мимо портретов и едва не забыла крикнуть «Здравствуй, отец!», распахивая двери. Ключ дрожал в моих руках, пальцы не слушались... Отец все так же смотрел вперед пустыми глазницами, кошка, оглушительно мурча, вспрыгнула на трон и улеглась на останках, вперив в меня взгляд немигающих желтых глаз. Отчего у этой твари глаза моего отца?!

– Брысь! – прошипела я. – Брысь, тварь!

В глазах темнело от усталости и бессильной ярости, сжигающей изнутри, каждый вдох, казалось, давался со скрежетом...