Текст книги "За Ореховой горой"

Автор книги: Татьяна Софронова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 7

Каникулы кончились. Юлька с Маринкой в серых утренних сумерках снова шли в школу. За ночь обледеневшую дорогу припорошило снегом, девчонки то и дело поскальзывались.

– Вот Ракитин-то по тебе соскучился, наверное, – поддела подружку Маринка.

– Думаю, что Гоша больше по мне истосковался, – парировала Юлька.

– Жаль, что тебе еще новую сумку не купили, – продолжала поддразнивать Маринка.

– У тебя, кстати, совсем целая. Надо Ракитину посоветовать, – отбила выпад Юлька.

Она ощущала внутри себя легкое волнение. Сегодня она увидит Сережу. Десять дней прошло с последней встречи! Жаль, что физкультура только завтра. Так долго еще ждать! Хоть бы в коридоре с ним столкнуться!

Первыми двумя уроками у них были труды. Хороший знак, что именно с них начиналась четверть! С тех пор, как труды стала вести Клавдия Алексеевна, они стали любимым Юлькиным предметом.

Клавдия Алексеевна была небольшой веселой старушкой. На уроки она приносила с собой сумку, полную вязаных салфеток и вышивок. Ей нисколько не жалко было давать их девчонкам домой, чтоб они делали свои по образу и подобию. И очень радовалась, когда ученицы приносили рукоделия своих мам и бабушек.

Клавдия Алексеевна была человеком стихийным. Она знала, конечно, что есть школьная программа, где расписано, по сколько часов надо отводить на разные занятия. Она периодически спохватывалась, что слишком увлеклась рукоделием, и проводила два-три урока по плану, с записями в тетрадях. Начинала вдруг чертить на доске таблицы продуктов и диктовать: «Первые блюдА, вторые блюдА». Или рисовать модели юбок. Несколько уроков занимались по плану, но потом все возвращалось на круги своя: вокруг стола, уложенного рукоделиями Клавдии Алексеевны, рассаживались девчонки с крючками или спицами в руках, и старушка начинала рассказывать занятные истории про свою жизнь. Как проказничали в детском доме. Как в войну на пермских заводах работали. Как в нее парень влюбился по прозвищу Санка-Капуста. Как она по БАМу с агитбригадой ездила. И много чего еще.

Благодаря ей, ученицы буквально влюбились в рукоделие. На переменах вязала вся женская часть школы. И Юлька в том числе.

На этом уроке Клавдия Алексеевна объявила, что в конце учебного года будет ярмарка-продажа вещей, и всем, кто хочет подзаработать, пора начинать творить. Юлька с Маринкой тут же стали обсуждать, что можно будет сделать. Позади них сидели Людка Рыкова и Наташка Белова, главные модницы восьмого класса. Они возбужденно шептались, и отнюдь не о рукоделии. Юлька невольно начала прислушиваться:

– Они сегодня уезжают? – спрашивала Людка у Наташки.

– Да! Где-то часов в одиннадцать собирались.

– Та-а-ак хочу сходить попрощаться, – с тоской в голосе протянула Людка.

– Давай прогуляем математику, скажем – в больницу ходили, – предложила Наташка.

Юльке было очень интересно узнать, с кем это так хотят попрощаться ее одноклассницы, но спрашивать было бесполезно – все равно не скажут. Они уже ходили на дискотеки, гуляли с парнями, и даже выпивали иногда. Юлька по сравнению с ними была отсталой.

На перемене Маринка рассказала, что Людка с Наташкой все каникулы веселились с заезжей бригадой строителей. Наташкина мама даже разборки там учинила вчера. Занятно… А Юлька в каникулы с биноклем по деревьям лазила…

Все перемены она бодро ходила по коридорам в надежде встретиться с Сергеем Сергеичем. Конечно, она бы сделала вид, что шла по важному делу, и встреча – это чистая случайность. Но он почему-то не встречался. Наконец, Юлька догадалась посмотреть расписание – у Сережи вообще сегодня занятий не было…

География стояла последним уроком. Юлька топталась вместе с одноклассниками перед закрытым кабинетом и размышляла, пустит ли ее Гоша на урок. Мама в каникулы, судя по всему, беседовала с ним и велела дочери ходить на уроки и хорошо себя вести.

Игорь Степаныч первым показался в дверях учительской и, слегка наклонившись вперед, деловито зашагал к восьмиклассникам.

Юлька решила быть сегодня примерной. Ни одного лишнего звука, ни одного ненужного движения. Делала только то, что говорил учитель. Читала, писала, слушала.

Но Игорь Степаныч не очень верил в такое добропорядочное усердие. Он исподтишка наблюдал за ученицей. Старался делать это незаметно, но она чувствовала. Особенно, когда опускала взгляд в тетрадь.

Географ вел себя с ней, как с опасным животным, которое боятся и, вместе с тем, пытаются контролировать. Юльку это забавляло.

«Взять, что ли, завтра с собой игрушечный пистолет? Вскочить с ним в самую тихую минуту урока. Нацелить его на Гошу. Интересно, поднимет он руки или нет?»

Что-то подсказывало Юльке, что поднимет.

Она встретилась взглядом с учителем, быстро убрала улыбку с губ и занялась рельефом Западно-сибирской равнины.

Глава 8

Сергей Сергеич с начала второй четверти открыл секцию ОФП. Общей физической подготовки. Юлька с Маринкой записались в нее. Мама с папой вообще-то отговаривали дочку: «Чего ты будешь по темноте через весь поселок таскаться!? Мало ли, собаки. Или пьяный кто пристанет». Но Юлькино решение заниматься спортом было твердым. Тем более, что она не одна будет ходить, а с подружкой.

Юлька обожала бывать в школе в неурочное время. В коридорах полутьма. Звуки гулким эхом разносятся по этажам. Романтика.

На первое занятие пришла завуч, Ольга Ивановна. Помогать профессиональному росту молодого педагога, вероятно. И Сережа провел это занятие очень серьезно, по всем правилам, какие там у них, у физруков, имеются.

Разминка. Бег по школе вкруговую. Физические нагрузки. Потом командная игра.

Из Юлькиного класса пришли почти все парни и, к немалому ее огорчению, явились обе звезды – Людка с Наташкой. Они-то явно сюда приперлись только для того, чтобы Сереже глазки строить и идиотски хихикать, когда он им помогает правильно упражнения выполнять. Впрочем, Сережу их ужимки, похоже, не очень цепляли. Наташка с Людкой сходили занятия на три и бросили, а Юлька старалась не пропускать.

То ли это было случайностью, то ли нет, но взгляд Сергея Сергеича часто задерживался на Юльке, и чаще всего именно ее он выбирал себе в пару для демонстрации новых упражнений.

* * *

Сегодня на физкультуре восьмой класс прыгал через «козла».

Юлька долго не могла побороть свой страх перед этим гимнастическим снарядом. Вроде так решительно разбегалась, но прямо перед ним останавливалась. И так весь урок. А маленькая пухленькая Ленка Кирова боялась-боялась, а потом разбежалась, заскочила на пружинную «лягушку» и прыгнула над козлом, вообще его не коснувшись, еще и ногами в воздухе поболтала. Сережа даже присвистнул.

– Похоже, новый мировой рекорд. Шесть с плюсом тебе, Лена! – сквозь смех сказал физрук.

Нашел глазами Юльку:

– Юля, бери пример!

– Сергей Сергеич! Я так смогу только с шестом! – ответила Юлька.

– Остаешься сегодня после урока. Пока не перепрыгнешь, не отпущу! – Сережа шутливо погрозил Юльке пальцем.

Людка Рыкова с Наташкой Беловой недовольно скривили лица. Зря они прыгали. Могли бы тоже остаться…

Класс ушел из спортзала. Учитель и ученица остались вдвоем.

– Юля, это очень важное упражнение. Оно развивает и плечевой пояс, и силу твоих ног. Смотри, это же просто! – Сережа разбежался, легко оттолкнулся от пружины и технично перепрыгнул через козла.

Юлька разбежалась, запрыгнула на «лягушку», покачалась на ней и слезла.

– Ну, не могу я.

– Хорошо, давай проработаем это упражнение пошагово. Медленно.

Юлька побежала к козлу, как в замедленной съемке, картинно двигая руками и едва переставляя ноги. Взобралась на пружину, потом удобно села на ненавистный снаряд, проехалась по нему и аккуратно спустилась на пол.

Сергей Сергеич рассмеялся.

– Юль, ты юморист! Тебя в цирковое училище без экзаменов возьмут!

– У нас в школе смешнее, – ответила Юлька, довольная произведенным эффектом. Можно было переходить к заключительному акту комедии.

Она нерешительно вернулась к началу дистанции, озорно глянула на Сережу, разбежалась и ловко перепрыгнула через козла. Физрук удивленно поднял брови и зааплодировал.

– Молодец! Давай еще раз!

Юлька повторила акробатический этюд. Потом уже без предложения прыгнула еще.

– Ну, вот видишь, все возможно. Стоит только постараться! – довольно сказал Сергей Сергеич и похлопал Юльку по плечу. Потом вдруг притянул ее к себе и, прикасаясь губами к уху, спросил: – Долго репетировала?

* * *

Вечером следующего дня Юлька собиралась на тренировку.

– Отойди уже от зеркала, – Анька нагло отпихивала старшую сестру в сторону, – да дай ты мне посмотреться-то. У меня жвачка на нос налипла. Пузырь большой надулся.

– Господи! – Юлька воздела глаза к потолку, расчесывая длинные распущенные волосы, – Смотрись быстрее.

Анька почистила лицо и отошла.

– Ты опять на треньку? – спросила она сестру, – Чего ты начесываешься, все равно ведь там разлохматишься?

– Не твое дело, – ответила Юлька, рассматривая в боковых створках трельяжа свой нос, с зачем-то унаследованной от мамы горбинкой. В последнее время он стал казаться ей просто ужасно огромным.

Зато глаза Юльке нравились. Большие, карие, задумчиво-восточные, густо опушенные темными ресницами. Она встала к зеркалу спиной, и, обернувшись, бросила томный взгляд через плечо: медленно подняла и застенчиво опустила ресницы.

И губы, вроде, ничего – припухлые, четко очерченные. Юлька немного покусала их, чтоб стали поярче… Заплела волосы и отправилась на тренировку.

Пришлось идти одной – Маринка болела.

В школе было совсем тихо. Юлька заглянула в спортзал. Прошла по коридорам – никого. Где-то смеются. В библиотеке?! Она вошла туда. На вытертом ковре перед телевизором сидели и лежали пацаны: кто в новеньких спортивных костюмах, кто в старых трениках с оттопыренными коленками. Сергей Сергеич и Мишка Кудрин развалились в креслах. Недавно в школу купили видеомагнитофон и после уроков в фойе показывали «Один дома» и «Звездные войны». Но сейчас они смотрели что-то другое. Как оказалось, это был «Голый пистолет».

– Ну-ка, освободи даме место, – Сережа согнал Мишку на ковер и усадил Юльку в кресло, стоящее рядом с ним. Она слегка смутилась.

– Мы решили сегодня тренировку не проводить. У меня нога болит, – наклонившись к ученице, тихо сказал физрук, – народ был не против.

– А где девчонки? – спросила Юлька.

– Домой ушли.

Не уйти ли ей тоже? Еще можно успеть дойти до дома, пока совсем не стемнело. А с другой стороны, когда еще она вот так посидит рядом с Сергеем Сергеичем в темноте…

Сережа весело хохотал над фильмом вместе с мальчишками. На неприличных кадрах он командовал: «Закрыть глаза и отвернуться!» И, как ни странно, все подчинялись. В том числе и Юлька. Чувствовала она себя в эти моменты предурацко.

Среди парней был сын директора школы, и Юлька с опаской подумывала, что он может рассказать про сегодняшнюю тренировку матери. Вот Сереже-то влетит.

Наконец фильм кончился. Физрук галантно подал Юльке руку и помог подняться.

Новые зимние ботинки отнимали много времени на шнуровку. Юлька дольше всех провозилась в раздевалке. Сергей Сергеич выключил свет в фойе, в темноте они вдвоем вышли на крыльцо. Пока Сережа закрывал двери на замок, Юлька смотрела, как из темного неба возникали большие мохнатые снежинки и неслышно опускались на ступени.

– Юль, ты не сильно расстроилась, что тренировки не было? – прервал затянувшуюся паузу учитель.

– Нет, не сильно, – ответила Юлька, борясь с внезапно сковавшим ее смущением.

Вместе они дошли до дороги.

– Пожалуй, со следующей недели начнем на лыжах кататься, – сказал физрук, – уже хороший снеговой покров.

– Ну да, – пробормотала Юлька.

– Тебе далеко до дома идти? – поинтересовался вдруг Сережа.

– Нет, не очень, – испуганно ответила девочка.

Он заглянул ей в лицо и тепло улыбнулся.

– До свидания, – глухо выдавила Юлька.

Сережа легонько пожал ее руку в мягкой варежке своей ладонью, затянутой в кожаную перчатку.

Юлька поспешно зашагала по пушистой дороге.

Сергей Сергеич пошел в другую сторону.

Глава 9

Раз в три дня Юлька поливала цветы в кабинете биологии. В начале восьмого класса она решительно отказалась от надоевшей ей должности старосты и попросила перевести ее в цветоводы. Светлана Генриховна, классная руководительница, досадливо поморщилась, но возражать не стала. Старостой назначили послушную тихоню Иринку Мотыгину.

Светлана Генриховна оставила Юльке ключ от кабинета и ушла на совещание. Цветов было очень много: аспарагусы, фуксии, традесканции, пеларгонии, фиалки… Юлька старательно полила все растения и обтерла пыль с широких листьев монстеры. Уходить не хотелось. В классе, залитом солнцем, было очень уютно. Внимание Юльки привлек деревянный ящичек, который с неделю назад повесила на стенд классная руководительница для того, чтобы ее подопечные опускали туда волнующие вопросы для рассмотрения на классных часах.

Интересно, есть там хоть одна бумажка? Юлька заглянула в щель. На дне что-то белело. Как же любопытно! Это ведь не очень секретные материалы… Все равно эти вопросы будут вслух читать. Просто Юлька узнает о них чуть-чуть пораньше…

Совещание началось недавно. Полчаса в запасе точно еще есть…

Юлька закрыла кабинет изнутри и сняла ящик со стенда. Задняя стенка из тонкой фанеры была закреплена совсем слабо. Девочка аккуратно отогнула маленькие гвоздики и вытряхнула помятые листочки на парту.

Первая записка содержала сообщение о том, что Людка – проститутка.

«Ха! Давайте-ка, рассмотрите этот вопрос на классном часе, Светлана Генриховна».

Во второй записке кто-то поинтересовался: «А снежный человек по правде бывает?»

«Похоже, Кудрин писал. Его кривенький почерк. Во, дурак!».

Третья и четвертая записка не содержали в себе вопросов – только ненормативную лексику.

В пятой записке вопрошалось, почему так мало проводится в классе вечеров?

«Да и на фиг эти вечера. Нормальной музыки у Генриховны все равно нет. Весь прошлый год на дни именинников ставила пластинку Добрынина «Бабушки-старушки». Сама пусть под них и пляшет».

На столе еще оставались две записки. В одной спрашивалось, видела ли Светлана Генриховна когда-нибудь инопланетян, а в другой – сколько стоит мопед. Больше одноклассников ничего не интересовало

Юлька достала из сумки тетрадку, вырвала листок и написала крупными печатными буквами важный вопрос для классной руководительницы: «ПОЧЕМУ ГОША – ТАКАЯ СВОЛОЧЬ?».

По печатным буквам почерк ведь не определить…

Юлька сложила все записки и повесила ящик обратно.

Подумала немного и написала для отвода глаз еще один вопрос своим честным почерком, с наклоном букв в левую сторону: «Как размножать аспарагусы?»

* * *

– Я самая тупая в классе, – сообщила Юлька бабушке за ужином, обмакивая капустный пирожок в густую сметану.

– Так это сразу заметно, – сказала Анька и потянулась за следующим пирожком.

– Анна! – строго произнесла бабушка.

Старшая сестра не удостоила младшую взглядом.

– Я делаю домашнее задание в десять раз дольше, чем все остальные ученики, – закончила свою мысль Юлька, – Светлана Генриховна опрос такой проводила.

– Ну, так это как раз хорошо! – сказала бабушка. – Чего верхушки-то сшибать?

– Ты, кстати, на сегодня уже закончила ведь? Давай поиграем как-нибудь, – предложила с умильной улыбочкой Анька.

– Нет, еще не закончила. Еще надо народную песню записать от какого-нибудь старожила нашего села, – ответила Юлька.

– Кого сторожила? – недоуменно переспросила Анька.

– Да никого не сторожила! Отвянь!

– Старожил – это старый житель, Анечка, – пояснила бабушка.

– А он кого сторожил? – не унималась Анька.

– О-о-о, алямофо! – Юлька со стоном покрутила пальцем у виска и вышла из-за стола.

– Может, ты, бабушка, мне какую-нибудь песню продиктуешь? – спросила Юлька.

– Да, я ведь не здесь родилась, а тебе надо именно Раздольинскую песню. Сходи вон за дорогу, к сватье, она тебе их тыщу напоет, – посоветовала баба Катя.

– Я с тобой пойду, – сообщила Анька.

Юлька хотела возразить, но махнула рукой:

– Ладно, пошли, а то на улице темно уже. Будет хоть кого волкам скормить, если нападут.

Мама с папой сидели в обнимку на диване и смотрели по телевизору Эркюля Пуаро. Девчонки оделись и вышли из дома.

Ноябрь отдувался за длинную теплую осень и торопливо закидывал землю снегом. Сильный ветер уже насадил через весь двор плотные снежные косы. На дороге завихаривала настоящая вьюга. Сестры быстро добежали до дома папиных родителей. Юлька с трудом открыла тяжелую, обитую клеенками, дверь. В лицо дохнуло теплом и запахом нагретых на печке валенок.

– А вот и мы! – радостно известила Анька деда с бабушкой. К ее ногам подкатился крошечный кудлатый щенок. Хвост у него еще был слишком короток, потому он восторженно вилял всем телом. Анька завизжала от нежности:

– Ой, какое чудо!!! Как его зовут?

– Пырзик, – ответил ей дед Ваня, внимательно смотревший новости.

Юлька с бабушкой ушли в спальню, чтобы ему не мешать, а Анька осталась в коридоре играть со щенком.

Спальня была совсем маленькая: две кровати, разделенные узеньким проходом, старое трюмо с портретами молодых бабы и деда. Усевшись на мягкую постель, Юлька изложила бабе Вале свое задание:

– Мне надо на литературу записать народную песню нашей местности.

– У-у, да хоть десять, – бабушка обрадовалась. Это было для нее раз плюнуть. Какую вот только выбрать, чтоб ребятишкам интересно было?

– Что же тебе спеть-то? У меня Ольке с Людкой шибко нравилась песня «Как на кладбище Митрофановском отец дочку зарезал свою». Я сяду занавески строчить, их на кровать посажу, они катушки с нитками перебирают, я песни пою.

Юлька округлила глаза от такой тематики.

– Не, ладно, лучше про Дуньку. «Дунька по лесу ходила, грибки-ягодки брала», – начала напевать бабушка.

– Там, по-моему, в конце как-то не очень будет, – засомневалась Юлька. Она не раз слыхала эту песню с довольно странным сюжетом: девушка нашла в лесу жука, принесла домой, а потом от этого жука родила ребенка с кудрявой головой.

– Ну, вот эту тогда. Мы ее с бабами на сенокосе часто пели, – и бабушка широко завела:

Любила меня мать, уважала,

Была я ненаглядная дочь.

А дочь ее с милым убежала

В глухую ненастную ночь.

Бежала она лесом дремучим,

Хотела беглянкою быть.

Беглянская жизнь ей надоела,

И вспомнила родную мать.

Бабушка пела очень выразительно, страдальчески сводила брови и горестно качала головой.

На что мне зеленая роща,

На что этот свет голубой,

Как вспомню я милого речи,

Зальюся я горькою слезой.

Подруга к подруге приходила,

Она ей отраву дала.

Отрава моя недорогая

Стоит один пятачок.

Возьму же я спичек коробку,

В отварной воде их разведу.

Стакан на окошко поставлю

И эту отраву я приму.

Подружки, ко мне вы приходите,

Я буду лежать на столе.

Прошу вы меня не судите,

Заройте мой труп в тишине.

Юлька старательно записала трагическую песню.

– Странный какой-то способ она выбрала. Утопиться и то приятнее, наверное, было бы, – прокомментировала сюжет Юлька.

– Ой-ёё, – протянула бабушка, – мы ведь с подружкой Нинкой чуть вот так не отравилися. Летом сорок второго, поди-ка… Все лето на крольчатнике с мамой робила. Травы, веток таскаешь-таскаешь, ни конца, ни края не видать. Всего двенадцать годов мне было. До того надоело! Бригадир шибко злой был, придет наругает нас с мамой, пошто-де коршунов да воронье не отгоняем – таскают крольчат. А я только и делаю, что с шестом бегаю, так руки намаю, поднять потом не могу. Нинка с матерью на курятнике эдак же. Вот и уговорились мы с ей отравиться. Я утром маме сказала, живот, мол, болит. Она меня оставила, сама на работу ушла. Я в чашку спичечных головок наломала, жду, пока размокнут. А маме навстречу Нинка попалася, спрашивает про меня. Мама отвечает – захворала. Нинка ей и говорит: «Это она врет. Мы с ней травиться сговорились. А мне сегодня мама платок новый подарила, я и передумала». Как мама в избу забежала, навернула у меня эту чашку со спичками, на лавку пала и давай реветь. «Валюшка, да ты что же это!» Обнимает меня, целует. «Дак ведь как я без тебя буду!? Погляди ж ты на них – мал-мала…» Остальные ребятенки спали еще. «Ты ведь у меня первая помощница». Ревет-заливается. Мне до того стыдно! Реву шире мамы. Освободили меня, правда, от крольчатника. Водилась с Гринькой да Надюркой остаток лета.

Эту историю баба Валя раньше не рассказывала. Юлька вдруг со стыдом ощутила разницу: совсем недавно она сама глупо размышляла о смерти, лежа на лавке в школьном коридоре из-за того, что ее Гоша с урока выгнал, а тут бабушка, будучи еще младше ее, чуть не покончила с собой из-за реально непосильной работы.

Юлька взяла с трюмо большой пузырек с травяным шампунем, открутила массивную крышку и понюхала. Ароматный.

В спальню вошла Анька с толстеньким Пырзиком на руках. Блестящими черными глазками и круглыми мордашками они удивительно походили друг на друга.

– Дай мне тоже понюхать! – Анька плюхнулась рядом с сестрой на кровать и сунулась к шампуню.

Юлька подставила пузырек под нос младшей сестре и легонько надавила на него, чтоб лучше ощущался запах. То ли пузырек оказался слишком мягким, то ли нажатие слишком сильным, но Аньке в нос попала не дымка тонкого аромата, а целая струя зеленого шампуня. Пырзик мягко шлепнулся на дедову постель. Анька резко выдохнула. Под ноздрями надулись большие мыльные пузыри.

Кашель.

Рёв.

Мытье носа под краном.

* * *

– Я нечаянно! Честное слово! – горячо оправдывалась Юлька перед родителями после Анькиной жалобы.

– Не слишком ли много у тебя нечаянного в последнее время? – раздраженно спросила мама, заглядывая Аньке в нос под светом люстры. – Ну, вроде, все вымылось. Иди играй.

Анька убежала.

Мама тонко спросила старшую дочь:

– Ты вопросы в ящик к Светлане Генриховне закидывала?

Юлька приняла скучающий вид:

– Закидывала.

– И что тебя интересовало?

– Как аспарагусы размножаются.

– И все?

– И все.

Мама с сомнением покачала головой.

– А что, нельзя вопросы задавать? Она вообще-то для того этот ящик и повесила, – перешла в наступление Юлька.

– Ладно, не заводись. Спать уже пора укладываться. Аспарагусы так аспарагусы. Спокойной ночи! – мама поцеловала дочь в щеку и вышла из комнаты.

«Что за мода стучать?! – гневно думала Юлька о классной руководительнице, расстилая постель, – Вот повесит она еще свой ящик! Я ей таких вопросов назадаю – до пенсии думать будет!»