Текст книги "Сказки"
Автор книги: Татьяна Рик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
Конечно, в троллейбусе жуткая давка,
Но некогда в школу тащиться пешком
И так он едва прибежит со звонком.
Пока Иннокентий Иннокентьевич сочинял, Славка начал протискиваться к выходу. Он пролез под локтем у дяди с чемоданом, протиснулся между тётей в мохнатой шапке и тётей с большим меховым воротником и упёрся головой в Иннокентия Иннокентьевича.
– Дяденька, вы выходить будете? – жалобно спросил Славка. Иннокентий Иннокентьевич хотел ответить "Да!", но неожиданно для себя громко чихнул, а в голове его как-то сами по себе сложились такие стихи:
Тут к выходу путь завершается Славкин,
Поскольку стоит перед Славкой Козявкин.
– Выходите, дяденька, вы или нет?
На Славку Козявкин чихает в ответ.
– Ах, какой я молодец, как здорово я придумал – обрадовался Козявкин. – Хорошо, что я все же не остался дома.
Но на самом деле он совсем не был молодцом, а вовсе даже наоборот, потому что, когда он чихнул, у него изо рта и из носа вылетели невидимые, но ужасно зловредные микробы. Эти микробы вылетают на парашютах, как десантники, а потом залезают в раскрытые рты ко всем вокруг, забираются по-пластунски в горло и там топают ногами, разводят костры, устраивают поджоги, взрывы и другие диверсии. И от этой злостной деятельности у совсем здорового человека вдруг болит горло и начинается кашель. В носу микробы-лазутчики устраивают извержение сопливого вулкана. А в голове учиняют первобытные пляски и бьют в барабаны, называемые там-тамами. От костров у человека поднимается температура. Вот так начинается грипп. Но микробы-диверсанты, заразив одного человека, продумывают новую операцию по заражению остальных. Они готовят свои парашюты, сделанные из очень заразной слюны, и устраивают взрыв. От взрыва несчастный больной чихает, микробы вылетают и летят дальше – ищут раскрытые рты. Правда, бывает, что несчастный больной, чихая, закрывает рот платком. Тут-то подлые микробы попадают в плен и уже никуда не летят. Но, к сожалению, господин Козявкин платок с собой никуда не носил. И, когда он сурово чихнул на Славку Коробочкина, изо рта господина Козявкина вылетели на парашютах невидимые микробы и запели свою разбойничью песню:
Мы – грозные микробы,
Серьёзные микробы,
Мы здесь летаем, чтобы
Пробраться к вам на нёбо
Пусть горло заболит,
Пусть будет бледный вид.
И злодеи – лазутчики сразу вдохнулись в открытый Славкин рот, а ещё в открытые рты остальных пассажиров и сразу развернули там свою ужасную трудовую деятельность, напевая:
Теперь мы поселимся в горле у Славки,
А также у тётки в смешной безрукавке.
Ещё мы поселимся в дяде Иване,
Который подарки везёт в чемодане.
Ещё мы поселимся в тёте Карине
В нарядной такой меховой пелерине,
Вдохнёт нас студентик совсем молодой,
Вдохнёт нас дедок пожилой, с бородой,
Вдохнут нас и Паша, и Саша, и Маша,
И тетя Наташа и бабушка Глаша,
Вдохнет дядя Яша, вдохнет тетя Даша.
Их горла – теперь территория наша!
Мы – злобные микробы,
Полны микробы злобы.
Цель нашей жизни – чтобы
Весь город заболел.
А после – околел!
Но господин Козявкин этой ужасной песни не услышал. Он просто вышел из троллейбуса и поплёлся на работу. Пассажиры с микробами внутри поехали по своим делам, а наполненный микробами Славка помчался в школу.
На работе Козявкину не работалось: голова болела, и перед глазами всё кружилось. Сослуживцы жалели Козявкина и поили его чаем, а он благодарно на них чихал и думал:
Какие же милые, славные женщины
Нас окружают,
Нас уважают,
Нас обижают
(Тьфу, это не то!)
Инна Андреевна, Ольга Евсеевна,
Зоя Авдеевна, Нина Сергеевна,
Анна Даниловна, Дарья Кирилловна,
А также Мандаринова
Наталья Валентиновна.
А между тем изо рта у него вылетали злодейские микробы на парашютах из очень заразной слюны. Они вылетали и пели:
В рот пробираемся к Анне Даниловне,
В рот пробираемся к Дарье Кирилловне,
К Инне Андреевне, к Ольге Евсеевне,
К Зое Авдеевне, к Нине Сергеевне.
Вдохнет нас Мандаринова
Наталья Валентиновна.
Ура, ура, микробчики, какое наслаждение:
Охватит бедный город эпидемия!
(Эпидемия – это когда все друг от друга заразились и болеют одной болезнью вместе).
И в самом деле эпидемия началась.
Заболели все, кто ехал с Козявкиным в одном троллейбусе: заболел дядя Иван и все его дети, которым он вёз подарки в чемодане, заболела тётя Карина и её муж, дядя Семён. Заболели Саша, Маша, Паша и все остальные. И тётя в смешной безрукавке тоже проснулась с температурой на следующее утро. Но она работала уборщицей в мэрии.
Если я останусь тут,
Они там грязью зарастут,
подумала она и поехала на работу, приговаривая:
– Чистым-чистым станет мэр
Мэрам всем другим пример.
Хотя от её стараний чистым становился всё-таки не мэр, а пол.
Когда она тёрла его шваброй, приехал мэр и вежливо сказал ей:
– Здравствуйте!
– Апчхи! – вежливо ответила тётя в смешной безрукавке. И микробы радостно полетели в рот к мэру.
Назавтра вся мерия опустела.
А что же Славка Коробочкин? Утром он пожаловался маме, что у него болит голова и течёт нос. Но мама Коробочкина неумолимо отвечала:
Ты всё притворяешься, хитрый мой сын,
Задумал ты дома остаться один,
Ты, видно, решил в холодильник забраться
И торта вчерашнего там обожраться.
Прогульщиков я презираю ужасно
Вперед, на урок! И не ной – всё напрасно!
В школе Славку клонило в сон. Из глаз бежали слёзные ручейки, а в носу извергался сопливый вулкан.
От Славки заразился учитель Дмитрий Петрович. На следующий день он тоже задумался, надо ли ему идти на работу.
Ах, голова моя развалится от боли!
Но кто меня сейчас заменит в школе?
Останутся дети мои дураками:
Я знаний лишу их своими руками!
– подумал он и поехал в школу.
От учителя Дмитрия Петровича заразился весь пятый "Б", шестой "А", половина седьмого "Г", директор, завуч, учительница химии и учительница географии.
Эпидемия разрасталась.
Вот уже на работу не пришли Зоя Авдеевна, Нина Сергеевна, Ольга Евсеевна, Инна Андреевна, Дарья Кирилловна и Анна Даниловна.
А что же Наталья Валентиновна Мандаринова? У неё тоже поднялась температура и разболелось горло. А от неё микробы перебрались к её маленькому сыночку Серёженьке. И он очень тяжело заболел. У него была такая высокая температура, что доктор Пупыркин на скорой помощи приезжал к нему несколько раз за ночь и даже хотел забрать его в больницу.
– Если температуру не удастся сбить, то у ребёнка могут быть судороги, – сказал доктор.
Наталья Витальевна плакала. Доктор дал Серёженьке таблетку, и ему стало немножко лучше. Под утро температура стала поменьше, мальчик заснул и доктор Пупыркин уехал, пообещав вечером заехать снова.
Но Иннокентий Иннокентьевич Козявкин обо всём этом не знал. Он тоже лежал дома с высокой температурой. Ему было ужасно нехорошо. К тому же у него заболели уши. И он вызвал доктора Пупыркина.
– Почему ты не послушался меня и больной пошёл на работу?! – гремел доктор Пупыркин. – Вот – получил осложнение. Лечи теперь свои уши и валяйся в постели лишнюю неделю! Но если тебе себя не жалко, других бы пожалел! Ты знаешь, сколько народу ты заразил?! А маленький Серёженька, сынок Натальи Витальевны, чуть не умер сегодня ночью!
Господин Козявкин плакал, вытирая слёзы кулаком. Ему было очень стыдно. И он обещал доктору, что если он ещё заболеет, то обязательно будет лечиться дома.
– Послушай, а как же ты сам не заразился? – вдруг спросил он у Пупыркина. – Ты же ездил ко всем больным!
– А я нос и рот завязывал специальной маской из четырёх слоёв марли. Через такую маску и через носовой платок злобные микробы пролезть не могут.
– Я обещаю чихать только в платок! Клянусь! – сказал Иннокентий Иннокентьевич.
И в самом деле, как только Козявкин поправился, он отправился в магазин и купил себе много-много носовых платков.
Что стряслось в нептуньем царстве
Это случилось однажды летом, когда я работала в детском оздоровительном лагере на берегу реки с коротеньким названием Ока. Название-то малюсенькое, но сама река не из мелких: ходят по ней белые важные катера, пёстрые шустрые моторки, бывает, и лихие байдарки забегают. Течение быстрое – не устоять, берега песчаные – словом, не река красавица.
Что же будет делать руководитель кружка ИЗО знойным утром (в свободное от работы время), если в двух шагах – чудесные окские воды? Разумеется, такой кружковод вооружится солнечными очками, вьетнамками, шляпой и отправится на пляж. Так я и оказалась в то утро на берегу Оки.
Шлёпая вьетнамками, увязая в песке, бреду я к воде и вдруг совсем рядом слышу голоса и вижу, что какая-то крупная женщина с длинными волосами суетится вокруг худенького мужичка, а он стонет, охает, да так жалобно!
"Верно, солнечный удар, – подумала я. – Подойду спрошу, может, помощь нужна?" Подошла я к этой парочке, открыла было рот, да так и села прямо на песок: батюшки светы, у женщины вместо ног – хвост, как у рыбы! А у мужичонки бородка зелёненькая!
И тут женщина меня увидела.
– Ну что уставилась? Помогла бы лучше!
– А что случилось, тётенька?
– Это я-то тётенька? Это я-то?! Я, между прочим, владычица речная, Русалка Тарусская, а по мужу моя фамилия Нептун. Вот моё удостоверение личности!
– А этот... дяденька... он что – болен или тонул?
– Дяденька?!! Лопни твои бесстыжие глаза! Это же Нептунушка-батюшка, царь речной, супруг мой законный, благоверный! – и она зарыдала. Потом Русалка утёрла слёзы, высморкалась, вытащила из сумки корону и напялила мужу на уши.
– А чего ж он такой... дохлый?
– Животом мается, болезный! Ну, лучше тебе?
В ответ Нептун тихо застонал.
– Может, в лагерь за врачом сходить? – предложила я.
– Ну уж нетушки! Мало вы, люди, его в реке всякой дрянью травили, так теперь ещё таблетками доконаете! Чтоб я, интересная молодая женщина в лучшие годы осталась вдовой!
– Уважаемая Русалка, а чем же вас травили?
– Да чем угодно: всякие сбросы, даже, говорят, радиоактивные. А недавно в Орле очистные системы прорвало, вся канализация – к нам!И она запела густым низким голосом:
Помню, я ещё молодушкой была,
Наша реченька-то чистенькой слыла,
Я плескалась, я водила хоровод.
Не спускал тогда нам город сточных вод.
А намедни к нам несчастье принесло:
Очистную вдруг систему прорвало.
Всю-то ноченьку нам спать было невмочь
С животами мы промучились всю ночь.
– Да вот сама посмотри, что у нас творится! – русалка взмахнула рукой, и я негаданно-нежданно очутилась на дне речном. Вода там и в самом деле была грязная и мутная. Невдалеке паслись тощие подводные коровы. И вдруг вижу я ужасное чудище с зелёной мордой. Оказалось, это русалочка в противогазе. Мимо рыбий детский сад проплывает, у каждой рыбёшки на носу респиратор (это фильтр такой от пыли и грязи). В зарослях речной травы гуляют русалки с колясками. А за большим камнем живёт речной учёный. Он давно уже предупреждает, что если так и дальше пойдёт, то все рыбы и русалки скоро повымрут. Но что же могут сделать несчастные жители реки?!
Прогуливаюсь я по дну, изучаю подводный мир, и вдруг прямо ко мне направляется толстое длинное чудовище, всё в чешуе, с ластами, с квадратными ушами и очень немаленькой пастью. Я от ужаса так и обмерла. "Всё, – думаю, – сейчас скушает меня с потрохами и даже шляпы не оставит". Представила я себе, как этот зверь меня дожёвывать станет, и стало мне как-то нехорошо. Но тут за спиной у меня раздался голос матушки Нептунши:
– А это мой любимец, Джимми его зовут.
– Это что-то вроде Лохнесского чудовища, да?
– Какого-какого?
– Ну из озера Лох – несс. Есть такое озеро в Шотландии, там тоже водится такой Джимми, только зовут его Несси.
– Ты что это лекции мне решила читать? Мне, владычице всея Оки! Да как ты смеешь?! Да кто ты такая?!
– Я – всего лишь начинающая учительница. Извините меня, ваше величество, только пусть ваше чудовище... отойдёт подальше и не смотрит на меня так пристально. Учителей литературы в Москве не хватает и народное просвещение не простит этому зверю, если он меня слопает!
– Да как ты смеешь подозревать такое милое и безобидное животное в людоедстве! Джимми, солнышко моё, подойди сюда.
Чудовище, тяжело шлёпая ластами, придвинулось ближе и стало ласково тереться о хозяйкин бок, словно домашняя кошка. Нептунша почесала Джимми за квадратным ухом.
– Если бы ты была умной девушкой, ты бы осталась у нас и вышла бы за Джимми замуж! Видишь, ты ему понравилась. Я бы даже приблизила тебя ко двору!
– Спа – спасибо за... за... такое великодушие и... доверие, ва-ваше величество, – еле выговорила я, заикаясь, – только лучше... ("Лучше пусть он меня слопает!" – мелькнуло в голове.) Лучше я... одна как-нибудь... Ваше величество, а где же ваш супруг? Ведь он же болен, заразен, его нужно срочно в больницу!
При упоминании о болезни мужа Русалка прослезилась.
– Отвезем его в Тарусу. Скажем, что он плаврук из нашего лагеря. А что борода у него зелёная, так может, он её зелёнкой покрасил. Джимми его отвезёт, правда Джимми? – я осторожно потрепала несостоявшегося жениха по загривку. Кожа у него была покрыта чешуёй, скользкая и жутко холодная. Бр-р!
Через неделю я, старший педагог и начальник лагеря приехали в тарусскую больницу проведать больного сотрудника Руслана Русалыча Нептунова. Врачи сказали, что он уже пошёл на поправку. Товарищ Нептунов с большим удовольствием поел привезённой нами жареной рыбки из лагерной столовой и блаженно улыбнулся.
– Руслан Русалыч, – осторожно сказал начальник лагеря, – может быть, вам по выздровлении не соваться опять в Оку – снова заразитесь. Поработайте лучше у нас плавруком. А ваша супруга... Она может заведовать... Ну, скажем, живым уголком.
– Что вы, товарищ начальник лагеря, – больной понизил голос и оглянулся вокруг. – Моя супруга, конечно, заботливая и добрая женщина, но она так привыкла командовать мной, королевством, подданными, что меньше, чем старшей вожатой, он не захочет быть, честное слово. И лучше – мой вам совет, не берите её на эту должность, не надо... Сам я переехать к вам тоже не могу: кто же будет управлять моим болеющим государством. Кто достанет противогазы? Кто научит маленьких русальчиков прятаться, когда вода особенно грязная? Лучше мы как-нибудь придём к вам в лагерь на день Нептуна. Хорошо?
Он оказался очень милым, этот Нептун. Когда он совсем выздоровел, мы торжественно выпустили его в Оку и пожелали ему, как в открытках пишут, здоровья и долгих лет жизни.
