Текст книги "Злюка"
Автор книги: Татьяна Тронина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Еще как. Знаешь, на кого ты похож? На одного актера, сейчас вспомню его имя… На Джеймса МакЭвоя, вот!
– Не знаю такого.
– Я недавно фильм смотрела, «Джейн Остин», вот ты копия его главного героя, возлюбленного писательницы. Я люблю смотреть фильмы про писателей, – задумчиво произнесла Марго. – Но это дурацкий фильм. Актеры хорошие, а фильм – глупый.
– Почему?
– Потому что эта Джейн Остин, по фильму, отказалась от своего возлюбленного, из каких‑то благородных соображений. Принесла себя в жертву, словом.
– А ты, на ее месте – не отказалась бы? – с интересом спросил Иван.
– Нет. Никогда. Никогда я не стала бы приносить свою любовь в жертву – даже ради самых высоких целей. Писать книги о возвышенной любви, над которой все плачут, – это одно, но самой, в реальной жизни добровольно барахтаться в розовых соплях… Глупо. Ладно, поехали! – оборвала свой монолог Марго.
– А куда?
– По городу просто. Осмотрим тут все.
Они прокатились по центру, затем Иван стал увеличивать круги, сворачивая все ближе к окраинным районам.
– Иван, а там что? Аттракционы какие‑то за оградой?
– Новый парк недавно открыли. Летом аттракционы работают да кафе с шашлыками… Весь город тут собирается. Гуляют.
– А что со старым парком?
– От старого почти ничего не осталось, – неохотно произнес Иван. – Там сейчас сплошное запустение…
Но Марго уже интересовала новая тема.
– Да, а «шашечки» на твоей машине куда делись? – спросила она.
– «Шашечки» на магнитах, я их снял. Сейчас же я не на работе… Как тебе родной город, сильно изменился?
– Не очень. Центр тот же, только почище, а окраина выросла, одни многоквартирные дома, – ответила Марго. «На Макса Иван совсем не похож. Но это его родной брат. Почти как Макс. Голос чуть‑чуть похож, и как лоб хмурит…» И у нее вырвалось: – Ваня… Ваня, а ведь дислексия – это не болезнь. Это отклонение от нормы, но, в принципе, все корректируется.
– Сейчас поздно об этом говорить, – пожал плечами Иван. Он как будто ни о чем не жалел. – Да и в те давние времена, когда можно еще что‑то исправить, с медициной… не очень как‑то было. В нашем городе особенно. Надо было в Москву ехать, специалистов искать. Мама одна, работала. Кому со мной заниматься? Нет, Рита, ты за меня не переживай…
– А как же тебе права дали?
– Господи, ты смеешься, что ли… Спокойно дали, – со смешком произнес он. – Тем более что у меня знакомый в водительской комиссии был.
– Да, что я спрашиваю… Сейчас половина водителей, судя по всему, страдает дислексией. Ой, прости! Вспомнила московских бомбил…
– Да ничего.
– Останови здесь.
Иван послушно притормозил. Марго вышла из машины, направилась к мостику через крошечную речушку. Место было пустынное, заброшенное, но именно своей бесприютностью оно и поразило Марго.
Она приблизилась к железным перилам, оперлась о них ладонями (перчатки забыла в машине), посмотрела вниз. Речушка внизу была скована серым, потрескавшимся льдом, в который вмерз мусор. Сбоку, вдоль набережной, тянулись ветхие гаражи с ржавыми крышами. Судя по всему, ими никто не пользовался. Что скрывалось в их черных глубинах?.. Старый хлам или… что?
Захрустел слежавшийся снег – это Иван подошел сзади. Вытащил из кармана свои перчатки и принялся натягивать на руки Марго. Она молча, не сопротивляясь, позволила ему это сделать. «Это его брат. Его брат. Почти как он. Только в тысячу раз добрее!»
И тут с ней произошло нечто странное, необъяснимое. Она обняла Ивана, щекой прижавшись к его груди, и замерла. Он тоже ее обнял.
Так они и стояли вдвоем на мосту, обнявшись, неподвижно. «Я взрослая женщина, а веду себя точно девочка. Все ищу утешения… Нашла у кого искать! – поддела себя она. – У этого Ванечки, которого самого жалеть надо!»
Марго оторвала щеку от его груди, посмотрела снизу вверх.
Иван, щурясь от ветра, недовольно сжав губы, глядел вперед, куда‑то вдаль, где высились фабричные трубы. И он совсем не выглядел человеком, которого надо было жалеть. Он, правда, был сильным. Он не остался мальчиком со сломанной судьбой. Он стал мужчиной.
– Неуютное место, – произнес он. – Слишком мрачное.
– Я тоже так подумала. Я бы описала его в романе.
– Напиши лучше про что‑нибудь хорошее. Про лето, солнце и… про счастье.
– Ага, поняла. Он любит ее. И она его. Но им мешают. Этот маньяк, например, – сказала Марго и вспомнила Костю, любителя дешевых сюжетов.
– Ты правда хочешь его вычислить? – с интересом спросил Иван. – Было бы здорово. Наверное, это уродливый псих какой‑то…
– Нет, Ванечка, что ты! – засмеялась Марго. – Все маньяки выглядят очень приличными, достойными людьми. Именно на них и нельзя подумать, что это они совершали преступления!
– Идем в машину, ты замерзла.
– Ты обо мне так заботишься… Это расслабляет. Обо мне сто лет никто не заботился.
– Ты придумщица. Этого не может быть, – покачал он головой с искренним недоумением. – Мужчины, наверное, с тебя пылинки сдувают…
– Ой, не смеши! Ладно, поехали к вокзалу, там все посмотрим.
…Они остановились неподалеку от вокзала, за оградой, смотрели на людей. Гадали, кто мог бы быть маньяком, опять шутили, дурачились.
Марго не помнила, когда ей было так легко и просто с другим человеком. Ни злость, ни раздражение не посещали ее в то время, когда она находилась рядом с Иваном.
Потом они опять сидели в кафе, потом, когда наступил вечер, Иван отвез Марго домой. Они попрощались и договорились, что снова встретятся завтра.
«Джейн Остин». Производство – Великобритания, Ирландия, 2007 г. Режиссер – Джулиан Джарольд. В главных ролях – Энн Хэтэуэй. Джеймс МакЭвой. Смотреть онлайн.
* * *
Марго. Черновик романа «Я и Ты»:
«У бабочки, которая выбралась из кокона, оказались яркие, красивые крылья. Последняя стала первой.
Нет, очень многие из моих ровесниц точно так же, неожиданно, превратились в красавиц, расцвели. Но я все равно выделялась на общем фоне, потому что у меня проклюнулся еще и характер. Такой, что не дай боже…
Самой удивительно. Вот только что я молчала на людях, боялась спорить, застенчиво пряталась за чужими спинами… А теперь говорю в полный голос. Я не боюсь громко смеяться, шучу и могу быть дерзкой.
Я свободно общаюсь со своими одноклассниками (из тех, кто не уехал этим летом из города), встречаю знакомых из взрослых (соседа дядю Толю, маминых подруг, школьных учителей) – не стесняясь, болтаю и с ними.
Самая частая фраза, которую я слышу в то время: «О, Булгакова, так вот ты какая, оказывается!»
Я даже иногда спорю со своими родными – мамой и бабушкой. Нет, я не скандалю, не качаю права, как обычно это делают подростки, но я, что называется, показываю характер. Меня уже не заставишь делать что‑то против моей воли! Бабушку я быстро подчиняю себе, но мама… На ней где сядешь, там и слезешь. Поэтому именно с мамой я стараюсь сильно не конфликтовать. Я понимаю, что, если выведу ее из себя, она найдет способ меня приструнить.
Тем более что она уже встретила меня как‑то с Тобой. «Максим Столяров – твой парень? Я видела вас вчера. Вы шли, взявшись за руки… Ой, Ритка, осторожно, не потеряй голову! Девушки в твоем возрасте…»
Я отчаянно лгу, лишь бы не услышать очередную лекцию о том, насколько пагубны для неокрепшего организма ранние роды: «Мама, мы не встречаемся! И Макс – не мой парень! У нас компания – я, Нина, Варенька… Мы все просто друзья!»
Чтобы усыпить мамину бдительность, я действительно несколько раз попадаюсь ей на глаза в компании Нины и Вареньки Новосельцевой. И – Тебя. Мы, вчетвером, болтаем и смеемся – в нашем дворе, под липами. Невинная картина.
Кажется, мама успокаивается. Она действительно верит в компанию, в то, что подростки обожают собираться вместе, болтать о всякой чепухе и хохотать во все горло… Подростки, может, и любят, но только не я.
Мне хочется только одного – быть рядом с Тобой. И провались они в тартарары, эти примерные девочки, Вареньки и Нины. Они – лишь прикрытие. Мама по телефону четким голосом сообщает подругам, что у ее Риты, слава богу, компания подобралась хорошая, дети только из приличных семей. В Ритиной компании не пьют и не курят, не ругаются нехорошими словами!
Варенька уезжает в Москву, поступать в свой МГИМО.
Нину увозят на месяц в деревню. И, наконец, мы вдвоем, я и Ты. Мы вместе.
Поцелуи – где только можно, в подворотнях и старом парке. За гаражами. Постоянно начеку – чтобы никто не увидел, чтобы Твой брат Ваня не выследил. Я как в чаду. И Ты…
До конца мы идти боялись, но были уже на грани… В конце лета вдруг приехала Варенька. Потрясающее известие – оказывается, она провалилась! Все в шоке, утешают Варю – ничего, милая, поступишь на следующий год! Но Варя несчастной не выглядит. Скорее наоборот. Но об этом чуть позже…
Потом в городе появилась и Нина, и начался последний, выпускной год. Начался с бурного, суматошного сентября. Ты опять стал главным и нужным, опять тебя рвали все на части. Тебя пригласили на молодежное радио, вести прямые эфиры, поскольку Ты хорошо владел собой и умел выступать без бумажки. Тогда много говорили о политике, о переменах, о том, что сейчас вся надежда на молодежь…
Времени, которое мы могли бы провести с Тобой, не хватало. Но неожиданно помогло Твое радио, а вернее, Дом культуры, откуда велась трансляция. После эфиров там можно было остаться – куча комнат, всеобщий творческий бардак. То толпа народу, то тихие, гулкие коридоры. Много комнат, которые по вечерам пустовали.
Там, в Доме культуры (о, какая ирония в самом названии!), собственно, все и произошло. Мы с Тобой переступили последнюю черту.
Началось в конце осени, продолжилось зимой и с новой силой – весной.
Ты был неопытен, я тоже, и я боялась того самого, чем пугала меня мама. Но как‑то обходилось.
А перед майскими праздниками Ты сделал мне предложение. Это было чистое безумие (ну какой брак, детям по семнадцать лет, ни кола ни двора у обоих, ничего!), но разве мы думали о подобных мелочах… В конце концов Ромео с Джульеттой были еще младше. И вообще, разве счастье зависит от возраста и материального благополучия? От наличия высшего образования?
Именно тогда я и рассказала о Твоем предложении Вареньке. Я обычно никогда и ничем не делилась с подругами, а тут рассказала. Похвасталась. Специально! Потому что мне уже давно казалось, что Варенька слишком заинтересована Тобой. И ее прошлогодний провал теперь виделся мне каким‑то подозрительным. Она, наверное, специально провалилась, чтобы вернуться в родной город и провести еще год рядом с Тобой. А теперь она в нашей общей, приличной компании скупо цедила о том, что вот этим летом уедет в Москву, и Ты тоже. «А вот я, а вот Макс…»
Она и Макс. Она и Макс! Дрянь… На что это она надеялась? С какой стати вдруг стала сводить свое имя и Твое? Вот я и рассказала ей о самом главном событии в своей жизни. О том, что Ты теперь – мой. Только мой.
Она вздрогнула и, не издав ни звука, проглотила это известие. Пожала плечами. Вот такая она была, молчаливая и хладнокровная, точно ее домашняя питомица – ящерица по имени Лили.
А дальше произошло то самое событие, которое полностью изменило нашу жизнь. Причем, если подумать, событие не такое уж важное… Неприятное, трагическое даже, но никак не вселенская катастрофа.
У нас, юных созданий, вдруг появилось свободное время, относительно свободное, конечно, – между последним звонком и выпускными экзаменами. Еще не лето, но жара в тот год в конце мая стояла почти июльская… В один день мы решили сходить на речку, позагорать, благо до пляжа было минут десять ходьбы. Всей компанией – я, Ты, Нина, Варя. Собирались впопыхах, суетливо – кто полотенце забыл, кто побежал предупредить родителей… Мы перемещались от квартиры одного «компаньона» к жилищу другого. Смеялись, шутили, орали.
Я была в ударе, не закрывала рта. Остроумная Маргарита Булгакова! И когда мы переместились в квартиру к Вареньке, вздумала опять критиковать ее выбор домашнего питомца… Я шутила, но в каждой моей шутке была шпилька в адрес Вареньки.
Варенька сдержанно улыбалась, остальные хохотали моим шуткам, замаскированных колкостей не замечали (поскольку их они не касались). Игуана Лили – тут же, в большом стеклянном ящике. Ящерица неподвижно сидела в углу.
– Варя, ты говоришь, она к тебе привыкла, узнает? А меня? Послушай, я уже столько раз маячила у нее перед глазами, что Лили должна тоже ко мне привыкнуть…
– А ты попробуй погладь ее, – уронила Варя.
– Если она меня тяпнет, значит, у нее точно нет мозгов… – И я, в припадке юношеского идиотизма, сунула руку в террариум. Протянула руку к Лили, чтобы погладить ее. Но игуана, до того абсолютно равнодушная к происходящему, стремительно повернула шею и вцепилась острыми зубками в мой палец. Очень больно, до крови, укусила меня.
Крик, шум… «Вот тварь! – заорала я, глядя Варе прямо в глаза. Умышленно сделала небольшую паузу. – Она меня укусила!» – «А зачем ты дразнила ее?» – Варя. «Ритка, ну ты совсем безбашенная. Сама виновата!» – Нина. Я отчаянно ругала всех холоднокровных, а Ты тем временем замотал мой палец бинтом. Только тогда я успокоилась, признала собственную неосторожность, и мы все отправились на речку.
Но отдохнуть не получилось. Уже на пляже Варя вспомнила, что забыла оставить записку дедушке с бабушкой (те в то утро отсутствовали дома по какой‑то причине). Она убежала. К Максу подошел кто‑то из его знакомых и отозвал надолго в сторону – поговорить… А тем временем укушенный игуаной палец вдруг разнылся, и я сбегала в ближайшую аптеку за йодом.
Потом Нина спохватилась, что не успела сходить в магазин, а ее просили купить что‑то к обеду… Она убежала, но тут уже Варя перепугалась – записку‑то она оставила, но, оказывается, дверь закрыть забыла! И снова убежала.
В этой беготне прошло около часа. И вот, когда все мы наконец в полном составе собрались вместе на берегу, началась гроза – настоящая, майская, со страшным черным небом, которое разрывали с оглушительным треском молнии.
Добежали до Вареньки – поскольку по дороге встретили ее бабушку с дедушкой, они позвали нас всех греться и пить чай.
А в квартире Новосельцевых… Там, в гостиной, на дверной ручке, висела Лили. В петле из пояска от моего платья. Мертвая.
Кто‑то убил бедное животное в наше отсутствие.
И тут начался полный бред. Все повернули ко мне мрачные, испуганные лица, словно сговорившись. Даже Ты нахмурился.
– Да что вы все на меня смотрите, это не я! – возмутилась я.
– А кто? – произнесла Варенька скорбно.
– Это не я!
– А кого ящерица укусила этим утром? – напомнила Нина.
И все уставились уже на мой забинтованный палец.
Варины бабка с дедом сокрушенно заахали. Потом бабка заметила, что пояс, на котором висела ящерица, был от моего платья. Белого в красный горошек. (Где я его посеять успела, пояс этот?..)
И начался скандал. Нина напомнила, что я отсутствовала на пляже. Я же возразила, что убегали на какое‑то время все члены нашей компании… Варя отсутствовала даже целых два раза – один раз, когда оставляла записку, другой – когда бегала домой, чтобы закрыть дверь, – напомнила я.
– Да, я в первый раз сюда бегала, чтобы записку оставить, а во второй – только дверь закрыла, но внутрь не заходила! – сообщила Варя. – А до того кто угодно мог войти в квартиру… Ну и что, что я отсутствовала, на одном месте не сидела, я же не могла убить своюЛили! Я что, сумасшедшая…
– Но и я тоже не дурочка, чтобы себя так подставить – на собственном поясе‑то… – разозлилась я.
– Не дурочка, а шибко хитрая! – вдруг заорал Варенькин дед. Он, видимо, окончательно утвердился в моей виновности. – Я, когда в милиции работал, с такой логикой сколько раз сталкивался…
– Я была весь день на пляже! Я только в аптеку за лекарством бегала! Идем туда, провизоршу спросим, она меня должна была запомнить!
– Алиби, значит, себе делала… Ты могла и в дом к нам сбегать, ящерку быстро придушить, а потом и в аптеку заглянуть! – неистовствовал отставной милиционер.
– Не могла она живое существо убить! – решительно заступался за меня Макс.
– Почему не могла? Очень даже могла! Все знают, какая ты злая! – тихо произнесла вдруг Варенька, повернувшись ко мне. – Ты – злая!
– Беззащитное животное убила… – голосила бабка Вари. – Оно, может, одно такое редкое на весь город. Ты еще поди достань эту ящерицу!
– А все тихоней прикидывалась… – наступал Варин дед. – В тихом омуте черти водятся! Все просчитала! Знала, что Варька рассеянная, заметила небось, что та дверь забыла закрыть, и к нам прямиком!
Я пыталась доказать с помощью логики, что не могла этого сделать. Но – бесполезно… Бабка Вари исчезла на минуту, потом вернулась уже со скалкой в руках.
Ты схватил меня за руку и вытащил из этого дома.
– Ритка, ты это сделала? – спросил Ты, когда мы выскочили на улицу и через ливень побежали куда глаза глядят.
– Нет! Это не я!
– А кто? Я – в припадке беспамятства? Нина? Сама Варя? Но это бред… Таинственный незнакомец, забравшийся в дом? Злые соседи?
– О, точно, скорее всего! – обрадовалась я. – Соседи наверняка завидуют Новосельцевым!
Это была великолепная версия, очень жизненная, кстати. Успешным Новосельцевым завидовали многие. Кто‑то из соседей увидел приоткрытую входную дверь, зашел. Никого нет. В террариуме экзотическая ящерица, ставшая притчей во языцех. И мой поясок на полу (повторю – ей‑богу, не помню, когда и как его умудрилась потерять!). Вот и отомстили буржуям Новосельцевым, придушив ни в чем не повинную Лили.
…Но, так или иначе, вину за убийство Лили взвалили все равно на меня. Была долгая канитель с выяснением отношений между родными Вари и моими родными, между моими родными и мной… Весь город скоро узнал об этом происшествии. В школе, пока шли выпускные, одноклассники осуждали меня за жестокость, учителя песочили: «Ах, Булгакова, погубила животинку бессловесную…»
Но, главное, никто, включая мою мать, не сомневался в том, что я могла убить живое существо. Все вокруг были потрясены, но… не удивлены… Словно ожидали от меня чего‑то подобного.
Даже Ты мне не поверил. Это меня обидело. И страшно взбесило. И я напала на Тебя с обвинениями. И с оскорблениями. О, я умела обидеть…
Но Ты не стал обижаться, не стал спорить со мной. Ты просто заявил, что я не могу стать Твоей женой: «Мне, в общем, все равно, кто убил Лили. Может, ты, Рита, а может, и не ты. Я все‑таки думаю, что ты. Но не важно. Главное в другом. Ты – непредсказуемая и несдержанная. Ты себя не контролируешь, у тебя что в голове, то и на языке… Я собираюсь делать карьеру, и мне нужна соратница. Ты – не соратница. Ты все испортишь! Я люблю тебя, но…»
Но. Но!
Наверное, лишь единицы Твоих сверстников думали о подобных вещах. Но не Ты, будущий мистер Президент. Соратница… Идиотское слово. Твое честолюбие оказалось сильнее Твоей любви ко мне.
Ты выбрал Вареньку. Во‑первых, уж кто владел собой, так это она. И безупречная репутация еще! Умница, отличница. Во‑вторых, ее родители.
Моя мама тоже была не последним человеком в городе. Главбух на большом заводе! Но родители Вареньки, пропадавшие в дипломатических командировках, вращались уже совсем на других орбитах. Они помогли Тебе поступить вместе с Варенькой в заветный вуз. На этот раз Варенька сдала все экзамены с отличием, и Ты тоже не подкачал. Идеальная пара.
Скоро Ты уехал из родного города в Москву. Я же осталась одна, с клеймом живодерки и злюки. Ну это ладно, мне плевать, что обо мне думают люди, как они ко мне относятся… Ты! Ты. Как мне без Тебя жить?
Но я живу. И даже извлекла выгоду из той глупой, неприятной, странной истории, жертвой которой стала ящерица Лили. Я начала писать детективные истории. Истории, в которых всегда присутствовала любовь.
И поэтому мои романы непременно заканчивались хеппи‑эндом. Злодей найден, а любовь торжествует…
С сайта, посвященного семейным проблемам.
Чем надо руководствоваться родителям при выборе домашнего питомца для ребенка? Конечно, можно остановиться на кошке или собаке. А есть ли еще варианты?
Казалось бы, чего проще – купить обычную черепаху? Она безобидна, клетка или аквариум ей не нужны (если, конечно, это не морская черепаха). Но сухопутные черепахи очень зависят от температуры окружающей среды. Это означает, что в тепле черепахи могут довольно быстро и активно ползать, путаясь у всех под ногами, – не исключено, что вы или ваш ребенок можете споткнуться о нее. Да и бедное животное пострадает, если на него наступят невзначай!
О, а если купить ребенку хомячка? О, они такие милые, эти маленькие пушистики! Но не забывайте, что эти животные могут вызывать аллергию. Кроме того, хомяки, что называется, воздух в квартире не облагораживают, да и живут они мало – всего 2–3 года.
Недавно появилась мода держать дома хорьков. Но пахнут они тоже очень сильно! Кроме того, это хищник подчас с непредсказуемым характером. Он больно кусается, поэтому не стоит заводить такого «друга» для маленького ребенка. Хорьки тоже могут вызывать аллергию, кстати.
Да и кролики – не самые кроткие создания. Эти забавные зверюшки умеют очень больно кусаться, лягаться и царапаться. Кроме того, они много и охотно грызут все подряд. Прощай, новая мебель… И проводам, и другим вещам тоже от них «достанется».
Экзотические питомцы в доме – ящерицы, змеи, игуаны – требуют дорогостоящего сложного ухода. И будут ли холоднокровные радовать детей? Безусловно, наблюдать за этими животными интересно, но они не приласкаются, не станут играть со своим маленьким хозяином… Поэтому все же лучше подарить ребенку щенка или котенка – если, конечно, у него нет аллергии.
* * *
– Максим Павлович, в шестнадцать ноль‑ноль встреча с избирателями. Приедет телевидение, – напомнил незаменимый советник и первый помощник Максима – Яков Березин. – Без пятнадцати подадут машину. Еще какие‑то распоряжения будут?
– Нет. Все, Яша, спасибо, – отозвался Максим.
Ни публичных выступлений, ни телевидения он никогда не боялся. Даже более того – он любил быть центром людского внимания. Не как актер, но как властитель дум, что ли… Хотя, конечно, пафосное выражение – властитель дум. Старомодное!
До встречи с избирателями оставалось часа два.
Максим обошел дом, проведал младших детей, потом заглянул к Соне. Старшей дочери в комнате не было.
Тут – беспорядок, хаос. Одежда, учебники, плюшевые игрушки (а девице двадцать лет, между прочим!) – все вперемешку. Соня запретила прислуге убираться у нее, но сама частенько забывала сделать это.
– Софья! Премудрая ты наша… – громко пропел Макс. – Софья! Явись. Где ты там?
Он ногой сдвинул в сторону рюкзак, валявшийся прямо на полу, подошел к столу, заваленному тетрадями, книгами, дисками так основательно, что компьютера не было видно.
Собрал тетради в стопку, диски положил отдельно.
Максим знал, как дочь не любит, когда трогают ее вещи, потому и прибирался на ее столе. В следующий раз Соня бардака не допустит.
«А это что? Фу, дамский роман…» Он взял в руки книгу, лежавшую сверху. На обложке была изображена красивая парочка, слившаяся в поцелуе, на заднем фоне – рука с пистолетом. Любовь‑кровь. И называется соответственно – «Я и Ты». А кто автор? Некая Марго.
Ни фамилии, ничего. Псевдоним, наверное. Марго… Максим перевернул книгу, чтобы почитать аннотацию, и вздрогнул. В первый момент ему показалось, что это галлюцинация.
На обороте книги, рядом с аннотацией, было фото Риты Булгаковой. Риты, его бывшей… соученицы. Прошли годы, но она как будто не изменилась – он узнал ее сразу, мгновенно. Она! Конечно, старше, не девочка, а взрослая дама уже, но эту особую, суховатую стать, эту белобрысую масть даже годы и десятилетия не могли из нее вытравить. Все тот же задорно вздернутый нос, пронзительные голубые глаза, те же губы. Наверное, когда Рита станет совсем старухой, даже тогда, в морщинах и пигментных пятнах, со складчатой, как у черепахи, шеей, с нимбом седых жиденьких волосенок, она все равно останется той самой Ритой Булгаковой, узнаваемой с первого взгляда.
Марго. Ну да, а кто же она еще! Маргарита Булгакова. Наверное, постеснялась свою фамилию на книгах выставлять. Фамилия же у нее особенная, знаковая… Хотя, наверное, не стеснение это было, а гордыня ее, Риткина, которую тоже ничем не вытравить. А вот, господа, меня по одному имени величать можно… Я Марго, и этого довольно. Ее, Риткина, королевская спесь!
Максим почти не вспоминал Риту. Иногда, по случаю, она вдруг всплывала в его памяти. Во сне несколько раз приходила, было дело. Но никакой ностальгии в тех воспоминаниях не присутствовало, скорее наоборот – Максим испытывал облегчение, что Риты в его жизни нет. Он все тогда сделал правильно.
А она, выходит, стала писательницей… «Гм. Никогда бы не подумал. Какая из нее писательница… Хотя дамские романы сочинять – особого дара не надо. Но она и не из последних, выходит. Какая‑никакая, а известность у нее есть. Удивительно, что я раньше о Ритке не слышал. Или слышал… Но откуда я мог знать, что авторша с претенциозным псевдонимом Марго и есть та самая Рита Булгакова! По телевизору ее, наверное, показывали… Хотя авторов нынче много развелось, на всех телевизора не хватит. Да и не смотрю я его…»
– Папа? – В комнату зашла Соня. – Пап, ну я же просила, не надо у меня вещи на столе трогать… Я потом найти ничего не смогу!
– Ты читаешь подобную макулатуру? – задумчиво спросил Максим, вертя в руках книгу.
– А что? – насупилась Соня. Брови у его старшей девочки были материны, Варины. Соня унаследовала от матери и роскошные брови, и рост, и сильные руки, но характер у нее был свой, особенный. Соня – восторженная болтушка, очень эмоциональная, живая. – Пап, это приличная книга. Там почти никакой эротики, больше о чувствах. Очень трогательная история, я прямо плакала…
– Дурочка ты моя, – ласково произнес Максим и поцеловал дочь в лоб. – Лучше бы ты классику читала, Толстого с Достоевским.
– Папа, я классику всю прочитала! – возмутилась Соня. – А теперь что мне делать? Я люблю Марго, она очень… как это… пронзительно пишет.
«Я люблю Марго», – мысленно повторил Максим и на миг прикрыл глаза.
– О чем роман? – вздохнул он.
– О молодой девушке. Она любила юношу, но тот был очень честолюбивый и тщеславный, и поэтому он бросил ее ради другой девушки, у которой были богатые и успешные родители. Родители новой девушки помогли своему зятю сделать карьеру, и он стал известным человеком. А та, первая, очень страдала… У нее была несчастная жизнь, она не могла разлюбить его, своего первого и единственного. И эта любовь – как наказание и счастье для нее…
По спине у Максима побежали мурашки. Ему стало нехорошо. Физически нехорошо, а такое с ним редко бывало. Максим всегда кожей чувствовал неприятности.
– Соня, а как зовут героев? – быстро спросил он.
– Тут не сказано, пап. Просто – Я и Ты. С большой буквы. Я думаю, это авторский замысел такой, чтобы у главных героев не было имен. Чтобы каждая читательница могла представить на месте героини себя, а своего возлюбленного – на месте героя.
Максим осторожно вздохнул. Уже легче…
– …а еще пап, кроме любви, тут детективная линия. Очень захватывающе и интересно! У них у всех, у этих героев, была компания в юности. И одну девушку, по имени Лили, убили. У всех второстепенных героев, кстати, есть имена.
Лили… Максим не выдержал и расхохотался во весь голос. Лили!
– Пап, ну зачем ты смеешься… – огорченно продолжила дочь. – Собственно, главные герои потому и расстались, что героиню обвинили в смерти своей подруги. Доказать ничего не смогли, к счастью. В тюрьму не посадили, но всю жизнь на девушке висело клеймо убийцы. А кто убил – непонятно. Очень трагический роман. Обычно у Марго всегда хеппи‑энд, в каждом романе. И преступника ловят. А тут – нет. И герои несчастны, и убийцу не нашли. Я даже плакала…
– Лили… Бедная Лили! – Максим буквально скорчился от смеха. Но вместе с тем ему было жутко. О, вот они, призраки прошлого, вот когда и каким причудливым образом вылезли на свет божий!
– Папа… – растерянно прошептала Соня.
– Ничего… Не обращай внимания, – все еще содрогаясь от хохота, Максим обнял дочь. – Это нервное. Ты же знаешь, в каком напряжении я сейчас живу.
– Знаю… – вздохнула та. – А между прочим, Марго родилась здесь, в Видногорске. Теперь в Москве живет. Пап! У тебя же есть связи… Может, на тот дом, где она провела детство, повесить памятную табличку?
Максима чуть опять не скрутило от хохота. Совсем скверно! Но он усилием воли заставил себя успокоиться.
– Послушай, Соня, а дай‑ка мне эту книгу почитать! – весело произнес он. – Может, я правда ничего не понимаю в современной литературе… А заодно и отвлекусь.
– Отлично, папа! – просияла Соня. – Я уверена, Марго тебе понравится. Я у нее все‑все книги прочитала. Наткнулась на нее в книжном в прошлом году и буквально все – залпом…
– А что, много у нее книг?
– Я не считала… Двадцать или двадцать пять. Я их потом девчонкам раздала. Им тоже нравится… почти всем. И еще… я с Марго переписываюсь.
– Как – переписываешься? – снова ошалел Максим.
– У нее есть блог… У всех известных людей сейчас блоги, пап, и у нее тоже, – принялась важно объяснять Соня.
– Ты переписываешься в Интернете с какими‑то чужими людьми?!
– Папа! Ну ты за дурочку меня принимаешь, что ли! – обиделась дочь. – Я не под своим именем. И фото моего там нет. Я под ником. Мой ник – Утренняя Роса. А на аватарке, на картинке то есть – изображение травы с росинками. Никто не догадается, кто я и что я… И вообще, ни о чем таком, личном, я Марго не пишу. Мы больше говорим о ее книгах. Я поздравляю ее, если выходит очередной роман, я шлю ей открытки, я задаю вопросы о ее творчестве, и все такое прочее… О тебе там – ни гугу!
– Ой, Соня… ладно, буду надеяться, что ты разумная девочка, – вздохнул Максим, взял книгу и вышел. «Интересно, а Варя в курсе, какие книги читает ее дочь?» Можно было спросить у жены, но он не хотел бы ее тревожить. Скорее всего, Варя не в курсе. Она, конечно, человек сдержанный, больше в себе все держит, но если бы узнала о Марго, увидела книгу с фото на обложке (вот как он сегодня), наверняка бы обсудила эту проблему с ним, с мужем.
«Хотя… кто их разглядывает, эти дамские романы? Кто запоминает эти дурацкие названия, кто смотрит на фото авторов? Только те, кто эти романы читает. А Варя книг почти не читает. Ей некогда».
У себя в кабинете Максим перелистал книгу, особого криминала не нашел в ней. У Марго, к счастью, хватило мозгов, чтобы не называть своих героев именами реальных людей. Единственное имя из прошлого – Лили. Вернее, это была кличка ящерицы, которую держала когда‑то у себя дома Варя. Гм, Лили… Выходит, Ритка очеловечила игуану, превратила ее в человека, в девушку, в невинно убиенную жертву.
