Текст книги "ВЕСЕННЯЯ ЛОВУШКА"
Автор книги: ТАТЬЯНА МЕНЬШИКОВА
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
– Нормально, жить будешь. Даже с двумя ногами. Василиса, ступай в мой кабинет, принеси из шкафа две бутылки физраствора, стойку для капельницы и систему для вливания. А вам молодой человек, сейчас я обколю ногу новокаином. К сожалению, это единственное обезболивающее, что есть в этой больнице. Очищу и заштопаю вашу рану. Шрам, наверняка, будет безобразный, но ничего лучше в этих условиях я предложить не могу. Итак, вы согласны на медицинское вмешательство?
– Конечно, согласен, делайте свою работу, доктор, – ответил Марат, и обессилено откинул голову на кушетку.
Василиса принесла стойку и в стремлении, как можно больше помочь, неуклюже потянула дубленку Марата за рукав, пытаясь освободить локтевые сгибы для капельницы.
– Помоги мне сесть, я сам способен раздеться. У меня всего лишь рана на ноге, руки прекрасно работают, – раздраженно сказал Марат. Василиса досадливо отступила.
– Знаете что, многоуважаемый Марат, я виновата в том, что произошло с вами, но сейчас я пытаюсь вам помочь, но ваша грубость очень этому препятствует. И не переживайте за свою машину, я хорошо зарабатываю и оплачу любую чистку салона вашего автомобиля.
– Кровь невозможно очистить от кожи на сиденье, – устало ответил он, снимая с себя дубленку, оставаясь в одной тонкой бледно-голубой рубашке. Не обращая внимания на пятна крови на ней, он закатал рукав и протянул жилистую руку Захарову, позволяя ввести себе в вену иглу.
Михаил Петрович плечом отодвинул растерянную Василису от стола. Разложил на металлическом столике на колесиках все необходимое. Тихонько насвистывая себе под нос незатейливый мотив, он несуетливо принялся за работу. Новокаин почти совсем не помогал как обезболивающее средство и на каждое новое движение доктора Марат сжимал челюсти так сильно, что был слышен скрежет его зубов.
Василиса присела на кушетку в углу, вцепившись руками в ее край, борясь с нахлынувшей тошнотой, широко открытыми глазами наблюдала, как доктор, широко раздвигая пальцами края раны, живо шарит там пинцетом, отделяя от живой плоти окровавленные обломки сломанной ветки и отправляет их в кювету. Первый раз за всю свою жизнь она столкнулась с такой болью. И пусть больно сейчас не ей, а другому, совсем чужому человеку, но осознание того, что она причина этих страданий, наполнили ее рассудок такими душевными переживаниями, что сознание не выдержало и погрузилось в спасительную тьму.
– Вот и славно, пусть полежит, – проговорил Захаров, заметив краем глаза, что Василиса аккуратно завалилась на бок. – Тебе бы тоже не помешало потерять сознание, – обратился он к Марату. – Замечательный естественный наркоз. Хотя, должен признаться, ты неплохо держишься. Боевые действия?
Марат не без труда расцепил зубы:
– Да. А вы где наловчились шить на «живую»? Там же?
– Не совсем, – ответил Захаров. – Но мы сейчас не будем об этом говорить. Немного осталось, потерпи.
Василиса очнулась от резкого запаха. Мотнув головой, пытаясь от него избавиться, она стукнулась затылком обо что-то твердое, ойкнула, открыла глаза.
– Ну, вот и отлично, сейчас чайку горячего попьем, – перед ней стоял Михаил Петрович, помахивая у нее перед носом ваткой пропитанной нашатырем.
– Все, уберите нашатырь, я в норме. – Василиса села, огляделась. Она все там же, в кабинете медчасти. Только Марат не лежал, а расслабленно сидел на столе, свесив ноги, раненная нога, отмытая, туго перебинтованная уже не пугала зияющей раной и Василиса с облегчением выдохнула.
– Я долго была без сознания? – поинтересовалась она.
– Что ты, совсем чуть-чуть, – переглянувшись с Маратом, ответил доктор.
– Я, пожалуй, пойду, – протянула она, медленно вставая, стараясь ни кого не смотреть. – У меня дел невпроворот.
– Каких дел, Вася? Ты же в отпуске, – удивился доктор.
– Вася? – Марат насмешливо приподнял черную бровь. – Тебя зовут Вася? Как кота?
– Василиса меня зовут, – огрызнулась Вася, разглядывая свой пуховик. Засохшая кровь Марата выделялась на нем яркими пятнами. – Приятно было повидаться. Всем до свидания. Меня ждет большая стирка.
– Боюсь, что не всем, – громко сказал Михаил Петрович. – В здании нет отопления и оставаться здесь нельзя. Ночью будет минусовая температура.
– И что? – Девушка подозрительно прищурила зеленые глаза.
– Человеку надо прийти в себя. Ему нельзя сейчас садиться за руль и ехать несколько часов до ближайшей приличной больницы. Ему требуется уход и присмотр.
– И что? – повторила Василиса. Она никак не могла взять в толк, что он нее хотят.
– Я переночую у тебя, – рубанул Марат.
– Не-е-ет, – покачала головой девушка, пытаясь через силу улыбнуться. – Вы не будете у меня ночевать, а я не буду за вами ухаживать.
Замызганую машину Василиса остановила перед воротами. Их не открывали пару лет и они, прогнувшись, упирались створками в стылую землю. Недовольная тем, что не смогла отвертеться от навязанного жильца, она демонстративно не сделала ни единой попытки помочь Марату. Ему пришлось, помогая себе костылем, идти десяток метров самому по скользкой дорожке от джипа до крыльца Василисиного дома.
Девушка первым делом бросилась топить печь. За день она остыла, в доме стало неуютно от пробирающей до костей сырости деревянного сруба.
Старый дом, доставшийся Василисе по наследству от деда, был разделен на две части огромной выбеленной русской печкой и примыкавшей к ней одним боком небольшой ванной комнаты, в которую можно было попасть сразу из прихожей. Вторая дверь вела в правую часть дома, где по правой же стенке, пристроилась небольшая кухня. Под большим окном, смотрящим на улицу, стоял стол. Слева от стола, почти на четверть комнаты растянулся широкий диван, застеленный теплым черно-белым пледом на который и опустился Марат, едва зайдя внутрь. Дверь слева открывала большую комнату с двуспальной кроватью и с огромным трехстворчатым шкафом с дверками украшенными тонкой резьбой. Дубовый комод с примостившимся на нем телевизором завершал обстановку. Василиса ничего здесь не меняла после смерти деда. Все эти вещи напоминали ей о долгих летних днях, проведенных здесь, когда она была ребенком. Новая, современная бытовая техника легко вписывалась в деревенский дом. Дед обожал прогресс и отлично разбирался в новых гаджетах. Прекрасно разграничивая действительно нужные вещи, типа микроволновки, от бытовой техники на один день, типа электрошашлычницы. Современные же технологии позволили провести в дом водопровод и соорудить ванную комнату с настоящей небольшой ванной, что было большой редкостью в таких деревенских домах. Дедушка, еще до болезни, сделал это, чтобы привыкшая к городским удобствам Василиса, чувствовала себя здесь уютно.
В этот дом она приезжала всегда одна. Муж деревенскую жизнь не любил, предпочитая проводить отпуск в других, более цивилизованных местах.
– Ты живешь здесь одна? – поинтересовался Марат с любопытством наблюдая, как она привычно ободрав бересту с березового полена, растапливает печь.
– Да, – коротко ответила Василиса. Ей не хотелось говорить. Ее все еще немного тошнило, и было отчего-то чуточку стыдно за старую мебель, за вышарканный пол, за закопченный чайник стоявший на печке и в котором она так любила заваривать летом чай со смородиновым листом. Она сама не понимала, отчего возникло это чувство перед незваным гостем. Может оттого, что он даже в старых джинсах, которые где-то нашел для него Михаил Петрович, в замызганной грязью и кровью рубашке, выглядел достойно и независимо. Тем хуже для него, усмехнулась про себя Василиса, пусть корчится от голода, если побрезгует есть из ее посуды, в чистоте которой она нисколько не сомневалась, а вот внешний вид тарелок из прошлого века оставлял желать лучшего. Старая керамика местами потрескалась, позолоченный орнамент стерся.
– Не желаете перекусить? – предложила она.
– Не сейчас. Я лягу здесь, – не спрашивая разрешения, а констатируя факт, проговорил Марат.
– Как вам будет угодно, мне все равно. Я принесу одеяло, – с преувеличенным равнодушием ответила Василиса. Достав из огромного шкафа одеяло и подушку, она небрежно бросила это на диван.
– Будьте как дома.
– Чем ты недовольна? – спросил он, увернувшись от подушки.
– Неужели это так трудно понять? – спросила она и тут же сама ответила, – Мой дом оккупировал незнакомый мужик!
– Ценю твою прямоту. Но, послушай, Василиса, – утомленно протянул Марат. – Для начала, давай перейдем на «ты». Нам предстоит провести вместе какое-то время и тебе будет проще, если ты станешь относиться ко мне не как к человеку, которому что-то должна и перед которым виновата, а как к случайному попутчику.
– Вот значит как. Тебя беспокоит мое душевное спокойствие. Я прям тронута такой заботой! – взорвалась Вася. – Откуда ты только взялся на мою голову, такой заботливый!
– На самом деле мне наплевать, что ты чувствуешь, – безразлично пожал плечами Марат. – Важно лишь то, что ты делаешь.
– Да пошел ты.... – прошипела Вася и выскочила из комнаты.
Просто злой рок какой-то. Она умудрялась собирать вокруг себя людей абсолютно не считающихся с ее чувствами. Все равно, что ты чувствуешь… Так думала ее мать, так говорил ее отец и, наверное, так считает ее муж, когда заигрывает на работе со своими студентками. Стало трудно дышать. Глаза защипало от нахлынувших слез. Василиса сжала кулаки так, что ногти врезались в ладони. Боль физическая притупила боль душевную и дала время другой, не обидной мысли устроится в голове. Ее незваный гость ни в чем не виноват, случайно задел ее больное место. Не стоило на нем срываться, он действительно всего лишь нежданный спутник в ее жизни. Завтра его здесь не будет.
Приведя себя в порядок, смахнув из глаз слезы, Василиса вернулась на кухню. Конец марта отличился на редкость холодными ночами. Днем, особенно в ясную погоду солнце любезно прогревало воздух, прогоняя надоевшую зиму. Зато ночью, когда бестолковый месяц занимал на небе свое место, зима победно возвращалась ледяным ветром, за полчаса опуская температуру на десять – пятнадцать градусов. Холод тут же начинал просачиваться в дом через щели в окнах и дверях. Василиса, чувствуя ледяные языки, тянущиеся из под щели под рассохшейся дверью, поскорее добавила березовых чурок в печь. Поломав голов над тем, что приготовить на ужин, решила не мудрить и обойтись салатом с ветчиной. Занимаясь домашними хлопотами, она старательно отводила взгляд от дивана с гостем. В маленьком пространстве это давалось нелегко, и поневоле она замечала его аккуратно сложенную одежду, силуэт его тела под одеялом, брошенный на пол, рядом с диваном, костыль.
Из соседней комнаты приглушенно бормотал телевизор и раздавшийся тихий стон, девушка сначала приняла за начало рекламной вставки. Стон повторился, Василиса тревожно посмотрела на своего гостя. Кажется, он спал, и стон был вызван неловким движением, побеспокоившим раненую ногу. Почти черные волосы прикрывали лоб. Тонкий прямой нос, четко очертаные губы. Старый шрам пересекал смуглую кожу на виске и терялся в волосах. Темная щетина пробивалась на волевом подбородке. Василиса впервые смогла рассмотреть своего нового жильца, не боясь наткнуться на высокомерный взгляд. Во сне черты его лица смягчились, и он уже не казался ей безжалостным и опасным, если бы не его руки. Ухоженные руки и вместе с тем, грубая кожа на костяшках пальцев и ладонях, выдавала в нем совсем не интеллигентного человека. Как бы то ни было, до сих пор он не выставлял напоказ свои дурные наклонности, возможно, ей повезет, и она никогда не узнает о них. Интересно, может он все-таки оценит ее заботу о нем, и не будет настаивать на возмещении материального вреда? Василиса, работая в страховой компании, примерно представляла стоимость автомобиля в котором, благодаря ей, придется заново перетягивать кожей заднее сиденье. Как правило, клиенты на таких автомобилях были важными персонами, их обслуживал персонально начальник отдела в своем личном кабинете. Вот подшутила, так подшутила на свою беду, а ведь Марат даже не догадывается, что она нарочно отправила его к закрытой переправе. Он и не сможет узнать, если она сама не проболтается, успокоила себя Вася.
Усталость, накопившаяся за день, давала о себе знать и Василиса, еще раз подкинув дров в печь, отправилась спать. Чувствуя себя неуютно от присутствия в доме чужого человека, пусть и раненого, она заперла за собой дверь в комнате и, на всякий случай, подперев ручку стулом, залезла под толстое стеганое одеяло.
***
– Такие вот дела. Придется тебе терпеть мое лечение, – громкий баритон Захарова прорвался сквозь сон. Вася распахнула глаза. Нехотя вылезла из-под теплого одеяла. Все-таки присутствие в доме гостей требовало появление хозяйки. Натянула уютный домашний халат, на ходу приглаживая непослушные длинные волосы, вышла из комнаты. Посреди кухни стоял Михаил Петрович с непокрытой головой, в расстегнутой дохе. Марат, с мрачным видом, сидел на диване, придерживая костыль за перекладину. Мужчины одновременно посмотрели на Василису.
– Доброе утро, – первым поздоровался доктор, пытаясь за улыбкой скрыть замешательство.
– Что случилось, Михаил Петрович? Отчего такие ранние визиты? – поинтересовалась Василиса. Босые ноги неприятно холодил деревянный пол, за ночь печь почти остывала, и температура в доме к утру начинала падать. Захотелось залезть на диван, поджав под себя ноги, как обычно она и делала по утрам с кружкой горячего кофе. Но диван был занят Маратом, и судя по всему, холод в доме нисколько его не смущал. Без рубашки, в одних джинсах, босой, он сидел, небрежно перекатывая в руке стеклянные ампулы. Василиса протиснулась мимо Михаила Петровича к печке, быстро впихнув в топку последние три полешка, чиркнула спичкой, подожгла заготовленную бересту, отправив ее вслед за дровами.
– Я лекарство принес твоему постояльцу, – ответил Захаров.
– Зачем? – удивилась Вася, забираясь на стул. Сидеть на стуле с поджатыми ногами было не очень удобно, но все же лучше, чем стоять на полу. – Мой гость сегодня уезжает. Уверена, что в городе о нем позаботятся лучшие врачи.
– Давай-ка лучше я схожу за дровами, а то в доме ни полешка не осталось, – неожиданно предложил Захаров. – А Марат тебе все объяснит.
– Та-а-а-к, дядя Миша, никуда вы не пойдете. Выкладывайте, что случилось,– потребовала Василиса.
– Что случилось, что случилось, – проворчал Михаил Петрович. – Беда у нас. Мост на Левой обвалился. Так что никто никуда не уедет. Еще долго. Я антибиотики принес, два раза в день внутримышечно, дней пять. На всякий случай. Я завтра утром приду опять, перевязку сделаю.
– Мне же в город надо. Через два дня на работу выходить,– озадаченно проговорила Василиса. – Неужели ничего нельзя придумать?
Ее недельный отпуск подходил к концу, и неявка вовремя на работу грозила неприятностями. Головин может наказать ее, лишив возможности в дальнейшем выбирать время для отпуска.
– Боюсь, что не попадешь ты через два дня на работу, – с сожалением ответил Захаров. – Черных заявил, что не меньше недели пройдет, пока власти что-нибудь придумают. Мост только через год восстановят. Может быть, а может, и нет. Нету средств, – развел он руками. – Вот так. Все мы здесь оказались заперты, пока лед не сойдет.
– Пешком? – вдруг спросил Марат.
– Тебе запретить я не могу, но не советую, – мотнул головой Захаров. – Я бы даже сказал, настоятельно рекомендую этого не делать. Лед на реке очень опасный.
– Ну, раз нам никуда отсюда не уехать, не хотите ли вы уважаемые мужчины решить вопрос о дальнейшем проживании Марата. Я женщина замужняя и жить в одном доме с посторонним мужчиной мне, как вы понимаете, не следует, – громко заявила Василиса, не беспокоясь о впечатлении, которое произведет на своего временного жильца. Ей тоже не помешает научиться иногда не обращать внимание на чувства других людей
– Куда я его поселю?– вновь развел руками Захаров. – В деревне одни старики, им самим помощь нужна. Да и кто захочет пускать к себе в дом чужого человека? В больничной палате он еще и пневмонию подхватит от холода. А ты девица молодая, поможешь, если что. Вот и уколы ему поставишь.
– Как я понял, мобильники здесь не имеют смысла, ну а какая-нибудь другая связь с большой землей здесь есть? – перебил их спор Марат.
– В администрации телефон и на почте есть. У Черных дома тоже стоит, – ответил Захаров.
– Я здесь останусь, – Марат перевел взгляд на Василису. – Не переживай, мы подружимся, – ухмыльнулся он одними губами.
Василиса вернулась в комнату, с силой захлопнув за собой дверь.
Что может быть хуже, чем прерванное запланированное желание побыть в одиночестве? Вася не любила в своей жизни случайных людей, если бы ей хотелось общества, она бы поехала не в Крутояр, а в один из многочисленных отелей Краснодарского края с видом на море. Сердито пройдясь по комнате, она попыталась привести в порядок свои чувства.
Первым делом надо дозвониться до Никиты. Он будет ждать ее завтра вечером. Дорога в объезд, до областного центра, где она жила, занимала полдня через Левую. Теперь же придется ждать, когда река вскроется, и пустят паром через Правую, вместо ледовой переправы. На нем добраться до дома можно будет всего за полтора часа. Но при условии, что паром ходит. А он не ходит! Стоит себе скованный льдом, и дела ему нет до моих проблем, сердито подумала Вася. Ее муж всегда не любил Крутояр, а теперь у него будет убедительный повод кичится своей правотой, навсегда отказавшись от этих поездок. Сам он был здесь только однажды, когда она осмелилась познакомить его с дедом. Встреча прошла напряженно, дед остался недоволен выбором Василисы, но помня прошлые ошибки в воспитании своих детей, недовольство свое к "бухгалтеру" притаил и вел себя приветливо. Но Никита презрение деда к своей не "мужской" профессии почувствовал и сюда больше не приезжал. Даже после смерти деда. Он знал, что для Василисы это место является важным для душевного равновесия, и не сильно возражал, когда она отправлялась в деревню одна. А в последние полгода он не был против, и если она задерживалась допозна на работе, и если ее встречи с подругами затягивались за полночь. Пять дней назад, уезжая в Крутояр, ей показалось, что он с трудом скрывал ликование от предстоящей разлуки. И в смятении ловила себя на мысли, что ее ни чуть не обидела его радость, а пауза в их отношениях должна все расставить по своим местам
Тогда, когда три года назад, успешный аспирант сделал ей, студентке – заочнице, предложение, она согласилась сразу. Потрясающий шанс уйти от родителей, подчеркнуть свою независимость. Ей казалось, что они любят друг друга, и формальные клятвы на их свадьбе она произносила от чистого сердца. Никита к тому времени уже заканчивал аспирантуру. Он готовился стать преподавателем экономических дисциплин. Студенты обожали его за снисходительное отношение к прогулам, а студентки – за внимательные серые глаза. Василиса ухитрялась совмещать работу и пятый курс.
Но прошло время, надуманная любовь растаяла без следа. Удобные друг для друга, они продолжали жить вместе, создавая видимость счастливой пары.
Несмотря на все сложности в их отношениях, Василиса не сомневалась, что Никита начнет волноваться, если она не объявиться в положенный срок.
На работу тоже надо сообщить о задержке. Возможно, если у начальника будет хорошее настроение, он разрешит ей оформить отпуск за свой счет, ну а если нет, то летний отдых увидит не скоро.
Успокоившись и переодевшись, Василиса вышла на кухню. Там заметно потеплело, жар от натопленной печки теплыми волнами растекался по помещению. Захаров уже ушел. Марат спокойно лежал, закинув руки за голову, безучастно уставившись в потолок. На столе блестела вскрытая ампула и использованный шприц.
– Я вижу, тебе не нужна моя помощь в медицинских процедурах, – заметила Вася.
– С такими вещами я прекрасно справляюсь сам, – ответил Марат. – Мне нужна рубашка, и мне нужно добраться до телефона.
– Ты ведь куда-то спешил? Должно быть, ты очень занятой человек. Мне жаль, что у тебя сорвались планы, – вежливо сказала Вася.
– Не разочаровывай меня, – усмехнулся он.– Мне больше нравиться твоя прямота. Тебе ведь плевать, что у меня нарушены все планы, на самом деле тебя волнует только то, как быстро я уберусь из твоего дома.
В ответ Василиса делано улыбнулась, признавая за ним правоту.
–Так в доме найдется какая-нибудь мужская одежда?
Через пару минут, перерыв огромный шкаф, она отыскала на верхней полке черный шерстяной свитер. Когда-то она подарила его своему деду, но не угадала с размером, оказался великоват. Везти в магазин обменивать было хлопотно, и свитер так и остался занимать место на полке, дожидаясь своего часа.
Марат без лишних слов натянул свитер через голову на голое тело, едва заметно передернулся от прикосновения колючей шерсти к голой коже, провел рукой по волосам.
– Поехали в ваш дом советов, по телефону поболтаем. Ты за рулем.
– Поехали, – охотно согласилась Василиса, урывками поглядывая на своего гостя. Черный свитер поразительно подходил ему и размером и цветом.
Марат, пристроив под мышку костыль, вышел из дома. Василиса за ним.
В машине пахло кровью, на заднее сиденье было страшно смотреть.
– Вероятно, я должна возместить стоимость обивки, – неуверенно предложила Василиса, аккуратно преодолевая деревенские колдобины. – Моя помощь тебе дорого обошлась.
– Гораздо дороже обойдется мое отсутствие в нужном месте в заданное время, к тому же не думаю, что перетяжка кожи на сиденье поможет. Здесь нужно менять все сиденье.
– Это будет очень недешево, – расстроилась девушка, она совсем на это не рассчитывала. – Мне придется взять кредит, чтобы оплатить замену.
– Ты это серьезно? – насмешливо спросил Марат. – И ты не начнешь вопить, что я сам виноват, и ты всего лишь мне помогала, опять же, по моей просьбе?
– Это был несчастный случай. Он произошел по причине моей невнимательности. И если бы не это ранение, ты бы успел выбраться из деревни до того, как рухнул мост.
– Глупо, – подвел итог Марат. – Я не собирался требовать у тебя деньги. Но раз ты настаиваешь на честности, то плати. А на будущее запомни, правда нужна только тогда, когда она на твоей стороне, иначе она может стать тебе не по карману.
– Ты живешь по такому принципу? – поинтересовалась Вася, едва сдерживая злость на саму себя. Зачем она влезла со своим предложением?
– Я живу так, как мне удобно в данный момент. А принципы – это всего лишь вешки в человеческой морали, от которых люди бояться отойти, чтобы не пришлось делать трудный выбор, когда это действительно необходимо.
– А ты, значит, живешь без вешек, – Василиса метнула быстрый взгляд на Марата.
– Да, и весьма неплохо, – ответил он, с интересом наблюдая, как Василиса хмурит брови, пытаясь скрыть свое раздражение.
Оставив машину на площади перед сельским зданием администрации, у основательных бетонных степеней, они вошли в здание. Когда-то коричневые, а теперь вытертые множеством шагов, доски пола под ногами нещадно скрипели. Из большого квадратного холла, с окном на противоположной стороне, направо и налево вели неширокие проходы. Василиса уверенно повернула направо. Марат с трудом поспевал за ней, стараясь не задеть костылем разномастные кресла для посетителей. Они миновали дверь с логотипом почты России, запертую на большой навесной замок, прошли мимо двери с табличкой Бухгалтерия. Кабинет председателя расположился в самом конце прохода под выцвевшей вывеской: приемная председателя Черных Р.С.
Василиса громко постучала в дверь, не дожидаясь ответа, шагнула внутрь.
– Здравствуйте. Я пришла позвонить.
– Проходи, проходи. Третьей будешь, – отозвался Захаров.
Он удобно устроился в кресле за, ныне пустующем, столом секретарши. В приемной кроме него оказались еще двое мужчин в одинаковых телогрейках неопределенного цвета. Они скромно сидели на краю новенького дивана. Марат, зайдя вслед за Васей, обвел внимательным взглядом всех присутствующих, присел на край пустого стола, давая отдых раненной ноге. Из приоткрытой двери смежной комнаты с табличкой: председатель Черных Роман Сергеевич, доносился неразборчивый приглушенный голос.
– Тебе лежать надо, а не шастать по деревне, – проворчал Захаров, вместо приветствия, увидев Марата.
– Мы не пешком.
– Это и так понятно, с твоей ногой тебе пешком только от дивана до ту… холодильника можно, – хохотнул Захаров.
– Какие новости? – поинтересовалась Вася, сделав вид, что не заметила оговорку доктора, – Мост точно совсем рухнул или можно человеку по краешку на другую сторону перебраться?
– Совсем, можешь не сомневаться, – вступил в разговор Черных, выйдя из своего кабинета. Лет пятидесяти, крепкий, коренастый мужчина. Глаза строго блестели из-под густых черных бровей. Короткая борода с проседью добавляла к возрасту пару лет. Он взглядом показал одному из местных, сидевших на диване, что доступ к телефону свободен. Тот вскочил и быстро прошел в кабинет, прикрыв за собой дверь.
– Ваня вчера вечером улов повез сдавать, да не довез. Мост на его глазах подломился – льдина подперла старые опоры, – продолжил Черных.
– Что ж с рыбой-то теперь делать, а Сергеич? – мужик с дивана с надеждой смотрел на председателя. – Куда ее девать-то?
–М-да, жалко будет, если пропадет,– задумчиво протянул Черных, – может закоптить? Копченная-то она дольше храниться, да и сдать подороже можно.
– И точно, – встрепенулся Иван, и тут же потух. – Только у меня ящик для копчения маленький, я ее месяц буду коптить. Мне б, как у Васькиного деда, бочку-коптильню.
Черных вопросительно посмотрел на Василису.
– Да берите на здоровье, – тут же ответила она. – В сарае стоит, ржавеет.
– Отлично, – удовлетворенно заключил Роман Сергеевич, потирая ладони. – Я как освобожусь, так мы с Иваном и подъедем вечерком.
Телефонный разговор с Головиным только подтвердил предположения Василисы. Он орал в трубку не выбирая выражений и дал только три дня. Если в положенный срок она не явиться на свое рабочее место, то не видать ей летнего отпуска и встанет вопрос о понижении в должности. А деньги нужны как никогда. За какие грехи ей встретился этот Марат? Василиса, вышла из кабинета после телефонного разговора, со злостью взглянула на Марата и тут же отвела взгляд, наткнувшись на его циничную ухмылку. Она не стала дожидаться его в приемной, вышла на улицу, подставив лицо под весеннее солнце, которое невесомым лучом ласково согревало кожу. Василиса даже прикрыла глаза от удовольствия, на несколько секунд забыв о неприятностях.
– Принимаешь солнечные ванны?
Ну вот, неприятность снова рядом, вздохнула Вася, направляясь к машине.
Марат тяжело залез на пассажирское сиденье. Несмотря на прохладный воздух, у него на висках выступили капельки пота.
– Ты не важно выглядишь, – озабоченно произнесла Вася. – Больше я тебя никуда не повезу, будешь лежать, как велено доктором.
– Мне приятно, что ты обо мне заботишься, но со мной все в порядке, – отозвался Марат, – немного не рассчитал свои силы.
– И все же не забывай, что квалифицированная помощь далеко.
– Об этом не возможно забыть, – проговорил он, разглядывая в окно проползающие мимо покосившиеся дощатые заборы и дряхлые деревянные дома, иногда прикрытые разлапистыми придворными елями.
– Насколько все у тебя плохо из-за вынужденной задержки здесь? – сменил Марат тему.
– С чего ты взял?
– После телефонного разговора у тебя был взгляд серийного убийцы. Я даже немного испугался. – Он смешно передернул плечами. – Плохие известия с работы или ссора с любимым супругом?
– Зачем тебе знать? – ответила Вася. Ей не хотелось признаваться, что любимый супруг не проявил ни капли беспокойства, и весело пожелал ей не скучать. Предварительно ей пришлось выслушать короткий монолог на тему: я всегда знал, что добром эти поездки не кончатся.
–Быть может, хочешь узнать, не выгнали ли меня с работы и смогу ли я оплатить ремонт? – не удержалась от ехидства она.
– Людям свойственно делиться проблемами, обычно для этого существуют друзья, – ответил он. – Думаю, твоих друзей здесь нет. Ну, а я готов на время стать близким человеком и выслушать какой паршивый у тебя начальник или как ты скучаешь по мужу. Нам не меньше недели жить в одном доме. Обоим будет легче если мы станем приятелями.
– Уже не случайными попутчиками, а приятелями? Быстро же ты меняешь взгляды на вещи, – усмехнулась Василиса. – Как только мы доберемся до города, ты и имя мое забудешь, слишком разные у нас дороги.
– Не забуду. Ты оставила на моей ноге несмываемый автограф.
– Прости, – буркнула Вася.
– Хорошо, – легко согласился Марат.
– Может быть, ты простишь мне и испорченные сиденья? – осмелела она.
– Попроси, может быть и прощу.
– А, ясно, первое апреля твой любимый день, – не поверила в его великодушие Вася, замолчала, крепче сжимая руль. Марат не стал возражать, а только неопределенно хмыкнул себе под нос.
К дому подъехали в полном молчании. Марат с трудом, цепляясь за перила, взобрался на крыльцо. Дойдя до дивана, он рухнул на него, не раздеваясь.
– Пожалуй, мне стоит вернуться за Михаилом Петровичем? – предложила Василиса. – Мне не нравиться, как ты выглядишь.
– Не надо никого. Я немного утомился. Большая кровопотеря не проходит бесследно, – не открывая глаз, проговорил Марат. – Сделай мне чай. Пожалуйста.
Как же ему, наверное, плохо. Неожиданно для себя Василиса прониклась уважением к этому мужчине. Он ни разу не пожаловался, ни разу ее не упрекнул в сложившейся ситуации. Без презрения терпит деревенский быт. Без паники признал нереальность любого способа покинуть деревню. Другой бы на его месте выл белугой, требуя вызвать спасательную команду МЧС. Может не такой он и высокомерный, как подумала она, увидев его впервые? Только взгляд у него очень тяжелый, Вася каждый раз чувствовала себя неуютно, когда понимала, что он смотрит на нее.
Василиса поставила чайник, подошла к Марату. Сейчас он не выглядел тем внушительным бандитом, которого она встретила на озере. Инстинкт заботиться о слабом, присущий почти всем женщинам, взял вверх, и она, забыв о его хамстве, склонилась над ним, сняла с него ботинки. Потом осторожно взялась за рукав дубленки, Марат приподнял плечо, облегчая ей задачу. Колючий свитер хорошо тянулся, стащить его не составило труда. Она случайно притронулась к его обнаженной кожи на груди, и тут же смутившись, отдернула руку. Да ведь он горячий, мысль молнией пронеслась в голове. Вася медленно, раскрытой ладонью, провела по его плечу, чувствуя под рукой каменные мышцы. Смуглая кожа обожгла ее ладонь.
– Можешь приставать ко мне сколько угодно, я не против, – Марат, заразительно улыбаясь, смотрел на нее в упор. В глубине черных глаз искрилось веселье.
