Текст книги "Принц для Сумасшедшей принцессы"
Автор книги: Татьяна Устименко
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Глава 4
Генрих де Грей ощущал себя самым несчастным человеком в мире – такой несмешной и непарадоксальной на первый взгляд казалась сия нелепая формулировка. Если вдуматься, то повелитель Силя имел все, о чем только может мечтать любой иной, пусть даже самый избалованный жизненными благами человек. Его страна процветала. Он восстановил волшебный город своих предков, сделав его еще богаче и краше. Население столицы успешно приумножалось, а высокомерные Белые эльфы, после войны с кланом Синих рассеянные по всей Антее, постепенно сплачивались под мудрым правлением барона де Грея, признав авторитет того, кого совсем недавно считали слабым и нерешительным мальчиком. Король Нарроны Ульрих де Мор называл Генриха братом и с каждой подвернувшейся оказией слал ему письма и подарки как вещественные подтверждения своего монаршего благоволения. К тому же Генрих недавно женился на самой прекрасной эльфийской княжне, происходящей из правящей семьи Поющего Острова, а сейчас – ждущей от него ребенка. Казалось бы, чего Генриху желать еще? Но вот надо же – при всем своем внешнем благополучии барон считал себя несчастным!
Умница Марвин, ближайший друг и первый советник, непрерывно талдычил: внутренний мир человека неизменно воплощается во внешнем мире его вещей и происходящих с ним событий. Глупо и бесполезно искать причины своих несчастий в окружающем тебя внешнем мире. Вместо этого обрати взор внутрь себя. Ибо наш внешний мир – это достоверно реализованный мир наших внутренних помыслов. В ответ Генрих тяжко вздыхал и соглашался. Ведь Марвин всегда и во всем оказывался прав! Сто, тысячу раз прав, но…
Генрих четко осознавал – всего предусмотреть нельзя. На подобное тотальное предвидение неспособны даже Марвин с Саймонариэлем. Ошибки совершают все люди, включая самых мудрых и сильных правителей. От ошибок не спасут ни богатство, ни магия, ни армия, ни интуиция с ясновидением вкупе. Каждый из нас – родись он королем или бедным вилланом[21]21
В и л л а н – феодально-зависимый крестьянин.
[Закрыть] – из пышного многообразия окружающих нас событий и явлений видит и слышит лишь то, что понимает и принимает, поэтому он и не может учесть всех сопутствующих своей судьбе обстоятельств. Все зависит от наших внутренних преград, комплексов и ограничений. Случаются события, происходящие помимо нашей воли, их нельзя предвидеть, они неизбежны, и мы не несем за них ответственность. При всем своем огромном желании ни один человек не может контролировать всех без исключения событий своей жизни. Зачастую они оказываются сильнее нас…
Так учит великий Саймон. Примерно то же самое изрекают и умудренные личным опытом сильфские маги. И, говоря откровенно, здравый рассудок Генриха бескомпромиссно соглашался со столь логичными речами. Рассудок – да. Но вот душа… Душа была категорически против!
Разум подсказывал – женитьба на Лилуилле стала самым верным решением, направленным на сохранение и продолжение династии. Но пылкое сердце кричало: это ошибка, которой Генрих не мог избежать при всем своем желании. Ведь он любил Ульрику, а женился – на эльфийке. Но попранное мужское самолюбие не простило столь странного выбора Сумасшедшей принцессы, пренебрегшей его чувствами. Ему – повелителю и воину Старшей крови, красавцу и избранному – вдруг предпочли другого мужчину. И кого? Мерзкого демона, изгоя и ренегата[22]22
Р е н е г а т – человек, изменивший своим прежним убеждениям и сознательно перешедший в лагерь противника.
[Закрыть]. Причем предпочла именно та женщина, которая, согласно пророчеству, предназначалась лишь ему – Генриху де Грею. Барон обиделся, распсиховался, будто безусый мальчишка, и наломал дров. А дрова эти имели золотые волосы, точеную фигурку и красивое имя – Лилуилла. Впрочем, дрова, как их ни назови, всегда остаются именно дровами… Боясь скатиться в открытые скабрезности, барон остановился на этом грубом сравнении, тоже отнюдь не делающем чести его мужскому и королевскому великодушию, которое, впрочем, и так уже почти иссякло.
«Вон, развлекается! – неприязненно ухмыльнулся сильф, прислушиваясь к многоголосому женскому щебетанию, несущемуся из приоткрытого окна жениных покоев. – А всем доказывает, что, мол, государственными делами занимается, гоблин ее побери!»
Конечно, понятие о приоритете государственных дел у каждого свое. Не далее как сегодня утром на рабочем столике в кабинете Генриха прямо из воздуха материализовался внушительный конверт, щедро уляпанный личными печатями верховного эльфийского архимага и содержащий короткую записку: «Встречай, к тебе едут Ланс с Огвуром». Гостивший у Генриха некромант даже в ладоши от радости захлопал, предвкушая встречу с давними друзьями. Повелитель Силя тоже обрадовался, а вот Лилуилла – та просто сошла с ума!
Не нужно являться особым докой в вопросах женской психологии, чтобы догадаться с первой же попытки – ну что еще может в главную очередь волновать коронованную блондинку, ждущую скорого прибытия гостей? Конечно же наряд! Да не просто наряд, а умопомрачительное одеяние, способное выгодно оттенить всю прелесть всемогущей повелительницы, подчеркнуть достоинства ее фигуры и скрыть недостатки. А недостатки у Лилуиллы были, вернее, то, что она в настоящий момент считала вопиющим недостатком. Симпатичный кругленький животик, вполне подобающий цветущей пятимесячной беременности. Но правительница хотела талии. Сейчас и немедленно! Марвин беспомощно развел руками, пряча злорадную ухмылку, ибо на этот раз у него имелся вполне весомый повод отказать эльфийке в выполнении ее сумасбродной прихоти. Нет, никакой магии! Ни в коем случае! Нельзя! Потому что морок и прочие колдовские примочки способны здорово навредить здоровью нерожденного малыша. Генрих иронично фыркнул: «Прости, дорогая, обломись, дорогая!»
Лилуилла пришла в неистовство. Перебив два дорогих сервиза и закатив шикарную истерику, заставившую Генриха зажать уши и сбежать в сад, эльфийка пораскинула мозгами (в наличии коих весьма обоснованно сомневался Марвин), собрала придворных дам на экстренный совет и засадила портних за срочное шитье нового платья.
– К вечеру! – ультимативно заявила коронованная красавица, угрожающе хмуря бровки. – А не то!..
И работа закипела! Колесо государственных интересов закрутилось, набирая ход и разбрасывая во все стороны отрезы серебристой парчи, нити жемчуга, золотые галуны и раритетное нарронское кружево… Ибо, как это известно всем настоящим леди, наиглавнейшая житейская женская мудрость гласит: никогда не спорь с мужчиной. Просто сразу игнорируй его мнение – и все делай по-своему!
Я знаю, платье будет,
А баронессе – цвесть!
Пока дурные люди
В прекрасном Силе есть… —
иронично пропел Марвин, срезанным снопом валясь в садовое кресло и залпом выпивая полкувшина холодной воды. – Уф, упахался я, как тягловая скотина!
– Ну а кто ты еще после этого, если не скотина? – риторически пробормотал Генрих, подозревавший, что под определением «дурные люди» Марвин подразумевает в первую очередь его.
– Распустил ты жену, дружище, много ей воли дал! – ударился в критику маг, нацеливаясь на бутылку охлажденного вина.
– Ой, вот кто бы мне это говорил, так только не ты! – укорил друга барон, отбирая бутылку. – Сам-то…
– А чего сразу сам? – склочным тоном поинтересовался некромант, нахохливаясь, словно боевой петух. – Да я… да мне…
Генрих уже намеревался честно озвучить неприглядную истину, гласящую, что Марвин и сам периодически сбегает от своей громкоголосой командирши Лепры, но своевременно подметил донельзя затюканное выражение глаз могучего архимага, смутился и произнес куда мягче:
– Женщина – это робкое и тихое существо, от которого нельзя спастись!
Марвин согласно вздохнул и, все еще намереваясь залить личную семейную драму алкоголем, вновь потянулся к серебряному ведерку со льдом, в котором охлаждалась бутылка раритетного эльфийского.
– Гайморит свой сначала вылечи! – мстительно рявкнул Генрих, хлопая друга по рукам. – Сопляк!
Слово «сопляк» прозвучало в его устах как-то уж очень двусмысленно, а возможно, даже издевательски. Марвин сердито закатал рукава магической мантии, как обычно обильно усеянной пятнами от алхимических опытов и заляпанной гоблин знает чем, драчливо склонил черноволосую голову и ринулся в ораторский поединок.
– А сам-то ты кто? – язвительно осведомился он. – Слабак! Не смог мальчишку жене сделать!
Генрих побагровел от негодования. Необразованные простолюдины обычно имеют нехорошую привычку во всем винить своих несчастных жен, получая от них не сына, а дочку, но барон стараниями великого Саймонариэля уже был введен в курс того, что женщины обладают только одним типом хромосом, тогда как мужчины – аж двумя. Кстати, по мнению Генриха, именно эта особенность организмов и подтверждает неоспоримое превосходство мужского разума над женским, ибо дуализм[23]23
Д у а л и з м – двойственность, наличие двух мнений и двух начал сразу.
[Закрыть] – великая философская штука! А посему – какую хромосому муж жене в лоно засеет, такого пола и получится будущий ребенок. И, значит, упрек Марвина несправедливым не назовешь…
– Отстань, – вяло огрызнулся Генрих, – не сыпь мне соль на рану…
– Прости, – сбавил гонор некромант, понимая, что перегнул палку. – Дочка – тоже здорово! Это не ты промахнулся, это все судьба. А против нее, как известно, не попрешь!
«Ага, так уж прямо и не попрешь! – мысленно не согласился сильф. – А я, между прочим, знаю некую очаровательную особу, дерзнувшую бросить вызов фатуму. Причем особу эту так и называют – Поправшая судьбу. И уж она-то, поди, родит от этого распроклятого, ныне покойного демона не какую-нибудь размазню-девчонку, а стопроцентного парня – будущего героя и воина…» Тут Генрих вздохнул с таким четким, душераздирающим всхлипом, что не на шутку испуганный Марвин рывком раскупорил бутылку и почти насильно всунул ее горлышко в кулак барона, жестом показывая: пей! Сильф шмыгнул носом от безысходности и обреченно подчинился.
Себе некромант не налил, обоснованно опасаясь повторного рецидива своего хронического гайморита. Смешно признаться, но знаменитый архимаг, творящий настоящие чудеса, оказался бессилен перед банальным простудным заболеванием, заработанным на спине дракона, а посему периодически маялся сильнейшим и неприятнейшим насморком. Хотя чему тут удивляться? У каждого из нас имеется свое слабое место.
– А ведь ты ее все еще любишь! – не терпящим возражений тоном констатировал Марвин, намекая на безнадежное чувство, испытываемое бароном к Сумасшедшей принцессе.
Генрих поспешно отвернулся, боясь не совладать с предательской мимикой и выдать себя с потрохами. Да, он любил ее по-прежнему, не желая даже перед самим собой сознаваться в этой безнадежной и жестокой страсти, медленно убивающей его тело и душу. Его любовь не проходила, становясь лишь сильнее и осмысленнее. Генрих вздохнул: «Все мы порой нуждаемся в том, чтобы то, что мы и так прекрасно знаем, нам озвучил кто-то другой! – мелькнуло у него в мозгу. – Проклятая любовь…»
– Проклятая любовь, чтоб ее! – теми же словами ругнулся некромант, поднимаясь с кресла и направляясь в глубь сада. – Совсем ты меня, барон, в тоску вогнал. Пойду я поработаю еще!
– Да что ты там все строишь-то? – с любопытством выкрикнул сильф в спину уходящему другу. – Когда готово будет!
– Скоро! – уклончиво ответил маг, оградивший свою стройку непроницаемым магическим занавесом и соблюдающий режим строжайшей секретности. – Вот как Ланс с Огвуром приедут, так и устрою вам презентацию своего нового изобретения!
– Ага, вот, значит, как! – неопределенно хмыкнул Генрих, допивая вино прямо из горлышка бутылки и не замечая его вкуса. – Ну ждем-с, значит!
И что-то возникшее на уровне его подсознания безошибочно подсказало: приезд неугомонной парочки – орк плюс полуэльф – непременно внесет в их размеренную жизнь шебутную струю свежего воздуха, незабываемые интриги и приключения!
Холодное море встретило нас неприветливо. Северная оконечность Антеи упорно сопротивлялась приходу весны, отвечая шквальными порывами еще не прогретых воздушных масс да редкими хлопьями снега, летящими нам в лицо. К счастью, ветер дул попутный.
Мысленно я уже в десятый раз возблагодарила предусмотрительного Эткина, одарившего меня столь замечательной кольчугой, отлично выдерживающей температурные перепады окружающей среды и сохраняющей тепло моего тела. Драконья шкура грела не хуже печки, позволяя мне совершенно спокойно игнорировать неприятные сюрпризы Холодного моря. Гораздо больше неудобств доставляла жуткая качка и сбивающие с ног валы морской воды, периодически заливающие палубу «Марготы». Маллер, всерьез опасавшийся, что меня, не желавшую сидеть в каюте, смоет за борт, предложил использовать прочную веревку, один конец которой следовало прикрепить к моему поясу, а второй – накрепко привязать к мачте. Но я категорически воспротивилась его идее, не желая оказаться в роли посаженной на поводок собачки. Возможно, я доставляла пиратам кучу лишних хлопот, но, признаюсь откровенно, испытывала донельзя приятные и эгоистичные чувства, частенько ловя на себе обеспокоенные взгляды одного из них, искренне озабоченного моим благополучием. А когда я однажды неловко поскользнулась на мокрой палубе, то ко мне, мгновенно побросав работу, бросились одновременно и Изидор, и Максуд, и Алимас. Похоже, эта троица суровых воинов стала моими вернейшими друзьями, наступив на горло как собственной мужской самоуверенности, так и прежнему невысокому мнению о женском уме. И только печаль о судьбе дракона, относительно коей я пребывала в абсолютном неведении, нарушала царившую в моей душе гармонию.
Между тем, по мере нашего продвижения в глубь Холодного моря, непогода все усиливалась, превратившись в настоящий шторм. Каравелла то шало подпрыгивала на вздымавшихся стеной волнах, а то вдруг вниз носом круто проваливалась во впадину меж двух соседних водных бурунов. Паруса спустили и неподвижно закрепили не реях[24]24
Р е й – поперечный брус на мачте, предназначенный для крепления парусов.
[Закрыть]. Рулевой с трудом удерживал штурвал, пытаясь справиться с рыскавшим из стороны в сторону судном. Не рискуя стоять у борта, я перебазировалась на ют[25]25
Ю т – кормовая часть верхней палубы судна.
[Закрыть] и спряталась за кубрик[26]26
К у б р и к – общее жилое помещение для корабельной команды.
[Закрыть], немного защищавший от волн и ветра.
– Нас изрядно отнесло от береговой линии, – мрачно констатировал Маллер, накидывая мне на плечи непромокаемый плащ, сшитый из пропитанного ворванью[27]27
В о р в а н ь – жидкий жир, вытапливаемый из подкожного сала морских млекопитающих (китов, тюленей).
[Закрыть] эльфийского шелка. – Возьми, он защитит лучше кожаного.
Я благодарно завернулась в легкую влагоотталкивающую ткань.
– Сильно мы отклонились от курса? – поинтересовалась я, невольно переходя на крик, ибо ветер завывал в сотню голодных глоток, грозившихся проглотить наши бренные человеческие оболочки.
– На три румба[28]28
Р у м б – разброс между направлениями, мера деления угла окружности горизонта, разделенного на 32 морских румба.
[Закрыть], не меньше, – признался капитан. – Но в нашем положении самое опасное – не это. То, что ожидает нас впереди, намного хуже. Смотри. – Он вытянул палец, указывая на просвет между пенными валами воды. – Вот он, «глаз тайфуна»!
– Сотня морских демонов ему в глотку! – разъяренно пожелал обладатель желтых штанов Мамука, гибко зависший на носу каравеллы и удерживающийся за снасти. – Это конец! Каррамба! Еще никому и никогда не удавалось выплыть из «глаза тайфуна» живым!
– И мертвым тоже! – спокойно парировал офирец Изидор. – Но подумай, боцман, ведь во всем есть и своя хорошая сторона. Если ты умрешь сегодня, то тебе уже не придется лечить подцепленный в последнем порту люэс[29]29
Л ю э с – сифилис.
[Закрыть]!
Пираты поддержали резонные слова бойкого на язык парня бурным ревом восторга.
– Странно, – рассеяно пробормотал Маллер, обращаясь только ко мне. – «Глаз тайфуна» – явление чрезвычайно редкостное и, скорее всего, магическое. Если бы это было хоть немного похоже на правду, то я бы осмелился предположить, что на судне находится человек, которого преследует мощнейшее смертоносное проклятие. Ибо лишь оно действует столь масштабно и неразборчиво, попутно губя всех вступающих в близкий контакт с объектом проклятия.
Я ответила пирату недоуменным взглядом.
– И кого из нас ты подозреваешь?
Де Вакс неопределенно пожал плечами:
– Возможно, себя…
– Что? – расширила я глаза. – Но как?
– Потом расскажу, – криво усмехнулся пират, – если выживем! А сейчас – просто попробуем перехитрить стихию…
– Повернем назад? – предположила я.
– Нет, идем вперед! – взмахом руки приказал Маллер.
– Но это же безумие! – орала я, заглушаемая диким, восторженным улюлюканьем пиратов, всецело поддерживавших своего отчаянного капитана. – Это явная смерть!
– Как может одна безумная выходка повредить той, которую повсеместно именуют Сумасшедшей? – ненатурально удивился капитан. – Ничего – выдюжим, у меня, кажется, появился план…
«Глаз тайфуна» выглядел устрашающе. Коническая воронка бешено вращающейся воды, постепенно затягивающая нас в самый эпицентр жуткого водоворота. «Маргота» перемещалась по кругу, с каждым новым оборотом спускаясь все ниже по наклонной водной стене. Я ощущала себя пойманной в ловушку птичкой, бессильно взирая на несчетные тонны воды, нависающей над нашими головами. Странно, но ветер, яростно завывающий на поверхности моря, здесь почти затих, видимо не решаясь соревноваться с противостоящей ему стихией. Время словно бы замерло, воцарилась мертвая тишина, и теперь я слышала лишь поскрипывание обшивки корабля, судорожно кружащегося в похоронных, все суживающихся пируэтах. Периодически красавица-каравелла вздрагивала всем корпусом и делала отчаянную попытку сойти со своего гибельного маршрута, но тайфун каждый раз оказывался сильнее судна, беспощадной рукой направляя его в глубь водной круговерти. Но «Маргота» не желала сдаваться без боя!
– Сейчас! – коротко рыкнул Маллер, напряженно поигрывающий желваками. Его темные глаза горели огнем одержимости, мускулистая фигура напряглась, напоминая затаившегося перед прыжком тигра, и я, невзирая на весь драматизм нынешней ситуации, невольно залюбовалась этим отважным морским волком. Прекрасная каравелла была воистину достойна доставшегося ей прекрасного капитана!
– Выносите бочки из трюма! – Мамука пронзительно засвистел в свой боцманский свисток. – Все дружно за работу!
Испытывая безудержный энтузиазм, я увлеклась общим порывом и вместе с пиратами вытаскивала из трюма тяжеленные пузатые емкости, составляя их в ряд на палубе. Бочки оказались почти неподъемными, а мы в кровь раздирали руки о скрепляющие их железные обручи и чуть не надорвались. Маллер, продолжающий следить за тайфуном, поглядывал на меня с угрюмым испугом, опасаясь за моего ребенка, но я лишь громко хохотала, выслушивая жутко похабные шутки балагура Мамуки, придающие нам свежих сил. Наконец все закончилось. Мне показалось – мы провозились с бочками целую вечность, но, мельком взглянув на колбу клепсидры[30]30
К л е п с и д р а – водяные часы, прибор, в котором уровень воды, каплями переливающейся из верхнего резервуара в нижний, движется от одного деления шкалы к другому, указывая прошедшее время.
[Закрыть], я с удивлением обнаружила – прошло не более пяти минут. Довольный проделанной нами работой Маллер фамильярно похлопал меня по плечу.
– Как там твой малыш? – требовательно спросил он.
– Отлично! – нахально ухмыльнулась я. – Помогал, как мог, подпинывая и меня, и бочку.
Де Вакс весело оскалил белоснежные зубы:
– Замечательно! Настоящим мужиком вырастет!
– Что в этих бочках? Железо? Я себе чуть пуп не сорвала.
– Почти угадала, – рассмеялся капитан. – Масло плодов гуаранакового дерева, чаще называемого «железным». Жутко вязкая и густая штука – куда там до нее обычной ворвани или любому другому жиру. Ценится практически на вес золота. Мы по случаю прикупили груз масла в Канагере и намеревались выгодно продать в Нарроне. Но сейчас он спасет наши жизни…
– Каким образом? – не поверила я.
Маллер загадочно улыбнулся и приложил палец к моим растрескавшимся от соли губам, призывая к молчанию:
– Ухватись за что-нибудь покрепче, не мешай и смотри…
Я так и поступила. Будто клещ вцепилась в обмотанный вокруг мачты линь и широко распахнула глаза, приготовившись увидеть нечто невероятное…
Тропинка, ведущая от веранды к закрытому магией участку сада, который Марвин облюбовал для своего загадочного эксперимента, вряд ли превышала по протяженности пятьсот метров, но друзья уже раз семь сбивались с пути, бестолково блуждая среди кустов и деревьев. Пресытившись церемонной помпезностью затеянного Лилуиллой утреннего приема, плавно перетекшего в торжественный обед, четверо соскучившихся по общению друзей просто-напросто улизнули из дворца, намереваясь тщательно осмотреть новейшее изобретение некроманта. То, что при этом они с трудом держались на ногах, передвигались пунктирно и периодически падали, компаньонов не смущало ничуть. Да и о каком вообще смущении могла идти речь, если винный подвал Генриха оказался настолько богат как в плане наполненности, так и ассортимента. Сам барон, частично по причине чрезмерного хозяйского радушия, а частично из желания хоть ненадолго позабыть свои сердечные проблемы, пребывал в невменяемом состоянии, вряд ли делавшем возможным процесс адекватного восприятия нового проявления строительного гения архимага. Архимага, кстати, в данный момент оживленно приплясывавшего поблизости и напевавшего что-то весьма игривое. Как отреагирует на нынешние неумеренные возлияния его капризный гайморит, Марвину предстояло узнать завтра.
Как известно большинству магов, алкоголь убивает микробов. Но лишь самая продвинутая часть сих ученых мужей смогла постичь высшую мудрость: наутро выжившие микробы сплачиваются и устраивают поминки по своим скончавшимся товарищам… Поэтому утро обещало стать весьма веселым… Впрочем, пребывающие под воздействием спиртного друзья об этом пока не задумывались.
А во всем следовало винить щедрого Генриха. Ибо последним писком таланта доморощенных виноделов из отряда Азура, прочно обосновавшегося в Силе, стала знаменитая демоническая водка «Ы», позиционируемая как достойный ответ не менее знаменитому эльфийскому вишневому соку «Я». Из чего уж там демоны гнали свое жуткое пойло, хранилось в строжайшем секрете, но факт оставался фактом – мизерная рюмочка сего убойного нектара валила с ног даже могучих орков и по эффективности воздействия на любой организм равнялась десятку бутылок выдержанного эльфийского. А если разницы нет, то зачем платить дороже?
– Это не сад, – заикаясь пробубнил Огвур, крепко сжимая в одной руке недопитый стакан с уже упомянутой водкой, а второй цепляясь за ствол молодого бука. – Это же настоящие джунгли! Интересно, через сколько дней нас начнут искать, если мы не вернемся обратно?
– А ты уверен, что после сегодняшнего банкета во дворце останутся выжившие? – резонно заметил Ланс.
– Да пусть хоть все перемрут, – хвастливо хихикнул Марвин, – некромант я или кто?
– Или где? – задумчиво перефразировал орк.
– Люди, – жалобно проблеял совершенно никакой Генрих, – ау! – Он благополучно шлепнулся в лужу. – Караул!
– Мы тут, наверно, часа три бродим, не меньше, – предположил полуэльф. – Можно было и до границы с Нарроной дойти.
– Доползти! – сердито поправил тысячник, поднимая с земли вдрызг пьяного сильфского повелителя. – Генрих, стоять!
– Да что ж ты творишь, изверг! – долетело из-под ближайшего куста. – Ты нашего досточтимого барона уже третий раз на голову ставишь! – В кустах уютно устроился бородатый мужик, успешно деливший свое внимание между ведерной баклагой пива и шматком жареной оленины. Судя по зеленому камзолу и фазаньему перу на шляпе, лесник.
– Да? – озадачился Огвур, поспешно переворачивая Генриха наоборот. – Дружище, ты как?
– Бу-э! – исчерпывающе ответил де Грей.
Ланс воспитанно отвернулся, зажимая нос пальцами.
– Уважаемый, – довольно внятно обратился к леснику Марвин, – а вы случайно не в курсе, где тут находится одна полянка? Симпатичная такая, с дубом и березкой.
Лесник с интересом принюхался и выразительным жестом в стиле «махнемся не глядя» предложил обменять свою баклагу на полбутылки эксклюзивной водки.
– Да туточки она, ваша полянка. – Он отвел в сторону ветки бузины. – Шаг шагнуть осталось…
Друзья послушно шагнули.
Подчиняясь приказу Марвина, магическая преграда, закрывающая полянку, лопнула с хрустальным звоном. Восхищенным взорам собутыльников предстало нечто неописуемое, эффектно подсвеченное скатывающимся к верхушкам деревьев солнцем.
– Мать моя женщина! – потрясенно выдохнул орк. – Что это?
Над поляной завис огромный черный шар. Свитая из веревок сеть, наброшенная поверх шара, крепилась к плетенной из ивняка корзине, вполне способной вместить четырех мужчин. Внушительную конструкцию удерживал тонкий шнурок, привязанный к вбитому в землю колышку.
– Грандиозно! – похвалил некроманта Ланс. – А почему черный? Голубой или белый смотрелся бы намного наряднее!
– Голуб… – аж поперхнулся архимаг, торопливо отпивая из баклаги, в которой оказалось не пиво, а крепчайший самогон-первач. – Ну знаешь ли, Лансанариэль, не все разделяют твои гм… нестандартные подходы к решению жизненно важных вопросов!
Посчитав услышанное комплиментом, красавец-полукровка расплылся в ослепительной улыбке.
– К тому же черный цвет способствует накоплению солнечного тепла! – увлеченно разглагольствовал некромант. – Следовательно, температура шара сохраняется намного дольше, как и его воздухоплавательные качества. Вес корзины тоже имеет огромное значение. У нее за днищ…
– Вот-вот, у вас все через задницу получается! – встрял в беседу Генрих, самый пьяный из всех. – Причем у кого-то буквально…
Орк сердито засопел.
– Хм, а сам шар я сшил их горгульих кишок! – торопливо известил Марвин, старясь сгладить возникшую напряженность в беседе. – Надо признать, отличная кожа! Мягкая, эластичная, безупречно черная. Советую ее тебе на штаны, Ланс, замечательно обтянет бедра и выигрышно подчеркнет ягодицы!
– Вау! – заинтересовался кокетливый полукровка. – Надеюсь, у тебя остался подходящий лоскут?
– Подчеркнет его единственную извилину – между ягодиц! – продолжал нарываться сильф, в пьяном виде всегда превращающийся в задиристого скандалиста.
– Помолчал бы ты лучше, моральный урод со светлой душой! – искренне посоветовал некромант.
– Фи, на такие откровенные глупости только дураки обижаются! – нарочито важно заявил полуэльф, задирая нос кверху.
– А мы не обидчивые! – с угрозой в голосе поддакнул орк. – Пока, до поры до времени…
– Я вычитал про этот летательный аппарат в древних книгах, – суетливо зачастил Марвин, – он называется монгольфьер. Принцип его устройства чрезвычайно прост. Наполненный теплым воздухом шар поднимается в небо и летит в любом направлении…
– Фигня! – недоверчиво перебил его явно напрашивающийся на хорошую взбучку барон. – Никуда эта штуковина не полетит… Ей – слабо!
– Полетит! – срывающимся от возмущения голоском заверещал изобретатель. – Обязательно полетит!
– Не-а! – упирался барон. – Не верю. Да этот твой шар из кишок вообще выглядит на редкость хлипкой штукой – и сразу же проломится под моим весом…
– А ты проверь! – запальчиво выкрикнул маг. – Спорим на щелбан?
– По рукам, – согласился де Грей.
Пошатываясь, он обошел вокруг корзины, зависшей невысоко над землей, и, обнаружив веревочную лесенку, привязанную к ее боку, забрался внутрь.
– Видишь, – торжествующе заорал Генрих, – сейчас твоя конструкция развалится на прутики. Он несколько раз тяжело подпрыгнул, всем своим немалым весом обрушиваясь на дно корзины. – Видишь…
И тут случилось непредвиденное. Не выдержав сотрясений монгольфьера, удерживающий его шнурок разболтался, ослабел и… отвязался от клинышка. Шар, вместе с потрясенно замершим в корзине сильфом, резво, будто вырвавшийся на свободу орел, взмыл в небо…
– Помогите! – с надрывом заголосил Марвин. – Генрих улетает! – Он подпрыгнул и вцепился в верхний край корзины. – Куда, мое, не отпущу! Я этот шар еще папе не показал…
Перед лицом Огвура мелькнули ноги некроманта, обутые в щегольские сапожки. Недолго думая, орк протянул руки, ловко обхватил мага за щиколотки и… легко оторвался от земли.
– Огвур, душа моя, куда же ты? – осиротело заблажил Ланс и в свою очередь ухватился за ботфорты милого друга.
А монгольфьер, с повисшей на нем цепочкой мужчин, продолжал подниматься к облакам…
– Вот так дела! – ввернул свою излюбленную фразу полукровка, ловко вскарабкиваясь по спинам товарищей и переваливаясь через борт корзины. – Как там демоны пишут в рекламе своей водки? Воспари над миром, кажется?
– Уже воспарили, – подтвердил орк, присоединяясь к друзьям и прихватывая за шкирку пытающегося подтянуться некроманта. – И куда мы летим?
Марвин с удовольствием таращился на ровные квадратики полей и огородов, почти избавившиеся от снежного покрова и расстилающиеся далеко внизу.
– Не знаю!
– То есть как это не знаешь? – обалдел орк. – Ты серьезно?
Некромант виновато заулыбался:
– Я ведь планировал только визуальную презентацию монгольфьера, а не пробный полет на нем. Но по логике – теперь все зависит от силы и направления ветра…
– Который унесет нас гоблин знает куда! – выразительно закончил за него Огвур. – Так?
Маг растерянно пожал плечами:
– Ну теоретически – да! А что в этом плохого?
– Как это здорово, когда понимаешь, что там, где нас нет, тоже плохо, – насмешливо провозгласил Генрих, мирно сидевший на дне корзины и прихлебывающий из баклажки. – Такова жизнь!
– А ведь все из-за тебя началось, испытать шар на прочность – твоя инициатива, – плаксиво скривил губы полуэльф. – Марвин, немедленно верни нас обратно…
– Не могу, – хихикнул архимаг. – Вот когда шар остынет, мы опустимся вниз и сможем вернуться домой…
– Инициативный дурак – хуже вредителя! – осуждающе пробасил Огвур, намекая на необдуманный поступок сильфа.
– Да ну вас, – весело отмахнулся ничуть не расстраивающийся барон. – Какая разница, где отсыпаться? А здесь даже приятнее. – Он демонстративно завернулся в плащ. – Прохладно, и мухи не куса… – Его слова убедительно перешли в сонное посапывание.
– Мудро сказано, – усмехнулся Марвин. – А не последовать ли нам его примеру?
Друзья несколько минут увлеченно делили спальные места, пытаясь с максимально возможным комфортом разместиться в ограниченном пространстве корзины.
– А что случилось с Ульрикой и Эткином? Расскажите еще раз и поподробнее, – сонно попросил Марвин, смежая веки.
Взахлеб, перебивая друг друга, орк и полукровка вновь поведали странную историю, связанную с внезапным исчезновением принцессы и дракона.
– М-да, – задумчиво подытожил маг, – однако. Сердцем чую, произошло что-то нехорошее. Нужно им помочь…
– Значит, ты думаешь, что мы сможем это сделать? – обрадовался Ланс.
– Я не думаю – я знаю, – терпеливо поправил его Марвин.
– Ну что ты не думаешь – я знаю, а вот что знаешь – не думаю, – сыронизировал Огвур.
Полуэльф тоненько хихикнул, как обычно благоговея перед умом и силой друга.
– Шутники гоблиновы! – скептично хмыкнул некромант. – Но раз уж вы умудрились проспать Ульрику, то можете спокойно спать дальше…
И через пару мгновений к смачному сопению Генриха присоединились еще три мелодии различной тональности: писклявое посвистывание гайморитного мага, сладкое причмокивание прекрасного полукровки и оглушающие раскаты орочьего храпа.