Текст книги "Имя звезды"
Автор книги: Татьяна Бот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Татьяна Бот
Имя звезды
14
Ей нравилось в Дэнэбе – она чувствовала себя здесь как дома. Данко и Весея, в доме которых она жила, заботились о ней и опекали её, как собственную дочь, но делали это так деликатно и ненавязчиво, что даже она не противилась.
История со свадьбой не могла пройти незамеченной, и Лаэрта рассказала своим друзьям из цирка, как познакомилась с Радимом и почему расстроила его свадьбу, упомянув также, что Рада – несостоявшаяся невеста – была её младшей сестрой. В конце концов, если не друзьям, то кому ещё говорить правду? Впрочем, о звезде и некоторых других фактах своей биографии, таких как, например, потеря памяти, она всё же умолчала.
– Вот почему ты умеешь готовить блюда, о которых я и слыхом не слыхивала, видом не видывала. Уж я представляю, как в вашем замке заморские повара и не такое готовили, – пробурчала Маргана после довольно длинного рассказа Лаэрты.
– Серьёзно?! Это всё, что ты вынесла из моего рассказа? – расхохоталась девушка.
Маргана была неисправима: больше всего её интересовала стряпня. Интересно, как с такой страстью к кулинарии она стала хозяйкой преуспевающего цирка, а не великой поварихой?
Дэнэб меж тем расцветал день ото дня, словно проснувшись ото сна. Их усилия не прошли даром: о городе заговорили, его узнали, торговцы перестали проезжать мимо, а с новыми людьми в город вернулась жизнь. Он стал шумным, живым, дерзким, молодым и приносящим прибыль. Неудивительно, что вскоре мастер Онагост пригласил Лаэрту и, вспомнив об обещании, компенсировал потраченное ею время, заплатив за её услуги. Приятно удивившись, а также посчитав, сколько денег ей стали приносить цветочные лавки, девушка с радостным изумлением осознала, что теперь может сама себя обеспечивать.
Однако несмотря на то, насколько ей становилось спокойно и хорошо в Дэнэбе, она ни на секунду не забывала о встрече, обещанной Стоумами. Теперь, когда она вспомнила, кем была, Лаэрте как никогда раньше хотелось узнать, кто она. Потому что Мерцаной из Баско она точно не была, она была Лаэртой: самостоятельной, независимой, взбалмошной, эгоистичной, сильной. И такой ей быть нравилось. А потому она непременно должна была узнать, что именно сделали Стоумы, потому что быть Мерцаной она уже не хотела и должна была убедиться, что та не вернется и она, Лаэрта, не канет в небытие. Неделя прошла быстро, и Лаэрта, верная своему слову, вернулась в замок Стоумов.
Девушка сама отворила двери, наплевав на предательски напавшую дрожь. Она не спеша вошла в роскошный зал, своды которого утопали во мраке, и, оглядевшись по сторонам, поняла, что её опасения были небезосновательны: в замке никого не было. Абсолютно никого: ни слуг, ни охраны, ни тем более радушных хозяев. Девушка устало опустилась в центре зала на колени. События не спешили развиваться, и она со вздохом легла на спину и уставилась в темноту потолка.
– Однако это уже совсем перестает быть интересным, – пробурчала девушка в пустоту, совершенно не понимая, что же делать дальше. Вместе с хозяевами замка ушли ответы на так давно мучавшие её вопросы. – И долго мне здесь лежать?
Девушка села и еще раз огляделась. Хозяева даже записки не оставили. По всему выходило, что сидеть ей здесь предстояло действительно долго.
Впрочем, уже через несколько мгновений все трое Стоумов спокойно вошли в зал и, казалось, несколько удивились, увидев девушку. Запоздало подумав, что она бы тоже удивилась лежавшей посреди своей гостиной девушке, юноше, да даже собаке, девушка почти грациозно встала и, сделав вид, что не делала ничего предосудительного, вместо приветствия заметила:
– Неделя прошла.
– Ты не рассказала про звезду, – недовольно пробурчал Вид, так, словно они и не прерывали разговор на неделю.
– А что я должна была вам рассказать про звезду? – Лаэрте не нравилось, когда её обвиняли в чём бы то ни было, и она сразу ощетинилась.
– Ты слышала о пророчестве Чародея? – гораздо более миролюбиво спросил Искрен.
– Нет, а должна была? – в свою очередь сменила тон девушка.
После долгих пяти минут молчания самый старший из них – хранитель знаний – заметил:
– Есть пророчество, согласно которому во время, когда магии нельзя станет доверять, появится то, что поможет вернуть равновесие, вот только… – Он задумчиво замолчал.
Еще после долгих трёх минут молчания у девушки не выдержали нервы, и она переспросила:
– Вот только что?
– В пророчестве говорится о носителе со звездой, вот только у нас не было таких уже лет сто пятьдесят.
– Ну и не факт же, что он уже появился? – с надеждой спросила девушка, отводя глаза, ей совсем не нравилось, куда они клонят, а становиться участницей какого-то древнего пророчества хотелось меньше всего.
– Хочешь сказать, что звезды у тебя нет? – с усмешкой заметил Вид.
– Я вообще не хочу говорить про свою звезду, – буркнула Лаэрта и прикусила язык, а Искрен рассмеялся: даже если она хотела скрыть он них что-либо, то этой фразой выдала себя с головой. Недовольно поморщившись, она поспешила сменить тему: – Так что там с пророчеством?
– Пророчество говорит о трёх признаках, по которым мы узнаем ЭТО, – размеренно произнес Вид. И не дожидаясь вопросов, продолжил: – Первый – ЭТО не будет знать себя, второй – ЭТО соединится со звездой. Как видишь, ты подходишь под оба.
– Третий? – спросила девушка, не ожидая ничего хорошего, поскольку никогда не желала ответственности.
– Третий, самый непростой, – ЭТО принесет в наш мир нелюбовь.
Девушка невольно усмехнулась, поражаясь тому, что даже столь могущественные люди верят в непоколебимость любви. Но прежде чем её рот открылся для очередной насмешки, она вспомнила то, что её память услужливо скрывала от неё. Она вспомнила, каким оставила своего принца накануне.
Что ж, она действительно принесла в этот мир НЕЛЮБОВЬ.
– И как я дошла до жизни такой? – вымученно простонала Лаэрта и поинтересовалась, с удивлением услышав в своем голосе жалобные нотки: – А мне-то что делать?
– Исполнить предназначение, – как само собой разумеющееся заметил Всемудр – старший из Стоумов.
– Я не о том, – раздраженно отмахнулась Лаэрта, она любила сарказм, только когда он был направлен не на неё.
Но, как она ни билась, больше ничего вразумительного от них она не услышала. И до того им в итоге надоела, что её вновь самым бесцеремонным образом выставили за ворота, пообещав перед этим всё же поискать в рукописях что-нибудь, что могло бы ей помочь в исполнении её предназначения.
– Замечательно, – пробурчала девушка и, вздохнув, произнесла: – Желаю оказаться дома.
Не в пример обычного несколько долгих мгновений ничего не происходило, а затем она обнаружила себя в уютном кабинете, по обстановке которого она не сразу, но всё же признала замок Озара.
– Единорожком мне в бок, – выругалась она, поняв, чем вызвано промедление: звезда просто не знала, что именно она считает домом.
– Что, прости? – привлекая её внимание, переспросил Озар, не сильно удивившись её появлению.
Лаэрта обернулась и покраснела, общение с Марганой не пошло на пользу её лексикону, и хоть она и не считала Озара своим отцом, по сути, он таковым являлся.
– Извините, я не хотела Вас беспокоить, это случайность, – поспешно затараторила она, скрывая смущение.
– Ничего, ничего, – так же поспешно успокоил он её, опасаясь, что девушка вновь исчезнет. – Ты же знаешь, что, несмотря ни на что, это твой дом и ты можешь вернуться, когда пожелаешь?
Лаэрта задумалась, этого она не знала, но осознавать, что есть место, куда она может прийти, было приятно. Что она ему и озвучила.
– Лаэрта – странное имя, почему оно? – после некоторого молчания спросил Озар.
Девушка пожала плечами и уселась в одно из кресел, как бы то ни было, ей здесь нравилось, а общаться с ним было приятно.
– Просто первое, что пришло в голову, я тогда не помнила ничего иного.
– А теперь?
– Теперь я помню, помню всё. Помню, как росла здесь, помню, как была Мерцаной. Но я всё равно не она, я – Лаэрта, не знаю, как это объяснить.
– Если уж Стоумы не знают, куда там нам понять это, – прервал её путаные объяснения Озар и на её удивленный взгляд пояснил: – Я разговаривал с ними. Когда моя дочь приходит домой и называет себя другим именем, я обычно не сижу сложа руки.
Лаэрта кивнула, да, это было на него похоже.
– А что насчёт звезды?
Озар удивленно поднял бровь, похоже, про это он не знал, и как ни хотелось ей доверять ему, она всё же не стала рассказывать ему всей правды:
– Стоумы говорили про пророчество Чародея и что-то про звёзды, но напустили такого тумана, что я ничего не поняла.
Озар пожал плечами, про это он действительно ничего не знал. Но обведя глазами библиотеку, предложил:
– Может, в книгах что-то есть? Хочешь, я поищу?
– Да, было бы неплохо, – отбросив ложную скромность, согласилась Лаэрта. Обведя глазами длинную череду книжных полок, она задумчиво пробормотала: – Хотела бы я знать, что в них есть что-то, что могло бы помочь.
И тут же прикусила язык. Когда же она наконец научится быть аккуратней в своих желаниях? Она едва могла дышать, казалось, любое неаккуратное движение – и её вырвет. В голове была полная каша из обрывков фраз и цитат. Она одновременно узнала столько, сколько не вмещалось в её голове, и просто не могла сконцентрироваться ни на чём конкретном. Лаэрта хотела было пожелать отмену последнего желания, но тут же поняла, что знает, что не может этого сделать. Потому что вон в той книге с зеленой обложкой, третьей слева на крайнем правом стеллаже, говорится о том, что желание, исполненное звездой, невозможно отменить, ибо нет ничего сильнее звезды, даже она сама. И на любую её мысль, тень мысли в голове тут же всплывали тысячи строк. Да, у Озара была поистине огромная библиотека.
– С тобой всё в порядке? – обеспокоенно спросил он, заметив изменения в ней.
– Простите, просто устала, – аккуратно, стараясь больше ни о чём не думать, солгала Лаэрта. Если сидеть, не шевелясь, у неё это почти получалось. – Можно я тут посижу немного?
– Конечно, что за вопрос. Ты же останешься на ночь?
– Нет, моя домовладелица полгорода на ноги поднимет, если я не явлюсь ночевать, – ухмыльнулась Лаэрта, и Озар в очередной раз понял, что у неё теперь совершенно другая жизнь, никак с ними не связанная.
– Ты же ещё придешь? Потом? – всё же не смог не спросить он.
Столько надежды было в его голосе, что Лаэрта не смогла ответить иначе, чувствуя очередную порцию вины за то, что не может участвовать в жизни других людей так, как они этого желают:
– Да, конечно, потом.
– Я оставлю тебя, отдыхай, – видя, что ей с трудом стал даваться этот разговор, деликатно решил покинуть её Озар. Но уходя, уже в дверях не выдержал и обернулся. – Как ты в целом? Счастлива?
– Я не несчастна, – честно ответила девушка, и, удовлетворившись таким ответом, Озар оставил её одну в кабинете.
Посидев ещё пару минут, кое-как примирившись с обилием новых знаний в своей голове, Лаэрта пожелала оказаться в своей комнате в Дэнэбе. На этот раз пространства для манёвра в исполнении своего желания она не оставила, будучи предельно внимательна к мелочам.
Все выходные она просидела у себя, пытаясь хоть как-то сжиться с вечно не к месту всплывающими знаниями в своей голове. Но как бы плохо Лаэрта себя ни чувствовала, долго сидеть взаперти было выше её сил – слишком деятельной она была. А потому, сначала совершив небольшую вылазку до соседнего дома и проведя вечер с циркачами, она поняла, что вполне может общаться с людьми. Иногда она, правда, замолкала посреди разговора, но друзья деликатно не обращали на это внимания.
А к началу новой недели девушке настолько надоело сидеть в четырёх стенах, что она осмелилась, как это стало уже привычно, прогуляться к Главе города. На удивление общение с ним прошло гладко: они обсудили возможность постройки нового квартала, так как городу становилось тесно, а западная стена вполне позволяла перенести себя на несколько десятков метров, тем самым расширив город. Также она напомнила, что цирк Марганы в городе уже почти месяц и ещё через несколько недель они планируют пуститься в гастроли: циркачи не привыкли сидеть на месте, и пары месяцев в одном городе для начала было вполне достаточно. Девушка успокоила взволновавшегося было Онагоста тем, что первые гастроли не продлятся больше месяца и цирк вновь вернется в Дэнэб раньше, чем он успеет по ним соскучиться.
За разговорами Лаэрта не заметила, что стемнело. Отказавшись от провожатого и успокоив Онагоста тем, что на улице её дожидается Мрак, девушка уже по темноте отправилась домой. Мрака на удивление нигде не оказалось, но, не став сильно переживать по этому поводу, Лаэрта одна направилась домой. В конце концов, их город был довольно спокоен, а дом, в котором она снимала комнаты, располагался не более чем в пятнадцати минутах пешего шага от палат мастера Онагоста.
До дома она в этот вечер так и не добралась. Девушка успела заметить, как от здания впереди отделилась тень и быстро развернулась, чтоб уйти, но тут же столкнулась с другим мужичиной. Прежде чем она успела даже подумать о том, чтобы что-то пожелать, ей заткнули рот и, связав, потащили к лошадям.
Всю ночь они провели в дороге, и на этот раз на её мычания не обращали ни малейшего внимания, и, получив один раз ощутимый удар по рёбрам, Лаэрта перестала елозить. Остаток ночи она провела, всячески ругая себя: она пожелала узнать целую библиотеку, а вот узнать, кто пытался её похитить ещё со свадьбы с Говеном, как-то не додумалась.
На рассвете двое похитивших её мужчин остановились на поляне в лесу, по-прежнему полностью игнорируя сам факт присутствия Лаэрты. А ещё спустя полчаса к ним присоединился новый отряд, и девушка наконец узнала, по чьему приказу она оказалась в столь незавидном положении. Уже знакомый ей старик, что перенёс её из леса в замок Озара сразу после падения звезды, вновь был здесь. И она ещё раз отругала себя за то, что пустила всё на самотёк. Это же надо было быть настолько безалаберной, чтобы закрыть глаза на собственное похищение.
За последующие несколько дней пути девушке так ни разу и не развязали ни руки, ни рот. Ей лишь иногда давали немного воды, выливая на лицо несколько кружек воды, так что повязка, закрывавшая рот девушки, намокала, но этого едва хватало на пару глотков, так что напиться Лаэрте не удалось ни разу. Поэтому, когда почти через неделю они прибыли в замок, Лаэрта могла думать только о жажде, обуревавшей её. Если бы не это, она, конечно, оценила бы красоту замка, ибо он не походил ни на одни из ранее виденных ею: строгий и основательный, он так органично вписывался в окружающий лес, словно был частью его. Возможно, такое впечатление складывалось и благодаря тому, что кладку красного кирпича местами весело обвивал зелёный плющ. Когда они прошли сквозь ворота внешней стены, перед ними предстал широкий и чистый внутренний двор, усыпанный золотым песком, а дальше было ещё более красивое главное здание: высокие узкие окна отливали разноцветьем витражей, а остроконечные пики крыши строго и торжественно возвышались на фоне голубого неба.
Лаэрту спустили с лошади, поскольку сама она уже едва держалась на ногах, и подвели к колодцу, что стоял посреди внутреннего двора.
– Я развяжу тебе рот и дам воды, даже не пытайся ничего произнести, ты не успеешь, поверь, и это будет последняя вода, что ты выпьешь, – без особой деликатности заметил старик и, когда она утвердительно кивнула, подал знак, чтоб её развязали.
Лаэрта, даже если бы очень хотела, не смогла бы ничего произнести: во рту пересохло, как на сельской дороге в жаркий полдень, а язык наждачной бумагой царапал пересохшее нёбо и не слушался. Девушка с жаждой выпила предложенную воду и, покачнувшись, едва не упала, но удержалась, зацепившись за кладку колодца. И прежде чем она успела вздохнуть, ей вновь заткнули рот.
Надо отдать им должное – они отлично научились на её прошлом побеге и подобной ошибки не повторили. Крепко держа девушку под руки, её завели в замок так быстро, что она едва успела печальным взглядом проводить оставленный за спиной колодец. Рассмотреть интерьер замка ей тоже не представилось возможности, поскольку они без задержек пересекли холл, дойдя до непримечательной лестницы в дальнем его конце. Так же быстро они спустились по ней на несколько пролётов. Остановились они, лишь когда подошли к небольшому каменному мешку. В темнице Лаэрте наконец развязали руки и рот и, всё так же ни слова не говоря, оставили одну.
15
Она провела в темнице неделю, никто не приходил, а еду подавали через небольшое окошко, так что, когда дверь отворилась и она впервые за семь дней увидела другого человека, Лаэрта обрадовалась, даже несмотря на то что это был всё тот же старик, уже дважды похитивший её.
– Мармагон хочет поговорить с тобой, – буркнул он и жестом приказал следовать за собой.
Перспектива покинуть изученные вдоль и поперёк стены темницы была настолько заманчивой, что Лаэрта и не подумала препираться и безропотно последовала за ним.
Они пришли в богато обставленный зал, где в Мармагоне она узнала темноволосого мужчину из замка Озара – собирателя звёзд.
– Присаживайся. Мы не были представлены должным образом, позволь это исправить. Я Мармагон.
Девушка, не понимая, чего ожидать, осталась невозмутима и, заняв предложенное место у стола, ответно представилась:
– Лаэрта.
– Тебе, вероятно, интересно, что ты здесь делаешь? – продолжил мужчина их неторопливую беседу.
Девушка почти равнодушно пожала плечами и, так как он ждал поддержания диалога, добавила:
– Разве что немного.
– Не люблю ходить вокруг да около. Мне нужна твоя звезда. Дай мне то, что я хочу, и мы разойдемся мирно, – не отрывая от неё глаз, холодно заметил он.
– Что? – искренне удивилась Лаэрта.
– Ну, ладно, очевидно, я зря надеялся на твоё благоразумие, – несколько устало заметил её собеседник. – Мы можем пойти и другим путём.
По едва заметному кивку в зал вошли стражники и увели девушку. На этот раз её повели в другую темницу, что была несколько просторней каменного мешка, в котором она провела почти неделю, но также не имела окон. Там Лаэрту приковали к стене, а она была настолько потрясена этим, что даже не сопротивлялась.
– Я не сторонник подобного рода методов, так что спрошу ещё раз, – войдя в темницу после того, как её приковали, продолжил Мармагон. – Где твоя звезда?
– Но я действительно не понимаю, о чём вы, – всё так же искренне ответила Лаэрта.
Мармагон, как ей показалось, немного печально вздохнул и покинул помещение. А спустя несколько минут вошёл другой мужчина: очень обычный, с блеклыми волосами и непримечательным лицом. Он отстранённо, как-то даже равнодушно подошёл к столу и поставил на него свою сумку. Так же не спеша он достал из неё и разложил на столе по размеру разного рода ножи. «Какой педант», – подумала было Лаэрта, а уже в следующую секунду перестала думать, потому что мужчина, быстро выбрав один из ножей, деловито подошёл к ней и медленно провёл по тыльной стороне ладони девушки. Девушка в первое мгновение не поверила в происходящее и какое-то время даже не кричала, но мужчина хорошо знал своё дело и, деловито нанося новые и новые раны, довольно скоро добился от неё крика и мольбы о помощи.
Никакие мольбы, конечно, не помогли. Лаэрта не знала, сколько прошло времени, ей казалось, что целая вечность, но девушка понимала, что, скорее, лишь несколько часов. Закончив резать её руки, мужчина так же деловито удалился и вернулся вновь с ведром. Лишь когда он начал поочерёдно каждую рану промачивать тряпкой, смоченной в воде из принесённого ведра, девушка поняла, что там соляной раствор. В конце концов она всё же потеряла сознание от боли. А когда очнулась, руки её были перебинтованы, а она снова была в уже знакомой ей темнице, ставшей ей почти родной. Лаэрта немного поплакала от бессилия, злобы и боли, но вскоре усталость взяла своё и она забылась беспокойным сном.
Несколько дней к ней вновь никто не приходил, а когда на пороге открывшейся двери вновь появился старик, она так же безропотно пошла за ним. Лаэрту привели всё в тот же зал, где за накрытым обеденным столом вновь сидел Мармагон. Пригласив девушку отобедать с ним, он пространно и долго говорил о погоде, политике и предстоящей коронации Говена Ломыги, абсолютно не обращая внимания на состояние девушки. Лаэрта, которую не баловали едой, пока она была в темнице, слушала его лишь краем уха, с аппетитом поглощая обед. А когда обед подошёл к концу, Мармагон наконец спросил:
– Итак, я знаю, что сейчас у тебя звезды нет, а потому повторю вопрос: где твоя звезда?
– Но я действительно не понимаю, о чём вы, – со слезами на глазах ответила Лаэрта, ожидая, что её ответ ему не понравится.
А потом её пытали, и она кричала и теряла сознание, и её вновь приводили в чувство и вновь пытали. Затем давали несколько дней или недель, зависело от того, насколько плохо ей было, и начинали всё сначала. Она рассказывала всё, о чём её спрашивали, и то, о чём не спрашивали, тоже. Обо всём, кроме звезды, потому что не могла о ней заговорить, даже если бы хотела, ибо в разговоре со Стоумами пожелала не говорить о своей звезде. Но Мармагон этого не знал, и девушку пытали снова и снова.
Иногда, очевидно, для разнообразия её существования, Мармагон «приглашал» её на ужин. Её умывали, одевали в чистое платье, и они чинно ужинали, сопровождая приём пищи долгими беседами. И как ни ненавистны были Лаэрте эти беседы, она всеми силами их поддерживала, потому что знала, что по окончании ужина её не ждёт ничего, кроме сырой темницы и новых пыток.
– Чародей был великим человеком, – пространно рассуждал Мармагон за одним из подобных ужинов. – Он сделал то, о чём и помыслить не могли до него: он не просто заставил звёзды служить ему, но и нашёл способ оставлять их в нашем мире. Но и он не был идеален. О том, что магия звезды конечна, он не подумал. И теперь нам… мне приходится быть в постоянном поиске, чтобы поддерживать то, что мне удалось создать. Поверь, я ни за что не стал бы тебя вынуждать отдать мне звезду, не будь она мне жизненно необходима.
– А что если Чародей не знал о том, что магия звёзд конечна? – пытаясь хоть как-то собрать разбегающиеся мысли, силилась поддержать диалог Лаэрта. – Возможно, когда звёзды произвольно появлялись и исчезали из мира, их магия не была конечна?
– Интересная мысль, – воодушевился её собеседник.
А Лаэрта продолжила, лишь бы что-то сказать:
– Возможно, когда звезда даёт свою магию добровольно, как это было с Чародеем, ведь он был носителем звезды, то эта магия не имеет конца. А когда магию забирают силой, звезда погибает и её сила угасает с её смертью.
Мармагон надолго задумался, но в конце концов тряхнул головой и пожурил девушку:
– Не могу не отметить неправильно использованные тобой выражения: «произвольно», «добровольно», в то время как у звёзд нет воли.
«А соответственно, желания», – чуть не выпалила девушка вбитую ей в голову неоднократным повторением фразу, но вовремя промолчала. Они ещё немного поговорили, и после того как Мармагон покинул зал, её вновь увели в темницу. Вообще при общении с ней он делал вид, что она его гостья, а никак не пленница, что, впрочем, совершенно не отменяло того, что её пытали раз за разом.
Она потеряла всякий счёт времени, пока однажды ночью в дверях своей темницы не увидела Мрака. Лаэрта даже не удивилась тому факту, что он как-то узнал, что она здесь, и позволила ему вывести себя из замка. Была ночь, и девушка пыталась было настоять на том, что им надо пройти через центральный двор. Звучи её просьба хоть сколь-нибудь убедительно, возможно, они так бы и сделали, но Лаэрта была слишком слаба, чтобы спорить, и они покинули замок через другой вход.
Они всю ночь шли через лес, но большую часть пути Лаэрта не запомнила, потому что часто проваливалась в беспамятство. Мрак, который планировал без остановок добраться до безопасного места, понял, что девушка слишком слаба и его план неосуществим. Так что им пришлось остановиться в ближайшей деревне уже к следующему вечеру. Мрак выбрал дом на окраине, так как знал, что Мармагон первым делом начнёт поиск с ближайших деревень, которых было в этих глухих лесах не так уж и много.
Угрюмые хозяева, что без особой радости разрешили им остаться, заметив, в каком состоянии девушка, посоветовали Мраку отвезти её к знахарке, что жила в лесу в паре дней пути от их деревни. Заручившись их уверениями в том, что они никому не расскажут о том, что видели его и девушку, он так и поступил. Он не мог быть уверенным, что они не выдадут их при первой же возможности, но иного пути всё равно не было: Лаэрта к этому времени почти перестала приходить в себя.
До знахарки между тем они добрались благополучно. Оставив у себя девушку, Мрака старуха на порог не пустила. Так что он устроился лагерем недалеко от землянки знахарки, временами пытаясь справиться о здоровье привезённой им девушки, но не получая никакого ответа. Что радовало, Мармагон так и не появился, а значит, жители деревни сдержали слово и не рассказали о них.
Лаэрта очнулась лишь спустя неделю, то ли благодаря настоям и травам знахарки, то ли благодаря своему крепкому организму. Ещё спустя неделю она пришла в себя настолько, что смогла встать и выйти из землянки, где почти сразу нашла Мрака. Он обрадовался, увидев её на ногах, но с беспокойством заметил, что они не могут оставаться так близко к замку Мармагона. Девушка не могла не согласиться, и ещё через пару дней, несмотря на её слабость, они вновь двинулись в путь.
Через пару дней пути, когда лес перестал быть таким густым, а Лаэрта за весь день почти ни разу не потеряла сознание, она наконец окрепла настолько, чтобы начать думать и разговаривать. А потому едва не первой её репликой был вполне закономерный вопрос:
– Как ты нашёл меня?
Мрак оглянулся на неё, но не ответил. Вместо этого он указал на появившуюся среди деревьев дорогу, что пока была едва видна, но он знал, что очень скоро она выведет их из леса.
– В Дэнэб тебе нельзя, Мармагон знает о твоём доме там, у меня есть одно безопасное место, – обеспокоенно заметил Мрак. – Эта дорога скоро выйдет к поселениям, боюсь, нас могут там ждать, так что будем держаться маленьких деревень в стороне от тракта.
Лаэрта мысленно согласилась, Мармагон знал теперь о ней всё – о Дэнэбе, о цирке, даже об Озаре и Раде, он легко найдет её и там.
– Откуда ты узнал, что я у него? – вновь спросила девушка, поскольку его молчание лишь подтвердило её догадку. Но она всё же хотела услышать это от него.
Мрак отвёл глаза, но понял, что придётся ответить, и спустя долгих две минуты молчания выдавил из себя:
– Прости, я не знал тебя, когда соглашался на эту работу, я не знал, что я…
– Оставь себе свои извинения! – яростно бросила Лаэрта.
Она не помнила, чтоб хоть когда-нибудь была так зла на кого бы то ни было. Это же именно он рассказал Мармагону, где её найти, когда её будет легче схватить, это из-за него её держали в темнице и пытали. А теперь он вдруг почувствовал вину и решил спасти её, такой себе рыцарь на белом коне. Она была слишком зла, чтобы здраво мыслить, и, ожесточенно бросив: «Оставь меня!» – пришпорила коня и умчалась так быстро, как могла, по петлявшей меж деревьев дороге.
Впрочем, сбежала она от него вполне удачно: его сумки были на её лошади. Обстоятельно осмотрев их, она заключила, что ей вполне хватит средств добраться, куда бы она ни пожелала. Оставалось лишь решить, куда именно. Мрак был прав: в Дэнэб ей нельзя, и к семье Мерцаны Мармагона она привести тоже не хотела, поэтому отправилась в единственное место, где ей могли помочь, – к Стоумам.
В ближайшей же деревне она узнала, что, наняв лодку, она может спуститься по реке до моря, а уже там из непрерывно курсирующих вдоль побережья кораблей наверняка найдётся хоть один, что будет плыть в нужном ей направлении. Слезть с коня она была рада, потому что, несмотря на почти двухнедельный отдых в доме знахарки, чувствовала она себя неважно. К тому же раны, что едва успели затянуться, в дороге вновь открылись и начали гноиться. Ей везло, потому как она смогла быстро найти лодку, затем так же быстро – корабль и так и осталась незамеченной. Однако даже с везением ей потребовалось ещё две недели, чтоб преодолеть водную часть своего пути.
Время, проведённое у Мармагона, не было заполнено лишь болью. Ведь они разговаривали: говорила не только Лаэрта, но и он. А ночи без сна дали ей время уложить в голове знания из библиотеки Озара, там по-прежнему было множество ненужной информации, но она научилась прятать её от себя, так чтобы не впадать в полуобморочное состояние при каждой фразе. Кроме кучи этой ненужной информации, в книгах была интересная теория о предельности магии звёзд для мира.
Звёзды падали всегда, некоторые находили носителя, привязывались к нему и покидали мир с его смертью, другие исчезали рано или поздно, так или иначе. Но некогда Чародей, бывший последним носителем звезды, собрал воедино всю магию и прекратил войны, разделив власть между семью людьми, будущими основателями правящих по сей день семей. И чтобы с его смертью и уходом его звезды войны не начались снова, он научился запирать звёзды так, чтобы они не покинули мир. И именно это привело к появлению собирателей – они не были носителями звёзд и не обладали их силой, но само наличие звезды давало магию.
Чародей понимал, что это неизбежно, и предсказал, что однажды звёзд в мире останется слишком много и их магия начнёт давать сбой. И Стоумы об этом знали, не могли не знать, и поэтому поначалу не хотели помогать Мерцане, уже перестав слепо доверять магии, но та умела уговаривать и взяла риски на себя. И поплатилась за это, навсегда потеряв себя и став Лаэртой.
Звёзды падали редко, и за каждую велась ожесточенная борьба, пока Мармагон не смог устранить всех конкурентов. Лаэрта не была уверена, но из его слов, брошенных в разговоре, заключила, что у него осталась одна или две звезды, ибо он сам неосторожно признал, насколько отчаянно нуждался в звезде.
Лаэрта слабела с каждым днём, но вновь пересела на коня, ведь Стоумы поселились далеко в горах, как раз с тем, чтоб им не досаждали докучливые посетители с просьбами. Но Лаэрту питала злость, наверное, именно поэтому ей всё же хватило сил добраться до Стоумов. Когда она наконец подъехала к их замку, была глубокая ночь, но, наплевав на этикет, девушка подняла такой шум, что Искрен был вынужден появиться, чтобы узнать, в чём дело.
Он был молод, а потому не смог сдержать удивленного возгласа при взгляде на неё. Лаэрта если и хотела что-то сказать, то не смогла, позволила себе сползти с лошади в его руки и тут же забылась тяжелым сном.
