Текст книги "Безобидное хобби"
Автор книги: Татьяна Андрианова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Но массивное изделие из добротного дерева и широких полосок стали с зарешеченным окошком вверху и не думало поддаваться, сведя шансы на «счастливую» встречу с Нурагом практически к нулю. Прямо не знаю, то ли мне сегодня «везло», то ли жутко везло. Ладно. Подумаю об этом позже, если переживу эту ночь, разумеется. На всякий случай я потрясла дверь и поковырялась бы в замке, но понятия не имела, где он находится. Досадно. Умирать молодой очень не хотелось. А быть разорванной на части зверем – тем более. Оставалось просто уповать на чудо и на все имеющееся в наличии серебро. Хотя внутренний голос ехидно заметил: «Маленьких стрелок и кинжала точно не хватит, чтобы убить оборотня». Это я и сама знала. Волк весил как две меня. Даже если сей подвиг удастся, что, разумеется, не с моим счастьем, не обойдется без травм. А даже маленькая царапина оборотня в звериной ипостаси гарантирует вам встретить следующее полнолуние в роскошной волчьей шкуре, завывая на луну. Этого только не хватало. Некромантка-оборотень. Интересное сочетание.
Я очень осторожно, стараясь не спускать глаз с напряженного силуэта волка, потянулась за кинжалом. Где-то в глубине горла хищника зародился густой жуткий звериный рык. Я вздрогнула, но ухватила-таки рукоять кинжала, правда, для этого пришлось изогнуться практически под сверхъестественным углом. Захочешь жить, еще не так извернешься.
– Не стоит. Ты его только разозлишь. – Голос незнакомца прозвучал громко, но спокойно, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.
Я едва не выпустила из пальцев спасительный кинжал и уставилась на прикованного, как на заговорившую вдруг стену.
– Что? – удивленно пискнула я, и взгляд невольно вернулся к зверю.
Все-таки он был всего лишь в одном прыжке от такого хрупкого девичьего тела, а мужчина прикован к стене, значит, ничего со мной не сделает.
– Разозлишь зверя, – терпеливо пояснил тот, словно мы находились не в непонятной комнате, сильно смахивающей на тюремную камеру, а на светском рауте, где он спокойно пытается объяснить дебютантке разницу между новомодным писателем и тем, чьи пьесы уже вряд ли поставят на подмостках.
– То есть сейчас он спокоен? – недоверчиво поинтересовалась я, практически не дыша.
Но без воздуха организм жить не привык, и вдох с выдохом пришлось-таки сделать.
– Не совсем. Но он сильный и борется с волчьей сутью. Он оборотень, а волколаку надо питаться. Если ты нападешь, инстинкты зверя возьмут верх над человеком, тогда никто не сможет гарантировать твою безопасность.
– Как будто сейчас это кто-то может сделать, – саркастически хмыкнула я, облизывая моментально пересохшие губы. Но кинжал все же опустила, хотя и не убрала совсем, что в сложившихся обстоятельствах было невероятной уступкой.
Но, видимо, оборотень оценил широту жеста, потому как прекратил надвигаться на меня и уселся на пол, откинув лохматый хвост и вывалив розовый язык, как самая обычная дворняга. Светло-карие, оттенка гречишного меда глаза смотрели пристально и неотрывно. Интересно, сколько человеческого осталось в глубине этого зверя? И хочу ли я это знать? Наверное, нет. И так слишком много поводов для паники.
– Почему ты не сбежала? – поинтересовался прикованный, и в его голосе послышался упрек.
– Хороший вопрос, – нервно хихикнула я, все так же не спуская напряженного взгляда со зверя. – Потому что дверь заперта, умник.
– Но ты же вошла сюда.
– Точно. Ты, смею заметить, тоже. И как? Это тебя радует?
– Да что-то не очень, – неожиданно рассмеялся он. – Похоже, в эту камеру легко войти, а вот с выходом проблемы. Может, освободишь меня?
– Как? Ты же прикован. Вон какие толстые цепи. Здесь без кузнеца не обойтись.
– Он не нужен. Если убрать вон те колышки из петель, обручи разомкнутся. Тогда я смогу помочь с оборотнем.
Я посмотрела на него, оторвав взгляд от волколака. Поступок, скажем без ложной скромности с моей стороны, весьма смелый. Но если я решусь отпустить на свободу того, кто запросто сидит в одной камере с оборотнем, не будет ли это глупостью? Я этого мужика в первый раз вижу. Впрочем, волка тоже. Почем мне знать, может, они работают в паре – заманивают доверчивых девушек ради выкупа? Хотя с меня особо брать нечего. Только тапочки и драный, испачканный вампирской кровью халат. И те мне не принадлежат.
Какой-то звук безжалостно выдернул меня из размышлений. Вдоль правой стены осторожно кралась крыса, голый хвост волочился за ней по каменному полу, заставив внутренний голос взвизгнуть от омерзения. Еще одна появилась из норы в дальней стене. Слышала, что в некоторых камерах так много голохвостой братии, что коты не приживаются – их просто съедают. Говорят, как-то король Лексус Третий посадил своего придворного менестреля в тюремные застенки, и грызунов там оказалось гораздо больше, чем соломы на полу. Несчастный провел там три дня, и к моменту, когда монарх сменил гнев на милость, полностью утратил связь с реальностью и сошел с ума. Бедолагу выпустили, только больше никто и никогда не слышал его чудесных песен. Не знаю, что именно он сделал, но такой участи определенно не заслужил.
– Эй! Я, между прочим, к стене прикован, – напомнил о себе незнакомец.
Была не была! Может, я об этом и пожалею, зато хуже определенно не станет. Но легко сказать, а трудно сделать. Вроде ничего сложного. Взял, дернул посильнее маленькие штырьки – и человек на воле. Осталось только добраться до цели, которая оказалась высоко, а лестницы нет. Мужчина был выше ростом и к тому же висел над полом. Некоторое время я прыгала вокруг него с энтузиазмом шавки, загнавшей на дерево кошку. Потом бросила это бесперспективное и глупое занятие. К тому же мои бешеные скачки вдохновили оборотня на попытку ухватить мою розовую пятку. За что тут же получил рукоятью клинка по носу, взвизгнул, словно обычная дворняга, которую пнул пьяный хозяин, и отошел на безопасное расстояние от греха подальше. Правильно. Некромантов злить себе дороже, даже если они выглядят как невысокая хрупкая девица в рванине и тапочках. Все равно нрав у них суровый – со смертью работают.
Кстати, о смерти. Раз спасти меня может только чудо и я, похоже, единственная, кто это самое чудо может сотворить, то пора бы уже им и заняться. Жаль только, что кладбище далековато и слишком старое. Тут собственной кровью не обойдешься, а кур, коз и прочей живности здесь нет. Хотя… Если принять во внимание сверхъестественную сущность оборотней, его крови может хватить. При этом даже не придется убивать волка. Я с интересом уставилась на зверя. Светло-карие глаза монстра удивленно расширились. На всякий случай зверь попятился. Я мило улыбнулась и постаралась придать лицу самое невинное выражение, но только насторожила этим хищника.
– Кис-кис-кис… – как можно нежнее проворковала я, осторожно надвигаясь на паникующего оборотня.
Тот поджал хвост, опустил лобастую голову и принялся пятиться назад. Наверное, его все-таки немного смутил вид острого серебряного кинжала, зажатого в нежной девичьей руке. Что-то нежить пугливая нынче пошла.
– Эй! Что ты задумала? – взволновался прикованный к стене. – И, между прочим, волков на «кис-кис-кис» не подзывают. Он же не кошка.
Надо же, сам на цепях висит, а за оборотня переживает! И откуда такие чувствительные взялись на мою голову?
– И как же его подзывать? – осведомилась я.
– Не знаю, – честно сознался тот.
– Не знаешь, так не говори, – сказала я как отрезала.
Если волк и подозревал меня в кровожадных намерениях на свой счет, то сейчас уверился в этом полностью и принялся отступать с удвоенной скоростью. Он еще не бежал, но ежу понятно, что скоро развернется и кинется прочь со всех лап. Только вот скрыться в замкнутом пространстве ему не удастся, но побегать, конечно, придется.
Волк взвизгнул, прыжком развернулся на месте и бросился наутек. Мне оставалось лишь подождать, пока паникер сделает круг и попадется прямо в цепкие загребущие некромантские лапки. Но не тут-то было. При внушительной комплекции монстр обладал потрясающей скоростью и гибкостью. Он тайфуном промчался вдоль сырых стен камеры и легко перепрыгнул мою скромную персону, взбесив до крайности.
– Стоять! – неожиданно для себя рявкнула я и бросилась следом.
Волк прибавил прыти, используя для своего забега не только пол, но и стены. Думаю, если бы он разогнался еще, то запросто пробежался и по потолку. Но, видно, и у сверхъестественных созданий существуют свои пределы, которые так просто не перешагнешь. Я же преследовала зверя по старинке, подхватив длинные полы халата, чтобы не путались в ногах, и босая. Тапочки пришлось бросить, шлепки только мешались. Зато теперь я чувствовала босыми ступнями все неровности пола и всякую ерунду, которую здешние обитатели умудрились набросать на пол. Под ноги попадались даже кости. Из чего можно сделать вывод, что узников периодически баловали мясными блюдами. Хотя… Надеюсь, это были не их бренные останки.
И так, в бодром и радостном состязании, мы нарезали примерно кругов двадцать или, может быть, двадцать пять. Лично я сбилась в счете на пятнадцатом. Но, в конце концов, мне удалось припереть чересчур шустрого волчару к стенке. Странно, как только я впервые увидела бурого оборотня, испугалась до икотных колик, а теперь ничего – гоняю его по камере, пытаясь добыть немного крови.
Зверь прижался спиной к углу и уставился на серебряный клинок, как кролик на удава. Его губы приподнялись в оскале, открывая острые блестящие зубы.
– Зачем ты хочешь его убить? – голосом внезапно проснувшейся от длительной спячки совести вопросил незнакомец.
– С чего ты взял? – искренне удивилась я и слегка замешкалась с наступлением.
Оборотень быстро воспользовался моей оплошностью и принялся карабкаться вверх по стене, ловко цепляясь серповидными когтями.
– Ты гоняешься за ним с кинжалом. Зачем еще это делать?
– Мне просто нужна кровь оборотня, – спокойно, как младенцу, пояснила я, вцепившись в волчий хвост мертвой хваткой.
А он силен! Лезет себе вверх, словно мой вес для него ничего не значит. Впрочем, возможно, так оно и было.
– Хочешь выпить всю кровь? – ужаснулся незнакомец. – Даже вампиры так не зверствуют!
– О Всевышний! – воскликнула я, упираясь ногами в стену, чтобы монстру стало немножко тяжелее, но не преуспела. Зверюга волок за собой, как тяжеловоз тележку сена – легко, непринужденно клацая когтями по булыжнику. – Зачем же всю? Мне нужно всего лишь круг магический начертить. И вообще, ты на чьей стороне?
– На своей.
– Понятно. А выбираться как думаешь?
Ответа не последовало. Зато оборотень благополучно добрался до потолка, и лезть дальше стало некуда. Он зацепился когтями под потолком, как гигантских размеров летучая мышь. Я же висела на хвосте, и не скажу, что сие обстоятельство радовало.
– Понятия не имею, – признался узник.
Очко в его пользу. Мужик не боится расписаться в собственной беспомощности. Хотя, учитывая его положение, что еще ему оставалось?
– Вот видишь. Не знаешь, а уже критикуешь, – кряхтя от натуги, заметила я.
Масса сил уходила на то, чтобы не разжать немеющие от усилий пальцы. Я уж было собралась толкнуть проникновенную речь о черной неблагодарности узников на фоне моих героических усилий, направленных на спасение, но тут произошло непредвиденное. Когти оборотня с душераздирающим скрежетом соскользнули, и мы дружным дуэтом полетели вниз, издавая вопли вперемешку с руганью, кто во что горазд. В полете мне удалось извернуться, и в итоге я грохнулась прямо на спину лохматого зверя. Оборотень взвизгнул и сделал прыжок в сторону, пытаясь сбросить ненужного наездника на пол. Но, на его беду, встреча с каменной поверхностью пола, устланной грязной подстилкой сомнительного происхождения, не входила в мои планы. Мы лихо промчались по комнате со скоростью почтовой кареты. Волк ежесекундно взбрыкивал, совершал какие-то невообразимые кульбиты, но я крепко зажала бурую шерсть в кулаках, так что отодрать можно было только вместе с изрядным куском шкуры.
Необходимо было что-то предпринять, иначе я сильно рисковала провести ночь, катаясь на аттракционе «обезумевшая нежить». К слову сказать, монстр абсолютно не заботился о комфорте седока, и я полностью изведала непередаваемый букет ощущений, что испытывает коктейль, когда его взбивают в шейкере. Организм стонал и болел так, словно меня долго били ногами и пару раз добавили палкой. В голове шумело, тошнота накатывала волнами. Пришлось пригрозить излишне ретивому скакуну клинком, дабы поубавить немного его прыть. Оборотень дал по тормозам, заставив всадницу сделать головокружительное сальто и впечататься в противоположную стену, что радости, понятное дело, не прибавило.
Я сползла по скользкому булыжнику на пол, едва прикрытый гнилой соломой, в которой наверняка кишели паразиты, ругаясь и клятвенно обещая монстру устроить персональный ад на земле за жестокое обращение с моим хрупким телом. К концу тирады оборотень так проникся, что утратил волю к сопротивлению и обреченно забился в угол, где тихо подвывал от ужаса, оплакивая свою горькую судьбину.
– Смотри, что ты наделала! – голосом, полным негодования, заявил подвешенный.
– Интересненькое дельце, – возмутилась я несправедливостью обвинения. Вот и помогай после этого узникам, в ответ получишь сплошную неблагодарность. – У меня все тело в синяках, а сочувствие вызывает волк? Ладно. Если несколько капель крови оборотня тебе дороже собственной свободы – пожалуйста, виси себе на здоровье. Я не навязываюсь.
Но мужик почему-то не оценил широты жеста и оставаться в камере не пожелал. Удивляясь непоследовательности его действий, я одернула сбившийся халат, попыталась отряхнуть его от грязи, что, признаться, не сделало некогда белую ткань чище, надела правую тапку, а за второй лихо допрыгала до противоположной стены, куда она была отброшена во время безумной скачки. Оборотень наблюдал за моими действиями огромными от страха глазами с видом незаслуженно побитой хозяйкой собаки.
Я подошла к нему, совершенно не опасаясь клыков, когтей или внезапного нападения. Вот уж никогда не думала, что порождения тьмы, которыми принято пугать непослушных чад, могут быть столь трогательно милы.
– Да ладно тебе, – как могла ласково произнесла я. – Я возьму совсем немного. Это совершенно не опасно для такого крупного зверя, а лекари вообще говорят о пользе кровопускания для организма.
– Да? – тут же встрял в монолог обнаженный. – Тогда почему бы тебе не пожертвовать свою?
Глаза волка засветились надеждой.
– Если кто-то не заткнется, его перенесут из списка спасаемых в список добровольных жертв, – скрипнула зубами я.
Угроза подействовала; мужик в очередной раз заткнулся, хотя сопел очень возмущенно. Будет ли он и дальше мешать процессу дурацкими комментариями, покажет время. А сейчас я и этой передышке рада.
Вервольф понял – отвертеться все-таки не выйдет, и в его янтарных глазах появилась неизбывная тоска обреченного на мучительную смертную казнь. Он тяжело, с надрывом вздохнул, демонстративно закрыл очи правой лапой, чтобы не видеть произвола некроманта с кинжалом в руке, а мелко дрожащую левую храбро протянул для экзекуции. Чувствуя себя мучителем несчастных животных, я приняла когтистую конечность и полоснула лезвием. Лапа в руке ощутимо дрогнула. Надрез получился качественный; достаточно глубокий, чтобы получить нужное количество крови, но совершенно не опасный для дальнейшего существования нежити, если не считать прискорбного факта, что нанесенные серебром раны оборотни залечивают дольше обычного. Ничего, ради свободы можно потерпеть некоторые неудобства. Волка пришлось уговаривать пройти со мной круг, так как емкости для сбора крови все равно не было, и совершить задуманное, не таская за собой донора, не получалось. Нарисовав еще несколько необходимых для поднятия мертвецов рун, я с чувством профессиональной гордости полюбовалась на творение своих рук. Хотя, если честно, в камере не хватало света, чтобы оценить правильность написания, но тут уж не до каллиграфии. В конце концов, это не первый ритуал, который я провожу, и сейчас главное – сделать все правильно, а эстетической составляющей можно пожертвовать.
Отпущенный на свободу оборотень осторожно отполз в угол, где лишился чувств от нервного потрясения. Надо же, какая чувствительная нежить пошла! Слопать меня на обед – это пожалуйста, а стоило пролить немного крови хищника, так он в оборок падает. С такой ранимой психикой ему бы стихи писать, а не шерстью покрываться в полнолуние. Хотя… Одно другому не мешает. Кто знает, чем именно волк занимается в своей человеческой ипостаси. Может, пасет овечек на лугу и параллельно сочиняет балладу о весеннем ветерке.
Напевая привычные заклинания, я обошла сотворенный круг и замкнула его. Раскинув руки в стороны, словно хотела обнять весь мир, я искала отклик своей стихии – некромантии. Обычно смерть не призывают. Она сама приходит, и ее приходу не рады. Я же чувствую ее в мертвецах, смирно лежащих в могилах, в призраках, витающих там и сям, во всех не живущих. Сейчас же я старалась сосредоточиться на определенной смерти. Той, что ощутила на местном кладбище, надеясь, что крови оборотня для этого хватит. Тщетно. Не хватило. Но прежде чем окончательно предаться отчаянию, признать поражение и расписаться в бессилии, я почувствовала слабый отклик. Тихий, тоненький, как язык холодного пламени, если бы таковое существовало, сначала он появился в единственном числе и робко постучался в подсознание. Я практически не обратила на него внимания, но тут он принялся размножаться, и вот уже множество откликов, как маленькие ледяные снежинки, вьюгой бьются в мозгу.
То, что откликнулось на зов некроманта, не могло быть захоронено на старом кладбище, и тем не менее я шепнула:
– Живите, дети мои.
Что бы это ни было, что бы я ни вызвала из мира мертвых, позаимствовав их тела у смерти, оно вполне могло послужить мне, открыв дверь камеры и освободив прикованного к стене мужчину. А там я найду друзей, и мы спокойно уберемся из этого странного замка, благополучно забудем все случившееся, как страшный сон. Смею надеяться, в дальнейшем о вампирах стану узнавать только из местных сплетен.
Воздух наполнился тонким, пронзительным писком. Казалось, звуки идут со всех сторон, даже сверху и снизу. Крысы хлынули изо всех щелей густой, попискивающей, кусающейся волной. Мохнатые тела покрыли пол копошащимся ковром. Странно, но сейчас, видя их тела, чувствуя прикосновение к ногам чьей-то шерсти, множества передних лапок, которые настойчиво тянули полы халата, я не испытывала обычной брезгливости. Даже голые хвосты грызунов не вызывали чувства омерзения. Крысы вообще редко кому нравятся. Наверное, сейчас я не визжала и не пыталась влезть на ближайшую стену, невзирая на отсутствие подходящего снаряжения, только потому, что в грызунов вдохнула не-жизнь я. Это моя сила вела их, направляла и выглядывала из многочисленных глаз-бусинок.
Вервольф выл от ужаса, забившись в угол.
– Ты пригласила на помощь крыс? – поразился прикованный, и в голосе его явственно прозвучала неприязнь к новоявленным помощникам.
– Знаешь что, – мгновенно обиделась я за своих неожиданных питомцев, – на твоем месте я бы не очень-то привередничала. А будешь выпендриваться, оставлю, где висишь. Бери пример с волка. Вот он всем доволен. Гляди, какая счастливая морда.
– Так он же в обморок упал, – не унимался мужчина.
Вот лишь бы поспорить! Интересно, за что его приковали к стенке? Наверное, тоже пререкался, а по-другому заткнуть не получилось. Бывает.
– Конечно, упал. Зато делает это тихо, в углу, с достоинством и, самое главное, никого не критикует. Это в нашей ситуации огромный плюс. Ну что, будем и дальше препираться или начнем процедуру нашего спасения?
Мужик многозначительно хмыкнул, стараясь всем видом показать, что со мной в корне не согласен, но вынужден подчиниться во имя общего блага. Эффект получился несколько смазанным из-за полутьмы, царящей в помещении. Позер. Из всей попискивающей массы я выбрала самого крупного крысюка и поманила его пальцем. Грызуну повторять не пришлось. Он радостно пискнул, его когтистые лапки уцепились за полу халата, и крыс принялся с энтузиазмом карабкаться вверх. Мне стоило огромного труда побороть невольное чувство брезгливости. Пусть голохвостые зверьки отчасти являлись моими созданиями, все же моя толерантность оказалась не безгранична. Уловив вспыхнувшие во мне чувства, крыс замер, вцепившись коготками в ворсистую ткань, и повис в нерешительности. Крысы толкались вокруг ног, копошились и ссорились за право заменить избранника, если я его отвергну. Пришлось закрыть глаза, призвать все свое некромантское спокойствие, сосчитать до десяти и сделать несколько глубоких вдохов-выдохов.
В конце концов, что здесь такого необычного? Грызун как грызун. Четыре лапки, хвост и желтые резцы во рту. Мой дом возле кладбища охраняет стая летучих мышей. Тоже мыши, только поменьше и с кожистыми крыльями. Точно уловив перемену настроения хозяйки, крысюк бодро рванул вверх и через несколько секунд уютно расположился на моем плече, вперив в меня взгляд внимательных глаз-бусинок в ожидании распоряжений. Я не стала заставлять своего меленького слугу ждать. Понадобилось лишь несколько минут, чтобы создать четкий зрительный образ последовательности действий крыс.
Сначала им следовало разделиться на две группы. Меньшая должна забраться по стене и вытащить серебряные колышки, держащие оковы мужчины. Большей группе предстоит выбраться сквозь прутья решетки и перегрызть засов, удерживающий ее. Оставалось надеяться, что вампиры поскупились на железо и засов сделан традиционно из твердой породы дерева.
Крысы послушно бросились в разные стороны. Удивительно, стоило только отдать приказ, и стычки между грызунами прекратились. Они ринулись исполнять мое поручение, словно маленькие вымуштрованные солдаты. Может, это странно, но я гордилась их дивной организованностью.
– Что ты им приказала? – встревожился мужчина.
Для человека, обреченного быть прикованным к скользкой каменной стене, перед которым вдруг мелькнул луч надежды на чудесное освобождение, он слишком разборчив в средствах.
– Ну, не знаю… – Я постаралась придать своему лицу самое серьезное выражение, на которое только была способна. – Раз наручники не отомкнуть, наверное, стоит перегрызть руки. Правда, я не знаю, что тогда делать с торсом, но не бойся – уверена, что-нибудь придумаю.
– Что?! – возопил он и задергался на стене, словно бабочка, пришпиленная булавкой.
Несколько крыс, успевших забраться достаточно высоко, застыли на полпути и плюхнулись на пол.
– Ладно. Расслабься. Это всего лишь капелька нездорового юмора. Шутка, – сделала неудачную попытку успокоить пленника, но он все равно не переставал биться в своих цепях.
Вот и помогай после этого людям. И с чувством юмора у парня явные проблемы.
– Да не нервничай так! Они просто вытащат колышки, и все.
– Точно?
– Абсолютно. И потом, это явно быстрее, чем грызть чьи-то конечности.
Прикованный, похоже, не очень поверил, но дергаться перестал, зато все еще косился на шустрых зверьков с явным недоверием. Впрочем, взгляды пленника грызунов не смущали, они ловко взбирались по каменной кладке. Иногда когтистые лапки соскальзывали с зазора между камнями, но крысы, привычные к таким условиям, даже не сбавляли темпа. Вскоре маленькие лапки деловито ухватились за железные штыри, служащие запором оков, ощупали их, поднатужились и вынули. Резко потерявший опору мужчина рухнул на пол, придавив несколько мохнатых спасителей. Когда он поднялся на ноги и попытался пнуть одного из отчаянно пищащих грызунов, пришлось познакомить неблагодарного с острым серебряным клинком моего кинжала.
– Что ты делаешь? – прохрипел тот, когда острое лезвие прижалось к беззащитному горлу.
– Учу одного неблагодарного узника чувству признательности.
– Это всего лишь крысы.
– Действительно? Но это мои крысы, и они только что спасли твою никчемную шкуру от незавидной участи стать прекрасным украшением этой дивной стенки. А ты делаешь все, чтобы я об этом пожалела.
– Ладно, леди, – примирительно выдохнул он. – Если для вас крысы так важны, клянусь, пальцем их не трону. Но благодарить каждую не стану.
– Хорошо. И на том спасибо.
Думаю, подержи я клинок чуть дольше, и он вполне созреет для «спасибо» персонально каждому грызуну как в камере, так и за пределами оной. Я убрала кинжал в ножны и подошла к несчастным полураздавленным созданиям, обреченно пищавшим на полу. Мужик явно понятия не имеет о диете, раз умудрился расплющить несчастных крыс своим весом практически в лепешку. Хорошо, что они уже мертвы, иначе давно испустили бы дух. Потребовалось всего несколько капель крови все еще находившегося в спасительном беспамятстве оборотня, Чтобы срастить сломанные кости, восстановить раздробленные суставы и нарастить разорванную плоть. Через несколько секунд полностью восстановленные крысы, довольно попискивая, присоединились к своим товаркам за решеткой.
– Ты призываешь и исцеляешь крыс? При этом я точно чую, что они мертвы и многие из них пребывают в этом состоянии не один месяц. Кто ты такая?
– А кто ты? И почему тебя здесь заперли?
– Я первым спросил.
– А я дама, и как мужчина ты должен мне уступить.
– Хорошо, – довольно осклабился тот, и в темноте глаза его блеснули янтарем. – Только не надо кричать и с воплями бегать по камере. Мне это не нравится. Я оборотень.
Я удивленно моргнула. Признаться, неожиданный поворот событий. До этой ночи я спокойно проживала на втором этаже своей лавки, иногда поднимала мертвых, чтобы помочь живым, например, разобраться с завещанием, и ни разу не встречала ни одного представителя нежити. И вот я бегаю по замку от вампиров и спасаю оборотней из тюрем. Хорошо, что моя мама этого не видит. Она была бы очень недовольна.
– А почему тогда он в облике волка, а ты нет? Разве полная луна не влияет на всех оборотней одинаково?
– Просто я истинный оборотень, а он нет, – спокойно откликнулся мужчина. – Но ты не ответила на мой вопрос.
– Пожалуйста. Я некромант. Надеюсь, ты не станешь бегать с воплями по стенам? Я не люблю лишнего шума. Нервничать начинаю.
Он не закричал, и это большой плюс, но так посмотрел, что лучше бы ударил. С другой стороны, ждать благодарности от нежити – занятие неблагодарное и к тому же глупое. Прежде чем я решила высказать все, что думаю об оборотнях вообще и об их наглом представителе в частности, дверь в камеру распахнулась, и крысы веселой, радостно попискивающей толпой вбежали внутрь, торопясь показать, насколько хорошо им удалось выполнить поручение. И действительно, за открытой дверью обнаружились обломки деревянного засова. Бывший пленник бесцеремонно растолкал волколака, ухватил все еще плохо соображавшего, дезориентированного волка за шкирку и увлек куда-то в темноту коридора.
– Даже не попрощался, – доверительно пожаловалась я крысюку, вольготно расположившемуся на моем плече. – Мог хотя бы дорогу показать. Хотя… – Внезапно идея озарила мою блондинистую голову. – Вы ведь тоже можете помочь. При жизни вы наверняка побывали во всех закоулках замка, излазили его вдоль и поперек.
Крысы расселись вокруг меня, словно прилежные детишки вокруг любимой учительницы, и приготовились слушать. Осталась только одна проблема: как описать толпе грызунов комнату, в которой я даже не была? Требора и Лорану вампиры увели смотреть представление, но я, хоть режьте на части, не могла припомнить, как выглядела дверь, за которой исчезли друзья. Единственная зацепка – это вход. Мы пришли в замок через парадное крыльцо, там были мраморные ступеньки и подъездная дорожка. Много ли в замке может быть подобных входов? Скорее всего, один. Хотя раньше мне не приходилось бывать в огромных сооружениях, да и у вампиров вполне могут быть свои причуды. За сотни лет не-жизни любой может решиться воплотить в камне персональный архитектурный кошмар. Поэтому не удивлюсь, если количество парадных входов здесь перевалило за десяток.
Впрочем, у меня в наличии целая ночь, чтобы обойти их все, а это значит, надо спешить.
Крысы сразу поняли, что мне от них нужно, они рады были услужить и хлынули впереди мохнатой волной. Незнакомый коридор, который ничуть не походил на тот, по которому я резво удирала от возжаждавшего моего милого общества вампира, освещался редкими факелами, воткнутыми в держатели на стене. В неверном свете огня виднелись многочисленные двери-близнецы с зарешеченными окошками – точь-в-точь как та, из которой я только что вышла. Я позаимствовала один факел. Узникам все равно, а от стражи не убудет.
