Текст книги "Healing (СИ)"
Автор книги: Татьяна Точилова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Это явно была какая-то очень важная информация, судя по его лицу подсудимого, ждущего вынесения приговора, но она никак не могла понять, чем именно, так, только неясные ощущения, предположения... О.
– Да, Айения, – очевидно, мысль на её лице отразилась достаточно четко. – Ты всё правильно поняла. Я отказался от своей фамилии. Ну и, соответственно, и от своего рода.
– Но... почему? – смогла выдавить Ени.
– Если б я знал... Разумеется, тогда причины казались мне рациональными, хоть и не самыми оправдывающими. Просто... говорим Шонор, подразумеваем летчик. При обычных обстоятельствах это не имеет значения, но когда остаешься один... – он опять остановился, чтобы обуздать свои эмоции. – В общем, у меня не было уверенности, что я смогу восстановить наш род, учитывая личный опыт. И всю оставшуюся жизнь объяснять после представления, что я – связанный с летной профессией, но всё же учёный... Я не думал, что смогу это выдержать.
Теперь все более-менее объяснялось. Губы Айении сжались и она взглянула на своего преподавателя теперь уже без примеси жалости и влечения.
– Но я ведь смогла.
– О, да, – на Авито не слишком повлияла её реакция, он ожидал её уже долгое время. – Именно это мне сказала Императрица, когда я примчался во Дворец второго сентября год назад и потребовал объяснений. Она ведь не сказала, что ты жива тогда. "Эта девочка, бывшая изначально в гораздо более худших условиях, чем ты, без всякой поддержки, в одиночку, приняла на себя всю ответственность, от которой ты сбежал. Какое право ты имеешь требовать информации о родственниках, от которых ты отказался?"
То, что она являлась предметом разговора главы государства, несколько нарушило течение мыслей Айении, достаточно обвинительное течение, тем более, что с самоуничижением Энзеллер справлялся сам, девушка даже испугалась отчаянию, проглядывающему в его глазах и голосе.
– Сейчас-то я прекрасно понимаю, что мои все тогда логические выкладки и обоснования на самом деле прикрытие трусости и слабости. Это было даже не вопросом риска, это было то, что я должен сделать, во имя своих родителей, сестры, всех предков, своей страны! – он закусил губу и почти неверяще помотал головой. – Господи... если бы я тогда не поддался своему страху, просто сделал всё как нужно, всего лишь одна правильная фраза... И я бы знал, что я не один. И всего лишь пятнадцать лет... и ты была бы здесь, – в его глазах, устремленных на девушку, было столько сожаления и, может, чего-то другого, что Айения оказалась почти парализованной силой эмоций, пока он не опустил глаза и закончил почти опустошенно. – Но сейчас, единственное, что мне остается – это боль и бесчестье...
Айения прочистила горло. Кое-какой момент нужно прояснить прямо сейчас, поскольку все родовые проблемы требовали слишком долгих обсуждений и размышлений.
– Проф... Энз... Энзеллер. Почему Вы сегодня... в общем, почему Вы так поступили сегодня в Академии? Я имею в виду... ну это... поце...
– А чего-нибудь покрепче нет? – не подумав, спросила Оро и ужаснулась. Вечер с «не-чаем» предполагает далеко идущие последствия... Но Акарас почему-то смешался и отвел глаза:
– Лучше нет...
– Почему? – удовлетворить свое любопытство ведь можно, правда?
– Айя тебе не рассказывала? – непонимающий взгляд девушки свидетельствовал, что нет. – Ну и хорошо. У меня есть горячий шоколад...
– Лееецри... плохо переносишь алкоголь? – Оро всё-таки не смогла отказать себе в маленьком удовольствии и довольно ухмыльнулась.
– Да! Ну и что?! Я должен немедленно скончаться от стыда?! – судя по уровню возбужденности, Акарасу именно этого сейчас и хотелось. – Хорошо! Будет тебе твоя выпивка, – и он, бурча, полез в шкафчик. Девушка осторожно присела на высокий стул. Пока что всё относительно неплохо. В смысле, вечер не был ещё безвозвратно испорчен.
– Тут есть вино, ликеры, традиционные напитки... – всё ещё немного раздраженно начал перечислять Акарас.
– Что-нибудь из последнего. Пооригинальней. У тебя же должен быть самый лучший товар, верно, Лецри?
Парень хмыкнул и поставил перед ней толстую бутылку. Оролен с одобрением рассматривала явно дорогущее бренди, всё-таки Скакия приучила её к хорошему алкоголю...
– Так, это случаем не по стариной технологии?...
– Не волнуйся, хоть оно и из настоящего винограда, все примеси, включая спирт, удалены и замещены, – Карс, наконец, сел напротив неё с чашкой горячего шоколада для себя и подтолкнул невысокий бокал к её краю. Оролен немного подумала и сказала:
– Извращение, – но напиток всё-таки пригубила. Да, вкус оказался именно таким, как она ожидала: тяжёлый и насыщенный, хотя начинать надо было с аромата, свободно излившегося из открывшегося горлышка и дразнящее смешивавшегося с запахом горячего шоколада...
Молчание несколько затянулось. Оролен чувствовала, что всё это: качественный алкоголь, большая, пустая и шикарная квартира, где они были совершенно одни, опьяняющая мелодия запахов, истончают её терпение с каждым мгновением, а Лецри так и не начинал "разговор". Кухня освещалась только неяркими полукругами света на противоположных стенах, поэтому в романтич... интимн... аррргх! расслабляющем полумраке она, в принципе, могла без проблем смотреть на Лецри.
Девушка откинулась на спинку стула и Акарас занервничал под её пристальным взглядом.
– В общем... насчёт...
– Разговора?
– Да. Всё произошло так быстро, – он нервно рассмеялся, не отрывая взгляда от столешницы, – и хоть мы прояснили самые важные моменты, многое осталось... неохваченным...
– Ты всегда так разговариваешь? Вроде раньше такого не замечалось.
– Да уж, взаимные оскорбления у нас получаются куда лучше, – неслышно пробормотал себе по нос парень и продолжил. – Поэтому я посчитал, что нам надо обсудить некоторые детали... условия...
– Условия? – Оролен наклонилась вперед и посмотрела на него так, что он впервые за долгое время ощутил что-то вроде страха в её присутствии. Настоящего такого страха, в плане физической боли, а не сердечных страданий. – Про какие условия ты говоришь? Ты. Ставишь. Мне. Условия?
– Нет! – Карс в расстроенных чувствах взмахнул руками. – Я совершенно не это имел в виду! – он вскочил со своего стула и начал ходить взад-вперед по комнате, от стола к окну. – Просто я совершенно не представляю, что делать дальше. Вот ты, ты что думаешь обо всем этом? – и он резко обернулся к своей гостье. Та вернулась к полурасслабленной позе. Очень обманчивой.
– Я? Я ничего не думаю, – она неторопливо наклонила голову набок, согнула ногу в колене и положила на другую. Несмотря на почти профессиональное занятие спортом, самым сильным... кхм... физическим воздействием, которое Акарас испытывал на себе, были почему-то кулаки Оролен Сакаят, и вот сейчас, почему-то он переживал очень сходные ощущения. Как будто ему очень сильно врезали в солнечное сплетение и дыхание представляет существенную проблему. Он опустил голову и стал рассматривать чуть видный в сумраке рисунок пола. Интересно, он старинный или был переделан? Впрочем, по истечении определённого срока, всё становится антиквариатом... – Ты считаешь, что я могу думать вообще? Мой мозг отключился... я не знаю, наверное, с момента, когда я вообще умудрилась подумать про тебя в этом смысле...
Последнюю пару фраз Акарас расслышал и посчитал, что не все так плохо, поэтому вернулся к разговору от размышлений об интерьере.
– Значит, ты ни о чем не думаешь? – он не смог удержать раздражения и сарказма. Сакаят всегда умудрялась вывести его из себя.
– Мы здесь стоим явно не потому, что хорошо подумали, верно?
– Отлично, ну и что теперь? Мы так и будем грызться друг с другом из-за того, что не можем преодолеть наши привычки и представления друг о друге?
Девушка спрыгнула со стула и прислонилась к краю стола.
– Ты просто задаешь не те вопросы, Лецри.
– Не те?! – нет, это действительно была хорошая идея? Они ещё даже не ссорятся, а нервы у него уже на пределе. – Ну хорошо. – Он засунул ладони в задние карманы брюк и выжидательно посмотрел на нее. – Если ты ни о чем не думаешь, то чего ты вообще хочешь?
– А вот это правильный вопрос, Лецри... – голос его гостьи неожиданно изменился, упав чуть ли не октаву. По рукам и шее Акараса пробежали мурашки, но не от холода, потому что в комнате стало как-то очень жарко. – Я хочу сделать много вещей...
Акарас моргнул. Оролен неспешно приближалась к нему и он обратил внимание, что она куртки на ней больше нет... Парень сглотнул и решил воздержаться от каких-либо попыток поддержания разговора по причине угрозы, что он не сможет совладать со своим голосом и опозорится, издав какой-нибудь писк. Поэтому он подождал, пока девушка оказалась в пределах слышимости и шепотом спросил:
– Да?
– Угм. Очень много чего...
Не что чтобы он этого не хотел... скорее даже наоборот, желание ударило его настолько сильно, что его практически парализовало, поэтому он и не пошевелился, когда уже во второй раз Оролен поцеловала его первой. И к моменту, когда он смог хоть как-то отреагировать, одна из её рук скользнула вверх по ткани его рубашки и легла на затылок чуть повыше воротника, а другая обхватила его за плечо, и всего за пять секунд он оказался тесно прижат к целующей его девушке. Возражать почему-то не хотелось. И Акарас включился в первый в жизни активный с его стороны поцелуй. Который так не хотелось заканчивать...
Поэтому он очень напрягся, когда Оролен отодвинулась от него. Его так и подмывало спросить, что он сделал не так, но посчитал, что вряд ли предсказуемо жестоко-издевательский ответ от Сакаят поможет что-то подправить. Сейчас он уже крепко обнимал её за талию, в тоже время прекрасно понимая, что если она захочет сделать ещё шаг назад, то удержать он её не сможет. Девушка, не поднимая взгляда, положила ладонь ему грудь; только теперь он заметил, как тяжело и часто она дышит. Видимо вопрос всё-таки задать придется... Но тут она посмотрела на него, и ход его мыслей резко прервался: даже в моменты их взаимных оскорблений и... применения физической силы, её взгляд не был таким... диким. Её рука резко сжалась в кулак, сминая ткань рубашки, и поцелуй возобновился как-то сам собой, выйдя на совершенно новый уровень по энергии. Акарас чувствовал, как расходятся края его рубашки, с силой, многократно превышающей необходимую, отсоединяемые друг от друга, и он уже сам исследовал края настолько... гм... завлекательного топа Сакаят, пытаясь определить, как свободно может пройти его ладонь без существенного сдвига ткани... Но после неожиданного легкого укуса в шею совсем под челюстью, все тактические изыскания потеряли актуальность. Он с силой втянул воздух и совершил стратегический рывок: то, как прервалось на мгновение дыхание Оролен, когда его пальцы коснулись её груди, показало, что он на правильном пути.
Откровенно говоря, Акарас предпочел бы уделить всему этому больше времени: сначала ознакомиться с тем как ощущается её... мм... грудь под очень-очень приятной на ощупь тканью, потом перейти на ту часть (достаточно обширную), которую откровенный вырез... гм... не прикрывал, а потом, может быть (откровенно говоря, ему было ещё страшновато заглядывать так далеко), сличить ту часть, что под тканью, на возможные различия... Но его планам не суждено было сбыться. Девушка ещё сильнее прижала его к себе и пробормотала в ухо:
– Где спальня?
– А? – Лецри казался немного заторможенным, но явно... желающим, уже хорошо. Впрочем, Оро бы сейчас и сама не сдала какой-нибудь тест на сконцентрированность. – Там... – и он неопределенно махнул рукой куда-то за её спину.
Это была задача, достойная Лучшей Студентки Военной Академии: дойти до искомой цели по всей немаленькой квартире рода Лецри, не прерывая... гм... процесса. Один из поцелуев подействовал на неё настолько, что, в принципе, и дверной косяк показался подходящим местом для продолжения вечера.
Но завершение миссии того стоило: Акарас упал на кровать первым, потеряв опору, когда она отпустила его плечи. Холодно-серебряный свет луны отражался в его глазах, которые, казались застыли, пока она раздевалась. Оставшись в одних брюках, Оролен вернулась к прерванному занятию, не в силах оторваться от "самого гадкого рта в Империи", как она считала ещё год назад, параллельно освобождая парня от уже полностью расстегнутой рубашки. Когда она уже справилась с этим препятствием, Акарас издал легкий смешок. Оро подняла голову и её длинные волосы упали вниз, отгораживая их лица от всего остального.
– Что-то смешное, Лецри? Не поделишься?
– Просто... – он неловко взмахнул рукой, задев её спину с очень интересным эффектом. – Я действительно... собирался поговорить...
– Потом, – и она надолго сместила своими действиями разговоры гораздо ниже в списке приоритетных задач Акараса.
Хоть Айения и споткнулась на внушающем ужас слове, но странно испытующий взгляд Авито встретила без колебаний. Уже закалилась.
– Я понял, что Вы хотели сказать. Это... сложный вопрос.
Ну ещё бы.
– Можно я сначала спрошу у Вас кое-что?
– Слушаю, – Ени решила принять более удобную позу, что фактически получилось не очень, но, как она надеялась, придало ей более расслабленный и уверенный в себе вид.
– Почему... после того, как я всё рассказал тогда весной... почему ты избегала меня?
Вот он, значит, корень недопонимания. Айении не хотелось говорить об этом, но простое уважение и справедливость требовали, чтобы она ответила откровенностью на откровенность. В конце концов, ему же тоже было нелегко. По крайней мере, она постарается сделать это быстро.
– Я считала, что всё... твое ...необычное поведение было следствием нашей родственной связи и только. Мне было неприятно вспоминать об этом, – вот, получилось даже лучше, чем она ожидала.
– Моё необычное поведение? В каком смысле? – кажется, не очень.
– Ну... – чего ходить вокруг да около? – все эти глядения на меня, испуганные между прочим. Нервные реакции... Чёрт, сейчас, когда думаю обо всём этом, это кажется преувеличением мелочей...
– Айения, – она, наверное, никогда не привыкнет к тому, как он произносит её имя. Да ещё таким серьёзным голосом... который просто заставил её посмотреть ему в глаза ещё раз. – Помнишь террористическую атаку на Друин это весной?
– Ну, такое вряд ли забудешь...
– Я собирался поцеловать тебя тогда.
Ого. Одно дело предполагать, другое слышать об этом как подтвержденном факте. К списку дискомфортных ощущений добавилось ещё и пересохшее горло.
– И всё это время... я считал, что тебе просто неприятно находиться рядом со мной, потому что я предал наш род. Интересно почему, ведь я даже ничего толком не объяснил. Чувство вины превратило меня в сосредоточенного на себе слепого глупца...
Это, конечно, было всё очень интересно, но...
– Вы так и не ответили на мой вопрос, – потому что, откровенно говоря, именно он и занимал её больше всего. И она с места не сдвинется, пока не услышит ответ. По её тону Энзеллер понял, каким он должен быть: чётким и ясным. Но не всё так просто.
– Я просто не поверил. В то, что... Что ты и вправду меня не ненавидишь. И я подумал, что... если ты меня не оттолкнешь, ну или не убьёшь на месте, то это значит...
– Что я Вас не презираю?
– Да, именно. Идиотизм, верно? – и он нервно рассмеялся. Айения прикрыла глаза и начала массировать пальцем переносицу. Новообретенный родственник стоил ей всё больше и больше душевных сил. Как было хорошо с одним отцом...
– Ну и как, убедились? – если голос ей почти удалось проконтролировать, то на взгляд сил не хватило: Энзеллер резко выпустил воздух из легких и поглядел на неё почти с отчаянием.
– Я совсем не то имел в виду! То есть... – и он от бессилия стукнулся головой о стенку, – мне показалось, что там было что-то большее и я хотел проверить... не чудится ли это мне...
За год-то ведь уже можно было привыкнуть к этим резким перепадам от отчаяния к надежде. Но выматывали они всё так же. Айения изможденно улыбнулась мужчине с испуганно-настороженным выражением лица:
– И что же Вам чудилось, профессор Авито?
– Айения... – в принципе, ему нужно было только ТАК произносить её имя и она бы сделала всё, что угодно. – Мне нужно знать... чувствуешь ли ты ко мне что либо помимо отношений преподавателя и студента, и родственных чувств, и как сограждане Друина... Дьявол! Есть ли внутри что-либо похожее на то, что испытываю к тебе я?
Хорошо, это было не на все сто процентов и требовало множества пояснений и развития темы, но Айения решила не придираться. Она откинула голову и рассмеялась очень счастливым смехом. Энзеллер напряженно ожидал, когда она закончит. Почему-то теперь она могла смотреть на него без особых проблем, если не считать глупой улыбки и забавного чувства в груди.
– Профессор Авито, – он напрягся в ожидании вердикта, – почему бы Вам не проверить? Опытным путем?
Чего бы он не ожидал, это было явно не это. Неверящим взглядом он посмотрел на улыбающуюся девушку, осторожно поднялся и подошел поближе. Неуверенность и страх заставляли его протянутую руку дрожать, а ответное прикосновение вздрогнуть от неожиданности. После всего что было сказано, испытано, прожито, он боялся поверить. В то, что это не конец. В то, что всё только начинается. И действительно, был только один способ проверить...
Теперь это не было шоком, ну хорошо, шоком, но поменьше, поэтому мозг Ени не отключился. К несчастью. Потому как он принялся задним фоном анализировать возможность того, что это и вправду происходит: она целуется с Авито. Нет, ну какова вероятность?... Тренинг опять пришёл ей на помощь, помогая отключить эту ненужную в данный момент функцию и сосредоточиться на первостепенной. Всё было настолько... ошеломляющим. Его кожа, его запах, его прикосновения... И пусть внутренне она всё ещё не могла поверить, что ж, надо собрать побольше доказательств...
При таком темпе оставаться на ногах им стало сложновато и они оба опустились на колени. Ени получила возможность сравнить реальность и сны, которые, с одной стороны, свидетельствовали о правдивости её воображения, а с другой – были бесконечно далеки. Все ощущения были в сто, тысячу раз сильнее, каждое прикосновение словно оставляло след, и наконец её всю будто разрывало от лавины ощущений... Каждое его движение было подтверждением того, что ей это не снится.
Но важней было другое. Она ведь тоже получила эту свободу: свободу касаться. Которую она использовала в полной мере: наконец-то сделать всё то, о чем она мечтала по мимо своей воли все эти долгие часы во время занятий, дома, в своей постели, в любое время, когда она ослабляла контроль над своими мыслями. Какова его кожа на ощупь, как бы ощущались эти совершенные черты под её пальцами, действительно ли его волосы такие шелковистые, как она представляла... И не только он не отталкивал её, не только дозволял всё это, но каждое её действие встречало такую реакцию, что лучшего подтверждения и не требовалось – он тоже...
Естественно, получать такие подтверждения требовалось постоянно, и не было ничего удивительного, что с каждым разом они должны быть все весомее и весомее. Скоро Айении уже не требовалось придушивать назойливый анализирующий голосок, сметенный ревущим потоком эмоций, в то время как все новые и новые участки обнаженной кожи приходили в соприкосновение друг с другом. У них не хватило сил оторваться друг от друга и переместиться куда-нибудь в более удобное место, впрочем, сейчас не было никакой разницы между комфортабельной кроватью, полом и кучей гвоздей. Последней вспышкой мыслительной деятельности Айении было подозрение, что она что-то забыла. Что же...? Она вытянула руки, чтобы обнять его плечи и Энзеллер резко вдохнул и что-то пробормотал рядом с её ухом, когда её ручной передатчик задел его грудь. Ах да. Карс, придётся тебе как-нибудь самому...
Часть 7
Когда Акарас открыл глаза, то увидел прислонивушуюся к стене, Оролен, смотрящую куда-то в пространство в сероватом предрассветном освещении. Она была совершенно неподвижна, да и он, как ему показалось, не шевельнулся с момента пробуждения, оттого и вздрогнул, когда она неожиданно произнесла:
– У тебя сегодня как занятия?
– ...С десяти. А у тебя?
– Свободная тренировка до обеда, – Оролен издала легкий стон и откинулась на спину.
– Собираешься прогулять?
– Вот ещё. Она всегда меня расслабляет и отвлекает...
Безопасная тема занятий исчерпала себя и повисшая тишина начала давить.
– Так о чём ты хотел поговорить? – Oролен смотрела в потолок, словно боясь, что прямой взгляд опять заставит их съехать на привычные конфронтационные рельсы. Теперь Акарас приподнялся на локтях, чтобы видеть её лицо, и осторожно сказал:
– О наших отношениях. ... Какими они будут.
– А они у нас есть? – её голос звучал вяло, как будто она просто автоматически ответила стандартной издевательской подколкой, не зная, что ещё сказать.
– Если не хочешь – не будут, – Акарас сам поразился, что мог так жёстко сформулировать, но эффект проявился: Оро нервно зашарила ладонями по простыне и ничего не ответила. Отсутствие активного протеста Акарас дешифровал как нежелание отказываться от данных отношений хотя бы в их текущей форме. А между тем тишина опять начала наливаться неловкостью.
– Ты завтракаешь?
– Э? А, да.
– Я обычно утром не ем из-за ранних тренировок, обхожусь питательным концентратом, но, поскольку уже так поздно, можно и сделать исключение...
– Ты умеешь готовить?
– Как Айя – нет, конечно, но по инструкциям иногда что-то делаю для разнообразия.
– Ммм... Сможешь сделать гренки?
Первой мыслью ещё непроснувшейся Айении было – «Тепло». Не так тепло, как прогревает хорошее обогревающее одеяло в январь, когда наружу совсем не хочется вылазить, а ровный приятный жар, достающий до самых костей, комфортный и успокаивающий. Ещё никогда ей не было так тепло. Он вдохнула поглубже, чтобы загнать горячий воздух поглубже в лёгкие, чтобы прогреться ещё и изнутри и... Запах. Знакомый, но какой-то неправильный. Она уже чувствовала его раньше, но его не должно быть так... много. А ещё её взгляд не должен был упираться в чью-то грудь. О.
Очень удачно, что её реакцией был не крик от шока, а замирание и обдумывание ситуации. Ах да. Вчера она пришла к Авито, чтобы, наконец, обсудить создавшиеся между ними натянутые отношения и... Произошло нечто совсем непредусмотренное, но в то же время почему-то логичное...
Постепенное пробуждение увеличивало всё больше восприятие реальности, а именно, физических ощущений, и выяснилось, что она вместе со своим преподавателем лежит на кровати (о, на кровати!) в весьма... ммм... тесном контакте. К счастью, между ними оказалась простыня, что очень помогло её самообладанию, но зато Энзеллер крепко прижимал к себе её руку, а его правая рука ограждающе лежала вдоль её шеи и спины.
Несмотря на недавнее наслаждение теплом Айения невольно начала высвобождаться из этой весьма условной, но хватки. Высвободить руку, не разбудив Авито, не предоставлялось возможным, так что она просто постаралась отодвинуться как можно дальше, попутно прикрываясь краем простыни. Конечно, из этого ничего не получилось: как только она приподнялась на локте, его глаза сразу же широко распахнулись. Как ни странно, она не смутилась, потому что, снова увидев эти тёпло-золотистые "топазы" вблизи, почувствовала, как у неё защемило сердце. "Видимо, действительно уже никуда не деться".
Где-то с полминуты они молча глядели друг на друга. Фактический телесный контакт никак не делал легче начало разговора. Наконец, Энзеллер немного ослабил хватку на её правой руке, давая ей возможность высвободиться при желании, нервно облизал губы и спросил:
– Ты хочешь уйти?
– А нужно? – автоматически спросила Ени.
– Нннет... Но, может, у тебя сегодня занятия с утра?
– Эм... – девушка убрала волосы за ухо, пытаясь сосредоточиться. – Я не помню...
– Не может такого быть, – Энзеллер сказал это так быстро и безапелляционно, что Ени невольно улыбнулась.
– И правда, военная история с десяти. А сейчас...
– Ещё семь.
– Ну... мне всё равно надо будет зайти домой переодеться, позавтракать, взять передатчик...
– Ну, позавтракать ты можешь и здесь... – Энзеллер как-то подозрительно отвел взгляд и освобожденная от влияния его глаз Ени смогла немного рационально подумать и кое-что понять, как например, что хозяин квартиры, кажется, не хочет, чтобы она быстро ушла...
– Хорошо.
Энзеллер радостно улыбнулся и рывком сел, очевидно, собираясь встать с кровати. Простыня поползла и резко натянулась, потому что Айения цепко держалась за свой край. Мужчина замер и осознал потенциальную неловкость ситуации, всё-таки их отношения слишком быстро перешли в эту стадию для безусловного комфорта. Оба напряженно молчали, не зная, как разрешить проблему. Наконец, удалось придти к негласному соглашению, а точнее, никакого другого варианта не было: пока Ени упорно смотрела перед собой, Энзеллер перелез за её спиной и быстро надел штаны и накинул рубашку.
– Я-а-а... пойду на кухню, – он неловко попытался пригладить растрепанные волосы.
– Конечно, – девушка так чопорно кивнула, как будто они были в учебном кабинете Академии и он сказал, что ему нужно встретиться с деканом. Частично этому виной было то, что она изо всех сил старалась не думать о том, как же он всё-таки смотрится в незастегнутой рубашке... Определенным образом смотрится.
Хозяин дома исчез на кухне, а она наконец смогла немного разжать внутреннюю пружину. Со вздохом облегчения Ени упала на спину и попыталась привести мысли в порядок. Получилось не очень. Насколько она помнила, это должно было стать вечером выяснении отношений... Ну так выяснили. Очень качественно. Только что вот делать дальше?..
Нехотя она выбралась из тёплой постели и принялась одеваться, одежда, к счастью, нашлась неподалеку. Увидев мельком свое отражение в узком зеркале, висевшее между книжных полок, она невольно усмехнулась своему собственному "утреннему" виду.
Не заходя на кухню, она постояла в коридоре, не привлекая внимание Энзеллера, что-то выставлявшего на стол. Во-первых, наблюдать за ним всегда было для неё удовольствием, тем более, что теперь она могла это делать с полным правом, а во-вторых, он делал что-то для НЕЁ... Наконец, Энзеллер бросил взгляд в направлении двери и вздрогнул, увидев её, так, что звякнула упавшая на столешницу ложка. Айения неосознанно напряглась: долгий негативный опыт приучил её воспринимать всё с подозрением.
– Что-то не так? – преувеличенно спокойно спросила она.
– Нет... просто мне в первую секунду показалось, что я вижу Летицию...
Ени так удивилась, что забыла про привычный недоверчивый дискомфорт.
– Почему?
– Ммм... потому что мне просто показалось. Летти стала жить самостоятельно лет с двадцати двух, но я всё равно помню, как она ходила по дому в униформе Лётной Академии.
– Но ты ж постоянно видишь курсантов в этой униформе...
– Но не у себя же дома и не настолько похожих на мою сестру. Садись, почти уже всё готово, – он сделал приглашающий жест рукой. Айения, захваченная мыслями, села за небольшой столик, на котором перед ней стояли уже чай и бутерброды.
– Но я же совсем не похожа на маму... – этот вопрос занимала её долго время и поэтому она забыла про неловкость.
– Это совершенно не так, – Энзеллер сложил руки перед собой и очень серьёзно посмотрел на неё. – Да, может, абсолютного портретного сходства и нет, но у вас абсолютно сходная мимика. Ты поворачиваешь голову как она, смотришь как она, наклоняешься как она. А улыбка у вас настолько похожа... когда я первый раз увидел вблизи, как ты улыбаешься... настоящий шок.
– А-а, вот почему... – вспомнила Ени прошлогодний инцидент, теперь-то уже действительно с улыбкой.
– И кроме того, у тебя совершенно шоноровская аура, такая же какая была у Летти и мамы. Я лично не знал никого из других родственников по этой линии, но из фотографий, мне кажется, она присуща всем в роду.
Совершенно неожиданно Айения вдруг почувствовала себя зверски счастливой. По множеству причин, но сейчас доминировало то, что принятие ею фамилии матери не было самонадеянностью выскочки и узурпацией.
– Да, Айения, – Энзеллер словно прочитал её мысли. – Ты – стопроцентная Шонор. В отличие от меня...
Приподнятый настрой заметно опустился. Ах да, ведь вчера её слишком сильно интересовал совершенно определённый вопрос, поэтому не получилось уделить много внимания его покаянному признаю. Откровенно говоря, Айения не знала, как к нему относиться: его побег от обязанностей с одной стороны вызывал в ней горделивое осуждение и подавленное негодование, с другой – она просто не могла высказать ему всё это, зная, что ничто не ранит его больнее. А причинить боль Энзеллеру – мало что могло быть тяжелее. А он почувствовал её замешательство:
– Думаешь, – медленно начал он, не поднимая глаз, – сможешь меня когда-нибудь простить?
– Я никогда и не винила, – тихо ответила Ени. – Конечно, я не оправдываю подобного поступка, а даже очень осуждаю, но мне кажется, что ты уже заплатил цену за эту ошибку, изводя себя всё это время, – и, не осознавая полностью своих действий, она протянула руку и ободряюще коснулась его запястья. Энзеллер поднял голову и посмотрел на неё с благодарной улыбкой: кажется, впервые она видела его таким открытым, его глаза такими ясными, словно светящимися изнутри и, кажется, немного увлажнившимися...
Ени даже немного испугалась эффекта своей такой простой фразы, хотя, конечно, для Энзеллера она значила много. Она до сих пор не привыкла к мысли, что её слова, её мнение, да и она сама имеют значение для Авито, да ещё и такое немаленькое. Неизвестно сколько пройдёт времени, прежде чем она станет считать эту ситуацию нормальной. А пока что она сильно смутилась и не знала куда девать глаза, которые так хотели не отрываться от "сверкающих топазов"... Поэтому она быстро осушила чашку с чаем, к счастью, уже остывшим, и вскочила:
– Мне пора! Чтобы успеть. На занятия.
– О, – сияние немного поблекло и было очевидно, что мужчине не понравилась её идея, но он без слова наблюдал за её поспешными сборами, стоя около выходной двери. Когда она уже поднесла руку к замку, он задал осторожный вопрос с большим значением:
– Мы... же ещё увидимся?..
– Ээээ... – ну конечно же, ты же – мой преподаватель! Нет, вопрос был гораздо более глубоким. С предложением и запросом подтверждения. Ени немного смешалась: не то чтобы она была против, а даже совсем за, но какими будут их дальнейшие отношения она не представляла. От задержки ответа и без того опечаленный её уходом Энзеллер ещё больше поблек, поэтому она быстро выпалила: – Конечно! – ничем не отступив от правды.
