Текст книги "Побег при отягчающих обстоятельствах"

Автор книги: Татьяна Алюшина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Иди, я сам!

Егор вернулся в кухню, посмотрел на зайца в руках и улыбнулся.

Про детей он ничего не знал. Он рос единственным ребенком в семье, ни братьев, ни сестер у него не было, а следовательно, не было и племянников. У его друзей, конечно, были дети, и он с удовольствием с ними возился, и играл, и дарил подарки, когда приходил в гости, но о таких подробностях детской жизни, как скамеечка к унитазу, не знал.

Шлепая босыми ножками по плиткам пола, пришел после туалета Степан.

– Почему босиком? – спросил Егор.

– А тапочек нет, – пожав плечами и разведя в стороны ручки, сказал Степка, – я искал, но не нашел.

Егор, подхватив его под мышки, поднял с пола и усадил на диван.

– Тогда не стой на полу, – пояснил он свои действия.

– В туалете надо нажать кнопочку, чтобы смыть, – объяснил ребенок.

– А то как же! – согласился Егор.

Он выполнил поручение и, вернувшись в кухню, спросил:

– Завтракать будешь?

– Буду.

– Что ты обычно ешь на завтрак?

– Что Бог пошлет! – сказал Степан и звонко рассмеялся.

– Что? – не понял Егор.

– Так мама говорит. Открывает холодильник и говорит: «В этот день Бог послал…» – и называет то, что вытаскивает!

– Шутница у тебя мама.

Воспоминание про Степкину маму немного поубавило веселого настроения Егора.

– Сначала сок, – подсказал Степан. – У тебя есть сок?

– Есть.

Егор достал из холодильника апельсиновый сок, налил в большую кофейную турку, подогрел на огне, перелил в стакан и поставил на стол перед парнем.

Степан, взяв стакан двумя руками, сделал несколько глотков.

– Что идет после сока?

– Каша, или творожок, или оладушки, если мама дома и выходной, и йогурт.

– А хлопья или «несквик»?

– Нет, это вредно для детского здоровья, – пояснил Степка.

– Понятно. Ну, посмотрим, что нам Бог послал, – сказал Егор, открывая холодильник. – Так, йогурт есть, молоко есть. Творога нет, а оладушки я не умею, уж извини.

– Значит, каша, – вздохнул Степан, допил сок, поставил стакан на стол и вытер губы тыльной стороной ладошки. – Кашу я не очень люблю.

– А кто ж ее любит, – посочувствовал Егор, – но придется. Я составлю тебе компанию.

Молоко закипело, Егор насыпал в кастрюльку геркулес, добавил сахару, убавил огонь и присел на диван к Степану.

– Ну-ка, брат, давай я тебя посмотрю.

Он поднял и поставил Степана на ноги на диван. Посмотрел глаза, пощупал узлы на шее.

– Покажи язык.

Степан показал и спросил:

– Ты доктор?

– Да.

– А я вчера в больнице был.

– У тебя здесь не болит? – спросил Егор, ощупывая мальчику поясницу.

– Нет.

– А когда ты писаешь, тебе не больно, не щиплет?

– Да нет же! Ты как мама, она все время спрашивает, где у меня болит!

– И где у тебя болит? – усмехнулся Егор.

– Да нигде же! – весело оповестил пацан.

– Молодец! – похвалил Егор.

Они поели кашу, Степан, не замолкая ни на минуту, что-то рассказывал про друга Вову со двора, про его собаку таксу, по кличке Нюська, про то, что мама не разрешает ему собаку, о том, как они ходили с мамой в парк и он катался на всех-всех аттракционах, на которых разрешено кататься не очень большим мальчикам.

Под его рассказы Егор помыл посуду и спросил:

– Что у нас дальше по программе?

– Мультики! – уверенно ответил Степан.

– Насыщенная программа, ну, идем.

Степан вылез из-за стола, взял зайца и, вспомнив о вежливости, запоздало поблагодарил:

– Спасибо, было вкусно. – Подумал и честно добавил: – Но не очень.

– Уж как получилось! – усмехнулся Егор.

И в этот момент, разбивая умиротворенность утра, раздался крик, страшный, отчаянный вопль ужаса:

– Не-ет!!! Не-ет!!

Степан вздрогнул, испугавшись, Егор кинулся в спальню.

Вика вцепилась в простыню руками, тело ее била крупная дрожь, она мотала головой из стороны в сторону на подушке и, заливаясь слезами, кричала отчаянно, страшно:

– Не-ет!!

Егор схватил ее за плечи, приподнял и стал трясти:

– Вика! Вика, проснись!

– А-а! – простонала она, открыла глаза и села.

Егор резко прижал ее к себе, крепко обнял и, поглаживая по спине, успокаивал:

– Все, все, это был просто сон! Все!

Она дрожала, всхлипывала, еще не совсем придя в себя.

– Мамочка! – плакал Степан и дергал ее за майку.

– Степик! – опомнилась Вика.

Она подхватила сына под мышки, притянула к себе на колени, крепко прижала на мгновение и стала целовать, заливаясь слезами.

– Ты в порядке?! С тобой все в порядке?! – спрашивала она, ощупывая сына с ног до головы.

– Мамочка! Ты чего? – рыдал Степан, не понимая, что происходит, пугаясь того страшного и очень плохого, отчего мамочка так кричит, смотрел на нее расширенными от страха глазами.

– Хватит! – жестко сказал Егор.

Он забрал у нее Степана, поставил его на пол возле кровати.

– Вика, не пугай ребенка! Тебе просто приснился кошмар! Он здоров, он в полном порядке, с ним ничего не случилось!

– О господи! – пришла она в себя, окончательно проснувшись. – Степочка, солнышко, я тебя напугала?

Степка снова залез на кровать, забрался к ней на колени и заглянул ей в лицо.

– Почему ты так кричала? – спросил он, уже не плача, но еще немного пугаясь того непонятного плохого.

– Мне приснился очень страшный сон, – спокойно ответила она, вытирая ему щеки от слез.

– Нет, мамочка, тебе приснился очень, очень, очень страшный сон! – пояснил ей Степка, успокаиваясь.

– Да, именно такой. Мне приснилось, что злые люди тебя обидели, и я сильно испугалась.

– Мамочка, меня никто не обидел, ты не бойся! – успокоил он маму и вытер ей слезы. – А если кто-то нас обидит, я ему так дам, что он улетит! – пообещал Степан, для убедительности махнув кулачком.

Она улыбнулась, прижала его к груди и посмотрела на Егора поверх Степкиной головы.

– Извини, что напугала вас.

– Ничего. Примешь ванну, выпьешь горячего чая с медом, я сделаю тебе укол, и ты будешь спать дальше.

– Какой укол? – испугался Степка.

– Чтобы прогнать все кошмары! – пояснил он ребенку.

Степан кивнул, соглашаясь с таким объяснением. Он успокоился, и испуг ушел из его глазенок.

– Я уже не засну. Мы лучше поедем, – возразила Вика.

– Заснешь, а поедем мы со Степаном, – командирским тоном распорядился Егор.

– Куда? – не поняла Вика.

– В магазин. Нам нужны продукты, а Степану тапочки.

Степан поднял и продемонстрировал матери голую ступню.

– Мамочка, ты тапочки забыла!

– Что ему еще надо, что ты забыла взять из вещей? – спросил Егор.

– Не знаю, я сейчас не соображу так сразу. Степик, что тебе еще надо?

– Компьютер! – мгновенно ответил Степан и замер в надежде.

– Ага, и мотоцикл! – язвительно согласилась Вика. – Подождите! – опомнилась она. – Что мы обсуждаем?! Никуда вы не поедете, ни в какой магазин! Я сейчас встану, выпью кофе, и мы со Степкой поедем на дачу!

– Не хочу на дачу! Хочу с Егором! – возразил Степка.

– Поясняю! – твердо урезонила сына Вика. – Ни компьютер, ни собаку, никаких игрушек, вкупе со сладостями, никто тебе покупать не будет!

– Никогда? – ужаснулся ребенок.

– Нет, в данный исторический момент! – успокоила его Вика.

– Мамочка, а сколько будет этот момент? – уточнил Степан.

– Ну, сегодня и завтра точно, а там посмотрим.

– Ладно! – разрешил Степка. – Но на дачу все равно не хочу! Хочу с Егором!

– У Егора Дмитриевича своя жизнь, свои важные дела! – пояснила сыну Вика.

– Это точно! – согласился Егор и жестким командным голосом расставил все по местам. – Степан, смотреть мультики, ты в ванную. Ни на какую дачу сейчас вы не поедете!

Отдав распоряжения, он встал с кровати, взял на руки Степана и вышел из комнаты.

Вика поплелась в ванную, только по дороге сообразив, что раздета, но ни тот факт, что она в нижнем белье и майке, ни осознание того, кто ее раздевал, не взволновали ее сейчас.

Она чувствовала отупляющую усталость. От пережитого нервного напряжения и таскания на руках Степана всю ночь у нее болели все мышцы, у нее даже ногти на руках болели и мозги, и вся жизнь прошлая болела.

Горячая ванна немного помогла, ослабила боль, превратив ее из острой в ноющую. Вика с трудом вытерлась, заставляя себя двигаться. Белье и майку, которые она бросила на пол, раздевшись, она задвинула ногой в угол, наклониться, как оказалось при попытке, она была не в состоянии. Завернувшись в большое махровое полотенце, Вика отправилась на поиски рюкзака, обнаружив его на кухне, взяла за лямку и потащила по полу в комнату. Она достала чистую футболку, белье, надела и, собравшись с силами, в три приема с передышками натянула на себя джинсы, которые прихватила по дороге со стула, где они лежали, аккуратно сложенные Егором.

Она сидела на кровати, уперев локти в колени и свесив кисти рук между ног, опустив голову и уговаривала себя встать и дойти до кухни. Чай, пожалуй, она не осилит: заваривать, наливать, мыть чашку, а вот просто воды очень хотелось.

Не постучавшись, вошел Егор, подошел и присел перед ней на корточки.

– Что-то болит?

– Все, – ответила Вика, не поднимая головы. – Я Степку всю ночь на руках носила, а он тяжеленький мальчик.

– Об этом мы потом поговорим, как ты вообще ушла из больницы.

– Потом, – согласилась она.

– Джинсы ты зря надела, теперь снимать придется.

– Это мне уже не осилить, но ты же распорядился: чай, а на кухню надо как-то идти.

– Не надо, я принесу, ложись.

Он уложил ее, подчинившуюся беспрекословно, на кровать и второй раз за утро снял с нее джинсы.

– Где Степан? – спросила Вика.

– Смотрит мультики, – выходя из комнаты, ответил он.

Когда Егор принес чай, Вика изо всех сил боролась со сном. Стараясь не стонать, она поднялась повыше на подушке и двумя руками взяла чашку у Егора.

– Мне лучше не спать, а то опять кошмар приснится.

– Не приснится, я сделаю тебе сейчас пару уколов, и ты будешь спокойно спать, без сновидений.

Пока она пила чай, он что-то там делал на туалетном столике, она не видела, но, когда он подошел к кровати, в руке у него было два одноразовых шприца, наполненные каким-то лекарством. Егор забрал у нее из рук пустую чашку, поставил на прикроватную тумбочку, ловко перевернул Вику на живот, задрал футболку, приспустил трусики и сделал уколы.

Наверное, ей должно было быть стыдно и неудобно и всякое такое, что положено испытывать в столь неприятной ситуации. Наверное, но она спала уже тогда, когда он ее колол.

Егор вел машину и улыбался, поглядывая в зеркало заднего обзора.

Степка конечно же не мог сидеть просто так сзади, а, ухватившись двумя руками за спинки передних сидений, просунул между ними голову и что-то увлеченно рассказывал всю дорогу. Егор слушал вполуха и думал: «Зачем я оставил их у себя? Да еще настаивал! Почему вдруг мне так хочется разобраться в этом деле и защитить этого чужого ребенка, а заодно и его шалую мамашу? „Степан Шалый. 3 года!“ Моему сейчас было бы четыре! Черт бы тебя побрал, Вика! Ну, положим, то, что ты сразу нашла себе другого мужика, было ясно и тогда, но что-то папаши не наблюдается ни в прошлом, судя по тому, что фамилия у ребенка твоя, ни в настоящем, раз его нет в такой момент рядом! Что, большая любовь не удалась? А парень замечательный! Умный, да еще с юмором и, скорее всего, здоровый, но анализы сделать надо!»

Егор посмотрел в зеркало. Степка подпрыгивал на сиденье и рассказывал считалку:

– Ехал Степа на коне, вел собачку на ремне, а мамуля в это время мыла фикус на окне!

Егор улыбнулся и, приняв мгновенное решение, быстро перестроился в другой ряд.

«Спать она будет несколько часов, а парню явно некуда энергию девать, и я разомнусь заодно!»

Он поехал к спортивный клуб, где был постоянным и почетным клиентом, куда ходил, к сожалению, нерегулярно, чтобы провести спарринг или просто размяться.

Когда он, держа Степку за руку, вошел в вестибюль, навстречу им вышел Володя, директор клуба.

– Привет, Егор!

– Привет!

Они пожали друг другу руки.

– А это у нас кто? – спросил Владимир.

– Я Степан! – звонко представился ребенок.

– Ну, здравствуй, Степан, а я Владимир Петрович.

– Здрасте! – ответил воспитанный мальчик Степа.

– На тебя похож! – порадовал Егора Володя. – Одно лицо!

– Не выдумывай, это сын моей знакомой, – чувствуя раздражение, ответил Егор и спросил, уходя от темы: – Кто есть?

– Нет, дорогой, я тебя никому не отдам! Ты мне бой должен! – рассмеялся Володя.

– Реванша хотите, господин директор? – в тон ему спросил Егор.

– А то! Должно же мне когда-нибудь повезти, может, ты не в форме!

– Даже не надейся! Мне вот только парня надо пристроить, чтобы он пар выпустил.

– А мы Леночку попросим, у нее как раз детская группа через десять минут в бассейне занятие начинает.

– Степан, – спросил Егор, – ты плавать умеешь?

– Умею, меня мама и бабушка в бассейн водят!

«Ну, прямо образцово-показательная мать! Быстрыми завтраками не кормит, в бассейны водит, из больницы ребенка умыкает!» – сам не понимая, что его завело, злился Егор.

– Вот и хорошо! – похвалил Володя. – Плавки найдем, шапочку и полотенце тоже. Идем, Степан, я тебя к тете Лене отведу, а она тебя познакомит с другими ребятами.

Степан доверчиво протянул ручку Володе и помахал Егору, прощаясь.

– Иди резвись! – напутствовал Егор. – Только воду не глотай!

Он посмотрел вслед удаляющейся парочке. Вовка засмеялся чему-то сказанному ребенком, Степка подпрыгивал при каждом шаге, и Егор почувствовал непонятный внутренний дискомфорт. Он тряхнул головой, посылая подальше весь душевный сумбур, и пошел в раздевалку. Сумку со спортивной формой и полотенцем он положил в багажник еще в пятницу, собираясь в клуб, да так и не успел или забыл вытащить, чему сейчас порадовался.

Прежде чем переодеться, ему надо было позвонить. Он набрал знакомый номер.

– Да! – ответил бодрый голос.

– Привет! Не разбудил?

– Какая разница! Привет, Егор, что-то тебя давно не было!

– Надо встретиться, Денис, – сразу перешел к делу Егор.

– Когда? – И никаких лишних вопросов.

Егор прикинул: часов до пяти она точно будет спать.

– В шесть.

– Я подъеду.

– Нет, лучше на нейтральной территории, – ответил Егор.

И опять, не задавая лишних вопросов, Денис спросил:

– Где?

– Давай в «Сильвестре», чтобы и тебе и мне было удобно. Это с Тверской направо…

– Знаю. Буду в шесть.

Реванш Володе не удался, но он смеялся и грозил:

– Нет, я тебя все-таки уговорю, Князев, в тренеры пойти! Буду зарплату офигенную платить!

– Мне моей вполне хватает, – отмахивался Егор.

Леночка привела Степана, в ожидании которого Егор сидел за столиком кафе в холле и потягивал сок. Степан был в восторге, глаза горели, ему надо было срочно-срочно рассказать, как он плавал.

Увидев Егора, он выдернул ручку из ладони Леночки, побежал к нему и забрался на стул.

– Тетя Лена показала, как нырять, зажав нос, она сказала, глаза можно не закрывать, но я все равно закрыл!

– Молодец! – похвалил его Егор и подвинул к нему стакан сока, который предусмотрительно взял для него.

– Здравствуйте, Егор Дмитриевич, – поздоровалась Леночка, подходя к их столику. – Сдаю вам Степана на руки. У него очень хорошие данные – мальчик не боится воды, не боится нырять! Приводите его еще, сделаем из него пловца!

– Спасибо, Леночка, придем! – сдержанно поблагодарил Егор.

– Просто удивительно, как он на вас похож! – решила обрадовать его Леночка.

Егор поморщился.

Когда они вернулись домой, Степка уже клевал носом. Егор заглянул к Вике, она спала в той же позе, в которой заснула: лежа на животе. Он тихо закрыл дверь.

Егор помог Степке снять верхнюю одежду и, выдав новенькие, купленные в магазине тапочки, поинтересовался:

– Во сколько обычно ты ложишься спать?

– Днем?

– Днем.

– После еды.

Егор вздохнул и усмехнулся:

– А во сколько у тебя обед?

Степан задумался, припоминая, и честно ответил:

– Перед сном!

– Ясно! – рассмеялся Егор. – Пошли обедать.

Не мудрствуя лукаво Егор сварил дорогие итальянские макароны, посыпал их тертым сыром, сделал овощной салат, торопясь накормить парня, прежде чем тот уснет. Степка ел с аппетитом, но поминутно зевал и уже ничего не рассказывал. Он заснул на кухонном диване, пока Егор убирал со стола и мыл посуду, и никак не отреагировал на то, что его куда-то несут, укладывают, раздевают.

Уложив ребенка к Вике на кровать, Егор прилег на диване в гостиной, включил телевизор… и уснул.

Радуясь, что сегодня воскресенье и по этому случаю он сразу нашел место для парковки почти у самых дверей бара, Егор выбрался из машины, вспоминая, как Вика его разбудила.

Он почувствовал горячую ладошку на плече и открыл глаза.

– Извини, пожалуйста, но у тебя уже третий раз звонит телефон, – тихо сказала Вика, протягивая ему его сотовый, переливающийся мелодией.

Он быстро сел, взял у нее телефон, потер ладонью лицо и спросил:

– Который час?

– Почти пять, – ответила она.

– Спасибо, – поблагодарил он.

Вика кивнула и вышла, плотно прикрыв за собой дверь.

Он посмотрел на экран телефона. Звонила Света.

– Егор, ты где? – возмущенно спросила она.

«В жопе, причем в полной!» – промелькнула у него мысль.

– Здравствуй, Света, – вздохнул он.

– Что за дела, мы же договаривались? – отчитывала его дама. – Я тут одна, жду тебя у Митрофановых, тебя нет, трубку ты не берешь.

– Мы не договаривались! – оборвал он ее довольно холодно. – Я сказал тебе, что к ним не пойду!

– Господи боже мой! Ну что за ребячество, Егор! Ну, допустил Юра ошибку, с кем не бывает, но все же в порядке: пациент жив, здоров и очень доволен.

«Да он его чуть не угробил, твою мать! Так ему хотелось прогнуться перед начальством и бабки срубить, что он не выполнил мои указания! Выгоню к чертовой матери, и как можно скорее! И глубоко наплевать на его крутую жену и почти кремлевские связи!» – завелся Егор.

– Света, все! Я сказал: нет!

– Но тебя здесь все ждут, они ради тебя все и затеяли, Юра хотел поговорить!

– Света! – предупредил Егор.

– Ну ладно, ладно! – сбавила она тон. – Тогда я сейчас приеду.

– Нет, я уезжаю, у меня деловая встреча, – ответил Егор, прислушиваясь к веселому Степкиному смеху, доносившемуся из-за дверей.

– Егор, нам надо поговорить!

– Поговорим завтра, в клинике.

– Ты хотя бы понимаешь, что ведешь себя по-свински по отношению ко мне?

– Я понимаю, обсудим это завтра! – ответил он.

Она бросила трубку.

Светлана Владимировна работала с ним в крутой частной клинике, слава богу, хоть не в одном отделении. Она была хирургом по специальности, но, как говорится, не по жизни и стала неплохим администратором, в коем качестве и реализовалась. Их роман начался полгода назад. Егора в это время навязчиво преследовала молодая девица, дочь очень серьезного дядечки, который был его пациентом, она не давала ему прохода, твердо решив, каким-то непонятным вывертом в мозгу, выйти за него замуж. В клинике, где невозможно ничего скрыть, все об этом знали, знал и ее папаша, который очень даже был не против и даже мягко настаивал и подталкивал. Вот тогда-то, спасая его, Светлана Владимировна оказалась в нужный момент и в нужном месте, став непреодолимым препятствием на пути матримониальных планов молодой дивы и ее папаши.

Роман их длился, не развиваясь и не заканчиваясь, без энтузиазма с его стороны и с большими надеждами и расчетами с ее.

Конечно, он вел себя по-свински, а кто спорит! Света большая умница и заслуживает других, серьезных отношений, но, даже испытывая чувство вины, он ничего не собирался менять, отдав всю инициативу по разрыву отношений в ее руки. Его и так устраивало.

Ой, да ладно, чего уж там! До Светы была Надя, до Нади Марина, с ней они продержались дольше всех – целый год. Да много кого еще было!

Серьезных отношений он избегал по причинам, в которых даже не собирался разбираться и копаться.

Не хочу, и все!

Нормальный тридцатисемилетний мужик, у которого есть любимая работа, кстати отнимающая почти все время, очень приличная зарплата, которую многие назвали бы богатством, любимые родители, слава богу, живые и здоровые, друзья и весьма даже интересные любовницы!

Все хорошо, о чем переживать?

* * *

«А никто и не переживает! Просто как-то тошно это! Тошно, пошло, банально до ломоты в зубах!» – подумал он, входя в бар.

Егор пробежал взглядом по столикам, увидел Дениса, махнувшего ему рукой, машинально посмотрел на часы – без трех минут шесть.

Денис встал, когда Егор подошел к столику, они обнялись, радуясь встрече, похлопали друг друга по спине.

Они познакомились в Чечне.

Никакие тусклое «дружба» или пафосное «боевое братство» не могут описать и передать глубины прочного, какого-то духовного единства, возникающего между людьми на войне. Это выше, прочнее, сильнее любых родственных связей и юношеских дружб, выше любых моралей и общепринятых пониманий родства, нечто замешенное на общей смерти, то единственно ценное, что прорастает из грязи, вони, мата, неистовости и крови вперемешку с кусками тел твоих товарищей.

Кто не прошел этого, тот не поймет.

Дениса, тогда еще капитана ФСБ, принесли в госпиталь поздно ночью, накануне старого Нового года. Внутренности у него были разворочены и больше напоминали кровавую кашу, чем человеческое тело. Совершенно невероятным образом он был в сознании, когда Егор его осматривал.

– Брось это, док, – прохрипел он разбитыми, засохшими от крови губами. – Иди лучше других спасай, со мной уже все.

– А это не тебе решать, – резко ответил Егор.

– И не тебе, – выдохнул капитан и потерял наконец сознание.

Двенадцать часов Егор сшивал его по кусочкам. Дважды у капитана останавливалось сердце. Сцепив зубы и матерясь так, что медсестры роняли инструмент, Егор боролся.

Матерился, но боролся!

Когда зеленый хирургический халат промокал насквозь от крови, ему надевали сверху новый, стерильный, и он продолжал бороться!

– Вышивальщица, твою мать! – орал Егор, когда накладывал внутренние швы, торопясь и видя, что рядом не останавливается кровотечение.

Но он собрал его! Всего, целиком!

Он понимал, что просто так капитан не вытянет, хотя у них и были все необходимые препараты, но нужно было еще что-то в сочетании с чудом! Транспортировать его в стационарный госпиталь никак нельзя, в себя он не приходил от огромной потери крови и непереносимой боли, которую не могли заглушить даже наркотики.

Егор, придя в штаб, обзвонил знакомых, друзей, орал охрипшим голосом в трубку, матерился, но добился того, что через сутки получил посылку, в которой было мумие, настоящее, налипшее на кусочки камней, и еще целая куча почти неизвестных тогда в России препаратов.

Он сам вливал в бесчувственного капитана лекарства литрами, не доверяя их никому, и боролся со смертью, как с личным врагом, кричал ему в ухо, что если он, хрен последний, вздумает умереть, то Егор его сам, лично, придушит.

И Денис пришел в сознание, открыл глаза, попытался улыбнуться и еле слышно прохрипел:

– Док, ты что, офигел, чего ты так орешь?

Егор готов был его расцеловать, но вместо этого дернул пятьдесят граммов спирта и пошел оперировать. Если бы не дернул, то, скорее всего, сдох бы от усталости прямо там, возле койки пришедшего в себя Дениса.

Денис пошел на поправку, и через пару дней его отправляли вместе с другими ранеными в госпиталь. Он улыбался Егору, когда его уносили на носилках, и прижимал к груди пакет с лекарствами и подробной инструкцией, как и что принимать.

Через пять месяцев Денис ворвался в полевой госпиталь, неся на руках парня и громко требуя Князева. Услышав знакомый голос, Егор вышел из операционной, оставив накладывать верхние швы ассистента.

– Чего ты орешь как скаженный? – снимая халат, спросил он.

– Егор, спаси мальчишку! – прохрипел Денис.

Осмотрев молодого лейтенанта, Егор устало потер лицо и сказал:

– Денис, я не Господь Бог.

– Меня же ты собрал! – возразил Денис.

– У тебя был хотя бы один шанс из ста, а у него и этого нет, – устало пояснил Егор.

– Попробуй, Князев, прошу тебя! – взмолился Денис.

И Егор попробовал.

Когда он вышел из операционной, главный, посмотрев на него, приказал:

– Все, Егор, отдыхать! Сутки я тебе не дам, но двенадцать часов чтобы тебя здесь не видел!

– И на том спасибо! – еле ворочая языком, поблагодарил Егор.

В этот раз им повезло: госпиталь развернули в здании, разбитом от второго этажа и выше, но с сохранившимся полностью первым этажом, правда, без единой двери. Сидя на ступеньках, ведущих в здание, его ждал Денис.

– Ну что? – спросил, поднимаясь с места.

– Выпить есть? – ушел от ответа Егор.

– А то как же!

Денис подхватил его под локоть, видя, что от усталости Егора качает, и отвел в комнату для персонала. Здесь стояли кровати в два яруса, где они и не жили, а, собственно, только спали между дежурствами.

Денис усадил его на кровать, сел напротив и сунул ему в руки стакан с водкой, которой они и выпили для начала без закуски. Деятельный Денис быстренько организовал свободных от дежурства медсестер, которые приготовили им закуску, накрыли импровизированный стол, составленный из двух деревянных ящиков и накрытый непонятно откуда взявшейся, вполне приличной клеенкой.

– Он выживет? – спросил Денис.

– Этот лейтенант тебе так важен? – немного приободряясь, спросил Егор.

– Долго рассказывать, – отмахнулся Денис, – но парень герой, настоящий мужик, таких нельзя терять!

– Лаврентьев, – обратился к нему по фамилии Егор, – то, что он до сих пор жив, уже чудо, а дальше не моя епархия, все, что смог, я сделал.

– Не скажи, Князев, если ты и не Бог, то Его подручный верняк! Я-то уже там был, когда ты меня вытащил! Собрал по кускам и склеил с помощью таланта и такой-то матери! А больше всех в этой жизни тебе будет благодарна моя будущая жена!

– Ой, да ничего серьезного с твоим членом не было! Просто ты, как все мужики, носишься с ним как с писаной торбой!

– Нет, Егор! – возразил Денис, разливая водку по стаканам. – Его же мне почти отрезали, да не успели, их как раз атаковали, и чеченский резак остановился на полдороге, потому что его хозяин получил пулю в лоб.

– Работает? – спросил Егор.

– Как миленький! – похвалился Денис. – Пришлось опробовать на медсестре в госпитале, за что ей большое мужское спасибо!

– Ты что, сдурел? А швы, а реабилитационный период! – возмутился Егор.

– А это и есть лучшая реабилитация для члена! – расхохотался Денис.

Они встречались не раз, пили вместе, даже один раз вместе девок снимали, но это отдельная тема из мужской жизни.

А лейтенант тот, кстати, совершенно непонятным чудом выжил! Вот чисто Божьим чудом!

Вернувшись из Африки, Егор позвонил Денису, он был в Москве и к тому времени стал уже майором. Они тогда напились, и Егор, сам не зная почему, рассказал ему про Вику.

Жаловался, конечно, по пьянке, обвинял ее и весь женский род. Денис возражал, он женился пару лет назад, у него один за одним родились два парня, он любил свою жену и спорил с Егором, напомнив ему, что есть еще и матери.

Конечно, матери – это исключение, соглашался Егор. Это был для него последний тост: «За матерей», после которого никогда не напивавшийся и вообще редко пьющий Егор отключился, а Лаврентьев вообще никогда не пьянел.

– Что случилось, Егор? – без всяких предисловий спросил Денис, когда они расселись за столиком и сделали заказ симпатичной официантке.

Егор ему рассказал подробно, так, как услышал от Вики.

– Если я правильно понял, это та самая Вика? – спросил Денис.

– Да.

– И это не твой ребенок?

– Нет, не мой, моему бы сейчас было четыре.

– Тогда объясни мне, Князев, на хрена тебе это надо? – уточнил Денис, отпивая из малюсенькой чашечки кофе.

– Если бы ко мне обратилась любая знакомая женщина и попросила помощи в такой ситуации, я бы помог, чем смог. Мне, как нормальному мужику и медику, очень не нравится, когда детей пускают на органы!

– Ну, предположим, но зачем ты оставил их у себя дома? – продолжил задавать неприятные вопросы Денис, теперь уже подполковник.

– А что, надо было отправить их на холодную дачу, к черту на кулички? – сопротивлялся Егор его проницательности.

– Ну и что? Какая тебе разница? Обследование пацану ты сделаешь, девочка, судя по твоему рассказу, не дура и найдет кого-нибудь для расследования. Зачем тебе-то влезать в это? Кстати, тема очень скользкая, и замешаны в этом, как правило, серьезные люди и большие бабки.

– Вот я и хочу разобраться!

Денис усмехнулся и покачал головой:

– Ты не только разобраться хочешь, ты все еще хочешь ее!

– Не больше, чем обычный здоровый мужик любую симпатичную бабу, – не согласился Егор.

– Ну-ну! – не поверил Денис.

– Да, ничего у нас с ней не может быть и не будет! – разозлился его скепсису Егор.

– Ну да, конечно! – рассмеялся Денис. – Ты оставляешь у себя дома женщину единственную, которая тебя зацепила по жизни, на которую ты обижен уже много лет и которую ты до сих пор хочешь. Она прибегает к тебе посреди ночи, заметь, не к кому-то, а к тебе, и ты, такой весь в белом, помогаешь даме в беде, доказывая тем самым то, что больше всего в жизни хотел ей объяснить: что она, дура, отказалась от такого крутого мужика! А дама, несчастная мать-одиночка, и так не знает, куда деваться от благодарности и оттого, что ты теперь богатый, да к тому же свободный и благородный без меры, и кусает локти, что когда-то упустила такой шанс! И спите вы через стенку, ты ее хочешь, а она мечтает тебя окрутить, млея от твоего благородства. И ты считаешь, что при таком раскладе у вас ничего не будет!

– Не будет! Одного раза Вики Шалой с меня вполне достаточно! Больно ты умный, Лаврентьев!

– Что есть, то есть! – согласился Денис.

– Ты поможешь? – спросил Егор.

– Провести неофициальное расследование твоей овце?

– Денис! – поморщился Егор.

– Да, помогу, а заодно себе премию или очередное звание, если повезет, получу!

– Карьерист хренов! – расслабился Егор.

– Фирм, занимающихся подпольной поставкой органов много, – меняя тон на деловой, объяснял Денис. – Та, в которую вляпалась твоя дамочка, если судить по тому, что ты рассказал, одна из крупных. Так что победы над всеми злодеями нелегального изъятия органов я тебе не обещаю. Даже победы над этой фирмой не могу гарантировать: неизвестно, кто за ними стоит. Я возьмусь за расследование и сделаю все, что в моих силах, чтобы довести его до конца.

– Спасибо, Денис.

– Не спеши, может, ничего еще не получится, деньги там большие, и в их службе безопасности сидят очень толковые ребята. И это расследование может запросто оказаться опасным.

– Не пугай раньше времени, – не сдавался Егор.

– Я не пугаю, а предупреждаю. Ладно, поехали, поговорим с твоей дамой.

– Не моей! – злился Егор.

* * *

Как она смогла сбежать?! И главное – почему?

Медперсонал ничего не знает, а даже если догадывается, то это только догадки, и уж точно этой мамаше никто ничего не говорил, ребята проверяли.

Черт!

Аванс внесен, клиент с ребенком прилетит сегодня, операция уже назначена. И что ему объяснять?!

Черт! Черт! Черт!

Пацан – идеальный донор, подходит по всем параметрам, к тому же очень здоровый ребенок! Как?! Как она смогла сбежать вместе с мальчишкой, да еще историю болезни стащить?!