Текст книги "Суперкороткие страшные рассказы (СИ)"

Автор книги: Татьяна Адаменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Татьяна Адаменко
Суперкороткие страшные рассказы

* * *

– Может, ты хочешь посмотреть мою коллекцию фотографий? Стритфото, ню, натюрморты… – он запнулся, не сводя с девушки лихорадочно блестящих глаз.

– Ню? – заинтересованно повторила она и как бы невольно провела рукой по тщательно уложенным белокурым прядкам.

– А фото твоих бывших там есть? – кокетливо улыбнулась девушка. – Ох, какой же высокий этот стул, я сейчас с него упаду… Так что, есть или нет?

Он замялся, не зная, как ответить, чтобы не спугнуть ее… Они и познакомились в его излюбленных охотничьих угодьях – баре «My funny Valentine». Только увидев ее: милую, изящную, одинокую и уже слегка навеселе, он понял, что должен затащить ее к себе домой. Этой же ночью она будет лежать на его кровати и кричать…

Но, – хотя он быстро уговорил ее зайти в гости, – пока они просто сидели друг напротив друга и разговаривали. Ему все трудней было сохранять хладнокровие. В мозгу вспыхивали и гасли безумные, переполненные кровью и воплями фантазии.

Девушка качнула носком туфельки и смущенно улыбнулась, одергивая задравшуюся юбку.

Он сглотнул и заставил себя перевести взгляд на ее лицо.

– Есть несколько работ… – признался он, стараясь сделать тон как можно более доверительным.

– Вот как? Наверное, по вечерам ты спускаешься в подвал, смотришь на свои фото и… – она сделала рукой недвусмысленный жест.

– Нет! – не успев подумать, возмутился он.

– Ах, нет? Хочешь сказать, что ты не такой, как все мужики? Грязные, мерзкие, блудливые сукины дети!

– Да что я тебе плохого сделал? – отчаянно завопил он, снова переведя взгляд на ее пистолет.

– А что хорошего? – она пожала плечами и надавила на спуск.

* * *

Андрей Григорьевич зашел в подъезд и поприветствовал консьержку, делая вид, что не замечает идущую от нее вонь.

– Когда уже это крыльцо отремонтируют, – пробурчал он. – Обещали-обещали, обещалкины поганые… Я так вторую ногу сломаю.

– А как ваше колено?

– Ноет на погоду, выпрямить не могу.

– А жена ваша как? Давно на улицу не выходила.

– Да так себе, на таблетках.

– А дочка ваша?

– Отлично. Как обычно. Звонит, если ей деньги нужны.

– Слушайте, Григорьич, тут за гаражами кошка окотилась, котята здоровенькие, хорошенькие, видно, от породистого она их нагуляла… Не хотите взять? У вас ведь Муська сбежала…

– Да какое сбежала, выгнал я ее. Денег нет кормить.

– О как.

– Да, так! – с вызовом ответил мужчина и направился к лифту.

– Третьего воду отключат, говорят, профилактика! – сообщила ему вслед консьержка.

– Да я знаю уже! – рявкнул Андрей Григорьевич и скрылся в пропахшей кошачьей мочой кабине.

– Да ты даже не знаешь, что уже три года как помер, – фыркнула ему вслед консьержка, показав длинные и тонкие иглы клыков.

* * *

– Глюкоза десять и четыре, – сочувственно сообщила лаборант.

– Это значит… диабет? – мать глубоко вдохнула и расплакалась. Трехлетний сын, который не успел успокоиться после укола в палец, охотно возобновил рев.

Лаборант налила ей воды в одноразовый стаканчик и привычно отвлекла ребенка коллекцией игрушек на подоконнике кабинета.

– Может, сделать еще пробу на толерантность к глюкозе? – с надеждой предложила мама, допив воду.

– Нет, на толерантность делают, если результат сомнительный, на грани нормы, – сочувственно объяснила лаборант – совсем еще молоденькая девушка с ярко-голубыми глазами.

– Не переживайте так, у нас очень хороший эндокринолог, он вам все расскажет и распишет… Диабет не лечится, но контролируется… Все будет в порядке…

Мама разрыдалась снова. Девушка терпеливо повторила свои увещевания. Наконец она вышли из кабинета, и лаборант достала мобильный.

– Алло? Солнышко, ты не занят? У нас сегодня на ужин будет сладкое мясо! Да, милый, тебе придется пойти за ним самому, я на работе. Записывай…

И она медленно и отчетливо продиктовала адрес из раскрытого на столе журнала регистрации.

* * *

Мэри поставила на журнальный столик две кофейные чашки и свежеиспеченные булочки. Чарльз аккуратно собирал диванные подушки и устроил из них уютное гнездышко. Они сели в обнимку, и Чарльз открыл книгу «О браке» – сборник цитат с фотографиями, который им подарили на пятнадцатилетие свадьбы.

Время от времени он зачитывал Мэри особенно слащавую фразочку своим прекрасным голосом проповедника, и они дружно смеялись.

Мэри, как обычно, открыла свой блокнот для зарисовок и набрасывала в нем руку Чарльза, которая нежно массировала ее стопу.

Вдруг он встрепенулся.

– Мэри, а Кэти поела?

– Нет, – Мэри недовольно закрыла блокнот.

– А ты с ней разговаривала на эту тему?

– Чарльз, я уже устала, – вздохнула Мэри. – Она просто сидит, как глухая, и смотрит мимо меня в стену. Я понимаю, подростковый возраст, трудный период, но… Пожалуйста, поговори с ней сам. Может, и поужинать убедишь.

– Ну почему, почему после восьми часов работы, после трех проповедей, посещения больницы и лекции перед студентами, я должен вставать и идти в подвал?

– Потом что я сегодня уже сделала аборт двум твоим воспитанницам.

– Моя умничка…

– Не подлизывайся. Просто иди, поговори с ней. Скажи, что если будет хорошо себя вести, переведем ее наверх, к остальным. Давай-давай, – она ласково подтолкнула его. – Ножницы и молоток у двери, таблетки в шкафу.

* * *

Он вышел на балкон своей виллы в Марокко и вдохнул воздух, еще хранящий в себе ночной холодок. С тех пор, как он выстроил дом своей мечты, он всегда встречал здесь рассвет: садился в плетеное кресло и пил чай с мятой, любуясь на огромный апельсин восходящего солнца.

За его спиной в кабинете на столе лежал ноутбук с наполовину уже написанной книгой. Гонорар за две предыдущие и позволил ему выстроить дом. После стольких лет безвестности он не уставал удивляться своей удаче.

– Милый, ты здесь? – жена нежно улыбнулась ему из-за балконного стекла.

Ее точеная фигурка оставалась безупречной даже на пятом десятке. Сколько лет они жили на ее заработок преподавателя танцев… Теперь он собирался провести остаток жизни, балуя и радуя свою драгоценную красавицу. Возможно, они еще не слишком стары для того, чтобы усыновить малыша… – он решил обсудить с ней это вечером, когда она вернется с заседания благотворительного фонда.

– Не засиживайся здесь! – крикнула она ему же с подъездной дороги.

– Скоро уйду, – сказал он и ощутил странное внутреннее сопротивление. Почему-то ему было очень важно оставаться здесь…

– А ты поосторожней за рулем, – повторил он свое обычное предупреждение.

– Не волнуйся, – она помахала ему на прощание и выехала за ворота.

Привычная тревога за нее кольнула в сердце.

Он давно допил свой чай, и солнце высушило прилипшие к стеклу листики мяты. Жара давила на него, как тяжелое одеяло, а сухой воздух царапал небо.

Пора было вернуться в дом, принять душ и сесть за работу.

И все же он знал, что ему очень важно оставаться здесь, на балконе.

Прохлада, кондиционер, свежесть ждали его за дверью в двух шагах, но, когда он сделал попытку встать, его буквально бросило назад, в кресло. Он не желал и не мог уйти, хотя причина этой уверенности оставалась для него недоступной. Интуиция лишь говорила ему, что, если он уйдет, случится нечто ужасное, а он привык доверять интуиции.

Прошел еще час. Голова кружилась. Он провел ладонью по сухому, горячему лбу и облизнул губы. Нет, он должен… ему нужно… оставаться на солнце.

Это была абсолютная уверенность почти божественной природы. Наверное, так чувствовали себя ветхозаветные пророки, – подумал он и сморщился от сдавившей виски боли.

Солнце вошло в зенит и нанесло ему прямой удар. Приступ дурноты и острая боль в груди. Он сжался и затаил дыхание, по-прежнему чувствуя, что должен оставаться здесь.

– Должен…на солнце…

Он цеплялся за эту последнюю сознательную мысль как за нить, соединяющую его с реальностью. Он безумно хотел понять, почему?..

Нить вспыхнула и оборвалась.

Тело сползло на пол, рот открылся, и из горла упругими толчками выбрался червь, которому для созревания нужна была температура в сорок один и девять десятых градуса.