Текст книги "Да, Босс! (СИ)"
Автор книги: Тати Блэк
Соавторы: Полина Рей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
И какого, мл*ть, черта он ощущал это идиотское разочарование?
– Я вас услышал, – заговорил Адам ледяным тоном. – Давайте проясним, все ли я верно понял. Итак, у вас есть законный, как вы выразились, жених, но этот факт не мешает вам желать обсудить со мной грязные подробности нашего контракта. Это первое. Второе – вы считаете, что мне нужен какой-то вшивый документ и энная сумма денег, прописанная в нем, для того, чтобы трахнуть женщину. И третье – вы еще не все попробовали, но это только «пока». Потому что, как можно сделать вывод из сказанного вами, рассчитываете, что такой извращенец, как я, охотно восполнит пробелы вашего сексуального образования за свои же деньги. – После перечисления каждого пункта Левандовский приближался к Еве на один шаг, все больше тесня ее к стене.
– Как я уже говорил, Ева, я человек щедрый, но с крайне дурным характером, но вы этого, кажется, так и не поняли. Что ж, я продемонстрирую вам наглядно и то, и другое. – Адам сделал ещё один шаг вперёд, впечатывая ее своим телом в стену. – Итак, правило потребителя номер один – не стоит брать товар, не попробовав его, если имеется такая возможность. Думаю, и для вас, и для меня, весьма актуальна в нашей ситуации предварительная дегустация, как вы считаете? – Он молниеносно поднял руку и, схватив волосы Евы в горсть, дернул, заставляя ее запрокинуть голову. – Вы говорили, что вам так нравится. Чтобы волосы – на кулак и… – Адам отступил, резко потянул ее на себя, и, развернув спиной, толкнул на подлокотник дивана, заставляя упереться руками в подушки. – Любите позу сзади, Ева? – вкрадчивым тоном спросил он, одним быстрым движением задирая на ней юбку. – А как вам нравится, чтобы вас брали? Быстро? Медленно? Грубо? Ласково? – Его рука пробралась ей между бедер, понуждая широко раздвинуть ноги. Он рванул вниз тонкие колготки и бельё, и без лишних предисловий стиснул обнажившийся лобок. – Как вы любите, чтобы вас ласкали, Ева? – Адам нарочито-медленно провел указательным пальцем по всей промежности, и мягко, неторопливо обвел подушечкой клитор. – Так? – хрипло спросил он. – Или так? – добавил, грубо нажимая на чувствительное место и начиная интенсивно его тереть. – Что вас возбуждает больше? – Он ласкал ее, попеременно меняя темп, пока не ощутил, что Ева стала мокрой. Его средний палец скользнул к влагалищу, медленно вошел и вышел. Член стоял, дойдя до возбуждения на грани боли. Адаму мучительно хотелось потереться им о ягодицы Евы, а ещё лучше – развернуть ее к себе лицом и трахнуть в рот. В тот самый рот, который говорил, что ему нужен для этого контракт. Черта с два!
Он добавил к первому пальцу второй, сменив дразнящие, неторопливые движения на резкие и порывистые. Входил в нее до упора раз за разом и все сильнее чувствовал, как внутри разгорается пожар от обжигающего ощущения влаги, текущей по его руке.
Он мог бы взять ее прямо сейчас. Для этого достаточно было просто расстегнуть брюки и вставить член на всю глубину туда, где сейчас были его пальцы. Но Адам не собирался терять контроль над собой до такой степени, что у его чертовой секретарши появился бы повод воображать, будто она имеет над ним власть. Достаточно и того, что он трахает ее сейчас рукой в нелепом порыве доказать, что может сделать это и бесплатно. И все это из-за того, что буквально зверел от мысли, что кто-то – нет, не кто-то, а именно Ева – готов отдаваться ему только за деньги, по заранее и подробно оговорённым условиям. Ощущая, как закипает от этих мыслей кровь в венах, он ускорил свои движения, вбиваясь на всю длину. Его губы дрогнули, расползаясь в кривой усмешке, когда Ева, не сдержавшись, начала стонать. Он потер большим пальцем ее клитор и прерывисто выдохнул, когда она напряглась и кончила.
Адам перевел дыхание и, намотав светлые пряди на кулак, притянул лицо Евы к своему.
– Вы правда считаете, что я стану вносить в контракт пункт о сексе ради того, чтобы вас трахнуть? – спросил он, но прежде, чем она смогла бы что-то ответить, захватил зубами ее нижнюю губу, прикусил и медленно потянул. Отпустив, поласкал языком место укуса и жадно впился в губы долгим влажным поцелуем. А затем, сделав над собой нечеловеческое усилие, отстранился. Член бешено пульсировал, и Адам едва сдерживался, чтобы не кончить в штаны, как какой-нибудь неопытный мальчишка, от одной только близости женщины. Он нашел в себе силы дойти до выхода в зал и перед тем, как покинуть нишу, обернулся к Еве.
– Вы можете вписать в контракт все, что хотите. И трахаться с кем угодно – тоже. Если пожелаете после того, что сейчас было, – кинул Адам напоследок и вышел. В висках при этом билась только одна потребность: скрыться. Незаметно ускользнуть от любопытных глаз, чтобы никто не видел, до какого состояния довела Адама Левандовского его так называемая «невеста».
Глава 10
– Ева! Е-ва-а-а! Да просыпайся ты уже, на часах скоро три!
Я буркнула что-то нечленораздельное, перевернулась на другой бок и на всякий случай накрылась одеялом с головой. Это не может быть Галка. Это не её голос взывает к моей совести, пока я болтаюсь где-то между сном и явью. И вообще, какие три часа дня? В это время я должна быть на работе. Должна говорить раз за разом: «Да, босс!», и получать от этого удовольствие.
О, Господи… удовольствие… То самое, которое снилось мне во всех подробностях и казалось настолько реальным, будто настигло меня взаправду. В моей фантазии мы с Левандовским занимались сексом у всех на виду, пока сонм женщин, мечтающих быть на моём месте, кривил свои накаченные губы и пил мартини. А Адам творил со мной такое, будто и не было рядом всех этих зрителей, готовых растерзать любого, кто не вписывался в их представление о богемной жизни.
– Галка, исчезни… я хочу спать.
– Не, нормально вообще. Я к тебе сорвалась посреди выходных, чтобы ты меня за порог выставила? Просыпайся давай и рассказывай, что у тебя стряслось.
Точно, выходные. Вероятнее всего, воскресенье, раз в субботу мы с Левандовским были на том самом приёме. А это значит – у меня есть несколько часов до момента, когда придётся решить, какими огородами возвращаться на работу, если вдруг окажется, что всё, случившееся на фуршете, мне не привиделось.
Я села на постели, щурясь от яркого света, льющегося в окна. Убрала от лица прилипшие прядки волос и, приоткрыв один глаз шире, воззрилась на подругу, наблюдающую за мной с интересом, который больше бы подошёл Дроздову, увидевшему спаривающихся самцов богомола.
– А что у меня стряслось? – уточнила я хрипловатым со сна голосом, пытаясь восстановить в памяти события минувшего вечера.
– Ну ты звонила мне вчера… То рыдала, то смеялась. Я так поняла, что ты напилась. Остальное не уловила. – Галя тяжело вздохнула и припечатала: – Знаешь, когда в одном предложении смешиваются «свадьба, контракт, минет и сволочь», тут даже моя обширная фантазия пускается в такие дали, что толком понять хоть что-то невозможно.
– Я так сказала? Контракт, минет и свадьба?
– Ещё сволочь. И гад. И люблю. Ты это о своём красавчике, да?
– Галка-а-а…
Упав обратно на подушку, я с шумом втянула в лёгкие воздух. И дёрнул же меня чёрт выпить сразу две порции совсем не лёгкого алкоголя. Теперь всё, что я помню, мне решительно не нравится, но при этом я совсем не уверена, что запомнила события, реально случившиеся вчера вечером.
– Ну что – Галка? Я к тебе как Чип и Дейл примчалась на помощь.
Подруга подхватила с пола пакет, в котором звякнули бутылки.
– Только не это! Я отказываюсь снова пить, – простонала я.
– Не парься. Вино только для меня, тебе я захватила Боржоми. Вставай и дуй в душ. Я жажду подробностей относительно свадьбы со сволочью, которой ты вчера делала минет. И я не шучу.
– Я почти ничего не помню.
– Не ври.
– Ну, хорошо, я помню только половину.
– Рассказывай.
Я отпила ещё глоток минералки и мрачно посмотрела на Галку. Мне никогда не нравилось подобное выражение её лица, как будто она знала что-то такое, до чего я сама не дошла бы собственным мозгом, сколько бы ни старалась.
– Ну, сначала всё было нормально. Мы с Адамом… Даниловичем приехали на этот фуршет, к которому я должна была быть готова. Он, кстати, заранее сказал, что я должна понравиться каким-то его партнёрам.
– Так. Ну это нормально. Секретарь такого влиятельного человека тоже должна уметь производить впечатление. И?
– И я видимо, настолько всем понравилась, что Левандовский сделал мне предложение.
Зря я не дождалась, пока Галя проглотит вино. Не прошло и доли секунды с того момента, как я произнесла последнюю фразу, как светлая скатерть стола окрасилась веером вишнёвых брызг.
– Ты это… серьёзно? – откашлявшись, уточнила Галка, глядя на меня с восторгом и ужасом одновременно.
– Совершенно серьёзно. Он сказал, что мы поженимся. Но не взаправду.
– Это как?
– Фиктивно.
Я пожала плечами, как будто говорила о каких-то прозаических вещах, которые хоть раз, но происходили в жизни любой уважающей себя женщины.
– Да пофиг, как! Ты станешь женой Левандовского!
– Может, и не стану.
– Почему это?
Я замялась, не зная, стоит ли озвучивать то, что меня тревожило. Одна фраза Адама: «Я думал, что вы другая», чего стоила! Интересно, если он думал, что я другая, чего ожидал не просто предлагая мне фиктивный брак, но поставив меня перед фактом? Что я откажусь и устрою истерику прямо на фуршете? Или вытворю что-нибудь ещё? Какая моя реакция была нужна этому чёртову Левандовскому? И почему он до сих пор не понял, что в мире существуют ещё и те люди, которые не просто не умеют просчитывать все его шаги наперёд, но даже не желают этому учиться?
– Потому что я почти ничего не помню из того, что было после.
– Давай попробуем восстановить цепочку событий.
Галка снова наполнила свой бокал вином и посмотрела на меня с выражением на лице а-ля «включаем детектива».
– Что было после того, как он озвучил своё желание сделать тебя своей женой?
– Он проводил меня туда, где не было посторонних глаз.
– Так…
– Там меня увело немного не в ту сторону.
– Та-а-а-ак…
– Я начала нести околесицу, следствием которой стало обсуждение контракта.
– О! Почти как в том самом крутом фильме.
– Не говори глупостей.
– Продолжай.
– Кажется, он предложил внести в этот самый контракт пункт о супружеском долге.
– Левандовский предложил тебе трахаться с ним в соответствии с какими-то бумагами?
– Ну, да… а что?
– Ева…
Я замолчала, пытаясь переварить всё то, что бушевало внутри. Зря я вчера напилась. Останься я трезвой, сейчас, по крайней мере, у меня было бы хоть несколько ответов на мои вопросы. Например, относительно того, почему мне так некомфортно сидеть, если секса у меня не было ни разу за последние полгода? Или – куда отправился Адам после фуршета, если меня домой отвёз водитель?
– Я понимаю, как это звучит. И в этом вопросе у меня огромные сомнения.
– Какие?
– Ну… не приснилось ли мне всё это, например. Я немного перебрала вчера, и как-то явь и сон для меня сейчас не особо отличаются друг от друга.
– То есть, ты намекаешь, что у тебя с Левандовским могло быть что-то ещё, а ты забыла об этом?
С выражения Галкиного лица можно было писать картину Репина «Приплыли». Даром, что принадлежала она совсем не его кисти и называлась совсем иначе.
– Вряд ли у меня с ним что-то было. Хотя, надо признаться, отдохнуть мне особо не удалось – беспрерывно снилось, как он меня берёт сзади. Рукой.
– О! Какая ты, оказывается, развратница.
Галка покачала головой и допила вино, покосившись на бутылку, где уже оставалось на донышке. А я с ужасом смотрела на часы. Каждая минута приближала меня к тому, что мы с Левандовским снова увидимся. И я сильно опасалась, что предстоящая встреча не принесёт мне ничего хорошего.
– Так что ты думаешь делать в итоге? – поинтересовалась подруга, когда пауза в нашей беседе затянулась.
– Ничего. Завтра поеду на работу, буду выполнять свои обязанности. А если тема со свадьбой мне не приснилась, и Адаму действительно нужно, чтобы я стала его женой, он наверняка мне об этом напомнит. Ну а если нет – значит, нет. Только бы не сбылось моё предчувствие относительно вчерашнего вечера.
– Наоборот! Если у вас всё было – это лишний повод думать, что контракт и свадьба с ним – дело решённое!
– Вряд ли. Адам дал мне понять совершенно ясно – отношения со мной его не интересуют. Всё это лишь сделка, где я – товар, а он – потребитель.
– Он так и сказал?
Глаза Гали округлились настолько, что стали похожи на блюдца из сказки «Огниво». И я только теперь осознала, насколько чудовищно звучит то, что сказал мне вчера Левандовский. Впрочем, стоило отдать ему должное – он был честен со мной во всём. Я в его глазах была всего лишь вещью, за пользование которой он готов был платить большие деньги.
– Ну, да. Теперь ты считаешь, что мне нужно передумать? Уже не кажется, что это предложение – манна небесная для любой женщины?
– Нет. Оба раза. Я не думаю, что это предложение можно назвать тем, о котором мечтает каждая женщина. Но и не считаю, что тебе нужно передумать. С волками жить – по-волчьи выть. Если теперь ты вращаешься в кругах, в которых приняты подобные финты – надо уметь извлекать из них максимальную выгоду.
– А если я не хочу?
– Значит, ты дура.
Протестовать было бессмысленно. Я прищурилась, глядя на Галку, весь вид которой говорил о том, что она готова отстаивать своё мнение до победного. А я и не собиралась с ней спорить. Мне хватило даже тех «прекрасных» десяти дней, которые я провела бок о бок с Левандовским, чтобы понять одну простую вещь – в его мире всё продавалось и покупалось. Люди становились товаром, который с удовольствием был готов выставить себя на торги по собственной воле. И я не была исключением, недаром Адам «продегустировал» меня перед тем, как купить.
От последней мысли в голове выстроилась совершенно ясная цепочка событий. И воспоминания о том, как сладко и болезненно было чувствовать вчера губы Левандовского на своих губах, явственно подтверждали, что картинки в моей голове, где я занимаюсь сексом с боссом, появлялись не просто так.
– Галка… Ты права… – простонала я, роняя голову на сложенные на столе руки. – Я полная дура.
В молчании подруги мне послышался звон погребального колокола, который звучал по мне и по моим наивным мыслям относительно того, что с Левандовским можно вести себя неосмотрительно. Я самолично сотворила вчера вечером то, за что теперь мне придётся расплачиваться. И даже не знала, что будет лучше для меня. Впрочем, пройдёт всего несколько часов, и у меня появится возможность выяснить это опытным путём.
На работу на следующий день я приехала ровно к восьми. Это почти нивелировало вероятность встречи с Адамом до начала рабочего дня. Босс предпочитал являться в офис чуть раньше остальных, и сегодня эта привычка была мне только на руку.
Пока ехала в трамвае, успела передумать тысячу вариантов того, с чего начать разговор с Левандовским, если конечно, босс не предпочтёт избегать меня после фуршета. Наверное, любая другая, злилась бы на Адама за то, что он вчера сотворил. Сначала – поставил перед фактом. Потом – вынудил выдумать какой-то контракт, в котором, с его же подачи, было предложено прописать даже позы для секса. А после… Впрочем, об этом самом «после» я предпочитала не думать, убеждая себя каждый раз, когда мысли сворачивали в опасное русло, что наш «недосекс» мне просто приснился.
Усевшись за стол, я включила компьютер, с которым только-только начала находить общий язык, и попыталась погрузиться в работу. К тому, что происходило за дверью кабинета Левандовского, старалась не прислушиваться. К чему лишние волнения, если они рано или поздно настигнут меня и так? Другого развития событий в нашем случае просто не могло быть. И с этим мне тоже предстояло смириться в самом обозримом будущем.
Глава 11
Адам плохо помнил, как прошел остаток того вечера во «Влади Bar». После того, как Лучак покинул прием, Левандовский тут же распорядился отвезти Еву домой. Затем было много алкоголя и неизвестная блондинка в постели рядом с ним поутру в номере ближайшего к «Высоцкому» отеля, в котором Адам понятия не имел, как оказался. Но, по крайней мере, он остался себе верен – даже в самом жутком опьянении Левандовский никогда не привозил женщин к себе домой. Это был его пунктик. Та запретная территория, на которую не было хода случайным – и не очень – подругам. Место, где он не допускал присутствия посторонних. Никаких чужих следов. Никаких напоминаний.
А ещё он никогда не напивался до такого состояния, чтобы не помнить, как трахал женщину. Но на сей раз снова сделал исключение. До того сильно было желание заглушить ощущение неминуемо надвигающейся на него катастрофы.
Хотя внешне казалось, что все идет по плану. Все было именно так, как он того хотел. Он скоро получит фабрику Лучака, за которой долго и упорно гонялся. Он непременно получит инновационный аромат, способный взорвать рынок. И он уже получил Еву – пока только в секретарши, но в скором времени ее статус значительно возрастет. И в этом, пожалуй, и заключалась главная проблема.
Евы было слишком много. Слишком много для той, кого он нанимал на работу в качестве неприметного дополнения к обстановке. И вот прошло всего полторы недели – и он уже собирается выпускать флагманский аромат с ее лицом на рекламных плакатах и фиктивно на ней жениться. Но что хуже всего – он до боли хотел ее трахнуть. Хотел даже когда представлял на ней бабушкины панталоны с начесом. Атрибуты ее нелепости – пиджак, берет и чемодан – больше не помогали ему смотреть на Еву с иронией, исключающей желание заняться с ней сексом. Потому что теперь он знал, что под всем этим прячется. Знал ее кожу наощупь. Знал на вкус пухлые губы. Знал, как она течёт под ним. Знал и был опасно близок к тому, чтобы действительно вписать в договор пункт о сексе. Того, как он имел ее пальцами оказалось достаточно, чтобы самоутвердиться в том, что сможет делать это и без денег. Достаточно, чтобы захотеть оттрахать ее так, что она будет выкрикивать его имя, умоляя о продолжении. И только принципиальность относительно секса за деньги – из-за которой он и уволил всех своих бывших секретарш, переводивших то, что должно было приносить удовольствие, в пошлый договор купли-продажи – останавливала его от последнего шага, за которым он перестал бы уважать себя. А заодно – и Еву.
Потому что секс для Левандовского – пусть даже одноразовый – был связан с чувствами. И неважно, что они могли быть сиюминутными и быстротечными – для него было важно, чтобы женщина хотела в этот момент именно его. А не содержимое его кошелька.
И это делало вероятность секса с Евой почти что нулевой.
Все эти мысли по сотому кругу проносились в голове Адама, пока он ехал на работу в понедельник утром. Даже здесь – в его собственной голове – Евы было чересчур много. Так много, что если бы не чертова сделка с Лучаком, он бы уже уволил ее к чертовой матери. Или трахнул, чтобы сбросить с себя это наваждение. А потом… что было бы потом – он не знал. Потому что не мог предположить дальнейшего поведения Евы. Если то, что она говорила ему на приеме – не последствие выпитого алкоголя, а ее действительная готовность трахаться с ним по контракту – то итог был бы обычным, как у всех ее предшественниц. Если же нет… то отпустил бы он ее от себя, наверное, нескоро. И к чему это все могло бы привести – не хотел сейчас даже задумываться.
Ему хватало и понимания, что все, что намерен был предпринять в ближайшее время – усложнит и без того непростую ситуацию, в которую он неожиданно попал. Потому что Ева, которую он собирался полностью преобразить внешне – станет после этого слишком сильным искушением. И если вспомнить, как он горел после рандеву с ней в субботу – можно считать, что Адам Левандовский сейчас добровольно готовился шагнуть прямиком в адское пекло. И он бы, пожалуй, изрядно посмеялся над этой ситуацией, если бы смотрел на нее со стороны, а не являлся непосредственным участником затеянного им же самим спектакля.
Еву он впервые увидел в этот день, когда она принесла ему традиционный утренний кофе. Холодно кивнул на ее приветствие, с подозрением покосился на поданный ею напиток. У Адама было ощущение, что секретарша ставит над ним какие-то опыты, вознамерившись, по всей видимости, дать ему испробовать все рецепты кофе, какие только существовали на этом свете. Главное, чтобы не с последствием отправления на тот – думал он каждый раз с черным юмором. Что ни утро – так его ждало что-то новое. И вопреки своим мыслям Адам, хоть и не без опаски, а все же отпивал горячий напиток, который чаще всего оказывался очень даже удобоваримым. Уже наученный горьким опытом, он предпочитал больше не спрашивать, что Ева туда навалила. Во избежание бунта в желудке и порчи окружающей обстановки.
Потратив полдня на решение контрактных вопросов с новым поставщиком необходимого лаборатории готового сырья и ряд других, более мелких проблем, ровно в 13:00 Левандовский поднялся из-за стола, накинул пальто и вышел в приемную. Ева сидела за компьютером и что-то печатала. Он хмыкнул, не сдержав саркастического замечания:
– Вижу, вы делаете успехи в освоении современной техники. А то я уже думал купить вам печатную машинку образца прошлого века. – «В компанию к берету», – добавил Адам мысленно. – А теперь собирайтесь, продолжите обретение ценного опыта позже. Мы с вами едем в «Покровский пассаж».
Он не стал объяснять, зачем, отдав распоряжение в привычном для себя приказном тоне. К чему лишние слова – она и так поймет все на месте.
Торговый центр «Покровский пассаж» на улице Розы Люксембург находился всего в паре кварталов от «Высоцкого» и являлся торговой площадкой для самых престижных и люксовых брендов. Войдя внутрь, Адам сказал идущей позади него Еве:
– Выбор здесь не очень большой, но времени мотаться на шоппинг куда-то еще у меня сейчас нет. Поэтому придется удовольствоваться тем, что имеем, – с этими словами он свернул в первый попавшийся бутик, которым оказался «Prada».
– Для начала я хочу, чтобы вы сами выбрали то, что вам понравится. Берите все, что захочется, – Левандовский махнул рукой в сторону рядов с одеждой, висящей на вешалках в строгом порядке, и молча покачал головой направлявшемуся к ним продавцу, давая понять, что помощь не требуется.
Зря она опасалась того момента, когда впервые увидит Адама после фуршета. Зря считала, что их разговор о контракте, который наполовину то ли приснился, то ли был реальностью, имеет какое-то значение для Левандовского. Стоило Еве пересилить свои страхи и прийти к нему с чашкой кофе, как она поняла – для него ничего не значил их разговор в той нише. Даже если из того, что она помнила, в действительности произошла лишь половина.
Своим молчанием он даже заставил думать Еву, что она удовлетворялась сама, когда водитель доставил её до дома. Что было не таким уж невозможным, учитывая, что в тот вечер она хотела Левандовского так, как не желала никого и никогда. А вот Адам… Для него, похоже, всё случившееся было настолько обыденным, что он ничем не показал, как относится к обсуждению их контракта. Что ж, тем лучше. Ева тоже не собиралась давать ему понять, что этот разговор стоит продолжать.
Она вообще желала только одного – стать тише воды, чтобы босс как можно реже обращал на неё внимание. Ведь если их краткая близость, больше похожая на прелюдию, действительно случилась, будет лучше, если Ева сделает вид, что ничего не помнит о тех минутах.
Зачем Левандовскому понадобилось везти её в «Пассаж», Ева не знала, и задавать вопросов не торопилась, понимая, что если уж Адам вбил себе в голову что-то, то вряд ли отступит от намеченного плана. Они оказались среди бесконечных рядов с брендовой одеждой, и Левандовский отдал ей приказ выбирать всё, что ей понравится. Именно так – отдал приказ, в его обычной манере, говорящей о том, что он уверен: любое его слово будет исполнено без промедлений. А Ева была слишком растеряна и слишком желала слиться с окружающей обстановкой, чтобы хоть что-то противопоставлять своему боссу.
Эта поездка стала для неё огромным испытанием. Ева бесконечно задавалась вопросом, не придумала ли она себе всё то, что случилось на фуршете, и, не находя ответов, поджимала губы, зная, что не сдержаться и всё же уточнить у Адама подробности, будет самой большой ошибкой за последние дни.
Но если всё, что она помнила, было правдой, то она была невестой Левандовского, следовательно, начинала понимать, зачем он привёз её в «Покровский пассаж». Хочет приобрести для товара соответствующую упаковку. Вот только он не учёл одну немаловажную деталь – Ева ни черта не смыслила в том, что касалось тряпок, особенно таких дорогостоящих, цены на которые исчислялись пятизначными цифрами.
Она тяжело вздохнула, судорожно припоминая всё, что советовали ей Оля и Галка, зачастую начиная спорить на ровном месте, но ничего путного из этих воспоминаний для себя не вычленила. Помнила только, что блузки в полоску с юбками в клетку сочетать категорически нельзя, хотя и сильно сомневалась, что это ей не приснилось.
Ева набрала сразу ворох одежды, не особо глядя на то, какого они размера, лишь бы только наконец покончить с этой пыткой и дать понять Левандовскому, что в одежде она разбирается так же, как свинья в апельсинах. Не спрашивая разрешения у босса, посудив, что он просто хотел увидеть её в выбранных вещах, она направилась к примерочным, не оборачиваясь к Адаму. Он вообще одним своим видом был способен сбить её с толку. Всегда такой уверенный, знающий, чего хочет – полная её противоположность во всём.
Ева зашла в кабинку и принялась стаскивать с себя жакет, юбку и блузку. Только когда осталась в одном нижнем белье и чулках, поняла, что зря не взяла с вешалок каких-нибудь откровенных вещей, вроде того платья, которое притащила к ней на примерку Оля. По крайней мере, поняла бы, того ли желает Левандовский.
Выбрав из вороха вещей короткий жакет изумрудного цвета, Ева надела его, застегнув на все пуговицы. Потом, немного подумав, расстегнула, так, что стала больше похожа на распутную женщину. В простом чёрном белье, чулках и в жакете она сама себе казалась не от мира сего. Будто вдруг появилась совсем другая Ева, которая вполне была способна предстать перед Левандовским в таком виде, и даже не постесняться этого.
Надев туфли, она отодвинула шторку, скрывающую её от внешнего мира, и поинтересовалась у скучающего Адама, ожидающего её на той стороне:
– Вам нужна упаковка для вещи, которую вы купили по контракту в субботу вечером и вы хотите, чтобы обёртка была идеальной, да, босс?
Она не знала, какой дьявол в неё вселился, но чувствовала, что сказала именно то, что желала сказать. Пусть Левандовский уже миллион раз пожалел, что поставил её перед фактом фиктивной свадьбы – она имеет полное право знать, чего он от неё ожидает.
Или не имеет?
Адам со скучающим видом наблюдал, как Ева срывает с вешалок буквально все подряд и, что вполне ожидаемо – невпопад. Конечно, он понимал, что в бутике класса люкс его секретарша, носившая вещи не то что иной ценовой категории, но и эпохи, будет чувствовать себя неуютно, но удерживался от вмешательства, зная, что ей следует привыкнуть к посещению подобных мест, в том числе и самостоятельно. На время их фиктивного брака – как минимум.
Когда она с кучей одежды решительно направилась к примерочной, он только приподнял одну бровь, ожидая даже с некоторым интересом, что из всего этого получится.
Результат, как это повелось в их отношениях с самого начала, значительно превзошел все его предположения.
Зелёный жакет на почти голое тело, на котором остались только белье и чулки – это было смело. И глупо не менее, чем смело.
Он не стал теряться, как какой-нибудь подросток, хотя она, возможно, рассчитывала именно на это. И ронять челюсть на пол не стал тоже. Хотя нужно отдать ей должное – посмотреть тут было на что. Что он с удовольствием и сделал.
Его откровенный взгляд внимательно прошелся по ее телу. Адам растянул губы в ленивой улыбке, остановившись глазами на красивой полной груди третьего, как минимум, размера. Эта часть тела его секретарши, стоило признать, была весьма хороша. Да и вся фигура Евы оказалась неожиданно соблазнительной, с аппетитными формами в правильных местах. Но как же нужно было не любить себя, чтобы прятать все это под мешковатой безразмерной одеждой?
А главное – чего она добивалась сейчас, открыто вываливая ему на обозрение все это великолепие?
Что это – акция протеста? Какая-то игра с неизвестными ему правилами? Или бесстыдная демонстрация того, что могло бы ему принадлежать за определенную сумму?
Последнее соображение заставило Адама презрительно усмехнуться. Напрашивается на отношение к себе, как к товару? Она его получит.
Он ещё раз внимательно ее оглядел – начиная со стройных ног, обутых в туфли на высоком каблуке, и заканчивая лицом, выражение которого не мог определить точно. Что означал этот странный огонёк, зажегшийся в зелёных глазах – вызов или приглашение? Впрочем, ему это было не так уж и важно. Он не собирался разгадывать ее ребусы. Она стояла сейчас перед ним, как шлюха, беззастенчиво представ практически голой на потеху покупателям и продавцам, что чертовски его злило. А потому, с каким бы расчетом это ни было Евой сделано – он не намеревался показывать, что ее маленькое шоу возымело на него какой бы то ни было эффект.
– Отличные туфли, – похвалил Левандовский равнодушным тоном. – А грудь – и того лучше. Вот только если вы собирались этим занимательным стриптизом убедить меня все же купить ваши сексуальные услуги, то стоило позаботиться и о белье. Ибо вы правы – упаковка в вопросе продажи товара имеет немаловажное значение. – Он снова недобро усмехнулся и направился к стенду с нижним бельем. Недолго думая, выбрал комплект из тончайшего кружева самого вызывающего цвета – красного и, вернувшись к примерочной, бросил его Еве. А затем вошёл внутрь сам и, прикрыв за собой дверь, повернул задвижку.
– Давайте, надевайте, – скомандовал Адам ледяным тоном и, прислонившись плечом к стене, выжидающе сложил руки на груди. – И запомните важную вещь, моя дорогая, – последние слова он выделил особо – так, что звучали они как насмешка, – если хотите себя кому-то удачно продать – не стоит выставлять товар на всеобщее обозрение. Вещь, которая предлагается всем и каждому, теряет свою ценность. А я люблю владеть эксклюзивом.
Ева не умела злиться. По крайней мере, она была уверена в этом до этих пор. По крайней мере, она была уверена, что не может быть злой настолько. Но Левандовский ожидаемо показал ей, что всё в жизни бывает в первый раз.
