Текст книги "Меланхолия Драйв"
Автор книги: Таша Строганова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Глава 5
Мягко говоря, Коля охренел.
Этот мужик, похоже, совсем оборзел, если позволял себе общаться с клиентами в подобном тоне. Скрестив руки на груди, Коля смерил его задницу, вполне неплохую, кстати, надменным взглядом и холодно заметил:
– Теперь понятно, почему вы так заняты. Пока всех клиентов в городе обслужишь, на нормальную работу времени не останется.
– А ты, хозяин, не переживай, – мужик медленно развернулся, закончив ломать комедию. – Для тех идиотов, которые платят втридорого, я и сверхурочно поработаю.
– Если мне не понравится ваша работа, я верну аванс, – Романов старался держаться нейтрально, но выходило из рук вон плохо. Этот мужлан его крайне бесил и выводил из себя.
Григорий в ответ обвёл его с головы до ног медленным и каким-то похабным взглядом, подошёл вплотную и наклонился. У Коли внутри всё узлом завязалось. Он испугался, что член сейчас предательски среагирует на подобные акробатические этюды. А тонкое бельё явно не скроет его позора. Он стоял, замерев, и старался дышать размеренно, чтобы ничем не выдать собственной реакции. Чего ждать от этого дикаря, Романов не представлял.
Но плотник лишь поставил чёртова медведя, будь он неладен, на землю у Колиных ног, разогнулся и произнёс Романову в лицо:
– Тебе понравится.
А потом он развернулся и ушёл обратно к машине. С бешено бьющимся сердцем Коля следил за его передвижениями. В первую минуту Романову показалось, что Григорий уедет, но тот открыл багажник своего внедорожника и стал доставать оттуда инструменты.
Хоть тот и согласился на работу, Коля не чувствовал себя победителем. На самом деле его раздирали смешанные чувства, подобных которым он давно не испытывал.
Но пока что превалировало раздражение. Поэтому он решил оставить самокопание на другой раз и поспешил в дом, чтобы одеться.
***
Странное ощущение никуда не исчезло.
Вернувшись в дом, Романов умылся, оделся и на скорую руку позавтракал. Но при этом всё буквально валилось из рук. Он умудрился измазаться в зубной пасте, разбить на пол яйцо да ещё и наступить в него потом.
Все мысли крутились вокруг бесячего плотника, который уже дважды умудрился задеть Колину гордость. Кажется, показать, кто тут альфа-самец не получится. Не то чтобы у Романова имелось ярое желание доминировать, но он привык, что обслуживающий персонал ходит перед ним на цыпочках.
В конце концов, именно Коля тут платил деньги.
Но чёртов Григорий, что за идиотское имя, похоже, клал болт на любые правила, касающиеся взаимоотношений клиент-заказчик. Даже сам Романов, будучи довольно своевольным, порой запихивал чувство собственной важности туда, куда чудом не угодил мишка, когда дело касалось заказчиков.
А этот…
Злясь на самого себя, что какой-то деревенский мужлан вызывает в нём эмоции, Коля решил выйти во двор. Ему нужно было проконтролировать, чем там занимался Григорий. И остро требовалось придраться хоть к чему-нибудь.
К его удивлению, плотник даже и не думал ещё начинать. Он наглаживал старую резьбу на деревянных столбиках, которые поддерживали перила.
– Вы сюда работать пришли или любоваться? – презрительно уточнил Романов, остановившись на крыльце.
Григорий, стоявший несколькими ступенями ниже, поднял голову и уставился на голые Колины ступни. Стало вдруг безумно неуютно. Даже хуже, чем когда Романов предстал перед ним в одних трусах.
– Было бы на что, – хмыкнул куда-то себе в бороду плотник, а потом продолжил уже более деловым тоном: – Мне Василич передал, что крыльцо нужно менять полностью, так?
– Так, – Коля не знал, куда деть руки. Дёрнулся снова скрестить на груди, но потом понял, что это слишком защитная поза. Поэтому сунул в карманы шорт.
– Кто делал балюстраду? – Григорий снова любовно огладил старую резьбу. Коля невольно следил за его пальцами, длинными, чуть грубоватыми на вид. На потемневшем от времени дереве они не смотрелись инородно. Кожа у плотника, и без того явно смуглая от природы, сейчас и вовсе загорела. И на потемневшем от времени дереве пальцы не смотрелись инородно.
Сглотнув, Романов ответил:
– Мой дед.
Этот дом по большей части дед действительно сделал своими руками. Как минимум, крыльцо, веранду, крышу. Игнат Романов слыл рукастым и мастеровитым. И именно он больше двадцати лет назад учил Колю рисовать.
– Максимыч, значит, – сам себе кивнул Григорий. И Коля удивился.
– Вы знали моего деда?
– Игнат Максимович вёл уроки труда у меня в школе, – не глядя на Николая, ответил плотник. И тут Коля вспомнил.
Дед когда-то рассказывал об одном своём талантливом ученике. Его глаза всегда светились радостью и гордостью, стоило тому вспомнить паренька, который посещал уроки труда явно не для галочки.
Но Колю какой-то мальчишка, который был мало того что старше, так ещё и крал любовь его деда, мало интересовал.
– Вы Костров? – дрогнувшим голосом уточнил Коля. Впрочем, он и так уже знал ответ.
А когда Григорий кивнул, в груди у Романова больно и неприятно запекло.
– Зайдём в дом? – предложил он, поддавшись какому-то сентиментальному порыву.
***
У деда в погребе всегда хранился запас водки.
Сам Игнат пил редко, но считал, что в доме должен быть «нз». Оно и не удивительно, в девяностые водка была чуть ли не самой ходовой валютой.
Выставив на стол бутылку «беленькой», Коля достал из холодильника закуску, а из буфета парю рюмок. В погребе же нашлись грузди и вишнёвый компот.
Водки Романов не пил несколько лет. Считал это ниже своего достоинства. Предпочитал дорогое вино, шампанское, в иные дни – виски или коньяк. Но сегодня его душе захотелось банально водки.
На удивление, Григорий чётко поймал его настроение и согласился выпить. Первую стопку они опрокинули до дна и не чёкаясь. Помянули деда.
– Как-то мы хреново начали, – усмехнулся Костров, когда в ход пошла уже третья рюмка.
– А нечего было посылать меня по телефону, – хмыкнул Коля, закусывая крепеньким маринованным груздем. На кусок чёрного хлеба он намазал немного горчицы, а потом подцепил на вилку холодец. Да, в каком-то угаре он умудрился летом купить и его. А сейчас под водочку хорошо пошло.
– Занят был, – отмахнулся Гриша, они окончательно перешли на «ты». – Кто ж знал, что ты такой обидчивый.
Коля смерил его презрительным взглядом.
– Кто ж знал, что ты такой любитель фистинга медведями.
Гриша посмотрел на него нечитаемым потяжелевшим взглядом. На мгновение у Романова мелькнула шальная мысль – убьёт. Классический сюжет. Два собутыльника напились водки, и одного прирезали. Или придушили.
Судя по ручищам Кострова, тот вполне бы справился.
Но к удивлению Коли, Григорий вдруг расхохотался. А Романов, глядя на его заразительный смех, и сам пару раз фыркнул.
Неприятное, тянущее чувство в груди постепенно отступало.
– А крыльцо всё же лучше оставить, – заметил Костров, разливая остатки из бутылки. – Я его подрихтую, реставрирую, где надо подлатаю. Но балюстраду трогать не хочу. Как смотришь?
Коля уже знал ответ. Конечно же, он согласился. Сохранить крыльцо стоило хотя бы в память о деде.
И кто знает, может тот, глядя сверху на своего горемычного внука, всё же его простит?
Глава 6
Пока Костров чинил крыльцо, Коля съездил в магазин.
Пришлось правда вызвать такси, ибо лишиться прав в городе, где ты их даже не получал, весьма чревато. Романов, конечно, был безбашенным. Но не безмозглым.
Бродя по супермаркету среди стеллажей, он погрузился в свои мысли. Снова накатила жуткая тоска. По детству, по бабушке, деду. Как он вообще допустил, что дед остался тут совсем один? Зависнув перед холодильником с колбасами, Коля вдруг судорожно всхлипнул, заткнул себе рот ладонью. А потом ею же вытер пьяные слёзы с лица.
Дожил ты, Коля Романов. Рыдаешь в супермаркете.
Этот разговор с Костровым разбередил старые ноющие раны. Но с другой стороны и принёс некоторое облегчение. Теперь у Романова появилась цель. Восстановить и отреставрировать дедов дом.
И если на это потребуется даже больше времени, чем одно лето, Коля готов рискнуть. В конце концов, в Москве, кроме Инги, его особо никто не ждал. А Болотова может и сюда приехать.
Ой, не дай бог.
Вспомнив Григория, Коля подумал и об обеде. Работника надо чем-то кормить. Конечно, готовил Романов из рук вон плохо. Поэтому закинул в тележку копчёный окорок, пару палок колбасы, картошки и макарон. Да уж, это вам не фуа-гра.
Но и Коля не в Париже.
Представив Кострова во французском берете на Эйфелевой башне, Коля подавил смешок. Работник зала, который наблюдал все его эмоциональные горки, кажется, собирался уже вызывать дурку.
Поэтому Романов поспешил на кассу.
***
Войдя во двор, Коля застыл.
И было от чего. Костров, который под жарящим солнцем скинул рубашку, оставшись в одних штанах, что-то шкурил на крыльце.
Коле была видна лишь широкая, загорелая и покрытая бисеринками пота спина. Но и этого хватило, чтобы сглотнуть набежавшую слюну. Словно заворожённый, он поплёлся вперёд с пакетами в руках.
И, конечно же, не заметил мишку, которого Григорий утром оставил почти у ворот. С громким матом Коля полетел на землю, рассыпав вокруг себя картошку и остальную снедь.
Костров обернулся и поспешил на помощь. Лучше бы он провалился сквозь землю. Потому что Коля теперь увидел этого мужика не только с тыла.
Крепкая грудь, покрытая тёмными волосами, спускавшимися вниз, за пояс брюк, узкой «блядской» дорожкой, выглядела охренительно хорошо.
– Где ж вас таких делают, – пробормотал он себе под нос, когда Костров за руку помог ему подняться.
– А?
– Где говорю олухов таких делают? – Коля выдернул руку и стал собираться рассыпавшиеся продукты. – Кто, блин, ещё мог додуматься оставить чёртова медведя посреди дорожки.
Раздражение помогало ему справляться с возбуждением. А возбудился он неплохо так. Мысли о собственной импотенции показались смешными.
Не было у него никаких проблем. Просто мужика нормального не встретил.
Впрочем, встретил сейчас и что с того. Таких, как Костров, бабы с руками и ногами разбирают. А мужику под сорокет. Уж точно не бобылём ходит.
Злясь на самого себя за такую предательскую реакцию тела, Коля быстро собрал всё, отпихнув Кострова, пытавшегося помогать, и рванул в дом.
На Григория он не оборачивался.
***
После душа Коля пришёл в себя.
Он переоделся в свежую одежду, потому что в той успел и вспотеть, и запачкаться. И принялся за обед. Мудрить с картошкой не стал, просто отварил в мундире. Порезал и поджарил окорок, а после добавил к нему картошку. Накрошил салат из свежих овощей.
Нехитрая едва. Романов к такой точно не привык. Но пахло сумасшедше вкусно. Да и готовка помогла немного отвлечься и прочистить голову. Хотя настроение всё равно оставалось на отметке, близкой к нулю.
Взяв себя в руки, Коля вышел на крыльцо и позвал Григория обедать. Тот лишь кивнул в ответ и отложил рубанок, которым что-то обтёсывал.
Несмотря на то, что дед много мастерил, любовь к дереву Коля от него не унаследовал. Только к рисованию. Потому и все эти инструменты были для него в диковинку. Но позволить себе зависнуть, рассматривая чужую работу, Романов не мог.
Гриша умылся и, вытираясь предложенным полотенцем, пришёл на кухню. Одеться он, конечно же, не потрудился.
Глухое раздражение, перемешанное с возбуждением, вернулось.
– Пахнет здорово, – похвалил Костров, накладывая себе еду прямо со сковороды. Пить они больше не стали, на такой жаре это чревато. Но закуска бы вышла шикарная.
– Спасибо, – буркнул Коля и уткнулся в свою тарелку.
И чего он, собственно, бесится? Будто Костров ему жениться обещал. Но сейчас, когда собственный организм будто бы пробудился от спячки, Колю ломало. Секса хотелось дико. Да не просто с кем-то, а именно с этим грубияном и деревенщиной.
Хотелось, что Гриша просто перегнул его через дубовый стол, сплюнул себе на член и прямо так, почти на сухую, выебал его своим конским хреном.
В том, что хрен будет обязательно конским, Коля не сомневался. Он и сам был больше метра восьмидесяти, а Костров казался выше ещё сантиметров на десять. При таком росте мальчик-с-пальчик не вырастает.
Поддавшись своим горячим фантазиям, Романов почувствовал, как жарко стало в доме. Григорий странно посматривал на него всё это время. Будто что-то понимал.
Коля очень надеялся, что тот просто мечтал о водке, оставшейся в погребе. Или баночке груздей. Потому что, если тот окажется натуралом и оскорбится желаю Николая подставить ему зад, то Коленьке Роману несдобровать.
Как бы он ни бахвалился, а выдержать даже одну затрещину от этого великана он вряд ли сможет.
Оставалось только терпеть и плавиться от собственного желания.
Не знала баба горя, купила баба порося.
Дёрнул же его чёрт настоять, чтобы ремонтом занялся именно Костров.
***
После обеда Костров уехал.
Обещал вернуться следующим утром, но сказал, что сейчас опаздывает на другой объект. Коля был чертовски рад, что этот ходячий тестостерон наконец слинял.
Он немного заволновался, как тот поедет за рулём после водки, но Григорий лишь отмахнулся. Сказал, что давно протрезвел. Впрочем, что этому медведю пара рюмок.
К слову, о медведях.
Проводив Кострова, Коля поднял валявшегося мишку и понёс его к дому. Тяжёлый, сука. Килограмм пятнадцать не меньше. С трудом дотащив скульптуру до крыльца, Романов Пристроил её на пень, оставшийся от старого ореха.
Мишка в высоту доходил почти до метра и смотрелся тут как влитой.
Даже если Костров решит потом его забрать, Коля не отдаст. Слишком уж хорошо тот вписался.
Рассматривая причудливую резьбу, Коля невольно завис. Он коснулся пальцами деревянной мишкиной «шерсти» и будто бы ощутил её тепло. На самом деле наверняка дерево просто нагрелось на солнце за день. Но это всё равно казалось чем-то волшебным.
Романов водил по медвежьей морде кончиками пальцев, будто запоминая. И чувствовал, как руки немного тяжелеют, наливаются чем-то.
Под конец те просто начали зудеть.
Коля метнулся в дом, разворошил один из чемоданов и достал с самого дна старенький скетч-бук и карандаши. Усевшись прямо на полу, он стал лихорадочно рисовать. Выстраивать хаотичный рисунок из штрихов и линий, который чудесным образом складывался в цельную картину.
Мишка с рисунка был одновременно и похож, и не похож на своего собрата, оставшегося на ореховом пне.
Но важным было не это.
Коля рисовал с таким вдохновением едва ли не впервые за последние полгода.
Глава 7
К вечеру творческий запал кончился.
Коля сидел на крыльце, дышал вечерней прохладой и тосковал. Московская жизнь казалась сейчас такой далёкой. И такой безликой.
Вот уехал он в другой город, а никто и не заметил. Впрочем, не заметили даже раньше. Романов уже с месяц как пропал со всех радаров, а его судьбой интересовалась только Инга. Как они вообще умудрились сдружиться с Болотовой?
Гей и лесбиянка, как банально.
Но, пожалуй, наверное, это их и сблизило когда-то. Друзей, доверить которым свою душу и переживания Коля мог без ущерба для репутации или угрозы жизни, у него никогда и не было. Привык всё держать в себе. Это лишь когда вошёл в творческую тусовку, оказалось, что тут все сплошь и рядом, как говорится.
Как же сложно было поначалу устоять перед соблазнами. Романов, всю жизнь державший себя в ежовых рукавицах, дорвался. Но Инга как раз и стала той, кто его вовремя осадила. Уберегла не только от случайных связей, но и от кое-чего похуже. Буквально первый же парень Коли, модный фотограф, попытался подсадить его на кокос.
Болотова, ставшая этому случайно свидетельницей, мало того что выхватила пьяненького Колю из лап этого урода, так ещё и отбила фотографу, Славе, весь еблет свой сумочкой с металлическими уголками.
Вспоминая подругу, Коля улыбнулся. Но потом загрустил снова. Хотя, наверное, это даже была не грусть. Так, меланхолия. Состояние, в котором ты чувствуешь себя варёной морковкой. Но не простой, а вареной в дорогом французском вине.
И то, и то херня. Но так хоть с привкусом Парижа.
Засидевшись заполночь, Романов с трудом поднялся с крыльца. Он огладил резные балясины, которых днём касались заботливые руки Кострова.
Не к ночи будь он помянут.
Григорий оказался нормальным мужиком. Пожалуй, слишком хорошим. Острым на язык, добрым, деда вон с какой любовью вспоминал, трудолюбимым. И пиздец каким горячим.
Парней у Коли было немного, и как-то по большей части они оказывались той же комплекции, что и он. А вот Костров явно выбивался из общей картины. Красивый, мощный, крупный, как породистый конь.
С такого хотелось лепить скульптуры или хотя бы рисовать. Желательно обнажённым и в полный рост. Кто знает, может со временем Коле удастся развести Гришу на подобный экспириенс.
Но что от этого толку? Если заполучить такого мужика у Коли всё равно не было шансов. И нет, с самооценкой у Романова проблем не возникало. Наверное, это общее подавленное состояние так действовало.
Проведя рукой по перилам, Коля задумчиво посмотрел вдаль, в тёмное небо, усыпанное мириадами звёзд, и пошёл в дом.
***
Коля решил держаться от соблазна подальше.
Как ни велико было желание попялиться на полуголого, а Григорий снова разделся, Кострова, но Романов взял себя в руки и остался дома.
Гриша пару раз заходил, спросить воды или ещё что-то по мелочи, и Коля просто давал то, что требовалось. Не спеша заводить разговор.
Костров странно на него посматривал, но ничего не говорил. Спасибо на этом. Потому что вести интеллектуальные беседы со стояком наперевес Коля как-то приучен не был.
Романов занялся разбором дедовой библиотеки. Та хранилась в нескольких шкафах в большой комнате. Они занимали почти всю стену. К своему удивлению, Коля обнаружил тут не только традиционные, свойственные собирателям восьмидесятых в период расцвета книжного бума, детективы или классику, но и много книг по ремёслам.
В детстве Коля особо не интересовался пыльными полками, ему хватало и школьной программы. А сейчас он обнаружил тут много занимательных экземпляров. В том числе и по живописи.
Увлёкшись «Мастерами советской живописи», Романов едва не прошляпил обед. Конечно, он не обещал кормить Кострова, но учитывая, что вчера предложил это сам, сегодня бы смотрелось немного невежливо позвать его к столу.
Открыв ролик с рецептом, Коля решил приготовить пасту. Правда едва не переварил её, но вовремя спас. Зато угваздал всю плиту. Как же порой не хватало Катерины.
Но та была рада отправиться в оплачиваемый отпуск. Сама женщина приехала из Украины и дома бывала редко. Давать ей полный расчёт Коля не стал. Он всё же планировал вернуться в Москву. А найти такую же чудесную помощницу это ещё постараться надо. Ну и возможно Романову стало жаль лишать Катерину работы, та в ней действительно нуждалась.
Каким бы он ни был говнюком, что-то человеческое в нём всё же оставалось.
Когда обед наконец был готов, Коля накрыл на стол и пошёл за Костровым.
***
За всей этой готовкой Романов упустил момент, когда погода за окном испортилась.
Ветер ещё с утра нагнал туч. А теперь небо и вовсе потемнело. В воздухе запахло озоном. Казалось, вот-вот ливанёт.
На крыльце Гриши не было. Растерявшись, Коля огляделся и понял, что Костров стоит у старой поленницы в самом углу двора.
– Григорий! – крикнул он, чувствуя себя идиотом. Но не Гришей же его называть. Хоть и перешли на «ты», а всё равно как-то неловко. Без водки Коля терялся, как поступать. Агрессия уже была неуместна. А панибратство было чуждо его природе.
Костров обернулся. Он, к слову, уже надел чёрную футболку. Видимо, прохладно стало даже для него.
И в этот момент с неба хлынула вода. Просто стеной.
Романов, едва не взвизгнув, бросился под козырёк. Откуда и наблюдал за тем, как абсолютно мокрый Костров идёт ему навстречу.
Сердце забилось часто-часто. В груди снова запекло. И огонь потёк сразу по венам. Кровь прилила к щекам, мгновенно заставив их пылать.
От напряжения Коля ухватился за мокрый деревянный поручень. Потому что веры ногам не осталось. Те подкашивались, как у школьницы при виде Джонни Деппа. Вот только Джонни Деппом Гриша не был.
Нет. Он был куда лучше.
Абсолютно игнорируя ливень, Костров подошёл к дому и стал подниматься по крыльцу вверх. И каждый его тяжёлый шаг отдавался глухим ударом в груди у Коли.
Необратимость.
Он понимал, чувствовал, что что-то должно случиться.
Глава 8
Такого волнения Коля не испытывал давно.
Он чувствовал себя мальчишкой перед Гришей. Неопытным и абсолютно растерянным. Ему до одури хотелось, чтобы Костров шагнул ещё ближе, чтобы схватил за плечи, сжимая грубовато, и поцеловал.
Пульс колотился так часто, что у Коли заложило уши. Он сглотнул и посмотрел Григорию прямо в глаза. На какой-то короткий миг они оба подвисли.
Но потом залаял соседский шелудивый пёс, и момент разрушился.
Костров отвёл глаза и провёл рукой по лицу, убирая воду.
– Кхм, мне бы переодеться.
– А? – Коля, всё ещё оглушённый собственными эмоциями, тряхнул головой приходя в себя. – Да, конечно. Не уверен, что мои вещи будут тебе в пору, но кое-что осталось из дедовых.
Игнат ростом, конечно, Григория не обошёл бы, но в плечах был вполне похож. Накануне, прибираясь, Коля разобрал и старый шкаф. Пара рубашек и штанов там оставались вполне добротными.
– Спасибо, – как-то тихо и немного глухо ответил Костров. Коля метнул на него взгляд. Щёки всё ещё пылали.
Чёрт возьми, повёлся как старлетка. Стыдоба-то какая.
Едва войдя в дом, Григорий начал раздеваться. И вот к этому Коля точно оказался не готов. Он, конечно, уже видел Кострова без рубашки. Но не так близко. И не в замкнутом пространстве.
Руки у Романова мелко подрагивали, пока он доставал сухие вещи из платяного шкафа. Гриша стоял прямо у него за спиной, его тяжёлое и горячее дыхание Коля чувствовал буквально затылком.
В какой-то момент ему показалось, что Костров сейчас просто прижмёт его с деревянной дверце и навалится сзади. Притрётся своим стояком прямо Коле в задницу и…
Так, пора завязывать с этими фантазиями.
Коля глубоко вдохнул и развернулся. Только чтобы едва ли не упереться в голую Гришину грудь. Похоже, тот понятия не имел о личных границах.
– На, вот, – Романов быстро сунул ему в руки вещи и позорно выбежал из спальни, оставив гостя там.
Он влетел в кухню и вцепился в спинку деревянного стула. Тот предательски заскрипел. Если бы мог, Коля тоже сейчас заскрипел бы. Так он, казалось, был напряжён.
Какого дьявола с ним происходит?
То целый год не интересовался сексом, то теперь будто резьбу сорвало. Нет, пить в компании Кострова Коле точно сейчас противопоказано. Иначе за себя он не ручается.
А вот Грише явно не мешало бы согреться. Правда как быть с машиной.
За спиной раздалось тактичное покашливание. Коля обернулся и обомлел. Одежда деда сидела на Кострове как влитая. Так странно. Вот вроде бы всего лишь вещи. А как много эмоций они могут вызвать.
Хотя Коля уже не особо разбирал, вещи ли вызывали в нём эмоциональную бурю и американские горки или сам Костров.
– Я обед приготовил, – Романов кивнул в сторону стола. – Принести водки? Тебе бы согреться.
– Не стоит, – Костров нахмурился и покачал головой. – Я не алкоголик. Вчера с тобой выпил только, чтобы Игната Максимовича помянуть. Достаточно будет просто чая.
Точно, чай. Со всей этой нервотрёпкой Коля забыл про элементарное.
***
Но после обеда Колины мучения не закончились.
На улице вновь распогодилось, и Костров заявил, что сегодня поработает до вечера. Романову вроде бы и хотелось, чтобы тот уже побыстрее всё доделал, но и терпеть это искушение рядом с собой было выше его сил.
Примерно с час он помаялся в доме. Перемыл посуду, прибрался в кухне, даже снова подмёл. Золушка опять вернулась. После позвонил Инге, но трубку взяла Лиля. С ней Коля мало общался, но девушка ему в принципе импонировала. Правда задушевного разговора не получилось.
Болотовой хотя бы можно было излить свою гейскую душу. Но та куда-то смылась, забыв мобильный дома.
Поняв, что киснуть в четырёх стенах глупо, Коля всё же решился выйти на улицу. Костров не обратил на него внимания. Занимался своими делами. Оно и к лучшему.
Коля решил, что настала пора разобрать сарай. Если бы Романову кто-то сказал год назад, да даже в прошлом месяце, что такое придёт ему в голову… Да уж, с приездом в Заволжск жизнь его круто переменилась.
Другие заботы, другое окружение. Другие люди.
Разбор старого хлама хоть и отвлекал от лишних мыслей, но всё же не до конца. Периодически Костров ходил мимо, что-то носил, то доски, то какие-то брёвна.
Коля быстро сбился со счёта. Но складывалось впечатление, что Григорий там строил новый дом.
Фыркнув себе под нос, Романов вернулся к каким-то ящикам, старой мебели и запчастям. В сарае висел спёртый, тяжёлый воздух, и у Коли быстро выступила испарина. Он обтёр лицо рукой и вышел на улицу, немного проветриться.
Костров снова шёл мимо. На этот раз с бревном на плече. В дедовой клетчатой рубахе он смотрелся настоящим лесорубом. Да ещё и борода эта. Коля вздохнул.
Нет, мечтать об этом мужике точно не стоит. Ни к чему. Даже если тот и окажется в той же команде, ну какое у них будущее? Поебаться и разбежаться?
Коле уже не двадцать, чтобы заводить подобные интрижки. Конечно, не о большой и чистой со свадебными колоколами он мечтает. Но хотя бы что-то стабильное. Гриша, конечно, выглядел надёжным. И живи они, например, в Москве, что-то могло бы и выгореть.
Но они не в Москве. Да и представить там Кострова сложно.
Погрузившись в свои мысли, Коля достал сигареты и закурил. Курил он нечасто, под настроение скорее. И вот сейчас его явно торкнуло. Снова загрузился по полной.
В итоге он даже не заметил, как подошёл Григорий.
А когда заметил, стыло поздно. Дыхание снова постыдно перехватило, и Коля совсем по-детски, как пацаны за гаражами, закашлялся.
– Друганы в школе не научили курить? – ухмыльнулся Гриша, перехватив сигарету из его пальцев, и глубоко затянувшись.
– Я не пользовался популярностью в школе, – фыркнул Коля, снова ершась. Так было проще игнорировать сексуальный магнетизм, который шёл от этого большого и мощного мужика.
А игнорировать, к слову, становилось всё сложнее.
– Да? – Костров явно удивился. – Такой красивый мальчик, как так.
Коля недобро зыркнул на него, задетый такой характеристикой. Он не собирался делиться подробностями своего тяжёлого детства. Но Гриша, похоже, и сам понял, что сказал что-то неуместное.
Он молча сделал ещё пару затяжек, выбросил окурок в ведро с мусором, а потом вдруг протянул руку к Колиному лицу. У того сердце в груди остановилось.
Но Костров просто стёр что-то с его лба и улыбнулся:
– В саже измазался. Много там хлама?
Коля обернулся на сарай, в недрах которого покоились ещё тысячи бесполезных вещей. Он ощутил вдруг, как устал. Его тело, отвыкшее вообще от любых нагрузок в последние месяцы, не привыкла к таким истязаниям. Мышцы буквально загудели.
– Достаточно, – буркнул он, сам не понимая с чего снова злясь на Кострова. – Ты уже закончил?
– Ага, – кивнул тот, снова взглянув Коле в глаза. – На сегодня всё. Завтра работы немного, потому что дерево я заказал, но ждать его пару дней. Поэтому могу помочь с этим хламом.
Очень хотелось гордо послать и уйти наконец в душ, но Романов лишь кивнул, снисходительно принимая помощь. Впрочем, учитывая, сколько он заплатит Кострову, тот должен был ещё и на руках его носить.
Так, стоп, отставить фантазии.
Костров так хитро щурил глаза, будто умел читать Колины мысли. Щёки снова бросило в жар. Да чёрт дери, когда это уже прекратится?
– Так, ну ладно, – неожиданно и сам Григорий отвёл глаза, хмурясь каким-то своим мыслям. – Поехал я домой, дела ещё есть. Одежду постираю, завтра верну.
– Да можешь себе оставить, мне всё равно велика, – отмахнулся Коля, у которого окончательно испортилось настроение.
Дела, что у него там за дела на ночь глядя?
