Текст книги "Меланхолия Драйв"
Автор книги: Таша Строганова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Таша Строганова
Меланхолия Драйв
Глава 1
Человеку свойственно уставать.
От тяжёлого труда, изматывающих отношений, нелюбимой работы. Но хуже, когда уставать начинаешь от сытой, комфортной жизни. Когда перестаёшь радоваться хоть чему-то, начинаешь относиться к любым благам как к должному, и всё, на что ты способен – потреблять и скептицировать.
– Коля, ты зажрался, – сказал Илья, прежде чем уйти с парой чемоданов, бросив Колю в его новомодном лофте с видом на Измайловский парк.
Коля Романов, пожалуй, действительно зажрался. Потому что плевать ему было и на Измайловский парк, и на Илью, и на его уход. Который, к слову, случился месяцев восемь назад.
А ведь когда-то и квартира в этом доме была для Коли мечтой. И обставлял он её с любовью. И к Илье был пусть и совсем немного, но привязан. Но что-то поменялось в Романове. Всё опостылело. А в душе поселилась перманентная тоска.
На работе тоже перестало клеиться. Романов выполнял её на автомате. А когда ты художник-иллюстратор, то автоматизм – не лучшее, что можно предложить заказчику. Потому неделю назад Коля ушёл в отпуск. Творческий.
Или кризис. Это с какой стороны посмотреть.
А ещё Коля ушёл в лёгкий интеллигентный запой. До состояния размокшей подошвы не напивался, но каждый день его завтрак начинался с бокала вина. В обед это полировалось ещё парой. И к ужину бутылка пустела.
Домработница Катерина смотрела с едва заметным осуждением и качала головой. Но что Коле Романову её осуждения? Он сам себе стал противен.
Неприятно завибрировал телефон, и Николай, отвлекшись от созерцания Измайловского за панорамным окном, с раздражённым вздохом посмотрел на дисплей. Ему писала Инга, коллега, подруга, нянька, сестра. Всё в одном лице.
Кровной родственницей Болотова ему, конечно, не являлась. Но мозги порой лечила почище мамули.
Общаться с Ингой желания не было. Слушать нравоучения? Увольте. Да и в принципе поддерживать общение и социальную жизнь опротивело. Это стало слишком энергозатратно.
Всё, абсолютно всё достало Колю. Как же он устал.
Застонав, Романов вцепился руками себе в волосы и наклонился вперёд. Ему не было больно, но глухая таска и раздражение на самого себя рвали его на части.
При мысли о том, чтобы скоротать очередной вечер в компании бутылки Chateau Margaux, стало тошно. Надо было срочно что-то менять.
Иначе Коля рисковал потерять не только источник дохода, но и человеческий образ.
***
С Ингой всё же пришлось общаться.
Спустя час после сообщения она явилась лично. Сначала прорвалась через охрану, миновав домофон, а потом начала ломиться в дверь. Пришлось открыть. Хоть соблазн проигнорировать и был велик.
– Романов, ты похож на бомжа Ваську, который ошивается возле моего подъезда, – заявила с порога подруга, оглядев непрезентабельный вид Николая. На том были домашние шёлковые брюки и халат, расшитый турецкими "огурцами». Тоже шёлковый. Но давно нестиранный. Как и сам Коля. – Хотя знаешь, у него на лице хотя бы нет такого выражения, будто он понюхал дерьмо.
– Ты пришла сюда, чтобы меня оскорблять? – Коля приподнял бровь. – Если закончила, выход за твоей спиной.
И он, развернувшись, пошёл вглубь квартиры.
– Нет, Романов, – донеслось ему в спину. – Я только начала!
Коля застонал, понимая, что это продлится очень долго. Он добрался до кухни и налил себе ещё бокал вина. Предлагать Болдиной не стал, та брезговала алкоголем, молоком, мясом и мужчинами.
Абсолютно дистиллированная баба. Ещё и цепкая как репей.
Нравоучения длились не меньше часа. Под конец Коля, растёкшись по дивану, начал засыпать.
– Романов! – рявкнула Инга, пнув его по голени. – Я понимаю, что у тебя творческая импотенция, депрессия, диарея и что-то там ещё. Но будь мужиком, возьми себя в руки. Ты не Хэммингуэй, чтобы бухать каждый день. И не Есенин. Ты обычный фрилансер. И если так пойдут дела, то к концу года ты точно переселишься к Ваське. А его картонный дом не вынесет двоих.
– Боливар, – на автомате сумничал Коля, не потрудившись открыть глаз.
– Самовар, блин, – фыркнула Инга. Потом она вздохнула и сменила тон. – Коль, тебе правда надо взяться за ум. Отвлечься на что-то, вдохновиться чем-то. Влюбиться в конце концов.
– Любовь – это слишком сложно, – отмахнулся Коля. – Я на такое не способен. Я могу влюбиться лишь в идею. Или в композицию. Или в вино.
– Да уж, – проворчала Болотова. – И с ним у вас всё взаимно. Думаю, тебе надо сменить обстановку. Не думал куда-нибудь съездить?
– Я устал от Бали и Тая, – Коля наконец выпрямился и сел ровнее. Он убрал бокал и снова потрепал себя по волосам, отмечая, что помыться действительно уже не мешало бы. Наверняка его светлые волосы со стороны походили на унылые сосульки.
– А я тебя туда и не зову, – Инга покачало головой. – Я тут недавно с Лилькой трепалась о детстве. Оказалось, мы обе из небольших городов. И вспоминали, кто ещё из знакомых у нас провинциал. Ты первым пришёл на ум. Она, кстати, жутко удивилась, что такой сноб и мизантроп, оказывается, вышел из низов.
– Ну и причём тут моё происхождение? – Романов недовольно глянул на подругу. Он не особо любил вспоминать своё детство. Оно прошло в нищете девяностых, и хорошего в нём было мало.
– У тебя же в твоём Зажопинске дом остался от деда? – напомнила Инга.
– Заволжске, – снова на автомате поправил Коля, начиная понимать, к чему та клонила.
– Одна херня, – махнула рукой Болотова. – Так вот, почему бы не поехать туда? Маленький город, речка, тихо, спокойно. Поймаешь дзен, трахнешься с каким-нибудь местным аборигеном и вернёшься свежим и стервозным.
– Это ты Волгу сейчас речкой назвала? – хмыкнул Романов. – Инга, в таких городах геев не водится. Только пидоры.
– А тебе не всё равно, кто тебе член свой присунет? – усмехнулась девушка. – Гей или пидор.
– Пидор может и в рожу дать, – уже посмеиваясь, ответил Коля.
– Ну, знаешь ли, и рыбку съесть, и на хуй сесть захотел?
Они оба рассмеялись, и Коля понял, что его слегка отпустило. Не до конца, конечно, но начало положено.
Что-то в этом предложении подруги его зацепило. Естественно, на какие-то курортные романы он точно не рассчитывал. Но после похорон деда в Заволжске Романов не был. А ведь тот действительно оставил ему в наследство свой дом, в котором прошло Колино детство.
Может быть, чтобы двигаться дальше, пришла пора вернуться к истокам?
Глава 2
Из Москвы до Заволжска часов десять пути.
Сначала Коля подумывал лететь самолётом, а там уже взять машину. Но решил, что комфортнее всё же своим ходом. Тем более, даже в небольшом городе свои колёса не помешают.
Он опасался, что вещей даже просто на лето окажется слишком много. Но так вышло, что всё необходимое уместилось в три чемодана и пару коробок. Конечно, его SL – это не грузовая газель, но пожитки Романова уместились даже в нём. Хоть и смотрелись инородно в белом кожаном салоне.
Сборы, закрытие гештальтов и решение насущных дел заняли пару дней. Поддавшись меланхолии, Коля тянул всё это месяцами. Но решившись один раз, покончил со своей прошлой жизнью за жалкие сорок восемь часов. Забавно.
Нет, он не сжигал мосты и совершенно точно собирался вернуться в Москву к осени. Обновлённым и вдохновлённым. Но всё же как порой любили люди геперболизировать свои проблемы и нагрузки, растягивая их подобно паутине в жаркий, знойный день. Тягуче-липко и неприятно. Создавали сами себе ненужную суету, сложности и занятия.
И как же приятно оказалось просто скинуть весь этот груз.
***
Ветер приятно раздувал волосы.
Выехав на рассвете, Коля не стал поднимать крышу. Воздух ещё оставался приятно свежим с ночи. И Роману нравилось это мнимое ощущение свободы.
Нацепив на нос солнцезащитные очки, он прибавил громкость звука в приёмнике на максимум и выжал педаль газа в пол. Под капотом его Мерседеса имелось совершенно неприличное количество лошадей. Кажется, пришла пора наконец прочувствовать всю их мощь.
За прошедшие несколько лет, как Коля бывал на этой трассе, тут многое поменялось. Постелили новый асфальт, облагородили обочины, кое-где появились вполне приличные с виду придорожные кафе. Но Романов всё равно останавливался только на заправках.
На одной из них, проехав уже половину пути, он перекусил. Суховатый сендвич оставлял желать лучшего и вставал в горле комом. А вот кофе оказался неожиданно вкусным.
С тоской пережёвывая свой скудный обед, Николай посматривал по сторонам, подмечая детали местного колорита. Он отъехал уже достаточно далеко от Москвы, что эти места считались провинцией.
По сути всё, что находилось за пределами третьего транспортного, уже являлось ею.
Если в столице со своим чуть щеголеватым стилем Романов зачастую сливался с толпой подобных ему хипстеров, то здесь, в небольшом кафетерии при заправке на трассе, километрах в двадцати от Воронежа, он резко выделялся.
Коля замечал заинтересованные взгляды, которые бросала на него девчонка за кассой. Но его это мало интересовало. С самоуверенностью у Романова давно всё было в порядке. А никакого другого профита женское внимание не приносило.
Коля уже и не помнил почти тех времён, когда ещё пытался быть «нормальным», ухаживал за девушками и страдал от того, что совершенно не получал удовольствия в постели. Впрочем, практически весь последний год он его тоже не получал.
Да уж, Инга права. Пришла пора что-то менять. Иначе он мхом порастёт. А ведь Николаю совсем недавно исполнился всего тридцать один год.
Если задуматься, наверное, тот день рождения и стал отправной точкой его меланхолично-тоскливой депрессии. Словно кто-то выключил внутри энергичного и привыкшего завоёвывать мир ежедневно Коли Романова тумблер.
Он больше не ощущал себя молодым. И хоть в России ты теперь мог считаться юношей хоть до тридцати пяти, всё же по большей части это лишь состояние души.
А на душе у всё ещё молодого по паспорту Романова было дико тоскливо.
Кофе ближе к концу мерзко осел на языке кислым привкусом. Скомкав стаканчик и пергамент от сендвича, Коля выбросил всё в мусорное ведро и купил жевательную резинку, чтобы хоть как-то перебить мерзкое послевкусие.
– Простите, это ваш синий Мерседес? – Романова выдернул из мыслей приятный мужской голос. Он обернулся и увидел среднего роста мужчину. Довольно симпатичного, а для местной фауны – так вообще красавца.
– Мой, – коротко ответил Коля, повернувшись уже всем корпусом.
– Вы там проезд немного загородили, – мужчина улыбнулся и посмотрел так, что у Коли практически не осталось сомнений, что тот свой. Ну не улыбаются так мужики в провинции другим мужикам без желания залезть к ним в штаны.
А может?..
Но ничего нигде не ёкнуло. У Коли Романова, который сексом не трахался столько, что в приличном обществе стыдно упомянуть, ничего нигде не пошевелилось.
Поэтому он не стал улыбаться в ответ, не стал отвечать на знакомство, как и продолжать его. Просто кивнул и, расплатившись за покупки, уехал с заправки, буквально спиной чувствуя разочарованный взгляд Виталия, как тот представился.
Что с ним происходило? Нет, Коля никогда не был падким на случайные связи. Разве что по молодости, когда только познал прелести гейского секса. Лет пять назад он завязал с этим. Но с другой стороны, его воздержание превышало уже все нормы нормальности. А организм даже не среагировал. Никак. Вообще. Ноль.
Закурив, Коля сделал глубокую затяжку и выставил руку с сигаретой из машины, стряхивая пепел. Тот улетал назад, гонимый порывами ветра.
Казалось, так слетала с Романова и вся столичная шелуха, оставаясь позади.
Но вопрос с этим Виталием всё не шёл из головы. Обидно за неудавшийся перепих точно не было. Хер бы с ним. Беспокоило другое.
Могло ли быть так, что импотенция Романова стала не только творческой?
***
К вечеру Николай въехал в Заволжск.
Город тоже немного изменился. Как-то осовременился, что ли. Рекламные щиты, неоновые надписи в витринах магазинов, благоустроенные тротуары. Это производило приятное впечатление. В памяти у Романова городок застрял где-то в тех самых девяностых. И хоть Коля был здесь всего пару лет назад на похоронах деда, тогда он мало на что обратил внимание.
Впрочем, несмотря на изменения, всё равно с ходу чувствовалось непередаваемое ощущение провинции. Сбавив скорость, Коля медленно ехал по главной улице, ведущей почти к самой Волге. Его сразу же окутало умиротворение и размеренность. Безумный Московский ритм остался где-то там, в прошлой жизни.
Здесь даже время словно текло по-другому.
Уезжая, Романов беспокоился, как здесь обстояли дела с инфраструктурой. Но на деле всё оказалось куда лучше. Он заметил несколько супермаркетов крупных сетей, множество частных магазинчиков и даже один с японской кухней.
Конечно, Романов сильно сомневался в аутентичности местных роллов, но уж больно он их любил. Надо будет снять пробу как-нибудь.
Зарулив по дороге в магазин, Коля закупился необходимыми на первое время продуктами и наконец поехал к дому.
Когда завернул на нужную улице, Романов почувствовал странное чувство в груди. Будто что-то стянуло там всё тисками и не отпускало. Он сделал несколько коротких вдохов, стараясь успокоиться. Но тяжесть не уходила.
Подъехав ко двору, он заглушил мотор и несколько минут просто сидел в машине, справляясь с эмоциями.
Их оказалось неожиданно много. Слишком много для жившего в своём собственном пузыре последние месяцы Коли.
Глава 3
Дом явно требовал ремонта.
Чуть покосившееся крыльцо, которое неплохо было бы укрепить, а то и вовсе заменить. «Поехавшие» от времени и рассохшиеся рамы. Да и внутри кое-где требовалось подлатать. Коля быстро прикинул, как всё будет смотреться с новыми деревянными окнами, отреставрированной мебелью и крыльцом. Выходило неплохо.
Вот только времени менять абсолютно всё, конечно не было. Но Романов решил начать с малого, а там в принципе всё лето впереди. Что успеется, то успеется.
Дом состоял из трёх больших комнат, кухни, ванной и веранды. Строился он давно, наверное, ещё в семидесятые. И несмотря на солидный возраст, всё ещё оставался добротным и каким-то уютным, что ли.
Первая же проблема, с которой столкнулся Николай, едва ли не заставила его развернуться обратно в Москву.
Уборка.
Интересно, каким местом думал Романов, пускаясь в эту авантюру и не предусмотрев таких банальных вещей. Явно не головой. Он настолько привык за последние годы к присутствию в своём жилище Катерины, что перестал воспринимать её как отдельного человека. В том плане, что Коля был так далёк от домашних хлопот, что считал, будто чистота, комфорт и еда появляются в его доме по мановению волшебной палочки.
Или включены в коммунальные услуги.
И вот что прикажете делать сейчас? Где в десятом часу вечера искать в Заволжске клининговую компанию? Впрочем, Коля знал, что таких в городе в принципе нет. Возможно, завтра он и сможет найти какую-нибудь домработницу, но не спать же сегодня в двухлетней пыли.
Он ведь не дракула, чтобы покоиться в склепе.
Подавив вздох раздражения, Романов переоделся в спортивную одежду, нашёл на кухне веник, совок и тряпки. Это всё осталось ещё с тех пор, как тут прибирались в последний раз Колины тётки. Их бы сейчас сюда, с тоской подумал Коля.
Но потом вспомнил, почему перестал общаться со склочной роднёй, его аж передёрнуло.
Пытаясь познать Дзен, Коля принялся за уборку. Нет, белоручкой он не был. Но в последнее время действительно слишком уж расслабился. Хотя раньше многое приходилось делать по дому. Ведь рос Романов, несмотря на царскую фамилию, обычным советским ребёнком. В обычной советской нищете.
И сейчас, выметая пыль и паутину из углов, на Колю накатили воспоминания из детства. Как он помогал бабушке по хозяйству. Даже сам ползал под кроватями с тряпкой, вытирая пол. Как постоянно торчал во дворе с дедом, наблюдая, как тот чинит старенький Запорожец. В Колином детстве этот шедевр украинского автопрома старым ещё не был, но всё равно вечно ломался.
Иногда приезжала мама. Она сплавила сына родителям практически сразу после роддома. Как выяснилось потом, решила не бросать учёбу. А потом карьеру. А потом нового мужа. Бросить она решила лишь Колю.
Сейчас с матерью Романов общался редко и с неохотой, хоть та и пыталась оказывать влияние на жизнь единственного сына. Но тогда в детстве каждый её приезд становился праздником.
Лена, почему-то тогда Коля звал мать по имени, может она так просила, уже и не вспомнить, работала переводчицей и получала неплохие деньги. Потому привозила красивые импортные игрушки, какую-то одежду. Но потом грянул кризис, игрушки стали попроще да и приезжать она начала реже.
Коля в то время уже пошёл в школу, где ему доходчиво объяснили, что он подкидыш, сирота при живой матери, который ей оказался не нужен. Дети могли быть очень жестоки.
И, пожалуй, наверное этот факт сильнее всего подействовал на Романова в его нежелании общаться с матерью и в последствии. Ведь до этих любезных разъяснений Коля даже не особо понимал, что его банально бросили.
Бабушки не стало уже когда он учился на первом курсе. Тогда съехалась вся родня. Те самые пресловутые тётки, мамины сёстры, со своими крикливыми семьями. Явилась и сама Лена. Коля не виделся с ней года три к тому моменту.
Он чувствовал себя чужим и с роднёй, и с собственной матерью. Только дед оставался его якорем. Он поддерживал внука, помогал и деньгами, ведь продолжал работать, несмотря на возраст.
Именно благодаря ему Коля Романов выбился в люди. Он старался приезжать к деду в гости, конечно же, обеспечивал финансово, хоть тот и отнекивался, мол, пенсии хватало. Но со временем эти визиты становились всё реже.
Столичная богемная жизнь слишком поглотила Колю. Он вспоминал о деде всё реже. Пока того не стало.
И сейчас, проведя в своей голове аналогию, Романов понял, что оказался ничем не лучше собственной матери. Бросил он, конечно, не сына. Но того единственного человека, который был его опорой.
Противный ком подступил к горлу. Это пыль, убедил себя Коля.
Но нет, то была не пыль.
***
Утром Коля услышал петухов.
Он резко открыл глаза, пытаясь понять, где находится. Потом истошный петушиный вопль повторился. Романов знал, что хозяйства у деда не осталось. Тётки в своё время растащили всю живность по своим дворам. Значит, соседские.
Потерев лицо руками и вздохнув, Коля проверил время. Шесть утра. Шесть, мать его, утра. Он не просыпался в такое время уже лет десять.
Собираясь перевернуться на другой бок и уснуть, Романов прислушался к себе и неожиданно понял, что выспался. Конечно, можно было бы остаться в постели подольше, просто поваляться, пожалеть себя. Но отчего-то хотелось действовать.
То ли вчерашняя моральная перезагрузка на него повлияла, то ли он вернулся в своё место силы, но Коля был преисполнен энтузиазма.
Настроение всё ещё оставалось паршивым, да, но тело наполнилось энергией. И ей срочно требовался выход.
Закончив разбирать вещи и прибираться, Коля заварил себе кофе и достал телефон. Он решил, что без домработницы уж как-нибудь обойдётся, что тут драить на семидесяти квадратах, а вот плотника всё же следовало поискать.
На местном «Авито» он нашёл пару объявлений. По первому номеру никто не ответил, и Романов, пожав плечами, набрал второй.
– Слушаю, – ответил грубоватый голос. В паре с ним в голове тут же рисовался образ пузатого проспиртованного мужика, который в оплату попросил бутылку водки.
– Григорий? – уточнил Коля. – Я по объявлению. Мне нужен плотник.
– Я занят, заказов не беру, – рявкнул в трубку мужик и прервал звонок.
Чудесно, блин. Раздражённо Коля открыл объявление ещё раз и внимательно его изучил. С чего вдруг прицепился к этому плотнику, Романов не знал. Но он не привык, чтобы с ним разговаривали так грубо да ещё и отшивали.
Отлично, в тексте он нашёл адрес, по которому следовало обращаться при недозвоне. Такая забота вызывала когнитивный диссонанс. Хотеть заполучить клиента и при этом посылать его едва ли не на три буквы – не вязалось это вместе.
И Коля намеревался как минимум поставить зарвавшегося мужика на место.
Глава 4
Коля привлекал внимание.
На самом деле, Романов ещё с юности знал, что довольно смазлив. В школе, бывало, и девчонкой дразнили за светлые патлы до плеч, голубые глаза и длинные ресницы. В Университете Колю несколько раз приглашали на фотосессии, так он зарабатывал на карманные расходы. А после на свою смазливую физиономию стало довольно легко снимать мужиков.
Так вот, Коля в принципе привык к повышенному вниманию. Он получал его даже в Москве. Так что неудивительно, что в крошечном Заволжске все сворачивали шеи. Но Коля себе не льстил. Сворачивали, конечно, не на него прекрасного, а на дорогую тачку, которую в провинциальном районном центре отродясь не видели.
И если в столице в лучах чужого внимания Николай был как рыба в воде, то тут, в Зажопинске, как его малую Родину называла Инга, Коля чувствовал себя белой вороной.
Но он давно привык держать лицо. И хоть сейчас находился не в лучшей моральной форме, внешне никто не смог бы прочитать по нему ничего.
По указанному адресу к своему неудовольствию Романов обнаружил не жилой дом, а небольшой магазин при мастерской. Перед входом были выставлены красивые резные фигуры. Коля залюбовался, даже подумал, не прикупить ли себе деревянного мишку.
Потом он вспомнил, что здесь по делу, и вошёл в приятную прохладу магазинчика. За прилавком стоял именно тот мужик, которого Коля нарисовал в своём воображении. Здоровый, вспотевший и в чём-то перемазанный.
В рукопашную с ним Романов, конечно, вступать не собирался, но всё равно невольно приосанился и посмотрел сверху вниз. Благо что мужик едва ему до плеча доставал.
– Вы Григорий? – грозно уточнил Коля, разве что ножкой не притопнул.
– А чего надо? – грубовато спросил плотник. Но чувствовалось, что он не хамил, а грубость в его голосе была скорее природной. Да и сам этот голос не особо походил на тот, что Коля слышал по телефону.
– Я звонил сегодня, мне нужно заменить крыльцо и оконные рамы, – пояснил Романов, начиная раздражаться. – А вы меня послали.
– Я? – удивился мужик. – Да упаси боже, чтобы я клиента посылал. Это вас, наверное, Гришка на три буквы отправил? Он могёт.
– Так вы не Григорий? – раздувая ноздри уточнил, Коля. – Как мне его найти?
– Занят начальник, – отмахнулся мужик. – Так что, наверное, не выйдет ничего с заказом. Не серчай, милчеловек. Но я тут так, воли не имею. Гришка заправляет.
– Я заплачу вдвое, – скрипнув зубами, добавил Коля. Он был готов на всё, чтобы проклятый Гришка всё же явился и выполнил работу. Это стало делом принципа.
– Вдвое, говоришь? – мужик хитро прищурился и окинул одежду Романова оценивающим взглядом. Потом вытянул шею, выглянув на улицу, и явно заметил Мерседес. – Ну, я не знаю. Палыч сказал, чтоб я заказов не брал. Сейчас сезон, он нарасхват. Всем то крылечко, то окошко, а то мишку хочется. А вы мишку не хотите? У нас чудесный мишка есть!
– Не заговаривайте мне зубы, – холодно отчеканил Романов. – Мне нужно, чтобы завтра ваш плотник приступил к работе. Иначе я ославлю его как самого большого грубияна и хама на весь город. И тогда у него точно появится до черта свободного времени. Пусть отложит свои заказы.
Коля и сам не мог понять, откуда в нём взялось это неуёмное желание заполучить этого загадочного Григория в работники. Как будто никто другой бы не справился. Но им двигало не только упрямство, было что-то ещё.
– Я бы на это посмотрел, – мужик щербато улыбнулся. – Ладно, милчеловек, думаю, сторгуемся. За тройной тариф.
Коля чувствовал, что его сейчас развели как лоха, набив цену, но ничего не мог с собой поделать и в итоге согласился. Он оформил с мужиком бланк-заказа, перевёл аванс, благо в этом захолустье уже умели пользоваться карточками, и уже собирался уходить, как плотник его окликнул:
– А мишку? Мишку-то возьмите!
Не оборачиваясь, Коля рявкнул:
– Своего мишку засуньте в задницу вашему Гришке!
***
Остаток дня Николай посвятил уборке.
Чувствуя себя Золушкой, он выскоблил кухню и холодильник. Тот оказался раритетным, ЗИЛовским. Гудел так, что пол вибрировал. Зато и морозил хорошо. Забавно, вчера он морщился, выметая пыль из углов, а сегодня уже вошёл во вкус и драил всё, что попадалось на глаза.
Газовую плиту, обеденный стол, даже стулья, потом перешёл на плитку. Очнулся уже в коридоре, когда перемывал дедовы резиновые сапоги.
В какой-то момент Романов включил музыку, и процесс пошёл ещё веселее и продуктивней. Даже настроение поднялось. Что называется, трудотерапия в действии.
Ближе к вечеру позвонился Инга. К своему удивлению Коля понял, что соскучился по подруге и был рад её слышать.
– Привет, доярка из Хацапетовки, – хохотнула Болотова. – Как ты там? Курочек подоила уже?
– Ага, – фыркнул Коля, вытирая испарину со лба. – Молочка сцедила и на базар снесла. Чего звонишь?
– Узнать, не помер ли ты ещё со скуки, – хмыкнула Инга. – Может к тебе приехать, компанию составить?
– Пока не надо, – Коля сел на старый деревянный стул, который опасно заскрипел даже под его скромным весом. Надо тоже будет плотнику показать. – Не поверишь, что я делаю, Болотова.
– Удиви меня, Романов.
– Дом убираю, – Коля усмехнулся. – Видела бы меня сейчас Катерина.
А сам подумал, видел бы меня сейчас дед.
– Ты ж моя хозяюшка, – дурачась, протянула подруга. – Завидная невестушка. Не нашёл там себе ещё горячего аборигена?
Коля вспомнил сегодняшнего плотника, и его передёрнуло.
– Встретил, – закатив глаза, ответил он. – Принца на синем жигуле.
– Ну знаешь ли, Романов, ты не молодеешь, – поддела Инга. – Пора бы уже снизить планку к самцам.
Они оба рассмеялись и, обсудив пару сплетен из общей тусовки, попрощались.
Так странно. С момента отъезда прошла всего пара дней, а Коля будто начал чувствовать себя легче. Нет, у него по-прежнему был творческий кризис. Желания взять в руки планшет или хотя бы блокнот не возникало вообще. Но потихоньку на душе становилось свободнее. Будто его тяготила сама Москва.
Кто знает, возможно, так оно и было.
***
Следующее утро внезапно началось не с петухов.
Лаяла соседская овчарка. Часы показывали уже восемь. Похоже, вчера Коля так заработался и устал, что сегодня не слышал проклятых пернатых.
Зато Полкана слышал преотлично. Пса буквально разрывало от ярости ко всему живому. Решив проверить, что же так случилось, Коля, как был в трусах, вышел на крыльцо. И внезапно увидел у своей покосившейся калитки здорового мужика с не менее здоровым деревянным медведем в руках.
– Ты хозяин? – рыкнул мужик, и у Коли всё внутри завибрировало. Будто кто-то встроил ему в живот мотор от ЗИЛовского холодильника. Голос он узнал сразу.
– Я, – гордо вздёрнув подбородок, Романов спустился и подошёл к калитке, впуская гостя во двор. – Вы Григорий?
– Он самый, – недобро сощурившись, ответил мужик.
А был это именно мужик. До сорока лет точно, но явно давно уже не мальчик. С аккуратной бородой и волосами собранными на затылке в пучок. Выглядел он совсем не так, как рисовался в воображении Коли.
Выглядел он, чтоб его горячо. Неожиданно стало неловко за то, что стоит тут в одном нижнем белье. Конечно, стесняться своего тела Коля не привык. Но белые боксёры явно не оставляли простора для фантазии. А странный Григорий косился именно туда.
– Зачем вы привезли медведя? – Романов взял себя в руки и вспомнил, что вообще-то собирался поставить мужика на место. Но тот слегка его выбил из колеи.
– Как это зачем? – удивился Григорий.
Потом он поставил многострадального мишку на землю, развернулся к Коле спиной, наклонился, выставив зад и выдал:
– Ну что, стоишь, суй, куда грозился.
