Текст книги "Близко"
Автор книги: Таша Строганова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Таша Строганова
Близко
Терпение никогда не было главной благодетелью Пети Петрова.
Да, конечно, со временем он научился сдерживать свой длинный язык, едкие комментарии которого часто были причиной конфликтов, как, собственно, и порывы своей стремительной души.
Ведение бизнеса, знаете ли, обязывает. Но Пётр всё равно часто срывался. Как, например, выбесило его появление в жизни лучшего друга Бессонова какого-то наглого гоповатого пацана.
Петя и тут накосячить успел. Да так, что и друга чуть не потерял. Но зато понял, что и пацан не так прост, и Ромка с ним действительно счастлив.
Вот только потом случилось внезапное. Петров влюбился.
Так, как думал он, бывает только в глупых книжках. Ну не может взрослый состоявшийся человек с нихуя влюбиться с первого взгляда. Будто кто-то там наверху, в сраной Небесной Канцелярии, случайно опрокинул чашку чая на клавиатуру Судьбы. И вот, вжух, и ты пидор.
Ладно, пидором Петров был давно. Сколько себя помнил. Причём не только по ориентации, но и по состоянию души.
Но вот так, чтобы по щелчку пальцев втюриться, как пацан… Такого в его жизни точно не бывало.
Самое смешное, в тот момент он по-настоящему понял Рому.
А ещё он понял, как сильно влип. Потому что мелкий костлявый шибздик с вихрастой макушкой, важно представившийся Игорем и держащий под мышкой такую же мелкую и нелепую кошку, можно сказать с порога, как оказался волею судьбы в квартире Петрова, заявил:
– Знаете, Пётр, я наслышан о вас. И хочу сказать сразу, я не по мальчикам.
Не больно-то и хотелось, порывался ответить Петров. Но врать он не любил, поэтому лишь многозначительно хмыкнул.
Игорь, Гошик, Гошка, Гошан, как он сам представлялся потом, должен был несколько дней обитать в квартире Пети по банальной причине. Он был слишком смелым парнем и влез, куда не следовало. Впрочем, то что он вступился за Роминого хахаля, похоже, спасло тому жизнь.
Игорёк, несмотря на свой небольшой рост и по-детски наивные глазищи, вызывал невольное уважение.
Но ещё он и нещадно бесил.
Тем, что везде совал свой нос, словно пытался нанести жилищу Петрова максимальный урон. И ходил в своём огромном растянутом свитере, постоянно сползавшем на одно плечо.
Это плечо к третьей ночи стало являться Петрову во сне. Прости господи, поллюций у него лет с шестнадцати не было. А тут на тебе. Мокрый сон и мокрая постель с утра. Стыдоба-то какая-то.
Пётр, злой сам на себя, собрался принять душ. Но не тут-то было. Из ванной вдруг раздался отборный мат. Путаясь в простыне, Петя кинулся на вопли и застал душераздирающую для его утреннего стояка картину.
Полуголый Игорь, мокрый с ног до головы, стоял в душевом поддоне и пытался сдержать поток хлещущей сверху воды.
– Этот кран, блин, игрушечный! – возмутился Гоша, увидев хозяина квартиры. – Где ты его купил, на «Авито»?
Оскорбленный до глубины души Петров, только закатил глаза.
– Брысь отсюда, – сказал он. – Сейчас воду перекрою и мастера вызову.
– Не ссыте, Маша, я Дубровский, – фыркнул Гоша. – То есть, сантехник. Щас всё будет. Инструменты какие-нибудь есть?
Признаться, Петя ожидал чего угодно. Официанта, баристы, экономиста, да даже того же повара, как Гошкин дружок. Но уж точно не слесаря.
И, к ещё большему удивлению Петра, Игорь устранил проблему за считанные минуты. Всё подкрутил, проверил, наладил, проинспектировал.
Выглядел при этом таким деловым, будто это и не он навёл беспорядок и сорвал кран. Наглости пацану точно не занимать. Ромкин Ваня и то поскромнее был.
Уже позже, за завтраком, который любезно приготовил Петров, так как это недоразумение готовить не собиралось совершенно, Пётр предложил:
– Не хочешь сменить работу?
– Это ты на что намекаешь? – Гошка шмыгнул носом и подтянул ворот снова сползшего свитера. Заметил, что ли, каким голодным взглядом Петров на его плечо смотрит? Блядь.
– Я, Игорь, никогда не намекаю, – хмыкнул Петя. – Говорю прямо. Мой ресторан, как и многие другие, в том числе Ромины, обслуживает одна фирма. И там такой рукастый парень, как ты, очень бы пригодился. Слабо верится, что у тебя сейчас есть какой-нибудь дорогостоящий контракт, от которого ты не в силах отказаться.
– Это у вас, мажоров, так принято, что ли, чуть что работу предлагать? – Гошка фыркнул и уткнул нос в тарелку. Он явно намекал на то, что Бессонов Ваню своего тоже на работу притащил. А потом соблазнил и оголубил. Самое смешное, предлагая работу, Пётр вообще не думал ни о чём таком. – Мне подумать надо.
– Ну подумай, – милостиво разрешил Петров. А у самого что-то настроение пропало.
Неужели Игорь действительно заметил все его взгляды и явно не дружественные намерения? Не то чтобы Пётр был таким уж щепетильным и заботливым человеком, но с Гошей как-то так естественно получилось, что своё нетерпение пришлось засунуть в задницу.
Увы, только собственную.
Да, Игоря хотелось до одури. Но при всём этом он ещё и вызывал какое-то иррациональное желание оберегать его. Петров к такому не привык. И оттого чувствовал себя глубоко несчастным человеком.
***
Свои обороты, которых и без того почти не было, пришлось сбавить.
Петров старался без дела не смотреть на Игоря, чтобы не начинать пускать слюни, как малолетний ебантяй. Несолидно как-то в его возрасте всё-таки. Старался свести контакты к минимуму и не пересекаться без необходимости.
И это сработало. Гошка расслабился.
Выполз вечером в гостиную. Не в свитере своём правда, а в футболке и шортах. Но то и понятно. На улице потеплело, и в квартире тоже становилось жарче.
Петя никогда не задумывался, в насколько вычурном интерьере он живёт. На самом деле, обставлял когда-то квартиру ему дизайнер. Сам Петров особо не интересовался чем-то подобным. Но сейчас вдруг поймал себя на мысли, что стоило бы немного всё переиграть.
Потому что Гошка в своей, мать её растянутой не менее, чем свитер, футболке, смотрелся слегка инородно на диване, выполненном в екатерининском стиле. Впрочем, сам Игорь, казалось, не испытывал ни малейшего смущения или благоговения по отношению к дорогой мебели.
Он даже подаренную Петьке мамой антикварную вазу раскокошил почти без всякого сожаления. Нет, извинялся, конечно, даже покраснел слегка. Но уж точно не впал в тоску.
Впрочем, бог с ней, с вазой. Петров её ненавидел всеми фибрами души. Так почему же, если ему самому не особо нравится то, как он живёт, не поменять что-то?
– Я согласен, – выдал Игорь вдруг невпопад. Они чинно смотрели документальный фильм о средневековой науке, сидя друг от друга на пионерском расстоянии.
– М? – Пётр делано равнодушно повернул голову и вопросительно приподнял бровь. На что ты там согласен, маленький?
– Я про работу, – Игорь отвёл глаза. Надо же, и чего это мы смущаемся? Как будто действительно проституткой поработать предложили. – Завтра заеду за документами и могу приступать.
– Чудесно, – Петя не сдержал ухмылки. Но потом снова отвернулся к телевизору, всем своим видом показывая, что ему ну вот ни капельки не интересен Гошка.
Но тот от показного равнодушия забавно запыхтел. Неужели не нравится?
***
Побыть личным водителем у этого недоразумения Петя не возражал.
Отвозил в больницу, смиренно ждал в машине, пока Игорь намилуется с Белоусовым, потом вёз домой, утром в ЖЭУ, потом на новую работу, потом снова в больницу и так по кругу.
– Ты таксуешь? – подколол его как-то Давыдов, заглянувший в обед к Петрову в ресторан, чтобы перекусить вместе. – Только и вижу, что возишь этого своего…
– Он не мой, – припечатал Петя. – А жаль. Но шуточки свои при себе держи.
– Фу-ты ну-ты, – фыркнул Лёшка, но явно не обиделся. Они давно дружили, потому на подобное даже не реагировали. – Как сам Бессонова поддевал, так ничего.
– Дурак был, – усмехнулся Пётр, повертев в пальцах вилку. – Я ему работу предложил.
– Кому? – не понял Давыдов. Он поднял голову от тарелки с салатом, в уголке рта повис листик петрушки. Вот же чепушила. – Ромке?
– Хуёмке, – Петя закатил глаза. – Игорю.
– А, – понимающе протянул Лёха. – Пошёл проторенной дорожкой?
Он заржал гиеной, а Петров кинул в него скомканной салфеткой. Нет, ну блин, неужели и правда сделал это с умыслом? Ведь не было в голове ничего такого, когда предлагал. Просто Игорь и правда рукастым оказался, а им как раз был нужен мастер.
О природе собственных поступков размышлять как-то не хотелось. Аппетит пропадал. Хотелось другого. Позвонить Гошке, узнать, как там новая работа, как устроился.
Но Пётр буквально бил себя по рукам, запрещая набирать номер Литвина. Решил держаться подальше, держись. Пидорас старый.
– Слушай, – Лёшка задумчиво пожевал кусок хлеба. – А что ж он с тобой теперь вечно жить будет?
– Я был бы не против, – Петя хмыкнул. – Но, чувствую, скоро сбежит.
– И что делать будешь? Упорхнёт ведь пташечка.
– Я не хочу давить на него, – Петров устало откинулся на спинку стула. Аппетит что-то окончательно пропал. – Он мне с порога заявил, что не по мальчикам. Тут чуточку передавишь, всё, пиши – пропало.
– Да уж, минное поле, – посочувствовал Давыдов. Он геем не был ни в каком месте, но Петрова поддерживал. Даже порой советы давал свои ненужные, гетеросексуальные. – Ну, ты у нас мужик видный, на такого и натурал западёт!
– Спасибо, конечно, за веру в меня, – фыркнул Пётр. – Но тут другой случай. Игорь, он, другой, понимаешь. Не моделька, которую можно выгулять в ресторанчик и все, он уже твой. Нет, этот мальчишка совсем другой породы. И к нему на кривой кобыле не подъедешь.
– Да пока ты кобылу выбирать будешь, он жениться успеет, – снова заржал Лёха, за что опять получил салфеткой в морду лица.
Петя и сам понимал, что шансов у него было не много. Но некоторые реакции Гошки давали надежду на то, что что-то всё же может получиться.
***
Селёдка, кошка Литвина, путалась под ногами, пока Пётр готовил ужин.
Да, он был владельцем ресторана, но и сам управлялся на кухне неплохо. Не только поварами командовать умел. И сегодня хотелось приготовить что-то особенное. Вроде как отменить первый рабочий день Игоря.
Сам пацан отмокал в ванной. Причём буквально. Петя видел, что он припёр с собой пакет из какого-то сетевого магазина. Любопытство взяло верх, Петров сунул туда нос, пока Литвин переодевался. И в пакете обнаружились морская соль и бомбочки для ванн.
Серьёзно? Очень натурально, конечно.
– Кышь, костлявая, – Пётр аккуратно отпихнул Селёдку ногой. Но та не унималась. Потёрлась о дорогие брюки Петрова ещё активнее и заурчала.
Против урчания даже такой циник, как Петров, устоять не смог. Наклонился, погладил Селёдку по голове и сунул ей кусочек мяса.
Эти двое постояльцев вили из него верёвки, ей богу.
Ещё немного и Петров сам почувствует себя гостем в собственном доме. Посмеиваясь, он продолжил готовить ужин и поймав себя на мысли, что давно не чувствовал себя так уютно.
Появление нелепого Гоши и его дурной кошки внесло смуту в размеренную жизнь Петра. Но при этом оживило её. А домой захотелось возвращаться.
Квартира перестала казаться музеем. Дурацкие шорты Гошика, кошачьи миски, шерсть повсюду, всё это придавало дому ту самую теплоту и комфорт, которых ему так не хватало.
И дому, и самому Петрову.
От того, как становится зависим от маленького пацана-натурала, Петру становилось страшно. А вдруг реально оттолкнёт?
Нет-нет. Нельзя показывать свою заинтересованность. Только вежливость и дружелюбие. И надо позвонить Бессонову, чтобы взять пару уроков по приручению диковатых натуралов. Уж он-то точно мастерски справился.
– Чем так вкусно пахнет?
Петя вздрогнул и обернулся на голос. И вздрогнул ещё раз.
Угу, как же. Получится тут равнодушие демонстрировать. Когда это недоразумение выперлось из ванной, розовое, распаренное, довольное жизнью. И в одном чёртовом полотенце на бёдрах.
Петров обласкал взглядом то самое плечо, не дававшее ему покоя, зацепился за крошечные розовые соски и буквально усилием воли заставил себя отвернуться.
– Едой, Гоша, едой пахнет, – хмыкнул он, поражаясь своей выдержке.
Вот же гадёныш мелкий. Не понравилось ему равнодушие, решил на реакцию вызвать? Ничего, посмотрим ещё, кто кого.
– Ты бы оделся, – будничным тоном заметил Пётр, поворачиваясь вновь и смотря Гошке прямо в глаза. – Холодно тут.
Тот вспыхнул. Краснел он легко, как спичка загорался. Застыл на минуту, видимо, прокручивая что-то шестерёнками в мозгу, потом кивнул и сбежал в комнату.
Нет, точно надо звонить Бессонову. Долго так Петя не выдержит.
Глава 2
Бессонов оказался той ещё ехидной сукой.
Вот уж чего Петя от Романа не ожидал, так это сарказма и подъёбов. Ну ещё бы, его пацан шёл на поправку, можно расслабиться и постебаться над старым другом.
Но несмотря на игривое настроение Рома дал пару дельных советов. И, кажется, Петров сам интуитивно им же следовал. Оставалось надеяться, что это не заведёт в тупик.
Потому что мельтешащий перед глазами каждый день Литвин становился какой-то идеей фикс. Вот серьёзно. Сказать, что до этой судьбоносной встречи Пётр жил монахом нельзя. Но его никогда не клинило с такой силой. Запретный, мать его, плод.
Как же этого мелкого упырёнка хотелось зажать где-нибудь в углу, облапать и вылизать его пиздливый рот своим языком.
Но приходилось демонстрировать нордическое спокойствие и доброжелательность. Впрочем, с последним у Пети, как ни странно, проблем не возникало. И дело тут было даже не в деловой хватке. Нет. Он действительно становился другим рядом с Гошей.
Как-то мягче, что ли.
– Петь, – этот голосочек не спутать ни с чьим другим. Напрочь уже засел где-то на подкорке сознания.
Петров, читавший отчёты за вечерний виски, поднял голову.
– М?
Гошик в очередной огромной и не держащейся на угловатых плечах шмотке хлопал своими огромными же глазами. Неужели, сучонок, дразнил намеренно? Или правда не осознавал, какое впечатление производит.
– Я тут подумал, с Ваней поговорил, – Литвин замялся. – Не хочу на старую квартиру возвращаться. Да и район тот мне не нравится.
Петя выдохнул с облегчением. Ему тот район уж точно не нравился. И отпускать Игоря в логово дружков мудака, который избил Ивана, совершенно не хотелось. Учитывая, как Гоша засветился перед ними.
– Остаёшься у меня? – Петя усмехнулся, понимая, конечно, что такое счастье ему вряд ли перепадёт. Да и не был Гоша настолько наглым. Хоть и не робкого десятка пацан.
– Квартиру хочу подыскать, – Гошка неожиданно потупился, кажется, даже покраснел. Это что за новости? О чём уже успел подумать, интересно. – Не поможешь?
– Помогу, конечно, – слова вылетели быстрее, чем Петров подумать успел. Нет, он бы и не послал Игоря, конечно. Но собственная безотказность, когда дело касалось этого шибздика, начинала бесить. Учитывая, что в перспективе не маячило пока ничего.
– Спасибо, – Гоша просиял. Он уже бесцеремонно подвалил к Петрову на диван и сел, едва ли не прилипнув. – Вот, – достал телефон. – Я тут пару вариантов нашёл. Хотел твоего совета спросить. А то я сам как-то вечно на всяких разводил натыкаюсь. А ты, ну…
– Что я? – хмыкнул Пётр, покосившись на вихрастую макушку в опасной близости от себя.
– Ну ты, серьёзный такой, крутой, тебя, как лоха, разводить не будут, – Гоша поднял свои голубые глазюки и уставился прямо Петрову в лицо.
Вот, значит, каким его видел Гошик? От этих простых, искренних слов, сказанных с ноткой восхищения, у Петрова защемило сердце. Хотелось стать не только крутым, но ещё и самым лучшим.
Кривая улыбка помимо воли исказила его губы. Игорь, казалось, дышать перестал. Так и смотрел в упор. Ещё и губёхи свои приоткрыл. Нет, серьёзно, он не понимает, да?
Собрав всю свою волю в кулак, Петя заставил себя повернуть голову с телефону.
– Давай, показывай, что там выбрал, – ровным тоном ответил он. А у самого сердце как-то по-мальчишески бухало в груди.
***
Ночью Пётр снова проснулся от эротического кошмара.
Эротического, потому что кончил. А кошмара, потому что в его сне, Игорь после того, как они оба кончили, заявил, что он «не по мальчикам».
Такое себе обломинго в конце.
Ругая себя последними словами за несдержанность организма, Петя решил принять душ. Похер, что на часах было только три утра.
Отмокая под тугими прохладными струями воды, он размышлял о том, что переезд Гоши ему на руку. Потому что он уже дошёл до ручки. Честное слово. Но с другой стороны, Петя понимал, что за эти пару недель успел привязаться и к самому Гошику, и к его нелепой кошке.
Которая, к слову, проснулась вместе с ним и, пошатываясь, сонная поплелась дежурить у ванной. Наверняка ещё сидела под дверью, клевала носом.
Наскоро вытеревшись и обернув бёдра полотенцем, Пётр вышел в коридор. Селёдка предсказуемо сидела там, щурясь одним глазом.
– Привет, девчонка, – шёпотом позвал её Петров и присел на корточки, чтобы потрепать серую в полоску шёрстку. – Хорошо тебе тут живётся, а? Можешь своему хозяину постель греть, зараза ты блохастая…
– Ой, – испуганный возглас с другого конца коридора заставил Петра вздрогнуть.
Он поднял голову и сглотнул. В кухонном дверном проёме застыла тонкая фигурка. Лунный свет из окон хорошо подсвечивал Игоря. Тот переминался с ноги на ногу. Стоял там практически голый, в одних только белых плавках.
И эти плавочки, блядски-невинные, едва не довели Петра до точки. Он медленно поднялся, надеясь, что полотенце всё же эффектно не упадёт к его ногам.
– Что не спится?
– Водички встал попить, – пискнул Гошик. – Сельд, сюда иди. Спать пошли. Кыс-кыс.
Но пушистая зараза всё ещё тёрлась о ноги Петрова.
– Изменница, – фыркнул Литвин. – Ну, я пойду?
Он словно спрашивал разрешения. И это было чертовски мило и забавно одновременно. Но у Пети уже сдавали нервы.
– Иди, – кивнул Петров. И Гошик пошёл.
Вот только почему-то не в свою комнату, а к Петру. Тот едва ли слюной не захлебнулся. Но засранец просто подошёл, поднял Селёдку и улыбнулся.
– Сладких снов, Петя.
– Угу, – буркнул Петров, понимая, что сейчас сорвётся нахуй. Поэтому стиснул руки в кулаки и едва ли не влетел в свою спальню, громко шваркнув дверью.
Как только лёг обратно в кровать, ему стало стыдно. Ей-Богу, вёл себя как подросток. Мало того что гормоны бушевали, так ещё и бесился. Надо срочно потрахаться. А то так и до нервного срыва недалеко.
Но при мысли о том, чтобы снять кого-то на ночь, ему стало как-то паршиво. Будто предавал что-то. Угу, отношения, которые были только в его больном воображении.
Как же Петя ненавидел чувство влюблённости.
В своей никчёмной жизни он испытывал его всего дважды. Первый раз это было с Ромой. Но там быстро всё переросло в крепкую дружбу. И второй раз вот с этим шибздиком.
Ничем хорошим конкретно эта влюблённость кончиться не могла. Дружить с Игорем Пётр совершенно точно не собирался.
Решено, поможет ему переехать и постарается выкинуть из головы.
***
Поисками квартиры Литвин занялся основательно.
В ущерб работе Петя старался помочь как мог. Дела шли отлично, поэтому он смог спихнуть их на зама. А вот выпроводить Гошу из дому стало первоочередной задачей.
Ибо, чёрт возьми, если так будет продолжаться, Пётр просто вздёрнется на своей антикварной люстре посреди своей шикарной антикварной гостиной.
А люстру подарила мама, люстру жалко.
Вместе с Игорем они отобрали несколько объявлений и поехали смотреть жильё с риелтором. Гошик порывался кинуться в бой сам. Но Петя осадил его. Сказав, что лучше один раз переплатить, зато гарантированно получить договор и ключи от квартиры, чем нарваться на тех самых пресловутых разводил.
Гошка побухтел для виду пару минут, потом согласился. А Петя пообещал ему, что выбьет скидку. Скидку выбить действительно удалось.
Риелтор оказался знакомым знакомого, да ещё и геем. То ли он слышал что-то о Петрове, то ли рыбак рыбака, как говорится, но глазки строил так, что любая свечка растаяла бы и без огня.
И вот бы, казалось, вот он шанс, бери, трахайся, снимай своё напряжение. Но Пётр не был заинтересован от слова совсем. Сразу обозначил с этим Эдиком границу. Которую тот нет-нет да и норовил перешагнуть.
Гошик кидал на них косые взгляды и отбривал варианты один за одним. Как будто в ипотеку на двадцать лет влезать собирался. В итоге договорились, что Эдик подберёт ещё несколько квартир и позже скинет на почту.
На том и распрощались в первый день.
Умаявшись с этими поисками больше, чем на работе, Петров решил расслабиться и съездить поужинать в ресторан к Бессонову. Приходилось бесплатно столоваться у друга, так как гордый Гошик отказывался есть там, где за него пришлось бы платить.
Конечно, можно было рвануть и в свой, но Бессоновский оказался ближе.
– Скажи, – начал вдруг Гошик, когда они стояли в очередной вечерней пробке по дороге на ужин. – Ты с ним спал?
– С кем? – Пётр реально охренел от вопроса, но виду не понял.
– С этим Эдиком, – Игорь торопливо отвёл глаза и закусил губу, когда Петров перевёл на него недоумевающий взгляд.
– Тебе не кажется, что это всё же моё личное дело, – поиграв желваками, ответил Петя. А сам едва сдерживал нервный смешок. Что это за вопросики такие, а?
– Значит, спал, – сделал суперлогичный вывод Гошик и поджал губы. Его серьёзный курносый нос выглядел в профиль довольно угрожающе. Злой такой носик. Так и хотелось «сливу» ему сделать.
– Нет, – лаконично ответил Петя. – И это всё ещё только моё дело.
– Значит, переспишь, – фыркнул Литвин. – Он тебя разве что глазами не раздевал. А ты и…
– Что я? – хмыкнул Пётр, постукивая пальцами по рулю.
– Ты и не против был.
От той обиды, что слышалась в Гошкином голосе, в душе у Петрова расцвела сирень. Нет, вот правда, только он решил для себя вычеркнуть мысли об этом пиздюке из своей жизни, как Гоша решил приревновать.
Вот такие карусельки.
Похоже, план снова придётся перекраивать.
– Гош, – мягко, но с лёгким нажимом ответил Петя. – Я взрослый мальчик, абсолютно свободный. Могу спать, с кем хочу. Не стоит блюсти мою честь.
– Ясно, – холодно отрубил Игорь, отворачиваясь уже окончательно.
Несмотря на размолвку, результатом этой беседы Пётр оказался абсолютно доволен.
***
Бессонова в ресторане застать не удалось.
Абрамов ответил, что он уехал ещё в пять. Опять к своему Белоусову в больницу укатил, засранец. Но Василий и без хозяина распорядился выделить гостями лучший столик и лично готовил для них.
– Что, уже входишь в новую роль? – не удержался от шпильки Петров.
– Ну, Роман Владимирович, конечно, приказ ещё не подписал, – хмыкнул Абрамов. – Но Люсьен свои кастрюльки уже собирает. Думаем, на днях к Ивану заехать, лично обрадовать его, что стал су-шефом.
– Что? – воскликнул слушавший до этого их разговор без особого интереса Игорь. – Ваньку повысили?
– А ты кто, малец? – не понял Василий.
– Это друг Ивана, Игорь, – представил Литвина Пётр. – Помог отбить его от хулиганов.
– Ох, ты ж, – Абрамов кинулся к Гошику с объятиями. Мальчишка утонул в его больших руках. – Хлюпенький ты какой, но смелый. Рома рассказывал. Умница, что Ванюшу нашего в беде не бросил.
– Да я за Ваньку, – Гошик шмыгнул носом, расчувствовавшись.
Они поболтали ещё минут десять, пока наконец не принесли ужин. Пете нравилось наблюдать за тем, как есть Игорь.
Порой Петров диву давался, сколько в это крошечное тельце влезало еды. Сам Пётр был на голову выше и явно помощнее. Но ел раза в два меньше, это точно. А Литвин лопал с аппетитом. Причём всё, что предлагали.
Да уж, хорошо ему, наверное, жилось с другом-поваром.
– Кстати, – хмыкнул Пётр, – а кто ж тебе теперь готовить будет, когда один жить начнёшь?
– Не знаю, – Гошик задумчиво откусил кусок булки. – Не думал как-то. Ну второго Ваньки я точно не найду. Придётся самому учиться, наверное.
Напряжение, которое царило между ними в машине, понемногу рассеивалось. Гошик оттаял, соизволил даже разговор поддержать.
Но его благодушное настроение кончилось, едва они переступили порог квартиры.
Пётр оставил ключи и телефон на тумбочке и ушёл мыть руки в ванную. А через пару минут туда явился Литвин.
– Тебе тут звонят, – он протянул Петрову его телефон. Звонил Эдик, будь он неладен.
– Спасибо, – Петя красноречиво приподнял брови, намекая, что не мешало бы оставить его одного.
Гошик побуравил его взглядом пару секунд, но всё же вышел. Разговор с риелтором был коротким, он просто сообщил, что скинул пару вариантов на почту. И попытался в очередной раз пригласить Петю куда-нибудь. В очередной раз же получил отказ.
– Он звонил по квартирам? – Гоша, как оказалось, дежурил под дверью. Стоял там, хмурый, и насильно наглаживал не особо довольную таким положением дел Селёдку.
– Нет, – технически Петя даже не соврал. Просто не сказал всего. Ему хотелось увидеть, как отреагирует эта маленькая зараза.
Но вот такой реакции Пётр точно не ожидал.
– А я думал, что нравлюсь тебе! – отрезал внезапно ставший злым, как чёрт, Гошик и сбежал к себе в комнату.
Да ещё и дверью хлопнул театрально.
Вот такие карусельки.
Глава 3
Приняв душ и переодевшись, Петя вышел в гостиную.
Вообще у него был кабинет, но за последние две недели он уже привык проводить вечера именно в гостиной, работая на ноутбуке, пока Гошик рядом смотрел телевизор.
Литвин запоем смотрел какие-то дурацкие шоу, сериалы, документалки про животных и историю. Петров краем глаза следил за ним обычно и поражался, как такое количество информации укладывается в одну хорошенькую головку.
Вот только сегодня всё было иначе. После своего психа Литвин сначала закрылся в комнате, а потом копошился и стучал чем-то на кухне.
Петя прислушивался и едва ли не водил ухом как кот. Он делал вид, что работает. Но на деле всего его мысли занимало случившееся. Сомнений в том, что он тоже нравится Игорю, практически не осталось. Но Пётр не первый день жил эту жизнь, поэтому понимал, что Гошик пока ещё не пришёл ко всему своим ходом.
Да, он психанул, приревновал. Но в голове ещё не уложилось, что он испытывает симпатию к мужчине. И как бы ни хотелось Пете пойти и зажать его там, у холодильника, который уже начал пищать из-за открытой дверцы, приходилось выжидать.
Торопить и давить нельзя. Как бы ни чесалось сделать хоть что-то.
Терпение Петрова было вознаграждено четверть часа спустя. Гошик перестал мучать кухонную технику и явился в гостиную с тарелкой бутербродов. Причём не аккуратных сендвичей, как обычно делал Петя, а некрасиво, топорно нарубленного хлеба с колбасой.
Игорь вошёл в комнату, гордо задрав нос, и так же гордо уселся на диван. Правда уже пару минут спустя забрался с ногами. Но всё равно старательно не замечал Петю. Будто это Петров был нахальным и незваным гостем.
Понятно. Стадия отрицания.
Ничего, Петя подождёт. Теперь-то он был уверен, что до принятия и смирения недалеко.
***
Петров не знал, что именно повлияло на Гошика, но квартиру он выбрал на следующий же день.
Петя гадал, то ли это было желание сократить время общения Петрова с Эдиком, то ли, напротив, стремление побыстрее съехать. А может и всё вместе.
В любом случае, дело касалось Петра напрямую. И это не могло не радовать.
Тянуть с переездом смысла не было, поэтому Петя в тот же день организовал грузчиков. На хвост ему упал и Рома. Ивана со дня на день выписывали, поэтому Бессонов, преисполненный энтузиазмом молодого бычка, ринулся обустраивать им двоим любовное гнёздышко. А для этого забирал Белоусовские пожитки.
В какой-то мере Петя ему сейчас завидовал. Ромка забирать из небольшой двушки на отшибе Москвы шмотки, что начать счастливую совместную жизнь с любимым человеком. А сам Петров забирал вещи оттуда же, чтобы Гошу от себя отселить.
Любимым человеком Литвина он назвать пока не мог. Даже мысленно. Влюблённость ещё не любовь. Это ещё в двадцать можно спутать одно и другое. А в тридцать чётко понимаешь разницу. Да, от Гошика Петю вело со страшной силой, будто стальными канатами прикрутило. Но симпатия, вожделение – это одно. А такие громкие слова, как любовь – всё же совсем другое.
Но как бы Петров себя ни утешал, на душе у него было довольно тоскливо. Ещё и довольный Бессонов со своими шуточками и подколками.
Но хоть Гошик сегодня оттаял. Видимо, его отпустило из-за перспективы оказаться в своём жилье. Мурчал весь день как котёнок. Благодарил, был замечательно вежлив и обходителен. Ни дать ни взять – сын маминой подруги.
Петя думал чуток пообижаться за вчерашний игнор, а потом понял, что они друг друга стоили. И если Литвин решил пойти на мировую, чего ломать комедию и выпендриваться. Тем более, никакой обиды в душе у Петра и в помине не было.
Поэтому он с энтузиазмом руководил переездом и всячески старался произвести хорошее впечатление. В том, что Гошик теперь из его жизни никуда не пропадёт, Петя и так знал. Литвин работал на него. Пусть и не напрямую, но всё же. Так что видеться им придётся в любом случае.
Даже при том раскладе, если Игорь решит продолжать прятать голову в песок.
***
Первой в квартиру впустили Селёдку.
Она сделала пару осторожных шагов, прижав к голове уши, а потом обернулась, посмотрела на своих двоих идиотов-хозяев и сказала «Мяу».
Точнее, хозяин-то у неё был формально один. Но Селёдка, похоже, считала по-другому. Потому что, струсив чего-то нового, прижалась именно к Петиной тёмно-серой брючине.
Ох, как же она любила оставлять свои «метки» везде, куда могла приложить лапу. Петров даже перестал беситься. Просто возил в машине валик для снятия шерсти. Вот и сейчас не стал ругаться, подхватил кошку на руки и вошёл вместе с нею.
– Трусиха, – фыркнул на питомицу Гошик. Он обошёл небольшую студию по периметру, рассматривая всё с видимым удовольствием.
Да, квартира была поменьше той, откуда они только что вывезли вещи, но гораздо новее, приятней и светлее. Не было в ней гнетущего духа советского прошлого и дурацкого плаката с сисястой бабой на двери.
– Классно тут, правда? – Гошик с улыбкой обернулся к Пете. Он стоял напротив окна, залитый солнечным светом. И у Петрова дрогнуло сердце.
– Да, – сдержанно ответил он и кивнул. Выпустил Селёдку и ушёл в ванную вымыть руки.
Ему срочно было нужно взять маленький перерыв, чтобы справиться с эмоциями. Что он там трындел сам себе насчёт лёгкой влюблённости?
Похоже, эта смертельно-опасная болезнь начинала прогрессировать.
Умывшись прохладной водой, он посмотрел на себя в зеркало и покачал головой.
– И как ты докатился, Пётр Андреевич, до такой жизни?
Вопрос остался без ответа, а Петрову пришлось вернуться в комнату. Гоша уже во всю занимался вещами. Разбирал их довольно резво, быстро превращая пустую и немного стерильную квартиру в живую и уютную.
Так же легко он наполнил жизнью и теплом квартиру и самого Петра. Вот только теперь та снова станет склепом. Возвращаться домой решительно не хотелось.
Поэтому Пётр навязался в помощники. А Гошик, явно подобревший от приобретения отдельного жилья, ему позволил.
