Текст книги "Цена крови"

Автор книги: Таня Хафф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Губы женщины скривились в улыбке.

– Но и со мной ты житьне можешь, – напомнила она.

– Жить, умереть, воскреснуть и не умирать. – Он вскочил и обнял ее. – Мне все равно, лишь бы быть с тобой.

– Ты очень молод...

Ее словам не хватало уверенности, и он прочитал на лице Аннабель сомнение. Она нуждалась в нем! Великий Боже и все святые, она нуждалась в нем.

– Сколько тебе было лет, когда ты умерла? – решительно спросил Генри.

Она прикусила губу.

– Семнадцать.

– Мне исполнится семнадцать через два месяца. – Молодой герцог снова опустился перед ней на колени. – Неужели ты не можешь подождать?

– Два месяца...

– Всего лишь два. – Он не мог сдержать торжества. – А после мы вечно будем принадлежать друг другу.

Тогда Аннабель рассмеялась и притянула его к своей груди.

– А вы о себе высокого мнения, милорд.

– Это так, – согласился он, не поднимая головы.

– Если ваша жена случайно войдет...

– Мэри? У нее собственные покои, и она не очень-то любит их покидать. – Стоя по-прежнему на коленях, Ричмонд потянул ее к ложу.

Через два месяца Аннабель начала насыщаться каждую ночь, забирая столько крови, сколько он мог выдержать.

Норфолк поставил охрану у его спальни. Генри приказал его людям убираться, впервые в жизни проявив себя сыном своего отца.

Еще через два месяца, когда светила медицины ошарашенно скребли в затылках, недоумевая по поводу нездоровья молодого герцога, а Норфолк прочесывал окрестности в бесплодных поисках, она снова притянула его к своей груди, и он вобрал в себя кровь вечной жизни.

* * *

– Позвольте уточнить, вы незаконнорожденный сын Генриха VIII?

– Именно так. – Генри Фицрой, бывший герцог Ричмондский, герцог Сомерсет, граф Ноттингем и кавалер ордена Подвязки прислонился лбом к прохладному стеклу окна и взглянул на огни Торонто. Он давно не рассказывал свою историю и успел забыть, насколько опустошительно она на него действовала.

Вики взглянула на книгу эпохи Тюдоров, лежавшую раскрытой на ее коленях, и постучала пальцем по какому-то абзацу.

– Здесь говорится, что вы умерли в возрасте семнадцати лет.

Стряхнув с себя летаргическое оцепенение, Генри повернулся к ней лицом.

– Так и было, но потом мне стало лучше.

– Вы не выглядите на семнадцать. – Она нахмурилась. – Лет на двадцать пять, никак не меньше.

Вампир пожал плечами.

– Мы стареем. Правда, очень медленно.

– Здесь ничего об этом не говорится, но разве с вашими похоронами не была связана какая-то тайна? – Заметив его удивление, Вики слегка скривила рот – большего ноющая скула не позволяла. – У меня диплом историка.

– Не совсем обычный диплом для человека вашей профессии, не находите?

Она поняла, что он имеет в виду профессию частного детектива, но это было верно и для полицейского. Если бы Вики получала монетку каждый раз, когда кто-то, обычно из старших офицеров, произносил затертую фразу: «те, кто не извлекают уроков из истории, обречены на ее повторение», то была бы уже богачкой.

– Диплом мне не помешал, – резковато ответила она. – Так что насчет похорон?

– Да. В общем, все прошло не так, как я ожидал, это точно. – Фицрой сцепил пальцы, чтобы успокоить их дрожь, и на него снова нахлынули воспоминания...

* * *

Пробуждение – растерянность и непонимание. Постепенно до него дошло биение собственного сердца, и он позволил сознанию окончательно вернуться. До сих пор Генри никогда не пребывал в такой абсолютной темноте и, несмотря на всплывшие в памяти инструкции Аннабель, запаниковал. Паника усилилась, когда он попытался сдвинуть крышку саркофага и обнаружил, что не может шевельнуться. Над ним нависла не каменная плита, а сколоченные грубые доски, так тесно сковавшие его со всех сторон, что вздымавшаяся грудь касалась древесины. И повсюду запах земли.

Не усыпальница для аристократов, а обычная могила.

Сорвав себе горло в крике, Генри начал метаться, насколько позволяло тесное пространство, и хотя дерево раз или два скрипнуло, тяжесть земли оставалась непоколебимой.

Тогда он затих, осознав, что разрушить гроб и остаться лежать засыпанным землей будет неизмеримо хуже. Именно тогда начались муки голода. Он потерял счет времени, парализованный ужасом, прислушиваясь, как бешеный зверь гложет внутренности, уже тонкая нить отделяла его от безумия, когда над ним раздался стук лопаты.

* * *

– А знаете, – сказал Фицрой, проводя рукой по лицу, чтобы стереть отголоски того ужаса, – то, что вампиры в большинстве своем знатного происхождения, имеет под собой вескую причину. Из саркофага выбраться гораздо легче. Меня же похоронили глубоко и основательно, так что Аннабель понадобилось три дня, чтобы найти и разрыть мою могилу. – Иногда, даже спустя четыре столетия, просыпаясь по вечерам, он вновь оказывался там.Один. В темноте. Перед лицом вечности.

– Значит, ваш отец... – Вики запнулась перед тем, как договорить: – Генрих VIII, все-таки что-то заподозрил?

Генри рассмеялся, но как-то не очень весело.

– Он больше чем заподозрил. Позже я узнал, что он приказал пронзить мне сердце колом, набить рот чесноком и зашить губы, после чего отделить от тела голову и похоронить отдельно. Слава Богу, Норфолк до конца остался моим истинным другом.

– Вы виделись потом?

– Пару раз. Он понял меня лучше, чем я ожидал.

– А что случилось с Аннабель?

– Она помогла мне справиться с трудностями, которые неизбежно возникают после перерождения. Ухаживала за мной целый год, пока я спал, а мое тело тем временем адаптировалось к новым условиям. Аннабель научила меня насыщаться, не совершая убийства. А потом ушла.

– Ушла? – Брови Вики взметнулись вверх. – После всего, что она сделала для вас, вот так вот взять и уйти?

Фицрой вновь отвернулся и принялся разглядывать огни города. Она могла быть там, кто знает. Впрочем, вампир с легкой грустью признавал, что теперь ему все равно.

– Когда связь между «родителем» и «отпрыском» изживает себя, мы предпочитаем охотиться в одиночку. Самые тесные отношения зарождаются, когда мы насыщаемся, а для насыщения мы не можем использовать друг друга. – Он оперся рукой о стекло. – Эмоциональная связь, любовь, если вам угодно, которая заставляет нас делиться своей кровью со смертным, никогда не выдерживает перерождения.

– Но вы могли бы оставаться...

– Да, но это не одно и то же. – Генри решительно тряхнул головой и, сбросив с себя меланхолию, вновь повернулся к Вики. – То, что вы имеете в виду, тоже очень тесно связано с насыщением.

– Вот как. Значит, истории о вампирах, что, мол, они обладают... хм...

– Искушенностью в любви? – подсказал он с улыбкой. – Совершенно правдивы. У нас ведь много времени для практики.

Вики почувствовала, что краснеет, и была вынуждена опустить глаза. Четыреста пятьдесят лет практики... Она невольно сцепила зубы, и внезапная острая боль в скуле помогла ей отвлечься. «Только не сегодня, у меня болит голова». Вики закрыла книгу на коленях и осторожно отложила в сторону, заодно взглянув на часы. 4:43. «Мне за свою жизнь не раз приходилось выслушивать интересные признания... но это...» Разумеется, можно было и не поверить всему тому, что она услышала, выбраться из квартиры, удрать подальше от этого законченного шизика и вызвать людей в белых халатах, чтобы они заперли мистера Фицроя, незаконнорожденного сына Генриха VIII и т.д. и т.п., там, где ему самое место. Но дело в том, что она все-таки ему поверила, и теперь стараться доказать себе, что это не так, значит стараться убедить себя во лжи.

– Зачем вы рассказали мне все это? – наконец спросила она.

Генри пожал плечами.

– Я рассудил, что у меня только два выхода. Довериться вам или убить вас. Если для начала довериться, – он развел руками, – а потом убедиться, что это была плохая идея, то все еще можно убить вас, пока вы не причинили мне вреда.

– Погодите минуту, – всполошилась Вики, – меня не так-то просто убить!

Он стоял у окна в десяти, может быть, в двенадцати футах. Не успела она и глазом моргнуть, как он оказался рядом с ней и руки его легко сжали горло женщины. Даже если бы женщина захотела, то не смогла бы его остановить. Она ведь даже не заметила, как он движется.

– Ой, – только и сказала Вики.

Вампир убрал руки и продолжал, словно и не прерывался:

– Но если бы я вначале вас убил, то все на том бы и закончилось. А я думаю, мы можем помочь друг другу.

– Как? – Оказавшись в такой близости от него, Вики почувствовала, что теряется, и подавила желание отодвинуться подальше. Или, наоборот, придвинуться поближе. «За четыреста пятьдесят лет развивается весьма властная натура», – подумала она, переводя взгляд на белую бархатную обивку дивана.

– Демон выходит на охоту по ночам. Как и я. Но тот, кто вызывает этого демона, – обычный смертный и ведет, как все люди, дневной образ жизни.

– Вы предлагаете, чтобы мы действовали вместе?

– Да, до тех пор, пока демон не будет пойман.

Она несколько раз провела рукой по бархатному ворсу, после чего снова взглянула ему в лицо. «А глаза у него светло-карие. Я правильно угадала».

– Зачем вам это нужно?

– Поймать демона? – Фицрой поднялся и прошел обратно к окну. – Сам толком не знаю, но газеты приписывают убийства вампирам и тем самым создают угрозу для всех нас. – Внизу по Джарвис-стрит неслась одинокая машина с включенными фарами. – Даже я думал, что это кто-то из моих соплеменников. Ребенок – брошенный, необученный.

– Что? Разве можно оставить ребенка, как же он сам позаботится о себе?

– Бывает и так, что родитель даже не подозревает о появлении отпрыска.

– Кажется, вы говорили, что должна существовать эмоциональная связь...

– Нет, я сказал, что эмоциональная связь не выдерживает перерождения. Я не говорил, что она должна существовать. Мои соплеменники могут порождать детей так же случайно, как и ваши. Если не вдаваться в подробности, то для этого только и нужно, чтобы вампир превысил дозу насыщения, позволив, в свою очередь, смертному тоже насытиться.

– Как это, в свою очередь? Что за чертовщина?

Генри повернулся к ней лицом.

– Надо полагать, – сухо заметил он, – вы не имеете привычки кусаться.

Вики почувствовала, как запылали ее щеки, и поспешила сменить тему разговора.

– Так вы искали ребенка?

– Сегодня ночью? – Фицрой покачал головой. – Нет, сегодня я уже все знал и потому искал демона. – Он подошел к дивану и склонился над ней, опершись о подлокотник из светлого дерева. – Когда убийства прекратятся, то люди тоже перестанут болтать о вампирах, и эти создания вернутся в область легенд. Мы предпочитаем именно такое положение вещей. Более того, прилагаем все силы, чтобы оно таковым оставалось. Если газетам удастся убедить читателей, что мы существуем в реальной жизни, нас легко можно будет найти – наши привычки слишком хорошо известны. – Он поймал взгляд женщины и мрачно оскалил зубы. – Я, к примеру, не намерен быть заколотым за преступления, которых не совершал.

Когда Генри позволил ей отвести взгляд – она не стала обманываться, что ей удалось бы сделать это по собственной воле, – Вики смела все свое барахло обратно в сумку и поднялась. Она стояла к нему лицом, но смотрела поверх его правого плеча.

– Мне нужно подумать. – Вики старалась не выдать голосом волнения. – Все, что вы рассказали... в общем, я должна подумать. – Неубедительно, но ничего лучшего в голову не пришло.

Фицрой кивнул.

– Я понимаю.

– Ну так я пошла?

– Идите.

Она тоже кивнула и, потянувшись в карман за перчатками, направилась к двери.

– Виктория.

Вики никогда не верила, что имена обладают какой-то силой, которая передается человеку, когда его зовут, но не смогла воспротивиться и медленно повернулась, чтобы снова посмотреть ему в лицо.

– Спасибо, что не предложили мне рассказать все это полиции.

Она фыркнула.

– Полиции? Я что, похожа на идиотку?

Генри улыбнулся.

– Ничуть.

«У него было время довести до совершенства свою улыбку», – напомнила себе Вики, стараясь успокоить внезапно забившееся сердце. Она нащупала за спиной дверь, открыла ее и выскочила наружу. За дверью ей пришлось замешкаться, чтобы перевести дух. Вампиры. Демоны. В полицейской академии такой ерунде не учат...

7

Улицы в центре сияли огнями, а так как Вики прекрасно справилась недавно на гораздо хуже освещенной Вудбайн, она решила идти домой пешком. Подняв воротник, чтобы хоть как-то защититься от ветра, и сунув руки в перчатках поглубже в карманы, больше по привычке, чем для тепла, она направилась вдоль Блуар-стрит. Идти было не так уж далеко, а ей требовалось подумать.

Прохладный ветер приятно обдувал лицо и даже как будто облегчал головную боль. Хотя ей приходилось ступать очень осторожно, ходьба все-таки была гораздо предпочтительнее тряски на заднем сиденье такси.

И ей действительно нужно было подумать.

Вампиры и демоны... ладно, пусть даже один вампир и один демон. За восемь лет службы в полиции Вики всякого навидалась и даже поверила в существование таких вещей, о которых большинство здравомыслящих людей – включая полицейских и социальных работников – предпочитают не задумываться. По сравнению с той жестокостью, с какой сильные обходились со слабыми, признать вампиров и демонов было не так уж трудно. Тем более что этого вампира, видимо, можно считать хорошим парнем.

Она вновь представила его улыбку, но тут же строго приказала себе не отвлекаться.

На Йонг-стрит Вики повернула налево, остановившись перед красным сигналом светофора, скорее в силу привычки, чем по необходимости. Нельзя было сказать, что огни заливали перекресток, но он был неплохо освещен, а машины все еще проезжали редко. Она не была единственным пешеходом – Йонг-стрит никогда не пустела, – но остальные полуночники держались скромно в стороне, не попадаясь на ее пути.

– Это потому, что ты ходишь, как коп, – как-то раз объяснил ей Тони. – Со временем все вы, полицейские, выглядите одинаково. В форме или в штатском – не важно.

У Вики не было причин не верить ему, она не раз убеждалась, что этот паршивец всегда прав. Точно так же у нее не было причин не верить Генри Фицрою, поскольку она собственными глазами видела демона, о котором тот говорил.

«В темноте шевельнулась темнота и исчезла». Она увидела только призрачную тень, скользнувшую под землю, и благодарила Бога за это. Смутные очертания, которые она могла припомнить, приводили ее в такой ужас, что разум отказывался вспоминать. Запах разложения, однако, Вики помнила прекрасно.

Но не вид и не запах убедили ее, что Генри Фицрой говорил правду. И то и другое он мог подделать, хотя она не представляла, как или зачем. Ее убедила собственная реакция. Собственный страх. Отказ разума ясно припомнить увиденное. Ощущение всепоглощающего зла, пресыщенного и холодного, исходившего из темноты.

Вики поплотнее запахнула куртку, но мурашки по коже побежали у нее вовсе не от ночной прохлады.

Демон. По крайней мере, теперь они знают, что ищут. Знают ли? Нет, это оназнает. Вики улыбнулась, представив будущий разговор с Селуччи. Его там не было, поэтому Майк наверняка подумает, что она спятила. «Черт, если бы меня там не было, я бы сама подумала, что рехнулась». Кроме того, она не могла ничего рассказать Селуччи, не выдав при этом Генри...

Генри. Вампир. Если он был вовсе не тем, за кого себя выдавал, то зачем бы стал выдумывать такую сложную историю?

«Не важно, – осадила себя Вики. – Глупый вопрос». За свою жизнь она знала патологических врунов, пару раз даже их арестовывала, работала с одним и успела убедиться, что они никогда не задавались вопросом «зачем?».

Рассказ Фицроя был настолько сложен, что не мог оказаться ничем иным, как правдой. Или все-таки она ошибается?

Дойдя до Колледж-стрит, она остановилась на углу. Всего в одном квартале виднелись огни полицейского управления. Она могла бы туда зайти, выпить чашку кофе, поговорить с кем-то понимающим. «О демонах и вампирах, как же, как же, представляю себе их реакцию», – подумала Вики. Внезапно здание управления показалось ей очень далеким.

Она могла бы пройти мимо и продолжить путь дальше доГурон-стрит, где стоял ее дом, но, несмотря на все, она не чувствовала усталости и ей не хотелось сейчас запираться в четырех стенах до тех пор, пока она не отделит тьму от теней. Вики взглянула на трамвай, прогрохотавший мимо, этакий корабль тепла и света, в котором не было никого, кроме вагоновожатого, и продолжила путь на юг до Дандес-стрит.

Дойдя до бетонно-стеклянной громады Итоновского центра, она услышала колокола собора Св. Майкла. Днем городской шум заглушал колокольный перезвон, но в спокойные тихие часы перед рассветом эхо колоколов разносилось по всему центру. Свои нотки добавляли и колокола поменьше, но главными среди них были те, что звучали из собора Св. Майкла.

Вики, сама не зная почему, пошла на звук. Несколько лет назад, когда она еще носила форму полицейского, ей пришлось преследовать по ступеням собора одного сбытчика наркотиков. Он тогда колотил во все двери, требуя убежища. Двери оказались запертыми. Видимо, даже Бог не доверял ночи в сердце большого города. Толкач попытался прорваться обратно к машине, и ему было совсем не смешно, когда Вики и ее напарник окрестили его «Квазимодо».

Она ожидала, что тяжелые деревянные двери будут заперты, но, к ее удивлению, те бесшумно раскрылись. Тогда она так же бесшумно скользнула внутрь и прикрыла за собой створки.

«Просьба соблюдать тишину, – гласила картонная табличка, водруженная на блестящую медную стойку, – идет ночная служба Страстной недели».

В святилище горела только половина огней, создавая в церкви нереальный, какой-то мистический полумрак. Вики кое-что видела, но только потому, что не пыталась вглядеться в детали. Возле алтаря стоял коленопреклоненный священник, а на скамьях в первых рядах сидели тучные женщины в черном, словно отштампованные по одному образцу. Тихое бормотание голосов, произносящих молитву, и позвякивание четок не нарушало тяжелой тишины, повисшей в помещении. Ожидание, в воздухе чувствовалось ожидание. Но Вики не представляла, чего они все ждут.

Тут ее привлекло мигающее открытое пламя, и она скользнула в боковой неф, дойдя до ниши у южной стены. Там горели свечи в красных стеклянных сосудах, выстроенных в три или четыре ряда под фреской, освещенной каким-то иным источником света. Мадонна, одетая в бело-голубые одежды, широко раскинула руки, словно желая обнять этот мир, юдоль скорби. Ее улыбка дарила утешение, художнику удалось передать печаль, затаившуюся вокруг глаз.

Как все ее поколение, Вики не была воспитана в строгих религиозных традициях. Она могла распознавать церковные символы и знала основные события евангельской истории, но этим и ограничивалась. И уже не впервые ей пришла мысль, что, может быть, она пропустила что-то очень важное в своей жизни. Стянув перчатки, женщина опустилась на скамью.

«Я даже не знаю, верю ли в Бога, – призналась она фреске, как бы извиняясь. – Но если на то пошло, до сегодняшней ночи я не верила и в вампиров».

В соборе было тепло, а спала она в последний раз, как ей казалось, очень давно. Вики медленно осела на полированной деревянной скамье, и лицо мадонны постепенно начало тускнеть...

* * *

Вдалеке что-то с грохотом разбилось. Опытное ухо уловило, что этот предмет с силой швырнули об пол. Вики вздрогнула, открыла глаза, но подняться у нее не было сил. Она сидела, привалившись спиной к стенке скамьи, охваченная непонятной усталостью, а тем временем звуки разрушения приближались. До нее доносились мужские голоса, скорее самодовольные, чем злобные, но слов она не разбирала.

Окутанная тенью, освещенная теперь только мерцающим пламенем свечей, мадонна продолжала печально улыбаться, протягивая руки миру. Вики нахмурилась. Свечи стали маленькими и толстыми, воск стекал неровными струйками в белые лужицы и застывал на металлических подсвечниках и каменном полу.

Но ведь свечи стояли в красных сосудах... а на полу – на полу лежал ковер...

Грохот, раздавшийся совсем близко, заставил женщину вздрогнуть, но не разрушил апатию, приковавшую ее к скамье.

Сначала она увидела лезвие топора, затем топорище, а потом и человека, который держал его в руках. Он метнулся в боковой неф из центрального прохода со стороны алтаря. Его темную одежду покрывала гипсовая пыль, а в распахнутых полах кожаного жилета Вики заметила, как ей показалось, блеск золота. Свечи высветили цветные осколки разбитого стекла, прилипшие к отворотам его широченных сапог; короткие волосы, остриженные по форме головы, потемнели от пота; в оскале рта виднелись желтые неровные зубы.

Он замер у входа в нишу, набрал в легкие воздух и занес топор.

Лезвие не коснулось улыбки мадонны, топорище столкнулось с поднятой рукой молодого человека, который внезапно появился на пути вандала. Тот выругался и попытался выдернуть свое орудие.

С того места, где сидела Вики, казалось, что молодой человек слегка вывернул руку громилы, а потом отпустил, но, должно быть, он сделал еще что-то, так как вандал снова выругался, выпустил топор и едва не свалился на пол. Когда нападавший отпрянул, Вики в первый раз получила возможность хорошенько разглядеть юношу, завладевшего теперь топором.

Генри. Ряды мигающих свечей за его спиной высветили золотисто-красные искорки в волосах, создав вокруг его головы определенное подобие нимба. Он был одет в те же цвета, что и мадонна на фреске: широкое белоснежное кружево на воротнике и манжетах, белая рубашка, проглядывавшая сквозь прорези рукавов бледно-голубого камзола. Прищурив глаза, юноша поднял руки.

Топорище треснуло. Звук ломающейся древесины отразился эхом от стен ниши, за ним тут же последовал грохот, когда оба куска упали на пол. Вики не заметила, чтобы Генри шевельнулся, но уже в следующее мгновение вандал болтался в воздухе, суча ногами над мраморным полом, когда Генри схватил его за грудки.

– Святая Дева находится под моей защитой, – сказал он, и в этих негромко произнесенных словах было больше угрозы, чем в любом оружии.

Громила открыл было рот, потом закрыл, но не издал ни звука. Он обмяк, вися в воздухе, скованный страхом. А когда Генри разжал кулак, рухнул на колени, не в силах отвести глаза от лица противника.

Для Вики этот вампир стал чем-то вроде ангела мести, готового в любой момент выхватить огненный меч и поразить врагов Господа. У вандала, видимо, тоже сложилось такое впечатление, потому что он тихо застонал и молитвенно сложил дрожащие руки.

Только тогда Генри отступил и позволил поверженному противнику опустить глаза.

– Прочь! – велел он.

Не поднимаясь с колен, громила пополз назад и уже через секунду исчез из поля зрения Вики. Генри проследил за ним глазами, после чего повернулся и, перекрестившись, опустился на колени. Над его склоненной головой Вики встретилась взглядом с нарисованной мадонной. Тут веки ее отяжелели и сами собой опустились.

Когда через секунду она снова открыла глаза, фреска по-прежнему была освещена, свечи вернулись в свои сосуды красного стекла, а золотистая голова оставалась склоненной под изображением святой.

Вновь обретя силы, Вики легко поднялась со скамьи и направилась к нише.

– Генри...

Услышав свое имя, тот перекрестился, поднялся и повернулся к ней, запахивая полы черного кожаного пальто.

– Что...

Он покачал головой, поднес палец к ее губам и, мягко взяв за руку, вывел из святилища.

– Хорошо вздремнули? – спросил он, отпуская руку женщины, когда за ними закрылись тяжелые деревянные двери.

– Вздремнула? – повторила Вики, проводя рукой по волосам. – Кажется, да.

Фицрой озабоченно взглянул ей в лицо.

– Как вы себя чувствуете? Боюсь, удар по голове оказался слишком сильным...

– Со мной все нормально. – Очевидно, это был сон. – У вас нет акцента. – Во сне юноша говорил с каким-то акцентом.

– Я давно от него избавился. А в Канаду приехал сразу после Первой мировой войны. Вы действительно уверены, что с вами все в порядке?

– Я же сказала, что да, – Она начала спускаться по лестнице.

Генри со вздохом последовал за ней. Ему припомнилось, что где-то писали, будто сон после сотрясения мозга не очень полезная вещь, но он вошел в церковь сразу за ней, так что у этой дамочки – частного детектива не было возможности долго поспать.

«Это был всего лишь сон, – твердила себе Вики, шагая в сопровождении своего спутника. – С вампирами и демонами я еще как-то справлюсь, но видения на такие темы – это уж чересчур». Хотя к чему ей приснился этот сон о Генри Фицрое, защищавшем фреску с изображением Девы Марии от вандала, смахивавшего на одного из «круглоголовых» Кромвеля, она понятия не имела. Возможно, это был знак. А может, ей все привиделось из-за удара по голове. Как бы то ни было, остатки сомнений насчет бывшего королевского бастарда-высочества, видимо, улетучились, и, хотя она была склонна думать, что это скорее фокусы подсознания, а не вмешательство Господа, Вики решила держать ухо востро. На всякий случай. «Хотя... погодите-ка минуту...»

– Вы меня выследили!

Генри настороженно улыбнулся.

– Я только что открыл вам тайну, которая могла меня погубить. Должен же был я посмотреть, как вы поступите.

Она почувствовала себя уязвленной, но вынуждена была признать разумность его поступка.

– Ну и?

Вампир пожал плечами.

– Нет, вы скажите первая.

Вики поправила на плече ремень от сумки.

– Я думаю, – медленно произнесла она, – что вы правы. Объединившись, мы смогли бы достичь лучших результатов. Можете считать, что у вас в этом деле появился напарник. – Она споткнулась, угодив в темную расщелину на тротуаре, но тут же выпрямилась, прежде чем Генри успел ей помочь, и сухо добавила: – Однако вам следует знать, что обычно я работаю только днем. – Еще не время объяснять ему причину. Пока, во всяком случае.

Фицрой кивнул.

– Меня это устраивает. Лично я, как вы, наверное, догадываетесь, чрезвычайно восприимчив к солнечному свету, поэтому могу работать только по ночам. Мы с вами разделим сутки пополам, так что у нас не будет перерыва в работе. Кстати о дневных часах. – Он бросил короткий взгляд на восток, откуда приближался рассвет. – Мне пора идти. Не могли бы мы обсудить все завтра вечером?

– Когда?

– Скажем, часа через два после захода солнца? Я как раз успею подкрепиться.

Вампир исчез, прежде чем Вики успела как-то отреагировать. Или согласиться.

– Что ж, завтра поглядим, за кем останется последнее слово, – фыркнула она и повернула к дому.

Солнце пробилось над горизонтом к тому времени, как она добрела до своей квартиры. Рискуя свернуть себе челюсть зевками, Вики упала на кровать.

Но не прошло и сорока пяти минут, как ее грубо разбудили...

– Где! Ты! Была! – Селуччи акцентировал каждое слово, немилосердно тряся ее за плечи.

Вики, никогда со сна не отличавшаяся быстротой реакции, позволила ему закончить предложение, прежде чем подняла руки и вырвалась из его железной хватки.

– Черт возьми, Майк, ты о чем? – Прикрыв глаза рукой от света люстры, другой рукой она схватила с тумбочки очки.

– Один из полицейских заметил, как кто-то засунул в «БМВ» женщину, по описанию похожую на тебя. Произошло это вскоре после полуночи, всего лишь в нескольких кварталах от того места, где нашли последний труп. Или ты теперь скажешь, что сегодня ночью тебя не было в районе Вудбайн?

Вики откинулась на подушки, вздохнула и поправила очки.

– А разве тебя это касается? – Бессмысленно было пытаться урезонить Селуччи, пока он не успокоится.

– Я скажу тебе, почему это меня касается. – Он вскочил с кровати и начал расхаживать по спальне: три шага и поворот, три шага и поворот. – Ты влезла в полицейское расследование, вот почему это меня касается. Ты была... – Внезапно он остановился и, сощурившись, ткнул обвиняющим перстом в сторону Вики. – Кто это тебя так приложил?

– Никто.

– Если никто, тогда откуда у тебя на скуле синяя шишка размером с грейпфрут? – прорычал Майк. – Это он? Тот парень, что затащил тебя в свою машину? – Селуччи снова присел на кровать и, протянув руку, повернул лицо Вики к свету.

– Да ты спятил! – Она отбросила его руку. – Но, видно, заснуть мне не удастся, пока ты не удовлетворишь свое совершенно неразумное любопытство. Так вот, я былав том районе. И я не очень хорошо вижу в темноте, о чем ты мне все время напоминаешь. – Она одарила его змеиной улыбкой. – Кое-что ты угадал. Ну как, полегчало?

Майк ответил ей такой же улыбкой и рявкнул:

– Валяй дальше.

– Я была с другом. А когда случайно поцеловалась с фонарным столбом, он отвез меня к себе. Решил удостовериться, что я не сильно пострадала. Теперь доволен? – Вики махнула на дверь и упала на подушки. – Тогда можешь убираться!

– Черта с два доволен. – Он хлопнул ладонью по спинке кровати. – После моего напарника ты самая худшая в мире врунья. Не тебе пытаться навешать мне лапшу на уши. Кто этот друг?

– Не твое дело.

– Куда он тебя отвез?

– Тоже не твое дело. – Она снова села в кровати и придвинулась к его лицу. – Ревнуешь, Селуччи?

– Ревную? Проклятье, Вики! – Он поднял было руки, словно намеревался снова ее встряхнуть, но в последнюю секунду передумал, встретив ее прищуренный взгляд и заметив, что она тоже подняла руки. – У меня в деле шесть трупов. Я не хочу, чтобы ты стала седьмым!

Вики заговорила очень тихо, но в ее голосе чувствовалась издевка.

– А разве ты не находился в тот же момент на передовой?

– При чем тут это? Я полицейский, и со мной на дело вышла половина копов всего города. А ты была одна!

– А-а. – Она схватила его за грудки и внезапно притянула к себе, так что их носы коснулись друг друга. – Значит, ты беспокоился обо мне? – процедила Вики сквозь стиснутые зубы, отчего скула сильно заныла, но так, по крайней мере, она удержалась, чтобы не перегрызть ему горло.

– Конечно, беспокоился.

– Тогда почему бы так прямо и не сказать вместо того, чтобы то ругать меня, то черт-те в чем обвинять!

Она с такой силой оттолкнула его от себя, что Селуччи пришлось уцепиться за спинку кровати, чтобы не упасть.

– Ну? – настаивала Вики, когда тот кое-как восстановил равновесие.

Майк отбросил тяжелую прядь со лба и пожал плечами. Вид у него при этом был немного смущенный.

– Это самое... я... не знаю.

Сложив руки на груди, Вики осторожно улеглась на подушки. В подобных обстоятельствах она поступила бы точно так же, поэтому решила больше не наскакивать на Селуччи. Кроме того, у нее ныла скула, раскалывалась голова и адреналина в крови было столько, что хватит на целую неделю бессонницы.

– Ты уже был дома? – спросила она.

Селуччи устало потер рукой глаза.

– Нет. Не успел.

Вернув очки на тумбочку, она похлопала по кровати рядом с собой.

Немного позже ее осенило.

– Погоди минуту... поосторожней со скулой... ты ведь несколько месяцев тому назад вернул мне ключ от моей квартиры. – Вообще-то он чуть ли не швырнул ей в лицо этот ключ.