Текст книги "Поцелуй после полуночи"

Автор книги: Таня Кросби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 7

Виктория загрустила, а Том посмеивался.

Хотя, возможно, он поступил бессовестно, отказавшись от поцелуя, но считал, что сделал правильно. Жена сидела перед ним, совершенно ошеломленная. В прелестных колдовских глазах можно было прочесть все ее мысли.

Черт побери! У Тома сейчас так же кружилась голова, как и в тот момент, много лет назад, когда она прощалась с ним. Он снова был тем маленьким мальчиком, который спускался с холма к Тории.

Этой ночью тоже не все шло так, как ожидал Том. Они поехали прямо в гостиницу. Надеясь снять одну комнату для них обоих, Том подкупил клерка, и тот отказался предоставить им две комнаты. Хотя это и было нечестно со стороны Тома, но он не чувствовал угрызений совести. Единственное, о чем Паркер сожалел, так это о том, что Виктория сразу отказалась ночевать с ним в одной комнате и предпочла вместо этого вернуться в Блэкстоун.

Ничего. Он может подождать.

И обязательно дождется. В конце концов благоприятный момент наступит, и Виктория изменит свое отношение к нему.

Том знал, что так будет. Он видел, что нравится Виктории, только его жена, как пугливый зверек, боится приближаться к нему. Ничего. Времени у него много, терпения хватит. Он обязательно приручит ее.

– Этот пастор страдает расстройством желудка. – Виктория наконец нарушила молчание.

На мужа она не смотрела. Молодой человек подавил смешок.

– Вы так думаете? – спросил он довольно равнодушно.

– Несомненно! – заявила Виктория. – Поэтому у него скверный характер, он нетерпим и груб!

– Он просто набрался.

– Набрался? – Лицо Виктории, освещенное луной, было бледным, а ее зеленые глаза сверкали.

– Нализался, – пояснил Том. – Он был пьян.

– Да, но я считаю, что не было никакой необходимости так щедро вознаграждать его, вам не кажется? – спросила Виктория.

Том произнес:

– На моих часах было четверть первого, когда мы обменялись брачными обетами. Я подумал, что будет благоразумно, если мы оставим пастора умиротворенным. Сейчас он единственный человек, который может выступить против нас.

– О! – воскликнула Виктория, и Тому показалось, что ее лицо еще больше побледнело. – Вы ведь не думаете, что он это сделает, правда? – В ее глазах появилось беспокойство. Возможно, ее взгляд выражал какое-то смутное желание. И Тому хотелось верить, что это было не только желание сохранить ее проклятые поместья. – Он ведь указал нужный час в нашем свидетельстве, правда?

Том кивнул.

– Да. – Все же он вытащил документы из жилета и предложил их Виктории, надеясь, что она не заметит его подпись. – Посмотрите сами.

– Спасибо. – Виктория взяла бумаги. – Я даже не подумала попросить об этом. Мне ни разу… не пришло… в голову.

Казалось, у Виктории путаются мысли. С ним происходило то же самое всякий раз, когда она смотрела на него.

Было приятно сознавать, что не только он испытывает искушение.

Виктория стала праздником для его истосковавшейся души. Шелестящий шелк ее подвенечного платья вызывал у Тома желание протянуть руку и провести пальцами по материи. Нежный запах жасмина наполнял воздух. И Том страстно желал зарыться лицом в ее волосы… почувствовать аромат ее тела… дотронуться языком до шеи. Даже слабый запах мяты от ее дразнящих губ вызывал у Тома горячее желание поцеловать Викторию.

– Ну, кажется, документы действительно в порядке, – согласилась девушка. Том заметил, что она на них даже не взглянула.

Паркер посмотрел на бумаги, которые Виктория держала у груди, и – не сдержался – устремил взгляд на глубокий и соблазнительный вырез ее платья. Он закрыл глаза, попытался взять себя в руки. Искушение было велико. Сама обстановка действовала на Тома возбуждающе: лунная ночь, карета, женщина напротив.

Господи, помоги ему, он всего лишь мужчина, а не святой. У Тома пересохло во рту.

Виктория не узнала его. Ей нужно время. Он должен дать ей время.

Том повторял это, как заклинание. Но напряжение не спадало. Он чувствовал себя загнанным в угол.

Когда Том открыл глаза, Виктория смотрела на него. Он сглотнул. Если сейчас он сделает какое-нибудь движение… если хотя бы слегка пошевелится, он протянет руки и заключит Викторию в объятия, овладеет ею прямо здесь, в этой проклятой карете.

Виктория отдала мужу бумаги. У нее дрожали руки. Мысли были в смятении. Этот мужчина вызывал в ней смутную тревогу. И почему? Почему он так странно поступил? Почему отказался ее поцеловать? Стоп. Для нее это не должно иметь никакого значения. Но мысли возвращались к одному и тому же. Неужели он понял, что она хочет этого поцелуя? Неужели он сожалеет, что связал себя с ней? Да какое, собственно говоря, ей дело, что он думает! Она выбрала его исключительно потому, то он согласился на союз без обычных уз – без обязательств и без привязанности. И тем не менее никогда в жизни ни один мужчина не смотрел на нее с таким выражением. Никогда в жизни она не ощущала такого трепета и сладкого волнения…

Сердце Виктории готово было выскочить из груди, стоило ей посмотреть на губы Тома… на его лицо… в его глаза, на его брови, которые так дьявольски поднимались и опускались, когда он улыбался.

Почему же Том не поцеловал ее?

«Ну вот, опять! Виктория, что с тобой? Едва успела отвлечься, как снова думаешь о поцелуе. У тебя появляются навязчивые идеи. Так и свихнуться недолго. Ну-ка, прекрати немедленно, – говорила она себе. – А мой муженек, видно, рад, что так надо мной подшутил». И Виктории вдруг захотелось дать ему пощечину. Боже правый, она не может вспомнить, испытывала ли когда-либо такое неистовое желание… Нет, конечно, может! Виктория вспомнила маленького мальчика, который однажды так сильно ее рассердил, и она прокляла себя за то, что она девочка и не может его поймать, чтобы как следует надавать по щекам. Она улыбнулась.

– Мне нравится, как вы улыбаетесь, – сказал ей муж.

Улыбка сразу погасла.

– О чем вы думаете?

Прищурив глаза, Виктория взглянула на Тома. Кажется, он опять начинает играть с ней. Постарается приблизить ее к себе, а потом снова оттолкнет. Как там, перед алтарем.

– Так, ерунда. Вспомнилось кое-что из детства. – Виктория подалась вперед. – Учтите, я не особенно расстроена из-за того, что вы изменили решение. Но едва ли я могу быть вам благодарна за то унижение, которое испытала из-за вашего отказа, с-э-э-р!

Том пристально посмотрел на Викторию.

– Простите, не расслышал!

Виктория глубоко вздохнула.

– Безусловно, вы были вправе отказаться от своего намерения. Однако я хочу заметить – вы могли бы сказать мне об этом заранее, и я бы не выглядела такой дурочкой!

– Вправе отказаться от своего намерения?

– Конечно! Но вы могли хотя бы сообщить мне, что вы передумали это сделать.

– Сообщить вам… что я передумал это сделать… Что именно?

– Поцеловать меня!

Том приподнял брови. Виктория была раздосадована. В один день она умудрилась наделать столько глупостей, сколько не делала за всю свою жизнь.

– Я хочу сказать… Вы могли бы сказать… тогда… раньше…

Том был совершенно спокойным. А Виктория почувствовала себя еще большей дурочкой.

Она тяжело вздохнула. Господи, как он воспринял ее слова? Как будто она жаждет его поцелуя.

– Я подумал, что вам будет спокойнее, если я вас не поцелую.

Сердце Виктории учащенно забилось. Она пожала плечами и соврала:

– Ну конечно, я этому обрадовалась.

Губы Тома изогнулись, казалось, он сейчас расхохочется ей прямо в лицо.

– Правда? – спросил Том.

– Конечно, – ответила Виктория, и слова, которые она не должна была говорить, сорвались с ее языка: – Возможно, мне просто хотелось этого.

– Если вам хотелось… Я могу это исправить.

Виктория замерла.

– Исправить? – Ее голос прозвучал сдавленно. Он смеется над ней? Или издевается?

– Если вам в конце концов хочется этого поцелуя, – спокойно проговорил Том, – я готов.

– Какая чепуха! – воскликнула Виктория, но она с трудом смогла оторвать взгляд от его лица… его губ. Ее сердце колотилось так сильно, что казалось, даже кучер слышит это, не говоря уже о Томе.

– Как такое могло прийти вам в голову, с-э-э-р?

Том наклонился вперед. У Виктории перехватило дыхание. И все же… она не отпрянула, она не в состоянии была пошевелиться, а только судорожно вздохнула. Том был так близко, что у нее кружилась голова.

– Возможно, из-за того, как вы снова пристально смотрите на мои губы, – тихо произнес Том.

– Вовсе я не смотрю! – запротестовала Виктория, однако чувствовала, что не в силах отвести взгляд. Ничего поделать с собой она не могла.

Том придвинулся ближе.

Слова протеста замерли у нее в горле, когда он протянул руку и погладил ее по щеке… так нежно… Ласка показалась Виктории жарким, обволакивающим туманом. Девушке стало тяжело дышать. Никто никогда не прикасался к ней так. Она чувствовала, как кончиками пальцев Том провел по ее лицу, дотронулся до подбородка. Ее муж наклонился еще, и теперь их лица были совсем рядом. Виктория опустила глаза.

– Нет? – едва слышно прошептал Том.

– Н-нет, – пролепетала Виктория, но не отодвинулась. Казалось, она не может справиться с обуревавшими ее чувствами. Что же такое в этом человеке, что так влечет ее к нему? Что заставляет ее быть такой бесстыдной? Жаждать его объятий? Страстно желать, чтобы он ее поцеловал?

– Значит, я ошибся.

– Ошиблись? – заикаясь, спросила Виктория.

– Видите ли, я не могу заставить себя не смотреть на ваши губы. Думал, что с вами происходит то же самое.

От этого признания у Виктории замерло сердце.

– Не можете не смотреть на мои губы?

– Нет, – прошептал Том и тихо спросил: – Вы бы мне не отказали, если бы я вас попросил, ну пожалуйста, Виктория?

«Пожалуйста»? У девушки закружилась голова. А вдруг поцелуй – это что-то грязное… как те лужи, по которым она шлепала в детстве…

Том был так близко, что девушка чувствовала его прерывистое дыхание. Сейчас. Сейчас это произойдет. И она не сможет ему отказать. Ну, что же он медлит? Так можно сойти с ума от ожидания.

– Вы хотите, чтобы я вас поцеловал, Виктория?

Девушка подалась вперед, вздохнула. Тихий голос Тома завораживал Викторию, мурашки побежали по спине.

– Да, – едва слышно прошептала она. – Я… я считаю, я же должна…

«Наивная девочка», – улыбнулся Том.

Ее глаза были закрыты, рот слегка приоткрыт, дразня Тома блестевшим нектаром… сладкой росой на ее губах.

Итак, покончено с добрыми намерениями.

Черт возьми, ни один мужчина не смог бы отказаться поцеловать Викторию. Как он мог устоять перед искушением, когда она сидит так близко и от нее исходит такое благоухание? Когда поднимающаяся и опускающаяся грудь и учащенное дыхание говорят о бушующей в ней страсти? К чему убеждать себя, что так нельзя поступать?

И к тому же Виктория – его жена.

Не важно, что это всего лишь брак по расчету. Господи, ему так давно этого хотелось… так было нужно… он ждал этого всю свою жизнь.

Виктория не знает, как много он жаждет взять… как много ему нужно… как страстно он желает целовать ее…

Том провел пальцами по бархатистой коже ее шеи. Виктория вздрогнула. У него сильно забилось сердце… Он жаждал почувствовать вкус ее губ.

Виктория издала нежный, похожий на плач вздох. Том напрягся. Больше всего на свете он желал насладиться вкусом ее нежного, прекрасного тела… каждой его частицей… вдохнуть ее аромат. Он так долго был лишен этой возможности.

Как только Том наконец дотронулся губами до рта Виктории, из его груди вырвался стон. Господи, в тот самый миг, когда Том коснулся рта Виктории, он забыл обо всем на свете.

Том просто не мог предположить, какой благоуханной она будет… какими податливыми окажутся ее губы. Он не был готов ощутить их теплый шелк.

Том почувствовал, что одного поцелуя ему мало.

Он не может ограничиться этим поцелуем, как не мог забыть эти колдовские глаза… или ее ослепительную улыбку… или ее смех… или даже упрямый подбородок.

О небо! Как ему хочется заставить Викторию снова смеяться… как ему хочется раскрыть ей свою тайну.

Так легко она оказалась в его власти.

Виктория тихо застонала, когда Том прильнул к ней своими настойчивыми, нежными, упругими губами, заставляя ее ответить ему.

Она обхватила руками шею мужа. Тот поднял ее на руки, как будто она была трехлетним ребенком. Девушка не успела воспротивиться этому, не успела произнести ни слова, как оказалась на коленях у Тома.

– Вы не знаете, – горячо прошептал он, – как сильно я хотел этого. С того самого момента, когда я впервые увидел вас, Виктория…

Он провел языком по ее губам.

Виктория затрепетала. Она даже подумать не осмеливалась, что он может ее желать. Девушка приоткрыла губы, и язык Тома проскользнул в ее рот.

Она откинула назад голову. Какие теплые руки были у ее мужа. Никто никогда ее так нежно не обнимал. Ей не приходило в голову, что простое прикосновение может быть таким опьяняющим.

И вообще она не представляла, что можно так страстно желать отдаться первому встречному человеку, который будет ее обнимать. Но, Господи, она желает этого.

– Поцелуйте меня, Виктория, не бойтесь, – прошептал Том. Она неуверенно коснулась языком его губ, потом языка. В этот момент Том мог бы попросить Викторию о чем угодно, и она с радостью согласилась бы на это. Том то ли застонал, то ли засмеялся, а затем очень нежно зажал ее язык зубами. Виктории казалось, что она умрет от ощущений, которые волновали ее душу, возбуждали ее тело. Дрожь пробежала по спине. Том начал слегка покусывать губы Виктории. Затем снова провел по ним языком.

Виктория прижалась к Тому, боясь свалиться в неизвестную бездну своего желания.

Том попытался обуздать свою страсть… ради Виктории. Его сердце готово было выскочить из груди. Как легко можно было бы теперь овладеть этой женщиной!

Но Том понимал, что должен остановиться. Не потому, что хочет оттолкнуть Викторию. Совсем нет. Просто он не хочет потом раскаиваться. Он должен усадить Викторию на ее место. Там его жене не будут грозить его прикосновения, зло, которое он может ей причинить. Но казалось. Том не в состоянии заставить себя подчиниться голосу разума. Нежные пальцы ласкали его шею, гладили его волосы, цеплялись за него… немилосердно дразнили.

Проклятие, он не хочет остановиться.

Здравый смысл, казалось, оставил его.

Взгляд Тома затуманился. У него пересохло во рту, и он приник к губам Виктории, чтобы утолить свою страшную жажду. Руки Тома скользнули к ее талии… такой восхитительно тонкой талии, а затем его пальцы заскользили вверх, пока не коснулись ее груди.

Том представил, как он низко наклоняется, зубами рвет ее корсет к вдыхает аромат ее тела… наклоняется ниже к ее животу… пока она не оказывается раздетой… и полностью в его власти.

Прильнув губами к шее девушки, Том застонал. И все-таки заставил себя остановиться.

Виктория вздохнула. Она совершенно не подозревала о его сладострастном намерении. Черт возьми, она же доверяет ему, она верит, что он сдержит свое обещание. Только поцелует ее, не более. Наивная девочка. Том улыбнулся, крепче прижал Викторию к себе и погладил по щеке.

– Хочется спать? – спросил он ее.

– Немного, – еле слышно прошептала Виктория.

Боже, все что угодно, но спать ему не хотелось. И ему очень нужно было как-то охладить свой пыл. Том не переставал задавать себе вопрос, о чем думает Виктория.

Он заставил себя встряхнуться.

– Как насчет того, чтобы сыграть в одну игру? – спросил Том, вспомнив о своеобразном состязании, которое они обычно устраивали. Может быть, тогда Виктория догадается наконец, кто он?

– В игру? – спросила Виктория. – Что за игра? – Она хотела подняться, но Том удержал ее.

– Сидите, – сказал он. – Отдыхайте. Нам долго еще ехать. Итак… я называю слово, а вы говорите мне первое, что придет вам в голову. Согласны?

Она устроилась поудобнее и пристально посмотрела на него, потом сказала:

– Я помню эту игру! Я играла в нее, когда была маленькой!

Тому пришлось прикусить губу, чтобы не ответить: «Я знаю».

– Вот как? – сказал он. – Тогда вы хорошо знаете, что делать.

– Я всегда любила эту игру, – призналась она.

Тому снова пришлось побороть в себе желание ответить: «Я знаю».

– Отлично, – сказал он. – Начнем. Смех.

– Дети, – сразу ответила Виктория. – Это было легкое слово. Теперь я. Голубой.

– Небо, – ответил он. – Игра.

– Работа.

Том нахмурился, услышав ответ Виктории.

– Книги, – сказала она.

– Скучные, – посмеиваясь, ответил Том. Виктория тоже хихикнула.

– Они не такие уж скучные.

– Пожалуй, это зависит от того, что вы читаете. Книги, которые я читаю, очень нудные. Поцелуи.

– Приятные, – без колебаний прошептала Виктория.

– Сожаления?

– Никаких. – Виктория тихо вздохнула и сильнее прижалась к Тому.

– Вы? – спросила она.

– Что вы имеете в виду? – спросил Том и игриво ткнул Викторию пальцем в бок.

Она тихо засмеялась.

– Вы неправильно играете! Нельзя отвечать вопросом на вопрос! А также это было не одно слово, а четыре. Ответьте как следует!

– Нет.

– Это «нет» означает, что вы не будете отвечать как следует? Или что вы не жалеете?

– Нет, я не жалею.

– Вы заметили, какое было у священника выражение лица, когда вы отказались поцеловать меня? – Виктория тихо засмеялась. – Мне кажется, он был немного не в себе. Он не знал, что и подумать.

– Да, разыграли мы святого отца, – улыбнулся Том.

Виктория снова рассмеялась. Какое-то время они сидели молча. Медленно двигавшийся экипаж и темнота убаюкивали их. Они сидели, наслаждаясь покоем, как двое влюбленных.

Но Том хотел не просто быть ее возлюбленным, он хотел большего. Он хотел вернуть то, чем они были друг для друга много лет назад.

– Друг, – сказал Том через некоторое время. Виктория промолчала.

– Друг? – снова сказал он. Она не откликнулась.

– Виктория?

Она по-прежнему не отвечала. Том наклонился и увидел, что глаза у Виктории закрыты. Заснула. Черт возьми, с каким удовольствием он слушал ее ответы…

– Малышка, – прошептал Том и поудобнее устроился на сиденье. Его жена спала у него на коленях.

Боже правый! Она его жена… спустя все эти годы… Том улыбнулся, откинулся назад и закрыл глаза. Он хотел насладиться близостью женщины, спящей в его объятиях.

Глава 8

На следующее утро Виктория проснулась в своей кровати, попыталась вспомнить, как она там оказалась.

Она заснула в объятиях мужа, кажется, когда они играли в эту глупую игру. Ну, конечно, она заснула не во время игры. Она только притворилась, потому что не смогла ответить на слово «друг». По правде говоря, за всю жизнь у Виктории был только один верный друг. И его звали так же, как и ее мужа. Виктория бы ответила «Томас», но спохватилась. А потом он назвал ее малышкой. Или ей это приснилось?

Ее сны были смесью воспоминаний о милой детской игре и крепких поцелуях, волнующих сердце.

Боже милостивый, ведь прошлой ночью она вела себя как распутница – бросилась в объятия мужа, а до этого просила его поцеловать ее! О чем только она думала?

И все же Виктория наслаждалась каждым мгновением в его объятиях, каждым прикосновением его губ.

Девушка вздохнула, взглянув на закрытую дверь, ведущую в комнату мужа. Может быть, он сейчас там? А возможно, внизу, завтракает в столовой.

Что-то такое было в Томе Паркере, что лишало ее способности рассуждать здраво. Стоило ему посмотреть на нее, как в голове начинали вертеться порочные мысли, а тело переставало слушаться. Хорошо, что у Тома хватило силы воли остановиться. Она сама не смогла бы.

Виктория спустилась к завтраку. Она была готова к встрече с мужем. А если ее щеки покраснели от стыда, так ей и надо. В следующий раз будет думать, что делает.

Но она готовилась напрасно – в столовой Тома не оказалось. Девушка перевела дыхание. Настроение испортилось. Она почувствовала странную тяжесть в груди.

Виктория не могла понять, что с ней. Мужа нет – прекрасно.

Стол был накрыт. Слуги замерли в ожидании. И все же Виктория нахмурилась. Безусловно, столовая была такой, как всегда. Так почему же Виктория ожидала, что сегодня утром все будет выглядеть по-другому? Свидетельство о браке семью не создает. Не создают ее и поцелуи. Итак, что она ожидала увидеть здесь сегодня утром? Мужа, который приветствовал бы ее: «Доброе утро» и поцеловал бы? Какого-то негодяя с голубыми глазами и улыбкой, заставляющей дрожать ее колени? Виктория вдруг потеряла аппетит. Не замечая изумленных взглядов слуг, девушка повернулась и направилась в сад.

Том потратил большую часть утра, чтобы найти свою старую лошадку. Теперь он был готов к встрече с Викторией. В другой руке он держал хлыст. Оба этих предмета предназначались в подарок его очаровательной жене.

Но в столовой Виктории не было. Наконец Том отыскал ее в саду. Она стояла на коленях, склонившись над кустом роз. Когда Том увидел Викторию с ножницами для подрезания веток, он был ошеломлен. Не менее поразил его и вид роз. Они были совсем не такими, какими помнил их Том.

Это было самое жалкое подобие сада, которое Том когда-либо имел несчастье увидеть. В то время, когда здесь работал его отец, кусты были яркими, пышными. Каждая роза была такой роскошной, что казалась ненастоящей. Сколько раз Том, завороженный красотой этих роз, забывал, что у них есть шипы, пытался сорвать хоть один цветок и постоянно кололся.

Том улыбнулся. Счастливое детство… Сейчас он тоже счастлив. Его жена здесь, рядом с ним, и он собирается открыть ей свою тайну.

С лошадкой и хлыстом Том пошел к Виктории, обходя разросшиеся стебли без листьев, покрытые шипами.

Сад всегда был гордостью и радостью Виктории. Еще в детстве она приходила сюда, если была чем-то расстроена. В конце лета, когда здесь цвели около пятидесяти видов роз, это было самое очаровательное место. Восхитительное благоухание наполняло воздух, успокаивало ее встревоженную душу.

Сейчас сад не такой, каким был когда-то. Виктория делала все, что могла. Но ей не хватало опыта, а садовник, который ухаживал за растениями, давно уехал из ее имения. Девушка сердито посмотрела на розовый куст. Черт возьми! Она целыми днями ухаживает за ним, но он не хочет цвести.

Виктория вздохнула. Никто лучше отца Томаса не мог сделать сад красивым. А ведь когда-то эти голые стебли были такими зелеными. С тех пор как отец Томаса уехал, они уже никогда не выглядели, как прежде. Словно сад скучает по мистеру Смиту. Сколько садовников нанимали после него! Но ни один из них не смог возродить сад. Наконец четыре года назад, уволив последнего садовника, Виктория сама стала о нем заботиться.

Интересно, получил ли отец Томаса ее письмо? Вернулся бы мистер Смит, если бы она его попросила, или нет?

Виктория побоялась спросить в письме о Томасе, Она уже давно не осмеливалась справляться о нем. О Господи! Наверное, он ее забыл. Возможно, у Томаса куча детей и домашний очаг. Наверняка у него есть жена, которой он весело говорит «доброе утро», и дочь, которая, обхватив сзади его шею, шепчет: «Я люблю тебя, папа».

А у нее… ну что же, у нее есть свой Том… человек, который даже не хочет завтракать со своей женой. Человек, от одного лишь голоса которого ярче сияют звезды в небе. Человек, губы которого доводят до безумия, и глаза, которые… У Томаса тоже были голубые глаза, вдруг вспомнила Виктория. И он называл ее малышкой.

– Виктория?

Девушка обернулась и увидела своего мужа, взлохмаченного, испачканного. «Господи, где он нашел столько пыли?» Этот грязнуля совсем не был похож на ее мужа. Куда делись фрак, белая рубашка? Вчера она выходила замуж за другого человека, а не за… бродягу. Если бы не эти необыкновенные голубые глаза, Виктория никогда бы не поверила, что это ее муж.

Лицо его было таким грязным, будто он целый месяц умывался из лужи. А его бриджи! Где он откопал такую рвань? А короткие-то какие! Виктория посмотрела внимательнее и увидела, что подшивочные швы много раз распарывали, пока бриджи не оказались слишком короткими. Рукава рубашки были обрезаны, а пятна от травы и грязи украшали ее на груди. А что случилось с этими нежными руками, которые прошлой ночью так умело ласкали ее тело? Теперь они были грязными и исцарапанными.

– Господи! – в ужасе воскликнула Виктория. – Ради всего святого! Что случилось? – «Наверняка на него напали бандиты. Глупость. Какие бандиты здесь, в этой глуши?» – Том?

Он тихо рассмеялся.

– Это я.

– У вас ужасный вид!

Молодой человек пожал плечами:

– Тогда я великолепно дополняю этот сад. Я бы сказал, это довольно плохая работа. Лучше признайтесь, какой мор напал на сад? Или здесь пронесся ураган? Или прошел слон?

Виктория разозлилась.

– Я хочу, чтобы вы знали. Это совершенно очаровательный сад. – Она была оскорблена тем, что Том не воспринимает этот сад так же, как она.

Виктория показала розы и вдруг увидела, что ее муж держит в руках какую-то ерунду. Виктория с любопытством посмотрела на хлыст.

– Они… восхитительны, когда цветут, – немного встревоженно сказала девушка.

– А когда они цветут?

«Невероятно, – подумал он, – должно быть, она совсем слепая!»

В большей части сада росли искореженные кусты… как будто ни одна рука никогда не заботилась о них. Его отец расплакался бы, если бы увидел, что стало с садом.

– Ну ясно, что они цветут сейчас! Разве вы не видите? – сказала Виктория.

Том еще раз огляделся, но ничего не увидел. Ему кивали голые ветви.

– Вон там. – Виктория указала на один из кустов, а затем, прикрыв рукой глаза, добавила: – Растет довольно интересный экземпляр. Это роза галлика оффициналис. Вы ее видите?

Аптекарская роза. Том хорошо ее знал. На кусте цвел маленький цветочек. Это был один из самых выносливых видов роз, очень древний. Но даже этот куст погибал.

– С этой розой связана интересная история, – объяснила Виктория. – По общему мнению, один измученный крестоносец привез ее из Дамаска во Францию для своей любовницы. Считают, что эта роза может исцелять.

– Правда? – Том старался делать вид, что поглощен беседой, а не созерцанием красивого рта Виктории.

– А эта роза, – сказала Виктория, указывая на особенно непривлекательный куст, – роза мунди. Существует легенда о том, что ее назвали в честь любовницы Генриха Второго – прекрасной Розамунды. – Виктория вновь взглянула на Тома и покраснела. – К сожалению, я не могу заставить эти кусты цвести по-настоящему.

Том с трудом улыбнулся и подумал, что это слишком мягко сказано.

– А затем, конечно, эта роза, – сказала Виктория. – Она сочетает в себе энергию змеи и злобу волка.

За то короткое время, что Том стоял там, слушая Викторию, эта роза каким-то образом обвила его штанину. Когда молодой человек попытался ее стряхнуть, она вонзилась шипами ему в ногу.

– Проклятие!

– Минуточку. Сейчас я освобожу вас.

Прежде чем Том смог ее остановить, Виктория вскочила на ноги. Он стоял, изо всех сил стараясь обуздать свои чувства. Помимо воли Том представлял, как Виктория любит его, стоя на коленях. Эти картины возбуждали его, заставляли дрожать от желания. Молодой человек посмотрел на жену и облизал пересохшие губы.

– Эту розу я особенно люблю, – немного застенчиво призналась Виктория. Она подняла слабую ветвь. – Это ла седуисанте. Она также известна как инкарната, ла виргинале, куиссе де нимфе, или…

– Стыдливая красавица, – подсказал Том.

Девушка подняла голову.

– Вы разбираетесь в розах? – спросила она с удивлением.

– Не очень, – признался Том. – Лишь немного. Но я знаю эту розу.

– В самом деле? Я не могу понять, что с ней случилось, – призналась Виктория. – Эта роза просто не желает цвести. Я подумала, будет полезно немного подрезать куст. – Виктория отрезала ножницами больную ветку и стала внимательно ее рассматривать.

Том подумал, что лучше положить конец мучениям этого куста – выдернуть его с корнями и выбросить.

– Возможно, – согласился Том, улыбаясь Виктории. – Вы сами ухаживаете за садом?

– К сожалению, мне приходится это делать, – призналась Виктория. – Что-то я не могу найти никого, кто мог бы хорошо за ним ухаживать.

Том хотел сказать, что, по его мнению, она выбрала худший вариант и что даже самый плохой садовник лучше самого хорошего хозяина. Однако промолчал.

– Видите ли, это не совсем обычный сад, – призналась Виктория.

Том почувствовал, как что-то затрепетало у него в груди.

– Правда? – спросил он ее, стараясь сохранить спокойствие. А в памяти внезапно возникла картина… как они вдвоем сидят перед этим самым кустом и обрывают лепестки с цветков. – Почему?

Казалось, Виктория на мгновение погрузилась в размышления, и Том хотел знать… надеялся… что она тоже вспоминает…

* * *

– Любит, не любит, любит, не любит…

– Ты мне нравишься, Томас! – воскликнула она, когда он бросил оборванные лепестки ей на колени. – Просто мне не нравится, когда мне на голову сажают лягушек!

– Ладно, – уступил он. – Я больше не буду этого делать, Тория.

– Вот и прекрасно! Потому что если ты это сделаешь… – Она обеими руками схватила юбку и слегка подняла ее так, что все лепестки собрались в маленькую кучку в середине. – Мне придется засунуть змею тебе в штаны! – Она встряхнула юбку, и лепестки полетели ему в лицо. Пока он отряхивался, его подруга убежала. А он стоял и злился, что дал такое глупое обещание.

Сегодня волосы Виктории были уложены в искусную прическу. Том еле удержался, чтобы не наклониться и не поцеловать ее в затылок. Он перевел дух и вспомнил, зачем искал сегодня Викторию.

Она сорвала розу и стала обрывать лепестки. Том стоял сзади и тихо шептал:

– Любит, не любит…

Виктория резко подняла голову и удивленно посмотрела на Тома.

– Что… что вы сказали?

Он нежно ей улыбнулся.

– Вы обрываете лепестки… Я вспомнил кое-что, что говорил в таких случаях в детстве.

Виктория заморгала. Она выглядела ошеломленной.

– Я знала… – начала Виктория, и у Тома сильнее забилось сердце. – Ну… я провела свои самые счастливые дни в этом саду.

Она перестала обрывать лепестки и теперь рассматривала хрупкий стебель.

Господи, он тоже… провел здесь много самых прекрасных часов… с ней…

– Одна? – осмелился спросить Том. Он постарался, чтобы вопрос прозвучал небрежно.

– Нет… с моим самым любимым другом. – Виктория обернулась и посмотрела на Тома. Ее зеленые глаза сверкали. И Том понял. Друг, которого она упомянула, был не кто иной, как некий невоспитанный мальчик, который сажал лягушек ей на голову и называл ее малышкой.

Виктория ухаживала за этим садом в память о нем.

Том был растроган.

– Виктория, – хрипло произнес он.

– Да. – Она внимательно смотрела на него. Том зажал кнут под мышкой и протянул руку.

– Пожалуйста, пойдемте со мной.

– Пойти с вами? Куда?

– Я хочу вам кое-что показать. – И Том увлек ее за собой.