355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Таисий Черный » Несколько карт из цыганской колоды » Текст книги (страница 1)
Несколько карт из цыганской колоды
  • Текст добавлен: 27 июня 2022, 17:51

Текст книги "Несколько карт из цыганской колоды"


Автор книги: Таисий Черный


Жанр:

   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Таисий Черный
Несколько карт из цыганской колоды

Ненавистные предисловия

(Аркан -034)

Я сидел среди поросших травой и редким ивняком дюн на берегу холодного в эту пору Балтийского моря. Я просто сидел и слушал шум волн и размышлял о чем-то. О чем именно, сегодня уже, конечно не припомнить. Было удивительно хорошо и спокойно, подобное уединение принесло мне в подарок далеко не единственную хорошую идею. Где-то там, в паре километров, в конференц-зале одного из отелей группа приезжих астрологов билась не на жизнь а на смерть, пытаясь доказать друг другу свои идеи. В какой-то момент мне вдруг показалось, что все действительно ценное, я уже услышал, и потому я решил, что будет правильнее, более не обременять отчаянных спорщиков своим присутствием. И правда, весь этот дискуссионный шум стал понемногу меня утомлять, и потому я стал все чаще уединяться со своим блокнотом и карандашом, пытаясь осмыслить услышанное прежде.

Я сидел недалеко от тропы, построенной, словно дощатый помост, и ведущей от поселка, через дюны, к самому морю. Строго говоря, уходить с этой дощатой тропы не разрешалось. На большом щите, в самом начале маршрута, было написано, что дюны могут разрушаться, если по ним ходить. Меня оправдывало лишь то, что я не ступал на песок. Но скакал от одной травяной кочки к другой, не оставляя ни единого следа и нисколько не повреждая утрамбованный ветром и частыми долгими дождями песок. Затем я усаживался на одной из кочек, закрывал глаза и без устали слушал и слушал эту завораживающую музыку волн и ветра…

Как-то раз я почувствовал чье-то присутствие и, открыв глаза, увидел у дороги странного человека, который стоял, облокотившись о перила. Был он примерно моего возраста, но смугл, как, наверное, армянин или азербайджанец, хотя, как потом выяснилось, он не был ни тем, ни другим. Одет он был явно очень дорого, но как-то необычно, если не сказать – нелепо. Например, на нем были серо-зеленые , немного похожие на галифе, брюки, штанины которых заканчивались на середине голени манжетой с пуговкой. Голени закрывали серые гольфы. Обут он был в тяжеловатые на вид туфли темной кожи. Куртка была сшита из того же материала, что и брюки, и казалась очень широкой, особенно – рукава. На голове у незнакомца красовался темный, похоже даже, бархатный, темно-серый берет, сдвинутый слегка на бок. Вот только петушиного пера этому берету не доставало. Незнакомец просто стоял, опершись на деревянные, отполированные множеством рук перила, и улыбался, глядя на меня.

– Что-то случилось? – спросил я. Мне хотелось, чтобы человек побыстрее ушел.

Однако он все также стоял, и, все также улыбаясь, спросил:

– Не позволите ли присоединиться к вашей медитации?

– Пожалуйста, – ответил я, – если вам угодно скакать по кочкам. По песку ходить нельзя!

– Да, я знаю, – ответил он, – и тотчас, в три-четыре прыжка, оказался около меня.

Усевшись рядом на кочке, он не то спросил, не то просто сказал:

– Здорово здесь, верно?

Я кивнул без всякого энтузиазма, поскольку понял, что уединению моему пришел конец: пришелец, судя по всему, если и мог бы помолчать, то с невероятным для себя трудом.

– О чем думаете? – спросил он как-то очень по-свойски, но и без всякой фамильярности.– Меня, кстати, Саввой зовут!– он протянул руку.

Я пожал протянутую руку и тоже представился.

– Так о чем думаете? – повторил свой вопрос Савва. И тотчас поспешно добавил, – Если это не секрет, конечно…

– Так… ответил я. Об астрологии в основном. Точнее – перевариваю некоторые идеи, которые тут услышал.

– Вот как? А я вот, знаете ли, к астрологии отношусь не очень серьезно.

– Почему? – спросил я.– И зачем вы тогда здесь? Вы ведь, наверное, на конференцию приехали?

– Да как вам сказать…и да, и нет, – он хмыкнув, почесал подбородок, – Я вообще люблю эти места… Был тут неподалеку по делам, когда слышу – конференция астрологов! Надо же! Дай думаю, загляну из любопытства, авось – не прогонят, – он снова улыбнулся, – Но вы только не подумайте, что я ее отрицаю. Нет, нет, ни в коем случае!

– Вот как? Тогда почему ваше отношение вы считаете несерьезным?

– Видите ли…– он перестал улыбаться, – Начать стоит с того, что наш нынешний мир и отношения в нем парадоксальны. Ученые презирают мистиков за некоторую умозрительность их выводов, а мистики – ученых – за их некоторую ограниченность, как кажется самим мистикам. И никто не хочет взять в толк, что мир не познаваем только лишь каким-то одним путем. Есть области, закрытые для науки, там работают метафизики всех мастей. Ученые, повторюсь, презирают их мир, но это их дело. Однако надо отметить, что и мистикам нечего соваться в науку. Я убежден, что у каждого попросту свой сектор познания, и сравнивать их, все равно, что упрекать шахматиста по поводу его результатов в прыжках с шестом. Каждый, в общем, прав по-своему, так сказать. В этом я убежден. Мне, к слову, по моему складу ума ближе мистика, хоть и к науке я отношусь с должным почтением, тем более, что по образованию я биолог и даже, представьте себе – кандидат наук.

– Вот как? – я был и, правда, искренне удивлен.

– Да, но я ушел из большой науки и ограничился технологиями, так сказать. Лекарства и все такое.

– Так вы бизнесмен, что ли? – спросил я.

– Сейчас – да. Но, продолжаю двигаться и в мистическом направлении тоже. Как я уже сказал, мне это близко. Однако, я никоим образом не смешиваю эти два вида деятельности.

– Понимаю, – кивнул я.

– Вот… – продолжал он, – а в метафизике… Кстати, как бы вы определили, что такое мистика?

– Думаю, это некая попытка разобраться в неочевидных взаимосвязях между явлениями.

– Точно! – Он энергично кивнул и даже поднял указательный палец, – Очень близко! Мистика, как я определил для себя – это поиски путей и методик для выявления не причинно-следственных связей между явлениями. Только и всего. И никаких там кладбищенских страстей, на которые горазда бульварная преса, – он засмеялся.

Я кивнул.

– Но все же, в чем несерьезность вашего отношения к астрологии? – напомнил я.

– Здесь опять все упирается в слова… – он ненадолго замолчал, почему-то разглядывая свои руки, – Но я попробую пояснить, раз уж начал. Вы, конечно же, знаете, что существует примерно двенадцать путей познания мистической стороны мира.

– Вот как? Я не задумывался о том, что их может быть конечное число.

– Да, вы правы, конечно, в том смысле, что, сколько людей, столько и путей, но если говорить о неких базисных дисциплинах, то их не так много. И самым очевидным из них, если так можно выразиться… я, заметьте, не сказал: «легким»… Да, так вот, самым очевидным путем здесь как раз таки является астрология. Очевидным постольку, поскольку тут все как на ладони. Вот – натальная карта: бери ее и читай. И выводы ваши будут довольно похожи, прочтете вы ее сегодня, завтра или через месяц. Более того, выводы будут схожими, даже если карту прочтут два разных астролога одной школы. Вы согласны со мной?

– Не знаю, – сказал я честно, – нынешняя конференция убеждает меня как раз в обратном: здесь, сколько людей, столько и мнений, если не больше. Я не увидел согласия даже по базисным вопросам.

– Это верно. Но мы наблюдаем данную картину лишь потому, что здесь собрались в основном самоучки, и потому они не принадлежат к единой школе, – возразил Савва.

– Ну, допустим, – согласился я, – а какие же направления самые сложные?

– Остальные все сложны по-своему. Герменевтика, алхимия, магия… Главная их проблема в том, что у одного это работает, а у другого нет. И при этом одного можно научить, а другого – нельзя! Понимаете? Да что там алхимия! Кто ею вообще сегодня владеет? Возьмем – Таро! Казалось бы – очевидно, почти как астрология, но – увы, это не так.

– Почему? – удивился я, – есть много очень глубоких работ по этой теме.

– Это – да. Но если бы это помогало, хватило бы лишь одной монографии Шмакова11
  Имеется в виду книга В.Шмакова «Великие арканы Таро» Москва 1916


[Закрыть]
… Вы понимаете, о чем я?

– Конечно, – кивнул я, – Но почему вы считаете, что, изучив книгу того же Шмакова, нельзя, собственно, изучить Таро?

–Не умею точно сказать… все снова упирается в слова… Но, говоря, грубо, арканы22
  В Таро, каждая карта именуется «арканом». Вся колода делиться на две неравные группы: старшие арканы (22 карты) и младшие (по 14 каждой масти – мечи, жезлы, кубки и пентакли)


[Закрыть]
нельзя изучить по книге. Нет, прочитать о них можно и даже стоит, но это мало что даст. По себе знаю. Изучая Таро, его следует пережить, так сказать… Я, наверное, непонятно говорю, да?

– Нет, почему же, все понятно. Но я никогда прежде не думал об этом в таком ключе…

– Ну, так попробуйте! Это очень интересно, и, в общем-то, что немаловажно – почти безопасно. Жизнь на каждом шагу показывает нам разные истории, надо лишь распознать в них присутствие того или иного аркана…

Тогда мне очень понравились идеи Саввы. И мы и после несколько раз встречались в разных местах. Я много думал об этом, а потом я как-то уехал в командировку с Казахстан. Сначала судьба занесла меня в Актюбинск, где самолет совершил экстренную посадку, а после я был вынужден пересесть на поезд до Караганды, где до меня ехали цыгане. Они шумно вываливались из вагона, выбрасывали тюки с вещами, а когда поезд тронулся, и стало тихо, я обнаружил на сидении в купе какой-то сверток. Из любопытства я развернул тряпицу и увидел там несколько обручальных колец, пару цепочек, похоже, золотых, и коробку с картами. Это была замусоленная колода Таро, но при этом в старших арканах почему-то не хватало нескольких карт. Я воспринял это тогда как знак, и стал искать случаи их пережить, как и советовал Савва. Впрочем, чаще мне удавалось лишь увидеть подобные переживания со стороны, наблюдая других людей, что тоже оказалось очень полезно.

Надо же, я всегда ненавидел предисловия, считая их не только абсолютно бесполезными, но часто даже мешающими восприятию основного текста. Тем не менее, это случилось. Предисловие я все-таки написал.

Мир в себе

(Аркан 0 – Шут)


Прошло совсем немного времени от начала  Великого праздника, столь желанного времени, к которому  приходится ползти, порой изо всех сил, по полгода, переполняясь благими мыслями и грандиозными планами. Но вот, первые два дня праздничной недели исчезли сами собой, будто растворились, планы стали понемногу тускнеть, благие намерения приобрели бытовой оттенок, и вскоре делать было уже решительно нечего. Многие, как обычно, все же вырвалась спешным порядком за пределы страны, гонимые необычным для весны холодом, в те края, где сейчас холодно по обыкновению, а потому не обидно. Город находился в каком-то пустынном оцепенении, и это ощущалось хотя бы потому, что машину можно было поставить без труда где угодно. Или, скажем, цены  –  тоже необыкновенно ползли вниз, пестря цветными плакатами распродаж с гигантскими, в полвитрины,  цифрами скидок.

Хава прогуливаясь, добрела почти до окраины города, где находилось множество мелких кафе и магазинчиков со всякой всячиной. Они призывно пестрили тканями и керамикой, закрадывались в нос  расслабляющими волю запахами, и что интересно – все это великолепие  сопровождалось желанным спокойствием, совсем не утомляло суетой и дикой, обыкновенной для дешевых кафешек, надсадной музыкой.

Пить совсем не хотелось, и, скорее от скуки,  Хава все же взяла сок с какими-то бутербродами нелепой длины. Время размеренно катилось вместе с облаками, которые, как зимой, ползали прямо по улицам.

– Не угодно ли мышиного яду?

Вопрос прозвучал совсем рядом, и Хава обернулась. Перед ней стоял высокий человек, лет тридцати, одетый весьма прилично и дорого.

«Ишь ты, как вырядился», –  подумала Хава, мельком глянув на пришельца.

– Спасибо, нет, –  сказала она и тотчас несколько демонстративно отвернулась.

– Почему? –  На лице человека обозначилось неподдельное удивление.

Хава снова обернулась и спокойно ответила:

– Потому, что у меня нет мышей.

– Ну, какие пустяки! Нет, так будут! Сейчас, знаете ли, при таком загрязнении города, я думаю, они не заставят себя долго ждать. А яд первоклассный, поверьте – слона завалит!

– Зачем слона?

– Это я так, образно выражаюсь. Начитался, понимаете ли, всякой беллетристики, теперь – вот,  нате вам результат… Итак, какая у вас квартира? На один квадратный метр площади нужен примерно один миллиграмм.

– Спасибо, у меня есть кошка, – соврала Хава.

– Ну, во-первых, никакой кошки у вас нет, – очень уверенно ответил молодой человек, – а во-вторых, даже если бы и была, то какой от них прок? Нажрутся, понимаешь, «Whiskas» , а уж  после него – какие там мыши!  Нет, тут вы не правы совершенно, уверяю вас.

Хава  поджала губы и опустила глаза, она поняла, что просто спокойно посидеть одной и ни о чем не думать ей уже не удастся, и как подсказывал жизненный опыт, избавиться от  подобного бреда можно лишь ценой немедленного бегства.

Она встала.

– Ну, стоит ли так беспокоиться? – замахал руками молодой человек. – Я уже ухожу, но напоследок позвольте спросить. Фирма часто делает подарки своим покупателям. Какой  подарок вы хотели бы получить в случае покупки?

– Никакой, – отрезала Хава.– Я не собираюсь ничего покупать.

– Ну, бросьте, – деланно разводя руками, возмутился субъект. – Если бы я вам продал одну десятиграммовую упаковку за двадцать шекелей, а взамен предложил поездку, скажем, на Канарские острова, вы бы вряд ли отказались, не так ли?

– Перестаньте молоть чушь! И оставьте меня в покое.

– Вот, вы возмущаетесь. А только лишь потому, что условия кажутся вам чересчур фантастичными. Следовательно, существует некий предел, после которого, вы бы всё-таки согласились купить у меня немного столь прекрасного продукта!

– О, Боже, и откуда он только взялся! – Хава встала и задвинула стул.

– Итак, вас не устраивают Канарские острова?

Хава не ответила.

– Да, я забыл сказать, что  сейчас я продаю миллионную упаковку нашего товара и мне поручено продать его какой-нибудь эффектной женщине, разумеется, вместе с поездкой. Правда, о последнем обстоятельстве мне велено рассказать уже после сделки, так что уж вы никому ни слова, договорились?

Хава задумалась, а затем, криво ухмыляясь, полезла в сумочку и достала деньги.

– Итак…

– Что итак? – поднял бровь субъект.

– Где мои билеты на Канарские острова?

– Причем тут билеты?

– Ага. Слушай, зачем ты мне голову морочил все это время? – Хава  сделала шаг вперед,  надвигаясь на странного продавца.

– Я? Морочил?  Да Бог с вами! Всё по чести. Вот вам пакетик яду, – он достал из кармана небольшую красную коробочку из жесткого непрозрачного полиэтилена. – И сейчас же мы летим на Канары.

– Прекрати …– Хава не договорила, потому что перед глазами все завертелось, поплыло, и вдруг стало невыносимо жарко. Затем пришла тошнота, но ненадолго,  на какие-то мгновения, и также внезапно отступила. Потом все прошло, но Хава почему-то стояла с закрытыми глазами и прижимала пальцы к вискам. Шум в ушах тоже почти пропал, и вместо него стал слышен  плеск волн, а затем и отчаянные крики чаек, которые, как вопли торговцев, везде одинаковы.

Хава открыла глаза. Она стояла на берегу голубой лагуны, на самой пристани, где была приколота белоснежная яхта. Чуть поодаль, на склоне не очень высокой, сплошь поросшей деревьями горы, стояла такая же белоснежная вилла. « …Рай…»,– словно бы кто-то шепнул в ухо. Хава открыла от удивления рот, не в силах что-либо сказать. Странный субъект стоял в трех шагах с очень серьезным видом, весь изображая из себя готовность тотчас же выполнить любое указание.

– Где я?

– Как договаривались. Правда, это не совсем Канарские острова, но какая разница? Не в названии же дело, верно? Тем более что по климату и всяческой роскоши, никакие Канарские острова даже рядом с этим местом не лежали. Впрочем, очень скоро ты в этом сама убедишься.

– Ты что со мной сделал? Ты что мне в сок подсыпал? А ну, говори! И быстро приведи меня в прежнее состояние!

– Ну что ты несёшь, в самом деле! – молодой человек пожал плечами. – Сама подумай. Да, кстати, я, наверное, действительно должен объясниться. Обязательным условием этой, и, возможно, последующих поездок является добровольность. Отмечу также, что здешний вектор времени расположен перпендикулярно относительно вектора времени того места, которое ты только что покинула, и посему, сколько бы ты здесь не пробыла, ты возвратишься в то же самое мгновение, из которого ушла, и, естественно, в то же самое место.

– Верни меня назад, немедленно!

– Хорошо, добровольность – прежде всего, – сказал субъект, пожав плечами, и всё снова закрутилось. Хава опять почувствовала, как голову сдавило, глаза застелило туманом, но через мгновение все закончилось, и, как прежде, они стояли в распадке между двух невысоких гор, увенчанных монастырями, и по-прежнему, как и до этого странного события, по улицам, цепляя крыши, ползли низкие серые облака…

– Рад был с вами познакомиться, и смею надеяться, что скоро мы встретимся снова.

– Во-первых, мы не знакомились, а во-вторых, зачем это мы снова встретимся? – спросила Хава спокойно.

– Меня зовут очень просто… М-м, ну ладно, пока не важно. А встретимся мы для того, чтобы продолжить наш разговор, который ставит своей целью разубедить вас в ваших теперешних взглядах.

– Например – …

– Не все сразу, милая Хава, не все сразу. Сегодня с вас довольно впечатлений. Переваривайте.

И он, повернувшись, очень быстро зашагал вверх по улице и вскоре скрылся за углом. Хава села на стул. Вокруг ничего не изменилось, и никто не обращал на нее внимание. Все усердно поедали разноцветное содержимое огромных, словно рыцарские щиты,  тарелок. Отлетал в небытие третий день Великого праздника.

**** **** ****

Хава вяло крутила руль, механически включая сигналы поворота, время от времени замирая у светофоров и пропуская снующих людей. Солнце завалилось уже куда-то за горы, слабо подсвечивая красным черепичные крыши домов.

Машина тронулась с места и покатилась до следующего перекрёстка. Время от времени на  тротуаре встречались «голосующие» солдаты, но Хава решительно никого не хотела брать, впрочем, как и всегда. Вскоре она пересекла площадь, а дальше шоссе разбегалась в три полосы, все перекрестки остались за спиной, и дорога уже не петляла как прежде. Она ехала по правой полосе, и тротуар мелькал вырванными, то там, то тут,  кадрами с изображениями людей – мужчин и женщин, тяжело дышащих от жары собак,  деревьев, в кронах которых тонули маленькие дома. Внезапно один кадр из этого бесконечного фильма высветился особенно ярко и тотчас стал гаснуть, растворяясь  где-то за спиной, да так и исчез, оставшись неопознанным. Хава ехала дальше, но что-то всколыхнуло ее, что-то обеспокоило,  какое-то забытое чувство, которое незамедлительно, как и все нераспознанное или непонятое, перешло в тревогу. Но все это длилось недолго  –  несколько мгновений –  и затем улеглось, не оставив после себя даже тени. Хава повернула вправо, и машина покатилась с горы. Здесь тротуар был пустой, и уже ничто не мелькало, не било по боковому зрению, а просто сливалось в единый серо-зеленый фон.

На тротуаре показался высокий человек, и, даже, несмотря на некоторую близорукость, Хава узнала его еще издалека. Однако в тот момент ее заинтересовало не то, откуда он вообще взялся, а то, как он так быстро… «Ну конечно! Это он тогда промелькнул! Несомненно!» – Хава проехала мимо, лишь мельком, раза два или три, бросая короткие взгляды в зеркало заднего вида. Человек стоял, как ни в чем не бывало и, вроде бы, даже улыбался. А, может быть, ей просто показалось. Мало ли кто встретится на дороге, огибающей Вифлеем.

**** **** ****

Древняя полуразрушенная крепость стояла на самом краю каменного русла небольшого ручья,  схваченного с обеих сторон густым кустарником. Хава сидела неподалеку на мраморной скамейке и читала. Здесь было хорошо и почти всегда безлюдно, поскольку редко кому приходило в голову, просто так, свернуть с большой трассы.

Он появился внезапно, а точнее, его голос зазвучал смешливыми нотками у нее за спиной. Хава вздрогнула и  обернулась. Она обреченно махнула рукой и вздохнула: «Опять это ты!»

– Да, это я, – с готовностью отозвался субъект, перепрыгивая через лужу. – Принес, знаете ли, замечательные прищепки.

– Что за бред опять!

– Ничего не бред, –  ответил недавний знакомый и выгреб из кармана пригоршню деревянных прищепок.

Хава засмеялась.

– Вы напрасно смеетесь, – подняв брови, сказал человек, – это, если хотите знать – непревзойденный шедевр прищепочного ремесла.

– Какого?..

– Прищепочного. Извольте, тяните, – и он прицепил прищепку к рукаву пиджака. – Тяните, тяните, не стесняйтесь!

Хава вздохнула и взялась за прищепку, но та, похоже, вцепилась в рукав намертво.

– Вот, – сказал субъект, подняв палец вверх, –  я был прав. Впрочем, как и всегда. А между тем секрет прост. Там есть небольшие зубчики и пружинный стопор. Вот и все.

– Какой еще стопор? Что вам от меня надо?

– Ничего особенного. Просто вам нечеловечески везет.

– А, я опять миллионный покупатель?

– Нет, десятимиллионный. Мы уже распространили этот замечательный товар в центральной Африке.

– Слушай, ты что меня за дуру считаешь?

– Секундочку! – незнакомец опять поднял палец. Он явно кривлялся, но при этом очень искусно делал умное лицо. – Я тебя хоть раз обманул? Нет, действительно! Яд превосходный, острова всамделишные. Просто ты струсила и убежала, но тут, как говорится, не сторож я брату своему, а тем более – сестре.

– Сестре… Тебя как зовут хоть? Только не ври.

– Ну зачем же. Зовут меня очень просто – Аристофан.

– Все-таки соврал…

– С чего ты взяла? –  субъект,  как  будто, обиделся.

– Ну хорошо, и что теперь будет, если я куплю твои прищепки?

– Система премирования остается прежней. Ты можешь некоторое время пожить на Сейшельских островах.

– Ага, уже на Сейшельских.

– Ну не все ли равно? Так будешь брать? Недорого – семь шекелей. Всего-то навсего. И потом, это может быть хорошим подарком: праздники не за горами!

– Хорошо, – Хава достала деньги и протянула Аристофану.

Тот взял их и, сунув в карман, на секунду задумался, а затем, словно бы очнувшись от каких-то мыслей, махнул рукой и очень серьезно сказал:

– Поехали!

И вновь все завертелось, и в одну секунду Хава увидела себя, стоящей на берегу какого-то острова, увидела, как бы, со стороны, а потом и воочию, и почувствовала под ногами горячий песок, на который лениво накатывались бирюзовые волны. На этот раз паники уже не было, все воспринималось спокойно, почти как должное.

– Слушай, а что мне здесь  делать?

– Как это что? Что хочешь. Здесь можно найти все, что угодно. Все в твоих руках и бесплатно. Но с некоторыми условиями.

– Вот, вот, вот, – Хава саркастически заулыбалась, – а я уж было заждалась – что это он условия не предъявляет.

– Да нет, ну что ты, в самом деле! Я же говорил:  главный принцип – добровольность. Это во-первых. А во-вторых… Впрочем, это даже и не условие, а скорее просьба – ты никогда и никому не должна говорить о том, что видела и чем занималась.

– Это почему же?

– Ну, хотя бы потому, что сначала тебе не поверят, а если же ты будешь настаивать, то просто сочтут дурой, а там и до психушки рукой подать. Тут, как говорится: «Язык мой – враг мой». Так что, ты уж помолчи, ради Бога, и, возможно, это вменится тебе в мудрость.

– Ну хорошо, ты, все-таки, может быть мне расскажешь, что здесь есть, чем можно заняться?

– Опять –  двадцать пять! Ты помнишь, кем хотела быть в детстве?

– Класса до шестого – астрономом, потом химиком, кажется так.

– Очень хорошо! Там для тебя есть и телескоп, и реактивы, и карты, и посуда всякая, в общем, все, что необходимо. Времени сколько угодно. А хочешь – на яхте катайся или в бассейне плавай. Одним словом, здесь есть все, но это – мир в себе. Впрочем, как и любой другой мир. Просто мало кто об этом задумывался.

– Что значит «мир в себе»?

– Ничего, скоро поймешь. Это очень хорошо, что ты в прошлом астроном и химик… Тебя навещать?

– Но я ведь должна буду отсюда как-то выбраться. И вообще, мало ли какие вопросы могут возникнуть.

– Хорошо. Я буду появляться каждые два дня. Если что-то срочное – позвони по телефону.

– По какому номеру?

– Какая разница, – искренне удивился Аристофан.

Затем, кажется, крикнула чайка и Хава обернулась… Она удивленно завертела головой по сторонам, пытаясь раскрыть розыгрыш, но все было тщетно –  Аристофан исчез.

В первый момент хотелось бежать во все стороны сразу. Она сделала пару шагов в сторону виллы, затем неуверенно обернулась и подошла к яхте, что покачивалась у пристани. Все было настоящее. Хава ступила на борт, и душу защемило, захотелось тотчас поднять паруса и понестись неведомо куда…Знать бы как… «Ладно, в конце концов, для начала можно здесь просто спать. Вполне удобно и страшно романтично. Да и вообще, полная свобода включает в себя также возможность спать где хочешь», – Она сошла обратно на пристань и, оборачиваясь время от времени, зашагала к берегу.

****

Массивная деревянная лестница, цепляясь за прибрежные скалы, вела вверх к дому. На лужайке перед входом стоял небольшой столик и два кресла. На столике дымилось кофе. Хава присела и взяла чашку. Она почему-то была уверена, что кофе предназначен ей, или, может быть, она просто устала удивляться, душа, наконец, пришла к порогу своего насыщения, и теперь все, чтобы ни произошло, воспринималось как должное.

Отсюда море было видно как на ладони, и манил синей далью горизонт, и деревья совсем рядом шумели кронами, и какое-то необъяснимое чувство распирало, кружило голову, устремляя желания неведомо куда. Хотелось упасть прямо на траву,  и, закинув руки за голову валяться просто так, провожая глазами пролетающие мимо облака. Мысли,  одна восторженней другой, прыгали сами собой. « Сколько здесь всего! Жизни не хватит …Счастье, вот оно какое! Это просто свобода и наполненное делами одиночество!»

Хава встала и прошлась вокруг дома. Казалось, что трава была подстрижена только что, и, вообще, создавалось впечатление, что все вокруг: и дом, и лужайка, все это только что, перед ее приходом вынули из магазинного полиэтилена, достали из коробок, и, тщательно подгоняя все детали, собрали и расставили по местам. Хава потрогала траву босой ногой и ощутила приятное щекочущее покалывание и влагу еще не исчезнувшей росы.

Дверь, естественно, была не заперта, и Хава вошла в дом, оглядываясь, будто бы опасаясь кому-то помешать. Внутри никого не было, и общая атмосфера смахивала на ту, что бывает, когда заходишь в хороший гостиничный номер – каждая вещь лежит там, где ты и ожидаешь, но при этом все вокруг хоть и выверено, но как-то безжизненно. Гостиная была выполнена в темных тонах и обставлена готической мебелью: шкафы, уносящие взор куда-то в темную даль под самый потолок, сплошь расписанный сюжетами на мифологические темы; или, скажем, размашистый черный стол с высоченными креслами вокруг; камин с лежащими рядом дровами. Все гладко, официально и неуютно, хотя, может быть, это пока, а там видно будет…

Хава подошла к столу и погладила черную блестящую поверхность. Столешница ответила гладкой прохладой. «Настоящая!» – в каком-то отчаянии подумала Хава, – «Все настоящее!»

Хотелось не то плакать, не то кричать. Вот, если бы столешница оказалась горячей и шершавой, как прибрежная скала, наверное, стало бы легче, и все бы улеглось, и все можно было бы списать на безумие или, хотя бы, сослаться на небольшое затмение, вызванное, кстати, тоже не понятно чем. Но нет, мир вокруг был твердым и неизменным, он был настоящим. Хава стояла и в напряжении вертела головой, будто готовая отразить неожиданный удар какого-то невидимого врага. Почему-то на цыпочках, она пересекла гостиную, и, затем, по винтовой лестнице поднялась на второй этаж, где располагалась огромная библиотека. Там было хорошо и прохладно, пахло книжной пылью и тишиной тайны.

Большой стол  стоял недалеко от входа и оттуда был виден почти весь зал. Это был даже не стол, а скорее бюро, поскольку на нем возвышалась груда ящиков светлого дерева, видимо, заполненных картотекой. Она прошла через весь зал, оглядываясь на шкафы, и, шаря глазами по полкам, выхватывала то там, то тут некогда знакомые имена и названия… Уже у последнего стеллажа, Хава деловито толкнула массивную, вероятно, дубовую дверь и вышла на большую террасу, совершенно невидимую с центрального входа. От нее, устремляясь  куда-то в сторону гор,  убегала желтоватая кирпичная дорога.

– Ух, ты! – мелькнуло в голове. – А остров-то – огромный! И конца не видно, лес кругом

Сама не зная зачем, она пошла по дороге, поднимаясь все выше к перевалу. Затем дорога вильнула вправо, и стало понятно, что она, закручиваясь спирально, ведет на вершину круглой горы, не такой уж высокой, но сплошь поросшей лесом и оттого похожей на чью-то мохнатую голову, наклоненную немного вперед.

Лес казался густым и темным, пугал вздохами и шорохами, мягко прикасался влажными запахами, нависал над головой разлапистыми ветвями. Дорога петляла среди замшелых валунов, разбросанных по всему лесу. Хава вдруг остановилась, почувствовав что-то необычное. Она ни с того ни с сего ощутила себя каким-то пришельцем, инородным телом. С одной стороны вся эта вилла с ее строгой и какой-то искусственной роскошью, а с другой – этот лес, живущий совершенно отдельной, странной жизнью, полной событий, понятных одному ему.

Здесь на повороте дороги валунов было особенно много, и Хава словно почувствовала, что несмотря на кажущуюся тишину и очевидный покой, тут, на самом деле, ничто не стоит на месте, ничто не замерло. Напротив, она ясно увидела, что камни здесь вели тихую борьбу с деревьями. Впрочем, присмотревшись, можно было легко понять, что это всего лишь видимость борьбы, предназначенная для первого, не очень глубокого впечатления. Деревья легко и неотвратимо раздвигали огромные глыбы  в стороны, протягивая вверх свои ветви. Скорее всего, они прекрасно понимали, что серые великаны хоть и чужды им, но борьба с ними – это так, и не борьба вовсе, а всего лишь вопрос времени, а настоящая борьба предстоит после, со своими же собратьями-деревьями, когда нужно будет рваться вверх изо всех сил, чтобы схватить хоть немного солнца. И преимущество их настоящих противников только в том и состоит, что они выросли немного раньше и это обстоятельство, пожалуй, не побороть…

Хава прошла еще немного и вышла на вершину, совершенно лысую, аккуратно выложенную серыми плитами. Посередине этой площадки возвышалась округлая башня телескопа. Дух уже не захватывало, и Хава деловито вошла вовнутрь. Телескоп казался огромным и  неимоверно красивым – черный метровый рефлектор  какой-то современной системы. “Надо же, и тут не соврал!” – Хава даже мотнула головой не то от восторга, не то от удивления. И опять всплыло уже знакомое ощущение, что все это только что вынуто из целлофана. У самой стенки, чуть правее от лестницы, Хава  увидела столик и стул. На столе стопка каких-то книг, компьютер и телефон. Она подошла и медленно, будто сомневаясь, подняла трубку. На том конце что-то потрескивало и шумело, и она даже не сразу поняла, что это какой-то странный шум, похожий на сотни или даже тысячи голосов, слитых в единый поток. Она  набрала первые пришедшие на ум цифры, вроде бы «74», а потом уже подумала: «А что же сказать? Может спросить… Да нет, он ведь говорил, что можно всем пользоваться».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю