Текст книги "Сложные отношения(СИ)"

Автор книги: Таис Сотер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Сотер Таис
Сложные отношения

Сложные отношения

Пролог

В жизни любой женщины самыми важными событиями в жизни является её свадьба и рождение ребёнка. И с тем и с другим мне не повезло. И виноват в этом был один и тот же человек.

Неладное я почувствовала ещё в поезде. Низ живота тянуло, боль в спине стала настолько сильной, что заснуть больше не получалось. Немного повертевшись на узкой койке, я всё же решила сесть. Опять хотелось в туалет. Какой раз уже за ночь? Я посмотрела на своего спутника, решая, стоит ли его будить, чтобы он проводил меня до конца вагона, где располагались все удобства, и решила не трогать его. Корбин и так почти не спал в последние дни.

Я поднялась, и сдавленно охнула, почувствовав, как по ногам потекла влага. Вот это уже было серьезно. Алхимик тут же открыл глаза и сел:

– Всё в порядке, Софи?

– Кажется, началось.

Немного не вовремя. Сильно не вовремя. Я надеялась, что у меня по крайней мере есть еще неделя. Корбин непонимающе повторил:

– Началось? – тут его глаза округлились. – Как это началось?! Нам ещё сутки ехать до места!

– Боюсь, ребёнок этого не знает. Мне попросить его подождать? – ехидно спросила я.

Рихтер несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь.

– Я справлюсь с этим, – решительно сказал алхимик.

– Ну конечно справишься. Не тебе ведь рожать в поезде.

Спазм скрутил моё тело, дыхание перехватило. Зато желание сбросить своё раздражение на Рихтера тут же прошло. Я опёрлась руками о стенку вагона, пережидая, пока болезненные ощущения исчезнут. Рихтер успокаивающе гладил меня по плечам и по спине, и от тепла его рук действительно становилось легче.

– Помочь тебе лечь? – заботливо спросил он.

Криво улыбнулась:

– Я лучше постою. Так меньше спина болит.

– Тогда поищу проводника. Возможно, в поезде есть целитель или врач.

Я остановила иррациональное желание не отпускать алхимика от себя, и кивнула.

Рихтера не было чудовищно долго. За это время я успела дойти до кабинки туалета, вернуться, переодеться и пережить ещё один приступ схваток. Боль накатывала как волна, охватывала бёдра, и уходила к животу, ставшего твёрдым.

Вместе с Рихтером вернулся не только сонный, и, кажется, слегка выпивший проводник, но и пожилая дама, представившаяся фрау Гунтег. Муж её, несколько лет назад умерший, был сельским врачом, и ей не раз и не два приходилось помогать ему с родами. Выгнав мужчин в коридор, фрау Гунтег задала мне несколько вопросов о начале и частоте схваток, пощупала живот и понаблюдала за схватками.

– У вас всё только началось, а вы уже дышите так, будто ребеночек вот-вот появится, – неодобрительно сказала женщина. – Вы ведь чародейка, да? Мне так ваш муж сказал.

– Да. Я артефактор.

Поняв, что устала, легла на бок, обхватив огромный живот руками, и инстинктивно его поглаживая. Я не была менталисткой, но сейчас я буквально чувствовала беспокойство ребёнка внутри себя. Ему сейчас было столь же страшно, как и мне.

– Тогда вы должны понимать, что просто вам не будет. Привыкаете вы к силе, что в крови бродит, а когда лишаетесь её, становитесь слабее обычных людей. Когда магия исчезла полностью?

– На пятом месяце, – в голосе моём горечь смешивалась с гордостью.

Чем раньше будущая мать, если она являлась чародейкой или магом, теряла свои способности, тем более сильный дар должен был развиться у ребёнка в будущем. В среднем происходило это в начале или середине третьего триместра, у некоторых и вовсе лишь за неделю перед родами. За последние месяцы я не раз жалела, что я не из таких женщин. Жизнь без магии, да и ещё в не слишком комфортных условиях вдали от дома, порой казалась невыносимой. Но когда я впервые ощутила, как ребёнок внутри меня шевелиться, и начала понимать, что вскоре на самом деле стану матерью, то моё отношение постепенно начало меняться. Внутри меня было не безликое существо, делающее меня слабой и уродливой. Нет, это был мой ребёнок, плоть от плоти и кровь от крови. И свой дар он тоже получил от меня... или, возможно, от моего мужа. Последнее признавать не очень-то и хотелось, но я почти смирилась, что возможно, артефактором дитя не станет.

– Ну и что вы тогда делаете в дороге? – фрау Гунтег расстроено покачала головой. – Нельзя вам вот так вот рожать, без должного наблюдения и ухода, тем более, когда вы так ослаблены. И куда ваш муж смотрит? Хорошо хоть роды только начались, а через час остановка на Дельве будет. Там выйдете и до больницы доедете.

– А если не успею?

– Время у вас есть, – успокоила меня фрау. – До утра должны дотянуть, а то и дольше. Я объясню всё вашему мужу. И, простите за любопытство, он у вас тоже чародей?

– Алхимик. А что?

– Удивили его очки. Когда впервые увидела, решила, что он слепой, но потом поняла, что ошиблась.

У Рихтера была слишком приметные глаза, а мы избегали внимания любым способом. Так что он был вынужден носить затёмнённые очки в помещении, невзирая на неудобства.

– Мой муж повредил глаза при эксперименте. Сейчас он видит, но всё ещё вынужден носить дополнительную защиту даже ночью, – соврала я уже в который раз.

Люди обычно побаивались Корбина, даже не зная, что он маг-элементалист, будто на подсознательном уровне чувствуя, что он опасен. Поэтому все вопросы о Корбине задавали мне. После того, как моя беременность стала заметна, отношение людей ко мне вообще изменилось. Женщины в возрасте проявляли участие, дети – искренний и незамутнённый интерес. Зато для мужчин я перестала существовать и вовсе, не считая тех моментов, когда они считали нужным мне помочь. Да и то делали они это неловко, избегая смотреть в глаза или заговаривать, будто стоит им это сделать, и я не отлипну от них никогда. Я совершенно не привыкла к этому. Лишь Корбин Рихтер на меня смотрел по-прежнему. Так, будто ничего между нами не менялось. Будто я всё ещё его ученица.

Перед тем, как расстаться с фрау Гюнтег, я передала ей кольцо и записку, спешно продиктованную Рихтеру.

– Значит, отдать рыжему юноше, который может быть с такой же юной, но светловолосой фрейлейн?

– Даже если её не будет, его вы узнаете. Он обычно довольно приметно одет. Его зовут Берт. Передадите ему записку скажете, что мы вышли в Дельве.

Мы всё же решили сойти в Дельве, городке небольшом, но не настолько, чтобы в городе не было больницы, а на железнодорожной станции телефонного аппарата. Что ж, мне повезло, что прогресс дошёл и до севера Грейдора, так как всего несколько лет назад за пределами столицы об этом техническом чуде даже и не слышали. А теперь в этом городе было аж пять телефонов – и один из них, к счастью, как раз в больнице.

Ночной дежурный по станции был не слишком доволен, что на него свалились вот-вот готовая родить женщина и её нервный, а от того и весьма агрессивный муж, поэтому он сделал всё, чтобы от нас избавиться. Разве что нормального транспорта нам в пять утра предоставить не смогли, и добирались мы до города в крытой повозке, из которой спешно были вытащены ящики с товарами. На деревянное дно повозки настелили свежей соломы, накрыли всё сверху холщовым полотном, и на таком импровизированном матрасе я и должна была добраться до города.

К этому моменту схватки стали ещё чаще и дольше, давая мне совсем короткое время для передышки. Не успокаивал меня и Рихтер, цепляющийся за мою руку и всё время с опаской косившийся на мой живот – будто я вот-вот сейчас взорвусь.

– Ты ведь скажешь, когда ребёнок начнёт выходить? – наконец спросил он, раскрыв причину своего беспокойства.

– Это не так происходит, – сцепив зубы, сказала я. – Нужно время. Фрау... как там её? Она сказала, что я рожу не раньше чем через пять-шесть часов, может быть, и дольше. Если выдержу это... ах...

Почувствовав, что схватки вновь начались, я поспешно встала на четвереньки, чувствуя себя чрезвычайно глупо. Но советы оказались правдивы – так стало действительно легче. Вот если бы повозка ещё так не тряслась по булыжникам, было бы совсем замечательно. К слабости и ознобу добавилась тошнота, усиливаемая от запаха прокисшей капусты, которой провоняла вся повозка.

– Сколько поколений женщин до тебя через это проходило, и ничего!

Наверное, Рихтер пытался меня ободрить, но для меня всё это прозвучало укором. Поэтому я подняла голову и кинула на него испепеляющий взгляд.

Дорога, к счастью, заняла лишь минут двадцать. В больнице, небольшой, но довольно чистенькой, нас уже ждал доктор и две медсестры.

– Что, у вас нет целителя?! – возмутился Рихтер, рассматривая флегматичного и немного сонного старичка в застиранном белом халате.

– Был один, так год назад в столицу уехал, хорошей жизни искать, – сказал врач.

– А что если у моей жены...

– Корбин... – настойчиво позвала я мага, дёргая за рукав, но тот лишь крепче меня приобнял.

– Нет, я не умаляю возможностей обычной медицины, но всё же целительская магия...

– Корбин! – я ткнула алхимика в бок кулаком, отодвигаясь.

– Полагаю, ваша супруга хочет сказать, что магию нельзя применять при столь деликатном процессе, как роды, – пояснил доктор. – Фрау, позвольте вас проводят и осмотрят. А я пока поговорю с вашим мужем.

– Со мной?! Но я ничего не знаю!

Алхимик растерянно на меня посмотрел, будто призывая о помощи.

– Но вы же не заставите свою супругу в таком состоянии отвлекаться на формальные вопросы? – коварно спросил дельвиец. – К тому же, сейчас ей нужно не ваше присутствие, а немного отдыха.

Это была лишь частичная правда. Неожиданно запаниковавший Рихтер, который был со мной в гораздо более опасных передрягах, на редкость раздражал, и всё же терять его из виду не хотелось. Слишком я привыкла, что алхимик повсюду следует за мной.

Но мне не стоило показывать свой страх, иначе Корбин создаст ещё больше проблем. Я коснулась своей ладонью его лба, подивившись, насколько он холодный. Или это просто моя рука была слишком горячей

– Ты сам сказал, что через это проходят все женщины. Так что тебе не стоит беспокоиться.

Рихтер перехватил мою руку и поцеловал в середину ладошки.

– Не я сегодня должен был быть здесь с тобой, – порывисто сказал он. – Скажи, может мне стоит отправить телеграмму в столицу?

– Нет! – я понизила голос, и твердо сказала: – Я не хочу.

Медсестра уже нетерпеливо посматривала в нашу сторону, торопя меня, да и боль внизу живота снова разрасталась. Я опёрлась на светлую, деревянную стену спиной, и прижалась лбом к плечу мага, ища у него поддержки. Рихтер Корбин, человек, повинный во многих моих бедах. И всё же единственный, в ком я никогда не сомневалась. В отличие от Мартина.

– Ты всё ещё злишься на него? – понимающе спросил алхимик.

Я ответила ему не сразу, переждав, когда меня вновь отпустит. Кажется, я начала привыкать к происходящему со мной, или просто то, что я находилась теперь в больнице, меня несколько успокоило.

– Сейчас это кажется совсем не важным.

Это не было правдой, но стоило ли Корбину знать её?

Позволив себя увести, я всё же обернулась, желая ещё раз взглянуть на Корбина, но тот уже торопливо рассказывал что-то доктору, явно в излишних подробностях.

– Это ваши первые роды? Ваш муж уж очень волнуется, а ведь кажется таким...

– Грубым? – я слабо улыбнулась. – Он очень заботлив, на самом деле. Всегда таким был, сколько его помню.

Вот только иначе, чем Мартин. Как бы тот себя вёл сейчас, будь он рядом со мной? Волновался бы, как Рихтер, был бы спокоен и строг, как всегда, когда рядом был кто-то ещё, или возможно, даже насмешлив, делая вид, что он всё держит под контролем?

Я никогда не узнаю это. А Мартин никогда не узнает, как я скучала по нему, даже сейчас.

– Так, фрау...

– София. Мне привычнее, когда меня называют по имени,– спохватилась я, послушно поворачиваясь так, чтобы медсестре удобнее было снять с меня верхнюю одежду.

– Я Лана, – улыбнулась медсестра средних лет, помогая забраться мне на кушетку. – Так, фрау София, как вы сюда попали, в наш город? Кажется, у вас столичный выговор.

– Так и есть. Я из Брейга. Но... сейчас непростые времена, вы знаете. Поэтому мы с мужем вынуждены были уехать.

– Простите, вам, наверное, неприятно об этом говорить.

Я кивнула. Говорить о прошлом действительно не хотелось. Слишком много всего произошло за последний год, и не всё из этого я бы хотела ворошить.

Хотя вспомнить было о чём.

Глава 1

В моей жизни много что изменилось за последние три месяца. Я закончила учёбу, вышла замуж, переехала в дом мужа.

Но кое-что по-прежнему осталось неизменным. Я всё так же создавала вокруг себя хаос, учиняла беспорядок и попадала в глупые ситуации.

Я успела добежать до лестницы, когда раздался взрыв. Не слишком мощный, но надеяться, что за пределами мастерской его не услышат, было глупо. Помещение заволокло дымом, едким и разъедающим глаза, и я, закрывая лицо рукавом, поспешно выскочила из мастерской. Захлопнув за собой дверь, вытерла слезящиеся глаза и только тогда заметила Мартина, уже одетого и тщательно выбритого.

– Две недели. Две недели тебе понадобилось на то, чтобы взорвать подвал в моём доме, – заметил мой муж флегматично.

– В нашем доме, – поправила я.

– Как что-то ломать, так это наш дом, а как принимать гостей, так "это же они к тебе пришли", – хмыкнул Мартин. – Так, мне кажется, или из мастерской слышен треск?

Я приоткрыла дверь и тут же снова её захлопнула.

– Ну да, огонь занялся.

Самое главное не впадать в панику. Не потому, что она бесполезна, а потому что мой любящий и заботливый муж до конца дней мне будет это припоминать.

– Разве та защитная система, что я установил, не должна была остановить пламя? – всё так же спокойно спросил он. Выдержка Мартина впечатляла.

– Это она и горит. Я разобрала её, чтобы усовершенствовать.

Бровь менталиста дёрнулась.

– И что ты намереваешься теперь делать? Ждать, когда всё внизу догорит, или пока весь мой дом не запылает?

– Я думаю, думаю! Дай мне ещё немного времени!

Мартин вздохнул, закатив глаза, и отстранив меня, зашёл в мастерскую. Вернулся он через минуту, пропахший дымом и испачканный в копоти.

– Стёкла в стеллажах треснули, стол и кресло можно выкидывать. Ну и ещё отмывать всё с неделю. В следующий раз не забывай выключить вытяжку, прежде чем сбежать с места преступления, драгоценная моя.

Я порывисто поцеловала мужа, не отводя от него восхищённого взгляда.

– Переигрываешь, – проворчал он, хотя глаза его улыбались.

– А вот и нет. Меня действительно поражает то, как ты, будучи менталистом, так хорошо умеешь справляться с подобными ситуациями.

– Я возглавляю службу безопасности, если ты не забыла, к тому же вырастил не менее беспокойного артефактора, чем ты. Или ты думаешь, эта мастерская в первый раз горит? – Мартин поцеловал меня в висок, и подтолкнул в сторону коридора. – Ладно, иди, приводи себя в порядок, а то опоздаешь на свои занятия. Сегодня же первый день, помнишь?

Ойкнув, я кинула благодарный взгляд на Мартина, и сбежала.

Старательно натираясь щёткой в ванне, я боролась с желанием уснуть. Перед первым рабочим днём я волновалась настолько, что заснула лишь после полуночи, а проснулась в пятом часу, и так и не смогла успокоиться. Отвлечься решила старым испытанным способом, но возня в мастерской в итоге меня так увлекла, что я совсем забыла о времени. Судя по тому, насколько Мартин быстро оказался рядом с моей мастерской, он уже шёл напомнить мне о моих планах.

Всё-таки с мужем мне повезло.

Мы были женаты всего месяц, но за это время я узнала о Мартине Шефнере больше, чем за предыдущие три года. К примеру, что он надевает очки, когда читает дома, хотя на службе предпочитает мучиться головной болью, но не показывать свой изъян. Что у него довольно сильно мёрзнут ноги во сне, из-за чего мне постоянно приходиться греть его ступни о свои.

А ещё что хоть мой муж довольно редко может позволить себе провести вечер дома, зато когда он со мной, то нет более интересного и внимательного собеседника, чем он. Как любовник он меня, впрочем, тоже полностью устраивал, но тут уже мне не с чем было сравнивать.

Я вышла из ванной комнаты, завернувшись в огромный банный халат, и заметила Мартина рядом с моим туалетным столиком.

– Тебе здесь подарок и записка от Рихтера, – сказал он, поворачиваясь. Внимательно обежал взглядом меня, особо уделив внимание оголённым ногам, а затем вздохнул, видимо сожалея о том, что я сбежала от него утром в мастерскую.

– Да, пришло вчера вечером, – неохотно ответила.

– И не открыла? Всё ещё злишься на него?

– А ты хочешь сказать, что тебе понравилась его шутка на нашу свадьбу? Глупая, ребячья шутка! Вот как он может, обладая такой силой, использовать её столь преступным образом?!

Я подхватила заранее приготовленную одежду, и зайдя за ширму, начала одеваться. Провоцировать мужа я любила, но ведь он потом опять будет жаловаться, что из-за меня не мог сконцентрироваться на работе.

– То, что погода испортилась именно из-за него, ещё не доказано, – неожиданно миролюбиво сказал Мартин.

После того, как мы поженились, на всех своих предполагаемых соперников за моё внимание менталист посматривал снисходительно. И ему бы радоваться моей размолвке с наставником, но он видимо из-за мужской солидарности решил встать на его сторону.

Но простить то, что к алтарю я шла в замызганном грязью платье и встрёпанной причёской, было сложно. Притом когда я покидала дом, был ясный летний день, а когда вышла из автомобиля у храма, с неба внезапно хлынул ливень, а поднявшийся ветер едва не промочил меня с головы до ног. Если бы не Джис, вовремя создавший над моей головой защитный барьер, то мой наряд было бы уже не спасти. А всё потому, что Рихтер обиделся, что я выходила замуж, не спросив его соизволения!

– Ну да, кто докажет его вину, если он единственный повелитель стихий в городе, – едко ответила я.

Мартин ничего не ответил, и лишь только когда я вышла из-за ширмы, чтобы попросить его затянуть мой корсет, я поняла причину. Он всё ещё разглядывал обитую серым шелком коробку, присланную Рихтером через полицейского курьера. Выражение его лица было при этом самое что ни на есть хмурое. Кажется, я несколько переоценила его сдержанность в отношении других мужчин.

– Софи, ты не будешь против, если я взгляну, что Рихтер тебе прислал? – спросил Мартин, довольно ловко зашнуровывая корсет.

– Конечно, – рассеянно сказала я. – У меня нет от тебя секретов, по крайней мере, такого рода.

Тем более что мой запрет Мартин скорее всего бы обошёл, так или иначе.

Пока я искала в гардеробной шляпку и шарфик под тон платью, мой муж увлечённо шуршал обёрточной бумагой. Я не сразу заметила, что в спальне наступило зловещее затишье.

– Мартин? – я высунула голову из гардеробной.

– Знаешь, – мрачно сказал менталист. – Возможно, ты была права, и Рихтера бы стоило проучить.

– Что там такое в коробке?

Мартин поспешно закрыл её, спрятав за спиной.

– Ничего такого, о чём стоит беспокоиться. Я избавлюсь от этого... подарка.

– Ну уж нет, – возмутилась я. – Мартин, мы договорились. Можешь иметь сколько угодно тайн, но только не в том случае, если это напрямую касается меня и моих интересов.

– Ничего такого не помню.

Нахмурившись, я протянула руку:

– Давай сюда. Рихтер мой наставник, и как бы я на него не злилась, принимать мне от него подарки или нет, решать всё же не тебе.

Менталист скривился, и неохотно протянул мне коробку. Я приподняла крышку, и вытащила на свет плётку из качественной, тонкой выделки чёрной кожи. С рукоятью под изящную женскую ручку, и слишком короткими и тонкими хвостами, чтобы быть по-настоящему эффективным как оружие. Да и лошади у меня не было.

– Страннее подарков мне не дарили. Для чего эта плётка?

– Как же мне повезло, что моя любопытная жена совершенно не сведуща в некоторых вопросах, – пробормотал Мартин. – Эй, эй, не размахивай этой штукой!

– Может, у неё есть какие-то особые магические свойства, которые я просто не вижу? Или... Ай!

Конец плётки обвился вокруг запястья, оставив розоватый след, но кожу всё же не повредил. Больно, хотя настоящий вред едва ли нанесёт. Мартин тут же отобрал у меня подарок, под предлогом его небезопасности, и унёс куда-то. Я потёрла руку и вскрыла приложенную к посылке записку.

" Пригодится д ля новой работы. Своих учеников стоит держать в строгости. Я вот тебя баловал, и что получил? К.Р. " .

Баловал он меня, как же! Как вспомню обо всех унизительных заданиях Рихтера, так прямо и хочется отблагодарить его же подарком.

Мужа записка, кажется, несколько успокоила, хотя и не до конца. Подарок на семейном совете, в котором мне была отведена роль молчаливого зрителя, было решено не возвращать. Ни Рихтеру, ни мне. Зато в компенсацию Мартин предложил выделить только для нас двоих два свободных вечера, и я смирилась с потерей. С паршивой овцы, как говорится...

Хотя на скупость Мартина жаловаться было грех, учитывая его роскошный подарок на свадьбу. Правда, с одним приложением, которое мне было и не особо-то нужно. Муж считал иначе.

Так что теперь у дома меня ждал не только шикарный четырехместный автомобиль симпатичного синего цвета, но и личный водитель.

Эзра сидела, опёршись на капот и подставив и так загорелое до черноты лицо под осеннее солнышко.

– Доброе утро, фрау Шефнер, – встряхнувшись при моём появлении и вытянувшись во весь свой огромный рост, сказала она.

– Доброе утро, Эзра, – подавив вздох, сказала я. – И вы можете звать меня по имени, я же говорила.

– Босс не велел.

Эзра Оргуд работала на Службу безопасности более двадцати лет, и была первым, и долгое время единственным агентом-женщиной. И в отставку она вышла лишь потому, что "устала рисковать своей задницей, да и дочь говорит, что я подаю плохой пример внучке". На вид Эзре было лет сорок, хотя я подозревала, что она гораздо старше. Высокая и крепко сложенная, с короткой мальчишеской причёской, она одним своим видом и голосом, громким и строгим, подавляла меня, заставляя чувствовать себя снова ребёнком. Я всегда побаивалась решительных и властных женщин, и Мартин жестоко этим воспользовался, зная, что крутить Эзрой мне будет куда сложнее, чем тем же Джисом, к примеру.

Эзра сразу дала понять, что работает не на меня, а на моего мужа, и потворствовать моим выходкам не собирается. Даже за руль собственной машины она пускала меня лишь тогда, когда я проходила её проверку "на внимательность" – то есть, всего раза два за всё это время... Жаловаться на фрау Оргуд мужу было бесполезно, так как он всецело доверял её опыту, и почти всегда был на её стороне, чем жутко меня обижал. Но и ссориться из-за этого я с ним не спешила. Мартин явно видел во фрау Оргуд если и не свою вторую маму, так наставницу, а критиковать взгляды того, кого мой муж настолько уважал, было бесполезно. Выросшая в семье боевого мага девочка, без всяких магических способностей, Эзра научилась так ловко управляться с оружием и собственным телом, что могла дать фору любому магу, сделала карьеру в совершенно мужской профессии. И при этом умудрилась как-то выйти замуж и родить дочь. Чем не образец для подражания?

Интересно, если я была бы хоть в половину такой крутой, как она, мне разрешили бы перемещаться по городу без телохранительницы? Мартин был замечательным мужем, но вот доверия ко мне у него было ни на грош. А мне ведь уже двадцать три года, у меня высшее образование, восьмой магический ранг, несколько собственных патентов. Два благополучно пережитых похищения, между прочим! Хотя о последнем лучше вспоминать пореже, а то боюсь, Мартин и вовсе перестанет выпускать меня из дома. Тем более что хоть к осени в Брейге стало чуть попокойнее, благодаря СБ, в том числе, окончательно столица так пока и не оправилась.

К магам всё ещё относились настороже, а в военном министерстве проходили столь радикальные перемены, что в пору было ждать новых волнений. К новому министру, Стефану Ланге, многие относились с опаской, на что была весьма веская причина – до этого самому молодому министру Грейдора было "всего лишь" сорок пять. Стефану Ланге же, наследнику графа Ланге, ещё не исполнилось и тридцати, и пусть он уже достиг на военном поприще некоторых успехов, должности министра он достиг отнюдь не своими силами, а благодаря протекции канцлера. Тренк после уничтожения своего давнего противника Гайне, получил фактически полную власть в Грейдоре. Правительство и до этого ело у него из рук, а теперь, когда императора сковала тяжёлая болезнь, канцлера можно было бы считать практически полноправным правителем империи.

За одним лишь исключением. После смерти императора Крейна трон должен получить Анджей Котовский, а тот едва ли позволит Тренку собой управлять. Это стало очевидным уже тогда, когда Котовский выбрал себе в качестве невесты не Марию Ланге, как многие ожидали, а дочь герцога Строгера, предыдущего претендента на трон. Как роанец смог договориться со своим противником, и что он ему пообещал, оставалось загадкой, но теперь любые сомнения в законности притязаний роанца на трон отпадали сами собой.

Всё эти политические интриги и дрязги не могли не сказаться на столицу в целом, и нет-нет да появлялись листовки, призывающие то освободиться от диктатуры канцлера, то свергнуть тиранию рода Крейнов... Или теперь князей Котовских?

Меня все эти проблемы напрямую не касались, но положение супруги главы СБ всё же делало меня уязвимой, да и дружба с Котовским могло рано или поздно выйти боком. Так что Мартин предпочитал перестраховаться, и никуда не отпускал меня в одиночку. Даже если его или Эзры не было рядом, невдалеке всегда кто-то маячил, что крайне раздражало.

Настроения спорить с Эзрой за право сесть за руль собственной машины у меня не было, поэтому я уселась на пассажирское сидении, и закрыв глаза, задремала. Телохранительница разбудила меня лишь когда мы подъехали к университету. А затем проводила меня практически до самого факультета боевой магии.

Кое-как её спровадив Эзру, я разгладила строгую юбку, поправила воротничок белой блузки, и придав своему лицу самое серьезное выражение, вошла в деканат.

– Фрейлейн Вернер? – улыбнулся мне секретарь. – Ох, фрау Шефнер, простите. Собрание уже началось, проходите.

– Сильно я опоздала, господин Герц? – снизив голос, спросила у старого знакомого. Когда-то секретарь работал на кафедре артефакторики, и теперь мы при встрече вели себя так, будто были тайными сообщниками.

– Декан пока не подошёл, так что можете не волноваться.

Фридрих Крамер, мой новый начальник, был личностью уважаемой не только среди боевых магов, что само по себе большая редкость.

Дело в том, что хотя боевики были сильнейшими в магическом сообществе, но репутации обладали не лучшей. Притом не совсем заслуженно. Да, они были ребятами шумными и грубыми, но даже не вполовину такими заносчивыми, как менталисты, вредными, как алхимики, или эгоистичными, как артефакторы. Но как-то так получилось, что именно про боевых магов ходили самые дурные шутки и слагали самые невероятные байки... Ну ещё бы – всё же боевики были в меньшинстве, да и в изощренности тех же менталистов, придумавших наверное половину всех обидных анекдотов о боевых магах, не обладали.

Но кем Крамер точно не был, так это простаком с огромной силой, и это приходилось признавать всем. У него был острый ум, практически идеальная память, и настолько стальная воля, что даже ныне покойный Гайне избегал навязывать ему что-то. Но и большой власти бывший министр Крамеру не давал. Так что несмотря на все былые заслуги, высокой должности боевой маг достиг только сейчас.

Это было большой честью работать с ним. Вот только наша первая встреча показала, что так считала лишь я.

Декан факультета прикладной магии, с которого я выпустилась этим летом, почти два месяца уговаривал меня пойти преподавать боевым магам. И всё же смог это сделать, сыграв на моей слабости – желании быть важной и исключительной. Вот он и убеждал– дескать, без меня никак, только я одна и справлюсь, Крамер кроме меня никого своим артефактором не видит... Мне бы заподозрить тут неладное – ведь с чего бы незнакомому боевому магу вспоминать о довольно неопытной выпускнице кафедры артефакторики? Но я повелась. И каково же было мое разочарование, когда стало понятно, что Крамеру меня навязали.

– Вижу, господин Шефнер просто стремиться пристроить свою супругу на тёпленькое место, – ядовито сказал Крамер при нашей первой встрече в его кабинете. – Вот только он мог бы обратиться лично ко мне, а не давить на бедного Лигмана. Тогда бы я ему сам мог сказать, что вам, моя милая фрау совершенно нечего делать на моём факультете.

– Это отчего же? – вскинув подбородок, спросила я, с вызовом глядя на массивного седовласого мужчину с орлиным носом. Вот уж кому стоило стать императором с такой-то царственной внешностью!

– Потому что вас съедят. В первый же день. Вы же, артефакторы, все трусишки. Кичитесь своими артефактами, а стоит кому-либо из моих ребят колдануть где-то рядом, как тут же начинаете вопить, что ваши драгоценные чары разрушены.

Я молча стряхнула с руки ментальный браслет, с которым по привычке не расставалась, и положила на стол перед деканом.

– Давайте, господин Крамер. Посмотрим, как вы сможете разрушить мои чары?

Маг вскинул брови:

– Бросаете мне вызов? Ну что же, тогда не жалуйтесь, если чары полетят не только на вашем браслетике, но и на всех безделушках, что вы на себя нацепили.

Он опустил на браслет ладонь, и выпустил заклинание. Выброс силы был таков, что мой браслет даже засветился. А ведь он не собирался шутить или играть в поддавки, в ход пошло одно из самых сильнейших боевых проклятий. Направь он его на человека, и от него бы только пепел остался...

На моём же браслете красовалась трещина. Зато все чары были на месте. Хорошо, что я дала на испытание именно этот артефакт. Ни один из моих колец такой силы бы просто не выдержал.

Крамер изумлённо повертел в руках браслет, и едва ли не попробовал его на зуб.

– Занятно, – пробормотал он. Внезапно взгляд его прояснился. – Фрау Шефнер, а вы случайно не делали для одной из наших студенток, Ирмгарды Грохенбау, брошь?

– Делала, – кивнула я. – Артефакт в виде куницы.

– А я-то думал, что это крыса, – озадаченно ответил декан. – Хорошая вещь. Её почти все боевые маги военной академии пытались сломать.

– Так специально для Ирмы делала, с запасом на прочность, – пояснила. – Удалось?

Декан развёл руками:

– Простите, увлёкся...

Вот же варвары эти боевики! Зато маг впервые посмотрел на меня с интересом, почти возродившим во мне надежду. Которую он тут же разрушил.

– Вы хороший артефактор, фрау Шефнер. И всё же я не беру людей по протекции, в этом я принципиален.

Ситуация была настолько неприятной, что я с трудом могла сохранить невозмутимость. Странно. Ведь изначально мне совсем не нужна была эта работа, но когда декан Крамер отказал, это уязвило до глубины души. Особенно учитывая, чего мне стоило прийти сюда.