Текст книги "По дороге из рая (СИ)"

Автор книги: Т Одинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Одинова Т.Э.
По дороге из рая

По дороге из рая

Вообще-то я не суеверный – мало ли какие бывают совпадения. Но когда, едва ступив на летное поле, увидел транспортер с цинковыми гробами, едущий мне навстречу, стало как-то не по себе. Покойников выгрузили из только что приземлившегося транспортника: видно, опять где-то покрошили наших ребят, или случилась очередная авария в промышленной зоне.

Мой флаер ждал, готовый к отлету. Держать технику за пределами купола запрещено: люди там без кислородных масок находиться не могут, а технику убивают сернистые и кислотные дожди, которые быстро разрушают защитное покрытие и добираются до металла. Перед каждым вылетом флаеры проверяют, мой сегодня тестировали с особым пристрастием.

Подошел Анатолий. Я его знаю с тех пор, как оказался в этой дыре. Он служит механиком на здешней базе без малого лет сорок, то есть давно оттрубил срок, необходимый для получения статуса гражданина Империи. И продолжает служить. Если б мне его стаж и хоть минимальную выплату, дня бы в армии не остался! А так – куда денешься...

Анатолий из тех, кто умеет сохранять оптимизм в любой ситуации. Редкое качество по нынешним временам. Вот и теперь он улыбался. Я для проформы спросил:

– Все в порядке?

– А как иначе? – он по-отечески хлопнул меня по плечу. – Слышал, ты в рай полетишь?

– Да, только за что мне такая честь, не пойму. Ты ж в курсе, как туда рвутся. На все готовы, только что бы взглянуть. Рай, он и есть рай, всем туда хочется.

– Брось, Вик! Не тебя, так кого? Ты налетал больше других.

– Да, но не сенаторов же возил. Всегда на вторых ролях.

– Какая разница? Сенатор – он тот же груз. Пойми, какая б задница не села в твой флаер, доставь ее куда требуется, и дело в шляпе! Ты парень ответственный. В общем, давай, вперед! Расскажешь потом, как он выглядит этот рай. Взглянуть бы! Жаль, снимать там нельзя?

– Запрещено. Но расскажу, что смогу. Подписку с меня не взяли.

Тут мне стало смешно, а ведь и верно, подписку о неразглашении взять, похоже, забыли.

– Счастливо оставаться!

– Тебе счастливо!

Я залез в кабину. Короткий разбег, взлет, и флаер миновал первую мембрану защитного купола. Прошел как сквозь мыльный пузырь, с той только разницей, что прозрачная оболочка не лопнула, а тут же сомкнулась за фюзеляжем. Пройдя следующие врата, я набрал высоту.

Пока грязно-бурые облака не полностью закрывают видимость, я каждый раз наблюдаю одну и ту же картину: вместо зеленой травы из земли торчит нечто жесткое, коричневое, словно старая щетка, кое-где черные остовы деревьев, и лишь изредка виден неизвестный ползучий кустарник, который как-то ухитряется выжить в невыносимых условиях. Когда поднимешься выше, и серо-оранжевые ядовитые марево поглощает мир.

Видимость считается почти нулевой, лететь надлежит по приборам. И все же за годы полетов мне удалось кое-что разглядеть. Вот справа мелькнул остов черной высокой башни, чем она была раньше – не знаю. Прямо по курсу видны обглоданные коррозией крыши многоэтажек, еще дальше из мглы проступает высотное здание. Солнце появляется только в стратосфере. Каждый раз пытаюсь представить, как выглядел наш мир под его лучами, каким он был. Впрочем, уже не наш. Думаю, люди, не знавшие купола, запретной зоны, вживленных чипов, свободно ходившие по земле, купавшиеся в морях и озерах, не очень-то походили на нас. Они были свободны, а свобода – это уже почти счастье. Поэтому мне нравится летать: только в небе чувствую себя хоть немного свободным.

Прозвучал зуммер запроса:

– Альфа 55, я Остров 1. Уточните координаты.

Уточнил. Спрашивается, зачем уточнять? И ребенку ясно, что "Остров" их знает лучше меня. Удивило другое: охранная служба Гренландии начала пасти мой флаер еще с полпути. Пока я летел к острову, мои координаты запрашивали четыре раза, хотя флаер прекрасно виден на всех радарах. Думаю, при желании они могли узнать все, вплоть до содержимого моего желудка. В итоге я и флаер удовлетворили службы контроля, и нам дали добро на посадку.

Приятной неожиданностью стало то, что посадочная площадка для легкой техники находилась не где-то на задворках, а в центре рая. Еще при подлете к куполу меня поразили яркие краски, пестрым ковром вспыхнувшие внизу. Их не могли заслонить даже облака, кстати, вблизи острова они стали почти белыми, невесомыми, а над головой открылось синее небо. Такого неба я ни разу не видел вблизи земли. От восторга, чуть не пропустил очередной запрос. Просканировав флаер, механический голос спросил:

– Альфа 55, готов войти под купол?

– Готов!

– Голос опознан. Входите.

Не хрена себе, они и голос сверяют! Интересно, зачем? Не могли же меня подменить во время полета.

Купол милостиво впустил флаер внутрь, и тут я совсем обалдел. В жизни не видел такой красоты, перед ней меркло все, что мне доводилось видеть на голограммах, картинах и в фильмах. Тут все было живое. Облака куда-то исчезли, у меня над головой в ярко-синем небе сияло солнце, а внизу искрилось серебристо-синее море. Похоже на сон! Только нам давно уже не снятся такие красоты.

На большом расстоянии от берега я заметил едва заметное марево: там в воду спускался силовой экран. Его энергетический щит проводил грань между лазурно-чистыми волнами рая и темной водой всего прочего мира, уходящей за горизонт. Я прикинул, сколько энергии, а точнее, денег тратится на поддержание акватории такого размера, и мне стало не по себе.

Подо мной простирался берег, в его реальность трудно было поверить. Я видел огромные зеленые купола деревьев, а ниже ажурные кусты, усеянные цветами всех мыслимых и немыслимых оттенков. Их окружала сочная трава, которую разрезали ручейки и глади бассейнов. Среди всего этого великолепия виднелись редкие диковинные строения. Их стеклянные крыши сверху напоминали куски льда, разбросанные среди цветников. В той части острова, где мне надлежало сесть, возвышался стеклянный дворец. Он стоял у самого берега, окруженный садами. Посадочная площадка была чуть в стороне, но я прикинул, что и оттуда смогу разглядеть все красоты.

Флаер замер на полосе, я отключил приборы и высунулся из кабины. Вообще-то инструкция запрещает покидать самолет во время выполнения задания, но я решил, что первая часть уже выполнена, а ко второй я пока приступить не могу, так как нет распоряжений. Уж очень хотелось ступить в земной рай. Ну, не пристрелят же меня за это!

Я спрыгнул на землю и покачнулся. Местный воздух пьянил, словно стакан доброго виски. Свежий, теплый ветер обдувал лицо, пахло цветами, травой и чем-то еще, наверное, морем. На миг я зажмурился, а когда открыл глаза, солнце заслонили три силуэта. Трое хмурых парней в форме техперсонала подошли к флаеру и оттеснили меня от кабины, один из них буркнул:

– Техосмотр. Приказ командования. Посторонись!

– Зачем? – удивился я. – Машину полностью проверили перед вылетом.

– Ты хоть знаешь, кого повезешь? – ухмыльнулся мужик. – Самого сенатора Роберта Громова!

Я ушам не поверил.

– Громова... Того самого, что требует равного воздуха для всех?

Ответа не последовало. И так ясно. Только слепой не видел передач с участием Громова, и только глухой не слышал его выступлений. Видимо, парней порадовала моя реакция, потому что один из них оскалился и спросил:

– Ты его почитатель или противник? Короче, ты за или против?

Теперь уже промолчал я. Зачем подставляться? Все жители Империи делятся на ярых сторонников и противников Громова. Равнодушных здесь нет. Я, как любой человек, у которого нет мешка денег и личного купола над поместьем, считаю, что Громов прав. Недаром он пользуется успехом в народе. Люди имеют право дышать чистым воздухом, а не той дрянью, которая висит под куполами на окраинах Империи и вблизи промышленных зон. От нее болеют дети, быстро старятся взрослые и мрут старики. Такой порядок вещей на руку власть имущим. Мы для них – расходный материал.

Истолковав мое молчание на свой лад, парень кивнул.

– Когда везут такую важную птицу, положено все проверить. Погуляй пока, а мы поработаем! Пользуйся случаем, может, больше никогда не увидишь рая. Мы все, даже когда сдохнем, в такую красоту не попадем.

С этим трудно было не согласиться. А мне вряд ли выпадет счастье еще раз полететь в Гренландию.

Я вышел за пределы посадочной площадки. Дорожка из тщательно подогнанных гладких камней вела к дворцу. Людей вокруг не было видно, зато стал слышен какой-то шум. Через минуту мне открылось сказочное зрелище, я будто вошел в фильм или рекламный ролик. Перед входом в стеклянный дворец бил фонтан, высокие серебристые струи взлетали к небу. Не имитация, не голограмма, а настоящий фонтан из воды! Невиданная редкость и неслыханная роскошь для нашего мира. Чуть дальше искрился бассейн, за ним открывался пляж и волны синего моря. Там, у воды, стояли шезлонги, и на них лежали счастливчики, которым выпала удача здесь отдыхать. Я бы не удивился, если б у них было по две головы или по шесть ног. Проще поверить, что это иные создания, чем в то, что таким же людям как я позволено жить в раю!

Заприметив мою летную форму, невесть откуда появился швейцар и двинулся мне наперерез. Выражение его лица говорило о том, что здешние виды и даже сам воздух не предназначены для обычных людей. Я приготовился к встрече, но швейцара отвлекли девушки, выпорхнувшие из здания. Он расплылся в дежурной улыбке и отвесил им низкий поклон. С чего бы такая честь? Ведь даже издали было видно, что эти чипированные крошки запрограммированы на обслуживание гостей. Они заливались неестественным звонким смехом, ежеминутно поправляли длинные волосы и изгибались, демонстрируя точеные формы. Интересно сколько стоит повести час в обществе такой куклы, и стоит ли она таких денег? Что такого она может сделать? Впрочем, этого я никогда не узнаю, с моими доходами и минуты не снять. И все же, таким дамам не кланяются, зато кланяются их хозяевам.

Вслед за девушками на лужайку вышел полноватый мужчина в белых шортах и яркой футболке, он деловито похлопал одну из девушек по тугому бедру, и тут увидел меня.

– Ты откуда, пилот?

– Прилетел забрать пассажира.

– Правильно. Хватит ему отдыхать, твоему пассажиру! У меня вот тоже скоро отдых кончается. Постоянно тут жить могут десятка два со всей планеты, не больше. Всем прочим не по карману. Ты здесь впервые?

Я кивнул.

– Ну, и как тебе рай?

Я запнулся. Эпитеты вроде "сказочно" и "фантастически" казалась слащаво-детскими, а ничего лучшего я придумать не мог. Но мужчина понял без слов.

– Я тоже, когда впервые сюда прилетел, дара речи лишился. Красота! А знаешь, пилот, раньше все люди могли так жить. Не веришь? И зря! До Великой войны, пока Землю не изгадили, все так и было, живи – не хочу!

Только сейчас я заметил, что он слегка пьян.

В это время у меня за ухом пискнул зуммер, на чип пришло сообщение. Кажется, будто читаешь текст, хотя строк, конечно, не видно. Я ожидал, что мне прикажут немедленно бежать к самолету, но меня ждал сюрприз.

"Сенатор Роберт Громов предлагает вам пообедать перед полетом.

Приятного отдыха!"

Ясно, что обед в Гренландии стоит бешеных денег, но меня поразила даже не щедрость Громова, и так ясно, что у него есть деньги, а то, что сенатор подумал о жратве для пилота. Такое не часто встретишь!

Тут же перед внутренним взором появилась схема прохода к кафе, идти следовало прямиком к морю. Я попрощался с мужчиной в шортах и двинулся к намеченной цели.

На берегу виднелся широкий пирс, перед ним стояло небольшое двухэтажное здание. Я поднялся на террасу, открытую в сторону моря.

В кафе меня поразило все, от перил и ступеней, сделанных из настоящего дерева, до столиков, покрытых льняными скатертями. Для проверки я даже смял угол скатерти – ткань легко поддалась, ошибки быть не могло, натуральная. В зале кроме меня сидела только одна пара: мужчина с окладистой бородой и темноволосая женщина в белой тоге. Взгляд невольно задерживался на ее горделивом профиле.

Я выбрал стол на самом краю открытой площадки, чтобы видеть море и кромку пляжа. Волны бились о пирс, пахло водой и водорослями. О том, что я приду, знали. Раздумывать над заказом не пришлось, мне даже меню не дали. Но в отсутствии выбора порой есть своя прелесть. Вместо привычного робота-автомата подошел официант, смуглый худощавый парень, и поставил на стол блюдо с настоящей жареной рыбой, от аромата которой даже голова пошла кругом. Тут же появился теплый хлеб и салатница с овощами. Потом принесли воду и какой-то роскошный десерт. Пока блюдо с рыбой не опустело, я забыл о существовании мира. Доел салат и только тогда вернулся к реальности, чтобы почти сразу покинуть ее. Десерт таял во рту, но есть его, сидя за столом в одиночку, казалось нелепым. Такие десерты должны радовать дам. Но с этим, как говорится, увы! В нашем мире любовь встречается так же редко, как натуральные скатерти или теплый хлеб.

Хорошо, что я быстро ем, обидно было бы что-то оставить. Потому что едва я прикончил десерт, как пришло сообщение:

"Немедленно прибыть к самолету"

Что такое "немедленно", все в армии знают, поэтому я побежал. Двое людей, попавшиеся мне на пути, посмотрели с недоуменьем и ужасом. Видимо, в раю бегать не полагалось. Рядом с флаером я резко затормозил, потому что узнал Роберта Громова.

Он стоял, почти такой же, как на рекламном щите: высокий, седой, с гордо поднятой головой. Один из немногих в правительстве, кто оставался седым, не восстанавливая цвет волос и не прибегая к другим ухищрениям. Рядом с ним замерли телохранители: трое богатырей в военной форме без погон и еще какое-то мужик, с лисьей мордочкой, в штатском, должно быть, секретарь. Громов отчитывал начальника местного гарнизона:

– Почему такой маленький самолет?! Мои люди в него не поместятся.

Полковник, не желая вступать в спор, тихо ответил:

– Не мое решение. Так распорядилось начальство.

В это время он заметил меня и с радостью дал волю эмоциям:

– Капитан, где вас носит?! Доложу в штаб, такое поведение недопустимо.

Я возразил, что явился сразу, как принял вызов. Но он разошелся еще больше:

– Кто дал вам право покидать посадочную площадку?! Вы не должны отлучаться.

Я машинально взглянул на сенатора, и тут он сказал:

– Это я приказал пилоту пойти пообедать.

Начальник гарнизона пошел красными пятнами. Я понял, что теперь выговора не избежать, сейчас он скажет, что я не имел права подчиняться приказам штатского лица. Но сенатор его опередил:

– В вашем раю полный бардак! Обещаю вам неприятности. Тоже мне, армия великой Империи!

Потом обратился ко мне:

– Скажите, пилот, сколько людей влезет в ваш флаер?

– Вообще-то двое, не считая меня. Но есть багажный отсек, там может сесть еще один человек.

Полковник обрадовался:

– Господин Громов, вот видите, все разрешилось. С вами полетят секретарь и охранник, остальных мы отправим следующим бортом.

Я занял свое место, Громов, не проронив ни звука, устроился на не слишком широком пассажирском кресле, на соседнее сел секретарь. В ту же минуту из него полетели жалобы, не хуже чем гильзы из скорострельного пулемета.

– Почему за нами прислали такое корыто? Почему мы должны лететь в этой консервной банке?! Ничего удобнее не нашлось?

Богатырь-охранник, покряхтев, примостился сзади и буркнул:

– Не стоит перед полетом ругать флаер! Плохая примета.

Тут я впервые подумал: и правда, почему такой шишке как Роберт Громов не предоставили комфортабельный самолет? Но мысль тут же ушла, потому что понеслись обычные переговоры:

– Остров 1. Я Альфа 55, прошу разрешения на взлет.

– Альфа 55, коридор свободен. Пропускная система купола переведена в режим ожидания.

Короткий разбег, шасси оторвалось от полосы, взлет. Я миновал защитные барьеры, развернулся и лег на курс. Внизу осталась Гренландия. Прощай, рай! Навряд ли я когда-нибудь сюда вернусь. От размышлений оторвал голос Громова:

– Как тебя зовут, пилот?

– Виктор Зорин, господин сенатор.

Он усмехнулся:

– Можешь звать меня Роберт.

– Я Тим, – пробасил телохранитель.

– Тимоти? – уточнил я.

– Нет, Тимофей.

Секретарь, сосредоточено потыкал пальцем в наручный экран, потом обратился к боссу:

– Ваша речь в сенате произведет настоящий фурор. Я дописал. Как раз сегодня привезли погибших из третьей промышленной зоны. 17 человек задохнулось. Думаю, это подействует.

– Всем нужен воздух, – устало отозвался Громов. – Если бы меня слушали...

И снова слепящее ледяное солнце стратосферы и бурые облака внизу. Интересно, если человечество объединится и приложит усилия, сможет ли наш мир стать похожим на рай?

Прошло 20 минут полета, и я испытал смутный укол беспокойства. Что-то не так! Бросил взгляд на приборы. Черт! С панели исчез сигнал радиосвязи. Наверное, что-то с диодом, не могли же нас отключить. Я стал вручную вызвать базу, ответом была полная тишина. Перевел запрос в автоматический режим. Глухо! Сделав глубокий вдох, нажал кнопку SOS. Она не сработала. Проклятие! Тут мне припомнились техники, решившие внепланово обследовать мое самолет в раю.

Теперь флаер в самом деле напоминал консервную банку или гроб, мчащийся прямиком в преисподнюю без всякой связи с внешним миром. При нашей скорости лететь оставалось чуть больше часа. Дальше – снижение и защитный купол. Нет связи, значит, нет надежды его пройти. Силовое поле уничтожит любой неопознанный объект. Посадить самолет вне купола невозможно. Выходит, если связь не наладится, наш приговор подписан. По спине пробежала холодная дрожь, затылок свело. Вспомнились гробы, увиденные утром на летном поле. Выходит – это был знак. Голос Громова донесся будто издалека:

– У нас проблемы?

Выходит, сенатор почуял неладное.

– Да, – осторожно начал я. – Неполадки со связью. Надеюсь, скоро наладится.

Громов ничего не сказал, зато секретарь заволновался:

– Что случилось? Мы упадет?

– Нет. Мы летим. С этим все в порядке. Через час приблизимся к базе...

Сенатор кашлянул, прерывая меня.

– Тогда что случилось?

– Отсутствует связь.

– Почему? Что-то сломалось?

Я замялся, стоит ли объяснять? Но резонно предположил, что в такую минуту не до деликатностей. Пусть знают правду. Может, это последняя правда, которую им предстоит узнать.

– Когда я приземлился в раю, флаер был в полном порядке. Перед вылетом его проверяли. Но в Гренландии мне устроили внеплановый техосмотр. А сейчас нас отрезало от внешнего мира. Таких случайностей не бывает.

Против моего ожидания, Громов не впал в истерику, а печально вздохнул:

– Моя ошибка. Я должен был предвидеть... маленький самолет, быстрые сборы... Слишком многим я и мое выступление поперек горла.

Он задумался и резонно заметил:

– А как же радары? Они нас видят. Нас отследят и предпримут что-нибудь.

– Например, собьют, – пробасил Тим. – Мы же не отвечаем на запросы.

Он буквально считал мои мысли.

– Верно. Нас могут принять за самолет-разведчик. Похоже, на базе не знают, что пропал флаер с сенатором. Господин Громов, у вас много врагов.

Голос секретаря сорвался на дрожащий фальцет:

– Мы разобьемся?

– Да, – подтвердил Громов. – Если не включится связь.

Все замолчали. Мои пассажиры готовились к неизбежному, каждый на свой лад. У секретаря окончательно сдали нервы.

– Я всегда боялся летать,– хныкал он. – Даже снилось, что падаю. И вот... Такой ужас! Почему именно я?

Сзади заворочался Тим. Я боялся, что он начнет скандалить, а при его габаритах это могло плохо кончиться. Но он примирительно сообщил:

– Знаете, я читал одну книжку про древний Египет. Там рабов хоронили вместе с их господином.

– Я не раб! – взвизгнул секретарь.

– Все мы в какой-то мере рабы, – философски заметил Громов.

Связь не появилась. Мы подлетали к базе. Громов молчал, секретарь затих, Тим бубнил что-то себе под нос, по-моему, молился. Я думал, как это будет, что мы почувствуем, когда силовое поле нас уничтожит? Дикий жар, тело разнесет в дребезги, на молекулы. Хорошо бы все закончилось за доли секунды. Однажды я видел, как флаер вместе с пилотом сгорел в воздухе, казалось, он горел вечность...

Я всегда мечтал освободиться, отслужить положенный срок и уйти, чтобы больше никто не отдавал команд и ничего не приказывал. Похоже, моя мечта сбылась. Я усмехнулся. Как говорится "бойтесь исполнения своих желаний!". Но после горькой самоиронии, что-то во мне изменилось, словно сработал переключатель.

Я тихо сказал:

– Пробую посадить флаер вручную.

– Разве это возможно? – искренне удивился Громов.

– Нет, но я попытаюсь.

– Если мы выберемся, я исполню любое твое желание. – Пообещал он.

Повисла напряженная тишина, гнетущая, как мгла, окружавшая флаер.

Я снизился насколько мог, сбавил скорость до минимума. Спасибо технике! До боли в глазах всматривался в ржавые хлопья облаков летящие за бортом, стараясь заметить в просвете мой первый ориентир – остовы высотных зданий. Кажется, у меня отключились все чувства, осталось одно только зрение.

На счастье в облаках появился просвет, и я разглядел внизу даже больше обычного: широкий древний проспект, площадь и огромные прямоугольники знакомых многоэтажек с обрушившимися крышами. Ориентируясь по зданиям, я выровнял курс. Теперь впереди должна была показаться башня, но ее почему-то не было. Как назло, набежали новые облака. Да, черт бы с ней! Я решил идти на посадку. И тут завопил секретарь:

– Стой! Разобьемся!

Он заорал очень вовремя, потому что прямо по курсу из тумана выплыло огромное нечто. Я едва успел принять в сторону. Башня проплыла прямо под нами, мы чуть не чиркнули по ней брюхом. Миновав ее, я продолжил снижение. Облачность стала редеть.

– Боже, сколько домов, – прошептал Громов. – Никогда такого не видел.

Ближе к земле видимость улучшалась, мне удалось разглядеть широкую полосу асфальта, видимо, раньше здесь было скоростное шоссе. Я не сомневался, что на нем появились трещины, но выбирать не приходилось

– Пристегнитесь как можно плотнее! – закричал я. – Пригните головы. Мы садимся.

Флаеру достаточно двухсот метров посадочной полосы, но будут ли они? Я шел вниз.

Серое полотно асфальта приближалось. Стали видны огромные трещины. Я выбирал. Вот впереди замаячил относительно ровный кусок. Пальцы свело на штурвале, мы с флаером слились в одно целое.

– Не подведи! – шепнул я.

Шасси коснулись земли, мы пронеслись метров десять и угодили в первую трещину. Нас подбросило так, что казалось самолет разлетится на куски. Я впился в штурвал, матерясь. Громов пробормотал:

– Господи, спаси!

Каким-то чудом мы остались целы и понеслись дальше. От резкого торможения сдавило виски, стало трудно дышать, но самое страшное, ждало впереди. То, что сверху я принял за тень, оказалось столбом, лежащим поперек шоссе. Мы летели к своей смерти. Я не успел даже выругаться. И тут шасси попали на поросль жухлой травы, пробившейся через асфальт. Нас развернуло и потащило в сторону боком, прямо на рытвину. Флаер клюнул носом, ремни едва не сломали ребра. Шасси подломились, и флаер лег на брюхо, пробороздил асфальт и, наконец, замер.

Мы сидели, не шевелясь, не смея дышать, не веря в то, что дикая гонка окончена. Шея почти не гнулась, я осторожно обернулся, посмотреть, живы ли пассажиры.

Побледневший Тим крестился. Сенатор, тяжело дыша, откинулся в кресле. Секретарь плакал, прижимая к себе сломанную руку. В салоне запахло мочой.

Прошло не меньше минуты.

– Невероятно, мы живы... – с трудом произнес Громов. – Чудо!

Действительно, произошло чудо. Я никогда не слышал, что бы кто-то посадил флаер без связи в руинах древнего города.

Тим потянулся к двери.

– Стой! – просипел я, голос не слушался. – Снаружи нечем дышать. Мы не можем выйти.

Мои пассажиры переглянулись. В прищуренных глазах Громова застыл вопрос: "Насколько нам хватит воздуха?" Но сенатор молчал, молчал и я. Что бы как-то разрядить обстановку, я достал аптечку и передал секретарю.

– Вот, держите. Там есть обезболивающее и фиксатор.

Секретарь принял коробку, но остался сидеть, не шевелясь.

Крохотный мирок флаера и смерть вокруг. Что-то пискнуло. Ангельское пение не порадовало бы нас больше. Транслятор Громова ожил и издал слабый звук. Самый прекрасный звук на земле!

Громов включил общую связь, и мы услышали твердый взволнованный голос:

– Роберт, ты жив? Господин Громов, что с вами?

– Жив... – голос сенатора дрогнул.

На том конце облегченно вздохнули.

– Тут кое-кто по вам уже поминки справил. Но я знал... Радар вас засек. Только никто не верил, что вы сможете сесть, – голос замялся. – Ваше местоположение известно. К вам едет транспортер. Продержитесь 20 минут?

Громов вопросительно посмотрел на меня. Я кивнул:

– Сможем и дольше.

– Продержимся! – подтвердил Громов. – Но торопитесь! У меня сегодня выступленье в сенате.

Дальше они о чем-то говорили с выключенной общей связью, Громов отвечал только "да" или "нет".

Выходит, мы будем жить. Какие только сюрпризы не преподносит судьба. Порой – самые невероятные.

– Не люблю благодарить, – признался Громов. – Но и обещаний не забываю. Пока мы ждем, подумай, чего ты хочешь.

Я давно знал, чего хочу. Свободу. Получить большое пособие, уйти из армии, поселиться подальше от промышленных зон и спокойно жить. Но сейчас, глядя на разрушенную дорогу, развалины домов по бокам и желтый туман, я подумал: "Где жить то?" Планета почти вся загажена, чистого воздуха нет, воды почти не осталось. Что толку забиться в нору и наблюдать, как все гибнет.

Вдали раздался лязг транспортера. Что сказать? Я встретил пристальный взгляд сенатора.

– Возьмите меня в команду.

Эти слова произнес будто кто-то другой, не я.

Роберт Громов кивнул и широко улыбнулся