Текст книги "Тени над Даирнасом (СИ)"

Автор книги: Т. Бердникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Вы любите ее?

Глупый вопрос. Зачем он его задал? Если бы Кинел ее не любил, вряд ли бы ревновал.

Лорд промолчал, тихо скрипнув зубами, и собеседник его вздохнул. О чем еще беседовать с гневливым воспитанником Ноэля, он не знал.

– А она вас? – продолжил он по прошествии нескольких секунд, – Послушайте, Кинел, я, честное слово, хорошо отношусь к вам, и просто хотел сказать, что Васанта сама… – закончить он не успел.

Лорд Кинел, рывком обернувшись, схватил его за грудки и с размаху впечатал спиной в стену, приближая свое лицо к лицу оппонента.

– Еще одно слово, спаситель… – тихо проговорил он, – И, клянусь честью Даирнаса, ты не доживешь до означенного тебе дня смерти!

Себастьян насторожился. Что-то было в поведении этого человека, в его словах, в его глазах, что-то такое, что вызывало неясные подозрения, навевало смутные сомнения, противостоять которым он не мог при всем своем желании. Он поднял руки, сжимая тонкие запястья лорда и, хмурясь, прищелкнул языком.

– Боюсь, король не слишком обрадуется, если узнает, что вы лишили Даирнас спасителя из глупой ревности.

– Спасителя! – Кинел тряхнул его, стискивая ткань камзола сильнее, – Тебе только спасать котят, мальчишка! Моему дяде свойственны ошибки, он человек! И ты – его главная ошибка, ему следовало убить тебя еще тогда, когда ты явился вместо чертова дамнета! – он еще раз тряхнул парня, сдвигая брови, – На что ты надеешься, мальчик? Занять место подле короля, жениться на его воспитаннице и жить припеваючи? Нет! Тебя отправят в бой, глупец, ты пойдешь в первых рядах биться с полчищем дамнетов, проклятых колдунов! Пожалуй… – он внезапно отпустил его ворот и, сделав шаг назад, скривился в непередаваемой гримасе, – Тебе действительно не дожить до дня своей смерти.

В последних словах его неожиданно прозвучали шипящие нотки, и молодой человек напрягся. Сами слова гневливого лорда уже не внушали ничего хорошего, вызывая массу опасений, но то, как они были сказаны, беспокоило еще больше. Ибо Кинел говорил не громко, он почти шептал, и шипящие нотки так и сквозили в его голосе, ибо Себастьян слишком хорошо помнил тот голос, что нашептывал из-за двери кому-то неизвестному информацию о его пребывании во дворце.

– Что ты думаешь о предателе в стенах дворца? – пользуясь тем, что собеседник в запале избегал уважительной формы обращения, парень предпочел тоже отказаться от нее. Лорд надменно приподнял подбородок.

– Во дворце нет предателей, – холодно отчеканил он, – Мервин сообщил мне о твоих беспочвенных подозрениях, о твоих мерзких обвинениях, мальчик, и я говорю тебе – забудь о них! Советник никогда не предаст короля, никто не предаст его, ибо все его любят. Тебе надлежит держать при себе свои глупые мысли и не тревожить ими моего дядю, твое дело – избавить королевство от дамнетов, с чем ты, конечно, не справишься, а не смущать покой Его Величества. Ты все понял?

– Даже больше, чем ты думаешь, – Себастьян кривовато ухмыльнулся, сам приподнимая подбородок и, сузив глаза, велел, – Веди меня в залу, где подают ужин, Кинел. Наш разговор вызвал у меня чувство голода.

Надменностью он в эти минуты ничуть не уступал своему собеседнику, и тот, осознав это, медленно потянул носом воздух, явственно силясь взять себя в руки. Парень же, мимолетно порадовавшись, что оружия его оппонент сейчас с собою не имеет, изо всех сил постарался принять на себя как можно более гордый и уверенный вид. В конце концов, лорд Кинел был всего лишь лордом, королевским племянником, которому надлежало, возможно, защищать своего дядю, а вот он, Себастьян, должен был спасти целое королевство. Поэтому уважения к себе требовать имел полное право.

У королевского же племянника, получившего столь неожиданный отпор, гонора после этого явственно поубавилось. Ощутимо злой, недовольный тем, как резко и смело повел себя с ним «мальчишка», которому его дядя означил спасти Даирнас, он рывком повернулся спиной к собеседнику и, чеканя шаг, не оглядываясь, зашагал по коридору вперед.

Себастьян, не в силах сдержать легкой улыбки, следовал за ним, отстраненно размышляя, прикидывая и сопоставляя. Шипящие нотки в голосе Кинела и в самом деле объяснили ему больше, чем он рассчитывал, и навели на еще большее количество сомнений и подозрений. Он почти не сомневался, что за дверью тогда, общаясь с неизвестным собеседником, находился именно племянник Ноэля, а значит, именно он и является предателем королевства. Однако же, прямых доказательств этого преступления у него не было, имелись лишь голые подозрения, и он не знал, стоит ли доносить их до сведения Его Величества. В конечном итоге, в чем-то Кинел был прав, советуя не смущать дух короля мятежными мыслями, и спаситель Даирнаса, в общем и целом, был готов последовать этому совету.

Он шел следом за негодующим, отчаянно пытающимся скрыть собственную ярость, лордом, шел, хромая и тихонько вздыхая порою от боли в вывихнутой ноге, и честно старался отвлечься от неприятных размышлений.

Впереди его ждал ужин и, надо признать, изрядно проголодавшийся парень очень рассчитывал на действительно королевский прием.

Разочарован он, заметим сразу, не остался.

Тонкий, будоражащий аппетит и невыносимо приятный аромат коснулся его обоняния еще на подходе к широкой, роскошной лестнице, расположенной прямо в конце того самого коридора, где, как он понял, находилась отведенная ему комната и до которой он попросту не дошел, свернув в поисках раньше. Сейчас же, сопровождаемый Кинелом, молодой человек более или менее уверенно хромал вперед и, оказавшись довольно неожиданно на первой ступени ведущей вниз конструкции – он не видел ее за спиной лорда, – едва не свалился, оступившись от неожиданности и, торопливо вцепившись в резные перила, почти повис на них.

Спутник, услышав позади шум, оглянулся и, окинув его презрительным взглядом через плечо, насмешливо приподнял бровь. Однако, говорить ничего не стал, вероятно, не желая затевать новую ссору в непосредственной близости от дяди, который уже восседал во главе огромного, длинного стола, находящегося внизу и прекрасно видел приключения своего гостя на вершине лестницы.

Себастьян, обретя более или менее устойчивое положение, окинул пространство внизу быстрым взглядом и, заметив пристально наблюдающего за ним короля, нервно дернул уголком губ, отчаянно пытаясь сделать вид, что держит все под контролем. Демонстрировать свою слабость монарху молодой человек не хотел.

Спуск по лестнице, начавшийся столь грандиозно, не оставил в его сознании никаких особых впечатлений. Себастьян шагал по пологим ступеням, легко переступая с одной на другую, почти не испытывая при этом дискомфорта и лишь сверлил жадным взглядом изысканные кушанья, покоящиеся на золотых тарелках, коими был заставлен стол. Названия этих кушаний он не знал, однако, запах от них исходил такой головокружительный, что у молодого человека просто текли слюнки. Голод, о котором он столь вызывающе сообщил лорду Кинелу, с каждым шагом все усиливался и, оказавшись возле стола, Себастьян испытал безумное желание сесть на первое же попавшееся место.

Не позволил сделать ему этого все тот же Кинел, едва ли не за шиворот схвативший непочтительного юношу и, скованно улыбнувшись монарху, прошептавший, почти прошипевший сквозь зубы:

– Поприветствуй короля, деревенщина!

Себастьян бросил на него быстрый, не слишком приязненный взгляд и, растянув губы в самой приятной улыбке, неловко склонился в сторону правителя Даирнаса.

– Добрый вечер… Ваше Величество, – называть его «королем Ноэлем» в присутствии племянника, воспитанницы, которая уже заняла место по правую руку от монарха, Мервина, восседавшего слева от него и прислуги, во множестве сновавшей по залу, казалось неловким.

– Присаживайся, друг мой, – король тонко улыбнулся и изящным жестом указал молодому человеку место через один стул от Васанты, – Надеюсь, лорд Кинел не откажется соседствовать с тобой.

Кинел метнул на дядю острый, как стрела, взгляд, перевел его на Себастьяна, очень явственно желая утопить последнего в первой попавшейся винной бочке и, скрипнув зубами, чеканным шагом проследовал к своему месту. Парень, хромая, последовал за ним.

– Смею верить, что трапеза удовлетворит твой аппетит, – продолжил Ноэль, дождавшись, когда вновь прибывшие рассядутся по своим местам, – А после мы побеседуем с тобой о делах государства, коих, увы, имеется в великом множестве.

Себастьян тихонько вздохнул и, вспомнив заверения лорда, что его бросят на амбразуру, мысленно поморщился, кивая. Спорить с королем при всех было тоже невежливо, тем более, что и желания такового у него не было – перед ним стояла тарелка с исходящим паром кушаньем, источавшим столь головокружительный аромат, что юноше хотелось наплевать на все и, совершенно по-свински чавкая, углубиться в пищу.

Кинел, пристально следящий за ним, заметив его намерение – Себастьян уже схватил золоченую вилку, – быстро дернул его за полу камзола и, дождавшись удивленного, вопросительного взгляда, прошипел:

– Сначала пробует король.

Молодой человек глубоко вздохнул и, сжав губы, с усилием отложил вилку, сцепляя руки в замок и немного выпрямляясь. Король, судя по всему, не был особенно голоден, ибо прежде, чем приступить к ужину, он предпочел уделить некоторое время тихой беседе со своим советником, к концу которой Себастьян готов был уже умереть от голода.

– Что за дурацкий обычай! – кроме лорда рядом никого не было, поэтому раздраженный шепот парня был обращен к нему, – Люди с голоду успеют умереть, пока он наговорится!

Кинел хмыкнул. Судя по всему, поведение спасителя неожиданно начало забавлять его.

– Традиция, – так же тихо ответил он, – Когда здесь происходят приемы, нередко можно слышать, как у гостей бурчит в животах… Внимание, он берет вилку. Если одобрит кушанье – можно будет есть.

Себастьян, весьма обрадованный и обнадеженный столь неожиданно изменившимся к нему отношением, немного выпрямился, пристально глядя на монарха. Тот, действительно взяв вилку, подцепил ею маленький кусочек мяса и, очень изысканным жестом отправив его в рот, внимательно прожевал, прислушиваясь к собственным ощущениям. Затем прикрыл глаза и, одобрительно улыбнувшись, кивнул.

– Приступим же к ужину, друзья мои, ибо кушанья стоят того, чтобы их отведать. Я искренне желаю вам приятной трапезы.

– Смотри, не ешь, как свинья, – тихо предупредил Кинел, заметив, что его сосед по столу вновь воодушевленно схватил вилку, – Вряд ли тебе свойственна изысканность, но, сделай одолжение, хотя бы притворись.

Себастьян недовольно насупился. Начавшие, было, устанавливаться если уж не дружеские, то и не совсем вражеские отношения со звоном разлетелись тысячей осколков и, казалось, попадали на золотые тарелки, обильно сдабривая собою кушанье. Когда он отправил в рот первый кусок, ему даже показалось, будто они хрустят на зубах.

Кушанья и в самом деле были восхитительными. Королевские повара расстарались на славу – мясо было мягким и ароматным, картофель был полит расплавленным маслом, овощи обильно сдобрены собственным соком, да и вообще все, чем был уставлен стол, сводило с ума и видом и запахом, вызывая желание испробовать каждое блюдо и, наевшись до отвала, с раздувшимся от обильной трапезы животом, завалиться спать.

Может быть, спаситель Даирнаса так бы и поступил – в атмосфере ужина, отделенный от Васанты королевским племянником, окруженный волшебными ароматами, он ощущал себя почти как дома и готов был полностью расслабиться, – если бы не Кинел. Лорд следил за каждым его движением, едва ли не считал каждый проглоченный кусок и каждый глоток приятно терпкого вина, и ежесекундно одергивал молодого человека, не позволяя ему переходить границы дозволенного. Может быть, впрочем, именно благодаря этому, поведение Себастьяна за ужином произвело на Ноэля чрезвычайно хорошее впечатление, что он не преминул отметить после.

Сам же юноша, опять же благодаря Кинелу, успел усвоить, что в Даирнасе существуют действительно странные традиции, которые, тем не менее, надлежит соблюдать в точности. Так, например, прежде, чем попробовать вино, следовало встать из-за стола и поклониться королю, а после поблагодарить его за щедрое угощение. Засим владыка отпивал глоток из своего кубка, одобрительно кивал и, подняв его в воздух, провозглашал, как он рад был угодить своим приемом. После этого прочие присутствующие тоже делали по глотку, кланялись еще раз, садились и ужин продолжался в более или менее обычном режиме.

Заканчивался он тогда, когда наедался король, поэтому, если количество пищи, необходимое для насыщения кому-то другому, превосходило то, в котором нуждался монарх, рекомендовалось есть быстрее. По окончании же трапезы предписывалось дождаться, покуда слуги уберут грязные тарелки, ибо, как объяснил Кинел, вставая из-за стола, гость мог случайно испачкаться, что считалось верхом неприличия.

Впрочем, последнее предписание Себастьяна даже порадовало – голодный, как волк, он, и в самом деле поглощая пищу с неимоверной скоростью, успел наесться до отвала, и сразу же вскочить из-за стола ему было слабо́.

Встать лорд позволил ему лишь когда все блюда и вся грязная посуда со стола были убраны, и сам Ноэль, тяжело поднявшись из своего кресла, провозгласил приглашение проследовать в чайную комнату.

У Себастьяна мысль о чаепитии после столь плотного ужина вызывала почти ужас, однако, отказ от королевского приглашения предусмотрен традициями и законами этого мира явно не был. Поэтому, выдавив из себя милую улыбку, он без особой охоты сам поднялся на ноги и, ежесекундно косясь на шагающего рядом Кинела, направился следом за королем.

На сей раз лорд не одергивал его, не давал никаких подсказок – он играл роль сопровождающего и не более того.

Себастьян, несколько раз глянувший на него и не получивший никаких упреков, немного прибавил шаг, надеясь догнать короля. С ним общаться молодому человеку, несмотря ни на что, было куда как приятнее, чем с его воспитанником.

– Спасибо за ужин, – негромко произнес он, поравнявшись с Ноэлем, – Было очень вкусно, правда.

– За это следует благодарить моих поваров, а не меня, друг мой, – монарх мягко улыбнулся в ответ и, быстро оглянувшись по сторонам, вполголоса прибавил, – К слову, беседовать с королем по пути в чайную комнату считается неприличным. Впрочем… – заметив, как сразу поскучнел его собеседник, король ободряюще хлопнул его по плечу, – Впрочем, тебе я могу это простить ввиду твоей неосведомленности.

Себастьян растянул губы в подобии благодарной улыбки и безрадостно кивнул. Обилие непонятных правил, постоянных ограничений и предписаний начинало ему надоедать, от них хотелось отвлечься, отказаться, хотелось вести себя как обычный человек в нормальной стране, а возможности таковой пока не предвиделось.

Он отстал на полшага, подозревая, что идти вровень с монархом тоже полагается не самым приличным, что ему, как человеку статуса более низкого надлежит вышагивать позади, и стал, не произнося более ни слова, мрачновато изучать венценосного властителя.

Ноэль, облаченный сейчас в дорогую, поистине царскую одежду, без доспехов и шлема, разительно отличался от себя самого, каким он предстал перед Себастьяном в их первую встречу.

У него были русые, несколько выгоревшие на солнце волосы, мягко обрамляющие приятное лицо с четкими чертами. Чело венчала корона – непременный атрибут власти всякого короля; широкие плечи были уверенно расправлены, и даже походка несколько изменилась – все-таки идти, волоча на себе тяжелые доспехи не так просто, как может показаться на первый взгляд. Таким властитель Даирнаса нравился Себастьяну значительно больше, хотя бы потому, что уже не казался грозно-отчужденным, а производил впечатление вполне дружеское. Не считая, разумеется, всех этих глупых ограничивающих правил.

Вообще, вид монарха внушал доверие. Он не таскал на плечах горностаевой мантии, не был сплошь увешан слитками золота и драгоценными камнями, – нет, его наряд, пусть и заметно богатый, выглядел, тем не менее, довольно простым. Главным его достоинством было, вероятно, удобство, поскольку камзол был сострочен из ткани куда как более мягкой, чем тот, что предлагался самому спасителю королевства; рубашка, очевидно, тоже отличалась уютностью, как, впрочем, и короткие штаны, чулки, и даже пресловутые туфли, так испугавшие Себастьяна. Монарх в этой обуви ощущал себя, вне всякого сомнения, очень комфортно, что сказывалось и на походке – со стороны можно было подумать, что Ноэль шествует в мягких тапочках.

Кроме того, Ноэль был высок; вне всякого сомнения, силен и широкоплеч. Даже со спины, как его рассматривал сейчас Себастьян, он выглядел самым настоящим, истым королем, и у молодого человека в голове мелькнула смутная мысль, что никакой Вагрант с ним бы точно не мог сравниться. Правда, Вагранта-то он не видел…

Миновали широко распахнутые двери, и зашли в чайную комнату. Приятный, теплый и терпкий аромат крепкого напитка мигом окутал вошедших, заставляя того из них, кому это было внове, даже немного прикрыть глаза, с наслаждением вдыхая витающий по комнате запах.

Привело это, правда, лишь к тому, что, увлекшись собственными ощущениями, парень, забывшись, немного запнулся за мягкий ковер, устилающий здесь пол и, охнув от боли, тихо чертыхнулся сквозь зубы.

Кинел позади мимолетно закрыл лицо рукой. Позволять себе такие выражения в присутствии короля было просто верхом неприличия, за такую вольность могли даже отказать от дворца, не допуская впоследствии грубияна в его стены. Себастьян, в очередной раз забывший о наставлениях лорда и его совете хотя бы притвориться воспитанным, совершил новую непростительную ошибку.

Впрочем, заметив, что дядя и это готов спустить своему протеже на тормозах, молодой человек негромко хмыкнул и, надменно приподняв подбородок, прошествовал мимо спасителя Даирнаса и замершего близ него монарха к одному из небольших столиков, изящно расположенных возле стен. В чайной комнате не было строгого распределения мест, люди садились, куда захочется, но, вместе с тем, каждый из завсегдатаев этого места уже давно облюбовал себе какой-нибудь конкретный столик, который не занимал никто другой.

Себастьян, растерянно оглянувшись, непонимающе нахмурился, переводя вопросительный взгляд на короля. Куда ему следует сейчас сесть, он не представлял и, говоря откровенно, ужасно боялся совершить еще какую-нибудь бестактную ошибку.

– Прошу тебя, друг мой, – Ноэль, заметив смятение спутника, мягко улыбнулся ему, – Не смущайся обилием столов, составь мне компанию, – он сделал изысканный приглашающий жест в сторону особо богато уставленного и украшенного столика, стоящего несколько в стороне от других. Юноша, глянув на него, отметил, что на столешнице и в самом деле, ожидая их, уже стоит две чайные пары, представляющие собою идеально тонкой работы блюдца, и столь же филигранно выполненные чашечки, исходящие паром. Помимо самого напитка на столе лежали разнообразные сладкие кушанья, угощения к чаю, при взгляде на которые парень чуть поморщился. Есть не хотелось категорически.

– Нам с тобой предстоит беседа, – король, видя, что его новоявленный друг не торопится занять свое место, легко подхватил его под руку, увлекая к столику, – И говорить нам придется о вещах, о каких не принято, да и попросту неприятно беседовать за чаем, но, увы… – он вздохнул и, пожав плечами, отпустил спутника, садясь на стул, – Ситуация обязывает меня нарушить даже этикет. Присаживайся.

Себастьян осторожно присел – на самый краешек стула, ежесекундно рискуя свалиться с него на пол, но не решаясь в присутствии монарха разваливаться со всеми удобствами. В конечном итоге, Кинел и так уже завоспитывал его дальше ехать некуда, не хватает еще слушать лишнюю лекцию о правилах поведения за чайным столом.

Обещаемая Ноэлем беседа не вызывала в душе юноши горячего энтузиазма, ввиду слов все того же противного лорда, утверждавшего, что планы короля на спасителя Даирнаса отнюдь не просты и вовсе даже не радужны. На собеседника своего парень смотрел напряженно и настороженно.

Ноэль медлил, сверля его задумчивым взглядом, словно решался на что-то. Чай тихо остывал на столе, прочие обитатели чайной комнаты мирно беседовали о чем-то, а король, пообещавший своему новому знакомому серьезный разговор, все никак не мог его начать.

Наконец, Себастьян не выдержал.

– Король Ноэль? – он быстро оглянулся по сторонам и, убедившись, что лорд Кинел находится достаточно далеко, чтобы вновь начать одергивать и воспитывать его, вопросительно приподнял брови, – Прошу прощения, вы же… хотели что-то сказать?

– Да, – монарх медленно склонил подбородок, – Да, друг мой, это действительно так. И хоть слова мои будут неуместны в этих стенах, и в этот час, они все же должны прозвучать. Ты помнишь, что говорил я тебе о дамнетах?

Парень неуверенно пожал плечами.

– Ну, злые колдуны, главный среди них Вагрант, но он сбежал… Я, честно говоря, тоже хотел узнать, чем они так опасны, если удрал их идейный вдохновитель.

– Увы! – Ноэль горестно вздохнул и, покачав головой, отхлебнул чаю из изящной чашечки, – Увы, мой друг, этим проклятым мерзавцам не нужен предводитель. Вагрант бежал, оставив им заветом продолжать его черное дело, а дело это, мой юный друг, ужасно… Как был он королем Даирнаса прежде, так вновь жаждет захватить трон, возглавить королевство и погубить его! Дамнеты, его верные псы, готовят для этого почву. Вагрант бежал, дабы вернуться победителем в завоеванный его прихвостнями мир, мы не можем допустить этого… Я уповаю на твою помощь, спаситель Даирнаса. Ты, только ты и никто иной, сможет повести вперед наши войска, дабы одолеть мерзких дамнетов!

– П-погодите-ка… – Себастьян, слушающий его королевское величество со все возрастающим изумлением, вытянул перед собой руку и отчаянно замотал головой, – Повести войска?.. Я??? Король Ноэль, я прошу прощения, но вы, видимо, меня с кем-то спутали – я не воин! Одно дело спасти котенка… другое – идти в первых рядах в бой против армии колдунов… Как их вообще можно победить, с их-то колдовством? Вагранту хватило сил даже поменяться со мной местами, думаете, я смогу противостоять таким сильным противникам?

– Друг мой, – Ноэль, чуть сдвинув брови, протянул руку вперед и мягко сжал плечо растерявшегося собеседника, – Не все дамнеты так сильны, как Вагрант. Не все они способны вершить такие страшные деяния… Ты должен повести вперед наше войско, ты должен воодушевить воинов, показать им, на что действительно способен спаситель Даирнаса! – заметив, что парень опять пытается возразить, король нахмурился сильнее, – Не время для пререканий, друг Себастьян. К нам идет война.