Текст книги "Захватывающая страсть"
Автор книги: Сьюзен Кросленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)
15
– Мне подняться и подождать? – спросил Эндрю Харвуд в микрофон переговорного устройства, висящего в подъезде Дейзи.
– Не стоит – я почти готова.
Ну просто смешно! Дейзи поднялась сегодня рано, и делать ей было практически нечего, но вот уже больше восьми часов, а она до сих пор не готова. Слава Богу, Эндрю не из тех, кто приходит точно к назначенному времени.
Сегодня Дейзи было на что списать свое опоздание. Все дело в том, что ее квартирная хозяйка, как и все англичане, не любит яркого света. И почему в этой стране так любят темно-бордовые абажуры, да еще с кистями. Дейзи стояла прямо под лампой с зеркалом в одной руке, и все равно свет был таким тусклым, что она попала кисточкой с тушью в левый глаз. И дело даже не в том, что ей было больно. Но от испуга Дейзи сморгнула, а на ресницах еще не успела высохнуть тушь. И вот теперь под глазами оказались черные разводы. Она быстро сняла их очищающим кремом. Черт побери! Уж теперь придется краситься осторожнее.
Покончив с этим нелегким делом, Дейзи выглянула в окно. Бежевый «симитар» Эндрю стоял у тротуара напротив подъезда. Она схватила пиджак, захлопнула дверь и сбежала по ступенькам.
Машина была пуста.
Но Дейзи тут же увидела Эндрю. Он, видимо, решил немного размяться и теперь спешил к ней с другой стороны Лоуэр Слоун-стрит. Эндрю открыл перед Дейзи дверцу машины, улыбнулся, поздоровался и вопросительно взглянул на часы.
Ресторан, куда они поехали на этот раз, находился на повороте Пимлико-роуд. Зал был маленьким, но столики стояли достаточно свободно. Ресторан содержали супруги-итальянцы, а их два сына работали официантами. Все четверо тепло приветствовали Эндрю.
– Давай рискнем заказать мартини, – предложил Эндрю. – Конечно, здесь вряд ли сумеют сделать как в «Ланганз».
Эндрю дал итальянцам точные инструкции, и через несколько минут Луиджи, улыбаясь, появился с подносом. В каждом бокале плавали лимонные корки и по три оливки.
– Для ровного счета, – пояснил Луиджи.
Они заказали устрицы. Эндрю снова спросил Дейзи, почему она не хочет попробовать заниматься скульптурой в свободное время.
– Почему бы тебе не снять студию? Здесь можно платить подешевле, если пользоваться ею только в выходные. Нел ходит в «Челси Артс клуб». Он мог бы тебе что-нибудь посоветовать.
Дейзи медленно и с удовольствием потягивала кьянти. Глаза девушки сияли. Так, значит, Эндрю все-таки думает о ней, пытается проявить заботу!
– Все же я думаю подождать с этим до возвращения домой, – сказала Дейзи. – Год пролетит быстро. Я ведь еще не обследовала пригороды Лондона, кроме тех, что ближе всего – Кью, Чизвик-хаус, Хэмптон Корт. На прошлой неделе мы с Франсез проехали на катере от Вестминстера до Гринвича. На обратном пути пошел дождь. Мы плыли по Темзе, а по окнам стекали дождевые капли. Странное ощущение. Мне понравилось. В Филадельфии и Нью-Йорке большую часть года так жарко, что мы буквально молимся, чтобы пошел наконец дождь. Лондонцы считают дожди проклятьем, а для меня они связаны с облегчением, обновлением. К тому же это красиво.
Эндрю улыбнулся.
Только за вторым блюдом Дейзи решилась наконец начать разговор о том, что волновало ее последнее время.
– У нас в «Бастионе» часто говорят об амбициях разных политиков. – Дейзи не могла вспомнить точно слова Бена во время их напряженного ланча в «Лесгарот». Что-то о том, что высокородные тори считают, что с рождения имеют право управлять людьми. – А какая у тебя конечная цель в политике?
Эндрю закурил сигарету и немного растерянно оглядел зал. Затем он снова взглянул на Дейзи.
– Думаю, больше всего мне хотелось бы стать министром иностранных дел. Но я где-то прочел, что Иен Маклевуд призывал не верить ни одному политику, который утверждает, что не хотел бы стать премьер-министром. Не уверен, что он прав, но иногда понимаю, почему он так написал.
– А почему бы тебе не стать премьер-министром?
– Я люблю потакать своим слабостям. В жизни столько всего интересного, кроме политики, а у премьера нет на все это времени. Только представьте, что вы вышли замуж за Даунинг-стрит десять. А именно это может сказать про себя любая жена премьер-министра. Или муж. Думаю, Дэнису Тэтчеру придется когда-нибудь ощутить это на собственной шкуре.
– Но ведь у вас нет жены.
– А кто сказал, что я не собираюсь жениться, если встречу подходящую женщину?
– Да? А Бен Фронвелл говорит, что вы предпочитаете кратковременные связи. – Наконец-то Дейзи завела этот разговор туда, куда хотела. Она даже почувствовала облегчение, выдохнув из себя этот вопрос. Но ненадолго.
– Действительно? – довольно холодно переспросил Эндрю.
Дейзи не была уверена, что Бен произнес именно эти слова. Но смысл она передала точно.
– Должен сказать, – начал Эндрю, – что, судя по всему, сотрудники «Бастиона» тратят не слишком много времени на свою дурацкую писанину. Почему тебе пришло в голову устроиться именно туда?
Дейзи вспыхнула от гнева. Она решила поддразнить немного Эндрю, а вместо этого он теперь дразнит ее.
– Я много слышала о «Бастионе», – сказала девушка. – К тому же это чуть ли не единственное место, куда берут не членов профсоюза. И в «Бастионе» хорошо платят. Достаточно хорошо, чтобы прожить на эти деньги год в Лондоне. Меня раздражают газеты, которые слишком высокого о себе мнения и считают, что для сотрудников и так большая честь печататься на их страницах, и поэтому можно им недоплачивать. Возможно, политические взгляды, которые пропагандирует «Бастион», чуть более правые, чем твои, но я тут ни при чем. Мне совершенно наплевать, кто есть кто в ваших политических играх.
Эндрю рассмеялся.
– Это очень разумно. Политика не должна интересовать никого, кроме политиков.
Это целиком и полностью обезоружило Дейзи. Раздражение тут же испарилось.
– Тогда почему телевидение и газеты полны политических сообщений? – спросила девушка.
– Потому что они относятся к политикам как к шутам. И к тому же хотят продемонстрировать собственную важность. А для этого тоже надо держаться поближе к политике. Но на самом деле никто, кроме нескольких сумасшедших партийных активистов, не интересуется подробностями политических игр. Если, конечно, это не касается их лично. Я имею в виду такие вещи, как образование, социальные гарантии, подоходный налог.
– Тогда почему же ты занимаешься политикой?
Эндрю снова рассмеялся.
– Что ж, отвечу. Хотя все эти политические процедуры – сплошное занудство, все же в результате получаешь возможность действительно влиять на жизнь людей в этой стране.
Эндрю посмотрел на часы. Политика явно не входила в его планы на этот вечер. Он кивнул Луиджи, чтобы тот принес счет.
Когда Эндрю открыл перед Дейзи дверцу машины и пошел к месту водителя, у девушки буквально перехватило дыхание.
Эндрю включил зажигание, затем заглушил мотор и повернулся к ней.
– Еще не очень поздно. Моя квартира за углом. Не хочешь выпить бренди, прежде чем я отвезу тебя домой? Если ты правильно описала свое жилище, то моя квартира гораздо больше. Мы сядем в разных концах гостиной, и нас будет разделять целых пятнадцать футов.
Представив себе эту картину, Дейзи рассмеялась.
– Хорошо.
Эндрю снова включил зажигание.
Квартира Эндрю находилась в Итон-плейс, на третьем этаже. Лифта не было. Дейзи шла впереди Эндрю по мраморной лестнице с коваными железными перилами. Дейзи одолевал вопрос, о чем думает сейчас Эндрю. Если он шел ниже ступеньки на три-четыре, то глаза его были как раз на уровне ее бедер. Дейзи немного подташнивало. Но она была уверена, что дело не в обеде. Просто ее тошнило от напряжения – между ней и Эндрю явно что-то происходит. Их тянет друг к другу физически, сексуально. Карл как-то сказал ей, что между мужчиной и женщиной существуют силы притяжения и отталкивания, как в физике.
Весь вечер, хотя они беседовали о совершенно посторонних вещах, Эндрю думал – Дейзи это чувствовала – о том, чем же все-таки кончится сегодняшний вечер. Может, лучше всего было соврать прямо сейчас, что у нее месячные, тогда мысли обоих сразу переключатся на что-нибудь другое. Но Дейзи не стала этого делать.
Эндрю отпер обшитую деревянными панелями дверь и, пройдя через прихожую, зажег свет в гостиной.
В комнате было три больших окна, выходящих на Итон-плейс. Дейзи подняла глаза к люстре. Потолок был довольно высоким – футов, наверное, двенадцать. Над камином висело элегантное зеркало в золоченой раме. Конец восемнадцатого века? На полу лежал изрядно потертый, но великолепный кораллово-розовый с бирюзой персидский ковер. В комнате стояли обитый темно-зеленым бархатом диван и два довольно потертых, но, видимо, очень удобных кресла. Еще два кресла в викторианском стиле стояли у камина. На стене висел портрет женщины, в котором Дейзи узнала работу Огастеса Джона. Ей нравился этот художник, особенно романтический дух его ранних работ. Комната была выдержана в едином стиле, и это тоже нравилось Дейзи.
– Ты сам выбирал эти вещи? – поинтересовалась Дейзи.
– В основном да. Многое я привез из Лонг-Грин – это наш дом в Шропшире. Там все буквально забито разной мебелью. В другом конце прихожей – ванная. Если хочешь, можешь пойти подкраситься. Хотя, по-моему, и так хорошо.
Проходя по коридору, Дейзи заглянула в небольшую холостяцкую кухню, в кабинет Эндрю и только потом зашла в ванную.
Закрыв за собой дверь, Дейзи огляделась. Чернильно-синий кафель и темно-красные полотенца. Она нисколько не сомневалась, что их выбрала какая-нибудь женщина, сочтя вполне подходящими для квартиры холостяка. И снова Дейзи сделалось не по себе при этой мысли. Как там сказал про него Бен? «Он большой бабник, наш Эндрю. Вся беда в том, что быстро устает от одной женщины и прыгает в постель к другой».
Дейзи включила кран с холодной водой. Она прекрасно понимала, что глупо стесняться естественных вещей, но никак не могла отогнать от себя мысль, что они с Эндрю одни в квартире, и лучше ему не слышать, что здесь происходит. Затем Дейзи выложила содержимое сумочки на небольшую полочку рядом с раковиной и стала подкрашиваться. Приятно было делать это не торопясь. У Дейзи все дрожало внутри. Ничего-ничего, она просто выпьет немного бренди, а потом Эндрю отвезет ее домой.
Когда Дейзи вернулась в гостиную, Эндрю поднялся с одного из кресел, стоящих у камина.
– Бренди? Виски?
Дейзи остановилась около столика с напитками и стала внимательно изучать бутылки.
– Можно виски с содовой? Мне очень нравятся эти ваши сифоны. В Америке таких нет.
– Они очень удобные. Столько хватит?
– Да.
Вместо того чтобы отдать бокал Дейзи, Эндрю отнес его в другой конец комнаты и поставил на столик возле дивана.
– Я ставлю его сюда, – сказал он. – Ведь я же обещал, что нас будут разделять пятнадцать футов. Так ты чувствуешь себя в безопасности?
Дейзи рассмеялась. Усаживаясь на диван, девушка чувствовала радостное возбуждение. Эндрю вернулся в кресло.
– Вообще-то, – сказал Эндрю, – не думаю, что так будет очень удобно разговаривать. Можно я все-таки сяду поближе?
Это была нехитрая уловка – Дейзи нисколько не сомневалась, почему Эндрю решил задать этот вопрос. Если Дейзи скажет, что она против, то тем самым как бы подтвердит, что подозревает любого мужчину в желании к ней приставать. А это было бы чересчур самонадеянно. Если же Дейзи разрешала сесть рядом, минут через пять мужчины действительно начинали к ней приставать. Но самое главное, она ведь хотела, чтобы Эндрю Харвуд сел рядом. Поэтому девушка решила промолчать.
Эндрю поставил свой бокал на столик рядом с бокалом Дейзи и уселся на противоположный конец дивана. Он закурил сигарету и откинулся на спинку, пуская густые клубы дыма в противоположный конец гостиной. Оба были явно не готовы предложить тему для разговора. Эндрю повернулся и в упор посмотрел на Дейзи.
Девушка нервно хихикнула. Часы на камине пробили один раз. Половина двенадцатого, подумала Дейзи. Они, конечно же, не исчерпали за вечер все интересные темы, просто сейчас оба были во власти своих ощущений. Дрожь внутри Дейзи становилась невыносимо сладостной.
Эндрю потянулся к пепельнице и затушил недокуренную сигарету. Потом он обошел вокруг столика и встал напротив Дейзи. Взяв из рук Дейзи бокал, он поставил его на столик. Затем склонился над Дейзи, опершись на диван коленом. Он нежно поцеловал девушку в щеку. Со стороны это походило на все ту же насмешливую вежливость, которую он уже продемонстрировал Дейзи при прошлом прощании. Но Дейзи чувствовала, что это не так. Эндрю взял в ладони лицо девушки и несколько раз все так же нежно поцеловал ее в губы. Потом он отступил на несколько шагов и посмотрел ей в глаза.
Оба молчали. Эндрю поднял Дейзи на ноги. Так они и стояли, глядя в глаза друг другу и читая в них смущение, нежность и всепоглощающее горячее желание. Эндрю поставил колено на диван между ног Дейзи и обнял девушку за плечи. И только теперь по-настоящему страстно поцеловал ее в губы. На этот раз Дейзи не отстранилась.
16
Такси, на котором Дейзи добиралась до «Лесгарот», попало в пробку и ползло теперь ужасающе медленно. Черт знает что! Все знают, что по улицам Лондона невозможно проехать в выходные. Но сегодня ведь еще только пятница! Дейзи пересела поближе к правому окну, чтобы получше рассмотреть Дворец правосудия, мимо которого они как раз проезжали. Глядя на это здание, Дейзи каждый раз улыбалась, вспоминая адвокатов в париках и представляя на месте одного из них Эндрю.
Сколько же времени прошло с того их первого обеда? Дейзи даже помнила точную дату – двадцать первое марта. А сегодня двадцать седьмое мая. Когда она вернется после ланча в редакцию, то посчитает по календарю, сколько это недель. Боже, она, наверное, за всю свою жизнь не провела столько времени в такси. А на счетчик не стоит даже смотреть. Зато сегодня ей не придется самой платить за ланч. Можно поесть как следует, а потом, дома, съесть только яйцо и выпить кофе. Все равно в ее крошечном холодильнике не было ничего, кроме яиц.
Одиннадцать дней назад она впервые переспала с Эндрю. С тех пор они встречались еще два раза, так что он не мог проводить много времени с другой женщиной, если она у него все-таки была. Интересно, это та его жуткая актриса или кто-то другой? Ну уж, во всяком случае, у него наверняка не нашлось времени лечь с ней в постель – он жаловался Дейзи, что проводит все вечера в палате. А сейчас Эндрю уехал в свой избирательный округ. Он пробудет там два дня.
– Уэст Мидландз, – повторила про себя Дейзи.
Еще две недели назад она понятия не имела об Уэст Мидландз. Дейзи одолжила у Анджелы дорожный атлас. Название избирательного округа Эндрю – Уэймер – было напечатано такими крошечными буквами, что их невозможно было разобрать без лупы. Но она все же наконец нашла его – слева от Крюе, около небольшого белого пятнышка под названием Пекфортон Хиллз. Если взять на сантиметр правее, окажешься в северном Уэльсе.
Когда они встретились в следующий раз после обеда у итальянцев, Эндрю заехал домой к Дейзи – ему очень хотелось посмотреть, как она живет. Но комната была действительно очень маленькой, и Дейзи почувствовала облегчение, когда через час Эндрю уехал.
В следующий раз они снова отправились в квартиру Эндрю. Дейзи очень нравилось в Итон-плейс. К тому же у Эндрю была превосходная двуспальная кровать. Дейзи никогда не оставалась ночевать – у нее хватило такта и интуиции не делать этого до тех пор, пока Эндрю не предложит сам, а он не торопился. Дейзи нравилось лежать в постели Эндрю и наблюдать, как он одевается, чтобы отвезти ее домой. Это обычно бывало довольно поздно, и Эндрю не повязывал галстук. Дейзи всегда очень нравилось, когда мужчины не застегивали верхнюю пуговицу на рубашке. Даже сразу после любовных игр, когда Дейзи была полностью удовлетворена, это все равно немного возбуждало ее. Когда Эндрю возвращался из гостиной с кампари, Дейзи тут же утыкалась носом ему в грудь. Ей нравился запах Эндрю. Когда-то Дейзи точно так же нравился запах Карла. Но сейчас она гнала от себя подобные мысли.
Дейзи обрадовалась, когда Джайлз Александер предложил позавтракать в «Лесгарот». Забавно будет посмотреть, что представляет собой это заведение, когда рядом нет Бена Фронвелла, поносящего Эндрю. И еще Дейзи не терпелось лично познакомиться с Нелом Харвудом. Брат Эндрю сам попросил Джайлза познакомить его с Дейзи. Они с Джайлзом дружили еще со школьных лет, и эта дружба сумела пережить не только долгие годы, но и абсолютно разные взгляды двух мужчин на жизнь. Нел, определенно, был именно тем, кого называют «кто-то там в Сити». Ничего общего с Джайлзом и его заботой об отверженных мира сего. Джайлз любил порассуждать о социальном неравенстве. Он считал, что это не только ограничивает свободу тех, кто ничего не имеет, но и лишает свободы тех, кто имеет все. «Жан-Поль Гетти не пользуется своим состоянием. Это состояние пользуется им». Дейзи впервые столкнулась с подобной концепцией и теперь обдумывала ее время от времени, пытаясь понять, есть в этом что-то или нет.
– Я выйду здесь и дальше пойду пешком, – сказала Дейзи таксисту.
Все равно последние минут пять такси практически не двигалось. Дейзи дошла до Кембридж-серкус и там срезала дорогу, как посоветовал ей таксист. Буквально через минуту девушка увидела рекламный щит с изображением огромной устрицы – рекламу «Лесгарот».
Джайлз и Нел ждали девушку в отдельном кабинете на втором этаже.
– Привет, Тюльпанчик, – сказал Джайлз. – Это Нел Харвуд.
Нел был немного похож на Эндрю, хотя выглядел гораздо моложе, чем на два года, как это было на самом деле. Он добродушно улыбнулся Дейзи, и девушка сразу прониклась к нему симпатией.
– Что будешь пить, Дейзи?
– Я обычно не пью за ланчем.
– Мы как раз говорили о том, какими обыкновенными и неинтересными выглядят наши прежние короли без своих корон, – сказал Джайлз. – Сегодня в палате я видел Гарольда Вильсона. Он стоял один, никто особенно не стремился с ним побеседовать. А ведь всего два месяца назад этот человек был премьер-министром. А теперь он выглядит маленьким и серым – то есть таким, каков на самом деле.
За ланчем Дейзи спросила Нела Харвуда, чем он все-таки занимается в Сити.
– Это моя любимая американская фраза, – сказал Нел. – Коротко и ясно – «чем занимаешься». Не то что англичане, все ходят вокруг да около. Вообще-то интересный вопрос. Как ты думаешь, Джайлз, чем же я на самом деле занимаюсь?
– Нел – один из паразитов на теле общества. Он сам не вкладывает ничего, зато активно пользуется результатами чужого труда.
Нел рассмеялся.
– Так оно и есть, Дейзи. Вот Эндрю у нас считает, что надо возвращать долг обществу за то, что мы получили от рождения. Я с ним, конечно, согласен, но все никак не могу заставить себя жить в соответствии с этим принципом.
– Почему? – поинтересовалась Дейзи.
– О! Дай подумать. Должна быть, видимо, еще какая-то причина, кроме любви к безделью. Как ты думаешь, Джайлз?
В ответ Джайлз только улыбнулся.
– А Эндрю когда-нибудь бездельничал? – спросила Дейзи.
Джайлз внимательно посмотрел на Нела, который не сразу нашел, что ответить.
– Эндрю тоже болтался без дела, и немало, – произнес наконец Нел. – Но все равно у него всегда была способность работать. Отдохнув, он делал над собой небольшое усилие и начинал буквально горы сворачивать. А вот я никогда так не мог. Эндрю занимался такими вещами, которые для меня были непонятны и недоступны. Например, бег на длинные дистанции. Студенческая политика. Он даже получал удовольствие от учебы! Из нас троих только у меня всегда был ветер в голове. – Он улыбнулся Джайлзу. – В Мальборо Джайлз учился на год младше Эндрю и на год старше меня. Он стал моим другом потому, что любил собак.
Нел снова повернулся к Дейзи.
– Но, конечно, Эндрю любил побездельничать не меньше других. Думаю, он немного изменился после аварии.
– Какой аварии? – спросила Дейзи.
– О… – Нел растерянно взглянул на Джайлза. – Он, видимо, ничего тебе не рассказывал.
– Я никогда ничего не слышала от Эндрю об аварии, – подтвердила Дейзи.
Нел прервал разговор и стал доливать в бокалы кларет.
– Ты ведь знаешь, Дейзи, что у Эндрю и Нела был еще один брат, на пять лет старше Эндрю? – спросил Джайлз.
– Да нет же, я всегда думала, что вас с Эндрю в семье двое, – сказала Дейзи, обращаясь к Нелу.
– Нет. Был еще Дональд. Вот он-то и был вундеркиндом, золотой овечкой.
Как странно. А Дейзи всегда казалось, что золотой овечкой в семье Харвудов был именно Эндрю.
Как будто прочитав мысли девушки, Нел сказал:
– Дональд был идеальным ребенком, ему все давалось легко, безо всяких усилий. Все призы в школе были его. Наши родители полагали, что Дональд достигнет вершин на любом поприще, какое бы он ни избрал. Все считали, что он станет большим политиком. Его как раз выбрали кандидатом в парламент. Они с Эндрю поехали вечером в Шропшир, чтобы сообщить эту радостную новость нашим родителям. Машина слетела с дороги и перевернулась. Дональд умер. Эндрю не мог его спасти. Да… не самый приятный разговор за завтраком.
Нел допил вино и потянулся к пачке сигарет.
– А кто вел машину? – спросила Дейзи.
– Эндрю. К несчастью для него.
В тот вечер Дейзи чувствовала себя буквально убитой. Хотя, если разобраться, Эндрю и не обязан был сообщать ей о своем погибшем брате. Она тоже о многом ему не рассказывала. И все равно у Дейзи была самая настоящая депрессия. Так, значит, Эндрю не хочет посвящать ее в свои самые сокровенные чувства!
Дейзи буквально подскочила на месте, когда неожиданно хлопнула дверь соседней квартиры. Может, ей надо написать Карлу? Она так и не ответила на два последних письма. Но что она может написать?
В среду вечером в палате общин не было голосования, и Эндрю пригласил Дейзи поужинать. Они должны были встретиться в ресторане, который находился на полпути между квартирой Дейзи и Вестминстером. Дейзи вернулась из «Бастиона» домой, чтобы переодеться. Она поехала на автобусе. Дейзи всегда предпочитала автобус, когда было время. Она никогда не понимала, почему это большинство людей едут, уткнувшись в книги или газеты. Самой Дейзи гораздо больше нравилось смотреть в окно. Иногда она смотрела на дома и прохожих, но чаще всего мечтала. Дейзи сошла на Слоун-сквер, полюбовалась немного на платаны и заторопилась домой – надо еще успеть принять ванну и выбрать платье.
В начале девятого Дейзи выбежала наконец из дома и буквально впрыгнула в такси. Шел теплый весенний дождик. Дейзи нравилось смотреть, как тротуары становятся блестяще-черными. Вот только две непослушные кудряшки на ее висках опять начнут завиваться, черт бы их побрал. Выйдя из машины на Пимлико-роуд, Дейзи бегом добежала до двери ресторана, прижимая обеими руками волосы на висках.
Дейзи надо было о многом расспросить Эндрю и самой сказать ему много всего, но она решила, что не стоит делать это во время ужина, лучше дождаться, пока принесут кофе.
Обед подходил к концу, когда Дейзи решилась наконец начать неприятный разговор:
– Нел сказал мне, что у вас был старший брат. А почему ты никогда мне не рассказывал?
– Почему бы тебе, черт возьми, не перестать совать свой нос в мои дела?
Эндрю произнес эту грубую и обидную фразу таким ровным, спокойным тоном, что люди, обедающие за соседними столиками, даже не обернулись в их сторону.
Дейзи чувствовала себя так, точно ее ударили по лицу. Она оцепенело уставилась на свои руки, лежащие на белой с красным клетчатой скатерти.
Через несколько минут Эндрю сказал:
– Извини, Дейзи. Я вел себя грубо. Просто я не хочу говорить на эту тему.
– Ничего, ничего, – голос девушки звучал неестественно. Впервые за все время, с тех пор как они встретились, разговор стал натянутым и неискренним.
Эндрю повез Дейзи домой. Всю дорогу оба молчали.
Неожиданно Эндрю остановил машину и выключил двигатель.
– Послушай, Дейзи. Нельзя прощаться на такой ноте. Давай поедем ко мне, выпьем и попытаемся исправить ситуацию. Или ты хотела лечь спать пораньше?
– Предпочитаю исправить ситуацию, – голос Дейзи звучал совершенно спокойно, хотя на душе у нее буквально кошки скребли.
Эндрю развернул машину и поехал в сторону Итон-плейс. На ветровое стекло падали капельки дождя, тротуары снова становились черными и блестящими.
Дейзи было не по себе, сегодня она даже не отметила про себя, как нравится ей Итон-плейс и квартира Эндрю. Молодой человек налил в бокалы виски с содовой.
– Давай сядем, – предложил он.
Они уселись в кресла, стоящие напротив друг друга по обе стороны камина.
– Ты хочешь знать о моем брате? Хорошо, я расскажу, – сказал Эндрю. – Моя мать буквально преклонялась перед Дональдом. Он был зачат во время войны, когда отец приезжал в отпуск. Дональд был не просто первым сыном – целых пять лет он был единственным. А если считать те девять месяцев, что мать носила его под сердцем, то даже шесть. Отца послали воевать в Бирму. Он попал в плен к японцам, однако папе повезло, и он вышел из концлагеря целым и невредимым. Возвратившись в Шропшир, отец застал там жену и незнакомого сынишку, который поглощал целиком и полностью все ее внимание. Сначала ему непросто было это пережить, но потом он тоже влюбился в Дональда. Не удивляйся, что я употребляю именно это слово, люди действительно буквально влюблялись в Дональда. У моего старшего брата было все. Ум. Обаяние. Сила. Он был по-настоящему красив. Мы с Нелом похожи на отца, а Дональд унаследовал от матери темные волосы и светлую кожу. И самое удивительное, Дональд, казалось, не отдавал себе отчета в том, насколько красив. Я буквально молился на Дональда с самого детства.
Эндрю на секунду прервался и закурил еще одну сигарету. Дейзи молча смотрела на него.
– Я мечтал стать политиком с тех пор, как впервые принял участие в студенческом движении. Но эта роль, совершенно очевидно, больше подходила Дональду. А я стал вместо этого адвокатом. Удивительно, что Дональду потребовалось так много времени, чтобы попасть наконец в парламент. К тому моменту, когда тори сформировали правительство в семидесятом году, Дональда еще не избрали. Но потом, в семьдесят втором году, неожиданно умер депутат от одного округа, где всегда избирали консерваторов. Дональд как раз собирался жениться на одной женщине, с которой у него уже несколько лет был роман. Хорошая женщина. Но там были какие-то трудности с ее разводом. В тот вечер, когда Дональда наконец выбрали, он сам решил, что мы должны поехать в Лонг-Грин сообщить об этом родителям. Это было очень на него похоже.
Эндрю потушил сигарету и отпил из бокала немного виски. Хотя он старался ничем не выдать своего состояния, но Дейзи никогда еще не видела его таким грустным. Едва затушив одну сигарету, он закурил другую.
– В тот вечер, когда Дональда избрали, я бездельничал в баре отеля, где проходили выборы, – пил пиво, листал газеты, смотрел телевизор. Как только Дональд вышел, я тут же прочел по его лицу, что он наконец-то победил. Мы выпили виски, чтобы отметить это дело. А затем поехали в Шропшир. Шел дождь. – Теперь Эндрю говорил короткими рублеными фразами. – Нел, наверное, сказал тебе, что мы ехали через лесистую часть шропширских холмов, когда неожиданно, за поворотом дороги, наткнулись на упавшее дерево. Дональд сказал: «Осторожнее, Эндрю». Его голос до сих пор звучит у меня в ушах. Я резко вывернул, чтобы не врезаться в дерево. Дверь со стороны Дональда распахнулась, и его выбросило на землю. И тут машина перевернулась. Я выбрался через дверцу, оказавшуюся наверху, и увидел, как Дональда зажало под машиной. Попытался сдвинуть машину – ничего не получалось. Говорят, в момент опасности у людей появляется недюжинная физическая сила. Если бы так! Дональд все время повторял: «Ничего, ничего, Эндрю, не волнуйся». Я услышал звук приближающейся машины, побежал к шоссе и остановил ее. Там было двое мужчин. Все вместе мы сняли наконец машину с Дональда. Но, пока мы это делали, он умер от внутреннего кровотечения.
Эндрю потушил очередную сигарету и через минуту зажег следующую.
Дейзи встала с кресла и подошла к Эндрю. Она села на пол у ног Эндрю, обхватив колени руками, прижавшись к его ноге. Так они сидели молча несколько минут, потом Эндрю положил одну руку на шею девушки и снова застыл неподвижно.
Чуть позже, в спальне, Дейзи сказала Эндрю, что сегодня не хочет, чтобы он возбуждал ее как обычно. Она хотела просто принять его. Эндрю и Дейзи встречались уже довольно долго, и девушка успела привыкнуть к коротким хриплым вскрикам, которые издавал Эндрю при приближении оргазма. Однако на этот раз из горла Эндрю не вырвалось ни звука, зато в последний момент по телу его буквально прошла судорога. Эндрю заснул, все еще находясь внутри Дейзи.
Минут через десять Дейзи потихоньку выскользнула из-под Эндрю, подняла покрывало и снова легла, обняв его одной рукой. Так Дейзи лежала до тех пор, пока Эндрю, повернувшись во сне, не обнял ее сам. Наконец и она заснула.
