Текст книги "Французский поцелуй"

Автор книги: Сьюзен Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 31

В то время как Джонни и Ники, находясь в Беркли, пытались вернуть свои жизни в привычное русло, Юрий заталкивал протестующую Лайзу Джордан в свой самолет в Лос-Анджелесе.

– Я не понимаю, почему я должна с тобой куда-то ехать! Я вернула тебе кольцо и сказала, что сделала с коробкой! Отвали от меня, чертова скотина! – вопила Лайза, пытаясь вырваться из его мертвой хватки. – Отвали!

– Как только я получу коробочку, можешь идти ко всем чертям, – пробормотал Юрий, толкнув ее на сиденье. – Но до этого останешься со мной. И плевать мне, что ты бесишься. Пристегнись, мы взлетаем.

Под угрозой насилия Лайза Джордан призналась, что взяла кольцо, но при этом клялась, что сделала это шутки ради и собиралась вернуть его назад. То, что Юрий примчался за кольцом, ее не особенно удивило, хотя она всего-то и взяла одну-единственную безделушку из целого набора драгоценностей в его сейфе. (И, честно говоря, рассчитывала, что он этого не заметит.) Но она по-настоящему удивилась, что он требует назад еще и коробочку. Конечно, Лайза не собиралась спрашивать его почему, раз уж он так распсиховался.

Но все это было очень странно. Однако странно или нет, Лайза искренне надеялась, что коробочка все еще лежит в сумочке новой подружки Джонни, куда Лайза ее бросила. Она еще никогда не видела Юрия в таком бешенстве.

Он просто-напросто позволил Рафу приставить к ее виску пистолет. Сначала Лайза пыталась разжалобить его слезами. Это не помогло, и она изобразила обморок. К сожалению, открыв глаза, она увидела, что пистолет по-прежнему у ее головы.

Тут Лайза поняла, насколько серьезна ситуация, отдала Юрию кольцо и назвала имя Ники. «Я не помню фамилию, – сказала она, – но она строит домики на дереве. Это все, что я знаю, клянусь».

Юрий кивнул Рафу, тот убрал оружие, сделал несколько звонков в свою офшорную компанию с очень квалифицированным персоналом и вскоре узнал служебный и домашний адреса Ники.

Кроме того, им прислали фотографии, сделанные со спутника, с расположением обоих домов.

Можно себе представить, как была изумлена Ники, когда ее на рассвете разбудил хриплый шепот и прикосновение холодного металла ко лбу. Это что, кошмарный сон? А потом голос, который ни с чем не спутаешь, – голос кинозвезды, потрясшей мир как минимум в десяти принятых на ура кинофильмах, – произнес:

– Это она. Твоя коробка от кольца у нее.

Ники открыла глаза и спросила как можно спокойнее, хотя сердце у нее готово было выскочить из груди:

– Какая коробка?

– Которая принадлежит мне, – мрачно ответил высокий темноволосый мужчина с азиатскими глазами.

– Боюсь, что вы ошибаетесь. На моей единственной коробочке от кольца на крышке нарисована Барби.

– А она забавная, – лениво протянул Раф. – И сиськи у нее большие.

Его интонации по-настоящему пугали, хотя Ники не знала, что страшнее – это или пистолет, приставленный колбу.

– Я сажусь. Не стреляйте, – сказала она. Ей очень не хотелось лежать, когда этот странный человек так на нее смотрит.

– Придержи свой конец в штанах, Раф, – пробормотал высокий. – У нас есть более важные дела. Ну, где эта чертова коробка? – прорычал он.

Ники пыталась изображать спокойствие и рассудительность, но имя Раф включило у нее в голове сигнал тревоги. Это не один ли из нежелательных – потому что плохой парень – дружков Лайзы из Парижа?

– Я бы с радостью помогла вам, – негромко сказала Ники, как делают это парламентеры в телевизоре, стремясь приглушить враждебность и не навредить заложникам, – но у меня нет того, что вы хотите.

– Если она ее не выбросила, то коробка у нее, – заявила Лайза. – Я положила ее к ней в сумку.

Ники лихорадочно думала, пытаясь понять, что происходит, – почему эти люди вломились к ней в дом (не с формальной точки зрения, потому что двери она не запирала) и о какой чертовщине вообще идет речь?

Какая коробка от кольца?

Но слова «я положила ее к ней в сумку» все-таки пробились сквозь сумятицу в мыслях.

Бинго!

Вот для чего Лайза копошилась в своей сумке в лимузине, а потом вытащила сигарету и зажигалку. А ее собственная зеленая дорожная сумка тоже стояла на полу. Ладно, картинка ясна. Стало быть, это те самые мужчины, от которых Лайза сбежала. И она – так, дикая догадка – забрала с собой что-то, чего ей иметь не полагалось.

– Моя сумка на первом этаже, – быстро сказала Ники. Она так и стояла на стуле, на котором Ники оставила ее, вернувшись домой, – эта сумка была слишком велика, чтобы каждый день ходить с ней на работу. – Я ее даже не распаковывала. Если коробка в ней, не стесняйтесь, забирайте.

Юрий бросил на Лайзу пронзительный взгляд.

– Кажется, ты все-таки сказала правду.

– Благодаря моему сорок пятому калибру, – злобно усмехнувшись, пробормотал Раф.

– Я сказала тебе, что говорю правду, – промурлыкала Лайза, не обратив внимания на Рафа и одаривая Юрия своей самой сладкой улыбкой с печальным взглядом. Ники видела такую в фильме «Старый рассказчик». Еще девочкой она всегда плакала навзрыд, когда старый рассказчик умирал.

– Она опять делает из тебя идиота, – хмыкнул Раф.

– Заткнись на хрен! – рявкнул Юрий.

– Мне так нело-о-овко, милый, – проворковала Лайза, умудряясь в своем сарафанчике и босоножках выглядеть одновременно и гламурно, и как дитя и устремляя ясный взгляд на Юрия. – Ты просто не представля-я-я-ешь, как ужасно я себя сейчас чувствую.

«Умножь на сто, и ты поймешь, как ужасно чувствую себя я», – подумала Ники, надеясь, что ей повезет, и она выберется из этой истории живой. С какой стороны ни глянь, эта поездка в Париж принесла ей одни неприятности. Ну, за исключением того, что Джорди вернулась домой. Но все остальное – это просто одна жуткая катастрофа. Она не просто запуталась в своих отношениях с мужчиной, которому на нее глубоко наплевать; ее жизнь подвергается настоящей опасности, а в ее доме находятся преступники с пистолетами!

Если она останется живой после визита этих гангстеров, то непременно выразит самое серьезное неудовольствие Джонни Патрику, у которого хватило мозгов жениться на вороватой сучке вроде Лайзы Джордан! Ники не попала бы в эту передрягу, если бы эта дрянь перестала красть. И уж во всяком случае, она не попала бы в эту передрягу, если бы Лайзе хватило ума не воровать у людей, которые ходят с оружием!

Ей не нравится, когда ее будят пистолетом, приставленным к виску. Ей не нравится, когда ее обвиняют в воровстве, хотя она в своей жизни ни разу ничего не украла. И если бы она не боялась, что ей прострелят голову, она бы высказала все это людям, ворвавшимся в ее спальню.

– Моя сумка стоит на стуле в прихожей. Она зеленого цвета, – повторила Ники, надеясь, что они исчезнут из ее дома и из ее жизни, не пролив кровь. По крайней мере ее собственную.

– Проводи-ка нас, – пробормотал Раф, не отрывая глаз от ее груди.

Черт. Нужно было спать в чем-нибудь менее откровенном, например во фланелевой пижаме, а не в футболке с Симпсонами, которая после тысячи стирок стала ей чересчур мала.

– Принеси сумку, – приказал Юрий и посмотрел на Лайзу: – С тобой мы разберемся позже. Начнем с того, что тебе вообще не стоило брать это кольцо.

– Ну я же просто пошутила, милый. Это было глупо, и я попросила прощения.

– Ты устроила мне чертову прорву проблем! – прорычал он.

Одна из самых красивых женщин мира устремила на Юрия невинный взгляд и нежно сказала:

– Может быть, я могу тебе это как-то возместить…

– Эй, вы, парочка, найдите себе другую комнату, – проворчал Раф.

«Желательно далеко-далеко отсюда», – подумала Ники и в надежде ускорить их исчезновение встала с кровати. «Оставайся спокойной, – напомнила она себе, понимая, что придется проходить мимо Рафа. – Не показывай, что ты боишься. Если повезет, все это скоро кончится».

Она постаралась не вздрогнуть, когда Раф шлепнул ее по заднице, и, не останавливаясь, пошла дальше. «Не беги, иди медленно», – уговаривала себя Ники по дороге из спальни в коридор. Она чувствовала, что Раф не отводит от нее взгляда. «Игнорируй его. Иди медленно. К счастью, главный тут, кажется, Юрий».

Ники спустилась вниз и пересекла прихожую. Ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы порыться в сумке и вытащить из нее красную кожаную коробочку.

– Вот! – сказала она, подняв коробочку и надеясь, что ее возьмет Юрий, а не Раф с его пугающим взглядом. «И пожалуйста, уходите», – мысленно взмолилась она.

Юрий вырвал коробочку из ее рук.

– Ну все. – Не глядя больше на Ники, он кивнул Лайзе и открыл задвижку на входной двери: – Только после тебя, милашка.

– Я вас догоню, – пробормотал Раф. У Ники упало сердце.

– Нет времени, болван, – разозлился Юрий, – нужно отвезти кольцо. Если хочешь, вернешься потом.

«А как насчет того, хочу ли я?» – возмущенно подумала Ники, проклиная Джонни Патрика за то, что он впутал ее в опасные дела этих подонков. Может быть, теперь придется переезжать – например, завтра.

– Я вернусь, – пробормотал Раф, медленно окидывая Ники взглядом сначала сверху вниз, а потом снизу вверх и останавливаясь на груди. Его губы искривились в порочной усмешке, и он посмотрел Ники прямо в глаза: – Согрей для меня твою щелку, крошка.

Ники задержала дыхание. Сердце ее колотилось так громко, что ей казалось, будто все это слышат. И не важно, сколько раз рациональная часть сознания велела ей сохранять спокойствие и не выказывать страха, Ники не могла заставить себя вдохнуть.

Пока не захлопнулась входная дверь.

Хватая ртом воздух, как тонущий человек, она набрала его достаточно, чтобы легкие снова заработали, потом медленно выдохнула, и ее заколотило. Утреннее солнце уже заливало прихожую, в саду распевали птицы, начинался прекрасный летний день, но Ники ничего этого не замечала. Колени ее вдруг подогнулись, и, продолжая задыхаться и всхлипывать, она рухнула на пол. У нее еще никогда не случалось истерик. Она всегда была очень уравновешенной. Но и пистолет к ее виску тоже никогда раньше не приставляли, поэтому, наверное, ей позволительно было хоть разок изобразить из себя викторианскую леди, которая лишается чувств.

Вдохни, выдохни… медленно, медленно… сосчитай, сколько раз тебе повезло… хорошо, что Юрий оказался таким ответственным и поехал отвозить кому-то кольцо… Слава тебе, Господи.

Хотя если бы Лайза Джордан не хваталась своими липучими пальчиками за чужие вещи, ничего этого не случилось бы.

В Ники вскипал гнев на то, что ее втянули в историю, не имеющую к ней никакого отношения, и этот гнев довольно быстро положил конец рыданиям. Душевное равновесие потихоньку возвращалось, а негодование все усиливалось, и наконец Ники поднялась с пола и отправилась в кабинет.

Черт возьми, ей необходимо позвонить!

Сейчас она ему покажет.

Она скажет несколько отборных слов человеку, который поставил ее в это крайне опасное положение!

Видимо, Господь решил, что ей еще мало досталось, потому что внезапно зазвонил телефон. Ну-ка, угадайте, кто это? В шесть, черт вас всех возьми, утра!

Не ответить Ники не могла, особенно после вчерашнего разговора с Белль.

Она сняла трубку после четвертого звонка, как раз перед тем, как включился автоответчик.

– Привет, мам. Еще совсем рано, поэтому если мой голос покажется тебе странным, так я еще толком не проснулась. – Ей нужно была немедленная отговорка на случай, если она утратит нить разговора, потому что сердце все еще колотилось в три раза быстрее, чем обычно, а смертельная опасность еще не выветрилась из памяти.

– Я думала, у вас уже десять.

– Наоборот, мам. Мы на два часа отстаем. – Ники приходилось это говорить каждый раз, когда мать звонила.

– О Боже! Ну ладно, раз ты уже встала, – заговорила мать, не переводя дыхания, как она делала всегда, когда хотела скорее изложить свои мысли. – Я просто хочу сказать, что Изабелль сообщила мне, что ты ездила во Францию и прекрасно провела там время. Твои клиенты – просто замечательные люди. Поэтому мне больше не нужно волноваться из-за того, что ты несколько дней не отвечала на звонки. Я просто хочу сказать, что мы рады, что ты вернулась домой, милая.

Когда Ники услышала «Изабелль», сердце ее остановилось, хотя до этого неслось со скоростью сто миль в час. Она боялась, что сестра наябедничала. Но вместо этого Белль придумала целую историю.

– Мам, я тоже рада, что снова дома, но давай я перезвоню тебе позже. Мне сегодня нужно рано попасть на работу. – Ники была не в силах вступать в длинный разговор с матерью. Только не сейчас, когда ей не терпелось наброситься на одну знаменитость и высказать все, что она думает по поводу неудачного выбора жены.

– Ты слишком много работаешь, милая. Ты же знаешь, как это говорится, – умеешь работать, умей и позабавиться…

Если бы только мама знала, как она недавно позабавилась, она бы покраснела до корней своих крашеных волос.

– Просто нужно поговорить с одним ранним клиентом. Это только один раз, – соврала Ники. – Я вечером перезвоню, обещаю.

– Только не сегодня вечером, милая. Мы с папой идем праздновать пятидесятую годовщину свадьбы Мэйбл и Билла Карлсонов. Они будут угощать жареными ребрышками. Тебе бы там очень понравилось; придут все твои старые друзья с родителями, дедушками и бабушками – практически весь город. Держу пари, сейчас ты пожалела, что уехала в Сан-Франциско, – весело сказала мать.

– Да, мама, Сан-Франциско и в подметки не годится Блэк-Даку.

– Вот почему к нам приезжает столько туристов, дорогая, – особенно поохотиться на медведя.

Сарказм никогда не действовал на мать.

– Туризм помогает развивать экономику, это верно, – любезно согласилась Ники.

– Нам так тебя не хватает, милая, и не только на годовщине свадьбы Мэйбл. Подумай, как бы тебе поскорее выбраться к нам в гости.

– Хорошо, мам, – послушно согласилась Ники. – Как только смогу. Вы и сами могли бы ко мне приехать.

– Папа со своей командой по игре в бридж собирается в турне, которое продлится бог знает сколько, а как только наступит осень, нам всем придется работать как сумасшедшим, а в начале ноября уже надо отгружать елки. Может быть, после этого мы к тебе и приедем. Ой, я забыла, твой папа выиграл в лотерею какую-то поездку. Думаю, сначала мы отправимся путешествовать.

Мать вечно обвиняла отца в слишком насыщенной светской жизни, однако основной движущей силой этих мероприятий была именно она. Мама просто цвела в их маленьком городке.

– Мама, я все равно приеду домой на День благодарения, тогда и увидимся.

– О, это чудесно, дорогая! Мы вытащим сани и расчистим пруд, чтобы покататься на коньках, и заранее приготовим ту водку, которую ты любишь… как называется эта страна? Папа специально заказывает ее для тебя в винном магазине.

– Замечательно, мам, но я правда должна идти. Нужно зарабатывать деньги.

– Если бы тот ужасный мальчишка не украл все твои деньги, тебе бы не пришлось так много работать, – раздраженно сказала мать. – Я до сих пор считаю, что ты должна была выдвинуть против него обвинение.

Если бы они могли: а) отыскать Тео в Бангкоке; и б) отыскать его до того, как он растратил все ее деньги, – Ники, возможно, и в самом деле подумала бы, не выдвинуть ли против него обвинение. А, да, вполне вероятно, что между США и Таиландом нет договора об экстрадиции.

– Ты права, мам. Мне следовало выдвинуть обвинение. И все-таки мне пора. Повеселитесь сегодня как следует и передайте Мэйбл и Биллу мои наилучшие пожелания.

– Я тебе завтра позвоню – напомни-ка еще раз, какая у нас разница во времени, – и расскажу, как прошел вечер.

– Звони в любое время. Я не буду спать. – К примеру, сегодня утром ей пришлось встать действительно очень рано.

– О Боже – ты что, совсем не спишь? Твой дядя Милт страдал бессонницей, но он много пил. Ведь ты не пьешь, нет, милая? Витамины принимаешь? Зеленые овощи ешь?

– Все хорошо, мама, я сплю как младенец, я за целый месяц не выпила ни глотка спиртного и ем зеленые овощи, как кролик, – опять соврала Ники. – Но мне в самом деле пора уходить.

– У тебя такая загруженная жизнь! Не знаю, как ты справляешься. Уходить, уходить, уходить – каждую минуту! Хорошего тебе дня, милая!

– Тебе тоже, мам.

Адреналин в крови Ники бушевал по-прежнему – сначала визит этих мерзавцев из преступного мира, а потом бесконечная ложь, ложь, ложь.

Наверное, нужно сначала сосчитать до десяти или до двадцати. Или даже до ста, а уж потом звонить Джонни. Тысяча один, тысяча два… тысяча пятьдесят один… Да пошло оно все!

С раздувающимися ноздрями Ники схватила трубку и сердито начала тыкать в кнопки, набирая незарегистрированный номер Джонни, который он дал ей в минуту слабости.

Глава 32

– Ничего не говори, просто слушай! – рявкнула Ники в трубку, когда услышала сонное «алло» Джонни. – А когда я выскажусь, – ее голос поднялся до крика, – то потребую униженного извинения или даже тысячи униженных извинений! Ты, черт тебя побери, меня понял?!!!

– Понял. – Джонни не добрался бы до таких вершин в индустрии развлечений, если бы не умел справляться с темпераментными артистическими натурами. И ответил он голосом гладким как стекло.

– И я не желаю слышать таких сладеньких ответов, как этот! – заорала Ники. – Ты знаешь, что со мной сейчас случилось?! Ты знаешь, кто сейчас вломился ко мне в дом, вырвал меня из крепкого сна, приставил мне к виску пушку и напугал меня до смерти?!

Джонни резко сел в кровати. По его жилам побежал адреналин, потому что он очень хорошо представлял себе, о ком идет речь.

– Они уже ушли? – спросил он.

– Да, но не благодаря тебе! И не благодаря этой лживой воровке – твоей бывшей жене.

– Чего они хотели? – Джонни откинул простыню. Ему больше не требовалось ее успокаивать, и голос его сделался резким.

– Малышка мисс Клептоманка, видимо, не ограничилась черным жемчугом, она украла у этого Юрия еще какое-то дурацкое кольцо! А потом эта сука засунула коробочку от него в мою сумку, пока ты вез ее в аэропорт!

– Никуда не уходи. Я сейчас приеду. – Джонни уже выбрался из постели и подскочил к шкафу.

– Слишком поздно, – огрызнулась Ники.

– Это плохо, но я все равно приеду. Оставайся на месте. Запри двери. – Каждое слово было решительным и твердым. – Ты наверху или внизу? – Он сунул ногу в джинсы.

– Внизу.

– Иди наверх, возьми с собой мобильник и назови мне номер. Я буду через десять минут.

Нужно было сказать «нет». Нужно было послать его к черту. Нужно было с горьким негодованием отвергнуть его жалкую опоздавшую помощь.

– Давай быстрее, – произнесла Ники, потому что ей было очень нужно, чтобы кто-нибудь сказал, что все будет хорошо. Желательно, чтобы этот кто-нибудь возил с собой под сиденьем машины пистолеты в войлочных мешках.

– Мне очень жаль, что я втянул тебя в эту историю, – пробормотал Джонни, словно мог на расстоянии почувствовать ее эмоциональное состояние. – Я все улажу, обещаю. Говори номер телефона, запри дверь и поднимайся наверх. Хорошо?

Ники молчала.

– Ты меня слушаешь? – прошептал Джонни. Тревога в его голосе ощущалась даже через мили.

Ники выдохнула.

– Кажется.

– Мне нужен номер твоего мобильника, – повторил Джонни голосом, каким уговаривают котенка спуститься с дерева.

Назвать номер Ники удалось только со второй попытки.

– Вешай трубку, – очень ласково сказал Джонни. Он боялся, что она окончательно расклеится еще до того, как он приедет. – Запирайся. Иди наверх. – Он выговаривал каждое слово очень медленно и отчетливо. – Я обо всем позабочусь сам.

Вот это самоуверенность, подумала Ники, повесив трубку. Такая самоуверенность помогает человеку добраться до вершины.

Если подумать, то он там и находится.

И тогда она почувствовала себя гораздо лучше. Именно такой «я-все-улажу» подход ей и требовался, чтобы прекратить воображать себе самые страшные сценарии.

Да, она и в самом деле почувствовала, что жизнь потихоньку налаживается. Может, она сможет вернуться в норму. Может, ей и не придется переезжать.

Положив трубку, Джонни схватил мобильник и нашел в справочнике номер под записью: Малибу.

Но это был не калифорнийский номер, а международный. Нажав кнопку вызова, он вытащил из комода футболку.

Когда ему ответили, Джонни сказал:

– Мне нужна помощь.

Разговор состоялся краткий и загадочный, не было упомянуто ни одного имени.

– Я отправлю в аэропорт машину встретить тебя, – сказал Джонни после обмена несколькими короткими фразами. – И спасибо.

Натянул футболку, сунул ноги в сандалии, написал записку Верни, бросил ее на кухонный стол и помчался к машине.

Глава 33

Установив личный скоростной рекорд, Джонни подъехал к дому Ники. Выскочив из «ламборджини», он набрал номер ее мобильника.

– Я здесь, – сказал он.

Когда он подошел к крыльцу, Ники уже стояла в открытых дверях.

Ему следовало думать о том, что говорит, но мысль о том, что Ники стояла перед ними полуодетая, в одной майке и коротких шортиках, не способствовала самоцензуре.

– Они застали тебя вот в таком виде? – спросил он.

– Я прекрасно себя чувствую, спасибо большое, что поинтересовался, – едко отозвалась Ники. После омерзительных намеков Рафа она больше не намеревалась потакать мужскому либидо. Право же, если б Джонни не приехал так быстро, ее хорошее настроение мгновенно улетучилось бы.

– Извини. Вычеркни последнюю реплику. Я смиренно прошу прощения, хорошо?

«Смиренно просишь прощения – это хорошо. Это тебя частично реабилитирует».

– Я очень, очень сожалею, малышка. Честное слово.

Воистину мужчина с золотым языком.

Джонни взлетел по ступенькам вверх и втолкнул Ники в дом.

– Я не должен был тебе это говорить, – закрыв за собой дверь, он улыбнулся теплой, интимной улыбкой, – но что еще я мог сказать? Ты просто чертовски пикантно выглядишь.

Ники не была уверена, что услышала Джонни… Он стоял слишком близко, и она могла думать только об одном – обнять его, вцепиться мертвой хваткой и заявить о своей вечной любви. Должно быть, это нервы. У нее все еще истерика. Даже подумать о любви к мужчине вроде Джонни – это чистой воды безумие.

– Ты вообще не должна была иметь дело с такими мерзавцами, как Юрий и Раф. Это меня ужасно бесит. – Взяв Ники за руку, Джонни подвел ее к дивану в гостиной. – А теперь расскажи, что произошло. Начни с самого начала. Я хочу знать, что они говорили и как они это говорили. Вдруг упомянули, куда направляются. А что до Лайзы, то я слишком взбешен, чтобы вообще к ней приближаться. С ней разберется мой адвокат. – Сев на диван, Джонни усадил Ники к себе на колени и нежно обнял ее. – Я сделаю все на свете, только бы ты успокоилась. Это я виноват, что им вообще известно о тебе. И дай мне список – или просто скажи, чего ты хочешь, и я все выполню.

Получив такой карт-бланш, Ники мгновенно представила себе ослепительное обручальное кольцо, и оно заняло центральное место в ее сознании. Разумеется, это безумие – и совершенная незрелость. Но ей было так тепло и уютно в его объятиях, а ее мечты о «белом частоколе вокруг собственного дома» всегда шли рука об руку с подобного рода книжными историями. Впрочем, Ники не совсем утратила здравый смысл и поэтому насчет обручального кольца даже не заикнулась. Вместо этого она сказала:

– Считай, что ты сорвался с крючка. Никакого списка не будет, но за предложение спасибо. Больше всего мне хочется, чтобы никогда больше не пришлось волноваться из-за этих людей.

– И не придется. Даю слово.

– Как ты можешь быть так уверен? Они живут не по твоим правилам.

– Поверь мне. Я просто знаю. Но в целях безопасности почему бы тебе не перебраться пока ко мне? И я буду спокойней. – Если задуматься, то это весьма неожиданное заявление. Но Джонни не стал задумываться, решив просто отмахнуться от сложностей, связанных с этим приглашением. – Что скажешь?

– Если ты не против… – Нужно признать, что мысль оставаться одной в доме стала куда менее привлекательной после пистолета, прижатого ко лбу.

– Конечно же, я не против. С чего бы? – Может быть, с того, что после развода он поклялся не заводить никаких отношений. А может быть, потому что поклялся себе больше никогда не связывать свою жизнь с женщиной.

Во всяком случае, до тех пор, пока Джорди не вырастет и не уедет, – скажем, лет десять. Но сейчас Джонни вдруг забыл про все предыдущие обеты.

Кто знает, почему?

Может быть, виновата майка с Симпсонами…

Пока Ники ходила наверх, чтобы переодеться и сложить вещи, Джонни сделал несколько телефонных звонков, приводя в действие план личного отмщения.

Но когда она спустилась, он радостно улыбался. Забрав у Ники сумку, Джонни поцеловал ее и сказал:

– Я жду не дождусь, когда снова смогу просыпаться вместе с тобой.

– Я тоже, – призналась Ники.

Его великодушие заставляло ее испытывать больше благодарности и облегчения, чем она могла предположить. Конечно, она уже наполовину влюбилась в него, но это вопрос отдельный, и с этим чувством Ники серьезно боролась.

Джонни со своей стороны вообще не думал о любви. Он никогда и никого не любил, даже когда женился. Собственно, свадьбу никто и не планировал. Это произошло стихийно, в один из бесшабашных необузданных выходных. Они с Лайзой полетели из Лос-Анджелеса в Вегас, а проснувшись наутро, Джонни увидел на прикроватной тумбочке свидетельство о браке. Чуть позже в этот же день Лайза сообщила ему, что беременна, и первой мыслью Джонни было спросить, он ли отец ребенка. Но потом он решил, что интересоваться этим уже поздно.

Когда родилась Джорди, он был счастлив, что не сбежал.

Она стала центром его жизни.

И с этой минуты он перестал принимать наркотики.

Что касается Лайзы, то она превратилась для него в бесконечный источник раздражения.

Короче говоря, после того как Джонни развелся с Лайзой и получил свободу, он начал избегать постоянных отношений с женщинами.

До этого дня.