Текст книги "Бесстыжая"

Автор книги: Сюзанна Форстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Он властно любил ее в ванной, заставив ее опереться на края раковины и раздвинув руками ягодицы. С яростной страстностью он занимался с ней сексом перед камином в гостиной, а потом нежно ласкал на роскошной кровати в хозяйской спальне, стараясь не причинить ей боль и защитить ее от любой опасности, чего бы ему это ни стоило. Он был заворожен бледным огнем ее красоты, повержен ее бурным темпераментом. Он любил ее так часто и такими разнообразными способами, что в конце концов колодец опустел. И, когда в нем не осталось ничего, кроме потребности быть ближе к ней, он затих.

Джесси чувствовала, что им нужно поговорить, но боялась вступать в темный лес их прошлого. В этих зарослях было расставлено слишком много капканов, тайных ловушек и безмолвных, поджидающих своих жертв, призраков. Ей хотелось многое узнать, о многом спросить, но, если она сделает это и если он ответит ей, разве не будет она обязана отвечать на его вопросы?

Теперь они сидели перед потрескивающим камином в парадной гостиной, потягивая «Курвуазье». Занавески скрывали их от прохладной туманной ночи, и Джесси поняла, что настало время посмотреть призракам в лицо. В противном случае пропасть между ними скоро станет слишком широкой, чтобы ее можно было преодолеть.

Особенно ей хотелось расспросить Люка про его отношения с ее сестрой. Насколько она знала, Шелби с ним жила.

– Шелби сказала мне, что она жила здесь, – сказала она как можно более обыденным тоном. – Как ты думаешь, она вернется?

Люк держал свой бокал обеими руками, завороженный отражением огня в золотом бренди.

– Все возможно, – ответил он. – Тут ее вещи.

– А ты хочешь, чтобы она вернулась? Люк без колебаний покачал головой.

– Между мной и Шелби ничего не было, что бы она тебе ни говорила. Ей нужно было где-то пожить, а сделка, которую она мне предложила, заинтересовала меня.

– И все это было ради дела?

Он пожал плечами. – Не знаю… Может быть, мне нужно было доказать самому себе, что я могу справиться с ней, что ее чары больше на меня не действуют.

Джесси вздохнула с облегчением. Она приготовила себя к худшему. Но ей было приятно – нет, радостно! – что Люк больше не считал себя поддающимся влиянию ее сестры. Кроме того, она была уверена, что Шелби не явится в этот дом, пока тут находится Джесси. Ее сестра была слишком горда, чтобы выдержать дополнительное унижение.

Люк потянулся, глядя в огонь. Джесси начала осторожно растирать его спину, помня про паутину шрамов под хлопчатобумажной майкой. Из любопытства она задрала ее и стала изучать эти страшные следы.

– Джед Доусон был, должно быть, настоящим дьяволом, если он сделал это.

Люк резко выпрямился, глядя на свои ноги, которые он скрестил по-индейски.

– Мы оба знаем, кто был настоящий дьявол, Джесси. Это был Саймон. Почему ты сделала это? Почему ты вышла за него замуж?

У Джесси болезненно сжалось горло. Как она могла объяснить ему? Если она вытащит одну карту, выдаст одну тайну, не развалится ли весь дом?

– На то были свои причины. Я бы очень хотела рассказать тебе об этом, но не могу. Это не только моя тайна, Люк. Может быть, однажды я не буду связана определенными обязательствами, и ты обо всем узнаешь.

– Однажды? – Люк тяжело вздохнул. – Смешно, но этот особенный день все никак не наступит.

– Твой отец стал совсем другим, когда я вышла за него, – сказала Джесси повысив голос. – Он был напуган, болен. Считал, что люди хотят причинить ему боль, и доверял только мне. Если бы ты видел его, Люк. Это было даже трогательно. Химиотерапия повредила его рассудок. Он боялся своей собственной тени и был законченным параноиком. А ведь ты должен помнить, как он презирал больных и слабых. Было ужасно смотреть, как его убивает то самое, что он так ненавидел.

– Ужасно? Или поэтично? – Люк не смотрел на нее, но Джесси, по крайней мере, знала, что он слушает.

– Да, пожалуй, поэтично, – призналась она. – И это тоже. Помнишь тот день в овраге, когда ты рассказал мне о том, что должен был сам выбирать свое наказание? Оказывается, отец Саймона поступал с ним примерно так же. Умирая, он открыл мне несколько своих тайн, в том числе и эту.

– Как трогательно с его стороны хранить традиции, – отрезал Люк. – И какая это ирония судьбы, что у него в итоге оказался такой сын, как я. Наверное, он считал меня своего рода Божьим наказанием.

– Или воплощением его собственных слабостей и дефектов. Возможно, он именно поэтому был таким жестоким. В тебе сконцентрировалось все, чего он боялся в себе. Дело было не в тебе как в таковом. Люк, а в нем. Твои недостатки были только физическими, недостатки Саймона – духовными, и это его и погубило.

Люк обернулся и посмотрел на нее горящими глазами.

– Чего ты пытаешься добиться, Джесси? Довести меня до слез? Неужели я должен раскаяться и признать, что мой отец был жертвой? Что с ним самим плохо обращались, и поэтому он издевался надо мной? Даже если с него живьем сдирали кожу – мне плевать. Это не оправдывает его!!!

Джесси поняла, что вела себя, как адвокат Саймона, чего ей на самом деле совершенно не хотелось. Ей ни к чему было находиться по разные стороны баррикад с Люком.

– Саймон умер, – сказала она ему, надеясь, что он будет не только слушать, но и слышать то, что она говорит. – Отпусти его, Люк. Он жив только благодаря твоей ненависти, неужели ты этого не понимаешь? Он больше не способен причинить тебе боль. Это можешь сделать только ты.

Джесси не могла заставить себя сказать остальное. «Ты должен простить его. И простить себя за то, что не был таким сыном, какого он хотел».

Выражение его лица не изменилось, однако вдруг стало печальным, как будто сквозь ненависть пробивалась боль, которую он никогда не выпускал наружу.

– Я изо всех сил пытался как-то доставить ему удовольствие, – в конце концов вымолвил Люк. – Когда ты увидела меня в первый раз– помнишь, когда я упал с импровизированного моста через овраг, – это была не первая моя попытка пересечь его. Когда я был ребенком, то наивно полагал, что смелый поступок может произвести впечатление на моего отца. Дерево упало во время бури накануне, и я попробовал пройти по нему. Разумеется, у меня это не получилось, и Саймон пришел в ярость. Я думал, это потому, что мне не удалось достичь своего, но он усадил меня рядом и прочитал мне лекцию о том, как правильно покончить с собой. «Если уж ты решил убить себя, – сказал он, – делай это так, чтобы не опозорить семью. Возьми из моей студии пистолет и выстрели себе в голову».

Люк на мгновение замолчал и содрогнулся.

– Мне было всего шесть лет.

Джесси не могла найти слова утешения. В защиту такой эмоциональной кровожадности трудно было подобрать какие-либо аргументы.

– Ничего удивительного, что ты его так ненавидишь, – просто сказала она.

Люк встал, подошел к окну и открыл занавески. На улице был туман, стелющийся и влажный; он приглушил все ночные звуки, завесил своей дымкой огни. Джесси мгновенно почувствовала себя замерзшей и очень одинокой. Люку по-прежнему казалось, что она заключила с Саймоном союз против него. Все было совсем не так, но она не знала, как убедить его в этом.

Джесси заставила себя встать и подойти к нему. Но, оказавшись, у него за спиной, она почувствовала, что боится обнаружить свое присутствие любым звуком. Она не решалась даже вздохнуть. Ненавидит ли он ее теперь? Вернула ли эта беседа всю былую враждебность между ними?

В конце концов, хотя это ей дорого стоило, может быть, больше, чем она могла себе позволить, Джесси коснулась его руки и прошептала слова:

– Я люблю тебя, Люк.

Где-то вдалеке тишину нарушил колокольчик трамвая. Люк медленно повернулся к ней. Мальчишеская челка упала ему на глаза.

– Я совсем забыл, кто ты, – сказал он.

– Кто я?

В те секунды, пока Люк формулировал ответ, сердце Джесси сжалось от страха.

– Ты мой единственный друг на все времена, – произнес он. – Ты сердитая рыжая сорвиголова, которая спасла меня, шестнадцатилетняя девочка, которая меня ненавидела, а теперь моя жена… – Он сделал паузу и продолжил своим грубоватым, хриплым голосом. – Женщина, которая любит меня. Джесси, – добавил он с хриплым смехом. – Моя Джесси.

Он коснулся ее лица, и Джесси упала в его объятия, наслаждаясь теплом и мягкостью его тела. А когда он сказал ей, что тоже ее любит, что где-то в глубине своей раненой души он любил ее всегда, Джесси, которая поклялась никогда не плакать о Люке Уорнеке, разрыдалась.

Джесси не хотелось покидать дом в городе. Этим утром она проснулась раньше и оставила Люка в кровати, не желая, чтобы он чувствовал ее страхи. Она страшно скучала по Мэл и несколько раз звонила домой, чтобы убедиться в том, что ее астма не проявила себя. Но даже присутствия в «Эхе» дочери было недостаточно для того, чтобы пересилить ее нежелание возвращаться. Туман за окнами был все еще тяжелым; возможно, он не развеется в ближайшее время. Джесси была даже благодарна природе за эту импровизированную защиту, отгороженность от внешнего мира. Ей хотелось скрыться за пеленой тумана и прожить здесь с Люком всю жизнь.

– А вот и ты, – сказал Люк охрипшим после сна голосом. Он встал у нее за спиной и притянул к себе, обхватив руками.

– Я надеюсь, у тебя это не войдет в привычку, – продолжал он, гладя ее волосы. – Я хочу, чтобы ты была в моей постели, когда я просыпаюсь, женщина. Мне трудно находиться в ней, когда тебя там нет. Я схожу с ума и начинаю обнимать подушки.

– Замечательная идея, – откликнулась Джесси, поворачиваясь к нему лицом. – Давай вернемся в постель, накроемся с головой и будем обниматься целыми днями. Давай вообще никогда не вставать и не выходить из этого дома.

– Эй, что с тобой? Ты напугана.

– Не напугана, – соврала она. – Просто счастлива. Так счастлива, что я не хочу, чтобы что-то разрушало это счастье.

Наверное, ее беспокойство было слишком глупым и безосновательным, чтобы делиться им с Люком. Джесси спрашивала себя, исчезнет ли волшебство, когда они уедут отсюда, или они смогут сохранить эту близость, вернувшись в «Эхо». Ведь они всю жизнь только и делали, что причиняли друг другу боль.

Он прижал ее к себе крепче, словно стараясь защитить.

– Единственное, что может его разрушить, – это если мы до смерти замерзнем. Здесь очень холодно.

– Давай разожжем камин, – предложила она.

– Да, но мне придется выпустить тебя?

– Только на секунду. – Люк отпустил ее и посмотрел на запястье, словно сверяясь с часами.

– Время пошло. – Джесси рассмеялась и, ловко увернувшись от него, подбежала к ящику с дровами.

– Помоги мне, – сказала она, наклоняясь за толстым сучковатым поленом. Потянувшись за трутом, она вдруг обнаружила скомканные кусочки бумаги, которые упали за ящик.

– Что это? – спросила она, поднимая одну из них. Расправив ее, она внимательно прочитала то самое предупреждение, которое получил Люк, – не возвращаться в Хаф Мун Б эй. Джесси развернула вторую бумажку и с удивлением обнаружила бабочку в верхнем углу. Она узнала листок из своего блокнота и прочитала адрес викторианского дома. Люк встал на колени позади нее.

– Я вычислил, что это ты послала мне эту угрозу, Джесси. Это не страшно, – поспешил заверить ее он. – Я знаю, как ты была напугана перспективой моего возвращения.

Джесси сосредоточенно взглянула на записку, содержащую угрозу.

– Ты думал, что это писала я? Люк кивнул.

– Это ты, правда? Я пришел к выводу, что ты написала обе. Почерк, по крайней мере, один.

Джесси внимательно изучила записки и быстро заметила некоторое сходство, в том числе и наклонные палочки над буквами «i».

– Я этого не писала, – сказала она. – Ни одной. Это не мой почерк, но…

– Но что? – спросил он. – Джесси, что происходит? Что это такое?

Джесси нервно смяла бумажки и вскочила так внезапно, что чуть не потеряла равновесие. Ее обычно бесполезная способность – сводить частности к общему знаменателю – вдруг пригодилась. И теперь она вспомнила еще кое-что – другую записку, другую маленькую черточку… О, Господи!

– Мы должны вернуться в «Эхо», Люк. Быстро!

Глава 27

– Джесси, ты скажешь мне наконец, что происходит? Люк не успел выключить мотор, как Джесси уже выскочила из «мерседеса» и почти бегом направилась к усадьбе. Собранные в свободный узел волосы развевались у нее за спиной. Люк тоже выбрался из машины, спрашивая себя, что же заставило ее наплевать на риск получить штраф за превышение скорости. И почему она молчит?

– Куда ты идешь? – крикнул он ей в спину.

– В мою спальню, – ответила она, не оборачиваясь. Оказавшись у себя, Джесси первым делом полезла в ящик с грязным бельем.

– Вот он! – пробормотала она, вытягивая за рукав черный кардиган. Исследовав его карманы, она извлекла оттуда нечто похожее на бумажную салфетку, расправила его и прочла надпись.

– Так я и думала, – сказала она, пытаясь перевести дыхание. – То же самое.

Люк подошел к ней, чтобы посмотреть, что именно вызвало такую реакцию. Салфетка была усеяна красными пятнами, которые можно было принять за кровь; нацарапанные на ней слова разобрать было крайне трудно. Сделав это. Люк смутился и рассмеялся одновременно.

– «Глубокое дерьмино»? Что это означает?

– Дело не в словах, – нетерпеливо ответила Джесси, – а в почерке.

И она указала на маленькие палочки над обеими «i».

Люк немедленно все понял.

– Кто это написал?

– Роджер Мэткалф, управляющий. Как-то раз Мэтт отвез нас всех в итальянский ресторан, и Мэл пыталась выяснить, как ругаться по-итальянски.

– Это был вклад Роджера в просвещение Мэл?

Джесси не ответила. В задумчивости она мяла пальцами края салфетки.

– Роджер послал тебе это письмо с угрозой, да, Люк? Но зачем?

Она взглянула на него в явной растерянности. Люк медленно кивнул, вдруг услышав тиканье часов где-то неподалеку. Он не знал, как ей ответить. У Люка были определенные догадки по поводу того, зачем управляющий затеял все это, но это было столь же неправдоподобно, сколь и ужасно.

– Вполне возможно, что деяния Роджера этим не ограничиваются, – сказал он через некоторое время.

Джесси в смятении посмотрела на него.

– Вторую записку – с адресом – я нашел на ступеньках крыльца на Пасифик Хайте. Она явно пролежала там достаточно долго. Бумага намокла, а потом высохла, некоторые цифры расплылись так, что я разобрал их с трудом. Может быть, это следствие тумана, но я подозреваю, что она намокла во время дождя в тот вечер, когда мы ездили в оперу.

– Я все еще не понимаю.

Люк тоже не был уверен в том, что понимает все до конца, но он был полон решимости как-то разобраться в том странном сценарии, который захватил все его сознание.

– Когда на тебя напали, Джесси, ты ведь тоже ударила его?

– Да, я как следует дала ему, пытаясь освободиться, – сказала она, – а потом я взяла зонтик и нажала на кнопку. Зонт раскрылся около его лица и заставил потерять равновесие.

– Но ведь в этой суматохе он вполне мог потерять бумажку. Разве она не могла выпасть у него из кармана или откуда-нибудь еще? – спросил Люк. – Мы должны признать, что это не было случайное нападение, что негодяй искал именно этот дом, в противном случае он не стал бы писать адрес. Вопрос в том, Джесси, что уронивший записку вырвал листок из блокнота, висящего на кухне «Эха».

Джесси не хотелось верить в разгадку того ребуса, который ее разум собирал по кусочкам.

– Ты считаешь, что в тот вечер на меня напал Роджер? Но зачем ему это делать? Зачем Роджеру причинять мне вред?

– Не знаю. – Люк спрятал салфетку в свой внутренний карман, рядом с остальными двумя бумажками. – Пойдем в сторожку и все выясним.

На пороге Люк обернулся и увидел, что Джесси замешкалась.

– Что с тобой? – Он уже научился читать язык ее жестов. Джесси странно вела себя с той самой минуты, когда обнаружила бумажки у камина, – как будто разрывалась между необходимостью установить личность писавшего их и страхом. Люка нисколько не удивляло, что ей будет не слишком-то легко иметь дело с Люком, особенно если она была уверена в том, что это он на нее напал. Но тут явно было что-то еще. Черт побери, сколько еще загадочного оставалось в этой Джесси.

– Я не бывала в сторожке больше десяти лет, – призналась Джесси. – С той самой ночи, когда я обнаружила там тебя, Люк ощутил удивление и сожаление одновременно. Прошлое управляло ее жизнью не в меньшей степени, чем их сегодняшние заботы. Это объясняло ее нежелание идти туда, но все же Люку казалось, что она чего-то не договаривает.

– Тебе не нужно никуда идти, – сказал он, чувствуя, что должен ее защитить. – Я сам могу разобраться с Роджером.

Джесси внимательно изучала подол своего платья, как будто принимая наиболее важное решение в жизни. Платье было длинным, из полупрозрачной синей ткани, и заставляло ее казаться ранимой – очень ранимой.

– Джесси, позволь мне этим заняться, – сказал он.

– Нет! – Ее реакция была такой неожиданно резкой, что, казалось, она удивила саму себя. – Нет, Люк, я пойду, – продолжала она с тяжелым вздохом. – В конце концов, напали именно на меня. Если это действительно был Роджер, я должна посмотреть ему в глаза. Яхочу знать, что его на это подвигло, и хочу, чтобы он сам мне все рассказал.

Через несколько секунд, когда они были уже у выхода, их догнала Джина, громко выкрикивая имя Джесси. Эхо повторяло ее слова, придавая им гротесково-отчаянный оттенок.

– Aspetti un momento [16]16
  Минуточку! (итал.).


[Закрыть]! – кричала она. – Подождите!

– Что случилось? – спросила Джесси, когда Джина подбежала ближе. – Мэл? Ей хуже?

– Нет, Мэл в таком же состоянии, – сказала няня. – Полиция… – Она прикоснулась к груди таким жестом, как будто собиралась перекреститься. – Они были здесь утром, двое, я думаю, что это полицейские. Они ничего не объяснили, только спрашивали про вас и мистера Уорнека. Они хотели знать, где вы и когда вернетесь.

Казалось, Джина вот-вот испустит дух от напряжения.

– Ничего страшного, – заверил ее Люк. – Наверное, какая-нибудь чепуха. Может быть, кто-нибудь пожаловался им на то, что во время последней бури упало дерево.

– Нет, я думаю, дело в другом…

– Джина, успокойся, – настойчиво повторил Люк, еле подавляя нетерпение. – Все будет хорошо. Что бы это ни было, я позабочусь об этом.

Он сделал знак Джесси, желая поскорее добраться до домика и расспросить Роджера. Люку уже пришло в голову, зачем именно являлись полицейские, но он не хотел говорить об этом при Джине. В кармане у него лежала записка с предупреждением, что ему лучше не стоит возвращаться в Хаф Мун Бэй. Если Роджер или другой человек, написавший ее, не блефовал, то вполне возможно, что он решил осуществить свою угрозу и привлечь полицию.

– Нет, мистер Уорнек! – торопливо сказала Джина. – Вы не поняли! Полиция приходила не из-за дерева. Они хотели поговорить с Джесси. Они приходили за Джесси!

– За мной? – побледнела Джесси. Ее рука бессильно повисла в воздухе, а потом поднялась ко рту и закрыла его. – Что ты имеешь в виду, Джина? Что им было нужно?

– Я не знаю. – Няня переводила взгляд с Люка на Джесси, словно желая, чтобы они еще раз успокоили ее. На этот раз она действительно перекрестилась.

Но Люка мало волновало состояние испуганной Джины. Он внимательно изучал выражение лица своей прекрасной жены. Она скрывала от него многое, внезапно понял он. Она хранила тайны, которые нельзя было разделить ни с кем, даже с ним. Неужели они в конце концов выйдут наружу?

Дверь в сторожку не была заперта. Либо Роджер очень торопился, либо был очень беспечен, подумала Джесси, добежав вместе с Люком до маленького каменного строения.

Люк поднял руку, знаком приказывая Джесси оставаться там, где она была, – на усыпанной гравием дорожке. Сам он направился к домику и осторожно приоткрыл скрипнувшую дверь. Внутри, на первый взгляд, никого не было.

Через минуту они с Джесси стояли на кухне сторожки, одновременно служившей гостиной. В комнате слабо пахло фимиамом, по стенам были развешаны постеры рок-групп, в углу стоял набор штанг, а на столе было разбросано внушительное количество комиксов.

Этот беспорядочный интерьер не вызвал у Джесси воспоминаний, которых она избегала. Как ни странно, сейчас ей казалось, что свою первую ночь с Люком она провела где-то еще.

– Где, как ты думаешь, Роджер… – Звук спускаемой воды в туалете оборвал вопрос Джесси. Она повернулась, и в этот момент дверь туалета распахнулась. Застегивавший джинсы Роджер Мэткалф был похож на подростка, которого поймали за кражей в магазине. Он переводил глаза с Джесси на Люка.

– Что вы здесь делаете?

– Надо поговорить, Роджер, – сказал Люк, указывая на грязноватую кушетку в гостиной. – Может быть, тебе следует сесть.

Однако, глядя на Роджера, нельзя было сказать, что ему очень хочется сесть. Он выглядел так, как будто очень хочет убежать. Разве мог этот мальчишка-студент напасть на нее, спрашивала себя Джесси, глядя, как он нервно заправляет майку в джинсы. Он не казался ей большим или угрожающим. Насколько она помнила, ее преследователь был огромным ужасным мужчиной.

– В чем дело? – спросил Роджер, настороженно глядя на них.

Люк достал из кармана записку с угрозой и подошел к управляющему, высоко держа ее в руке.

– Ты можешь объяснить мне, что это такое?

Внезапно Роджер сорвался с места и, пробегая мимо Люка, ударил его в плечо, словно желая сбить с ног. Люк схватил его за майку и остановил, чуть не сорвав с Роджера одежду.

Тот отбивался руками и ногами, пока Люк тащил его от двери. Потом он завел ему за спину руки и прижал к ближайшей стене. Джесси рыскала по комнате в поисках какого-нибудь оружия, открывая шкафы и ящики, но к тому моменту, когда она взяла в руки настольную лампу, Люк уже прижимал Роджера к двери в ванную. Роджер был гибкий, но Люк оказался крупнее и сильнее.

– Мне всегда хотелось спустить кого-нибудь в унитаз, – прорычал Люк. Он поставил сторожа на колени перед унитазом и нажал на кнопку спуска. – Это моя извращенная фантазия, Роджер. Хочешь креститься?

– Нет! – огрызнулся Роджер.

– Ты явно в глубоком дерьме, Роджер, – продолжал Люк, вздергивая Роджера, чтобы тот встал на ноги. – Почему бы тебе не облегчить задачу всем заинтересованным лицам и не объяснить, зачем ты послал мне эту записку? А когда ты с этим покончишь, объясни, пожалуйста, зачем ты напал на Джесси, пытаясь изобразить меня.

Роджер явно не был героем и выдал потрясшую обоих слушателей истину сразу же.

– Мне велел это сделать Сэндаски – и то, и другое. Он заплатил мне за то, чтобы я погнался за миссис Уорнек и напугал ее.

Люк взглянул на Джесси.

– Мэтт Сэндаски? – Джесси покачала головой, чувствуя, как у нее ум заходит за разум. Нет, это не мог быть Мэтт. Он был ее другом, доверенным лицом, человеком, который поддерживал ее во время болезни Саймона и всех ее испытаний.

– Ты работаешь на Сэндаски?

– Он просил меня присматривать за происходящим в «Эхе», – признался Роджер, вытирая лицо и приглаживая мокрые волосы.

– Мэтт порекомендовал Роджера на эту работу, – вмешалась Джесси. Она все еще не хотела признавать существовавшую между ними связь. Но другого объяснения не было.

– Я думаю, ясно, кто будет нашим следующим собеседником, – сказал Люк.

– Я сама этим займусь. – У Джесси не было другого выбора. Мэтт был ее другом, и хотя у нее были некоторые основания предполагать, что именно он сделал то, в чем обвинил его Роджер, их дружбе это не должно было повредить.

– Нет, – возразил Люк. – Я не пущу тебя к Мэтту Сэндаски, пока сам не выясню его намерения.

Внезапно Роджер швырнул в Люка мокрое полотенце и кинулся прочь из ванной. Люк успел перехватить его на первом же шагу.

– Ты маленький дурачок! – почти ласково сказал он, заламывая управляющему руки за спину. – У меня уже достаточно данных, чтобы засадить тебя за решетку на двадцать лет! Еще одно подобное движение, и я отдам тебя полицейским. Понял?

Роджер покорно кивнул.

– Да, конечно. Я просто хотел сходить за чистой рубашкой.

– Привыкай к той, которая на тебе, – посоветовал ему Люк. – Тебе придется провести в ней некоторое время. – Он снял ремень и связал им руки управляющего. – Это для того, чтобы ты никуда не ушел, ни с кем не разговаривал и не предупредил Сэндаски.

Для того, чтобы Роджер действительно никуда не пошел и не смог ни с кем разговаривать, Люк положил на его лодыжки две двадцатипятикилограммовые гири и вырвал из стены телефонный провод. Когда Люк и Джесси уже повернулись к двери, какая-то синяя ленточка привлекла внимание Джесси.

– Подожди, – сказала она Люку и подошла к одному из кухонных шкафов, из которого торчала шелковая нитка. В самом дальнем углу ящика, за кухонными полотенцами и хваталками, она нашла синий талисман, который подарил ей Люк на счастье. Запах роз, трав и экзотический аромат наркотиков ничуть не ослаб. Теперь у нее не было никаких сомнений в том, что на нее напал именно Роджер Мэткалф.

Она почувствовала ладонь Люка на своей руке.

– Пойдем, – сказал он. Джесси вышла из домика и только потом поняла, как ее трясет. Люк поддержал ее, и она с благодарностью приняла его руку, хотя и понимала, сколько сил ей потребуется, чтобы справиться со всей этой ситуацией. Ее искала полиция, а ее добрый друг Мэтт Сэндаски, возможно, приказал студенту колледжа шпионить за ней и напасть на нее. Все это было достаточно страшно. Но Джесси был известен более глубокий смысл происходящего, и это пугало ее больше всего.

***

Принадлежавший Мэтту Сэндаски «БМВ-750» стоял в гараже около его дома в Сан-Франциско. Люк встал на противоположной стороне улицы и сквозь открытую дверь гаража увидел, что Мэтт сидит в машине и разговаривает по радиотелефону. Неужели кто-то предупредил его? Не Джесси же это сделала…

Люк осторожно подобрался к машине, чтобы Мэтт его не видел. Как только тот положил трубку. Люк постучал в боковое стекло.

Пораженный Мэтт поднял глаза.

– Какого черта ты тут делаешь, Уорнек? – спросил он через стекло, но потом опустил его и добавил, изучая лицо Люка: – Что-то случилось? Что-то с Джесси? Где она?

«Или он великолепный актер, или он говорил не с Джесси», – подумал Люк.

– Выходи из машины, Мэтт.

– Что, мать твою за ногу, происходит, Уорнек?

– Выходи из машины, скотина, и я тебе все объясню.

Мэтт выключил мотор и вышел из машины в явном раздражении. Он был почти такого же роста, как Люк, но весил на несколько килограммов меньше и не был таким натренированным. Люк понял, что справится с ним, если дело дойдет до драки, но это не должно было произойти. Для того чтобы сломить Роджера, нужны были мускулы. С Мэттом более действенной могла оказаться хитрость.

– Какая тачка, – сказал Люк, указывая на серебристый «седан» с четырьмя дверями, которым Мэтт явно гордился. Машина была в безупречном состоянии. Она сверкала первозданной чистотой от крыши до хромированных колес, украшенных крестовиной. Достав из кармана куртки ключи от машины, Люк провел пальцем по бородке одного из них и усмехнулся.

– Черт побери, острая штука, – сказал он. – Терпеть не могу, когда эти вандалы-подростки прикасаются к машине, которая стоит шестьдесят тысяч долларов. – Он хлопнул по двери «БМВ», все еще держа в руках ключи. – Ты умно поступаешь, что держишь эту малышку в гараже.

Лицо Мэтта стало такого же цвета, как его рубашка.

– Господи, Уорнек! Убери эту штуку!

– Ах, черт, – сказал Люк, осматривая машину. – Я ее случайно не поцарапал?

Серебристая сверкающая поверхность была нетронута. Мэтт вздохнул с явным облегчением и немного успокоился.

– Зачем ты приехал, Уорнек? Что тебе нужно?

– Меня привело сюда простое любопытство. Роджер Мэткалф сообщил мне, что ты велел ему послать по моему адресу письмо с угрозой. Кроме того, он заявляет, что это ты просил его напасть на Джесси. Теперь объясни мне, зачем тебе все это понадобилось?

Глаза Мэтта внезапно стали ярко-голубыми.

– Какой еще Роджер?

– Люк прижал ключ к почти светящемуся покрытию двери машины и провел небольшую прямую линию. Получился душераздирающий звук, как будто кто-то царапал ногтями по доске.

– Господи! – в ужасе воскликнул Мэтт.

– Эта машина должна беспокоить тебя меньше всего, Мэтт, – сказал Люк. Он выдержал небольшую паузу и поднял руку, показав, что пользовался всего лишь ногтем большого пальца. Никаких следов на двери не было. – Если бы я хотел причинить тебе неприятности, я бы попросту позвонил полицейским и рассказал бы им то, что мне известно. Роджер с радостью будет свидетельствовать против тебя, я уверен.

Мэтт вздрогнул, как будто его ударили, и Люк испытал мгновенное удовлетворение от того, что уличил его. Он был полностью уверен в том, что за делом с угрожающим письмом стоял Мэтт. Кроме того, он знал, что Мэтт блефовал. Если бы он действительно располагал доказательствами причастности Люка к смерти Хэнка Флада, он бы воспользовался ими сейчас.

– Зачем ты оскорбил Джесси, Мэтт? Я думаю, что ты должен объяснить мне это, и объяснить очень подробно.

– Я пытался защитить ее, – ответил Мэтт, прислонившись к своей драгоценной машине.

– Защитить ее? От кого?

– От тебя, – взорвался Сэндаски, весь пылая. – Ты опаснейший подонок, Уорнек. Я сказал ей, что ты способен на все. Я предупредил ее, что она рискует, что любое общение с тобой рискованно, но она мне не поверила. Джесси могла допустить чудовищную ошибку. Кто-то должен был заставить ее увидеть все это.

– И вы с Роджером решили напасть на нее?

– Напугать. Я велел ему напугать ее, вот и все.

– Чтобы она подумала, что это я? Какая инициатива, Мэтт. К сожалению, она не сработала.

– Нет, почему же, – ядовито заметил Мэтт. – Она ведь уехала от тебя, не так ли? Если бы Роджер не засветился, мы бы с тобой сейчас не беседовали.

Люк взглянул на ключи в своей руке и на мгновение испытал нечто вроде симпатии к протеже Саймона. Он был вассалом короля, верным до конца, и был готов на все, чтобы только предатель-принц не украл «ключи» от королевства. Если бы Люк оказался на месте Мэтта, он тоже разработал бы какой-нибудь сюжетец в духе Макиавелли. Правда, у него, наверное, получилось бы лучше. Затея Мэтта провалилась из-за недостатка порочности. Он был слишком хорошим для того, чтобы успешно творить зло.

– И что теперь? – спросил Мэтт. – Козыри у тебя в руках. Я думаю, что ты хочешь дать мне пинка под зад, не так ли? Чтобы я собрал пожитки и немедленно уехал из города?

– А я думаю, что мы можем прийти к некоторому взаимопониманию, – заверил его Люк. – Но сейчас я хочу получить от тебя информацию.

Мэтт выглядел так, как будто у него камень с плеч упал. Люк в двух словах пересказал ему запись допроса, которую он прочитал в библиотеке Хаф Мун Бэя.

– Там было сказано, что тебя тоже допрашивали, но никогда не привлекали в качестве свидетеля. Это возбудило мое любопытство, Мэтт, и я нанял частного детектива. Он сообщил мне, что тебя несколько раз видели в доме Хэнка Флада в последний год его жизни. Ты ходил туда регулярно, примерно раз в два месяца, и всегда рано утром, перед тем как Хэнк уходил на работу.