Текст книги "Истинная любовь"

Автор книги: Сюзанна Энок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– А что, если я откажусь идти с вами? – задиристо уточнила Энн, силой заставив себя думать и сомневаться. В конце концов, она не товар для обмена. Или товар?

– В таком случае придется разобраться с Хардом, – ответил маркиз просто и в то же время уверенно. Не оставалось сомнений, что именно так и случится.

Энн встала.

– Полагаю, лучше подчиниться, – заключила она сдержанно.

– Энн! – попытался остановить ее лорд Хард. Резким движением маркиз заставил соперника сесть.

– Всего доброго, Хард, – ровным голосом попрощался он и направился к выходу.

В коридоре Максимилиан взял спутницу под руку и повел вдоль ряда лож, занавешенных бархатными портьерами. При этом он упорно смотрел в сторону. Дейзи шла следом. Да, как оказалось, лондонская кокетка имела достаточно веские аргументы против брака с землевладельцем из Йоркшира. И в то же время очаровательное создание в нежно-сиреневом платье с открывающим юную грудь декольте и ниткой жемчуга на шее вселяло твердую уверенность: никто, ни один мужчина на свете не посмеет к ней прикоснуться.

Да, Максимилиан ожидал встретить хорошенькую девушку, но никак не предполагал, что своевольная особа завладеет его мыслями и чувствами. Сейчас впечатление оказалось еще ярче и сильнее, чем утром. Он непременно подберет ключ к загадочной душе, обязательно заставит упрямицу желать его так же пылко и нетерпеливо, как желал ее сам. Без нее он из Лондона не уедет.

– Но ведь все билеты на спектакли Эдмунда Кина давным-давно распроданы. Как вам удалось достать ложу?

Максимилиан отдернул портьеру и проводил даму к креслу.

– Всего лишь обратился с просьбой к друзьям. Маркиз сел рядом и взглянул на спутницу. Судя по выражению лица, похищение ничуть ее не взволновало. Да и сам он не придал истории особого значения. Можно было сделать вывод, что родители не справлялись с чересчур самостоятельной дочкой, однако даже они удивились ее внезапному исчезновению. Приехав в дом графа Дэвена, маркиз не застал леди Энн, однако без труда вычислил, где следует искать беглянку.

– Не думайте, что я согласилась пойти с вами потому, что из этой ложи лучше видно сцену.

– Разумеется. Уверен, что всего лишь пытались сохранить здоровье лорда Харда. Поступок, безусловно, благородный, однако я бы предпочел, чтобы вы отправились в театр со мной, потому что обещали.

– Нет, это вы заявили, что я должна поехать с вами в театр.

– Но вы не возражали. Сдержать данное слово не так уж сложно, не правда ли?

Энн прищурилась.

– Можете сердиться, если хотите, однако моего согласия вы даже не спросили. Не ждите беспрекословного… подчинения.

Кажется, маркиз недооценил силу характера суженой: потребуются немалые усилия, чтобы приручить невесту и… заманить в постель.

– И все же тешу себя надеждой, что рано или поздно вы соизволите повиноваться, – негромко заключил он и взял Энн за руку.

Пальцы оказались сжатыми в кулачок, словно она готовилась нанести удар, но Максимилиан все-таки склонился и нежно провел губами по тыльной стороне ладони. И рука, и перчатка пахли мылом. Простой, до сегодняшнего дня ничем не примечательный аромат почему-то взволновал и едва ли не опьянил его.

Он поднял голову и встретил прямой взгляд зеленых глаз.

– Если ждете от меня подчинения, – произнесла леди Бишоп неровным, чуть дрожащим голосом, – то я вправе ожидать убедительных мотивов.

Маркиз улыбнулся.

– Что ж, в таком случае начнем сражение.

Глава 3

«Интересно отметить, что лорд Хард покинул театр «Друри-Лейн» задолго до окончания спектакля. Джентльмен выглядел крайне мрачным, а главное, позволил себе пить на ходу прямо из бутылки.

Свидетели не заметили на благородном лице ни одного синяка, из чего следует, что слухи о борьбе с маркизом Хэлферстом за внимание очаровательной леди Энн Бишоп сильно преувеличены. Тем не менее, из ложи доносились весьма резкие выражения, так что автору данных заметок остается лишь гадать, что за чудесная сила предотвратила открытое столкновение.

Автор, конечно, не жаждет крови, и все же, уважаемый читатель, разве парочка лиловых отметин не придала бы героизма изнеженному облику лорда Харда?»

Светские заметки леди Уислдаун 31 января 1814 года

Максимилиан встал рано. Какой смысл лежать, если ночь прошла в бесплодных попытках уснуть? Мысли о той, которая должна была стать супругой, но спала не просто отдельно, а даже в другом доме, на другой улице, окончательно прогоняли сон.

Почти все комнаты особняка Трент-Хаус оставались закрытыми, а мебель так и стояла в чехлах. Но к счастью, даже после шести лет отсутствия хозяина слуги исправно исполняли свои обязанности, а в главных апартаментах было тепло и уютно.

Судя по всему, невеста вообще не собиралась идти навстречу. Она ожидала ухаживаний и церемоний, в то время как маркиз наивно надеялся, что граф Дэвен просто посадит дочку в карету и привезет в Хэлферст, как и обещал.

– Не желаете ли чаю, милорд? – услужливо предложил дворецкий, едва господин показался в столовой.

– Лучше кофе. И как можно крепче. – Максимилиан выбрал среди выставленных, на буфете блюд огромную яичницу с ветчиной и энергично, с молодым энтузиазмом приступил к завтраку. Спустя некоторое время его взгляд упал на стопку конвертов, аккуратно сложенных рядом с утренним номером газеты «Лондон таймс». – А это что?

– Полагаю, приглашения, милорд, – ответил Симмс, наливая кофе в большую чашку.

– Приглашения? Куда?

– Не могу сказать, милорд. Для этого времени года Мейфэр выглядит необычайно… оживленным.

Максимилиан недовольно покачал головой:

– Подумаешь! В Йоркшире реки замерзают каждую зиму. Непонятно, с какой стати половина населения южной Англии собралась в Лондоне, чтобы посмотреть на покрытую льдом Темзу?

– Дело в том, что здесь это большая новость. Равно как и вы, милорд, позвольте заметить.

Максимилиан кивнул и начал быстро просматривать приглашения.

– Похоже, что так оно и есть, – заметил он. – Но, если верить наблюдениям леди Уислдаун, все эти приглашения поступили от семей с дочерьми на выданье. Разве они не знают, что я на этом поле не игрок?

– Я…

– Риторический вопрос, Симмс. Будьте добры, распорядитесь, чтобы Томсон оседлал моего коня.

– Вашего коня? – с сомнением повторил дворецкий.

– Да, моего коня.

– Позвольте заметить, милорд, что идет снег.

– По меркам Йоркшира погода почти весенняя. Не сомневаюсь, что мы с Кракеном отлично справимся.

– Слушаюсь, милорд.

Продолжая поглощать сытный завтрак, Максимилиан открывал один конверт за другим. Почта красноречиво свидетельствовала о том, что лондонских мамаш не отпугнули даже слухи о его банкротстве: каждая упорно предлагала молодому маркизу свою дочку. В некотором смысле ситуация даже забавляла – толпа женщин рвалась избавить холостяка от одиночества, а вот та, которую обещали еще в младенчестве, сопротивлялась изо всех сил. И все же после вчерашнего вечера сомнений не осталось: ему нужна только леди Энн Бишоп; замена невозможна.

Следовало честно признать, что преступное невнимание к невесте объяснялось не только необходимостью привести в порядок доставшиеся от отца запутанные финансовые дела и разрушенное хозяйство, но и излишней самоуверенностью. Больше ошибка не повторится. Энн бросила вызов – увы, заслуженный, – и он, Максимилиан Трент, маркиз Хэлферст, готов не только его принять, но и достойно ответить.

– Симмс, не знаете, где можно купить цветы? Желательно розы.

– Насколько могу судить, лучшие в городе розы продаются у Мартенсена. Прикажете кого-нибудь отправить?

Максимилиан стремительно поднялся.

– Нет, спасибо. Пожалуй, займусь сам.

Лондонский бомонд еще спал, когда маркиз разыскал магазин, купил охапку роз и поехал в Бишоп-Хаус. Все неустанно восторгались зимней погодой и дружно уверяли, что в Лондон приехали исключительно ради снега и мороза. Однако наглухо закрытые экипажи и преувеличенное количество одежды на редких прохожих свидетельствовали об откровенном лицемерии. Собственно, ничего иного в светском кругу ожидать не приходилось.

Дворецкий распахнул дверь и не посчитал нужным скрыть удивление.

– Боюсь, леди Энн еще не покинула спальню, милорд, – заявил он, слегка нахмурившись.

– Ничего, я подожду.

Слуга повел раннего посетителя в холодную утреннюю комнату, где еще даже не затопили камин. По пути маркиз мельком взглянул на серебряный поднос для визитных карточек. Несмотря на ранний час, он уже не пустовал: три джентльмена успели выразить почтение, а заодно и напомнить о своем существовании. Значит, войско соперников не ограничивалось лишь лордом Хардом и сэром Ройсом Пемберли – партнером по лепке снеговиков.

– Они лично доставили карточки? – поинтересовался он.

– На улице снег, милорд, – ответил дворецкий, явно считая объяснение исчерпывающим. – Сейчас пришлю кого-нибудь растопить камин.

– Не беспокойтесь, я прекрасно справлюсь сам.

– Эээ… Хорошо, милорд. Немедленно сообщу леди Энн о вашем визите.

– Не может быть!.. – пробормотала Энн, поспешно сбросила ночную сорочку и потерла ладонями щеки, чтобы прогнать утреннюю бледность. Последнее, впрочем, было вовсе не обязательно, поскольку в присутствии лорда Хэлферста щеки почему-то сразу начинали пылать. – Еще нет и девяти. Жуткая рань!

– Какое платье желаете надеть – шерстяное голубое или бархатное бордовое? – донесся из гардеробной голос Дейзи.

– Наверное, бархатное. – Энн быстро причесалась: за ночь длинные темные волосы изрядно спутались. – Нет, оно для улицы. Снег идет?

– Да, миледи.

– Тогда, наверное, шерстяное. – Но ведь это означает, что придется сидеть с гостем и вести беседу. Вчера вечером маркиз показался невероятно… интригующим; еще не хватало увлечься. А его цель – утащить ее в неведомый Йоркшир, подальше от родных и друзей. – Нет, все-таки бархатное.

Закончив, наконец, туалет, леди Энн направилась в утреннюю комнату. Спускаясь по лестнице, она уже едва дышала и сама не понимала, отчего дрожат руки: то ли от холода, то ли от раздражения, вызванного бесцеремонностью раннего визита, то ли от предвкушения новой встречи. Скорее всего, виновато раздражение: что ни говори, а расстались они всего лишь девять часов назад.

– Милорд, – неуверенно произнесла Энн и застыла у входа в утреннюю комнату.

Маркиз сидел на корточках перед камином и сосредоточенно поджигал только что сложенный уголь. Судя по следу сажи на тыльной стороне ладони, уголь закладывал он тоже сам. Услышав обращение, Максимилиан обернулся и посмотрел через плечо.

– Одну минутку, пожалуйста.

– Но…

– Ваши слуги были заняты, и я предложил помощь, – пояснил он, вставая, и слегка пожал плечами. Камин тем временем весело разгорался. В комнате сразу потеплело.

Итак, ее овцевод, оказывается, умел растапливать камин, причем делал это быстро и ловко.

Энн тут же себя одернула: никакой он не «ее»!

– Что привело вас в столь ранний час?

Маркиз подошел, на ходу вытирая руки белоснежным платком.

– Вчера вечером кое-что упустил.

– Не думаю, что такое возможно, – вполне искренне возразила Энн. – Я чудесно провела время. – Конечно, если не считать стычки с лордом Хардом. Впрочем, даже с виконтом он разобрался уверенно и интересно.

На красивых губах мелькнула улыбка.

– Приятно слышать. Но я имел в виду нечто иное.

– Что же именно?

Лорд Хэлферст остановился и неторопливо, обстоятельно осмотрел стройную фигурку с головы до ног и обратно, с ног до головы. Медленно коснулся подбородка и приподнял лицо.

– Забыл поцеловать вас на прощание и пожелать спокойной ночи, – пояснил он тихо, сосредоточив взгляд на губах.

– Вы… – Энн не договорила, потому что маркиз склонился и легко поцеловал ее. Глаза сами собой закрылись. Быстрое, нежное, мягкое прикосновение манило и требовало продолжения. Почему-то захотелось крепко обвить руками сильную шею и поцеловать в ответ, только по-другому, дерзко и горячо. Энн резко вздохнула и с усилием открыла глаза. – Позволяете себе излишнюю вольность. – К счастью, удалось произнести нечто подходящее случаю. Хэлферст покачал головой:

– Ничуть. В конце концов, мы ведь обручены. – Он привлек ее к себе и снова поцеловал.

Оказавшись, наконец, на свободе, Энн едва устояла на ногах.

– Но вы уже поцеловали меня на прощание.

– Второй поцелуй означал приветствие.

– О!

Маркиз отошел к буфету и через мгновение вернулся с великолепным букетом роз.

– Зимний сюрприз, – пояснил он, торжественно преподнося цветы.

Сияющие алые розы вполне могли согреть комнату и без камина. Да и вообще тяжелое бархатное платье уже казалось чересчур теплым: Энн сгорала от волнения.

– Спасибо, – поблагодарила она и глубоко вдохнула пьянящий сладко-пряный аромат. – Розы восхитительны. Но вовсе не обязательны.

– Напротив, обязательны и необходимы, – возразил маркиз. – Предстоит исправить прежние оплошности. Так что это всего лишь начало.

– Начало? – растерянно повторила Энн, не в силах оторвать взгляд от четко очерченных и в то же время чувственных губ. В жизни нареченный супруг оказался красивым аристократом и настолько не соответствовал тому карикатурному образу, который она создала в воображении, что, не зная наверняка, можно было бы принять его за самозванца. А улыбался он поистине чудесно: в глазах мгновенно загорались веселые искры. Сердце Энн с готовностью ответило радостным, взволнованным стуком.

– Начало моего ухаживания.

Спокойное, вполне будничное заявление окончательно привело ее в смятение; собраться с мыслями удалось не сразу.

– Разве вы не собираетесь немедленно увезти меня в Йоркшир?

Хэлферст задумчиво склонил голову, словно подыскивая убедительный ответ.

– Да, ничто не мешает мне это сделать, – наконец негромко заговорил он. – Но как научить вас хотеть там жить, а главное, как научить хотеть жить со мной?

Энн критически прищурилась.

– Не сочтите меня циничной, но что же заставило вас внезапно изменить решение и проявить столь похвальный здравый смысл?

– Знакомство с вами. Однако дело вовсе не в здравом смысле; речь идет всего лишь о терпении. Вы созданы для меня, и я твердо намерен сделать вас своей.

Что и говорить, джентльмен проявлял завидную уверенность в собственных силах.

– Почему? Потому, что я недурна собой да к тому же принесу в дом мужа солидное приданое?

На красивом лице маркиза мелькнула легкая тень улыбки.

– Нет, всего лишь потому, что вы заявили, что скорее умрете, чем согласитесь выйти за меня замуж.

– Но… но это же абсурдно!

– А еще потому, что заинтересовали, заинтриговали и удивили. Только представьте: за все девятнадцать лет не получив от меня ни единого письма и пользуясь невероятной популярностью, вы всего лишь сказали «нет», но не добавили, что уже выбрали другого.

Неожиданно у Энн закружилась голова – вовсе не от его экстравагантной логики, а от пристального взгляда серых глаз, от поразительного ощущения, что едва знакомый человек безошибочно знает, какие слова ей хочется услышать.

– Значит, вы намерены добиваться моего расположения?

– Именно так.

– А если я все-таки не поддамся?

– Это невозможно.

Типичная мужская самоуверенность.

– И все же?

Ответ прозвучал после долгой паузы:

– В таком случае вернусь в Йоркшир.

– Один? – уточнила Энн.

– Без вас, – уточнил Максимилиан таким тоном, словно точно знал, что реплика не понравится.

О Господи, уж не собирался ли он заставить ее ревновать? Всю свою недолгую жизнь Энн знала о существовании жениха, но его самого впервые увидела лишь вчера. Маркиз не отводил глаз, а потому следовало как-то реагировать. Энн забавно наморщила носик.

– Хорошо.

– Хорошо, – тихо повторил гость? – Ну а теперь не согласитесь ли отправиться со мной на утреннюю прогулку?

– Но ведь идет снег!

– Разве это снег? Мы оба одеты по погоде. – Маркиз сжал губы и снова осмотрел собеседницу с ног до головы. Во взгляде мелькнула легкая ирония. – Если, конечно, не предпочтете сидеть со мной здесь.

Энн неожиданно смутилась.

– Пойду, возьму накидку.

– Такого ответа я и ожидал.

– Только не подумайте, что я вас боюсь, лорд Хэлферст! – задиристо предупредила юная леди, направляясь к двери.

– Максимилиан, – поправил он.

– Нет.

Маркиз в два шага оказался рядом.

– Почему же нет?

Проще было сразу согласиться. С другими джентльменами она чувствовала себя намного увереннее. Они не ставили под сомнение каждое слово – скорее всего половину пропускали мимо ушей.

– Обращение к джентльмену по имени подразумевает определенную долю… фамильярности, – пояснила Энн и нахмурилась: сентенция получилась излишне строгой.

Еще один решительный шаг, и лорд Хэлферст оказался возле двери, преградив путь.

– Но мне довелось слышать, что и сэра Пемберли, и лорда Харда вы как раз называете по именам. Так позвольте спросить: о какой именно фамильярности идет речь?

Леди Бишоп коротко рассмеялась:

– Неужели ревнуете, милорд?

– Да. Причем с каждой проведенной рядом с вами минутой ревность становится все яростнее.

Неожиданное заявление поставило ее в тупик. Как правило, джентльмены разыгрывали карту ревности в надежде добиться благосклонности, а лицемерие утомляло и раздражало. В настоящей, искренней ревности мужчины не признавались – во всяком случае, до настоящего момента.

– Я… я вовсе не собиралась заставлять вас ревновать, – попыталась оправдаться Энн, не зная, куда спрятаться от горячего требовательного взгляда.

– Знаю. И этим вы тоже интригуете, Энн. – Лорд Хэлферст бережно поправил выбившуюся из ее прически непослушную прядь. – Итак, зовите меня по имени. Максимилиан.

«Овцевод. Он овцевод! – почти отчаянно напомнила себе леди Бишоп. – И живет не где-нибудь, а в далекой глуши, в Йоркшире!..»

– Хорошо, Максимилиан, – согласилась она. Твердая решимость противостоять обаянию самоуверенного деревенского обитателя не помогла сдержать странной, непонятно откуда взявшейся нервной дрожи.

Серые глаза потемнели.

– Возьмите накидку, Энн, – коротко заключил маркиз.

Он последовал за ней в холл и по пути с радостью заметил, что леди Бишоп даже не взглянула на поднос с визитными карточками. Да, не зря говорится: кто рано встает…

Максимилиан с удовольствием признался себе, что суженая оказалась значительно сложнее, чем можно было представить. План завоевания приходилось каждую минуту пересматривать и менять, поскольку постепенно раскрывался непредсказуемый, полный сюрпризов характер.

Дворецкий снял с вешалки тяжелую серую пелерину, подбитую мехом горностая, но маркиз тут же перехватил инициативу.

– Позвольте мне, – коротко приказал он и, решительно завладев правом укутать хрупкие плечи прекрасной дамы, приблизившись к Энн сзади, бережно надел накидку.

Невольно оказавшись в ароматном лавандовом облаке, он обошел Энн и встал лицом к ней, чтобы застегнуть под подбородком серебряную пряжку. Чуть терпкий запах и легкое прикосновение к нежной коже пьянили и возбуждали.

Неожиданный эффект! Направляясь в Лондон за невестой, лорд Хэлферст планировал всего лишь жениться – да, вступить в законный брак и родить законного наследника, ничего больше. О том, что невеста может удивить, привлечь и вызвать бурю чувств, не было и речи.

– Энн! – вдруг раздался сверху раздраженный голос. – И куда же ты направляешься?

Леди Дэвен поспешно спустилась. За ней едва поспевала небольшая процессия в составе лакея и двух горничных. Мать подбежала к дочери в таком же бурном волнении, в каком маркиз застал ее вчера, когда приехал за невестой и обнаружил, что та исчезла. Следовало немедленно прояснить ситуацию.

– Доброе утро, леди Дэвен, – с любезным поклоном поздоровался он.

Достойная матрона замерла от неожиданности и залилась краской.

– О Боже милостивый! Лорд Хэлферст! Простите великодушно: не знала, что вы здесь.

– Не стоит извиняться. Всего лишь решил опередить соперников и пригласил леди Бишоп на утреннюю прогулку.

– Опередить соперников?.. – нахмурилась Энн.

– Уверяю вас, милорд, никаких соперников! Мы с лордом Дэвеном неустанно напоминаем дочери о помолвке.

– Мама, пожалуйста, не надо…

– И все же, – заметил маркиз, – считаю, что победа без честной борьбы – это не победа.

Энн открыла дверь и выбежала на улицу. Максимилиан церемонно поклонился растерянной и смущенной мамаше и вышел следом. Возможно, родители действительно пытались призвать дочь к порядку, но вот слушалась ли она – это совсем другой вопрос.

– Энн, – заговорил он, беря спутницу под руку, – сказать по чести, даже не предполагал, что вам так не терпится подышать свежим воздухом.

Леди Бишоп выдернула руку и ускорила шаг.

– Если вы проявляете любезность лишь для того, чтобы одержать сомнительную «победу» в столь же сомнительном соревновании, то уверяю: напрасно тратите время. Можете спокойно возвращаться в Йоркшир. Прямо сейчас!

Добродушие маркиза с трудом выдерживало испытание.

– Не говорите глупостей.

– Глупостей?

– Разумеется, я здесь лишь для того, чтобы завоевать ваше расположение, – перебил Максимилиан и снова завладел ее рукой. – В ином случае не стал бы хлопотать. – Он склонился и легко коснулся губами ее уха. – Но вспомните: разве я упражнялся в лепке снеговиков? Если бы не ваше вольное поведение, встреча могла бы и вообще не состояться.

Утверждение не совсем соответствовало истине: он ведь сам собирался в Лондон за невестой, но только планировал отправиться в путь весной. И вдруг нашелся такой замечательный повод! Не воспользоваться ситуацией было бы просто грешно. Энн взглянула искоса.

– Так что же получается, не появись мое имя в колонке леди Уислдаун, вам так и не пришло бы в голову выбраться из Хэлферста? Кто из нас говорит глупости?

Очень хотелось упрекнуть кокетку в неуважении к договору, заключенному их родителями много лет назад. Но этот участок пути можно было считать пройденным, так что возвращаться не стоило. Всегда лучше двигаться вперед, а не вязнуть в прошлом.

– Возможно, следует согласиться, что никто из нас не относился к обязательствам достаточно серьезно.

– Ничего подобного! – горячо возразила Энн. – У меня нет никаких обязательств по отношению к вам.

– В таком случае, милая, что же мы делаем вдвоем на улице, под снегом? Помнится, перспектива утренней прогулки поначалу не вызвала у вас энтузиазма. – Он шутливо смахнул с ее носа снежинку. – И все-таки зимняя погода очень вам к лицу.

Энн оглянулась через плечо на идущую следом горничную, однако не успела спрятать улыбку.

– Хм. Думаю, я решилась на этот крестовый поход только потому, что от усталости и голода утратила способность рассуждать здраво.

Максимилиан рассмеялся. Направляясь в Лондон, он надеялся встретить покладистую, пусть и слегка избалованную девочку.

– Что ж, непременно запомню вашу склонность к долгому сну, – негромко пробормотал он и отметил, как покраснела спутница. Покраснела, разумеется, не от холода, и это радовало. – Ну а сейчас придется довольствоваться свежим хлебом в пекарне Хэммонда.

Судя по всему, леди Энн действительно проголодалась, потому что ничуть не возражала, когда маркиз привел ее в уютную, теплую кондитерскую и заказал завтрак.

– Откуда вы знаете, что здесь вкусно готовят? – поинтересовалась она, с удовольствием запивая чаем пышную сдобу с маслом.

– Я не чужой человек в Лондоне, – ответил Хэлферст. Он сидел напротив и, не скрывая интереса, наблюдал за трапезой.

Энн взглянула из-под густых темных ресниц.

– Так почему бы, не приезжать чаще?

– Мне здесь не нравится.

– Но почему? Друзья, светские рауты, театры, магазины, вкусная еда – разве все это может не нравиться?

Она не назвала самую притягательную достопримечательность Лондона – саму себя. Как правило, это время дня он проводил на пастбище, проверяя, как чувствуют себя животные. Но иногда и город казался не лишенным достоинств. Отвечать не хотелось, однако зеленые глаза смотрели серьезно, искренне, явно ожидая столь же серьезного и искреннего ответа.

– Видите ли, ваш опыт заметно отличается от моего. Оказалось, что вы судили обо мне не по характеру, а по слухам и сплетням.

– Но ведь иных оснований просто не существовало. – Взгляд Энн слегка омрачился. – Полагаю, и вы явились не только за мной, но и за моими деньгами.

Маркиз улыбнулся:

– Когда нас обручили, мне было всего семь лет. В сферу моих непосредственных интересов входили лишь лошади и оловянные солдатики. Должен честно признаться, что ваша персона в списке не значилась. Право, очень и очень жаль.

Чашка замерла возле очаровательных губок. Энн нахмурилась.

– Хотите сказать, что мы встречались и раньше? Максимилиан кивнул и провел пальцем по тыльной стороне ее ладони.

– Имел честь держать вас на руках, когда вам было три месяца.

– Правда?

– Честное слово. А вы изволили на меня чихнуть и ткнули пальцем в глаз.

Энн рассмеялась звонким мелодичным смехом, от которого кровь помчалась, как горная речка по ущелью.

– И вы, бедняга, за девятнадцать лет так и не смогли простить мне грубости?

– Простил, хотя и с трудом. – Максимилиан растерянно улыбнулся.

Странно, прежде у него не возникало проблем с выбором слов и выражений для продолжения беседы. Но с другой стороны, раньше его никогда не волновало, какое впечатление он производил на собеседников. Возможно, именно поэтому в Лондоне ему было не слишком уютно. Прямота и открытость здесь никого не впечатляли. Но Энн, кажется, не боялась ни того, ни другого.

– Согласитесь, в четырнадцать лет трудно заставить себя писать письма семилетней девочке. Когда мне исполнилось двадцать, вы все еще оставались ребенком. Ну а потом умер отец, и на первое место вышли совсем другие заботы.

– И вы обо мне забыли. Маркиз покачал головой:

– Нет, не забыл. Всего лишь решил, что эта сторона жизни остается под надежным контролем. – Он посмотрел ей в глаза. – Решение оказалось ошибочным, и вот сейчас я пытаюсь исправить досадную оплошность.

– Считаете, что я настолько избалованна и эгоистична, что заставлю вас крутить сальто, чтобы что-то доказать? Поверьте, Максимилиан, я вовсе не собираюсь…

– Да, признаюсь, я действительно считал вас избалованной, однако изменил мнение уже на десятой минуте знакомства – вернее, повторного знакомства. – Маркиз лукаво улыбнулся и большим пальцем стер с ее пухлой нижней губки крохотный кусочек масла. Не то чтобы в его помощи особенно нуждались, просто очень хотелось прикоснуться.

– И что же я такое сказала, что вы вдруг изменили мнение?

– Вы увидели мой костюм, выслушали упреки и требования и отказали, потому что не знали, что я за человек.

К удивлению маркиза, Энн отодвинула тарелку и встала из-за стола.

– Итак, я прошла ваш тест, – заключила она, вытирая руки и надевая перчатки. – Однако вы мой не прошли. И, к сожалению, не сможете пройти – до тех пор, пока поместье Хэлферст остается в графстве Йоркшир.

Ну вот, вернулись туда, откуда начали. Максимилиан глубоко вздохнул и тоже встал.

– Как можно чаще напоминайте себе об этом ужасном обстоятельстве, Энн, – негромко посоветовал он и, направляясь к выходу, крепко обнял невесту за плечи. То ли от холода, то ли оттого, что прикосновение показалось приятным, спутница не возражала. – Пусть красивая фраза превратится в боевой клич. При каждой встрече, ощутив на своих губах мои губы, а мои ладони на своей нежной коже, не забудьте мысленно произнести: «Хэлферст остается в графстве Йоркшир». Кстати, вместе с ним там же остаюсь и я.

– Непременно, – согласилась леди Бишоп дрогнувшим голосом. – Аргумент достаточно веский.

Они подошли к крыльцу Бишоп-Хауса, и Ламберт открыл дверь. Энн попыталась освободить руку, однако спутник не позволил, прижав ее ладонь к груди.

– Не намерен добровольно отказываться от преимущества, дарованного помолвкой, – едва слышно сообщил он и прильнул теплыми губами к ее губам.

Когда маркиз поднял голову, Энн все еще стояла с закрытыми глазами и приоткрытым ртом. Теплая, мягкая, податливая… Боже милостивый, во что же он так неосторожно впутался? Брак по расчету никак не предполагал нестерпимо острого желания.

– Завтра поедем кататься в экипаже, – с усилием произнес лорд Хэлферст, поправил серебряную пряжку на накидке и едва удержался, чтобы снова не заключить спутницу в объятия.

– Но… у меня уже есть планы.

– Так отмените! Я снова приду рано, чтобы успеть к утреннему поцелую.

Яркий румянец на свежих щечках лишь добавил возбуждения. Какое счастье, что умные люди придумали просторную зимнюю одежду! Лорд Хэлферст плотнее запахнул пальто.

– Вы излишне уверены в себе, Максимилиан. – Нет, миледи. Я уверен в вас.