Текст книги "Притяжение ночи. Книга 2. Выстрел в любовь"
Автор книги: Сюзанна Брокман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
– А о чем ты хочешь поговорить? – поинтересовалась Джоан. Это был, пожалуй, один из тех немногих случаев в ее жизни, когда она действительно не знала, что сказать.
– О чем хочешь. О том, о чем ты сейчас думаешь. Джоан присела на противоположный край дивана:
– Ну, в последние минуты я без конца думаю только о том, как мы с тобой будем заниматься любовью.
Он кивнул.
– Не хочешь выпить чего-нибудь?
– Нет.
– И я не хочу.
– Ты можешь сказать это еще раз?
– Не хочешь выпить чего-нибудь? – повторила Джоан. Он промолчал.
– Я думаю о том, как ты войдешь в меня, – шепотом проговорила Джоан. – Я думаю о том, что даже простой поцелуй с тобой был лучше всякого секса, которым я когда-либо занималась. Я хочу тебя, Майкл. Если тебе это приятно, я согласна болтать без умолку, но только, пожалуйста, прошу тебя, поцелуй меня сейчас же!
Он приблизился к ней еще до того момента, когда последние слова слетели с ее губ, и жадно поцеловал ее.
Майк набросился на нее с такой силой и страстью, что они оба повалились на диван. ДаКоста нежно поглаживала его по густым волосам. Она думала, что уже ничто не может сравниться с теми поцелуями в баре, но этот оказался просто каким-то чудом. На этот раз Малдун больше не сдерживал себя, потому что сейчас за ними уж точно никто не наблюдал.
Малдун был из тех мужчин, которые мгновенно понимают, что нравится женщинам, и это его качество не могло ускользнуть от внимания Джоан. А уж целовался он и вправду как профессионал. Он целовал ее с той же уверенностью в себе, которая уже успела произвести на Джоан впечатление, когда он командовал своими подчиненными. Его долгие, сексуальные, трогающие за душу поцелуи должны были зажечь в ней огонь. Как будто она уже не сгорала от чувств и желания!
Джоан сознавала, что Малдун был крупным мужчиной, но она и не подозревала, насколько он большой и тяжелый, пока он не очутился на ней. От этого она почувствовала себя совсем крошечной.
Он остановился, чуть отдалился – так, чтобы было удобней смотреть на нее, и в его бесподобных голубых глазах блеснул задорный огонек:
– А почему ты не разговариваешь?
– Еще как разговариваю! Я произношу про себя длиннющий монолог, где беспощадно ругаю себя за свою глупость. Ну почему я ждала столько времени? Надо было переспать с тобой в первый день нашего знакомства!
Малдун рассмеялся.
– Поцелуй меня еще раз, – потребовала Джоан. – Мне кажется, я наговорилась на целое десятилетие вперед.
Он поцеловал ее, а затем – боже! она даже не поняла, как он ухитрился это сделать! – каким-то образом поднялся с дивана вместе с ней на руках.
Он попросту взял ее на руки и перенес на кровать. Это было до безумия романтично. Особенно если учесть, что он при этом не пошатнулся, не начал задыхаться, кряхтеть и даже не вспотел.
И если бы она до сих пор еще не решила, стоит ей переспать с ним или нет, этот поступок, достойный мужчины, безусловно, решил бы все.
Но если бы и в этом случае у нее оставались сомнения, они рассеялись бы буквально в следующее мгновение, как только Малдун положил ее на кровать и чуть отодвинулся, чтобы получше разглядеть Джоан. В глазах его светилась такая нежность, что ДаКоста тут же растаяла. И чтобы уж совсем добить ее, он произнес:
– Ты и представить себе не можешь, сколько раз я мечтал об этом.
Джоан удалось расстегнуть несколько пуговиц на его кителе, пока они страстно целовались на диване. Сейчас она села на кровати, чтобы побыстрей закончить с пуговицами – ей хотелось поскорей ощутить под своими ладонями его обнаженное тело.
Он стал помогать ей (если это можно назвать помощью), расстегнув молнию на вечернем платье и сдвинув лямки с плеч, после чего начал неторопливо, с обожанием покрывать поцелуями ее шею и плечи.
Ей почти удалось снять с него китель, а это оказалось не так-то просто. Особенно пришлось помучиться, когда настала очередь рукавов – бицепсы Малдуна оказались слишком мощными, а ткань – такой неподатливой! Малдун продолжал снимать с нее платье. Он опускал его все ниже и ниже, обнажив при этом ее грудь, чуть прикрытую ажурным кружевным бюстгальтером.
– Вот это да! – восхищенно произнес он. – Вот это да! – и после этого его движения перестали быть неторопливыми.
Он быстро скинул с себя китель, расстегнул застежку ее бюстгальтера и повалил Джоан на себя, так что сам он оказался лежащим на спине, а грудь женщины, не сдерживаемая более ничем, – у самого его лица.
Джоан оседлала его, ее платье было спущено до талии, и, пока Малдун ласкал ее тело, покрывая его бесчисленными поцелуями, она слышала свои собственные стоны и вздохи. А может быть, она стонала оттого, что ей наконец удалось задрать вверх его рубашку, и теперь она положила ладони на его обнаженную гладкую кожу.
Пряжка на его ремне буквально впивалась в ее тело, и Малдун осторожно отодвинул Джоан на несколько сантиметров от себя. Его возбужденная мужская плоть стала давить на ее промежность, прикрытую тоненькими шелковыми трусиками.
Это заставило Джоан рассмеяться. Да, пожалуй, виагра была ему так же «необходима», как чужая рука помощи, чтобы перейти через улицу.
– Что такое? – Он остановил свою атаку на ее грудь и чуть отстранил Джоан от себя, чтобы иметь возможность рассмотреть ее получше, пока она сидела на нем. – Господи! Ты необыкновенно красива!
Только сейчас Джоан обратила внимание на то, что в комнате горели все лампы и было так же светло, как днем.
Слава богу, платье все еще прикрывало ее бедра. Возможно, их тоже можно было назвать необыкновенными, но определенно не красивыми.
Правда, ее грудь – слишком большая, что было уже не в моде, – считалась не такой уж отвратительной. А судя по тому, как восхищенно смотрел на нее Малдун, можно было даже прийти к заключению, что она вызывает у него только положительные эмоции. Хотя Джоан все равно посчитала своим долгом сообщить ему следующее:
– Моя правая грудь чуть больше, чем левая.
– Это невероятно сексуально, – тут же заметил Майк. – Ты самая сексуальная женщина, с которой мне приходилось иметь дело. За всю мою жизнь.
– Что ж, это приятно слышать, – отозвалась Джоан. – Но дело в том, что я сомневаюсь…
– Не надо, – прервал ее Малдун. – Не стоит сомневаться. Я хочу видеть тебя обнаженной, и прямо сейчас. Мне не терпится посмотреть на твою татуировку.
Он снова привлек ее к себе, чтобы поцеловать, а его пальцы пытались справиться с молнией ее платья на спине. Малдуну хотелось спустить его пониже с ее великолепного тела.
Джоан была не против снять трусики и, разумеется, ждала, что Малдун сам разденется до конца. Но в то же время ей хотелось, чтобы платье все же оставалось на ней именно в таком положении, прикрывая бедра и, кстати, ту самую татуировку – крошечную розочку, которую она решилась сделать в минуты слабости, будучи сильно навеселе. Разумеется, Малдун хорошо запомнил эту пикантную подробность из ее так называемого досье. И вполне обоснованно.
Она осыпала его лицо поцелуями, а пальцы просунула за пояс брюк, пытаясь отвлечь его от идеи снять с нее спасительное платье.
Уловка сработала, особенно когда ее ладонь проскользнула под его трусы и она обхватила пальцами его член.
Из горла Малдуна вырвался глухой стон. Майк тут же перестал играть с молнией на ее платье и поспешно расстегнул брюки. Джоан помогла ему, и через пару секунд его пенис, готовый к действиям, буквально выпрыгнул наружу. Это было так неожиданно, что Джоан не удержалась и рассмеялась.
Несмотря на свой небогатый опыт, Джоан понимала, что смеяться при первом взгляде на «инструмент» любовника не стоило. Это вряд ли добавляло романтики в их отношения, а потому она благоразумно решила тут же исправить свою ошибку, и принялась осторожно ласкать его губами и языком.
Если судить по звукам, которые издавал в это время Малдун, то следовал вывод: Джоан была тут же прощена.
Вот только пряжка на его ремне мешала ей по-прежнему. Надо было немедленно снять с него брюки.
– Я еще вернусь, – томно произнесла она, обращаясь к его мужскому достоинству, улыбнулась и напоследок нежно лизнула его. Малдун выглядел счастливым, а его настроение было игривым.
Она ловко стянула с него брюки и трусы, а Малдун успел стряхнуть с ног ботинки и выбрался из рубашки, сняв ее через голову. Итак, если не считать носков, теперь он был совершенно голым, голым, голым мужчиной.
Почему такой мужчина вообще носил одежду, оставалось тайной.
Он сел на кровати, все еще пытаясь стянуть с нее платье, но она чуть отодвинулась, не давая ему сделать это, а сама сняла с его ног носки, чтобы картина стала идеальной.
Он действительно казался ей идеалом мужчины.
Загорелая кожа с золотистыми волосками на ногах, руках и груди. Мышцы, мышцы и снова одни только мышцы. Спутанные волнистые волосы, жаркий взгляд голубых глаз, волевой подбородок, выразительные скулы, которым позавидовал бы любой киногерой. А еще эта восхитительная полуулыбка на идеальных губах, которая освещала его лицо искренним и беззастенчивым наслаждением… Ну и, разумеется, вершиной роскошной картины являлся знаменитый вертикально стоящий «небоскреб», который своим видом подтверждал желание Малдуна, пылающее в его страстном взоре.
Даже пальцы его ног оказались великолепными.
– Иди сюда, – прошептал он.
– Я принесу презерватив, – ответила Джоан. К тому же на обратном пути из ванной она намеревалась погасить в спальне свет.
– У меня есть небольшой запас в кармане кителя, – заявил Майк и продемонстрировал ей маленький запечатанный квадратик на ладони. – Я надеялся на это и так далее…
Он наклонился вперед, схватил ее за запястье и потянул назад на кровать, одновременно целуя в губы долго и страстно. Ее голая грудь прикоснулась к его обнаженному телу.
– Вот чего мне хочется, – прошептал он. – Чувствовать тебя буквально всей кожей.
– Мне тоже, – поддержала его Джоан и тут же добавила: – Но давай погасим свет. У меня не такая идеальная фигура, как у тебя. Попа великовата, а что касается бедер…
Он рассмеялся:
– Твоя попка очень сексуальная, а что касается бедер, то я восхищаюсь каждым миллиметром твоего тела, крошка. Я уже столько дней только и делал, что мечтал об этом моменте…
– Осторожней! – предупредила Джоан. – Если ты будешь называть меня крошкой, я могу с такой же легкостью обратиться к тебе «Джуниор». – Она посмотрела куда-то вниз между их телами и тут же осеклась: – Или нет, скорее нет.
Он рассмеялся и пощекотал ее. Джоан завизжала, отпрянула от него и спрыгнула с кровати.
Он последовал за ней, и Джоан попятилась.
– Ага! – Малдун пытался сохранять серьезное выражение лица, но у него из этого ничего не получалось. – Значит, ты все-таки хочешь поиграть со мной в «злого полицейского и дерзкую монашку»? Я подозревал, ДаКоста, что вы немного с приветом!
Она рассмеялась:
– Что еще за дерзкая монашка?
Малдун расхохотался вслед за ней.
Боже Всемогущий! Неужели возможно, чтобы такой мужчина, как Малдун, вдруг перестал быть серьезным и решил от души подурачиться?
Очевидно, так оно и есть. И если Джоан была умной женщиной, ей стоило подумать над тем, как удержать его возле себя не только в течение следующих нескольких недель. Правда, не ошибка ли это – строить сейчас долгосрочные планы? Ведь они жили на противоположных концах страны, их разделяло огромное расстояние, и оба были бесконечно преданы своей работе.
И это если не учитывать, что сам Малдун вряд ли мог долгое время сохранять чувства. Возможно ли, чтобы его отношение к ней было серьезным? Если Джоан не будет осторожной, ей грозит в самое ближайшее время оказаться эмоционально растоптанной. Нужно контролировать себя, владеть ситуацией…
Но, боже, только посмотрите на него! Как он улыбается! Вот он опять посмотрел на ее оголенную грудь, и его смех затих. Он тут же вспыхнул снова и…
Джоан вдруг осознала, что платье свисает с ее тела, обнажая бедра, и тут же подхватила его, чтобы прикрыть живот. У нее не было пирсинга в пупке, и она не владела техникой танца живота, чем могла бы сейчас похвастаться, например, Бритни Спирс.
– Погоди-ка, – попросил Малдун. – Я хочу тебе кое-что продемонстрировать, можно?
Он осторожно провел ее через комнату, держа за руку, и повернул так, что она очутилась перед огромным, в полный рост, зеркалом, висящим над тумбочкой в противоположном от кровати углу. Джоан увидела в нем свое отражение с голой грудью и всклокоченными волосами. Боже!
Малдун встал за ней и нежно обнял ее сзади обеими руками.
– Ты только посмотри, насколько ты сексуальна! – прошептал он, дотрагиваясь по очереди то до ее груди, то до шеи, то до талии. Потом его большие ладони принялись гладить все ее тело.
Да, волосы у нее оказались спутанными, но в этом тоже таилась сексуальность. А когда он принялся ласкать ее своими теплыми и чуть грубоватыми руками, она приоткрыла рот и прищурилась, и тогда…
– Ты невероятно красива, – продолжал Малдун. – Если ты действительно хочешь потушить свет, мы так и поступим. Но я предпочел бы видеть все это. Видеть тебя. Ты не против?
– Хорошо, – чуть слышно произнесла она. Сейчас она была согласна с любым его предложением.
– Сними его, – пробормотал он и снова потянул за платье.
Джоан стала на месте как загипнотизированная. Ее сразило приятное ощущение, когда Майк гладил ее тело, и его пальцы спускались на ее живот, пробегали по бедрам, касались татуировки-розочки и направлялись еще ниже. К тому же в зеркале все это выглядело довольно приятно.
Она продолжала наблюдать за ним, а Майк осторожно запустил руку под ткань платья. Его пальцы легко проскользнули за резинку трусиков и…
– Да! – шепнул он ей на ухо, прижимаясь к ее спине и попке и одновременно проникая внутрь нее пальцами. – Ты сводишь меня с ума, Джоан. Ты такая горячая!
А почему бы и нет? Так оно ведь и было на самом деле. Когда Малдун дотрагивался до нее, когда он смотрел на нее вот так, все ее тело начинало буквально пылать.
– Я влюблен в твои ноги, – признался Малдун, потянул за платье вниз, и шелковая ткань заструилась у ее ступней. Майк провел пальцами по внутренней стороне ее бедер и с трудом заставил себя остановиться возле ее самого интимного места. Джоан плотней прижалась к нему спиной и тяжело задышала. Ее соски напряглись. Она смотрела на себя в зеркало, чуть раздвинула ноги, как будто в молчаливом приглашении.
Их взгляды в зеркальном отражении встретились. Малдун улыбнулся и стянул с ее ног трусики.
– Сделай так еще раз, – прошептал он.
Она повиновалась.
О боже! У него перехватило дух.
А потом… Боже, о боже! Она почувствовала, как сзади ее коснулся его член. Рука Малдуна скользнула по ее животу, потом устремилась вниз, и пальцы снова проникли между ее ног. Майк нашел верное направление, и, чтобы было проще, чуть нагнул Джоан вперед.
Он начал медленно, очень медленно двигаться внутри нее, с каждой секундой входя в нее все глубже и не переставая гладить ее тело.
– Презерватив, – негромко напомнила она, хотя сейчас находилась в таком состоянии, что вряд ли вспомнила бы, как ее зовут.
– Уже надел, – отозвался Малдун. – Боже, какая ты сладкая внутри!
Он продолжал толчки. Один за другим. Медленно, очень медленно, а его пальцы создавали нужное трение, которое иначе при их позе было бы трудно достижимо.
Но ей хотелось большего. Она была готова принять его всего, и потому прижималась сильней к его телу. Ей хотелось почувствовать его еще глубже.
– Да! Да! – шептал он, не сводя глаз с ее отражения в зеркале. – О, крошка моя! Боже, как это здорово! Подожди еще немного, Джоан, ладно?
Но она не могла. И не хотела. Она понимала, что вот-вот взорвется, и ей очень хотелось, чтобы он испытал оргазм одновременно с ней.
– Не останавливайся, – взмолилась она, плавно двигаясь всем телом в ритме с ним. – Пожалуйста, прошу тебя…
Здесь же, в зеркале, Джоан могла бы увидеть, как ее тело содрогается и разлетается на части. Но вместо этого она смотрела, как Малдун наблюдает за ней в момент оргазма. И уже знала, что выражение его лица в тот момент – и удовлетворение, и желание, и мужское восхищение – она запомнит на всю жизнь.
И когда Майк встретился с ней взглядом, он в ту же секунду кончил сам. Джоан не почувствовала ни резкого напряжения в его теле, ни сладострастных судорог – она поняла это по его глазам.
А в следующее мгновение они уже оба тяжело дышали, но не торопились расходиться, и их тела по-прежнему прижимались одно к другому.
– Надеюсь, я сумел помочь тебе преодолеть твой беспричинный страх перед зеркалами и ярким светом? – улыбнулся Малдун.
Джоан рассмеялась:
– Ах вот что это было такое?! Бескорыстный и гуманный акт на благо всего человечества!
Он тоже захохотал:
– Нет, я действовал как самый последний эгоист. Дело в том, что я большой любитель зеркал. – Он потянул Джоан за собой к кровати. – Боже, мои колени! Тебе немного не хватает роста. – Он повернулся к ней. – Ну, только для таких случаев, должен уточнить. Нет-нет, я не жалуюсь, ты не подумай! – Он улыбнулся, протянул руку и коснулся ее щеки.
Если бы жизнь походила на любовные романы, которыми она зачитывалась, то именно сейчас он должен был признаться ей в своих чувствах.
Его улыбка была такой сладкой, а взгляд теплым и переполненным эмоциями…
Он чуть заметно облизнул губы перед тем, как заговорить. Прокашлялся. И вот…
– Я умираю от голода. Может быть, ты позвонишь в обслуживание номеров?
Джоан посмеялась над самой собой. Она уже давным-давно не десятилетняя девочка, но комплекс Белоснежки, видимо, останется у нее навсегда. Когда-нибудь ее принц все же явится к ней. Но если это произойдет, ему предстоит сразу же перейти на бег, чтобы не отстать от нее. И для начала ему придется поохотиться за ней, потому что она не станет сидеть дома и ждать его появления. Да еще вдобавок, чтобы оставаться с ней, он будет вынужден отказаться от престола.
Малдун, конечно, тоже был принцем, только Джоан не могла себе представить, что он согласится на все ее условия. Как бы она того ни хотела.
Только не нужно зацикливаться, Джоан. Не стоит воображать то, чего нет и не будет. И не нужно строить далеко идущие планы с участием Майка Малдуна.
– Мне помнится, тут подают роскошный рыбный суп-пюре, – сообщил Майк, и в глазах его блеснул задорный огонек.
Наслаждайся тем, что есть. Наслаждайся им.
– Сначала поцелуй меня, – попросила она.
– С удовольствием, – прошептал Майк, привлекая ее к себе и заключая в объятия.
Его поцелуй оказался долгим, а губы жаркими и сладкими.
Такими же, как и он сам.
5
Сэм страдал тяжелым похмельем.
Мэри-Лу поняла это сразу же, как только он появился на кухне. Ей приходилось видеть немало мужчин, мучившихся подобным недугом, с тех пор, когда она была в возрасте Хейли.
– Когда ты пришел домой? – спросила она.
Сэм поморщился: слишком уж громко она разговаривала.
Да черт его подери! Он вообще не имел никакого права уходить из дома, потом напиваться неизвестно с кем и приползать домой среди ночи! Сколько времени прошло с тех пор, когда он звонил ей в последний раз и обещал скоро появиться?
– Где-то в начале третьего, – ответил Сэм.
Вот уж действительно достойное время для возвращения домой образцового мужа!
Сэм Старретт был весьма интересным мужчиной. Высокий, стройный, голубоглазый, с густой копной каштановых волос. А если он проводил много времени на солнце, они выгорали и становились золотистыми. Лицо его нельзя было назвать кукольно-красивым, как у молоденьких киноактеров. Но черты были правильными, и даже сейчас, когда Сэму исполнилось чуть больше тридцати, можно было предположить, что он и в шестьдесят останется достаточно привлекательным мужчиной – а все из-за удивительной, неповторимой улыбки.
Эта улыбка, в которой каким-то непостижимым образом сочетались искренняя радость, жизненная энергия и озорство, могла сразить наповал. Видимо, Сэм сознавал это, а также и то, что именно он является Королем Вселенной. Эта улыбка покорила и Мэри-Лу, когда он первый раз адресовал ее молоденькой незнакомке.
Но сейчас Сэму было вовсе не до улыбок.
– От тебя воняет, – недовольно заворчала Мэри-Лу. – Иди и прими душ. Не забудь почистить зубы. И заодно уж побрейся, раз будешь в ванной. Через несколько минут мне надо будить Хейли, и я не хочу, чтобы дочь видела папу в таком виде. Ты как будто на помойке валялся.
Вот это да! Сэм застыл на месте, как громом пораженный. Всего несколько дней назад в подобной ситуации она бы моментально поднесла ему таблетки от головной боли и стакан воды, а сама ходила бы на цыпочках, разговаривала шепотом и вообще обхаживала его со всех сторон, как королевскую особу. Она бы даже не обратила внимания на то, что уже сварила овсянку, но, разбудив Хейли, унесла бы дочку из дома, и они наскоро позавтракали бы в городе. Одним словом, Мэри-Лу сделала бы все возможное, чтобы девочка не мешала папе, когда тот мучится похмельем, а потому пребывает в отвратительном настроении.
Но, с другой стороны, это же несправедливо! Почему она и Хейли должны постоянно подстраиваться под него?
Ну и как ему теперь поступить? Съехать на другую квартиру? Честно признаться ей в том, что он давно уже подумывает о разводе?
Ну и что с того? Мэри-Лу с грохотом поставила в раковину грязную посуду, и Сэм снова болезненно поморщился. Нет, без него ей явно будет легче.
– Когда тебе нужно быть на работе? – поинтересовался он, открывая шкафчик, где хранились лекарства. Он открыл баночку с аспирином и высыпал на ладонь несколько таблеток – больше, чем требовалось, чтобы избавиться от головной боли. Подумав секунду, он проглотил их все, даже не запивая водой.
– Как всегда. Я хожу на работу в одно и то же время, – отозвалась Мэри-Лу. Ей было приятно сознавать, что она может себе позволить сердиться на мужа, – Кстати, я очень разозлилась на тебя за вчерашнее, если ты так ничего и не понял.
Сэм кивнул.
– Да, и ты имеешь на это полное право, – совершенно серьезно произнес он. – Я… Даже не знаю. Наверное, мне вчера вообще не следовало звонить тебе столько раз. – Он набрал в легкие побольше воздуха. – Я знаю, что ты со мной несчастна, Мэри-Лу. Да и я тоже. Нам нужно найти время, чтобы сесть рядом и все спокойно обсудить.
Мэри-Лу почувствовала слабость в коленках. Еще немного, и она лишится чувств. Вот дерьмо! Значит, разговор пойдет о разводе. Он собирается просить ее дать ему развод. Но что она такого сделала?
– Нет, я вовсе не считаю себя несчастной, – быстро заговорила она. – Я очень даже счастливая женщина. Мне не нужно было так строго разговаривать с тобой. Я была неправа, я понимаю, но ты прости меня. Хочешь овсянки? Присядь, пожалуйста, я сейчас все тебе принесу. Все, что только захочешь.
Она потянула руку к буфету, но он тут же перехватил ее.
– Перестань, – спокойно сказал он. – Это я должен перед тобой извиняться. Я иду в душ, как ты мне только что советовала. Через несколько минут мне уже надо быть на базе, поэтому сейчас ни на какие разговоры у меня нет времени. Кроме того, ближайшие несколько дней у нас будут сумасшедшими. Я думаю, что, когда эта шумиха с президентом закончится, мы сможем побеседовать по-настоящему и при этом остаться честными друг перед другом.
– Но нам не нужны никакие серьезные разговоры, – испугалась Мэри-Лу. – Правда, Сэм. Я постараюсь сделать все, что от меня зависит, чтобы только тебе…
– Господи, Мэри-Лу!.. – Он потер пальцами лоб, потом в изнеможении вытер ладонью лицо. – Ты можешь оказать мне одну небольшую услугу?
– Конечно. Ты сам знаешь, стоит только попросить, и я сделаю все. Все, что угодно, Сэм, – подчеркнула она. – Я понимаю, тебе очень тяжело, а у нас в доме не бывает пива. Но я подумала вот о чем. Я уже столько времени прекрасно справляюсь без выпивки, и, если ты захочешь, я не стану возражать, чтобы…
– Прекрати, – устало попросил он. – Господи, замолчи, пожалуйста, и выслушай меня.
Она закрыла рот, но никак не могла остановить предательски трясущуюся нижнюю губу и молилась о том, чтобы Сэм этого не заметил. Значит, он собирается бросить ее. Она уже знала, что он этого хочет. Но без него ей не станет лучше. Она будет одна, так же как и ее мать, с малышкой на руках и счетами, которые не сможет оплачивать самостоятельно, и тогда…
– Я не хочу, чтобы в нашем доме был алкоголь. Ни при каких обстоятельствах. Надеюсь, это понятно?
Она кивнула.
– Теперь вот о чем я тебя попрошу. Пожалуйста, подумай хорошенько о нашей с тобой совместной жизни и посвяти этому свое свободное время в течение следующих нескольких дней. Подумай о том, чего ты ждешь от жизни. Реши для себя, что может сделать тебя счастливой, только по-настоящему счастливой. Я понимаю, что это должно быть как-то связано с Хейли. Я считаю, что ты – хорошая мать, даже отличная. Но ты попробуй заглянуть дальше, за пределы своих отношений с дочерью. Если, конечно, сумеешь. Подумай, что именно ты хочешь получить от жизни. Ты можешь сделать это?
Мэри-Лу не могла больше сдерживаться.
– Значит, речь снова идет об Алиссе Локке, да?
Он вздохнул.
– Да нет же. Все, я пошел под душ.
– Но она не хочет быть с тобой. У нее уже другой роман. Ты же мне сам об этом говорил! – Она последовала за ним из кухни в коридор. Голос ее был чересчур резким – Мэри-Лу уже завелась и никак не могла остановиться.
В другом конце дома проснулась и заплакала маленькая Хейли.
– Да, но только и ты сама, похоже, тоже не хочешь быть со мной, – заявил Сэм. При этом его голос прозвучал подозрительно спокойно, хотя взгляд стал недобрым. – Не хочешь.
– Но это же неправда!
– Неужели? – спросил Сэм и зашел в ванную, – Может быть, на эту тему тебе тоже следует хорошенько подумать. А теперь, если ты не поторопишься, мы можем оба опоздать на работу.
С этими словами он закрыл за собой дверь в ванную.
Мэри-Лу отправилась к дочке, чувствуя, как бешено колотится сердце. На полпути ей пришлось остановиться и присесть, чтобы собраться с мыслями и немножко успокоиться, прежде чем подойти к малышке и достать ее из кроватки.
Никогда еще она не испытывала такого страха перед будущим, если, конечно, не считать тех тревожных дней перед свадьбой, когда решалась ее судьба.
Хусаам пригнулся на переднем сиденье своего автомобиля, испугавшись, что Мэри-Лу может его заметить.
Женщина сажала ребенка в машину и выглядела очень расстроенной.
Разумеется, в таком мрачном расположении духа бедная Мэри-Лу пребывала практически каждое утро. Да и чему ей было радоваться, при таком идиоте муже, как Сэм Старретт?
Но и сама Мэри-Лу ничего особенного собой не представляла и была, так сказать, тем еще подарочком. Правда, когда он стал наблюдать за ней, то несколько изменил свое мнение, и Мэри-Лу даже начала ему нравиться. Она была милой и безобидной простушкой, а Хусаам не любил ученых женщин, разбирающихся, скажем, в ракетостроении. И все же…
Он никак не мог примириться с тем, как беззастенчиво Мэри-Лу задрала свою рубашку и начала кормить дочку прямо на церковном дворе, где ее могли видеть посторонние люди.
Нет, совсем не так должна вести себя добропорядочная замужняя женщина! Если бы она была его женой, он бы ее беспощадно поколотил. У нее не было никакого права показывать миру свои прелести. Она не должна так поступать!
Ну а это что за мужчина? Он постоянно следует за ней. Уже не в первый раз Хусаам видел этого бедолагу рядом с Мэри-Лу. Совершенно очевидно, что ему что-то от нее нужно.
Хусаам проверил незнакомца, правда, прекрасно понимая, что любые данные могут оказаться фальшивыми. Ему и самому не раз приходилось подделывать документы.
Но на это раз информация, похоже, была достоверной.
Ибрагим Рахман, родился в Саудовской Аравии, в небольшом городке неподалеку от того места, где провел детство сам Хусаам. Американским гражданином Ибрагим стал только в 1990 году. Совместно с тремя младшими братьями, двумя двоюродными братьями и дядей он владел частью акций агентства «Линкольн», занимающегося продажей автомобилей. Никто из этих людей не был никоим образом связан с террористами. Да и зачем бы им это понадобилось? Они поверили в «американскую мечту» и стремились добиться своей цели упорным трудом.
Конечно, и между ними иногда вспыхивали ссоры. Вполне очевидно, что Ибрагиму все это наскучило, и несколько лет назад он перестал заниматься автомобилями. При этом он бросил свою невесту, единственную дочь владельца конкурирующего предприятия – компании по продаже автомобилей «БМВ». Он принял участие, в программе «Двенадцать шагов» и благодаря ей смог переквалифицироваться в садовника и спокойно заниматься любимым делом.
Однако невеста продолжала разыскивать своего несостоявшегося спутника жизни, а братья все еще надеялись, что Ибрагим образумится и вернется к ним, с помощью этого брака расширив их фирму.
Но зачем Ибрагим привязался к Мэри-Лу?
Скорее всего, ему просто понадобилась легкая добыча, а цель была старой как мир – ему хотелось иметь женщину для удовлетворения своих физиологических потребностей. Что ж, его выбор был вполне понятен. Мэри-Лу внешне представляла собой весьма лакомый кусочек, особенно если учесть, что Сэм Старретт совсем не баловал жену вниманием и лаской.
Итак, она села за руль, и Хусаам последовал за ней по уже хорошо известному маршруту. Мэри-Лу ехала к дому миссис Устенски, где должна была оставить малышку. Хусаам держался сзади, стараясь быть незамеченным. Впрочем, Мэри-Лу не обращала внимания на автомобили, которые ехали позади нее.
Но Хусааму необходимо было выяснить, насколько справедлива его версия о том, что Мэри-Лу искала встреч с мужчинами на стороне. Для этого ей вовсе не нужно было обращаться к садовнику. Хусаам был готов на все – даже переспать с ней, раз уж на то пошло! – только бы этот самый Рахман не помешал ему выполнить до конца свою миссию.
Он и так сильно испугался за успех операции, когда Мэри-Лу отправила свою машину в ремонт и мастер поменял ей багажник на новый. А когда незадолго до этого она обнаружила в старом багажнике оружие, многие из его клиентов вообще были готовы отказаться от своего замысла и бросить Хусаама.
Но он оказался мудрее. Он понимал, что у Мэри-Лу не хватит мозгов сложить два и два и разгадать его план убийства президента США Правда, оставались опасения, что она расскажет еще кому-нибудь о своей страшной находке…
Но она ни с кем не поделилась этим происшествием. Хусаам мог поспорить и даже поклясться собственной жизнью, что это именно так. Больше того: он мог еще раз воспользоваться ее машиной и переправить оружие на территорию базы, даже несмотря на то, что на багажнике стоял новенький замок.
Во-первых, этот замок не мог служить препятствием, тем более что у Хусаама уже имелся ключ от него.
Без сомнения, его ожидали самые легкие деньги, которые ему когда-либо удавалось заработать.
