Текст книги "Притяжение ночи. Книга 2. Выстрел в любовь"
Автор книги: Сюзанна Брокман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
9
Пикап Ибрагима подкатил к дому Робинсонов почти в полдень. Обычно садовник начинал свою работу гораздо раньше.
К тому времени, как Ибрагим наконец появился у соседей, Мэри-Лу уже успела передать Донни почту. Для этого ей пришлось три раза подходить к его особняку, потом возвращаться к себе и находить новые причины, чтобы заставить Донни открыть ей дверь. Сначала она принесла ему книгу, которая его интересовала. Она приобрела ее на ежегодной распродаже в библиотеке. Потом решила угостить соседа гамбургерами, которые принесла с работы специально для него.
Сколько дней прошло с тех пор? Это было еще тогда, когда Донни почувствовал себя плохо и вообще отказался открыть дверь. Но Мэри-Лу положила пакет с гамбургерами в холодильник. Они еще не испортились, к тому же это было прекрасным поводом выйти на улицу и слоняться возле его дома, ожидая, когда наконец появится Ибрагим.
Но в итоге у нее иссяк набор поводов, позволяющих донимать Донни, и отчаявшаяся женщина попросту выставила во двор детский манеж и усадила туда Хейли.
Может быть, теперь будет не слишком очевидно, что она возится во дворе с единственной целью дождаться появления Ибрагима.
Ну конечно! Тогда можно смело верить еще и в то, что Сэм придет сегодня с работы пораньше и объявит ей, что он бросает свою работу и не хочет больше быть «морским котиком», потому что переходит танцевать в балет Сан-Диего.
Ибрагим вышел из пикапа, и Мэри-Лу напряглась. Она сидела на ступеньках крыльца, и он не мог не заметить ее. Но он почему-то даже не удосужился помахать ей рукой в знак приветствия. Он обошел машину и достал из кузова какие-то саженцы. Это были симпатичные кустики с цветами в больших глиняных горшках. Он без особых усилий перенес их к веранде Робинсонов и оставил там. Видимо, их не нужно было пересаживать на клумбу, потому что теперь Ибрагим приступил к поливке растений.
Он подошел к шлангу, который всегда находился у соседей сбоку от дома, включил воду, обильно полил кусты, вернул шланг на место, выключил воду и смотал шланг в кольцо.
Затем так же спокойно вернулся к своему грузовичку, и даже не посмотрев в сторону Мэри-Лу, сел за руль.
Взревел мотор, и пикап отправился в обратный путь.
Мэри-Лу вскочила со своего места и бросилась вслед за ним на дорогу:
– Эй!
Он, наверное, посмотрел в зеркало заднего вида и заметил ее, потому что сразу же затормозил, и машина послушно остановилась.
Пару секунд он просто сидел на месте.
Потом дал задний ход и очутился рядом с женщиной.
Мэри-Лу оглянулась, чтобы убедиться, все ли в порядке с дочкой, которая, позабыв обо всем на свете, играла в манеже с кучей пластмассовых зверушек. Только после этого Мэри-Лу приблизилась к открытому окошку пикапа.
– Я приготовила холодный чай, – сообщила она. – Но, наверное, у меня не получится уговорить вас сделать перерыв в работе и выпить со мной стаканчик?
Он только покачал головой:
– Спасибо, но я не смогу.
Не смогу.
– Ну и дела! Значит, вот как вы решили. Я вас не прогоняла, но вас не устраивает быть просто моим другом. Так, как это было раньше. Я все правильно угадала? Да, Ибрагим?
Ибрагим смотрел куда-то вдаль через лобовое стекло своего пикапа. Он тяжело вздохнул, видимо сожалея о том, что вообще решил остановиться.
– Но вы ведь сами знаете, что это не так.
– А что я должна была подумать? – Она изо всех сил старалась не расплакаться. – Вы даже не позвонили мне вчера. Вы как будто целиком и полностью забыли о моем существовании. А сегодня вы вообще сделали вид, будто мы с вами не знакомы. Я ничего не могу сказать о вас, но что касается меня, то у меня не слишком много друзей, и, теряя одного из них, я не могу позволить себе небрежно заметить: «Ну и ладно!»
– Вы никогда не потеряете меня как друга, – негромко произнес садовник. Он повернулся и внимательно посмотрел на нее своими жгучими глазами: – Это я вам могу обещать.
– Значит, вы пойдете со мной на сегодняшнее собрание? – спросила Мэри-Лу.
– Я не смогу.
– Не сможете или просто не хотите?
Он вздохнул:
– Я дал согласие встретиться с братьями. В пять вечера. В Сан-Диего я вернусь очень поздно.
– Ну, значит, завтра.
Снова тяжелый вздох.
– Завтра я тоже не смогу. – Он помолчал и добавил. – То есть я хотел сказать, что не пойду туда с вами.
– Вот вам и ответ! – горько усмехнулась Мэри-Лу. – Я никогда не потеряю вас как друга, но только мне почему-то кажется, что это уже произошло. Спасибо вам огромное. Желаю удачи во всем. – Она отвернулась и зашагала назад к дому, туда, где оставила маленькую Хейли.
– Мои чувства к вам все еще остаются неподобающими. – Он говорил довольно тихо, но так, чтобы она его услышала. – Я изо всех сил пытаюсь побороть их, но во мне горит желание, которое свойственно каждому здоровому мужчине, и пока что мне никак не удается справиться с ним.
Так вот в чем причина! И он еще позволяет себе рассказывать ей об этом! Эгоист!
– И разумеется, вы считаете меня настолько слабовольной, что стоит вам щелкнуть пальцами, как я тут же окажусь у вас в постели? Так, по-вашему? Вот, значит, какого вы обо мне мнения?! – Она снова приблизилась к его пикапу, прекрасно сознавая, что, разозлившись, начала очень громко кричать и сейчас ее могли услышать соседи. – Мне нужно было всего лишь сложить два и два. А я-то рассчитывала сходить вместе с вами на собрание. И все. Точка! Уверяю вас, у меня и в мыслях не было отправиться с вами в ближайший мотель с почасовой оплатой, чтобы потрахаться.
Ибрагим слушал все это, и выражение его печальных глаз стало похожим на то, которое часто изображают у Иисуса.
– Вы неправильно меня поняли, – наконец заговорил он. – Я знаю, что у вас не было ни малейшего намерения… – Он покачал головой, и на его губах заиграла странная и немного грустная улыбка. – Это я должен бороться с собой. Это действительно так. Это борьба между духом и плотью. Я вижу вас, и мне хочется… – Он вздохнул. – Я понимаю, что не имею никакого права желать того, что не принадлежит мне. Я не должен желать того, что принадлежит другому человеку.
– Мы живем в Америке, – напомнила Мэри-Лу. – А в Америке женщины не принадлежат мужчинам.
– Еще как принадлежат! – возразил Ибрагим.
– Боже мой! – покачала головой женщина. – Ну, если вы и в самом деле так думаете, то что же… Как говорится, скатертью дорога! Таких друзей мне не нужно.
– Разве вы больше не считаете себя женой Сэма?
– Да, но он тоже принадлежит мне, потому что является моим мужем.
– Это совсем другое дело, – сказал Ибрагим.
– Ничего подобного, – заспорила она.
– И все же вы не правы, – упрямился Ибрагим. – Даже когда мы говорим об Америке, стране свободных людей. Сэм свободнее, чем вы. Но при этом вы с ним свободнее, чем, например, я.
Ибрагим посмотрел на свои часы, и Мэри-Лу поняла, что через несколько секунд он уедет. Господи, помоги мне! И хотя она сердилась на него, ей вовсе не хотелось, чтобы он уезжал.
– Почему бы вам не зайти в дом? Мы бы выпили с вами по стакану холодного чая и решили наш спор в прохладном месте вместо того, чтобы жариться здесь, на улице, – предложила Мэри-Лу. – Прошу вас.
Несколько долгих секунд он сидел за рулем, размышляя о чем-то своем, и наконец произнес:
– Значит, вы приглашаете меня к себе в дом?
– А разве есть причины, по которым мне не стоит этого делать? – в свою очередь спросила она.
– В некоторых странах такое приглашение сочли бы предложением заняться сексом, – сказал Ибрагим. – Вы предлагаете мне войти к вам в дом, а ведь там мы с вами останемся наедине…
– Да, я знаю. Есть и такие страны, где за секс вне брака женщине полагается смертная казнь. При этом мужчину только ругают, а женщину обезглавливают. Но я не живу в такой стране. Спасибо, не надо, – усмехнулась она. – И вы, кстати, тоже. Но я приглашала вас только на стакан охлажденного чая, и ничего больше. Не притворяйтесь, будто вы подумали о чем-то другом. По-моему, тут все предельно ясно.
– Но раньше вы никогда не приглашали меня зайти в дом, – напомнил Ибрагим.
– Ну хорошо, – согласилась Мэри-Лу. – Вы правы. Вы абсолютно правы. Я просто горю от желания, мне так и хочется поскорей заняться с вами сексом! Прямо на ковре в гостиной. Причем лучше это сделать на глазах у моей дочери. – Она в отчаянии закатила глаза к небу. – А знаете, я почти забыла, что вы мужчина. Но, очевидно, вы такой же глупый и сексуально озабоченный, как и все они. Да еще пытаетесь меня просвещать, рассказывая о каких-то идиотских обычаях. А я-то считала, что вы уже стали американцем!
– Так оно и есть.
– Тогда и ведите себя соответственно! – И она решительно направилась к дому. Миссис Старретт достала Хейли из манежа и только потом оглянулась на Ибрагима. – Мне уже интересно, неужели я и в самом деле должна отдаться вам, чтобы сохранить хорошие отношения? Ну, чтобы мы с вами не ссорились и по-прежнему оставались друзьями? Вам было бы достаточно перепихнуться со мной, пока мой муж на работе, а дочка спит?
Он печально покачал головой:
– Мэри-Лу…
– Тогда почему бы вам не вернуться ко мне, скажем, через пару часиков? – предложила она. – Может быть, тогда вы увидите, как мне не хватает кого-нибудь, хоть кого-нибудь рядом.
Он смотрел на нее сейчас и не понимал, что это – шутка или горькая правда.
Самое ужасное заключалось в том, что Мэри-Лу совсем запуталась и сама себя уже не понимала.
– Простите, что я вас так сильно расстроил, – произнес Ибрагим и завел машину.
Она молча наблюдала за тем, как отъезжает его пикап.
В эту минуту зазвонил телефон, и Мэри-Лу по привычке бросилась в дом, чтобы успеть снять трубку.
Хотя единственный человек, с которым ей хотелось поговорить, только что скрылся из виду. И возможно, навсегда исчез из ее жизни.
Но она все равно не станет плакать. Ни за что. По крайней мере, пока дочка не заснула.
И все же ей пришлось набрать в легкие побольше воздуха и выдохнуть, прежде чем она подняла трубку. Она зажала ее между плечом и подбородком, чтобы оставить руки свободными и не давать Хейли играть серьгами.
– Здравствуйте, Мэри-Лу!
Вот проклятие! Как назло, звонил Боб из страховой компании. И, как всегда, не вовремя. Меньше всего ей сейчас хотелось разговаривать с ним.
– Может быть, хотя бы сегодня мне удастся уговорить вас поужинать в моей компании? – с ходу поинтересовался он. Голос его с каждым словом становился все более сладким и тихим. – Мне очень хотелось бы увидеться с вами, милая вы моя. Я все время думаю о вас и ничего не могу с собой поделать.
Итак, поступило предложение поужинать с Бобом из страховой компании. А почему бы и нет, черт побери? Миссис Устенски всегда с удовольствием сидела с Хейли по вечерам. Сэм, скорее всего, вернется очень поздно. А если он придет домой раньше нее, так и что с того? Ей плевать. Что же касается Ибрагима…
Да пошли они все! В конце концов, имеет она право провести вечер с тем, кто от нее без ума?!
– Скажите мне, где и когда мы встретимся, – решительно произнесла она в трубку.
– Крошка моя! – воскликнул Боб, словно не веря своим ушам. – Вы устроили мне настоящий праздник!
Лейтенант-коммандер как-то странно посмотрел на Малдуна, когда тот в первый раз попросил у Паолетти разрешения не участвовать в представлении, а посмотреть его с трибуны вместе с президентом и другими почетными гостями.
Презентацию должны были начать два вертолета, на каждом из которых, по сценарию, находилось по команде бойцов. «Морские котики», одетые в камуфляжные костюмы и бронежилеты, с полным вооружением должны были спуститься с вертолетов на тросах прямо на ту площадку, где пройдет шоу. В течение нескольких секунд бойцы обвешают старинную зенитку взрывчаткой, при этом ее количество было рассчитано так, что древнее противовоздушное орудие будет полностью выведено из строя направленным взрывом.
Затем «морские котики» (опять же в течение считанных секунд) исчезнут с площадки посредством все тех же вертолетов.
Этот маневр в общей сложности должен был занять несколько минут. Для пущего эффекта здесь предполагалось раскидать разноцветные дымовые шашки и использовать специальные снаряды, чтобы сразить всех присутствующих наповал и зрелищностью, и грохотом.
И все это только для того, чтобы произвести впечатление на президента.
Подготовка к его приезду уже началась, и группа сотрудников Секретной службы и других агентов, обеспечивающих безопасность, трудились на базе под строгим надзором адмирала Таккера. Кроме того, по всей территории базы шныряли другие сотрудники и многочисленные помощники из команды президента, детально изучающие местность. Лейтенант-коммандер Паолетти стоял рядом с Малдуном и неодобрительно покачивал головой, глядя на весь этот хаос.
Джоан только что отошла, чтобы спокойно поговорить с коллегой, который звонил ей на мобильный. Паолетти внимательно посмотрел на нее, потом снова перевел взгляд на Малдуна.
– Знаешь, когда ты в первый раз попросил разрешения лично не участвовать в спуске с вертолетов, я уж подумал, что тебя опять начало беспокоить колено, – тихо сказал лейтенант-коммандер. – Мне показалось, что тебе стало сложно выполнять этот маневр.
Спускаться по тросу с летящего вертолета, а потом сразу же куда-то бежать и производить какие-то действия было непростой задачей еще до того, как он повредил колено.
– Нет, сэр, – покачал головой Майк. – Со мной все в порядке. У меня бывают приступы боли, и мне до сих пор приходится перевязывать ногу, но в остальном я вполне справляюсь с любыми задачами. Я не стал бы вам лгать.
– А я и не говорил, что ты мне лгал, – беззаботно ответил Паолетти. – Я подумал, что ты просто забыл мне об этом сообщить.
– Нет, сэр, – повторил Малдун.
– Теперь мне все понятно, – кивнул Том, еще раз посмотрев в сторону Джоан. – Хотя не могу не признаться, что я заинтригован. Большинство ребят ни за что не упустили бы случая произвести благоприятное впечатление на окружающих. Так сказать, стать в глазах зрителей настоящим героем. Немного повыпендриваться, что ли.
– Я не собираюсь ни на кого производить впечатления прыжками с вертолета, – решительно заявил Малдун командиру. – Да и вообще, я не слишком уверен, что можно произвести впечатление на… – Господи, да кого он хочет обмануть! Перестань кривляться и назови ее по имени! – на Джоан, но, поверьте мне, я работаю над этим вопросом.
Майк решил подойти к своим отношениям с Джоан так, как если бы он выполнял некую ответственную миссию под девизом «провал недопустим». Следующие несколько дней, согласно его собственному тщательно разработанному плану, он должен был провести (насколько это возможно) рядом с ней.
И при этом никакого секса. Ему все еще больно было вспоминать ее замечание насчет жиголо. Теперь его задача заключалась в том, чтобы показать ей, что их отношения (в его глазах, по крайней мере), означают нечто большее, чем просто секс.
Еще накануне вечером, после того, как он тщетно просил Джоан пустить его в гостиничный номер, Малдун убедился, что секс только усложнит сложившуюся ситуацию.
Впрочем, он понял и еще кое-что.
До него вдруг дошло, что даже если бы ему удалось провести следующие три недели в постели Джоан, это было бы совсем не то, чего он хотел и чего так упорно добивался.
Ему хотелось долгих отношений, которые смогли бы преодолеть расстояние. Если уж им действительно суждено любить друг друга, делая карьеру в разных городах, – что ж, черт побери, он готов принять вызов судьбы! Он был рад использовать любую возможность, только чтобы его отношения с этой невероятной женщиной стали чем-то реальным.
– Ну, раз уж так поставлен вопрос и ты действительно решительно настроен, Малдун, то у этой женщины нет выбора, – заметил Паолетти. – Я определенно потанцую на твоей свадьбе, малыш.
На свадьбе?
– Ну… – замялся Малдун, не зная, что ответить. – В общем…
Господи! Значит, даже командир считает, что он и Джоан могли бы…
– Благодарю вас, – неуверенно произнес Малдун. – Сэр, я… м-м-м… так сказать, с удовольствием приглашу вас.
На свою свадьбу. С Джоан. Боже, какие мысли! Какие невероятные предположения!
Малдун и Джоан… женятся! Он не сдержался и захохотал. Женятся! А, впрочем почему бы и нет? Он ведь без ума от нее. И сама мысль о том, что они могут больше никогда не увидеться, пугает его до смерти. Итак, отныне ему предлагалась альтернатива: либо глубокая депрессия, либо головокружительная эйфория.
Он любит ее.
Безнадежно. Бесконечно. Целиком и полностью.
Он хотел просыпаться каждое утро с осознанием того, что в его жизни есть она.
И командир в этом отношении – как, впрочем, и во всем остальном – был прав. Просто Малдун не размышлял на эту тему в таких масштабах.
Он представил себе их свадьбу. Это будет скромная церемония, во время которой они обменяются кольцами и скрепят свои обещания поцелуем. Господи! Ему так хотелось этого, что он затаил дыхание и должен был напомнить себе о том, что все-таки надо сделать вдох.
Никогда раньше ему не приходилось преследовать женщину, добиваясь ее расположения. Да и не хотелось. Но, как правильно заметил командир, если уж он решительно настроен…
Что она скажет, если он сделает ей предложение?
Слишком много препятствий…
Ну и что? Как выразился бы Сэм Старретт, ну и… с ним! Какое, на хрен, препятствие сможет остановить «морского котика»?
Малдуну требовалось только выяснить, что это за препятствия такие и…
Ему обязательно нужно поговорить с ней. Надо попытаться проникнуть в ее мысли. Узнать, о чем она думает. И рассказать, о чем думает он сам. Боже! Должна же она знать, что он чувствует!
Ну хорошо. Это будет не так легко, как может показаться, но ведь стать «морским котиком» тоже было не просто. Но он прошел все испытания и добился своей цели! И если теперь ему снова потребуется проявить волю и настойчивость…
Он должен доказать Джоан, что у него вполне достойная цель, что имеет смысл постараться и приложить все возможные усилия, и тогда любовь «на дальнем расстоянии» станет возможной. Те искорки счастья, которые зажглись в их сердцах, стоило сохранить. Навсегда.
Он не позволит – он не допустит, – чтобы их отношения угасли сами по себе. Он не даст ей ускользнуть. Только не на этот раз. Только не Джоан.
И он должен дать ей понять, что его самого тоже стоит удержать.
Паолетти снова взглянул в сторону Джоан:
– А ты знаешь, она произвела хорошее впечатление на Келли. Она забавная и сообразительная. Это Кел так сказала. В общем, умная и весьма проницательная женщина.
– Да, – кивнул Малдун. – Она просто сказочная женщина, сэр.
– И что такого мы находим в умных женщинах? – спросил Паолетти и тут же добавил. – Даже не пытайся ответить на этот вопрос, лейтенант. Он риторический. Хотя такой интеллектуальный человек, как ты, возможно, и сумел бы разгадать тайну. Так что, если появятся какие-либо мысли на этот счет, немедленно дай мне знать. Договорились?
Малдун рассмеялся:
– Разумеется.
Приятно было видеть, что командир немного расслабился. Или Майку только показалось?
Паолетти продолжал наблюдать за работой Секретной службы и других агентов, обеспечивающих безопасность. При этом он сузил глаза и крепко сжал губы.
Малдун чувствовал, что командир только и мечтает о том, чтобы завтрашняя буффонада для президента поскорей закончилась.
– Похоже, у Джоан создалось впечатление, что возможность угрозы значительно уменьшилась, – заметил Малдун. – Она верит информации, что после того, как вчера ФБР ликвидировало ячейку террористов, была уничтожена и любая потенциальная угроза жизни президента. Я пытался объяснить ей, что данное утверждение может не вполне соответствовать действительности.
Паолетти покачал головой и печально усмехнулся: – Очевидно, считается, что в этой части Калифорнии действует одна-единственная ячейка Аль-Каиды. Так, что ли, их следует понимать? – Он снова усмехнулся. – Сегодня на собрании я ясно высказал свое мнение по этому поводу, как, впрочем, и вчера, и позавчера. Но меня почему-то никто не хочет слушать. Особенно после того, как угроза нападения террористов, по их мнению, существенно снизилась. Да тут еще, как назло, нужно начинать предвыборную кампанию. – Он закатил глаза. – Остается только благодарить Бога за то, что мне хотя бы не приходится каждые несколько лет переизбираться на пост старшего по команде номер шестнадцать.
В этом Малдун был с ним согласен. Безоговорочно. Паолетти сам во многом являлся той самой причиной, по которой команда номер шестнадцать считалась лучшей в ВМФ США.
– Всего двадцать четыре часа, сэр, и все закончится.
– Двадцать один час и двадцать восемь минут, лейтенант, – вздохнул Паолетти, и улыбка исчезла с его лица. – Я уже чуть ли не секунды считаю. В связи с этой задачей я стал лучше понимать выражение: «От любви до ненависти один шаг». Надеюсь, ты меня понял.
– Еще бы! – Малдун продолжал наблюдать за Джоан. Тот, кто был сейчас на другом конце провода, чем-то развеселил ее, и она рассмеялась. – С другой стороны, у нашей команды давно уже не было такого несложного задания, как это. И теперь все ребята, пользуясь случаем, проводят много времени с семьями. – Он вспомнил про Сэма и тут же добавил: – Ну, или почти все.
– Мне тоже приятно находиться каждый вечер дома вместе с Келли, – признался командир. – Я рад такой возможности. Но мне кажется, что мы сами напрашиваемся на неприятности, наивно полагая, будто здесь, на базе, опасность террористического акта просто исключена.
– Я полностью согласен с вами, сэр. Если бы я находился на стороне Осамы… – Малдун не договорил. Паолетти наверняка было не очень приятно слышать такие слова.
Но тот продолжал сверлить его пытливым взглядом:
– Продолжай, лейтенант. Это, наверное, очень интересно.
– Хорошо. Так вот, я нанес бы удар США именно в таком месте. На территории военно-морской базы. Или в каком-нибудь учреждении федерального правительства. Одним словом, использовал бы такой объект, который считается исключительно безопасным и многократно проверенным. Помните историю времен Второй мировой войны, сэр? Как после событий в Перл-Харборе мы задумали бомбардировать Токио? Это было похоже на самоубийство. Джимми Дулиттл со своими ребятами взлетел с авианосцев, и получилось так, что эта операция оказалась единственной удачной в истории. При этом им пришлось совершать посадку на вражескую территорию, так как им не хватало топлива, чтобы вернуться на суда. Это был настоящий кошмар. Но все получилось. И мы победили. А почему? Да потому, что Япония раструбила на весь мир, что их страна якобы неприкосновенна. Непобедима. Защищена от любых нападений. Полностью безопасна. И мы намеренно заявились туда, чтобы умыть их и доказать, что они в корне не правы. Оказалось, что их страна вовсе не в полной безопасности, о чем они уверяли всех вокруг. Таким образом нам удалось деморализовать их. И если бы я был террористом, я поступил бы в отношении США точно так же, – закончил Малдун.
– Им не удастся деморализовать нас, – возразил Паолетти. – И неважно, что они могут придумать.
– Конечно, – согласился Майк и добавил: – Получится повторение одиннадцатого сентября. Но мне кажется, что они этого не понимают. Они не могут понять нашего мышления. Точно так же, как мы не в состоянии понять их.
– Учитывая все это, мы можем сделать вывод, что такие парни, как мы с тобой, еще очень долго не останутся без работы.
– А потому надо всегда быть начеку, – добавил Малдун.
– И вот в чем заключается мой план, – улыбнулся командир. – Я так часто поднимал вопрос о возможной угрозе террористического акта, что уже побаиваюсь, как бы меня не заставили пройти дополнительные тесты у психологов. Однако завтра во время шоу я буду исключительно внимателен. Мы все получим передатчики и сможем общаться с их помощью. И пока ты будешь стоять на трибуне рядом с другими почетными гостями, я хочу, чтобы ты тоже держал глаза широко раскрытыми. И хотя бы в это время не пялился на задницу Джоан. Ты меня слышишь?
– Да, сэр, но…
– Правда, ты, наверное, и не стал бы этого делать. Ты слишком вежлив. Кстати, сегодня днем мы еще раз посмотрим нашу часть представления, – продолжал лейтенант-коммандер. – И даже на репетиции будем использовать настоящие дымовые шашки. Я хочу, чтобы агенты Секретной службы своими глазами увидели, что такое разноцветный дым. Надеюсь, после того, как они увидят, что дым может полностью скрыть из виду всех гостей, они попросят нас вообще не применять эти шашки. Репетиция назначена на послеобеденное время. На два часа. А пока что адмирал Таккер устроил что-то вроде второго завтрака для команды президента. У тебя нет никаких мыслей по поводу того, как мне можно улизнуть и не участвовать в данном мероприятии?
Второй завтрак… Малдун посмотрел в сторону Джоан, которая до сих пор разговаривала по мобильному телефону. Чуть раньше он уже просил ее пообедать вместе с ним, и хотя мисс ДаКоста пока не дала ему ответа, Майк подозревал, что получит отказ.
Что серьезно затрудняло выполнение его плана, частью которого была обязательная беседа с Джоан. Хотя, возможно, ему просто следовало позвонить ей. Похоже, она любила поговорить по телефону и проводила достаточно большую часть времени в подобных беседах.
– А ведь вам так и не удалось пообедать с Джоан, – напомнил Малдун своему командиру. – Мне помнится, что ваше обещание осталось невыполненным.
– Храни вас Господь! Вы это очень правильно заметили. Дженкинс! – выкрикнул командир.
– Да, сэр! – в тот же момент перед офицерами возник из ниоткуда вездесущий Дженк. Он был одет в камуфляжный костюм, а его мальчишеское лицо разрисовано Полосами зеленого и черного грима.
– Передай адмиралу Таккеру мои сожаления и добавь, что я никак не смогу принять его приглашение присутствовать сегодня на обеде.
– Я скажу, что вы сильно переживаете по этому поводу, сэр, – тут же сообразил Дженк.
– Сразу после того, как уладишь дела с Таккером, позвони Джоан ДаКосте на мобильный и спроси, не сможет ли она пообедать со мной ровно в двенадцать в ресторане… как называется та греческая забегаловка?
– «Хижина Фалафела»?
– Нет, Дженк. Та, где стулья не прикрепляют к пластиковым столикам и посуду дают нормальную, а не бумажные тарелочки. Как она называется, не помнишь? «У Алекса», что ли?
– Мне кажется, что Джоан больше понравится в «Хижине», – заметил Малдун.
Паолетти оживился:
– Правда? Ты так считаешь?
– Да, сэр. А стулья и столы у них там самые настоящие. На свежем воздухе. Там еще имеется чудесный сад. Если позвонить заранее, Ник зарезервирует столик. Его ребенок будет там сидеть и раскрашивать картинки, поджидая вас.
– Тогда позвони в «Хижину» и скажи Нику, чтобы его чадо рисовало свои шедевры в районе 12 часов дня, – приказал Том Дженку.
– Слушаюсь, сэр.
– Но сначала обговори все с Таккером, – напомнил Паолетти.
– Считайте, что все уже улажено, – пообещал Дженкинс и скрылся из виду.
– Вот что стоит всегда иметь в виду, Малдун. Сначала отмени неприятное свидание с командиром базы, – поучал Том своего подчиненного, – а потом, если даже приятное не состоится, можешь утешать себя тем, что не придется общаться с начальством. Уловил?
– Буду иметь в виду, – кивнул Майк.
– Но ты-то, надеюсь, составишь нам компанию, лейтенант?
Слава богу!
– Позвольте я вас расцелую, лейтенант-коммандер! Паолетти рассмеялся и направился к группе агентов Секретной службы, которые что-то горячо обсуждали с главным старшиной и, казалось, никак не могли прийти к единому мнению.
– Ни за что на свете, Малдун! Ты парень умный, но помимо этого меня ровным счетом ничем не привлекаешь. Ты не в моем вкусе. Слишком уж вежливый, ясно?
– Ну и что ты там делаешь? – поинтересовалась Чарли. Винс удивленно взглянул на нее из своего шезлонга на заднем дворике, где он, удобно устроившись, отдыхал уже некоторое время.
– Сижу.
– Это я и сама вижу.
– Помнишь, когда мы только переехали в Сан-Диего, мы так радовались, что сможем проводить на пляже все свободное время? – спросил Винс. – А когда мы с тобой последний раз были у моря? Когда прекратили свои долгие прогулки по пляжу?
– Не знаю.
– Лет тридцать назад, если не больше. – Он покачал головой. – А ведь тебе так нравилось гулять возле моря. Может быть, надо было купить тот дом у самой воды, помнишь?
Она устроилась рядом с ним:
– Смутно. Там, если не ошибаюсь, оказалось очень сыро, а детская была обита темным деревом.
– Там вообще не было детской. Ты перепутала с другим домом, который нам тоже поначалу понравился. Там еще был бассейн.
Чарли посмотрела на мужа так словно он ее только что чем-то позабавил:
– Как только ты помнишь такие подробности?
– Я помню все важное в нашей жизни, – пояснил Винс. – А найти подходящий дом – это очень важно. Я хотел… – Он прокашлялся. Он хотел сделать ее по-настоящему счастливой. Но почему ему так трудно произнести вслух эти слова?
Потому что она сразу же скажет следующее: «А тебе это удалось. Я очень счастлива». Такой ответ было нетрудно предвидеть. Что-то вроде: «Я тоже тебя люблю».
Но счастье, так же как и любовь, измерить невозможно. Винс знал, что Чарли любит его. И разумеется, любила. Любила достаточно сильно. Достаточно для того, чтобы выйти за него замуж и провести вместе шестьдесят лет. И, конечно, она была счастлива. И тоже в достаточной мере. Но что означали эти слова в действительности? Винс не мог точно сказать, насколько счастлива была его супруга.
– Помнишь тот самый день, когда ты появилась в Форт-Пирсе? – неожиданно спросил он.
– Да уж, этот день мне не забыть никогда, – колко заметила Шарлотта. – Неужели только из-за того, что у меня нет сверхчеловеческих способностей запоминать каждый дом, внутри которого мы побывали миллион лет тому назад, ты мог подумать, что я в состоянии забыть такой замечательный день?
В тот день Винс здорово устал. Ему приходилось тренироваться чуть ли не круглосуточно. Он проплывал в море милю за милей, учился разбираться во взрывателях и проводах и знал, как надежней и быстрей оснастить взрывчаткой препятствие, стоя при этом в воде.
Ведь там, на берегу, под вражеским огнем, ему было бы не легче. Вот почему бойцы тренировались каждый день до изнеможения.
А по ночам, оказываясь в казарме, он засыпал на своей койке, мечтая о милой Шарлотте Флетчер.
И вот наступил знаменательный день, когда у казармы появилась она. Она стояла и ждала его.
Винс почти ничего не видел от усталости. Океан в это время года уже был холодным, и ДаКоста трясся от ледяного воздуха. Ему казалось, что зубы у него стучат так, словно собрались один за другим повыпадать изо рта.
– Мне даже пришлось спросить своего приятеля Джерри Паркса, видит ли он то же самое, что и я, – улыбнулся Винс. – Потому что мне показалось, что это галлюцинация.
