Текст книги "По морям вокруг Земли. Детская морская энциклопедия. Часть III"
Автор книги: Святослав Сахарнов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
ЗЫБКАЯ ДВЕРЬ
В подводном доме нет окон. Стены обиты губчатой резиной. Круглые сутки жужжат лампы дневного света.
Самое удивительное в этом доме – дверь.
Она горизонтальна. В нее смотришь, как в окно. Тихо покачивается ее блестящая поверхность. Неверные голубые полосы сходятся и расходятся за ней.
Наклонись, тронь эту дверцу ладонью – дверь колыхнется и уступит, пальцы пройдут сквозь нее.
Зыбкая дверь – это поверхность воды. За ней – мерцающий свет, отраженный от дна, и пятнистый ковер водорослей под домом.
КАКАЯ ЗАВТРА БУДЕТ ПОГОДА?
Бывает так. Принесет радист капитану прогноз погоды:
«Завтра в северо-западной части Черного моря ожидается холодная ветреная погода…»
Капитан посмотрит прогноз и скажет:
– Это я и сам знаю!
Кто предсказал ему погоду? Приметы.
Примет на корабле много. «В понедельник в море не выходи». «Женщина на корабле к несчастью». «Тринадцатого числа стой в порту»… Такие приметы – глупости. Придумали их ленивые, злые люди.
Придумали для того, чтобы оправдать свои неудачи или чужое безделье.
Приметы погоды – иное дело. Их еще называют – местные признаки. Собирали их моряки веками. Проверены они тысячи раз. Если спросить ученых, каждой примете они подберут объяснение. Вспомните медуз: они уходят от берегов потому, что слышат приближение шторма.
Вот несколько местных признаков погоды. Запомни их.
• Если на рейде дымы из труб кораблей поднимаются прямо вверх – сохранится хорошая погода.
• Если дым при штиле стелется по воде или по суше – скоро наступит ненастная ветреная погода.
• Если солнце село в воду – жди хорошую погоду.
• Если солнце село в тучу – берегись, получишь бучу.
• Чайка ходит по песку – моряку сулит тоску.
• Если чайка села в воду – жди хорошую погоду.
• Перед штормом рачки-бокоплавы выбираются на берег подальше от воды, а рыбы и медузы уходят от берегов, скрываются в глубину.
• Ласточки кружатся высоко вверху – к хорошей погоде.
• Ласточки летают над самой водой – к ненастью.
НАСЛЕДНИКИ БРИГАНТИН
Мимо нас прошел учебный барк. Низкий, длинный, с белыми башнями парусов над палубой.
Кто-то из пассажиров вздохнул и сказал:
– Прямо летит! Вон он – наследник бригантин.
Но барк не летел, а плыл. Он теснил носом воду, глубоко врезался в нее килем.
Затем из-за мыса показался катер. Он только что вышел из порта и двигался медленно. Катер прошел немного, и вдруг из-под его кормы вырвался белый бурун. Катер помчался быстрее, еще быстрее и наконец, не торопясь, словно нехотя, стал вылезать из воды. Вышли на воздух борта, повис над водой киль. Катер шел, опираясь только на короткие доски-крылья под днищем. Он почти летел.
За ним показался второй тупоносый, широкий, как лапоть. С прямыми обрубленными бортами. Моторы его ревели так, что было слышно у нас на палубе. Он шел, зарываясь в воду, разводя большую волну. Но вот и он добавил моторам обороты, приподнялся и понесся, совсем не касаясь днищем воды. Он утюжил волны, выметывал из-под бортов пену. Он летел по-настоящему.
Я подумал, что катерам не хватает стройности барка, его крылатых парусов, но все-таки именно они, катера, – настоящие наследники бригантин.
Катер на подводных крыльях скользит по воде, опираясь на них. Только гребной винт его погружен в воду.
Катер на воздушной подушке движется иначе. Сильные моторы гонят под его днище струи воздуха и поднимают катер. Он скользит не по воде, а по слою воздуха.
ЯКОРЬ
Как памятник погибшим морякам-героям лежит якорь на набережной Новороссийска.
Когда корабль вернулся из плавания: когда он вошел в порт?
Нет.
Однажды мы возвращались с моря. Вошли в Цемесскую бухту. Увидели Новороссийск.
С берега дул сильный норд-ост. Он нес запах цементной пыли и городского дыма. Все места у причалов были заняты. Нам приказали стать на якорь. Якорь пополз. Мы качались посреди рейда. На палубе, постукивая, скрежеща, то напрягалась, то ослабевала якорцепь. Где-то под нами, в темной глубине, лапы якоря то цеплялись за каменистое дно, то срывались и начинали скользить.
Мы промучились с якорем всю ночь. Мы не включали якорных огней, не отпускали матросов с палубы. То и дело звенел машинный телеграф и винт под кормой начинал медленно вращаться, удерживая судно на месте. Ветер, сваливаясь в бухту с бледно-зеленых, освещенных луной гор, выл торжествующе и зло. Только утром, когда он стих, мы, выбрав место поближе к берегу, стали на якорь и отпустили команду отдыхать.
Этой ночью мы считали себя в плавании. Мы плавали, волоча якоря.
Когда же корабль вернулся из плавания? Когда его якорь «забрал», то есть зацепился за грунт.
Первым якорем был простой камень. К нему привязали веревку и бросили за борт.
Прошли века, якорей придумано сотни. Но до сих пор считается: хороший якорь тот, который прост.
Якорь Холла
Грибовидный якорь подводной лодки
Мертвый якорь. На такой якорь ставят буи и бочки. Ставят надолго, намертво.
Якорь Матросова
Адмиралтейский якорь со складным штоком.
Вот почему якорь держит крепко, а выбирать его легко. Надо только поднять веретено якоря.
МОРСКОЙ ПЕТУХ—ТРИГЛА
Прошел по морю слух, что появилась в нем новая рыба.
Собрались морские жители, потолковали и решили послать к ней ласкиря.
Пускай, мол, все узнает, расскажет. Если рыба стоящая, все пойдем смотреть, а нет, так и времени терять нечего.
Ласкирь на подъем скор. Один плавник здесь, другой – там. Живо слетал, вернулся и рассказывает:
– Нашел. У песчаной косы стоит. Своими глазами видел. Ух и рыба! Спина бурая, брюхо желтое. Плавники как крылья, синие с золотом. А глаза… знаете какие?
– Черные?
– Ну да! Ни за что не угадаете! Голубые!
Ласкирь от удовольствия на месте крутится. Вот это новость принес!
– Голубые? Это ты, брат, того!.. – усомнился морской конек.
– Отсохни у меня хвост, если вру! – клянется ласкирь. – Стойте здесь – еще сбегаю.
Убежал. Возвращается, язык на боку.
– Чудеса! – говорит. – Хотите верьте, хотите нет. Только я приплыл, опустилась рыба на дно. Выпустила из-под головы шесть кривых шипов, уперлась ими в дно и пошла, как на ходулях. Идет, шипами песок щупает. Найдет червя – и в рот…
Рассердились морские жители на ласкиря. Где это видано, чтобы рыба пешком по дну ходила?
– В последний раз, – говорят ему, – посылаем. Беги и все заново доложи. Чуть соврешь – пеняй на себя!
Умчался ласкирь. Ждут его, ждут. Нет вертлявого.
Собрались было сами идти, глядят – плывет. Растрепанный, весь в песке! Рот раскрыл – до того ему говорить не терпится!
– Слушайте, слушайте!.. – кричит.
Отдышался и начал.
– Приплыл я, – рассказывает, – к рыбе. Пошла она по дну, я сзади. Вдруг навстречу сеть. Громадная, как стена. Захватили нас рыбаки сетью и вытащили на берег. Ну, думаю, конец пришел. А рыбаки на меня и не смотрят. Увидали новую рыбу – и к ней. Только хотели ее схватить, а она шаром раздулась, плавники встопорщила да как заскрипит: зз-грры! З-з-грры! Испугались рыбаки – и бежать. Рыба хвостом стук по песку – и в воду. Я за ней… Вот было так было!
Поразились рыбы.
– А что, – спрашивают, – у нее за хвост?
– Обыкновенный, – отвечает ласкирь, – лопаточкой.
Видит – не убедил.
– Ах да, – говорит, – черное пятнышко посредине! Ну, раз даже пятнышко заметил, значит, видел. Отправились все к незнакомой рыбе.
Нашли. Назвалась она морским петухом – триглой.
Смотрят, верно: спина у нее бурая, брюхо желтое, плавники синие с золотом, глаза голубые. Правду говорил ласкирь.
А шипы? Есть шипы. Прошлась тригла на них. И это правда.
А голос? И голос есть. Заскрипела, заверещала так, что все отскочили. И тут ласкирь прав.
Вон и хвост такой, как он говорил, – обыкновенный, лопаточкой… Э-э, а черного пятнышка-то нет!
Обрадовались рыбы, крабы. Схватили ласкиря и учинили ему трепку. Не ври! Не ври!..
И зачем он сгоряча это пятнышко выдумал?..
Много ли нужно добавить к правде, чтобы получилась ложь?
Немного – одно пятнышко.
МОРЕ ПОД ОБЛАКАМИ
Мой приятель прошлым летом был с экспедицией под Феодосией. Раскапывал курганы.
Вышли они как-то на берег моря, разбили лагерь.
Погода пасмурная. Только что отгрохотал шторм. Скалы мокрые. Из расселин ручейки. Низкие облака цепляются за верхушки скал. Облака невысоко – метров сорок.
«Дай, – думает мой приятель, – рукой потрогаю облако!»
И полез на скалу. Лезет, по сторонам смотрит. Запоминает обратный путь.
Вверх не страшно, вот вниз… Куда ногу ставить—не видно.
Лез, лез и долез до широкого уступа.
Посмотрел вверх. До облаков еще метров десять. Посмотрел вокруг – в камнях на уступе лужицы.
Видит – в одной луже что-то шевелится. Присел над ней на корточки. В красноватой воде – крабишка. Увидел человека и под камень – шесть! Посидел под камнем, любопытство одолело – высунул нос. Клешонками шевелит – ждет: что человек делать будет?
А в луже он не один. По дну две витые ракушки ползут, черные моллюски их на себе тащат. Маленькие серые рачки шныряют: то в стайку соберутся, то во все стороны – порск! И что самое удивительное – рыбка! Бычок, с мизинец толщиной. Глазастый, губы бантиком, голова – с пятак.
Очень удивился мой приятель. Как эта морская живность в дождевую лужу попала? Ну ладно, краб, моллюски, рачки по скале могли залезть, а рыбка?..
Странная компания! Не по воздуху же они сюда прилетели?
Захотелось приятелю пить. Макнул палец – и в рот. А вода-то в луже соленая!
Тут он и сообразил. Никакая эта лужа не дождевая. В шторм, когда волны о скалу разбивались, брызги вверх летели. Получились лужи. И морские животные с брызгами сюда попали – вон на какую высоту их забросило.
Ну, а что с ними дальше будет? Выглянет солнце, лужу высушит – и конец?
Опустил приятель в лужу руку, загнал бычка под камень, вытащил и швырнул в море.
Больше он никого не спасал. Краб и моллюски захотят, своим ходом уйдут, а рачков не поймаешь – маленькие да верткие.
А может, солнца и не будет? Может, будет опять шторм? Снова полетят вверх соленые брызги. Переполнятся лужи водой и потекут ручейками вниз. А вместе с водой потекут и их обитатели. Домой – в море.
Посмотрел мой приятель еще раз на крабишку, попрощался с ним и хотел было лезть выше. А выше – никак: дальше отвесная стена, ни одной ступеньки.
Так и не долез он до облаков. Метров десять.
ЧИСТЫЙ ЯКОРЬ
Мы плавали на учебных катерах. Одну неделю ты за моториста, вторую – за рулевого, третью – за боцмана.
Пришла моя очередь боцманить.
Стали мы сниматься с якоря.
Кручу брашпиль, вытаскиваю из воды якорь.
Стук! – ударился якорь о борт, вышел из воды.
– Как якорь? – крикнул мне с мостика старшина.
– Н-ничего, – отвечаю я.
– Посмотри, голова садовая, чист или нет!
Я заглянул за борт.
– Грязный!
Старшина уже мчался ко мне.
– Какой же он грязный?! – сказал старшина и посмотрел на меня свысока. – Якорь чист! – крикнул он рулевому.
Катер затарахтел мотором и начал описывать циркуляцию от берега.
– Товарищ старшина, – сказал я, – ну как же чист? Смотрите, сколько на нем грязи!
– Чистым называется якорь, который не поднял со дна чужую якорцепь или кабель, – ответил старшина. – Чист – значит, можно плыть!.. – Он помолчал и добавил: – А грязь смоешь. Возьмешь ведро. Поливай, пока не будет… – Старшина запнулся. – Ну, в общем, блестел чтобы. Сам понимаешь. – Слово «чистый» он так и не сказал.
ПОБЛЕСКИВАЕТ-ЗАТМЕВАЕТСЯ
– Смотри, огонь проблескивает!
– Ты что, не видишь? Он же затмевается.
– Нет, проблескивает!..
До хрипоты спорят два помощника капитана.
И какая им разница: проблескивает, затмевается – не все ли равно?
Нет, не все. Разница большая. Если вы на судне темной ночью подходите к берегу и видите наконец огонь первого маяка, то «проблескивает» он или «затмевается» – важнее важного.
На карте у каждого маяка надпись – характер маячного огня. Вышел к неизвестному берегу – смотри в оба. Светит там постоянный огонь? Ага, знаем: маяк на мысе Скалистом! Проблесковый? На Поворотном. Огонь затмевается? Ого! Нас отнесло к Столбовому…
Как узнать, какой огонь?
Очень просто. Одни маяки светят так, что у них время темноты меньше времени свечения, – такой маяк светит и только время от времени «затмевается».
Другие светят только урывками – время темноты у них больше времени света. Эти «проблескивают».
– Когда наступают холодные месяцы, над морем появляются птичьи стаи. Тянутся на юг перелетные. Устраиваются где потеплее.
А под водой?
Где встречают зиму морские жители?
Как и все: кто – где.
Кит – в теплых водах посреди Тихого или Атлантического океана. Он приплыл сюда на зиму из суровых полярных вод.
И рыбы устроились где потеплее. Одни на глубине – неподалеку от тех берегов, где охотились летом. Другие – в морях за тысячи миль от летних пастбищ.
У каждого свой – рыбий или китячий – юг.
– Красива снежная ночь на земле. Тихо идет снег, белой пеленой покрывает улицу, ложится в сугробы, засыпает сад…
А под водой?
Под водой тоже идет снег. Только не белый, а коричневый. Мягкими хлопьями падает на дно, засыпает водоросли, обломки кораблей.
День за днем, год за годом, тысячи лет подряд сыплются сверху на морское дно частицы земли, вынесенные в океан реками, малюсенькие скелеты морских организмов. Толстые пласты ила скапливаются на дне. Громоздятся там иловые холмы, беззвучно срываются с них иловые лавины. Кто знает, какие тайны погребены под ними? Может, лежат там дома легендарных атлантов, утлые корабли путешественников, задолго до Колумба побывавших в Америке?
Снег, мягкий коричневый снег непрерывно идет под водой.
– Бывают ли елки под водой? Ну откуда? Нет там никаких елок. Растут на морском дне громадные зеленые ламинарии, рыжими кустиками лепится к камням цисто-зира…
И все-таки елки под водой бывают. Я читал про две.
Первую захватили с собой в поход советские моряки. Шла война, и подводная лодка караулила в море врага. Но ровно в полночь и на ней, в полутемном лодочном отсеке, вспыхнули разноцветные новогодние огоньки.
Вторую устроили под водой аквалангисты. Они работали в Красном море, привязали к елке груз, украсили и опустили зеленое деревце на дно. Пестрые, как попугайчики, коралловые рыбки тотчас же заселили ее ветви.
Однажды 31 декабря застало нас на корабле. Пароход только что вышел из Одессы. Мы торопились попасть к вечеру в Севастополь, забрались в кают-компанию и начали рассказывать друг другу разные морские истории.
Знаете что, – сказал кто-то из пассажиров, – давайте устроим соревнование: кто лучше соврет.
– Идет!
Начали рассказывать.
– Лет десять назад плавал я на Каспии, – сказал один. – Попали мы в шторм. Ветер мачты гнет, волну развел – ужас! Как начало нас швырять: в каюте от стенки к стенке так и летаешь. Чуть не перевернуло пароход. Кончился шторм, пришли мы в Баку. Что такое? Волн нет, а пароход с борта на борт валится! Оказалось, остановиться не может! До тех пор качался, пока его на берег не вытащили.
– Ну что же, – сказал второй, – волны и верно бывают – ого-го какие!
– А вот моя история, – начал третий. – Возил я по Тихому океану почту. Подходим раз к Сахалину – берега не узнать! Помним – около входа в порт должна быть скала. Порт есть, скалы нет. Неужто ошиблись? Вошли в порт.
Все правильно – берег тот самый. А где же скала? «Скалы, – говорят нам, – нет. На эту скалу три дня назад пароход налетел. Скала в дым, а пароходу ничего. Почистили, и дальше поплыл…»
– Очень крепкие пароходы сейчас, – подтвердил я, посмотрел в окно и говорю: – А ведь мы пришли. Уже входим в порт.
– Ерунда какая! До Севастополя полдня ходу. Вот уж этого быть не может. Здорово соврал! Вот и победитель!
Осмотрелись, а я прав – пароход уже в порту. Только не в Севастополе, а снова в Одессе. Вернулись: что-то в машине испортилось.
Пришлось нам Новый год встречать в Одессе.
ЗАГАДОЧНЫЙ РИСУНОК • ЗАГАДОЧНЫЙ РИСУНОК • ЗАГАДОЧНЫЙ РИСУНОК
Какая часть Черного моря нарисована здесь?
ВИКТОРИНА МОРСКИХ СЛЕДОПЫТОВ
Заканчивая путешествие, мы настроились на новогодний шутливый лад. Поэтому нашу последнюю викторину мы проведем шиворот-навыворот. Вместо пяти вопросов напечатаем пятнадцать ответов. Каждому морскому выражению дано три объяснения, но правильное из них всегда только одно. Найдите его.
1. Бить склянки. – Разбить всю стеклянную посуду на судне. Отметить колокольным боем время. Уронить очки на палубу.
2. Прижаться к берегу. – Плыть вплотную к берегу. Лежать животом на песке. Привязывать корабль накрепко к причалу.
3. Отдавать якорь. – Возвращать якорь, взятый взаймы. Меняться якорями. Становиться на якорь.
4. Разнести якорцепь. – Изругать плохую цепь в пух и прах. Расстелить цепь по палубе. Порвать цепь в мелкие клочья.
5. Срубить мачту. – Искрошить мачту топором. Уложить мачту на дно шлюпки. Вырубить в лесу дерево для мачты.
ОТВЕТЫ НА ВОПРОСЫ, ЗАДАННЫЕ В РАЗДЕЛЕ «СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ»
Загадочный рисунок
Посмотрите, куда правый водолаз присоединил воздушный шланг.
Викторина
1. Батискаф «Триест» в 1960 году опустился на дно Марианской впадины (10 910 метров).
2. «Глазом циклона» называют безоблачный участок неба в центре циклона.
3. Рыбы, окрашенные так, малозаметны сверху, с воздуха, птицам, а снизу – морским хищникам.
4. И да и нет. Барометр показывает давление. Наблюдая за ним, мы можем лишь предсказать наступление циклональной или антициклональной погоды.
5. В глубине, на границе слоев воды с различной плотностью (разной соленостью и температурой), возникают невидимые волны. Иногда под влиянием притяжения Луны и Солнца, иногда из-за колебания водных масс на поверхности моря.
ОТВЕТЫ НА ВОПРОСЫ, ЗАДАННЫЕ В РАЗДЕЛЕ «ЧЕРНОЕ МОРЕ»
Загадочный рисунок
На рисунке изображен участок Крымского побережья от Феодосии до Керчи.
Викторина
1. Бить склянки – отмечать колокольным боем судовое время.
2. Прижиматься к берегу – плыть вплотную к берегу.
3. Отдавать якорь – становиться на якорь.
4. Разнести якорцепь – расстелить ее по палубе для чистки или покраски.
5. Срубить мачту – ослабить ее крепления, вынуть из гнезда и уложить.
ПУТЕШЕСТВИЕ ЗАКОНЧЕНО
Мы в порту. Неподвижна палуба. Молчит машина.
Позади нас остался весь земной шар. Навстречу попадались караваны судов, под килем проплывали стаи рыб. Неторопливые, чуткие животные сопровождали нас. Синие берега сваливались за горизонт. Неинтересных судов не было. Неинтересных животных мы не встречали. Не было неинтересных берегов. Но самым удивительным в море оказался человек.
Это он изменил океаны, заселил острова, пробил в перешейках каналы, наполнил морской простор блеском парусов и синими дымками пароходов.
Когда поднимаешься на мачту, горизонт отступает, открывается даль.
В штурманской рубке человек быстрее думает, на палубе по-иному говорит. Моряки дружный народ. В одиночку не срубишь мачту, не запустишь турбину. Жизнь моряков поучительна: у них свой язык, свои обычаи и привычки.
История морских плаваний – это история открытия Земли. Но главное в судьбе Гудзона, Невельского, Колумба – преданность мечте.
Беллинсгаузен говорил, что свое плавание он расположил так, чтобы принести возможную пользу людям. Пожелаем всем таких плаваний!
СПРАВОЧНЫЙ ОТДЕЛ
Карта с синими и красными стрелками (холодные и теплые течения), которая помещена на предыдущей странице, недаром имеет подзаголовок: «В Северном полушарии лето, в Южном – зима». Когда в Северном полушарии наступит зима, а в Южное придет лето, кое-что в картине течений изменится.
В Атлантическом океане исчезнет межпассатное противотечение. В Индийском океане муссонное течение переменит свое направление: оно будет направлено с востока на запад, а Сомалийское станет теплым и устремится на юг.
В Тихом океане у берега Калифорнии появится теплое течение, идущее на север. Оно оттеснит холодные воды Калифорнийского течения в океан. Как и все карты, карта течений поучительна.
Вот близ берегов Флориды отклонились на юг и образовали полукольцо струи Гольфстрима. Это и есть Саргассово море – море без берегов, тихое кладбище каравелл.
Вот устремилось на восток, следуя вдоль южной сороковой параллели, течение западных ветров. Оно кольцом опоясывает земной шар. Это дорога штормов. Недаром то место, где течение, сужаясь, обрушивается на скалы мыса Горн, веками пользовалось у мореходов дурной славой. Вот район экватора – пассатные течения Атлантического и Тихого океанов. Проведи пальцем по карте, следуя их плавным изгибам. Ты повторил путь папирусного кораблика «Ра», бальсового плота «Кон-Тики» и кипарисового плота Бишопа. За синими и красными стрелками – судьбы людей.
МЕРЫ ДЛИНЫ, ИСПОЛЬЗУЕМЫЕ В СССР НА МОРЕ
Морская миля равна 1852 метрам.
Кабельтов – это одна десятая часть морской мили (185,2 метра).
АНГЛИЙСКИЕ МЕРЫ ДЛИНЫ, КОТОРЫЕ ВСТРЕЧАЮТСЯ В МОРСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Ярд равен 3 футам (91,44 сантиметра)
Фут равен 12 дюймам (30,48 сантиметра)
Дюйм равен 25,4 миллиметра
